Текст книги "Горячий генерал"

– Господин Так Ке Ши, – сказала я, – теперь у меня к вам настоящая просьба.

– Говори.

– Ее Высочество Олджей догадалась, что я шпион канцлера и велела пытать меня, а потом выгнать из дворца. Помогите мне вернуться.

– Дабы насолить Олджей, я готов на все, – развеселился Тэнгиз.

Я покачала головой, неужто он еще не забыл свою любовь к ней.

– Ты вернешься во дворец и будешь служить нашей сестре Императрице Данашили. Идем.

– Идемте, – вздохнула я.

– Только сейчас ты пойдешь со мной, – раздался позади злой голос Таяна.

Продолжение следует ;)

========== Бодхисаттва ==========

– Господин Таян? – я медленно обернулась с застывшей на лице улыбкой, – что это вы тут делаете?

– Должен ли я спросить у тебя тоже самое? – на этот раз на лице Таяна четко читалась злость, словно он и не собирался ее скрывать.

– Почему вы это у меня все время спрашиваете? – отшутилась я.

– А я что не могу спросить? – Таян сощурил глаза.

– Давайте лучше я спрошу, – вмешался Тэнгиз, подбоченясь, – что вам угодно, господин Таян? Не видите, я тут разговариваю с евнухом.

Таян радостно усмехнулся:

– Я как раз-таки это видел, а еще слышал. И сдается мне, что я слышал боевой клич вокоу.

Тэнгиз испуганно выпучил глаза, а Далахай уставился на меня так, будто я в чем-то опять провинилась.

– Чей клич? – пискнула я.

– Охотно поясню, – со всем доступным ему снисхождением ответил мне Таян, – вокоу, японские пираты, осаждающие наши берега, вот уже много лет наш флот борется с ними. И я только что слышал из ваших уст их боевой клич. Это означает, что вы втроем сейчас совершите банзай-атаку на дворец императора?

Тэнгиз и Далахай сжали кулаки. Я прикрыла глаза. Проклятый Таян, чего он вздумал поупражняться тут в остроумии. Момент не самый подходящий! Но этот умник так не считал.

– Так мне арестовать вас сейчас?

– Ты это серьезно? – на этот раз Далахай задвинул брательника за спину, – мне говорили о твоей смелости, Таян, но ее проявление я вижу впервые. Будешь арестовывать сыновей канцлера?

– Отчего же, мне достаточно будет арестовать вот этого шпиона, – Таян указал на меня.

– Прекрати уже, чего ты хочешь? – спросил Тэнгиз, – если ты пришел арестовать евнуха, то знай, что я определил его служить моей сестре Ее Величеству Данашили. Если хочешь тронуть ее людей, тебе придется иметь дело со мной.

– Будет вам ссориться, – примиряющее заявила я, встав между ними, но как оказалось меня никто не услышал, и генералы, словно напыщенные петухи продолжали сверлить друг друга взглядом. Да уж смотрю в моей персоне тут заинтересованы менее всего.

– Сейчас он пойдет со мной!

– Нет, он пойдет со мной!

Самое дурацкое, что они даже не смотрели на меня. Так и до драки недалеко, а устроить подлянку Таяну я не хотела. И тут я вспомнила трюк, что сегодня мне показывал Мунха. Неплохое средство, когда не знаешь, как поступить.

Вклинившись между хуяками Таяна и Тэнгиз я пробормотала:

– Рана кровоточит, умираю, господа!

И включив актрису от Бога, упала в обморок на руки Далахаякак самому непредвзятому из всех.

– Святые Небеса! Он умер! – Далахай неловко подхватил меня. Моя шапка евнуха скатилась на глаза, поэтому я позволила себе приоткрыть один глаз и поглядывать на происходящую суматоху из-под ресниц.

Таян встревожено уставился на мою спину, где уже расползлось кровавое пятно, насколько я знала.

– Прошу отпустите его со мной, – обратился он к Тэнгиз, – боюсь, что началось воспаление, он может скоро умереть.

– Пустяк, от такого не умирают, – Тэнгиз бросил на меня испуганный взгляд.

– Что же делать? – панически выкрикнул Далахай, держа меня как тряпку на выставленных руках.

– Ему необходима помощь, – настойчиво напомнил Таян.

