Текст книги "Русский хлеб в жерновах идеологии"

Часть II
Уравнение с тремя неизвестными

В сущности своей всякий народ – стихия анархическая; народ хочет как можно больше есть и возможно меньше работать, хочет иметь все права и не иметь никаких обязанностей.

Максим Горький

Глава 1

§ 1.1. На первый взгляд, статистика – штука суровая, скучная и не романтичная. Мало кого можно ею увлечь.

Ладно ещё «статистика войны»! – калибры артсистем, «суммарное водоизмещение», насыщенность подразделений пулемётами, «вес бортового залпа», запас хода по шоссе, «практический потолок»; и, конечно, самый сок – убитые, раненые и пленные, цифры санитарных и безвозвратных потерь (у нас и у противника). Есть немало людей, которые, не будучи ни профессиональными историками, ни профессиональными военными, тем не менее страстно и увлечённо разбирают «историю войн», во всей её сложности и полноте, – от тактики стрелковых подразделений до планов мобразвёртывания, от сравнительных ТТХ средних танков до «ресурсозатратности» их производства…

Все эти люди активно обмениваются мнениями и объединяются по интересам; в разных формах – от дискуссий на специализированных сайтах и форумах до создания обществ, кружков и клубов (как у «ролевиков» и «реконструкторов»).

А сельское хозяйство и продовольствие… что ж тут интересного? – какого неспециалиста могут увлечь площадь запашки, конское поголовье, колеблемость урожаев, среднедушевое потребление, объём местных резервов, транзитная хлеботорговля, «центнеры с гектара» да «килокалории на человека»?.. Однако неосоветчики умудрились и эту (действительно скучноватую) тему сделать интересной для исследования и воистину захватывающей. Как им это удаётся? – да как всегда: при помощи лжи и передёргиваний. Следить за их «ловкостью рук» – одно удовольствие!

В случае со статистикой неосоветчики действуют точно так же, как они действовали в случае с отражением «дореволюционной действительности» в произведениях литературы и воспоминаниях современников. В той сфере (зыбкой и туманной, уже в силу оценочности…) они строили свои доказательства от противного – сначала приводя явно идиллические описания царской России из уст апологетов Империи, а потом опровергая их страстными и обличительными описаниями из уст её противников. По сути дела, они действовали по принципу: «Всё сказанное Вами может быть использовано против Вас».

При этом «градус неадеквата» порой повышался в разы! Но нужный психологический эффект достигался: у «среднего» читателя, которому сначала процитировали Солоухина, потом обрушили на его голову серию ударов в виде свидетельств Толстого и Энгельгардта, а в конце – добили Солоневичем, должно остаться впечатление «полного разгрома».

Вопрос: кого? – реально существовавшей Российской Империи или конкретного автора, написавшего плохую книгу о Российской Империи (либо просто неудачно выразившегося)?..

Если о достойном человеке с интересной судьбой некий писатель–халтурщик написал плохую биографическую книгу (в которой изобразил его в явно неправдоподобном виде – как смесь всепобеждающего супермена с безгрешным ангелом), то раскритиковать такую книгу, указать на содержащиеся в ней преувеличения, недостоверные факты и откровенные нелепости – долг всякого честного критика. Но порочит ли это самого реального героя книги?

А что сказать о критиках, которые специально выискивают самые нелепые, заведомо неправдоподобные жизнеописания исторического лица – с единственной целью: опорочить этого человека; перенести читательский гнев с конкретных авторов (написавших плохие книги по глупости или из конъюнктурных соображений…) – на героя этих книг?! Которого, к слову сказать, нельзя даже обвинить в том, что эти апологетические книги – «заказные» (ибо человек умер ещё в 1917 году!).

§ 1.2. Вот и в случае с цифрами, со статистическими данными (казалось бы – обязывающими к большей добросовестности) неосоветчики поступают точно так же. И достигают того же самого психологического эффекта.

