Текст книги "Краткая история денег, или Все, что нужно знать о биткоине"

В целом спрос на деньги будет варьироваться лишь при изменившемся временном предпочтении. По мере его понижения в обществе все больше граждан стремятся накапливать деньги. Это вызывает рост их рыночной стоимости по сравнению с другими товарами и услугами, что приносит дивиденды их владельцам. Если же для общества, наоборот, характерно высокое временное предпочтение, оно начинает тратить денежные запасы, тем самым немного понижая их рыночную стоимость. В любом случае деньги остаются наименее рискованным, но и наименее прибыльным активом. Этим, в сущности, и обусловлен на них спрос.

Данный анализ помогает объяснить удивительную способность золота сохранять ценность годами, десятилетиями и веками. Если сравнить с нынешними цены на сельскохозяйственную продукцию в Римской империи (выраженные в граммах золота), окажется, что они незначительно отличаются. Изучив Эдикт о ценах императора Диоклетиана (301 год) и переведя золото в современный долларовый эквивалент[61]61
  Kent, R. (1920), ‘The Edict of Diocletian Fixing Maximum Prices’. The University of Pennsylvania Law Review, Vol.69, 1920, 35.


[Закрыть], мы обнаружим, что фунт говядины стоил около 4,5 доллара, пинта пива – около двух, пинта первоклассного вина – 13 долларов, пинта обыкновенного столового вина – 9 долларов, а пинта оливкового масла – примерно 20 долларов. Сходные параллели прослеживаются и при сравнении заработка в некоторых сферах, однако эти данные, при всей их наглядности, не дают полной картины.

Профессор Калифорнийского университета Рой Джастрам провел системное исследование покупательной способности золота на основе данных за самый длительный доступный период[62]62
  Jastram, Roy. The Golden Constant: The English and American Experience 1560–2007. Edmund Elgar Publishing.


[Закрыть]. Используя данные о ценах в Англии с 1560 по 1976 год для анализа изменений покупательной способности золота, Джастрам обнаружил, что в первые 140 лет его покупательная способность сокращалась, но потом оставалась относительно стабильной с 1700 по 1914 год, когда Британия отказалась от золотого стандарта. Более трех столетий, в течение которых золото было в Британии главным платежным средством, его покупательная способность держалась примерно на одном и том же уровне, как и оптовые цены. По окончании Первой мировой войны, когда Британия фактически перестала использовать золотой стандарт, покупательная способность золота повысилась, а вместе с ней вырос и индекс оптовых цен.

Рис. 8. Покупательная способность золота и индекс оптовых цен в Англии, 1560–1976 гг.[63]63
  Источник: Jastram, The Golden Constant.


[Закрыть]

Важно понимать, что монетарное средство даже теоретически не может иметь абсолютно постоянную покупательную способность. Товары и услуги, которые мы оплачиваем деньгами, изменяются с приходом новых технологий; кроме того, у каждого товара есть своя динамика спроса и предложения. Одна из главных функций денежной единицы – служить мерой экономической стоимости, которая изменчива сама по себе. Таким образом, невозможно точно определить цену монетарного товара, однако если речь идет о длительных исторических периодах, то работы, подобные исследованию Джастрама, могут продемонстрировать общую тенденцию платежного средства к сохранению ценности, особенно по сравнению с другими средствами обмена.

Более свежие американские данные за два последних столетия, когда темпы экономического роста значительно превосходили период, отображенный в исследовании Джастрама, показывают, что стоимость золота даже выросла относительно товаров, которые резко подорожали в долларовом выражении. Это еще раз подтверждает, что золото – самая твердая из валют. Количество любого товара увеличить намного легче, чем золота, поэтому со временем запасы остальных товаров превзойдут запасы золота и его покупательная способность будет понемногу увеличиваться. Как видно из нижеприведенного графика, покупательная способность доллара тоже росла, пока он был привязан к золоту, но значительно сокращалась в периоды, когда американская валюта утрачивала эту связь – например, во время Гражданской войны, когда впервые появились купюры привычного нам зеленого цвета, а также после девальвации доллара в 1934 году и конфискации золотого запаса граждан.

