Текст книги "Космический рубеж"

– Да это мог быть метеорит. – Григорьев повторил уже озвученную для полевого командира версию. – Может, Тумани решил метеоритным железом разжиться да поторговать им?

Виктор не мог сболтнуть лишнего коллеге по миротворческим силам, поэтому пытался увести разговор если не в сторону, то в другую плоскость.

– Метеорит? Мне кажется, что овчинка выделки не стоит, – скептически отреагировал англичанин. – Даже если бы это был метеорит и он представлял бы большую материальную ценность, его осколки вряд ли можно отыскать в здешних трясинах. Тут малые самолеты иногда отыскать не могут, а вы говорите, метеорит…

– Ну, что бы там ни было, для Тумани это представляет интерес, раз он готов истязать всех нас, да к тому же еще и разными способами, – ответил на это Григорьев, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, не подслушивает ли кто их разговор.

– Похоже, он просто разбавляет таким образом рутину бандитского существования, – предположил Лоренс и уточнил: – Так что вы думаете о возможности побега? Я думаю, что надо отсюда уносить ноги при первом же удобном случае. А если честно, то и вовсе не ждать, когда он подвернется.

– Просто взять и пойти напролом?

– Полагаю, что вместе мы обязательно сможем что-нибудь придумать. И причем довольно быстро, – стал убеждать Филдинг. – Не знаю, как вам пытки с помощью ритуалов вуду, но вот то, как пытали меня, мне понравилось не очень. Сомнительное удовольствие, которое я не хотел бы испытать впредь. Да и тем более не зная даже, что бандиты от меня хотят. Может быть, вам все-таки известно хоть что-то про этот огненный шар?

– Ровно столько, сколько и вам, – развел руками прапорщик.

– Жаль. Мы могли бы совместными усилиями отыскать «это», чтобы «оно» не досталось бандитам, – посетовал англичанин.

Григорьев понимающе посмотрел на коллегу и промолчал.

10

Сезон дождей начинается отнюдь не по расписанию. Нельзя сказать, что в такой-то день такого-то числа в такое-то время разверзнутся хляби небесные и на землю низвергнется обильная водная стихия. Можно лишь говорить о месяце, когда сезон дождей стартует, но даже при наличии многолетних метеорологических наблюдений и данных со спутников точность прогнозов остается относительной. Как в смысле временных рамок, так и в смысле обильности влаги, которая обрушится на ту или иную территорию. Да и катастрофичность последствий проливных дождей предсказать не всегда удается, лишь автоматически подразумевается, что риск катастроф в сезон дождей повышается. Однако определить, где то или иное бедствие вдруг проявит себя, чаще всего оказывается невозможным.

Вот и на этот раз синоптики ошиблись. Сезон дождей в африканской саванне на стыке Мали, Буркина-Фасо и Кот Д’Ивуара начался на неделю раньше, чем прогнозировалось. Причем казалось, что природа просто сошла с ума и норовила за один раз излить на землю такое количество осадков, которое обычно изливала за целую декаду. Неистовство непогоды можно было как-то выдержать, но силой обрушившегося с небес дождя размыло дамбу на одном из водохранилищ. Размыло ровно настолько, чтобы вода оттуда хлынула наружу и, перемешиваясь с дождевой, стала затапливать всю низменность в радиусе до полусотни километров. А то и больше…

О том, что саванна может едва ли не в одночасье превратиться в огромное озеро, местные, в принципе, знали. Среди здешних племен бытовали легенды о потопах, да и личный опыт подсказывал, что уровень воды может достичь катастрофической отметки. Поэтому многие селения стояли на возвышенностях, либо хижины строились специфические – на деревянных сваях. Однако в ту ночь для многих деревень подобный тип постройки не оказался спасительным…

Коварная стихия застала людей врасплох. Ближайшие от дамбы деревни в считаные секунды смыло водой. Из их жителей практически никто не сумел спастись, ведь к такому бедствию не были готовы. В других деревнях, более отдаленных от места катастрофы, сумели заподозрить неладное: слишком уж странным выглядел массовый забег диких животных со стороны дамбы, так хищники и травоядные бок о бок могут бежать, просто инстинктивно стремились унести ноги из давно обжитых мест прежде, чем «большая вода» успеет накрыть и их.

