Текст книги "Анти-Суворов. «Ледокол» опровергнут!"

Глава 32
Был ли у Сталина план войны

На странице 320 английский мистер якобы «ссылается» на Маршала Советского Союза А.М. Василевского: «Итак, перед войной советские штабы не разрабатывали планов обороны и не разрабатывали планов контрнаступлений. Может быть, они вообще ничего не делали? Нет, они усиленно работали. Они разрабатывали планы войны. Маршал Советского Союза А.М. Василевский свидетельствует, что в последний год перед войной офицеры и генералы Генерального штаба, штабов военных округов и флотов работали по 15–17 часов в сутки без выходных дней и отпусков».

Александр Михайлович Василевский опровергает заламаншского лгуна и свидетельствует, что не последний год (то есть 22.06.1940 – 22.06.1941), а всю первую половину 1941 года советский Генеральный штаб работал над оборонительными планами защиты Советского Союза: «С февраля 1941 года Германия начала переброску войск к советским границам. Поступавшие в Генеральный штаб, Наркомат обороны и Наркомат иностранных дел данные все более свидетельствовали о непосредственной угрозе агрессии.

В этих условиях Генштаб в целом и наше Оперативное управление вносили коррективы в разработанный в течение осени и зимы 1940 года оперативный план сосредоточения и развертывания Вооруженных Сил для отражения нападения врага с запада. План предусматривал, что военные действия начнутся с отражения ударов нападающего врага»²³⁰.

На следующей, 321-й странице английский мистер снова врет: «На прямой вопрос, были ли планы войны у советского командования, Жуков отвечает категорически: да, были. Тогда возникает вопрос: если планы были, почему Красная армия действовала стихийной массой без всяких планов? На этот вопрос Жуков ответа не дал. А ответ тут сам собой напрашивается. Если советские штабы работали очень интенсивно, разрабатывая планы войны, но это были не оборонительные и не контрнаступательные планы, то – какие тогда? Ответ: чисто наступательные».

Г.К. Жуков опровергает измышления перебежчика-фальсификатора: «В течение всего марта и апреля 1941 года в Генеральном штабе шла усиленная работа по уточнению плана прикрытия западных границ и мобилизационного плана на случай войны. Уточняя план прикрытия, мы докладывали И. В. Сталину о том, что, по расчетам, наличных войск Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов будет недостаточно для отражения удара немецких войск. Необходимо срочно отмобилизовать несколько армий за счет войск внутренних округов и на всякий случай в начале мая передвинуть их на территорию Прибалтики, Белоруссии и Украины.

Было решено под видом подвижных лагерных сборов перебросить на Украину и в Белоруссию по две общевойсковые армии сокращенного состава. Мы были предупреждены о необходимости чрезвычайной осторожности и мерах оперативной скрытности.

Тогда же И.В. Сталин дал указание всемерно усилить работы по строительству основной и полевой аэродромной сети. Но рабочую силу было разрешено взять только по окончании весенне-полевых работ.

Однажды в конце нашего очередного разговора И.В. Сталин спросил, как идет призыв приписного состава из запаса.

Нарком обороны ответил, что призыв запаса проходит нормально, приписной состав в конце апреля будет в приграничных округах. В начале мая начнется его переподготовка в частях.

13 мая Генеральный штаб дал директиву округам выдвигать войска на запад из внутренних округов. С Урала шла в район Великих Лук 22-я армия; из Приволжского военного округа в район Гомеля – 21-я армия; из Северо-Кавказского округа в район Белой Церкви – 19-я армия; из Харьковского округа на рубеж Западной Двины – 25-й стрелковый корпус; из Забайкалья на Украину в район Шепетовки – 16-я армия.

Всего в мае перебрасывалось из внутренних военных округов ближе к западным границам 28 стрелковых дивизий и четыре армейских управления.

В конце мая Генеральный штаб дал указание командующим приграничными округами срочно приступить к подготовке командных пунктов, а в середине июня приказывалось вывести на них фронтовые управления: Северо-Западный фронт – в район Паневежиса; Западный – в район Обуз-Лесны; Юго-Западный – в Тернополь. Одесский округ в качестве армейского управления – в Тирасполь. В эти районы полевые управления фронтов и армий должны были выйти с 21 по 25 июня»²³¹.