Рис. 9. Цены на товары в золоте и долларах США, 1792–2016 гг.[64]64
  Источник: историческая статистика США, серии E 52–63 и E 23-3. https://fred.stlouisfed.org.


[Закрыть]

В период между 1931 и 1971 годами доллар был номинально привязан к золоту, но лишь через систему сложных государственных механизмов, которые позволяли обменять золото на банкноты на весьма специфических условиях. В этот период наблюдалась нестабильность покупательной способности как доллара, так и золота, наряду с изменениями в политике. Чтобы сравнить ценность золота и национальных валют, полезнее обратиться к периоду с 1971 года до наших дней, когда плавающие валюты торгуются на рынке, а центробанки призваны обеспечивать их покупательную способность.

Рис. 10. Стоимость ведущих мировых валют в золотом эквиваленте, 1971–2017 гг.[65]65
  Источник: статистика Федерального резерва США, https://fred.stlouisfed.org. Цены на золото приведены по данным Всемирного совета по золоту: www.gold.org.


[Закрыть]

Даже наиболее успешные и стабильные валюты мира резко потеряли в цене относительно золота, и на данный момент их стоимость составляет всего 2–3 процента от стоимости в 1971 году, когда они были отпущены в свободное плавание. Нельзя сказать, что взлетела рыночная стоимость золота – скорее обесценились фиатные деньги. При сравнении стоимости товаров и услуг в национальных валютах и в золоте оказывается, что цены на них значительно выросли в официальных денежных единицах, но мало изменились в золотом эквиваленте. Например, цена барреля нефти – одного из ключевых товаров в современном индустриальном обществе – с 1971 года держится почти на одном уровне в золотом эквиваленте, но на несколько порядков увеличилась в национальной валюте (рис. 11).

Рис. 11. Цены на нефть в долларах США и унциях золота, 1861–2017 гг.[66]66
  Источник: статистика Brutish Petroleum и Всемирного совета по золоту.


[Закрыть]

Стоимость твердой валюты, резерв которой нельзя с легкостью увеличить, будет более стабильной, чем мягкой валюты, поскольку ее денежная масса неэластична, а общественный спрос остается более или менее постоянным, как и временное предпочтение. Мягкая валюта, благодаря способности владельцев резко увеличивать ее количество, порождает резкие колебания спроса, так как ее привлекательность в качестве средства накопления будет то повышаться, то понижаться.

Относительно стабильная ценность важна не только для сохранения покупательной способности сбережений. Пожалуй, еще более важную роль она играет в сохранении адекватности денежной единицы как меры стоимости. Если валюта предсказуемо стабильна благодаря незначительным вариациям спроса и предложения, она может служить надежным индикатором динамики цен на товары и услуги, как было с золотом. Однако в случае национальных валют денежная масса прирастает благодаря усилиям коммерческих банков и центробанка и изымается из обращения в периоды дефляции, при этом спрос на деньги может непредсказуемо варьироваться в зависимости от прогнозируемого курса и политики центробанка. В силу крайне высокой волатильности никто не может предсказать, как изменится ценность национальной валюты в долгосрочной перспективе. Задача центробанков – гарантировать стабильный курс, но чтобы ее выполнить, приходится совершать различные манипуляции с денежной массой с помощью ряда финансовых инструментов. Таким образом, в краткосрочной перспективе многие национальные валюты кажутся менее волатильными, чем золото. Однако постоянный прирост денежной массы по сравнению с медленным увеличением количества золота в долгосрочной перспективе делает ценность этого металла более предсказуемой.

Твердые деньги, выбранные самим рынком именно потому, что их ценность имеет шанс сохраниться надолго, естественно, окажутся стабильнее, чем мягкая валюта, навязанная правительством. Если бы национальная валюта действительно была более эффективна как единица измерения стоимости и средство сбережения, не понадобилось бы принимать законы, обязывающие граждан ее использовать. Да и правительства стран не стали бы изымать крупные партии золота и хранить их в центробанках. Тот факт, что центробанки до сих пор не расстались с золотым запасом и даже продолжают его пополнять, говорит об их неверии в долгосрочную ценность своих валют и неизменности монетарной роли золота на фоне постоянного обесценивания бумажных денег.