Оказалась в эпицентре бедствия и пара старых внедорожников с боевиками. Как только стало ясно, какая угроза нарастает с каждой секундой, они сразу же рванули в сторону лагеря. Позаботиться о беженцах у них не возникало даже мысли, спасали исключительно свои шкуры. На одном из отрезков пути к машинам бросилось несколько семей с мольбой спасти хотя бы детей, в ответ на что бандиты ответили автоматными очередями и прибавили газу. Это дикие животные могли забыть, что кто-то из них ест плоть, а кто-то траву, и бежать от стихии вместе, а с людьми было совсем иначе.

Специфика местности создавала одну ловушку за другой. Часть беженцев оказалась среди болота, часть – не сумела найти путь на возвышенность, где находился лагерь боевиков, те же из беженцев, кто все же оказался на подступах к лагерю, порадоваться данному обстоятельству не смогли. Во-первых, они не поняли, куда попали, полагая, что перед ними одно из селений. Во-вторых, их практически сразу встретили пулеметным огнем. Ни одного человека бандиты не подпустили к своему логову ближе чем на 20–30 метров. Бедолагам пришлось спускаться обратно и бежать дальше. А вырвавшиеся из водохранилища потоки уже успели накрыть собой внушительных размеров часть саванны…

Еще не успело наступить утро и взойти солнце, как на месте саванны образовалось огромное озеро. Островами на зыбкой водной глади стали католическая миссия, лагерь боевиков, некоторые деревни и вершины отдельных возвышенностей. Дождь тем временем продолжал идти. Не такой интенсивный, как ранее, однако не менее назойливый. Сколько людей погибло, а сколько спаслось за прошедшие часы, никто не сумел бы ответить. Да подобных подсчетов и не проводилось. Правительства смежных государств не торопились предпринимать какие-то меры по борьбе с последствиями бедствия, руководствуясь принципом, который с определенной долей натяжки можно перевести на русский как «Авось само рассосется».

11

Время давно шагнуло за полночь. Стихия продолжала бушевать, однако вода перестала подниматься быстрыми темпами. И в деревне, где был спрятан российский спутник, это обстоятельство жители восприняли с благоговейным трепетом, ощущая себя избранными, ведь ближайшие деревни оказались затопленными, хотя все они находились приблизительно на одной высоте. Эта же деревня, превратившаяся в остров, стала вожделенным местом для тех, кто все-таки смог спастись от стихии на спешно собранных плавательных средствах вроде плотов. Но добраться до него получалось не у всех. Плоты и лодки уносило потоками в стороны, остановиться или развернуться при таких условиях было очень трудно, как бы кто ни старался.

Повезло пассажирам лишь единственного плота – бурлящий поток прибил его прямо к уцелевшей деревне. На нем находилось человек десять. Это были жители одного из соседних поселений, которое уже успело полностью уйти под воду. Оказавшись на клочке земной тверди, беженцы воздали хвалу своим божествам. Спасение представлялось им неимоверным чудом. Не счастливым стечением обстоятельств, а промыслом божьим. Только с поправкой на то, что богов, а точнее духов, в их представлении имелось неимоверное количество. И это были совершенно другие духи по сравнению с теми, в которых верили здешние почитатели львов. Нет, здешние жители не причинили никакого вреда, но и радушного приема им особо не оказали, приняли весьма настороженно. Во главе группы крепких мужчин к ним вышел сам вождь Букабар. Так как он старался уберечь недавнюю находку от посторонних глаз, то пускать беженцев на территорию деревни отказался. Мотивировал это религиозными запретами и прочей мистикой, которой жили многие здешние племена. Но все же разрешил им разбить лагерь чуть в стороне от деревни. Благо места хватало, даже невзирая на наводнение. Спасшиеся были ему безмерно благодарны. А старший из них даже был готов отдать Букабару в качестве благодарности одну из девочек. Вождь отказался принимать такой подарок, опять-таки ссылаясь на волю божеств. На том встреча и завершилась. Единственно, вождь пообещал, что беженцы смогут получить еду. В условиях непрекращающегося стихийного бедствия это выглядело жестом невероятной щедрости.

