Текст книги "Путевые заметки. Рассказы"

У каждого человека что-нибудь спрятано

Вся наша жизнь – как постоянная ложь, начиная со школы. Нет человека, который бы всегда говорил правду, потому что истину не знает никто. Вот и выходит – постоянная борьба, которая и закаляет человека, дает ему терпение, когда он знает одно, а другие знают другое и чтобы не ругаться приходится терпеть, к этому привыкаешь.

Эта борьба, в конце концов, и приводит к чему-нибудь, – дает что-нибудь в будущем, что человек становится самим собой или остается повторителем лжи, лгуном и прогибателем под ложь всего окружающего.

И эта борьба жизненная за поиски истины может так развратить, что, в конце концов, губит человека.

От стариков что услышать только глупости или ту же ложь, которая развенчана уже новыми достижениями в поисках истины.

– Бабушка, из чего сделана молния? – спрашивает внучка.

– Из электричества. —

– А электричество – что это? – и в ответ внучка получает очередную порцию лжи, потому что про электричество не знает никто ничего точно.

Конец

Случай

Дальше, дорогие мои читатели, я расскажу вам о таких вещах, которым пожалуй вы можете и не поверить. Все, кому я это рассказывал, слушали меня с улыбкой, немного недоверчивой, немного лукавой и учтивой. Друзья же мои говорили прямо: «Ну и фантазия у вас, писателей! Позавидовать можно. Где же это слыхано и видано, чтобы такое было в жизни?» _ _ _

Тот, кто написал хорошую детскую книгу для детей или изобрел детские штанишки, не связывающие движений и приятные во время носки, – тот гораздо более достоин благодарного бессмертного упоминания в истории, чем все изобретатели машин (дымящих дизелей) и завоевателей стран.

Теперь я точно знаю всю её наружность до самых тончайших подробностей, но описать-рассказать о ней я не могу. И вообще, я считаю это невозможно. Часто писатели описывают в своих романах наружность своих героинь: «у неё было прекрасное, классическое лицо, с глазами, полными огня, прямыми алыми губами, из-за которых блистали два ряда великолепных жемчужных зубов». Удивительная наивность автора умиляет. Разве это банальное описание может дать хотя бы малейшее понятие о всей совокупности и взаимной гармонии черт, которые делают каждую физиономию непохожей на миллионы других.

Случилось уехать хозяйке нашей кошки в «командировку» далеко. И кошка с отъездом своей непосредственной подруги, рядом с которой она привыкла спать-лежать, – долго находилась в тревоге и в недоумении. Ходила она по комнатам и всё тыкалась носом во все углы. Ткнется и скажет, выразительно глядя на меня, в мою сторону: «Мик, мик!». Впервые за все время знакомства я стал слышать у неё такое «слово». Что оно значило по-кошачьи, я не берусь открыть, но по-человечьи оно ясно значило примерно следующее: «Что случилось? Где она? Куда пропала?».

И она озиралась на меня широко раскрытыми желто-зелеными глазами; в них я и читал изумление и требовательный вопрос.

Место для постоянного пребывания-сидения она выбрала на диване рядом с тумбочкой на которой стоял домашний телефон. Напрасно я звал её на мягкое кресло и на край кровати в ногах, где любила она лежать раньше – она отказывалась, а когда я переносил её туда на руках, она, посидев с минутку, вежливо спрыгивала и возвращалась к телефону поближе. Она ждала телефонного звонка, будто знала о существовании человеческой связи по телефону.

Люди вообще иногда не понимают животных; а животные очень хорошо понимают людей и видят наперед, что сделает человек. Действительно, вскоре последовал звонок от хозяйки и она спрашивала, как живет её кошечка. В это время «кошечка» слушала едва слышный хозяйкин голос из под трубки прижатой мной к уху, тогда я дал кошке послушать голос хозяйки, поднес трубку к ней: хозяйка благодарила кошечку свою.

Слух у кошки превосходный, во всяком случае, лучше, чем у собаки даже, и уж гораздо острее человеческого. Очень часто, когда вечером хозяйка возвращалась домой с работы, кошечка подбегала к дверям заранее, зная, что это хозяйка двигается в подъезде по лестнице. Интуиция у кошек развита чрезвычайно.

Конец.

Без сюжета. «Серёжа» (рабочее название)
Дошкольное воспитание у бабушки в деревне

Часть первая

Пояснение.