В вышеприведенной цитате Маршал Советского Союза, четырежды Герой Советского Союза, кавалер двух орденов «Победа», величайший полководец XX века, Маршал Победы Георгий Константинович Жуков опровергает весь «Ледокол» В. Суворова-Резуна, опрокидывает все домыслы заламаншского «открывателя» и объясняет, что все мероприятия, проводимые в Советском Союзе накануне Великой Отечественной войны, носили оборонительный характер.

А на свой вопрос: «Тогда возникает вопрос: если планы были, почему Красная армия действовала стихийной массой без всяких планов?» – мистер Резун отвечает на 324-й странице: «Действия командующего Северо-Западным фронтом – это не импровизация. Просто генерал-полковник Кузнецов ввел в действие предвоенный план. Вечером того же дня высшее советское командование, еще не зная о действиях генерала Кузнецова, приказывает ему делать именно то, что он уже делает: нанести удар на Тильзит в Восточной Пруссии. Соседнему Западному фронту высшее командование ставит задачу нанести сверхмощный удар в направлении польского города Сувалки. И для командующего Западным фронтом генерала армии Д.Г. Павлова это не сюрприз. Он и сам знает задачу своего фронта и задолго до московской директивы уже отдал приказ наступать на Сувалки».

А на предыдущей, 323-й странице английский «исследователь» себя снова опровергает и сообщает, что советская авиация в первые часы войны тоже действовала по предвоенным планам: «Несмотря на огромные потери, советская авиация вела себя дерзко и агрессивно. 22 июня 1-й авиационный корпус нанес массированный удар по военным объектам Кенигсберга. Это не импровизация. Утром 22 июня в 6:44 советская авиация получила приказ действовать по планам».

Глава 33
Война, которой не было

Мистер Резун утверждает на 327-й странице, что операция «Гроза» – это якобы план нападения Советского Союза на Германию: «Существует немало указаний на то, что срок начала советской операции „Гроза“ был назначен на 6 июля 1941 года. Мемуары советских маршалов, генералов и адмиралов, архивные документы, математический анализ сведений о движении тысяч советских железнодорожных эшелонов – все это указывает на 10 июля как дату полного сосредоточения Второго стратегического эшелона Красной армии вблизи западных границ. Но советская военная теория предусматривала переход в решительное наступление не после полного сосредоточения войск, а до него. В этом случае часть войск Второго стратегического эшелона можно было бы сгружать уже на территории противника и после этого вводить в бой. Жуков (как и Сталин) любил наносить свои внезапные удары воскресным утром. 6 июля 1941 года – это последнее воскресенье перед полным сосредоточением советских войск»²³².

В.А. Анфилов опровергает заламаншского фальсификатора-ревизиониста и сообщает о том, что операция «Гроза» – это не наступательный план Красной армии, а оборонительный план прикрытия западной государственной границы Советского Союза: «После получения директивы НКО о приведении войск в боевую готовность в связи с возможным нападением утром немцев личному составу штабов округов также было не до сна. Там спешно принимались меры к тому, чтобы довести этот документ до войск, поднять их по боевой тревоге и привести в действие планы прикрытия. Так, штаб Западного военного округа передал в третьем часу утра в штабы армий сигнал „Гроза“, вводивший в действие „Красный пакет“, в котором содержался план прикрытия государственной границы»²³³.

На странице 331 мистер Резун еще раз подтверждает оборонительный характер стратегического развертывания Красной армии перед нападением фашистской Германии на мирный Советский Союз: «Разница заключалась в том, что германская армия имела только один эшелон и незначительный резерв, Красная армия имела два стратегических эшелона и три армии НКВД позади них».

В книге «Разгром» английский фальсификатор сообщает, что агрессор выстраивает свои войска в один стратегический эшелон: «Блицкриг – это не просто быстрая война. Это искросыпительный удар сверхмощного электрического разряда, который мгновенно убивает на месте.

Вся Центральная Европа была покорена и парализована именно такими сокрушительными ударами, когда внезапно вводилась в сражение вся наличная боевая мощь огромной армии и авиации.

В первые два года Второй мировой войны Советский Союз оставался вне большой драки. Советские генералы и маршалы наблюдали ее со стороны. Они были свидетелями того, как Гитлер громит Польшу, Францию и другие страны. Все видели: Гитлер захватывает страны одну за другой, внезапно вводя в действие сразу все силы. В первый день. В первый час»²³⁴.