Им показали место, где можно было разбить свой лагерь, и вождь со своими соратниками удалились в деревню. Еще по пути Букабар отправил одного из мужчин вперед, дабы тот оповестил все мужское население деревни об общем сборе. Собрание, как и обычно, должно было произойти в храме. Туда по традиции не допускались ни женщины, ни подростки мужского пола, если они не успели пройти обряд инициации. Нарушение данной традиции предполагало суровое наказание. Правда, ее давным-давно никто не нарушал, поэтому то, каким должно быть наказание, никто точно не озвучивал. Тем не менее считалось, что нарушителю может грозить либо смерть, либо изгнание из деревни. Спрашивать же об этом у вождя или старцев смысла не было, это вызвало бы лишнее подозрение. Да и интересоваться этим, по сути, было некому. Ну, разве что Махмеду, которому так хотелось поскорее оказаться в кругу взрослых мужчин. Хотелось настолько, что он готов был наплевать на все запреты. И все ради того, чтобы узнать, о чем говорят мужчины племени, оставаясь одни в храме. Любопытство было настолько сильным, что мальчишка даже и не думал об угрозе страшного наказания за непослушание. Махмед подобрался к храму с тыльной стороны, зная, что там есть удобное местечко для того, чтобы подслушать речи внутри храма, а при удачном стечении обстоятельств еще и подсмотреть, как там все будет разворачиваться. Охраны возле храма не было – ведь все находились внутри, будучи уверенными, что никто не нарушит строгого, освященного многовековой традицией предписания. Поэтому мальчишке не составило большого труда беспрепятственно прошмыгнуть в давно примеченное местечко. Была бы другая погода, скорее всего, сделать это незаметно у него не получилось бы, шорохи и прочие звуки от его перемещения возле храма обязательно услышали бы внутри. Однако сейчас шел дождь, шум которого отлично заглушал все посторонние звуки. Махмед это понимал и невольно радовался данному обстоятельству. Хотя, в общем и целом, он осознавал, что неумолимая водная стихия натворила бед по всей саванне.

Мужчины сидели по кругу. Вождь стоял посередине. Рядом пылал ритуальный костер, который был почти единственным источником света в храме.

«Вы все знаете, что натворила разбушевавшаяся непогодь, – говорил Букабар, обращаясь к соплеменникам. – Бурные потоки вод накрыли собой большие просторы вокруг нас. Множество селений, скорее всего, уничтожены. Но что видим мы с вами? Что видит и умудренный старец, и вчерашний юнец, едва успевший пройти обряд посвящения во взрослые мужчины? А видим мы то, что нашу деревню водная стихия миновала. Все вокруг или тонут, или пытаются спастись, а нас что-то спасло. И я не думаю, что это произошло случайно. Это все наш посланец небес! Это он отвел от нас опасность и спас от наводнения! Значит, не зря мы его тогда вытащили из болота и перенесли сюда, в деревню. Посланец небес отплатил нам за это добром! Он наш, и только наш! Никто посторонний не должен знать о нем! Но из-за этой непогоды к нам прибыли беженцы. А за ними наверняка последует еще больше. Да, много народу погибло, но все-таки есть вероятность, что немало плотов с уцелевшими людьми еще бултыхается среди бушующих вод. А это значит, что рано или поздно они пристанут к нашему берегу. И коль это случится, возрастет опасность того, что они пронюхают про нашего спасителя. Посторонним же про огненный шар знать не следует, поэтому нам нужно сделать его невидимым для непосвященных. Кто-нибудь знает, как это можно сделать?»

В храме повисло молчание. Вождь переводил взгляд с одной группы мужчин на другую. Однако никто из присутствовавших на здешнем «вече» не мог предложить ничего конкретного. И это был отнюдь не жест уважения предводителю, просто на самом деле не находилось идей, так как предложение неким образом замаскировать «огненный шар» застало всех врасплох, думали, что речь на собрании пойдет о более приземленных вопросах. Да, деревня спаслась, но сколько она могла бы просуществовать в качестве острова? Местные жители никогда не имели опыта жизни островитян. А он в данных условиях очень бы пригодился, тем более что неизвестно, когда вода уйдет. Рассчитывать на помощь правительства местные не могли, давно поняли, что делать это бесполезно, надо было рассчитывать лишь на свои силы. Но Букабар говорил о другом. Он вещал о волшебной силе «огненного шара». И коль уж уделял этому такое большое внимание, то следовало верить ему. Даже не верить, а беспрекословно подчиняться. Ведь традиция предписывала именно такое поведение. Да и религиозные воззрения часто толкали здешний народ куда-то в сторону от здравого смысла. Причем далеко-о-о так в сторону.