Новорожденным ребенка называют в течение первого месяца жизни, следующий этап жизни – младенчество, которое занимает весь первый год и будет временем открытий и упорного освоения первых навыков.

Недавно совсем, ученые узнали, что до трех месяцев жизни человечек воспринимает реальность в перевернутом виде, так как передает сетчатка глаза. Пока мозг не научится переворачивать отображаемые через линзу образы реальности, человечек видит мир непосредственно и даже в черно-белом цвете.

Это всё от развития мозга зависит: и всё восприятие мира и все дела, творимые в этом мире, ребенок видит-воспринимает в непосредственной наивной простоте. Горячее обжигает – это плохо, также плохо, когда кто-то разгорячённо кричит. Если сказано в сказках, что бывают злые ведьмы и колдуны, а в темном лесу, как и в темной комнате, живут злые волки и злые лешие, кикиморы болотные и домовые по темным подкроватьем, – во всё это маленькие дети верят с простотой. Ведь так и должно быть: если есть в мире зло – черное, есть и белое и доброе, и красивое. Мир для ребенка прост, без приукрашивания и сложностей: поэтому говорят, что «устами младенца глаголет истина».

День сменяет ночь, а зима сменяет лето. Всё в природе подчинено определенным ритмам. И жизнь человека не исключение. Сон сменяет бодрствование. Иногда биологические ритмы нарушаются.

Рассказ.

Серёже сильно хотелось спать.

Трудно они добирались до места, со многими пересадками с транспорта на транспорт и со многими событиями, которые все перепутались в голове маленького мальчика пяти с половиной лет.

Сначала ему не дали спать, – разбудили в 5 часов утра, потому что пригородный поезд отходил в 6 утра. А вечером они поздно легли, ближе к полуночи, собирались, укладывали сумки. И Сережа собирал свой рюкзак школьный, взятый у соседки; она купила своей дочке в третий класс новый школьный рюкзак, а старый отдала его маме. Рюкзак поначалу совсем не понравился Сереже, он был девчоночий, в нем было много розовых вставок и картинки с цветочками. Картинки оказывается можно было заменять, что сделал Папа, и рюкзак стал другим, когда вместо цветочков через прозрачную пленку виделись машинки вырезанные из папиных журналов, тогда только Сережа перестал «плакать» -дуться, согласившись взять рюкзак в деревню к бабушке.

А в деревню его отправляли, потому что скоро Сереже было идти в школу и детсад-ясли для него закончились, как объяснили взрослые. На самом деле всё было конечно сложнее. Жили они тогда на съемной квартире, а вступили в кооператив и строили свое жилье: кооперативную квартиру. Деньги были очень нужны, и за детский сад надо было платить. Решили Сережу отправить в деревню к бабушке пожить до того времени пока кооперативный дом не построят.

Они ехали с сонным не выспавшимся Сережей в троллейбусе, потом на шумном вокзале он немного сидел на больших креслах в зале ожидания, потом бежали к поезду, почему-то спешили. А это Папа Сережи задержался в привокзальном кафе-буфете, покупая себе пиво на дорогу, из-за чего они с мамой ругались, пока бежали к вагону. Поехали к бабушке Сережа с Папой, Мама их только провожала.

И в поезде было много интересного. Сережа смотрел в окно, спать совсем расхотелось. Он слушал разговоры взрослые, из которых половину не понимал.

Потом сошли на Узловой станции, а оттуда ехали на автобусе до райцентра. И снова смотрел Сережа в окно – проезжали речки, с длинными мостами и большие глубокие овраги, проезжали деревни, где останавливались, поля, и большую сопку-гору поросшую лесом. Только к вечеру они прибыли, наконец, в посёлок «М…», в райцентр. И тут их ждал уже, около «вокзала» – большой остановки с будкой, где продавала билеты знакомая женщина. Папа поздоровался с пожилой толстой дамой бывшей соседкой по деревне почтительно: «Здравствуйте Глафира Даниловна!».

– Вот вы приехали, наконец-то. А Кузьмич уже ждет вас и подвода стоит-дожидается с обеда, – проговорила неожиданно певучим и тонким голосом эта высокая дама.

Сонный Сережа, (он задремал в автобусе, когда ехали последний десяток километров среди густого леса с обеих сторон дороги), – вдруг, совсем неожиданно, на вершок от своих глаз, увидел черные бархатные брови, большие карие глаза и розовые женские щеки с ямочками, от которых как лучи от солнца, по всему лицу разливалась улыбка. И чем-то приятно запахло, это духи с цветочным ароматом.

