Текст книги "Золото Ковалёва"

Очевидно, в этом гигантском заломе участвовало несколько вековых лиственниц, а падая, они переплелись ветками, и это огромное дерево повисло на других. Расчищая себе дорогу, мы, похоже, убрали часть опоры.

Дождь то стихал, то усиливался, но мы как будто забыли о нём, не замечали, хотя промокли до ниточки. Мы стояли под дождём и ничего не говорили. Наверное, слов и не требовалось. Всё, что нужно было сказать, «высказало» за нас это огромное дерево. Что ж! Спасибо и за то, что никого не покалечило!

Опомнившись, собрали инструменты и поплелись к машинам. Все наши силы забрали тяжёлые лиственничные брёвна. Их мы рубили, пилили и перетаскивали в сторону под холодным дождём по непроходимому лесу, а тут ещё и грохот и рёв неожиданного падения нового дерева. Никаких не оставалось сил, но всё же на газовой горелке приготовили кипятка и попили горячего чая. До рассвета оставалось немного времени. Стали актуальными мысли об экономии топлива, поэтому собрались в моей машине, сняли мокрую одежду, завели мотор и включили на полную мощность отопители. Мы сами не заметили, как все трое уснули в жарко натопленном салоне. Когда я проснулся, уже было светло, а наша одежда почти высохла.

– Шлагбаум закрыт! – пошутил Николай, когда утром все направились в сторону завалившегося дерева, снова перекрывшего дорогу на том же участке, который мы вчера расчистили и успели проехать.

– Теперь уже самое время для полноценной «экспертизы», – подхватил шутку Василий и пошёл осматривать разорванный ствол.

Мы пришли к выводу, что огромная лиственница, вывернутая когда-то с корнями, повисла на ветках соседнего дерева другой породы, как раз там, где была крупная рогатулина. Другими ветками опиралась на ещё одну заваленную лиственницу, и её поддерживали крупные ветви, которые мы в темноте распилили и убрали. Нагрузка на соседнее дерево удвоилась, дождевая вода делала её скользкой и увеличивала тяжесть: не выдержала бедная рогатулина и разорвалась со страшным рёвом.

– Теперь как минимум по земле нас догнать не смогут, – продолжал шутить Василий, – перекрыта дорога, а для объезда также нет возможности.

– Но не для вездехода, – возражал Николай.

– Но это, братцы, уже не имеет значения, – вмешался я, перебивая этот увлекательный спор друзей.

– А что имеет? – недоуменно переглянулись друзья.

– По-моему, нам уже никуда спешить не надо, – обозначил я своё мнение.

– Кажется, это разорванное дерево и его душераздирающий скрежет навели тебя на ключевой момент, – Николай продолжал свои острые шутки.

– Я думаю, раз дождь никак не хочет остановиться, то надо остановиться нам и переосмыслить сложившуюся вокруг нас ситуацию.

– Расшифрую свои мысли, – продолжал балагурить Николай.

– Пожалуйста! – согласился я. – Выводы мы делали из не совсем прозрачных намёков Ковалёва. Верно? А он и сам не знал, какие опасности могут поджидать нас. Теперь я понимаю, что он себе и представить не мог, насколько ошибается, отправляя нас на колёсных автомобилях по болотам и бездорожью, где проваливаются и тонут болотные вездеходы. Однажды, по весне, они с Михаилом проехали этот путь на этих же машинах.

Это правда. Но, во-первых, Михаил – профессиональный водитель, и эти места знает как свои пять пальцев. Во-вторых, весной все опасные топи и болота окованы толстым ледяным панцирем, реки и озёра – тоже.

– Говоря об опасностях, он, наверное, имел в виду со стороны каких-то бандитов, – вмешался в разговор Василий.

– Пока мы их не видели, значит, их не существует, – отметил Николай, на лице которого появилась какая-то самодовольная ухмылка, и дополнил свою мысль, – в такую погоду вертолёты не поднимутся, а если по земле появятся, тогда примем меры.

«Вот так, – подумал я, торжествуя, – там, где не растеряно чувство юмора, нет места для страха и растерянности!» Словно опомнившись, мы остановились в этой азартной гонке, и уже куда-то исчезла торопливость.

* * *

Временами дождь лил сплошной стеной, и тогда риск заблудиться усиливался вдвое. Через лобовое стекло не видно было ничего, дворники не справлялись. А когда утихал дождь, в воздухе царила сырость, и туманы окутывали со всех сторон, накрывая землю плотным одеялом. К концу недели, кажется, запасы небесной влаги несколько оскудели. Ночью дождь почти прекратился, и поразительная утренняя тишина пробуждала надежды. Ни ветерка, ни шелести листвы. Всё это служило гармоничным дополнением и стимулом нашему настроению.