Не найдя среди присутствовавших ни одного человека, который бы предложил свою идею сокрытия «посланца небес» от посторонних глаз, вождь принялся высказывать свою собственную. На этот раз он не был громогласен, а перешел чуть ли не на шепот, как бы подчеркивая тем самым, что дело секретное и говорить о нем вслух не стоит, как и не стоит распространяться за пределами круга взрослых мужчин деревни. Он излагал суть своего замысла, при этом выразительно жестикулировал. Махмеду пришлось очень сильно постараться, чтобы уловить хотя бы в общих чертах план вождя. Сделать это было не так просто, однако пронырливому мальчишке и здесь сопутствовала удача. Пусть и не во всех деталях, он все-таки сумел узнать, что вот-вот должно было произойти. И пока мужчины готовились выйти из храма, паренек припустил оттуда, чтобы не быть случайно замеченным. Хотя под продолжающимся дождем вряд ли кто-то специально двинулся бы вокруг храма с целью осмотреть, нет ли чего подозрительного. Все направились осуществлять план Букабара. Точнее – его первую часть.

Все женщины, дети, а также беженцы должны были отведать снотворный напиток. Его еще до начала сезона дождей приготовил сам вождь, и вот теперь он пригодился. Каждому, кто должен был выпить это ритуальное снадобье, говорилось, что так будет воздана хвала небесам за спасение от водного неистовства. Ни женщины, ни дети не сопротивлялись. По большому счету, они и не имели права перечить словам своих мужей или старших мужчин в семье. Даже если бы те преподнесли отраву, то большинство без пререканий поглотило бы и ее. Опасались, что пить откажутся беженцы, поэтому к ним в наспех разбитый лагерь пришел сам Букабар, взявший на себя миссию убедить их. Сделать это он сумел довольно легко, и вскоре вся группа спасшихся на плоту жителей одной из соседних деревень уснула. Уснули также женщины и дети деревни Букабара. Это означало, что можно приступать к реализации второй части плана.

Однако ни вождь, ни остальные мужчины не знали, что среди уснувших в деревне был один симулянт. Дело в том, что Махмед слышал о намерении напоить женщин и детей снотворным, поэтому, когда в глиняное подобие рюмки плеснули снадобье и дали ему, он не стал сразу выпивать, сделал вид, что набирается храбрости, а наливавший ему напиток мужчина тем временем переключился на других. Это заняло не более полминуты, но этого времени мальчишке хватило на то, чтобы незаметно вылить снадобье на землю. Как только это было сделано, Махмед стал копировать поведение тех, кто снотворное все-таки выпил. Копировал мастерски – свалился и очень натурально захрапел. Никто не заподозрил, что он просто водит всех за нос.

Когда женская и детская половина деревни, а также лагерь беженцев уснули, мужчины снова двинулись к храму, и Махмед обходными путями отправился за ними. Нельзя было попасться хоть кому-нибудь из мужчин на глаза, поэтому, пользуясь темнотой и непрекращающимся дождем, он пробирался за хижинами. Осторожно выглядывал всякий раз, когда такая возможность появлялась. Хотелось быть в курсе, не изменилось ли что в замысле вождя. Однако все шло ровным счетом так, как и было ранее озвучено Букабаром в храме. Мальчишка был уверен, что сумеет и далее продолжать свое наблюдение, оставаясь при этом незаметным. Но он жестоко ошибался. И хоть с Библией в его родной деревне дружили не очень, но одно библейское изречение очень точно отражало то, что вскоре случилось. «Все тайное становится явным», – гласит оно.

Мужчины зашли в храм, приступая к осуществлению второй части плана Букабара. Махмед не захотел воспользоваться своим прежним укрытием, слишком неудобным оно ему показалось для обзора, хотелось видеть как можно больше. Мальчишку опьянили недавние удачи в обмане взрослых, и он был уверен, что сможет обхитрить их и на этот раз, полагая, что те будут слишком увлечены своим делом и не заметят юного хитреца.

Махмед подобрался близко к храму и спрятался за изгородью. Она была составлена из жердей, расположенных в длину параллельно друг другу. Между жердями был весьма приличный зазор, через который можно было свободно рассмотреть прилегающее к храму пространство. Но и со стороны храма наблюдателя можно было заметить в два счета, но лишь в светлое время суток. Мальчишка прокрутил этот момент в голове, и это добавило ему уверенности в безопасности избранной точки обзора. Он увидел, как некоторые мужчины вышли их храма и стали возле входа в него, и решил пригнуться еще сильнее. Нога угодила на скользкий участок земли, паренек поскользнулся и невольно ухватился руками за первую попавшуюся жердь. Хлипкое крепление не выдержало резкого натиска, и жердь упала на землю, порождая не особо громкий, но все же различимый шум. Почти одновременно с этим за изгородью послышался шлепок – мальчишка свалился в грязь.