– Какой большой хороший мальчик у нас вырос! – сказала дама. – А я его совсем маленьким знаю. Боже мой, сонный, спать уже хочет, утомился, бутуз ты мой милый… —

Дама крепко поцеловала Сережу в обе щеки, и он улыбнулся, и, думая, что спит, закрыл глаза. Он сидел на мягком сене в деревенской телеге с бортами из палок, куда его усадил Папа, когда телега подъехала к «остановке-вокзалу». Вслед за Серёжей Папа складывал в телегу большие сумки, подставив одну из них под спину Сережи, и спереди ему на колени и в руки подан был рюкзак. Телега дернулась и ровно покатилась по грунтовой песчаной колее дороги на выезд из райцентра.

«А она красивая (!) похожая на сказочную снежную королеву, которую видел в мультфильме» – думал Серёжа, вспоминая её молодое лицо и улыбку.

Кузьмич, сидящий впереди с вожжами в руках, вероятно, тоже думал о Глафире Даниловне, девушке дородной, полной, но молодой, не старше 20-ти. Её всей деревней называли по отчеству «за-ради» уважения к её отцу, известному по округе кузнецу-мастеру. В своей кузне на краю деревни он всем помогал, чинил железные предметы, ковал подковы всем лошадям, знал у каких коней, какого размера подкова.

– Известное дело – Даниловна. Мол-лодая красивая девка. Отец – мастеровой, а ей хоть бы что, и в город ездила, училась буд-тто, да вернулась ни с чем. Сказано, молодая да глупая. В голове ветер так и свищет. В райцентре ухажеров поменяла уже пять раз, говорят! —

– От нынешней молодежи много и ждать нельзя – сказал Папа.

Дальнейшее Сережа уже не слышал, если слышал, то не различал слова. Серёже почему-то хотелось думать о Глафире только в сказочном образе. Его сонный мозг совсем отказывался от обыкновенных мыслей реальности, туманился и удерживал одни сказочные образы, которые имеют такое удобство, что легко меняются и как-то сами собой, без напряжения со стороны думающего, зарождаются в уме и сами – могут исчезнуть, если только хорошенько встряхнуть головой. А телегу трясло на буграх и ямах. Серёжа просыпался и оглядывался кругом. Но всё, что он видел вокруг, было сказочно прекрасно, так что он вновь легко погружался в дремотный сон.

Направо темнели холмы, которые, казалось, заслоняли собой что-то неведомое и страшное, так как небо над холмами быстро темнело. А солнца совсем не было видно за серыми тучами, нависшими слева на горизонте, и только выше туч края их и полоска неба багровым заревом алели над землей, будто за тучами где-то был пожар. Даль еще была видна впереди телеги как днем, но её нежная лиловая окраска, затушеванная вечерней мглой, уже пропала, и всё поле пряталось в туманной мгле.

Неожиданно дорога повернула, и спереди всё опустилось в черноту леса, и они въехали в этот темный лес. «Как только лошадь видела в темени дорогу?»…. но лесополоса быстро кончилась. Вновь телега поехала по бескрайним полям, по ровной дороге.

В жаркие летние вечера, когда лето достигает своего пика, и готово перевалить на вторую половину приближаясь к осени, – уже не кричат перепелки и коростели в полях, не поют в кустарниках у лесопосадок соловьи, не пахнет цветами: птицы заняты своим потомством, травы колосятся и цветы превращаются в семенные коробочки на стеблях, как у дикого мака. Но поля всё ещё прекрасны и полны жизни, несмотря на выжигающую жару, особенно вечером, когда дневная жара спадает. Едва зайдет солнце и землю окутает мгла, как дневная тоска забывается, и природа вздыхает широкой грудью полей; повышается влажность воздуха. А в высохшей состарившейся седой траве, в потёмках, поднимается веселая молодая трескотня, какой не было жарким днем. Слышится со всех сторон треск, посвистывание, царапание какое-то, какие-то басовые и дискантные звуки, – откуда что берется? – всё перемешивается в непрерывный, монотонный гул, под который хорошо думать и грустить.

Лошадь медленно бредет по дороге, которая, поднимаясь на косогор и опускаясь с него по длинному спуску, ведет к деревне. Деревня видна в далёком далеке, в конце пологого спуска, где внизу видны темные пятна деревьев и светятся окна крайних домов. За деревней темнела низина, в которой река или речка несла свои быстрые воды среди леса.