– Да, да, ты прав, – вдруг согласился Тэнгиз, – возьми его, но как только поправится, пусть явится во дворец. Если он умрет, то ты будешь виноват.

– Аах, – простонала я, – кажется, я очнулся.

Я отлипла от Талахая. Сделала я это, потому что если бы и дальше прибывала без сознания, то кому-то пришлось бы меня нести на руках. Тэнгиз и Далахаю я этого позволить не могла. Говорят, кости мужчины в два раза тяжелее женских. Так что если будь я мужчиной такого же телосложения и даже такого же маленького роста, что и сейчас, то должна была бы весить гораздо больше. Вдруг они решат, что я слишком хрупка. Все моя женственность, как это утомляет. Что касается Таяна, то я не знаю, не уверена, что он стал бы нести мое тело на руках. В любом случае от этой мысли меня охватило ужасное смущение и волнение.

– За мной, – скомандовал Таян, не смотря в мою сторону.

Я кивнула и засеменила за генералом, обернувшись напоследок и неуверенно помахала братьям.

Тэнгиз с досадой отвернулся.

Наблюдая за плащом Таяна, как за маяком, ведущим меня сквозь моросящий дождь, я оказалась возле двух лошадей.

– Господин Таян, куда мы едем?

– В провинцию Ляо Дан, – ответил он, беря коня под узды.

– Что? Правда? Зачем?

– Меня отправили в ссылку туда.

– Вас, – я прикрыла рот рукой, – правда? Господин Таян, это все из-за меня.

– Это точно. Нужно спешить, чтоб выехать как можно скорее.

– Император на вас разозлился? А господин Баян, что с ним?

– Возможно, что он присоединится к нам.

– Если он пострадает из-за меня, я точно себе не прощу.

– Какая трогательная забота. Однако, ты сможешь ехать верхом?

– Да.

С некоторым трудом, но я вскочила на свою лошадь. Таян кивнул и также, только более браво, оседлал своего коня.

Мы долго мчались, пока не пересекли черту города. Стало вечереть, и ударил мороз. Все что до этого было водой, превратилось в лед. Белые поля, дорога, ветви деревьев, крыши редко встречающихся домов все вдруг покрылось непробиваемой коркой. С неба падала белая крупа, больно колющая кожу. Мои руки заледенели, тела я почти не чувствовала. Голова кружилась, а в глазах темнело.

– Ехать дальше нельзя, – услышала я сквозь ветер крик Таяна, – лошади поскользнутся. Нужно остановиться.

Вдали виднелся придорожный трактир, из трубы которого клоками вырывался дым.

Мы подъехали туда. Конюшня была почти полностью занята, и наших лошадей с трудом приняли. Что касается комнат, то свободных почти не осталось. Из-за внезапной непогоды трактир был переполнен, и хозяин не мог выделить нам две отдельных нумера.

– Положите этого раба спать на полу, – презрительно сказал трактирщик, рассматривая мою бледную физиономию.

– Пожалуй, я так и поступлю, – недовольно ответил Таян.

Под чердаком ютилось несколько комнаток, наша была одной из них. Таян прошел внутрь, я за ним. Он подергал дверь, оценивая ее хлипкость.

– Думаете, к нам может кто-то ворваться?

– Нет, но я хотел уехать, оставив тебя здесь, но сейчас вижу, это плохая затея.

– Вы расскажите мне все толком, что произошло после того, как вы отпустили меня?

Таян опустился на стул. Я села напротив.

– Я заказал вина. Знаешь, надо посмотреть, что с раной, – сказал он.

– Все в порядке, – смутилась я.

– И все же.

Наш разговор прервал слуга, открывший двери, в руках у него был поднос. Суетясь он поставил угощения на стол и скрылся.

– Поешь, – велел Таян.

Мне и тошнило немного и есть хотелось. Поэтому я заставила себя проглотить несколько ложек риса и, неловко орудуя палочками, подхватила еще парочку закусок. Таян добавил в вино какие-то травы и подогрел это в камине.

– Выпей это.

Я послушно глотнула ароматного напитка. Во что бы то ни стало стоило предотвратить сексуальную сцену моего раздевания с целью осмотреть мою рану. Таян это все не таки евнух Мунха. К тому же мы тут совсем одни, да и торопиться некуда.