К сожалению, им «есть от чего танцевать». Началось всё ещё с произведений монархистов, из числа эмигрантов первой волны. У них порой – чего только не встретишь!.. Сюда можно отнести старания членов всяких «общероссийских монархических фронтов» (рупором которых был неудобозабываемый Борис Бразоль); немалые усилия по лакировке дореволюционной действительности прилагала РПЦЗ (создавая, так сказать, необходимый базис для канонизации императора Николая Второго).

В перестроечные и постперестроечные годы многие из этих эмигрантских баек были повторены уже непосредственно в России. Однако – к чести наших современников–монархистов – надо сказать, что они не ограничились простым повторением старой лжи; они привнесли много нового. Так что на давно уже создаваемое коллективными усилиями православной общественности светозарное полотно «Изобильная, процветающая Россия под скипетром Святого Царя» (в духе позднего Глазунова) на протяжении 1980–1990 годов было нанесено немало новых ярких мазков! В последние годы на этой ниве изрядно потрудились такие люди как Назаров, Боханов, Платонов, Мультатули, Борисюк…

При этом некоторые, наиболее смачные, доказательства «изобилия и процветания» были прямо передраны из старых эмигрантских источников. Другие – видимо, услышаны авторами в ходе личного общения с престарелыми «бывшими» или экзальтированными «визионерами» (специфический жанр «устной истории»). Третьи – дорисовывались уже самостоятельно, в результате лукавых алхимических манипуляций над данными дореволюционной статистики. Поэтому, разбирая очередной перл царебожников, иной раз нелегко отыскать его первооснову – тот «первоисточник», на который впоследствии стали опираться, перепевать его, обогащать и домысливать.

Ну так ведь искусственно созданный исторический миф – это не та «победа, у которой всегда много родителей»! В конце концов, не так уж важно, кто первым написал какую–то явную глупость (или, скажем мягче, – кто первым ошибся). Вряд ли стоит начинать дотошные розыски по факту каждой благостной сказки (или «добросовестного заблуждения») и доподлинно выяснять, кто же именно в каждом конкретном случае первым соврал (ошибся).

Тем более что массив откровенных мифов и тенденциозно подобранных фактов о предреволюционной России хотя и велик, но… довольно однообразен. Одни и те же мифы (передёргивания) кочуют из эмигрантских книг в работы современных авторов–монархистов, а оттуда – выплёскиваются на широкие просторы интернета. Иногда – в оригинальном виде (как электронные версии чьих–то книг), но чаще – в виде броских и коротких сравнительных таблиц, наглядных картинок и т.п.

Вот эти наивные побасенки и служат основным аргументом для нынешних неосоветчиков, которые охотно их ретранслируют – только уже с собственными выводами и комментариями.

Глава 2

§ 2.1. Начнём с лидирующих позиций Российской Империи в мировой хлеботорговле и известного тезиса, что царская Россия была кормилицей Европы.

Казалось бы, данные факты: «Россия была крупнейшим экспортёром зерновых» и «Россия кормила Европу хлебом», – настолько очевидны, что опровергнуть их невозможно! Однако неосоветчики пытаются даже эти очевидные факты поставить под сомнение. И делается это ими не без помощи наших православных монархистов – которые, со своими непродуманными заявлениями, буквально подставляются под бой…

Вот, например, старый добрый Бразоль, с его «Царствованием Императора Николая II в цифрах и фактах». В 3–м разделе («Земледелие») у него есть такие слова: «В 1913 г. в России урожай главных злаков был на 1/3 выше такового же Аргентины, Канады и Соед. Штатов вместе взятых». С 1958 года, когда была издана эта брошюра, прошло много лет, было много возможностей проверить подлинность приведённых в ней цифр, но некоторые наши монархисты продолжают по сей день бездумно тиражировать однажды прочитанное или услышанное.