Телега ехала ровно, по ровной дороге среди полей как по степи. Однообразная трескотня в полях убаюкивала как колыбельная песня. Сережа ехал и чувствовал что засыпает. Но вот, откуда-то донесся отрывистый, тревожный крик полевой птицы и раздался неопределенный звук, похожий на чей-то разговор вроде удивленного: «ак-ак-кто это ходит?» – (так квохчет куропатка под кустами чертополоха), – и дремота чуточку отступает, уступая желанию посмотреть – «кто там разговаривает?».

Проезжали мимо небольшого овражка, где росли кусты, и Серёжа услышал, как птица, которую не знал как зовут, кому-то кричит: «Сплю! Сплю! Сплю!» – а другая в ответ, из глубины овражка, разрезающего поля, хохочет: «уха ха-ха!» – это сова. «Для кого они кричат, кто их слушает на этой равнине?» – …. Но в их криках есть небольшая грусть и будто бы природа вся жалуется проезжающему человеку….

Сквозь серую вечернюю мглу видно было всё, но трудно было разобрать очертания предметов, всё представляется не тем, что оно есть на самом деле. – Вдруг, впереди у самой дороги Серёжа увидел силуэт, похожий на человека. Он не шевелился, ждал, и казалось, что-то держал в руках. «Кто такой в чистом поле?… Разбойник?…» – подумалось, пока фигура приближалась. Но вот, она поравнялась с телегой, и Серёжа увидел, что это одинокий куст, стоящий на краю дороги с распростертыми в сторону ветками.

Неожиданно справа из-за леса взошла луна, как большой круглый желто-белый фонарь и ночь стала бледной и томной. Серой мглы как не бывало. Воздух стал необычайно прозрачен, свеж и тепло поднималось от нагретой за день земли. Всюду стало хорошо видно, и даже можно было различить у дороги отдельные стебельки бурьяна-травы. И спереди деревенька из «далекого далека» виделась ближе, и различались две улицы домиков окруженные высокими деревьями.

Сережа пристроился на мягкой опоре под спиной – на сумку положил свою голову. Слух его давно уже привык к перестуку и перескрипу колес телеги и к монотонному гулу полей. Он понемногу засыпал, казалось ему, что едут они давно-давно, когда прошло всего около часа с небольшим.

Широкие тени ходили по всей равнине от облаков на небе, освещаемых луной…. Немного жутко было близкой ночью. Взгляд Сережи, лежащего на спине, устремился на бледно-зеленые темнеющие небеса, усыпанные первыми звездочками. И понятно было, почему теплый воздух вокруг казался недвижимый, застывший. Вся природа – в ожидании, настороже, словно боялась пошевелиться в ожидании темноты. Словно природе было жаль утерять во тьме приходящей хоть одно мгновение жизни.

О необъятной глубине Неба можно судить только в открытом море или в открытом поле, в степи ночью, когда светит луна. Небо и страшно и красиво и ласково, оно глядит множеством мерцающих глаз и манит к себе, а от манящей ласки его кружится голова.

Так и заснул Сережа перед самой деревней, глядя на темнеющее с каждой минутой небо.

Он не видел уже, как телега въехала на широкую деревенскую улицу и спустилась к её противоположному концу, к третьему с «низкого конца» деревни дому. Серёжу взяли и аккуратно перенесли на руках в дом и уложили на кровать напротив печи справа у порога. Он не видел бабушку и соседа с соседкой, что всплескивала руками, удивляясь: как вырос внучок бабы Насти. Серёжа всё проспал и застолье по поводу приезда сына с внуком и проводы пьяного уже соседа….

Часть вторая

Пояснение.

Понять и почувствовать.

Всем живым существам, наделенным нервной системой, от рождения дана способность ощущать. Ощущение – это самое простое из психических явлений, возникающее в результате воздействия раздражителей на органы чувств. А органы чувств делятся на два: дистантные и контактные. Первые не требуют непосредственного контакта, – это и зрительные, слуховые, температурные и вибрационные. Вторые, контактные, – это вкусовые и осязательные анализаторы. Существует целый комплекс органических сенсоров, сигнализирующих о потребностях организма, например, о голоде или жажде.

Ощущения отражают почти все значимые для человека свойства окружающей среды, помогая ориентироваться в этом Земном мире.