Если же государство готовится к святой оборонительной войне, тогда оно выстраивает свои вооруженные силы в несколько стратегических эшелонов. Заламаншский мистер это подтверждает в той же книге «Разгром»: «Войска, которые готовятся к обороне, рассредоточены по фронту и в глубину»²³⁵.

День «М»

Но давайте проявим объективность.

В. Суворов. «День «М». Гл. 25

Моему читателю

Свою книгу «День М», вышедшую в 1994 году (или в 1993 году, как он пишет: «13 сентября 1993 года, Оксфорд».), мистер Резун начинает словами: «После выхода „Ледокола“ в Германии получил три кубометра почты от бывших германских солдат и офицеров: письма, книги, дневники, фронтовые документы, фотографии. После выхода „Ледокола“ в России – получил больше».

Далее он сообщает: «Потрясло то, что ВСЕ свидетельства как живых участников войны, так и дошедшие в пересказах близких, не стыкуются с той картиной начала войны, которую нам полвека рисовала официальная историческая наука».

И заканчивает: «Письма, которые я получил от своих читателей, – не мое достояние, это наша память, наша история, наше прошлое, наше будущее. Не познав прошлого, не сможем от него избавиться в будущем. Потому обещаю: однажды письма о войне опубликую».

Прошло 20 лет. Где публикация писем, в которых якобы имеются «свидетельства», которые «не стыкуются с той картиной начала войны, которую нам полвека рисовала официальная историческая наука»?

Сам мистер Резун предупреждает читателей: «не верьте слухам»²³⁶, но призывает «верьте на слово»²³⁷. Получается «картина маслом»: фундаментальным научным исследованиям с привлечением архивов, документов, фактов, свидетельств участников событий (как письменных, так и устных) и других источников он призывает не верить, а своему вымыслу, ни на чем не основанному (разве что на крикливой болтовне Гитлера и Геббельса), предлагает верить.

На странице 343 автор пишет: «Летом 1940 года плана „Барбаросса“ у Гитлера еще не было. А у товарища Сталина какие-то замыслы уже были».

А в книге «Ледокол» он себя опровергает и сообщает, что у Гитлера уже 23 ноября 1939 года «какие-то замыслы уже были» касательно нападения на СССР: «На совещании высшего командного состава германских вооруженных сил 23 ноября 1939 года Гитлер говорил о том, что против Советского Союза можно начать войну только после того, как будет завершена война на Западе»²³⁸.

Глава 1
Со скрипом

В книге «Тень Победы» мистер Резун возмущается: «И не понять наших вождей. При Брежневе, Суслове, Епишеве были сделано невероятно много для раздувания культа личности Жукова. Но почему-то – без опоры на документы»²³⁹.

Правда, сам он на архивные документы опираться никак не хочет: «Меня призывают писать книги, опираясь не на открытые источники, а на архивы. Спасибо, учту»²⁴⁰.

На страницах 349–350 «скромный собиратель цитат» сообщает: «В „Ледоколе“ преднамеренно почти не использовал архивные материалы. Меня могли упрекнуть: то цитируешь, и это, а как нам проверить, правильно ли цитируешь, да и есть ли такой вообще документ в архиве? Сейчас в архивы можно попасть и проверить. Поэтому в этой книге использую архивные и открыто опубликованные материалы. Основной упор все равно на открытые материалы, которые доступны каждому. Хочу показать – смотрите, слушайте, это не я придумал. Это коммунисты сами говорят. Нужно только внимательно их слушать.

Изучая архивные материалы и открытые публикации, сделал для себя вывод…»

Вот только проверить невозможно, правильно ли он цитирует, поскольку заламаншский «исследователь» не считает нужным указывать названия архивов, фонды, описи, дела, листы, постольку его «архивным исследованиям» верить нельзя.

Например «изменник Родины, предатель, перебежчик и фальсификатор Резун»²⁴¹ неоднократно в своих книгах упоминает о своей работе в германских архивах:

1. «В архивах Вермахта во Фрайбурге есть документы о многочисленных случаях помешательства немецких пулеметчиков. Скосил Ганс сто Иванов, еще сто, еще. А они все лезут и лезут. Это не война. Это безумие. От жуковского безумия у Гансов мозги набекрень поворачивались»²⁴².

2. «Так вот, в свое время мне выпало работать в германских военных архивах во Фрайбурге»²⁴³.