Я отрицательно покачала головой, воображая эту картину, густо покраснела и сделала большой глоток, вино застряло в горле и задыхаясь, я закашлялась.

В ту же минуту дверь нараспашку открылась и на пороге весь в шубе, снеге и с мечом наперевес появился Баян.

Я выплюнула вино на пол, а Таян вскочил на ноги.

– Господин! Вы уже здесь? Я полагал вы нагоните меня к завтрашнему дню в городе.

– Я решил не задерживаться в столице, а у трактирщика я узнал, где ты остановился. Что он… она…оно тут делает?

– Спасибо, – буркнула я, – какая изысканность.

– Поговори мне тут. Хех! Ты меня поражаешь, ребенок!

Я заткнулась на всякий случай. За последние дни мне уже не раз указали на мою дерзость, и я поняла, что мои современные манеры и смелые высказывания стали выходить за рамки приличия. Стоит держать язык за зубами, но как это бывает сложно современному человеку, привыкшему к свободе слова.

Баян подошел ко мне, взял за рукав, потряс, заглянул в глаза, а потом крутанул так, что я повернулась к нему спиной.

– Смотри-ка, кровь уже выступила. Таян, что сидим?

Я вырвала свою руку и повернулась.

– Господин Баян, а вас тоже изгнали?

– Э-э-э, да я смотрю у тебя и вправду язык неправильно подвешен, тебе бы его отрезать…

На одну секунду перед глазами все стало красное. И я увидела ЕГО улыбку, и ЕГО глаза. Лицо Демона. Я испуганно отшатнулась и дернула головой.

– Нет, все хорошо… – промолвила я невпопад.

– Эй, да что с тобой? – растерянно спросил Баян.

– Друзья, сделаем так, вы выйдете на пять минут, а я перевяжу свою рану. А может вам удастся выбить себе еще одну комнату? – предложила я, чувствуя как кровь отлила от лица.

– Друзья? – ошарашено переспросил Баян.

Таян покачал головой.

– Я имела в виду господа, простите.

– Пошли, дружок, – неожиданно согласился Баян, поманив за собой Таяна.

Они вышли. Я бросилась к двери и для надежности заперла ее на задвижку, хотя и не предполагала, чтобы они стали врываться ко мне. Все-таки они аристократы как никак.

Чтобы не занимать много времени, я скинула свои халаты, намочила тряпку вином с пряными травами и обильно смазала рану, затем туго перебинтовала ее и вновь оделась.

Потом пошла открыла дверь, но в коридоре никого не было. Я не знала стоит ли мне расхаживать по трактиру, поэтому просто решила вернуться в комнату. На всякий случай я выглянула в окно. Оно вело на задний двор. Внизу жарко горел костер, на котором готовилось ароматное мясо. А рядом на бревне сидели Таян и Баян. Повернув головы друг к другу, они о чем-то беседовали. Какие они были разные. Взрывной и непосредственный Баян, сдержанный и задумчивый Таян. А тем не менее их связывала крепкая нить, которая была сильнее всех различий.

Я решила их не беспокоить, выпила еще вина, потом воды, потом посмотрела на кровать. Она была всего одна, и непонятно было, кто же будет на ней спать, если нас трое. Неужто мне придется спать на полу, как и сказал трактирщик? А Баян тогда где? Или Баян уляжется на кровать, а Таян тоже на пол, ведь он ниже по званию, чем его дядя, да и младше. А может они вдвоем будут ютится на постели, а мне, так и быть, предоставят пол в полное распоряжение?

Эти мысли так встревожили меня, что я решилась спросить у них. Конечно, был соблазн, пока никого нет взять и улечься спать самой, но после моего дерзкого поведения я не решалась на это. К тому же как бы там не было, а я находилась в компании двух взрослых мужиков в четырнадцатом веке в положении рабыни, кто знает, что придет им в голову. Да, они выглядят благородно, особенно Таян. Но ведь порядки тогда были совсем другие. Да о чем я говорю, даже в наше время такое непозволительно. Скорее у средневековых мужчин из Монголии больше благородства, чем у современных.

Но лучше перебдить, как говорит Бобби Сингер из Сверхъестественного.

Я спустилась вниз и отправилась на задний двор, который эти два бравых воина не спешили покидать.