При такой сырости мысли о разведении костров не возникало. Без лишней спешки приготовили завтрак на газовой горелке, попробовали размягчить китайскую лапшу, но даже её насыщенность различными вкусовыми стимуляторами не пробудила сильного аппетита. Подкрепились и ладно. Можно продолжить свой путь.

Этот день прошёл без особых неожиданностей, и к вечеру приятным событием было то, что на берегу небольшой речки, где мы остановились, чтобы обсудить планы дальнейших действий, прямо из-под колёс из высокой прибрежной травы сорвались два глухаря и метрах в двадцати от нас сели на ветку. Ребята замерли на месте и, не отрывая взгляда от птиц, шёпотом стали рассуждать.

– Как ты думаешь, – Николай адресовал свои вопросы ко мне, – если я пойду за оружием, не спугну их? А с пистолета я достану?

– Не знаю, – тихо ухмылялся я, – сбегай, спроси их.

– Я возьму автомат? – загорелся охотничий азарт у Василия.

Всё время нашего путешествия мы не решались стрелять, шуметь или иным путём показать себя. А на этот раз ребята без слов понимали, что я и сам не против такой охоты. Взглядом я подал знак одобрения Василию. Пригнувшись, он незаметно пробрался к машине, осторожно нажал на ручку замка, удерживая от щелчка. Закрывать не стал, хотя, по обыкновению, мы всегда закрывались от комаров. Достал с заднего сиденья автомат и, прячась за машиной, стал прицеливаться. Несмотря на то, что Николаю очень уж хотелось самому удовлетворить свои охотничьи инстинкты, мешать Василию он не думал. Пожелав удачи, шепнул ему:

– Васька, не спеши, прицелься хорошо!

Видимо, очень хотелось разнообразить наш питательный рацион, который порядком надоел консервами и китайской лапшой. Впрочем, этого хотелось нам всем. Раздался одиночный выстрел, и чёрная птица камнем упала вниз. Было странно, что вторая птица не спешила покидать ветку, и Василий стал прицеливаться второй раз.

– Не надо, Вася, нам хватит и одного, – остановил я его, подумав о том, что раз глухари начали попадаться, мы на них ещё наохотимся.

Пока мы переглядывались, пытаясь принять решение, птица решила наши разногласия сама, улетев в неизвестном направлении.

– Васька, ты как нанайский охотник! – восхищался Николай. – Где ты научился попадать белке в глаз, чтобы шкуру не испортить?

Выстрел, действительно, заслуживал самой высокой похвалы. Птице оторвало полголовы: пуля, попав прямо в глаз, вырвала на выходе вместе с черепом и глаз, и клюв, оставив лишь приметный кусочек красной брови. Потом Василий признался, что занимался в секции пулевой стрельбы и даже выполнял норматив кандидата в мастера спорта, что в общем-то ни у кого сомнений не вызывало.

Предвкушение праздничного ужина побуждало переправиться и сразу же искать подходящее место для ночёвки. Птица легко была разделана, разрезана на куски и быстро оказалась в котелке. Вопреки нашим ожиданиям, этот глухарь был не очень упитанным, хотя конец лета и начало осени – это время, когда любая дичь набирает массу и нагуливает жир. Что же касается самого ужина, то можно ли описать эмоциональное состояние трёх мужиков, которые вот уже больше недели питались консервами? Конечно, в котелке не осталось даже капли от похлёбки. Конечно, возникала и полемика о второй птице.

* * *

Ночью дождь снова припустил, а утром мелкий моросящий густой туман опустился на всю территорию. Теперь уже доступный обзор за капотом был не более двух-трёх метров, но мы приняли безропотно этот очередной сюрприз, давно привыкшие и ко всяким сложностям местности, и к капризной изменчивости погоды. Ничуть не меньше хлопот было и от разливов воды на огромных территориях, под завесой которых часто попадали колёсами в ямы и натыкались на лежащий вдоль и поперёк валежник. Местами, на очень больших расстояниях, пропадала колея, и ориентироваться приходилось по едва заметным приметам: просвету между деревьями, бликам на поверхности воды и прочим особенностям, существовании которых в будничной жизни и в голову не приходит.

Время было послеобеденное, когда подъехали к какой-то серьёзной реке. Возможно, в нормальную погоду она была не столь полноводной, о чём однозначно можно было судить по приметам, которые упирались в воду под прямым углом и выходили из воды на противоположном берегу. Но теперь, собрав потоки с окрестных сопок, она разлилась и поднялась, срывая с берегов деревья, кусты и разный лесной мусор, стремительно несла всё это в сторону моря.