НАКОПЛЕНИЕ И СБЕРЕЖЕНИЕ КАПИТАЛА

Одна из самых серьезных проблем, вызванных обесцениванием платежного средства, – отсутствие мотивации для накопления и сбережения. Временное предпочтение всегда бывает положительным: при выборе между получением товара или услуги сегодня или в будущем любой здравомыслящий человек предпочтет получить их сегодня. Отложить потребление имеет смысл только в случае, если ожидание принесет некую выгоду. Твердые деньги – это платежное средство, ценность которого со временем возрастет, следовательно, при накоплении оно увеличит покупательную способность. Мягкая валюта, подконтрольная центробанкам, главная миссия которых – обуздание инфляции, не обещает большой выгоды от накопления, поэтому ее обладатели скорее будут тратить деньги или брать займы.

Когда речь заходит об инвестициях, твердые деньги создают экономический климат, в котором любая положительная отдача будет благотворна для инвестора, поскольку денежная единица, вероятно, сохранит или даже повысит свою ценность со временем, что повышает мотивацию для капиталовложения. Однако в ситуации с мягкой валютой реальный доход можно получить, только когда прирост выручки превышает уровень инфляции, что создает стимулы для высокодоходных, но при этом высокорисковых вложений и затрат. Более того, увеличение денежной массы фактически означает понижение процентных ставок, поэтому стимулы копить и вкладывать исчезают, а вот мотивация брать кредиты усиливается.

Результат 46-летнего эксперимента со свободно плавающими национальными валютами подтверждает этот вывод. В развитых странах постоянно снижается процент накоплений, тогда как индивидуальные, муниципальные и государственные долги достигли немыслимых в прошлом размеров.

Рис. 12. Уровень накоплений в ведущих экономиках мира в %, 1970–2016 гг.[67]67
  Источник: статистика ОЭСР.


[Закрыть]

Только Швейцария, которая сохраняла золотой стандарт до 1934 года и поддерживала свою валюту значительным золотым запасом вплоть до начала 1990-х, по-прежнему показывает высокий процент накоплений, оставаясь последним бастионом западной цивилизации с низким временным предпочтением и двузначным процентом накоплений, тогда как остальные страны Запада опустились до однозначных показателей, а то и ушли в минус. Средний процент накоплений в семи крупнейших экономиках мира[68]68
  США, Японии, Германии, Великобритании, Франции, Италии и Канады.


[Закрыть] составлял 12,66 процента в 1970 году, но к 2015-му снизился до 3,39 процента, то есть упал почти на три четверти.

В то время как процент накопления в западном мире стремительно падает, закредитованность стабильно растет. Средняя семья в любой стране Запада закредитована более чем на 100 процентов своего годового дохода, тогда как полное долговое бремя граждан и государства во много раз превышает ВВП, со всеми вытекающими последствиями. Подобные цифры считаются нормальными в рамках кейнсианской школы, которая убеждает, что кредитование развивает экономику, а накопление ведет к рецессии. Одно из самых бредовых и опасных порождений кейнсианской мысли – это утверждение о том, что «государственный долг не страшен, поскольку мы должны эти деньги самим себе». Только самый жадный и недалекий ученик Кейнса может не понимать, что эти «мы» – не однородная людская масса, а несколько разных поколений, а точнее, нынешнее поколение, которое бездумно потребляет за счет будущих поколений. Что еще хуже, за этой фразой обыкновенно следует эмоциональный шантаж в духе «мы обделим себя, если не станем брать кредиты и инвестировать эти деньги в будущее».

Многие экономисты делают вид, будто мысль о том, что при высоком уровне расходов долг может нарастать до бесконечности, а от накоплений можно отказаться, – величайшее открытие современности, которым мы обязаны гению Кейнса. Дескать он открыл, что расходы – двигатель экономики. На самом деле в такой политике нет ничего нового, ее применяли еще в Римской империи времен упадка. Просто теперь мы используем государственные бумажные деньги. Да, банкноты позволяют управлять несколько более гладко и менее заметно, но конечный результат тот же.