3. «Однако немецкие документы говорят о том, что к стенам Москвы германская армия подошла на последнем дыхании»²⁴⁴.

4. «Подобных случаев я могу рассказать тысячи со ссылками на конкретных свидетелей, на архивные документы, публикации, письма фронтовиков»²⁴⁵.

5. «Начальник Генерального штаба в своем служебном дневнике всего лишь упоминает о том, что такие вопросы обсуждались, но не вдается в подробности и не сообщает о принятых решениях. Но решения сохранились. Любопытствующий исследователь их может найти в архивах города Фрейбурга»²⁴⁶.

6. «6 мая 1941 года Сталин стал главой советского правительства. Этот шаг озадачил многих. Из трофейных документов мы знаем, например, что германское руководство так и не смогло найти никакого удовлетворительного объяснения этому событию».

7. «Если мы не верим полковнику ГРУ Старинову и его поистине великолепной книге, мы можем обратиться к германским архивам и там найти то же самое: германская разведка, по всей видимости, никогда не добыла полный текст сталинской речи, но по многим косвенным и прямым признакам германская разведка считала, что речь Сталина 5 мая 1941 года – это речь о войне с Германией»²⁴⁷.

8. «В старых трофейных архивах я нашел впечатление германского летчика, который описывает советские войска именно этими же словами!»²⁴⁸

9. «Встреча с 16-й армией Лукина в начале июля 1941 года для германского командования была полной неожиданностью, как и существование всего Второго стратегического эшелона. Поэтому об этой встрече германские архивы хранят особо много документов. Каждый желающий в этих архивах может найти сотни и тысячи фотографий, запечатлевших моменты пленения советских солдат Второго стратегического эшелона»²⁴⁹.

10. «В германских предвоенных архивах я не нашел никаких упоминаний о Куйбышеве как запасной столице, тем более ничего о подземном командном пункте в Жигулях»²⁵⁰.

И ни разу ни в одной из своих книг мистер Резун не дает ссылок на этой таинственный германский архив во Фрайбурге.

В книге «Последняя республика» он «объясняет» причины, которые «вынуждают» его не опираться на германские архивы: «Я не цитирую германских архивов потому, что самое интересное – мне недоступно. А то, что сохранилось после войны в Германии, не цитирую потому, что тот же Владимир Юровицкий из журнала „Российское время“ меня первым и обличит в „повторении вымыслов геббельсовской пропаганды“. Потому я и буду опираться на наши официальные издания, на Жукова, Конева, Рокоссовского. Отмечу лишь, что мемуары наших маршалов и генералов удивительным образом подтверждают все то, что принято называть „вымыслами фашистской пропаганды“. Владимиру Юровицкому настоятельно рекомендую проникнуть в подольские сокровищницы. А мне наших советских материалов пока вполне хватает»²⁵¹.

Далее. Мистер Резун утверждает, что он «напряженно и целеустремленно работал» в архивах Англии, Франции, США, Швеции:

1. «Черчилля на скакуне я тоже представить не могу.

Просмотрел тысячи метров кинохроники, но и де Голля на скакуне не обнаружил»²⁵².

2. «В Британии мне удалось найти матроса, который был в экипаже британского корабля, доставившего в Мурманск 12 июня 1941 года первую партию оружия. Беседу с ним я записал на магнитофон 16 марта 1989 года и заверил соответствующим образом. Сведения матроса проверил через архивы»²⁵³.

3. «Читайте шведские газеты за февраль 1940 года!»²⁵⁴

4. «Я проверил газеты Великобритании, Франции, США, которые Сталин разоблачает как клеветников, – ни одна газета не называет таких фантастических цифр»²⁵⁵.

И тоже, ни разу не дает ни одной ссылки на эти архивы.

В советских архивах, по его словам, он тоже вроде бы «работал»:

1. «Я просмотрел метеорологические сводки за все дни, когда на Красной площади проходили военные парады. Так вот: такого проливного дождя, как 24 июня 1945 года, не было никогда. Не было ничего, даже отдаленно его напоминающего»²⁵⁶.

2. «Архивы открыты, и каждый любопытствующий может убедиться: источник силы коммунистической партии Германии таился именно на сибирском лесоповале»²⁵⁷.