Они не заметили как я подошла. Поэтому я села рядом с Таян, а потом, опомнившись, вскочила. Надо же разрешения спрашивать. Они тут же удивленно оглянулись на меня. Я запоздало поклонилась.

– Я тут хотел узнать, как мы размещаться будем, – опасаясь, что нас кто-то услышит, я решила говорить о себе в мужском роде. Хотя во дворе никого и не было.

– Ты лучше скажи, это правда, что ты спас этих мерзавцев Тэнгиз и Далахаяот смерти? – протянул Баян.

Я вздохнула, бросив взгляд на Таяна.

– Нет, неправда, господин Баян, было бы от чего спасать, или родной отец и правда бы их убил?

– Мог бы и убить, – серьезно ответил Баян, – я с Эль-Тимуром всю степь прошел. Он был мои командиром с пятнадцати лет. И ему приходилось убивать и не в таких ситуациях, в гневе он никого не щадит.

– Сейчас же мир, – ответила я.

– Мира сейчас нет, – вмешался Таян, – идет война за власть.

– Тогда надо это войну прекратить, – сказала я.

– Войну, говоришь, прекратить. Война – это единственное, что я знаю! – Баян ударил себя кулаком в грудь.

– Это и плохо, господин Баян, война – это путь обмана! Война – это искусство предательства, так говорят ученые мужи, разве нет? И разве это не сказано в предисловии к стратагемам войны, будь они неладны! – выпалила я, смотря прямо на Баяна.

– Тьфу! Про этих предисловий и ученых мужей вот с ним толкуй! – Баян указал на Таяна, встал и принялся нервно ходит вокруг костра.

Я взглянула на Таяна, переминаясь с ноги на ногу.

– Садись, – разрешил он.

Я уселась на некотором расстоянии.

– Господин Таян, а почему господин Баян не женат?

Таян повернул ко мне голову. Его лицо наполовину тонуло в темноте, и наполовину высвечивалось рыжим пламенем, отчего его точеный загнутый как у орла нос хищно высвечивался на фоне снега, в глазах блистали загадочные огоньки, на губах играла полуулыбка.

– Господин Баян говорит, что слишком разборчив в женщинах. На самом деле он фанатично предан своему делу. И не хочет, чтобы что-то отвлекало его, даже семья. Вся его жизнь – это поле боя, и слабостям там нет места. А семья это слабость.

– Но ведь у него есть вы.

– И что же? Это для него ничего не значит.

– Это неправда! Я же вижу, как он к вам относится. Нет человека преданнее, чем он. Только такие сердца и умеют любить. Только такие сильные сердца как у него. Он и правда любит вас.

– Те, кто холодны душой, не смогут познать радость, даже если их осенит милость Небес. Только те, у кого горячее сердце, способны изведать беспредельное счастье и вечную любовь, – как всегда Таян знал, что ответить, – если это так, то господин Баян имеет горячее сердце.

– В точку, господин Таян. Именно такое сердце у господина Баяна. Горячее и честное. Однако же я понимаю его как никто другой. Я тоже чураюсь людских отношений. Братская любовь – это то, что я понимаю под истинной любовью. Любовь мужчины и женщины так непостоянна и опорочена, что я перестала верить в это. По крайней мере мое сердце столь требовательно, что наверно никого не способно полюбить.

– Тогда значит, вы не из любви спасли Тэнгиз?

– Что из любви? – рассмеялась я, – хотите сказать, что я влюблена в него что ли? И это после того, как он пару раз пытался меня убить?

– Вот именно.

– Я спасла его, потому что не могу спокойно наблюдать, как канцлер хотел убить его. Мне жаль его стало, можно так объяснить мой порыв? Если бы мне выпал еще один шанс, я бы спасла его снова, ясно?

– Как же ты не понимаешь, – холодно бросил Таян, – на войне нет места жалости. Если хоть раз вспомнишь о том, что твой враг – такой же человек как и ты, то война будет проиграна. Тэнгиз – наш враг, и если бы они поубивали друг друга собственными руками, нам было бы только лучше.

– Знаю, стратегема номер три!

– Если ты так хорошо знакома со стратагемами, то как можешь, не сохраняя холодный рассудок, так действовать, позабыв о разуме?