Безумный потребительский бум ХХ века невозможно понять без учета уничтожения твердых денег и эпидемического характера кейнсианского мышления со свойственным ему высоким временным предпочтением. В рамках кейнсианской школы накопление объявляется злом, а потребление – ключом к экономическому процветанию. Отсутствие стимулов к накоплению уравновешивается переизбытком стимулов к растрате. При постоянном искусственном занижении процентных ставок и легкодоступности банковских кредитов заимствование вышло из сферы капиталовложения и проникло в сферу потребления. Кредитные карты и потребительские займы позволяют гражданам брать деньги на насущные нужды, даже не притворяясь, что они инвестируют в будущее. Современная экономическая безграмотность, порожденная кейнсианской школой, весьма ироническим образом привела к тому, что капитализм – экономическую систему, основанную на преумножении капитала путем накопления, – сегодня часто обвиняют в разжигании потребительской оргии, то есть полной противоположности накоплению. Капитализм возможен, только когда потребитель соглашается понизить временное предпочтение, отказать себе в немедленном удовлетворении и инвестировать в будущее. Назвать массовое потребление, подпитываемое кредитами, нормальной частью капиталистической экономики – все равно что назвать удушье нормальной частью процесса дыхания.

Вышесказанное также помогает объяснить одно из главных кейнсианских заблуждений, согласно которому отказ от сиюминутного потребления в пользу накоплений сократит рабочие места и приведет к производственному застою. Кейнс расценивал уровень расходов в любой отдельно взятый момент как ключевой показатель экономического благосостояния, потому что никогда углубленно не изучал экономику, не был знаком с теорией капитала и не понимал, что рабочие места бывают не только на производстве конечных товаров, но и на производстве капитальных товаров, которые приведут к созданию конечного товара лишь со временем. Кейнс вырос в обеспеченной семье, и его жизнь никогда не зависела от заработной платы, поэтому он плохо представлял важность накопления и его принципиальную роль в экономическом развитии. Наблюдая рецессию, при которой падали потребительские расходы и росло стремление откладывать «на черный день», он попросту путал причину и следствие, полагая, что сокращение расходов и рост накоплений приводят к рецессии. Если бы ему хватило упорства и терпения изучить теорию капитала, то он сознавал бы, что сниженное потребление – естественная реакция на экономический цикл, который, в свою очередь, вызван увеличением денежной массы, как будет показано в главе 6. Кроме того, Кейнс понял бы, что первоочередные причины экономического роста – это отложенное потребление, накопление и капиталовложение, удлиняющие производственный цикл и повышающие производительность технологий, а значит, и уровень жизни. Кроме того, Кейнс осознал бы, что родился в богатой семье и процветающем государстве только потому, что его предки столетиями накапливали капитал, отказывая себе в немедленном удовлетворении прихотей и инвестируя в будущее. Но, как и римский император эпохи упадка, он не мог понять, какого труда и жертв требует долгосрочное процветание, и видел в активном потреблении причину достатка, а не следствие.

Задолженность – антипод накопления. Если накопление создает возможность приращения капитала и цивилизационного развития, то долг может обратить его вспять путем уменьшения наследства будущих поколений и производительности труда, а также понижения уровня жизни. Будь то коммунальная либо страховая задолженность, либо государственный долг, который требует постоянного повышения налогов и монетизации для рефинансирования, итог один: нынешнее поколение – возможно, первое со времен распада Римской империи или, по крайней мере, с первой промышленной революции – вступает в жизнь с меньшим капиталом, чем у родителей. Вместо того чтобы наблюдать за приростом богатства, это поколение должно трудиться, чтобы погашать растущие проценты по кредитам, а затем работать еще усерднее, чтобы оплатить социальные программы, плоды которых может и не увидеть при жизни. В таких условиях люди едва успевают хоть что-то отложить на старость.