3. «Но все же есть достаточно документов, чтобы сделать вывод, что 18-я армия по первоначальному замыслу была точной копией 12-й (горной) армии, хотя тоже этого названия и не носила. Изучение архивов 12-й и 18-й армий потрясает каждого исследователя их абсолютной структурной схожестью»²⁵⁸.

4. «Именно такая удача выпала и на мою долю. В пропыленных архивах я нашел сведения о неком могущественном, но мало кому известном вожде, власть которого на одной шестой части суши границ не имела. Правда, мой фараон не из забытых веков, а из двадцатого. Звали фараона – товарищ Иванов»²⁵⁹.

5. «Советская военная разведка могла не знать полной картины положения с боеприпасами в Германии, но в архивах ГРУ я нашел отчеты о запасах и потреблении цветных металлов в германской промышленности за все предвоенные годы. Эти сведения давали довольно четкую картину положения в германской промышленности»²⁶⁰.

Опираясь на архивные источники, принято указывать: название архива, фонды, описи, дела, а также листы. Но мистер Резун почему-то упорно по одному ему известным причинам архивные листы именует страницами:

1. «Среди выводов: „Командный состав карт не имел, что приводило к тому, что не только отдельные танки, но и целые подразделения блуждали“ (ЦАМО. Фонд 38. Опись 11360. Дело 2. С. 13)»²⁶¹.

2. «Так делали и немцы. Разведывательная сводка штаба Северо-Западного фронта № 02 от 21 июня 1941 года сообщает о деятельности германских войск на границе Восточной Пруссии: „Охрана границы и наблюдение за нашей границей возложены на полевые части… Гражданскому населению предложено эвакуироваться вглубь от границы на 20 км“. (ЦАМО. Фонд 221. Опись 1362. Дело 5. С. 27)»²⁶².

3. «И уже 21 июня 1941 года полковник Карлин подписывается в документах как помощник командующего СЗФ (Северо-Западного фронта) по ПВО (ЦАМО. Фонд 344. Опись 5564. Дело 1. С. 62)»²⁶³.

4. «Перечисляю их с севера на юг: 23, 8, 11, 3, 10, 4, 5, 6, 26, 12, 18, 9-я. Вдобавок к ним разгружалась 16-я армия – типично ударная, имевшая в своем составе более 1000 танков (Центральный архив Министерства обороны СССР. Фонд 208. Опись 2511. Дело 20. С. 128)»²⁶⁴.

5. «В начале июня 1941 года началась переброска 5-го мехкорпуса из Забайкалья на Украину. В корпусе Алексеенко было более тысячи танков (ЦАМО. Фонд 209. Опись 2511. Дело 20. С. 128)»²⁶⁵.

Причем если обратить внимание, то две последние «ссылки на архивы» – одинаковые. Но и в них мистер Резун ухитрился сделать ошибку: название архива, опись, дело, «страница» у него одни и те же, а вот фонды почему-то разные.

В «Ледоколе» автор пишет: «Мне посчастливилось совсем немного поработать в архивах Министерства Обороны СССР, но я совершенно сознательно архивные материалы почти не использую. У меня много материалов из германских военных архивов, но и их я практически не использую. Мой главный источник – открытые советские публикации. Даже этого вполне достаточно для того, чтобы поставить советских коммунистов к стене позора и посадить их на скамью подсудимых рядом с германскими фашистами, а то и впереди»²⁶⁶.

В книге «День „М“» мистер Резун хвалится: «После службы в Карпатах учился в военной академии и имел возможность (и желание) копаться в архивах. Материалы о производстве сапог, о поставках в Красную армию, о размещении запасов сапог и другого имущества были в те времена секретными. Я имел доступ к секретным материалам, но в миллионе бумаг найти одну нужную не удавалось»²⁶⁷; «Изучая архивные материалы…»²⁶⁸; «В пропыленных архивах нашел сведения о неком могущественном, но мало кому известном вожде, власть которого на одной шестой части суши границ не имела»²⁶⁹; «В архивах ГРУ я нашел отчеты о запасах и потреблении цветных металлов в германской промышленности за все предвоенные годы»²⁷⁰.

Все эти упоминания о «работе в архивах», даже «старых трофейных», а то и в «пыльных» архивах – ложь. Ни в каких архивах мистер Резун не работал. В книге «Последняя республика» он подтверждает этот вывод: «И любителей к этим фондам не подпускают. Так просто туда не пробраться. Мне лично это не удалось»²⁷¹.