– Я как раз не забыла о разуме! Это вы позабыли о нем, погрязнув в этой войне. Есть же еще человечность. И будь прокляты эти стратагемы, будь они у меня… – в отчаянии я выхватила свой маленький кинжал из-за пояса и кинула его под ноги Таяну, – я бросаю эти стратагемы и это искусство войны вам под ноги, если хотите подбирайте и пользуйтесь. А это больше не мой путь.

Таян на мгновение опустил глаза, а затем наклонился и поднял мой кинжал.

– Хорошо, я беру этот кинжал, потому что я не оставляю этот путь!

– А я выбираю путь милосердия! Я докажу вам, что вы не правы!

– Ничего себе! – вдруг между нами возник Баян.

Таян смущенно отступил.

– А ну-ка повтори, что ты тут говоришь, женщина? Рассуждаешь о войне? – с ухмылкой спросил он.

– Да, рассуждаю. Господин Баян, и заявляю, что если бы не было предательства, не было б войны. А вы ведь свою душу сложили в боях с врагами, тогда знаете, что я права?

– Хватит уже паясничать, – процедил Таян.

– Нет, пусть говорит. Постой-ка! Мне интересно! – Баян развернулся ко мне, – что еще скажешь, женщина?

– Что еще, что убийства – это плохо. Каждая человеческая жизнь имеет ценность. И что мне все равно женщина я или нет, а я буду придерживаться своего мнения.

– Мне даже больше не надо слов, я слышал достаточно! – заявил Баян, – Ты позабыв об осторожности, так прямо говоришь мне все, что вздумается, а еще поучаешь благороднейшего из мужей Таяна. На твоем месте, Таян, я бы немедленно женился на этой женщине! Клянусь, будь я на твоем месте, я бы так и поступил.

– Если прикажете, господин, – сквозь зубы ответил Таян, сверкая на меня глазами.

– Я предпочитаю притворяться мужчиной, дабы не вступать в брак, быть не таким как все, значит быть всегда одному, – остыв, прокомментировала я.

– Хах, а я еще посмотрю, что из тебя получится. Внутри тебя что-то есть. Никогда еще не встречал такого у женщин. Но я тебя понимаю. Вот только женщины мне такого не говорили еще.

– Да будет вам, женщина уже и не человек что ли.

– Я так не сказал, – Баян усмехнулся и провел рукой по бородке и усам.

– А вы когда-нибудь говорили с женщиной по душам? – парировала я.

– Вот еще! – буркнул Баян.

Затем он развернулся и ушел опять ходить вдоль костра.

Таян сел. Я тоже, искоса взглянув на него. Наконец, он нарушил наше продолжительное молчание:

– Исходя из того что вы заявляете. Милосердие, помощь ближним, которую вы хотите безвозмездно оказать. Мне вспомнились одни слова на эту тему. Позвольте дать совет.

– Давайте, – я сложила руки в замок на коленях.

Таян наклонил голову и произнес:

– Злоба крадется за добротой, как тень за телом. Поэтому вместо того, чтобы заботится о своей доброй славе, забудь и о доброте и о зле. Ненависть появляется там, где есть милосердие. Поэтому вместо того, чтобы прослыть милосердным, отринь и ненависть и милосердие.

Я задумалась о значении этих слов. Так получилось, что в процессе спора мы с Таян поменялись местами, и теперь я видела другую часть его профиля, который казался мне мягче, и сияние ночи уже освещало его лицо, придавая ему неземную красоту холодного принца.

– Господин Таян, эти слова наверно правдивы, однако мне не познать пока что их истинного смысла. Как ни думаю, не могу понять каким образом должно отринуть добро и милосердие из своего сердца, если эти чувства так глубоко проросли во мне. Единственное, в чем я уверена, что должна помочь кому-то спастись, иначе вся моя жизнь будет прожита зря. Я ничем не могу помочь себе и, должно быть, возродилась заново для мести, но отчего же мой дух жаждет не мести, а наоборот просит меня сжалиться и направить тех, кто не знает куда идти. Отчего-то, быть может, это и прозвучит высокомерно, но я знаю истинный путь. И я хочу провести по нем тех, кто заблудился.

– Тогда… – Таян мягко улыбнулся, – вы хотите стать Бодхисаттвой?