Отказ от твердых денег в пользу стремительно дешевеющей валюты уничтожил капитал, накопленный несколькими поколениями, за несколько десятилетий потребительской лихорадки. Теперь мы покупаем самые необходимые вещи в долг. Тогда как сто лет назад молодой американец или европеец платил за жилье, образование или свадебные торжества из заработанных или накопленных денег, сегодня даже сама мысль об этом кажется многим нелепой. Даже обеспеченные люди живут не по средствам и используют капитал, чтобы получить еще больше кредитов и финансировать еще более крупные покупки. Такая система может просуществовать какое-то время, но это не говорит о ее стабильности. В действительности мы транжирим резервный капитал общества – проедаем посевное зерно.

Став государственной, валюта попала под власть политиков, чей горизонт планирования не превышает нескольких лет, а основная цель – добиться переизбрания. Неудивительно, что большинство их решений принимаются в краткосрочной перспективе и валюта используется для финансирования избирательной кампании за счет будущих поколений. Как выразился Генри Луис Менкен, «любые выборы – это своего рода усовершенствованный аукцион краденого»[69]69
  Mencken, H. L. and Malcolm Moos (Ed.), A Carnival of Buncombe, Johns Hopkins Press, Baltimore, Maryland, 1956, P.325.


[Закрыть]. В обществе с твердой и свободной от политического давления валютой граждане должны учитывать, что любое их экономическое решение будет иметь долгосрочные последствия для всей семьи. Хотя и в таких условиях некоторые все равно будут принимать безответственные решения, лишающие наследства их потомков. Тем не менее всегда есть вероятность ответственного, разумного выбора. После национализации валют такой выбор делать сложнее, поскольку государственный контроль над денежной массой неизбежно лишает нас стимулов к накоплению, поощряя тягу к заимствованию. Как бы разумны и осторожны мы ни были, накопления наших детей все равно обесценятся, и им придется расплачиваться налогами за инфляционную политику правительства.

Теперь, когда истаявшее межпоколенческое наследство подорвало статус семьи как ячейки общества, безлимитная чековая книжка позволила государству направлять жизнь граждан в любое русло, вмешиваясь во все ее аспекты. Если раньше деятельность индивида в первую очередь финансировала семья, то теперь эта роль принадлежит государству, и в результате стремление поддерживать родственные связи ослабло.

В традиционном обществе любой человек осознает, что в старости ему понадобится поддержка детей, поэтому в молодые годы заводит семью и стремится обеспечить детям достойную жизнь. Однако если долгосрочное вложение в принципе не имеет смысла, если накопление контрпродуктивно из-за обесценивания платежного средства, то и это вложение в будущее становится менее прибыльным. Политики внушили нам ложную уверенность в том, что вечный достаток и высокую пенсию можно обеспечить, включив волшебный печатный станок, поэтому вклад в развитие семьи становится все менее популярным. Со временем стимулы к ее созданию исчезают и все больше граждан в итоге оказываются одинокими. Браки распадаются чаще, ведь партнеры не всегда готовы вкладывать в семейную жизнь эмоциональные, моральные и финансовые ресурсы. Даже в благополучных и полных семьях рождается меньше детей. Хорошо известный феномен современности – кризис института семьи – невозможно полностью объяснить без учета роли фиатных денег, которые позволили государству присвоить ряд важнейших функций, ранее исполняемых семьей, и практически отняли у граждан стимул вкладываться в долгосрочные семейные отношения.

Отказ от семейной поддержки в пользу щедрот государства, по всей вероятности, оказался проигрышным вариантом для тех, кто его выбрал. Многие исследования показывают, что степень удовлетворенности жизнью в значительной степени зависит от наличия близких и тесных семейных связей с супругами и детьми. Кроме того, согласно результатам исследований, количество случаев депрессии и психологических расстройств возрастает по мере того, как ослабевает институт семьи. В первую очередь это касается женщин. В большинстве случаев первопричиной депрессии и душевных заболеваний становится распад семьи.