Вот анонимный сборник «Шестьдесят фактов о последнем Русском Императоре», широко представленный в интернете. Там, в качестве 35–го «факта», почти дословно повторяется та же фраза: «Крупнейший в мире экспортёр зерновых культур, льна, яиц, молока, масла, мяса, сахара и пр. Урожаи зерновых на 1/3 больше урожаев Аргентины, США и Канады вместе взятых».

Бразолевский «урожай главных злаков» заменён на «урожаи зерновых»; хотя, строго говоря, не все зерновые – «главные». И так же, как и Бразоль, в двух фразах разобрались и с экспортом и с производством зерна!

А вот отрывок из текста лекции Галины Павловой (активист Фонда «За нравственность!»; публикуется в интернет–проекте «За царя» и т.п.) под названием «Россия в период правления Николая II»: «К 1913 году Россия становится крупнейшим в мире экспортёром зерновых культур, льна, яиц, молока, масла, мяса, сахара и пр. Представьте себе: мы производили зерна на 1/3 больше, чем 3 других крупных мировых государства вместе взятых, таких как Канада, Австралия и Аргентина».

Бог с ним, с эмоциональным, «задушевным» стилем… Но вот сваливание в одну кучу объёма экспорта и объёма производства – это не очень–то грамотно. А самый смех – указанные конкуренты России в экспорте зерновых: «на 1/3 больше, чем 3 других крупных мировых государства вместе взятых, таких как Канада, Австралия и Аргентина». Вообще–то Австралия сроду не была в лидерах хлеботорговли. Госпожа лектор в данном случае попросту перепутала Австралию с Америкой (США) – действительно, крупнейшим конкурентом России в мировой хлеботорговле, постоянно упоминаемым в качестве такового!..

Зато такой ошибки не допустили функционеры из ЛДПР. Идя на последние парламентские выборы (2016 года) Либерально–демократическая партия издала – тиражом два с половиной миллиона экземпляров! – предвыборную брошюру под названием «Русская душа». В этой достаточно объёмной (80 страниц) книжке есть специальная глава о предреволюционной Российской Империи – называется: «Миф о "лапотной России"». Вот там всё написано правильно, «канонично»: «А к 1914 году наша страна – крупнейший в мире экспортёр зерновых культур, льна, яиц, молока, масла, мяса, сахара и проч. Урожаи зерновых на 1/3 больше урожаев Аргентины, США и Канады, вместе взятых».

Тут всё «как учили»! – «Аргентины, США и Канады, вместе взятых». То есть хотя бы Америку с Австралией авторы не путают. Уже прогресс. Экспорт зерновых и объём производства – так же свалены в одну кучу.

§ 2.2. А теперь – о том, как пользуются подобными заявлениями монархистов (и жириновцев) наши неосоветчики.

Игорь Пыхалов в своём «боевике» – давно раздёрганной на цитаты и бессчётное число раз повторённой и упомянутой другими леваками работе «Кормила ли Россия пол–Европы?» – с видимым удовольствием цитирует апологетов дореволюционной Империи: «В подкрепление своей "концепции" сторонники подобных взглядов любят ссылаться на благословенное царское время, когда никаких колхозов не было и в помине, а при этом «Россия к 1913 году собирала пшеницы больше, чем США, Канада, Аргентина вместе взятые, и кормила хлебом чуть ли не полмира…» [92]. Или как пишет другой автор: «К 1909 г. Россия выходит на первое место в мире по производству зерна и выращивает более половины мирового сбора ржи, более четверти – пшеницы, овса, ячменя. В 1913 г. урожай зерновых был на треть выше, чем в США, Канаде и Аргентине вместе взятых» [93]».

Ссылается Пыхалов на работы Рыжова «О царе–мученике и его монархической идее» и Муша «Феномен русского хлеба. Вчера и сегодня». При желании мог бы привести ещё десяток!..

После чего Пыхалов проделывает необходимые демагогические манипуляции (своего рода магические пассы). Для начала – рассказывает читателям о том, сколько жителей насчитывалось в 1913 году в России, США, Канаде и Аргентине. С комментарием: «Получается, что бахвалиться особо нечем: даже если предположить, что Россия в те времена и выращивала чего–то на треть больше, чем США, Канада и Аргентина вместе взятые, на душу населения это всё равно выходит меньше».