Мужчины, словно по команде, обернулись на эти шумы. Растерянный Махмед подскочил и побежал прочь. Никто не сумел его рассмотреть, заметили лишь то, как мелькнула его тень.

– Кто-то следил за нами, – объявил один из мужчин.

– Лазутчик! – тут же вскрикнул вождь, который был уверен, что в деревне и в лагере после принятия снотворного снадобья все спят. – Не стойте же! Бегите за ним! Изловите и убейте на месте, пока он не уплыл от нас и не выдал кому-нибудь нашу большую тайну! Не выясняйте, кто это и зачем прибыл в нашу деревню, нарушив наше спокойствие! Просто отправьте его к праотцам, и дело с концом. Не тяните!

Местные здоровяки, похватав в руки палки и камни, двинулись на удаляющийся хлюпающий звук. Все были убеждены, что в деревне действительно оказался кто-то посторонний. А раз он мог видеть «посланца небес», значит, шпиона следовало жестоко наказать, как и повелел Букабар. Воля вождя была для них законом, хотя некоторые предпочли бы заменить смертную казнь лазутчика на более мягкое наказание.

«Шпион» поразил преследователей и своей ловкостью, и тем, что хорошо ориентировался в деревне. Ночью, да еще и в дождь, чужаку здесь не так просто разбираться, что к чему, можно заблудиться, попасть в тупик или же сломать себе шею. Однако этот беглец передвигался по селению так, будто знал здесь все как свои пять пальцев. Преследовавших его мужчин данный момент должен был озадачить и навести на определенные мысли, но им было не до того. Они хотели во что бы то ни стало настичь удирающего «незнакомца», чтобы намять ему бока и, в конце концов, прикончить, и не отставали от него ни на шаг. Там, где было можно, уменьшали разрыв. Прыгали через изгороди точно так же, как и он. Шмыгали в узкие зазоры между некоторыми хижинами. И были полностью поглощены удачным для себя исходом погони.

Махмед с самого начала не знал, заметили ли мужчины и лично вождь, что прятался именно он, а не кто-то другой. Гневные тирады Букабара он воспринял буквально как направленные в его адрес, то есть считал, что за ним гонятся не как за шпионом, а как за нарушителем священной традиции. Стоило ли в такой ситуации подавать голос и пытаться объясниться с преследователями, мальчишка не знал. Ему и хотелось это сделать, и одновременно терзало сомнение в целесообразности такого поступка. Когда же в его сторону полетел камень, который чуть не сбил его с ног, паренек решил продолжать хранить молчание. Бегущие следом мужчины называли всякими обидными оскорбительными словами, которые только можно было отыскать в местном наречии, но никто из них не окликал его по имени.

Преследование не прекращалось. Паренек был не на шутку напуган и ни за что на свете не хотел попасть в руки своих односельчан. Если ранее он собирался спрятаться дома, то теперь его намерения изменились. Махмед рванул на окраину деревни, как раз туда, где недавно был разбит лагерь беженцев, подспудно надеясь, что их плот остался на суше. Он бежал и на бегу возносил мольбы возможным и невозможным божествам, чтобы те простили его за обман взрослых и дали возможность спастись от погони. И какое же он испытал облегчение, когда увидел плот на том самом месте, где предполагал его отыскать. Недолго думая, мальчишка стал сдвигать его на воду. Преследователи приближались. На него, как и прежде, кричали, в его сторону летели камни и палки, но он ни на секунду не усомнился в принятом решении. Плот был уже на воде. Махмед запрыгнул на него, оттолкнулся от берега и поплыл прочь от острова. Пока преследователи достигли воды, плот и его новый «капитан» успели скрыться в темноте. Пометав наудачу камни, мужчины вынуждены были уйти с берега ни с чем. «Шпион» оказался ловчее и удачливее их.

Впрочем, сам «шпион» насчет своей удачливости мог бы поспорить. Действительно, он сумел уйти от преследования, но в результате оказался на неуправляемом плоту. Весла или шеста на нем не было, пришлось довериться воле случая. Дождь в очередной раз сделался более тихим, потоки воды успокоились. Махмед каждой клеткой ощущал физическую усталость. Напуганный и утомленный, он лег на плот, прикрыл глаза и уснул.