Неслучайно кризис института семьи стал побочным эффектом внедрения экономической программы, разработанной человеком, который никогда не проявлял тяги к длительным отношением. Отпрыск богатого семейства, накопившего солидный капитал за жизнь нескольких поколений, Кейнс был гедонистом весьма вольных нравов и не раз вступал в половые связи с несовершеннолетними, в частности даже посещал детские бордели Средиземноморья[70]70
  См., например, письма Кейнса к его другу, писателю Литтону Стрейчи. В одном из писем он советует Стрейчи посетить Тунис, где «можно за скромную сумму найти ночлег и услужливого мальчика». В другом письме Кейнс сообщает: «Я отправляюсь в Египет… Только что узнал, что ночлег и мальчики уже ждут меня». Кроме того, он рекомендует Стрейчи съездить в Тунис и на Сицилию, «где танцуют обнаженные юноши».


[Закрыть]. Викторианская Британия была высокоморальным обществом с низким временным предпочтением и крепкими семьями. Кейнс принадлежал к поколению, которое воспринимало эти традиции как бремя. Невозможно понять его экономическое учение без понимания той морали, что он хотел привить обществу, полагая, что может его обустроить по своему вкусу.

ИННОВАЦИИ: «ОТ НУЛЯ К ЕДИНИЦЕ» ИЛИ «ОТ ОДНОГО КО МНОЖЕСТВУ»?

Влияние твердых денег на временное предпочтение и горизонты планирования прослеживается не только на уровне личных накоплений, но и в типе проектов, в которые инвестирует общество. При наличии надежных денежных единиц – как, например, в Европе конца XIX века – граждане более склонны делать долгосрочные вложения и направлять крупные суммы на финансирование проектов, которые окупятся лишь в отдаленном будущем. Вот почему многие важнейшие изобретения в истории человечества появились именно в эту золотую эпоху.

В работе The History of Science and Technology («История науки и технологии») исследователи Брайан Банч и Александр Хеллеманс приводят список из 8583 важнейших изобретений и инноваций в истории человечества. Физик Джонатан Хюбнер сопоставил даты появления этих новинок с количеством населения Земли на тот момент и вычислил среднюю частоту появления важных изобретений на душу населения. Оказалось, что общее число изобретений увеличилось в ХХ веке, однако количество инноваций на душу населения достигало пика именно в XIX столетии[71]71
  Huebner, Jonathan. 2005. A possible declining trend for worldwide innovation. Technological Forecasting and Social Change. Vol 72 (2005) pp. 980–986.


[Закрыть].

Более внимательное изучение открытий, сделанных человечеством до 1914 года, подтверждает выводы Хюбнера. Не будет преувеличением сказать, что современный мир был создан в годы золотого стандарта, предшествовавшие Первой мировой войне. ХХ век в основном шлифовал, оттачивал, совершенствовал и ставил на поток изобретения XIX века. Стремительный темп инноваций прошлого века нередко заставляет нас забыть о том, что сами открытия, преобразившие нашу жизнь, были сделаны несколько раньше.

В популярной книге о стартапах «От нуля к единице»[72]72
  Тиль П. От нуля к единице. М.: Альпина Паблишер, 2016.


[Закрыть] Питер Тиль говорит о наследии тех гениев, которые изменили мир, создав первый успешный образец новой технологии. По его мнению, качественный переход от полного нуля к наличию одного успешного примера новой технологии всегда самый сложный и самый значимый этап в истории любого изобретения, тогда как переход «от одного ко множеству» всего лишь вопрос оптимизации, масштабирования и удачного маркетинга. Горячим поклонникам технического прогресса, вероятно, трудно будет принять тот факт, что переход от нуля к единице чаще всего совершался в эпоху золотого стандарта, то есть до 1914 года, а вот в послевоенном мире национальных валют производился лишь переход от одного ко множеству. Безусловно, в этом переходе нет ничего плохого, но стоило бы задаться вопросом: почему при современной монетарной системе довольно редко наблюдается переход качественный?

Большинство используемых сегодня технологий изобретены в XIX веке при золотом стандарте, их разработка финансировалась за счет капитала, накопленного в твердой валюте, не подверженной быстрой девальвации. Ниже приведен краткий перечень важнейших открытий и изобретений того периода.