Скажите пожалуйста! Всё–таки ни у кого из процитированных авторов речь не идёт о том, что–де в царской России было самое высокое душевое производство сельскохозяйственной продукции (или – самое высокое потребление). Но Пыхалов на всякий случай сразу одёргивает тех, кто готов порадоваться за Российскую Империю, – мол, в любом случае отсталой царской России гордиться нечем…

Не мудрено! Ибо у неосоветчиков всех мастей общим местом является преувеличенное представление о нищете русского дореволюционного крестьянина – как о следствии совокупного воздействия трёх присущих именно царской России негативных факторов: исключительного «малоземелья», исключительно тяжёлого бремени платежей и исключительной отсталости способов хозяйствования (каковые, мол, и отличали русского крестьянина от его более счастливых западных собратьев!).

Да, все эти негативные факторы присутствовали в жизни российского крестьянства. Но ни один из них нельзя абсолютизировать; соответственно – нельзя столь решительно противопоставлять отсталое российское сельское хозяйство передовому западному.

В действительности всё было гораздо сложнее.

Так, подати и выкупные платежи русских крестьян к началу 20–го века были не так уж высоки в сравнении с налогообложением в странах Запада (притом царское правительство периодически прощало крестьянам долги и списывало недоимки). Что касается обеспеченности землёй, то средний размер крестьянского надела в России превосходил размер среднего европейского.

То есть условный «средний российский крестьянин» (если брать статистику по регионам, то ситуация будет сложнее…) был лучше обеспечен землёй, нежели европейский! Европейский крестьянин «брал» более совершенной сельскохозяйственной техникой, широким использованием минеральных удобрений, передовой системой севоооборота; и вообще – более передовой организацией труда.

Фермеры Нового Света в целом были обеспечены землёй лучше, чем русские крестьяне, но хозяйство своё тоже вели достаточно «экстенсивно» – поэтому средняя урожайность в США и Канаде была не намного выше российской. «Выбирались» западные фермеры, главным образом, за счёт более благоприятных природных условий и большей площади запашки. Что ж, по поводу фундаментальных преимуществ жителей этого молодого континента ещё Бисмарк сказал: «Бог Всемогущий заботится только о младенцах, пьяницах и американцах».

Впрочем, даже вся эта совокупность благоприятных факторов (особенно впечатляющих в сравнении с российскими условиями) не гарантировала мелких фермеров США и Канады от голода в случае сильного неурожая. Да! – такая вещь как голод была знакома и американским фермерам конца 19–го – начала 20–го века. В ту эпоху крестьяне, живущие плодами матери–земли, повсеместно зависели от её капризов…

Вот, кстати, ещё одна характерная особенность неосоветской публицистики: поскольку сравнение «жалкой» российской урожайности с довольно низкой американской и канадской не произведёт сильного впечатления на читателя, то его обычно и не делают! Неосоветчики охотно сравнивают валовой сбор, численность населения, высчитывают душевое производство и т.п., а такую простую вещь как сравнение урожайности в ведущих мировых странах–экспортёрах (в «самах» или в центнерах с гектара) обычно пропускают.

Иногда, правда, поступают ещё остроумнее: сравнив Россию по всем остальным показателям с США и Канадой, в заключение сравнивают российскую урожайность с… западноевропейской. При этом, разумеется, выбираются наиболее богатые и развитые страны того времени, с самым передовым фермерским хозяйством, – вроде Голландии или Германии, а не какие–нибудь Италия, Испания или Греция (где урожайность могла быть ещё ниже российской!). Но это к слову.

§ 2.3. Далее Пыхалов приводит таблицу с данными об урожае 1913 года по пяти основным зерновым злакам (пшеница, рожь, ячмень, овёс, кукуруза) в России, США, Канаде и Аргентине – из «Сборника статистико–экономических сведений по сельскому хозяйству России и иностранных государств» (1917 года издания).