– Бодхисаттвой? Расскажите мне об этом подробнее, ведь я придерживаюсь другой веры.

– Бодхисаттвы – это такие существа, которые решили добровольно выйти из колеса сансары и отказаться от перерождения в нирване, хотя и могли бы достигнуть ее.

– Отчего же они отказались от этого высшего мира?

– От того, что хотят помогать людям. Они остаются в нашем мире и светят другим будто звезды, чтобы показать им путь наверх.

– Хах, – я опустила голову, – это будет слишком возвышенно для такого мелкого существа как я. Я не столь добродетельна. И совсем не уверена в том, куда мой свет способен привести других. Иногда я сомневаюсь.

– Отказываясь жить для себя, не поддавайся сомнениям. Если позволить сомнениям завладеть собой, будешь стыдиться своих возвышенных намерений. Делая людям добро, не требуй благодарности.

Таян посмотрел на небо, не было ни дождя ни снега, и крупные яркие звезды блистали на ночном покрывале.

– Вот только я не Бодхисаттва, – тихо ответила я.

Таян перевел взгляд на огонь:

– Но … иногда… я думаю, что ты и правда послана Небесами. Поэтому позови меня, если нужна будет помощь, и я постараюсь не подвести Небо.

Я посмотрела на него, а он на меня. В его глазах пылал огонь, а в моих отражался синий снег.

========== Кимчи ==========

Провинция Гуанчжи. Трактир «Жареная жаба».

Мороз все крепчал. Время перевалило за полночь. Те из постояльцев, кто не смог получить заветной комнаты с отдельным проживанием ютился за столами в общей зале.

На улице сидеть больше не имело смысла, и пора было отправиться внутрь. Я сильно окоченела, но не подавала вида, так как заходить самой мне не хотелось. Было что-то волшебное в этой ночи и установившемся молчании между мной, Таян и Баяном.

В нашей небольшой комнатке казалось очень тепло от пылавшего камина. Я с радостью опередила мужчин и протянула руки к огню.

Баян, распространяя вокруг себя сильный запах костра, которым он пропитался в своих неутомимых бдениях, сел за стол.

Таян по привычке проверил нет ли кого за дверью, выглянул в окно, запер его и застыл с мечом наперевес, загородив собой проход.

Меня не прекращал мучить вопрос о том, как мы устроимся на ночлег, но почему-то задать его я не решалась.

– Пожалуй, теперь стоит напиться! – Баян ударил кулаком по столу, – Таян, вели нам еще вина принести.

– Да, господин, – Таян спрятал улыбку.

– Что вы еще сидеть будете? – неуверенно спросила я, – разве спать не хотите?

– Я сказал, что хочу выпить как следует! – рявкнул Баян.

– Я также не хочу спать, – ответил Таян, поудобнее размещаясь за столом.

Мои глаза уже слипались, и я с трудом представляла, как смогу вместе с ними просидеть еще всю ночь, а потом отправиться в путь. Если честно я даже не знала, куда мы едем и зачем.

После того как слуга принес вина и закусок, я аккуратно села на кровать. Собственно это был невысокий помост, устланный матрасом, тонким одеялом и квадратной подушкой, которой здесь все пользовались.

Баян и Таян увлеченно беседовали, не замечая меня и не зовя с собой. Я скинула сапоги и уселась на матрас с ногами. Подождала немного, но никто не обратил на меня внимание. Тогда я, не раздеваясь, забралась под хлипкое одеяло и улеглась на подушку. Мои веки стали сразу закрываться, сон словно черная кошка незаметно подкрался. И я уже не могла контролировать себя. Сознание уплыло, несмотря на некоторые тревожные мысли, проносящиеся в голове.

Время от времени я просыпалась от того, что Баян разбивал очередной кувшин о пол, а Таян тут же пытался его утихомирить. Один раз я проснулась от того, что Баян затянул песнь:

– Каурый мой иноходец

Стремится вдаль, вырывая поводья.

А у моей любимой милый нрав

Стремлюсь я к ней, к счастью своему.

Прекрасный скакун каурый

Мчится, и тороки развеваются.

Единственная моя, к твоей любви

Истинно сердце мое привязано.

Родовой каурый мой скакун

В просторной степи покажет силу свою.