Вот рождается человек. И на него обрушиваются незнакомые ощущения: звуки, цвета, запахи. У маленького человечка ощущения еще не складываются в образы – мозгу еще только предстоит научиться обрабатывать информацию. Так, постепенно, разноцветный шарик начинает восприниматься как погремушка, вкусная белая жидкость – как молоко и так далее.

Наше восприятие обладает рядом свойств. Например. На ветке, среди листвы, мы увидели птицу и услышали её пение.

1 – Предметность восприятия, – оно позволяет выделить темное пятно на фоне зелени и различить пение среди шелеста листвы и других звуков.

2 – Целостность восприятия – оно достраивает образ, мы оцениваем форму, размер, объем и удаленность объекта, его движение, а также особенности услышанных звуков, их громкость и так далее.

3 – Объединить все данные, полученные от различных анализаторов (зрения, слуха и др.), нам помогает – Структурность восприятия.

4 – Структурность неразрывно связана с Осмысленностью, тут же превращающей все данные в слово-понятие «птица».

Восприятие – таким образом, это сложное соединение разных ощущений, получаемых от отдельных предметов или явлений.

Восприятие тесно связано – с речью, с памятью и накопленным опытом. Так, знакомые предметы воспринимаются легче, чем увиденные впервые. В дальнейшей жизни, порой, достаточно лишь незначительной информации для восприятия объекта: по запаху мы можем определить, какое блюдо готовят на кухне, по голосу узнаем знакомых, по вкусу – определяем любимые конфеты, на ощупь можем отличить один предмет от другого.

Так Сержа мало еще видел в свои неполные 6 лет. Ему было все незнакомо. И поездка в троллейбусе, которую он видел сквозь сон, и разговоры взрослых многих незнакомых людей, интересных: один с бородкой и усами, другой совершенно лысый были пассажиры в поезде. Каждый раз, когда он пытался заснуть, новая информация побуждала его наблюдать и изучать мир окружающий: когда они ехали на автобусе по мосту над глубоким оврагом. Взрослым, – его отцу и вознице Кузьмичу давно была знакома природная красота; когда они ехали на телеге, они не обращали внимания ни на закат в облаках и на другие природные явления. А для мальчика Серёжи это было перемещение в другой незнакомый мир. Раньше о мире он только слышал: его дни проходили между домом и детским садом. И вот, наконец, он поехал мир изучать.

Рассказ.

Утром Серёжа проснулся поздно, по деревенским меркам, (часов в восемь), – когда бабушка вставала в 5 утра, чтобы ухаживать за скотиной.

Для него все дни были насыщены новым узнаванием. Он попал в другой мир природы, в сказочный деревенский мир. Вечерами из рассказов бабушкиных Серёжа узнавал про лесных леших, про водяных, речных русалок, а днем проходил по всем этим местам обитания природных образов.

Почти месяц он жил с бабушкой. Тут у него появилась свобода и самостоятельность познавания мира. Не как в «большом» городе, со множеством людей, где оставаться одному нельзя было нигде: дома родители, на улице люди, в детском саду воспитатели, и все взрослые чему-то учили, опекали его, как ребенка. В деревне бабушка занята была своими хозяйственными делами, отпуская его гулять на деревенскую улицу.

Сначала, пару дней Серёжа от своего дома далеко не отходил, и то и дело возвращался назад во двор, к бабушке на огород, где она полола грядки. А потом, осмелев, он сам искал общения с людьми, и ребят находил около общественного колодца на большой площадке, на площади посередине деревни. Тут рос огромный высокий и разлапистый дуб, а дети играли на поросшей травой площадке в свои деревенские игры – в лапту. У дуба стояла большая лавка, на которой сидели девчонки, парни бегали по полю с мячом, играя в футбол. Это случалось всегда вечерами, собирались все деревенские детишки, и приходила старшая молодежь, когда уже совсем начинало темнеть, загоняя младших по домам.

Деревенские дети весь день бывали заняты, они помогали взрослым и на огородах и по другим делам, по уходу за скотиной. Праздно «шатающихся» около песочниц, как в городе тут за целый день на деревенской улице не встретишь.

Серёжа быстро познакомился со всеми деревенскими соседскими детьми, вернее узнали его все, потому что он получил необычное прозвище.