Я сошёл с основной колеи в сторону и остановился в тени больших лиственниц. Николай последовал за мной и стал рядом. Выходить из машин можно было только в болотных сапогах. Дождь снова припустил, и сплошными разливами покрыло всю землю. С окрестных сопок вода, стремительно падая вниз, несла кусты, траву и всякий мусор, добавляя свою лепту в эту неразбериху. Стали актуальными поиски питьевой воды. Попытки переправы дали абсолютный отрицательный результат. Практически в двух метрах от берегов вода достигала таких глубин, что могла легко накрыть машины по самые крыши, а течением нести их, как щепку. Дождь продолжался, и буквально на глазах повсеместно поднимался уровень воды.

Я сделал зарубки на стволах прибрежных деревьев. Раскатав болотные сапоги, прошли вверх, потом – вниз, вдоль берега, но уже в который раз ничего обнадёживающего не обнаружили. По карте здесь обозначались тракторная дорога и речной перекат, а по прогнившим остаткам пней можно было судить о том, что в этих местах когда-то давно, много-много лет назад, велись лесоразработки, а по этой тракторной дороге вывозили дрова для отопления в городе и посёлках. Но уже давно для отопления используются иные энергоносители, а значит и эта дорога тоже никому не нужна. Вот такая удручающая картина стала рисоваться нашему взору, и пока для решения этой проблемы даже коллективная фантазия ничего дельного предложить не могла.

– Ну что, чаю поставим? – бросил я бодрую реплику Николаю.

Хотя было заметно, как он прекрасно понимает, что для оптимизма у меня нет оснований. Но всё же в знак поддержки ответил кивком, типа «прорвёмся!»

– Давай, – поддержал он. – Васька ещё спит?

Василий смог представить убедительные аргументы в пользу его монополии в единоличном ночном дежурстве. Мы с Николаем в самом деле испытывали адские нагрузки от почти круглосуточного вождения по такому бездорожью, да ещё в жутких погодных условиях. Правда, эмоциональное удовольствие за рулём шикарных машин частично компенсировало наши энергозатраты, но физическое восстановление было возможно только полноценным сном. И за это спасибо Василию! Он давал нам спать ночью, а мы отправляли его спать днём.

Пока приготовление к обеду заняло некоторое время, Василий сам проснулся и подошёл к нам. Посмотрел на нас, потом подошёл к реке, раскатав болотные сапоги, вошёл в реку и умылся. Прошёл по воде, насколько хватило, и вернулся. Мы молча готовили обед. За эти дни мы нечасто готовили горячий обед, но в этот раз набрали в котелок воды и сварили похлёбку из тушёнки. Китайской лапшой нечасто баловали себя чисто по вкусовым предпочтениям, да и в запас отложить что-то было надо. Спешить было некуда. Так хоть пообедать, как нормальные люди. Уйти от бандитов помог дождь. А как от природной стихии? Но пока, забыв про проблемы, хорошо подкрепились, запили ароматным чаем и какое-то время прогуливались по лесу. Я заметил, как вода поднялась и уже накрыла мои зарубки. Дождь к этому временно ослаб, но облака висели прямо на кронах лиственниц. Слегка моросило. Было только сыро и комары, как будто проснувшись после дождя, сильно проголодались и набросились на нас со всех сторон. Так прошло некоторое время, и мы снова вернулись к машинам.

– Там в сторону сопки вдоль берега идёт старая дорога, вон за теми кустами начинается твёрдая нормальная дорога, – сообщил Николай о своих изысканиях. – Может это объезд попробуем?

– Давайте попробуем, – поддержал я.

Василий хорошо выспался и теперь, вооружившись шестом, направился в сторону кустов. Пройдя метров десять, встал, повернулся к нам с радостным лицом и показал, что воды в этой луже всего-то по колено. Убедившись в том, что мы за ним следуем, продолжил свои исследования. Вода здесь действительно была неглубокая, хотя распространялась в ширь до самого подножья сопки. Но это, скорее всего, из-за разливов, а в сухую погоду воды тут могло не быть совсем.

Вскоре колёса выбрались на твёрдый грунт. Хоть дорога и была старая, и по зарослям кустарника видно было, что по ней много лет уже никто не проезжал, но она была вполне пригодна для проезда. Это снова вселяло надежды. Нам казалось, что по ней мы либо доберёмся до более благополучной переправы, либо она должна вывести нас на другую дорогу, по которой также сможем продолжить наш маршрут.