А чувства встретившихся двоих,

Чем дольше, тем счастливее…

– Как романтично, – пробормотала я и опять уснула.

В следующий раз, когда мое сознание пробудилось, они говорили о чем-то:

– Я бы и хотел, только неприкасаема она… – прошептал Баян.

О чем это он? О ком? Я натянула одеяло на подбородок.

– Дело – дрянь…

Какая такая дрянь. Он сказал дело или тело? Кого он имеет в виду. К какой еще дряни он собрался прикасаться, к какому телу? Это же не обо мне. Ей-Богу, странно это.

– Иногда нет сил удержаться, но все же я не стал бы…– ответил Таян.

Что у него стал? Или не встал? Проклятая глухота, иногда я спросонья плохо слышу. Что они там такого обсуждают? Я встревожено приподняла голову и на всякий случай развернулась к ним лицом.

Неожиданно было темно. Догорающие угли в камине едва освещали комнату. Тишина. А нет, не тишина. Громкий храп раздавался на все помещение. Да что это такое. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я могла различить, что возле камина, укутавшись в шубу, спал Баян, распространяя этот самый храп.

Что касается Таяна, то он сидел на стуле, его голова упала на вытянутые руки, тонувшие в кислой капусте, а волосы живописно разметались по спине. Его плащ, подбитый мехом, сполз и валялся на полу.

Они спят. Это что мне приснилось, что они покушаются на такую дрянь как я. Точнее я хотела сказать на мою девичью честь. Так у меня скоро паранойя разовьется.

Тут я поняла, что меня настигла моя любимая проблема. Я хочу в туалет. Что же делать? Где здесь домик неизвестного архитектора притаился? Я ж не буду писать в ночной горшок или в камин как Баян. Стоп! С чего я решила, что Баян писал в камин? Очень надеюсь, что это тоже был бред моего воспаленного воображения. С подозрением я принюхалась, но пахло только подгоревшими дровами и вином, в изобилии разлитом на стол.

Я приблизилась на цыпочках к столу и задумчиво посмотрела на пальцы Таян. С одной стороны я хотела извлечь их из капусты, но с другой боялась его разбудить. В конце концов, забота о ближнем взяла верх, и я оставила все как есть. Жаль, здесь фотоаппарата нет. Я уже хотела уйти, как вдруг решила, что в комнате становится прохладно, поэтому я подняла валяющийся на полу плащ и накинула его на плечи Таяну. Он всхрапнул, но не проснулся.

Я вышла из комнаты. По установившейся тишине стало ясно, что сейчас глубокая ночь и абсолютно все спят. Прошмыгнув к лестнице, я спустилась. Приходилось пробираться сквозь столики и лавки, на которых спали люди. Некоторые также лежали на полу. Положение ухудшала темнота, но все же я добралась до двери, чтобы обнаружить, что она заперта. Ну конечно, надо идти через черный ход для обслуги.

Пришлось тащиться назад. Кухня также тонула в темноте. Возле печи спал какой-то толстяк, по-видимому, повар, так как от него пахло жареным мясом. Я миновала и его тушу, дверь была незаперта, что изначально показалось мне странным, ведь здесь даже задвижка была. Неужели забыли.

Я выскользнула на крыльцо, оглядела двор. Мне показалось, что возле конюшен располагался туалет, вполне напоминающий наш обычный домик на одну персону, которые мы привыкли видеть на дачах в деревне. Опрометью я пересекла двор и зашла в домик. Сделав свои дела, я уже хотела уйти, как вдруг заметила в щель между досками какое-то движение во дворе. К конюшне приблизился человек, ведя за собой лошадь. В такой час, но мало ли путник мог оказаться застигнут непогодой среди ночи.

Мужчина развернулся, и луна осветила его лицо. Это был Ван У.

Я убрала руки от задвижки. Что здесь делает король Коре? В тот же миг я обнаружила, что позади, у ворот трактира стояли его верные псы, телохранители, которых он всюду таскал за собой. Так что это явно не частная встреча.

Я перевела взгляд на Ван У. И как я сразу не догадалась, что это он. Мастер маскировки из него никакой, его сине-серебристые богатые одежды и аметист во лбу разве что не кричали о его персоне. Из конюшни к Ван У приблизилась фигура. Она находилась в тени, и я не могла разглядеть, кто это был.