Тут надо сразу оговориться: данные официальной статистики об урожае зерновых в Российской Империи были не совсем достоверными – в действительности Россия производила больше! – но об этом впереди ещё будет специальный разговор… Однако даже официальная, существенно заниженная, статистика показывает безусловное лидерство России в производстве пшеницы, ржи, ячменя и овса. Лишь по производству кукурузы (не очень подходящей для российского климата и в ту эпоху мало культивируемой) Россия находилась на третьем месте. В итоге по производству пяти основных зерновых злаков Россия в 1913 году оказывается на втором месте в мире, с небольшим отставанием от США (вырвавшихся вперёд исключительно благодаря кукурузе).

Довольный Пыхалов комментирует это следующим образом: «Как мы видим, процитированные выше утверждения не соответствуют действительности. Если брать урожай пшеницы, то хотя наша страна и опережала в 1913 году по этому показателю Соединённые Штаты, однако США, Канаде и Аргентине в совокупности она уступала. Если же рассматривать не только пшеницу, а суммарный урожай пяти основных зерновых культур, то здесь она уступала даже одним США».

Подумать только: на самом деле царская Россия «уступала США, Канаде и Аргентине в совокупности»! И о чём это говорит? – только о том, что неразумные авторы шапкозакидательных заявлений в духе «мы одни производили больше всех остальных вместе взятых» оказались неправы.

Но сталинисту Пыхалову этого мало (что естественно: ибо главная его мишень – не какой–то там недобросовестный автор или «лектор», а предреволюционная Российская Империя). Поэтому он опять, по принципу «Повторение – мать учения», возвращается к количеству жителей: «Ну а если ещё и разделить эти цифры на количество жителей в каждой из этих стран, результат будет и вовсе безрадостным…». Почему же: «безрадостным»? Всё по той же причине – из–за отставания от других лидеров хлебного экспорта в расчёте на душу населения. Повторяйте, запоминайте, проникайтесь…

А поскольку объём производства и объём экспорта – это действительно разные вещи, Пыхалов приводит ещё одну таблицу: разница между вывозом и ввозом зерновых за 1913 год. В соответствии с этой таблицей, Российская Империя (25,74 % мирового экспорта зерна) делила лидирующие позиции с Аргентиной (26,01 %), значительно опережая США (14,81 %) и Канаду (10,97 %). Прочие государства и территории – даже такие огромные как Ост–Индия, Австралия и Китай – в конкуренты России не годились.

Казалось бы, более чем наглядное доказательство успеха товарного производства зерна в Российской Империи, не правда ли?..

Сам Пыхалов вынужден с этим согласиться – правда, сквозь зубы, с совершенно неостроумной иронией: «Итак, на радость поклонников Столыпина, «Россия, которую мы потеряли» действительно являлась крупнейшим экспортёром хлеба». И… в третий раз подряд пишет о численности населения: «Триумф несколько омрачает то обстоятельство, что это звание она делила с насчитывавшей в 21,4 раза меньше населения Аргентиной».

Не поспоришь. Но если так, то и США – насчитывавшие на тот момент в 12,4 раза больше населения, чем Аргентина, а хлеба продавшие в 1,8 раза меньше, – выглядят бледновато! Это естественно: в густонаселённых странах огромная доля произведённой сельхозпродукции уходила на собственное потребление.

§ 2.4. А как же с «кормлением Россией полмира (или пол–Европы)»?.. Об этом Пыхалов, разумеется, не забывает. Было бы странно, если бы неосоветчик этим не воспользовался.