Какое-то время мы ехали, как казалось, вдоль подножья сопки в юго-западном направлении. Часа через два или три, добравшись до заваленного поперёк дороги дерева, остановились, чтобы расчистить дорогу, а заодно и определиться с ориентирами. Каково было наше удивление, когда обнаружилось, как высоко мы забрались, а ведь казалось, что идём по прямой дороге. А внизу, насколько хватало обзора, всё было залито водой. Снова развернули карту, но ничего утешительного не обнаружив, решили продолжить движение. Только прежде надо вооружиться топорами и ручной пилой, разрубить древесину на части и убрать её с дороги. Всё равно другого пути нам никто не предлагал, да и выбор у нас самих был невелик. А точнее, его вообще не было.

Передохнув минуту-другую, продолжили путь. Размытые участки, глубокие ямы, густой кустарник и прочие препятствия уже стали привычными. Их преодоление при возможностях наших мощных внедорожников больших трудностей не вызывало. Только было непонятно, куда на этот раз повернули. Вообразить можно было что угодно, но мы полагали, что, перевалив сопку, сможем вернуться на наш изначальный маршрут, минуя полноводную реку. Вскоре сюрпризы бездорожья стали изобиловать то оврагами, то зарослями, а иногда колея пропадала совсем, но, к счастью, легко обнаруживалась впереди. Наконец, у подножья крутого подъёма колея пропала совсем. Хочешь не хочешь, а пришлось остановиться на открытом месте, где наши железные объекты, резко отличающиеся от окружающего ландшафта, можно было увидеть даже невооружённым глазом. На удачу, погода продолжала нас окружать густой пеленой тумана, дождя не было. Мы упрямо искали возможности для продолжения движения, хотя не было никакой уверенности в правильности нашего выбора.

– Ну вот и приехали, – издевательски показал свои зубы Николай, – здесь и будем рыть землянку. Перезимуем, а там и привыкнем.

– А со временем здесь лет эдак через 100–150 возникнет город имени Николая, – поддержал его Василий и тоже улыбнулся. К этому времени юноша полностью принял нашу философию, да и его меткий выстрел значительно повышал его авторитет.

– А что, есть город Николаевск – на Амуре. Почему бы не быть Николаевску Колымскому, – поддержал я шутку, – но давайте разведаем окрестности, может, и сейчас что-то для нашей пользы найдём.

– В смысле глухаря или дороги? – продолжал балагурить Николай.

– Нам бы и то, и другое не помешало, – поддержал его Василий.

– Ладно, давайте сначала посмотрим, что можно придумать, – прервал я их увлекательный спор. – Василий, как самый молодой, пойдёт вверх, ну а мы пойдём в разные стороны. На всякий случай не забывайте, что у нас есть оружие. Здесь и хозяин тайги может выйти, поздороваться с нами. За машины уже беспокоиться не надо: мы в пути уже вторую неделю, а признаков людей или техники не было совсем.

Я не успел докончить свою фразу, а ребята уже скрылись за кустами. Они давно уже привыкли к трудностям этого путешествия, а что самое приятное, стали получать удовольствие от преодолений. Если честно, мне самому, как и моим друзьям, это путешествие стало нравиться своей непредсказуемостью. Тем, что дорога неизвестна, что её вообще нет в этих местах, со всеми приятными, а чаще неприятными сюрпризами. А самое главное было то, что все живы и здоровы, под нами хорошая техника, мы получаем удовольствие от преодолений, и запасы топлива позволяют добраться до цели.

В этих размышлениях я обогнул правый склон сопки, спустился в неглубокий овраг и меж кустов нашёл проход, который повёл меня вверх. Передо мной открылась необыкновенной красоты панорама, посередине которой протекала та самая река, перегородившая нам путь. Возможности бинокля позволяли бы увидеть многое до самого устья реки, но густой туман и моросящая влага скрывали всё. Мне оставалось только дорисовывать в своём воображении предполагаемые части пейзажа. Одно было понятно, и оно не могло не радовать – мы уверенно приближались к морскому побережью. Из инструктажа Ковалёва было известно, что дорога уже будет хорошая, и через пару часов доберёмся до посёлка Орочей. Но до заветного побережья ещё надо добраться.

Однако я уже достаточно удалился от того места, где мы оставили машины, а ничего обнадёживающего не нашёл, поэтому повернул назад. Густые заросли принуждали меня выбирать для себя тропу, петляя сначала вверх, потом вдоль склона, а когда вышел на край оврага, увиденная панорама тронула меня до глубины души. Сколько времени я любовался этим завораживающим видом, я не знаю. На противоположном склоне, куда направился Николай, метрах в пятидесяти от наших машин, дорога серпантином поднималась на вершину. Дальше я, не чуя ноги, не замечая кустов, побежал, чтобы поделиться с друзьями своим открытием. Но едва показались машины, увидел, как точно так же, с другой стороны, приближается Николай, а сверху почти бегом спускается Василий. Я понял, что мои открытия не единственны. Тем лучше!