• Холодное и горячее водоснабжение, туалеты, канализация, центральное отопление.

Эти удобства, воспринимаемые сегодня всем цивилизованным миром как должное, на самом деле буквально спасают нам жизнь. Их появление сыграло ключевую роль в борьбе с инфекционными заболеваниями (например, холерой) и позволило городам разрастись до нынешних размеров, избавившись от вечного проклятия эпидемий.

• Электричество, двигатель внутреннего сгорания, массовое производство.

Современное индустриальное общество сложилось и выросло благодаря применению углеводородной энергии, без которой невозможно представить блага нынешней цивилизации. Основные технологии промышленности и энергетики тоже были изобретены в XIX веке.

• Автомобиль, самолет, метро, электрический лифт.

Именно «прекрасную эпоху» надо благодарить за то, что наши улицы не удобрены конским навозом и мы можем путешествовать по всему миру. Автомобиль был изобретен Карлом Бенцем в 1885 году, аэроплан – братьями Райт в 1906 году, метро – Чарльзом Пирсоном в 1843 году, а первый электрический лифт Илайша Отис сконструировал в 1852 году.

• Кардиохирургия, трансплантация органов, аппендэктомия, инкубатор для недоношенных детей, лучевая терапия, анестезия, аспирин, группы и переливание крови, витамины, электрокардиограф, стетоскоп.

Хирургия и современная медицина также обязаны золотому веку важнейшими открытиями и технологиями. Современный уровень гигиены и бесперебойное энергоснабжение позволили медикам в корне изменить подход к лечению пациентов после многих веков почти безуспешной борьбы с болезнями.

• Продукты нефтепереработки, нержавеющая сталь, азотные удобрения.

Промышленные и бытовые химикаты, которые изменили уклад нашей жизни, появились благодаря революционным открытиям «прекрасной эпохи», которые обеспечили возможность широкого индустриального и сельскохозяйственного производства. Пластмассы и все, что из них изготовляется, – продукт использования химически модифицированных природных материалов.

• Телефон, беспроводной телеграф, звукозапись, цветная фотография, кинематограф.

Хотя мы привыкли считать наше время эпохой массовых телекоммуникаций, в действительности большая часть достижений ХХ века всего лишь новая ступень в развитии идей предыдущего столетия. Первый компьютер был изобретен математиком Чарльзом Бэббиджем в 1833 году и доработан его сыном Генри в 1888-м. Может, я и преувеличу, сказав, что интернет и его возможности всего лишь компоненты, добавленные к старому доброму телеграфу, но в этих словах есть доля истины. Именно телеграф, изобретенный в 1843 году, в корне изменил человеческое общество, позволив общаться на расстоянии без необходимости отправлять письма или прибегать к услугам гонцов. Так произошел переход от нуля к единице в сфере телекоммуникаций, а все современные чудеса, последовавшие за ним, не более чем шаг от одного ко множеству.

ТВОРЧЕСКИЙ РАСЦВЕТ

Роль твердых денег в процветании человечества не ограничивается научно-техническим прогрессом и отчетливо прослеживается и в мире искусства. Неслучайно венецианские и флорентийские художники стали пионерами эпохи Ренессанса, ведь именно эти два города первыми в Европе выработали надежный монетарный стандарт. Творческий поиск мастеров барокко, неоклассицизма, романтизма, реализма и постимпрессионизма финансировался щедрыми меценатами – обладателями надежных накоплений, готовыми годами и даже десятилетиями ждать завершения шедевра, который будет жить в веках. Грандиозные своды европейских храмов строились и расписывались несколькими поколениями непревзойденных архитекторов и художников, таких как Брунеллески и Микеланджело. Их работу тоже оплачивали богатые покровители искусств с очень низким временным предпочтением. Единственный способ заслужить внимание таких спонсоров состоял не только в создании произведения, которое пришлось бы им по вкусу, но и позволило бы войти в историю как владельцам уникальных коллекций и покровителям великих художников. Вот почему семейство Медичи чаще вспоминают как меценатов, чем инноваторов в банковском деле – хотя последнее, пожалуй, сыграло более важную роль в истории человечества.