К нему, как к городскому относились настороженно. И ребята постарше буквально в первый день придумали для Серёжи «кличку». У всех (у многих) ребят были прозвища: у Женьки светловолосого мальчугана, на год старше Серёжи, – прозвище было «Печенька», так и завали – «Женька-печенька». «Возможно, он любил печенье» – подумал тогда Серёжа. У соседа с другой стороны, из «нижнего конца» из предпоследнего дома, было прозвище – Кошкин. Пойдя в первый класс школы, он принес на первый же урок кота в своем портфеле.

Когда Серёжа ходил в детский сад маленьким, он был ужасный растеряха (так он думал) – он терял свои вещи, рубашки и брюки, путался, меняя их с другими рубашками других ребят. Поэтому Мама пришивала ему на воротник рубашки и на пояс брюк белую полоску, а на ней ставила три буквы, вышитые черными нитками: Б. С. Р. Эти буквы обозначали фамилию – Ба…, имя – С, и отчество – Ро….

Во время вечерней игры в лапту старшие ребята обращались к Серёже длинно: «внук бабы Насти с «нижнего конца». Называть его Серёжей было тоже неудобно, потому что в деревне уже был и Сергей – это старший с «верхнего конца», пятиклассник (все так знали), и Серёжа, который жил напротив колодца рядом с игровой площадкой, он только в этом году должен был пойти в первый класс.

И кто-то из старших заметил белую полоску с буквами на воротнике рубашки Серёжи, «внука бабушки Насти с «нижнего конца», и прочел их громко вслух – БэСэР. За ним второй мальчишка подхватил – Бэсэр, и третий…. И стало прозвищем такое странное имя – Бэсэр, с оборотным «э» и ударением на последнем слоге у Серёжи постоянным прозвищем. Когда играли в дальнейшем к нему так и обращались: «Бэсэр кидай мяч сюда, Бэсэр беги быстрей!».

А ещё, появились у него два друга настоящих – Женька-печенька и Кошкин. Они еще только готовились пойти в школу осенью, также как и Бэсэр, и им предоставляли больше свободы для «гуляния», так как для помощи родителям они были маленькие еще, хотя и стремились сами; однако в их семьях были старшие братья и сестры. У Женьки был старший брат, окончивший 3 класса начальной деревенской школы, и в четвертый класс он должен будет ездить в районную среднюю школу. А у Кошкина были две старшие сестры, которые учились в последних – в седьмом и восьмом классах.

И вот три друга – Кошкин, Бэсэр и Женька-печенька гуляли днем всегда втроем. Они – два местных, водили Бэсэра по всей округе:

(1) ходили в лес за огороды, где на опушке, в мелколесье среди травы росла земляника. Землянику собирали в посуду: у Кошкина это был котелок, у Женьки-печеньки маленькая корзинка плетеная из бересты, а Бэсэр брал литровую стеклянную банку, к которой приделала ручку из тряпочки бабушка, когда вечером узнала, что три друга собираются за ягодами.

(2) Ходили они на ближайшую ферму, внизу деревни у самой речки на взгорке, где у Кошкина работала Мама. Это был телятник, а сама ферма находилась в стороне. За телятником был песчаный спуск, где они прыгали на песок, скользя по нему к широкому пляжу небольшой речки. Здесь был перекат, и речка была мелкая с прозрачной водой, так что видно было рыбок, плавающих на дне пескарей.

(3) Выше по течению в стороне от деревни, куда и дорога поворачивала, выходя из «нижнего конца» деревни было поглубже и там стоял большой деревянный мост почти напротив большой «фермы КРС» (как говорили ребята, а Сержа долго не мог понять аббревиатуру, пока не спросил у бабушки). Бабушка говорила про глубину за мостом и про омут – что там и водятся русалки с водяным. Ребята ходили туда и долго стояли на мосту пытаясь увидеть русалок – бросали в омут камешки. А потом стали бросать палочки и перебегать на другую сторону и спорить на шалбаны – чья палочка приплывет первой.

– И в другой раз (еще раз) они пошли за земляникой на опушку леса. И тут заметили парочку сорок, которые летали над травой у самых деревьев, громко покрикивая. Мальчики увидели, что по земле бегают птицы и не могут взлететь. Это были слётки-сорочата совсем не похожие на своих родителей-сорок. Оперение их было темно серое, почти черное. Мальчишки бросились их ловить, бегали между березами и сосенками. Одну птицу поймали. Каждый подержал её в руках, а потом решили отпустить: чем её кормить и где её держать дома, эту птицу, они не знали. А тем более сороки летали над мальчиками с дерева на дерево и беспрерывно кричали-стрекотали. Кошкин, кажется, первым заметил на нетолстой березе гнездо, большое сорочье. И Женька-печенька вспомнил, что ему рассказывал старший брат, что сорока любит таскать в свое гнездо всякие блестящие вещи; и в сорочьих гнездах можно найти даже монеты золотые и другие блестящие вещи-украшения: кулоны, серьги и колечки. Мальчики решили залезть на дерево и проверить сорочье гнездо.