– Слушайте, – начал Николай, – похоже, эти места не такие уж необитаемые. Здесь дорог по всем направлениям сколько хочешь!

– Ну рассказывайте! По вашим лицам вижу, что новости хорошие.

– Новостей хороших больше, чем можно было ожидать, – взял инициативу Николай. – Во-первых, дорог тут сколько хочешь, во-вторых, вон там серпантин ведёт на вершину, а за поворотом есть старая землянка, в которой даже есть железная печка. Лет двадцать назад здесь обитали люди.

– А я поднимался до верха, – вступил Василий. – Дорога поднимается и отсюда, и спускается на ту сторону, потом огибает в левую сторону, а дальше не видно – туман.

– Только на этот серпантин ещё попасть надо, – размышлял Николай. – Дорогу размыло. Пешком трудно, а по две тонны железа на себе будем переносить?

– А что, совсем ничего нельзя сделать? – спросил я.

– Что, к примеру? – поинтересовался Николай со всей серьёзностью.

– А ты кисти и краски, случайно, не забыл на прииске? – спросил я в ответ, постаравшись напустить серьёзный вид. Мне уж очень хотелось поделиться с друзьями своими эмоциями, которые испытал там, на другой стороне оврага.

– Не забыл, – удивился Николай, – они у меня в машине. А что?

– Вот и дорисуешь кусок дороги, соединим их, – но я не смог до конца продолжить свою мысль, и от моего серьёзного вида не осталось и следа.

Вы не замечали? Есть такие природные места, где с человеком происходят необъяснимые превращения. Во всяком случае, со мной такое происходило. Вот и сейчас, оказавшись на склоне на той стороне оврага, я вдруг почувствовал такую свободу, такую лёгкость, что захотелось подняться и полететь. А теперь, дав волю своим эмоциям, я захохотал, как сумасшедший. Моя шутка показалась мне очень удачной. И хотя можно было допустить, что мои спутники так не считают, тогда для меня это не имело никакого значения.

Моё настроение оказалось действительно заразительным, потому что оба мои спутника стали так же хохотать. Наконец, сгибаясь от колик в животе, мы все трое упали на мокрую землю. Нас преследовали приступы истерического смеха. Постепенно угомонились и, придя в себя, переглянулись с вопросом: «Что это было?».

– Нарисуй, – снова повторил Николай, и снова прыснули все трое.

– Я вот что думаю, – начал я, когда уже полностью отошли от приступа, – мы уже почти две недели блуждаем по тайге. Если бы кто-то нас искал, то при наличии современной техники, давно бы настигли. К тому же изначальный маршрут остался далеко в стороне, и вряд ли кому-то придёт в голову искать нас в этих местах. Так что расслабьтесь и давайте готовить обед.

– С чего ты взял, что нас никто не ищет, – поинтересовался Николай.

– Я эти места знаю, Коля, – заметил я. Грустная интонация тут же была замечена. Нельзя было не заметить такие резкие перепады в настроении. Поэтому посыпавшиеся вопросы тоже не были неожиданностью.

– Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее! – взбодрился Николай.

– Я в этих местах когда-то охотился, а потом ездил на зимнюю рыбалку.

– А на чём ездили?

– По зимнику, на машинах, – отвечал я уже без эмоций, затем подумав, уточнил, – на простых советских уазиках и нивах.

– Значит, мы можем и на этих машинах добраться до города? – заинтересовался Василий. – Наши джипы же не хуже «Нивы»?

– Всё не так просто, Васька, – заметил Николай, догадываясь о причинах перемен в моём настроении.

– А чем хуже наши джипы? – не успокаивался Василий.

– По зимнику! – возмущался Николай.

– А что летом нельзя по тем же дорогам доехать? – возмущался Василий.

В самом деле, оставалось каких-то пару сотен вёрст, а места знакомые, человек проезжал здесь не раз. Ему казалось, что мы что-то скрываем.

– Видишь ли, Вася, – я понял, что парень действительно расстроен и не понимает, о чём речь, – по зимнику отсюда можно доехать хоть до Чукотки. А сейчас на нашем пути будут две реки, одна из них побольше той, что вынудила нас свернуть. И ещё одно глубокое и огромное озеро. Их мы никак не сможем ни проехать, ни объехать. Зимой легче. По льду ровно, как по асфальту.