Точно так же музыкальные произведения Баха, Моцарта, Бетховена и композиторов эпохи Возрождения, классицизма и романтизма всегда будут неизмеримо выше нынешних анималистических шумов, записанных в студиях за несколько минут и тут же скормленных неразборчивым потребителям. Музыка золотого века обращалась к человеческой душе, пробуждала высокие стремления, возносила слушателя над обыденностью повседневной жизни. Музыка наших дней обращается к животным инстинктам, отвлекает от реальности, приглашая с головой окунуться в чувственное сиюминутное удовольствие, не задумываясь о завтрашнем дне или высоких материях. Не стоит забывать: «Бранденбургские концерты» Баха оплачены твердыми деньгами, тогда как клипы Майли Сайрус – нестабильной бумажной валютой.

В эпоху обеспеченных денег и низкого временного предпочтения художнику, скульптору, музыканту нужно было годами учиться ремеслу, чтобы создать ценные произведения искусства. Требовалось постичь бесчисленные тонкости и нюансы, отточить мастерство до такой степени, чтобы затмить всех остальных в глазах меценатов и широкой публики. Звание художника, мастера зарабатывалось десятилетиями упорного труда. Художники не выступали с лекциями о том, что такое искусство и почему их наспех созданные «шедевры» несут в себе глубокий смысл. Бах никогда не называл себя гением и не объяснял, почему его произведения лучше, чем у других композиторов, а всю жизнь открывал для себя новые грани музыки. Микеланджело четыре года провел на лесах под потолком Сикстинской капеллы, работая целыми днями практически без отдыха и пищи. Он даже сочинил сонет, где описал тяготы своего труда:

 
Я получил за труд лишь зоб, хворобу
(Так пучит кошек мутная вода,
В Ломбардии – нередких мест беда!)
Да подбородком вклинился в утробу.
 
 
Грудь – как у гарпий; череп, мне на злобу,
Полез к горбу; и дыбом борода;
А с кисти на лицо течет бурда,
Рядя меня в парчу, подобно гробу;
 
 
Сместились бедра начисто в живот,
А зад, в противовес, раздулся в бочку;
Ступни с землею сходятся не вдруг;
 
 
Свисает кожа коробом вперед,
А сзади складкой выточена в строчку,
И весь я выгнут, как сирийский лук.
 
 
Средь этих-то докук
Рассудок мой пришел к сужденьям странным
(Плоха стрельба с разбитым сарбаканом!):
Так! Живопись – с изъяном!
Но ты, Джованни, будь в защите смел:
Ведь я – пришлец, и кисть – не мой удел![73]73
  Перевод А. М. Эфроса.


[Закрыть]
 

Лишь благодаря самоотверженным, иногда мучительным усилиям, растянутым на годы и десятилетия, великие гении прошлого создавали подлинные шедевры, увековечившие их имена. В эпоху необеспеченных денег едва ли встретишь художника со столь же низким временным предпочтением, как у Микеланджело или Баха, готового бесконечно учиться ремеслу и оттачивать навыки. В галереях современного искусства висят работы, в которые вложено не больше терпения и таланта, чем у скучающего шестилетнего ребенка. Создание таких «шедевров» не требует особых усилий, навыков и вдохновения. Нынешние художники подменили опыт и долгие часы практики претенциозностью, эпатажем, гражданским гневом и экзистенциальной тоской, занимаясь, по сути, эмоциональным шантажом, с помощью которого публике внушают уважение к искусству. Для создания иллюзии глубины и весомости нередко добавляется еще и политический пафос, в основном марксистского толка. В лучшем случае современное искусство можно назвать «умным» или «занятным» – как шутку или розыгрыш. В нем нет ничего прекрасного или достойного восхищения, поскольку все эти произведения наспех малюют бездарные шарлатаны, которые ничему и никогда толком не учились. Современное искусство – тот самый «голый король», к которому привлекают внимание дешевыми скандалами и непристойными выходками, а ценность придают с помощью гневных обличительных тирад в адрес тех, кто его не понимает.