Вызвался залезать на березу Бэсэр, – Сережа по возрасту может был чуть младше своих друзей, но выглядел даже старше: он был выше их ростом на полголовы и шире в плечах, мускулистее. Главное было до веток нижних достать, – Кошкин и Женька-печенька подсаживали Бэсэра и он забрался на нижние толстые ветки дерева. Дальше вверх по веткам было легко подняться и, вскоре, он быстро оказался на высоте у развилки веток, около гнезда.

Сорочье гнездо сооружено было из перепутанных веток, а внутри было наполнено не только травой, высохшей в сено, но и кусочками тряпок и паклей. Тут под паклей и сеном нашлись стеклышки, среди которых были железные пробки от бутылок давно проржавевшие.

Не обнаружив ничего «ценного», Бэсэр стал сбрасывать внутренности гнезда на землю, ломая палочки которые были сцеплены между собой. Он отделил и скинул половину всего гнезда и потихоньку начал спускаться. Спускался долго, дольше, чем поднимался, но слез благополучно, спрыгнул на землю с последних толстых веток (бабушка потом боялась и ругала его, когда дома он обо всём рассказал).

Ничего сколько-нибудь ценного в упавшем гнезде мальчики не нашли. Один Женька-печенька всё говорил про брата и про то, что надо еще другое гнездо найти и вдруг, там будет «клад» – золото, монеты. Гнездо другое они нашли тут же недалеко, и не одно, но на сосне и на толстой березе. У деревьев не было нижних веток, чтобы можно было залезть. И деревья даже обхватить мальчишки не могли, стволы были толстые. В этот раз решили не лазить, а сказать мальчишкам постарше – Женька-печенька обещал брату рассказать, чтобы потом со старшими поискать «клад золотых монет» в сорочьих гнездах.

– На телятник, к Матери Кошкина, они ходили в самое время обеда, в 12 часов. К этому времени привозили с фермы сливки молока, чтобы кормить телят. Эти сливки разбавляли водой с добавками лекарств и витаминов. А Мама Кошкина наливала мальчикам по стакану сливок, черпая их из бидона большой кружкой на ручке. За телятником в направление реки и был крутой высокий песчаный обрыв, как карьер желтого песка. Берег в этом месте подмывался в весеннее половодье и осыпался, обнажая песочные внутренности. Обрыв был высотой метров пять или семь, как говорил Женьке-печеньке его старший брат. С этого обрыва можно было прыгать и лететь в воздухе, ощущая «невесомость» до захватывания дыхания, даже живот сжимался, втягивая все внутренности от чувства полета-падения. Внизу ты падал на теплый и мягкий песок, проваливаясь в него по самый пояс и скатываясь дальше вниз вместе с песком осыпающимся лавиной! Это было удивительное и страстное чувство полета-падения. Вот за этими ощущениями ходили мальчишки на обрыв и прыгали с высоты его вниз на песчаный склон.

– С мостом и омутом все в деревне связывали страшную историю – в омуте утопилась молодая девушка-крестьянка, которая полюбила молодого барина, а тот поступил с ней несправедливо, обманув искреннюю её любовь: «поигрался и бросил» – уехал в город и женился на другой молодой богатой княжне. Эта история была еще при царе, но её передавали из поколения в поколение, поэтому и выдумали, что утонувшая девушка превратилась в русалку и молодых парней может заворожить и утянуть за собой в глубокий омут. Но молодые парни купались тут же недалеко, ниже по течению, на пляже, а на мост ходили чтобы с него прыгать в воду – нырять. Собиралось много народа и все смотрели на бесстрашных парней, которые осмеливались прыгать в омут с моста.

Жизнь в деревне была разнообразна еще и красотой внутреннего леса, по которому они ходили с бабушкой собирать малину на далекой делянке. Тут Сержа-Бэсэр встретил диких зверей: зайцев и лису и ежика и белочек, о которых в городе он знал только по картинкам в детских книжках.