Они заговорили, я напрягла слух, и мне стали слышны такие обрывки фраз:

– Баян и Таян уже в пути. Ты должен сорвать это соглашение.

– Я и сам знаю, что мне надо сделать, ты лишь обеспечь меня информацией, – огрызнулся Ван У.

– Встретишь Чжуюаня в Нанкине. Но не говори с Лю Футуном, он слишком предан своей идее.

– Идет, – Ван У развернулся и направился к своим людям.

Тень незнакомца также скрылась в конюшнях. Я подождала немного, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. И когда стук копыт от лошадей короля Коре перестал быть слышен, я вырвалась из туалета и побежала к трактиру. По дороге я зачерпнула снег и протерла им ладони.

На кухне и в зале была все та же тишина. Я уже не особо стараясь сохранить тишину, вбежала вверх по лестнице и ворвалась в нашу комнатку.

Баян и Таян все так же безмятежно спали. Я растерялась.

– Вставайте! Вставайте! – сказала я почему-то шепотом, но они и не подумали проснуться. Я подбежала к Баяну, склонилась на колени и стала толкать его двумя руками.

– Господин Баян! Господин Баян! Проснитесь!

– Проклятье, – пробормотал Баян, отмахнувшись, он развернулся ко мне спиной.

– Ну же, господин Баян, просыпайтесь!

Баян повернулся, его небольшие глаза на миг раскрылись, он скривился, увидев меня, и железной рукой вдруг прихлопнул меня по спине так, что я упала на пол.

– Спи, давай, – проворчал он и захрапел.

Так как тяжелая рука генерал лежала на моей спине, а я сама застыла в позе ползущей черепахи, то я так и быть на четвереньках, пятясь задом, высвободилась от руки Баяна, бережно бросив ее на деревянный пол.

– Этого пьяницу не добудится, – прошептала я и направилась к Таяну, встав и как следует отряхнувшись.

Таян как видимо также крепко напился, иначе бы уже давно должен был проснуться. Я застыла перед ним. Он сидел все в той же позе.

– Господин Таян, – я наклонилась прямо к его ухо и дунула туда.

– Аа, – прохрипел Таян, вздрогнул и открыл глаза, я быстро отпрянула. Он поднял голову и распрямился. Все еще непонимающим взглядом он уставился на меня. Его лицо казалось таким милым спросонья, что я не смогла сдержать улыбку.

– Что? Что такое? – хрипло спросил он.

– Господин Таян, я только что видела Ван У.

– Ван У? Что? Где?

Таян встревожено посмотрел на меня, а затем поднял руку со стола и провел пальцами по волосам, заправляя непослушные пряди за уши. При этом он не заметил, как несколько стружек капусты уцепилось за ним и повисли на его челке.

Я закрыла рот рукой и выпучила глаза.

– Где ты видела Ван У? – все так же растерянно спросила Таян.

– ААА! В бой, собаки! – вдруг заорал Баян и вскочил с пола, обнажив меч.

– Успокойтесь, дядя, мы не на поле боя, – Таян встал, а капуста в его волосах колыхнулась, но не упала.

Я перевела взгляд на Баяна, он уже вложил саблю в свои расписные голубые ножны и протирал глаза.

– Я видела Ван У только что, – пискнула я.

– Правда? Где во сне? – спросил Таян, пытаясь прийти в себя.

Я подошла к камину и бросила туда дровишку, чтобы затухшее пламя вновь разгорелось, и можно было говорить при небольшом освещении.

– Я ходила во двор и только что туда подъезжал Ван У со своими головорезами, он встречался с каким-то человеком возле конюшни и мне удалось подслушать часть их разговора.

– И о чем они говорили? – Таян приблизился, склонив голову и тряхнув капустой в челке.

– Я …ну…– я прыснула от смеха.

– Чего? – Баян тоже подошел и встал с другого бока, – о чем они там толковали?

– Этот человек сказал, что Баян и Таян уже выехали, чтобы заключить соглашение, и что ты должен помешать им, а Ван У ответил, что и сам все знает, и что ему нужна только информация по этому делу. И потом он вскочил на коня и умчался. Также он упоминал имена Лю Футун и Чжуюань, кажется.