Потому он пишет: «Разумеется, о том, чтобы кормить «полмира», не могло быть и речи – хотя бы потому, что свыше 98 % экспортируемого Россией хлеба шло в Европу [100]. Однако и «пол–Европы» накормить тоже не получалось: в 1913 году зарубежная Европа потребила 8336,8 млн пудов пяти основных зерновых культур, из которых собственный сбор составил 6755,2 млн пудов (81 %), а чистый ввоз зерна – 1581,6 млн пудов (19 %), в том числе 6,3 % – доля России [101]. Другими словами, российский экспорт удовлетворял всего лишь примерно 1/16 потребностей зарубежной Европы в хлебе».

Вот как. Оказывается, не кормили мы Европу, а всего–то лишь – стыдно сказать! – поставляли 1/16 от её потребностей. И на кой чёрт только понадобилась Россия той Европе? Должно быть, покупала она хлеб у русских, как спички у нищего – из одной благотворительности…

Пыхалов почти так и пишет: «Неудивительно, что когда после начала 1–й мировой войны вывоз русского хлеба практически полностью прекратился (в 1915 году было экспортировано 17452 тыс. пудов пяти основных зерновых культур – в 32 раза меньше, чем в 1913–м, когда, как мы помним, этот показатель составил 554549 тыс. пудов [103]), выяснилось, что Европа вполне может без него обойтись».

Это – опять–таки апеллирование к эмоциям (которому непременно должны предшествовать цитаты из книги какого–нибудь царебожника! – иначе никого не проймёт…).

В действительности в ту эпоху большая часть основных видов сельхозпродукции – к каковым относятся зерновые – потреблялась там же, где производилась. Прежде всего это относится к густонаселённым странам (а самым густонаселённым континентом была Европа). Соответственно, местные потребности в сельскохозяйственной продукции удовлетворялись местным же производством: европейские крестьяне кормили европейские города.

Рынок зерновых был, по преимуществу, внутренним рынком. И это не было результатом каких–то специальных государственных мер по «обеспечению продовольственной безопасности»; это диктовалось естественным порядком вещей – свой постоянный потребитель был рядом. И его численность постоянно возрастала (в результате процесса урбанизации). Соответственно – возрастала потребность в хлебе. И вот эту потребность в хлебе европейский крестьянин восполнял с всё большим трудом: европейскому селу было всё труднее прокормить европейский город!

Это и вынуждало европейские страны во всё большем объёме «докупать» недостающее зерно за рубежом. Русский хлебный экспорт был ответом на насущную европейскую потребность в хлебном импорте. Ибо Европа могла обеспечить себя зерном только на четыре пятых. Примерно пятая часть потребности (19 %) покупалась на внешнем рынке; при этом 6,3 % – у Российской Империи.

То есть доля России составляла одну треть от всего зерна, покупаемого Европой на внешнем рынке. Доля остальных стран–экспортёров (это, главным образом, США, Канада и Аргентина) составляла две трети. Вот откуда и пошли эти фантастические заблуждения: потому что треть (больше всех!) – доля России, а две трети – доля США, Канады и Аргентины вместе взятых. И именно с тремя этими странами–конкурентами сравнивали Россию дореволюционные статистические справочники. Возможно, в своё время престарелого эмигранта Бразоля подвела память…

А вот что касается заявления Пыхалова, будто в ходе Первой Мировой войны «выяснилось, что Европа вполне может без него (российского хлеба) обойтись», то для этого надо обладать изрядным нахальством!

Ко времени Первой Мировой богатая Европа успела уже поотвыкнуть от массовых народных бедствий, а тут на неё – прежде всего на страны Центрального блока – обрушился настоящий голод: продуктовые карточки, малосъедобный «военный хлеб» (норма выдачи которого в Германии опускалась до 170 граммов на человека в день), страшная «брюквенная зима» 1916–го – 1917–го, официальная пропаганда охоты на ворон, массовая смертность от недоедания… И, как итог, – готовность немецких представителей заключить мир в Бресте любой ценой (лишь бы поскорее начать получать хлеб с Украины!). Если исходить из структуры европейского предвоенного хлебного импорта, то как минимум на одну треть эти беды объяснялись исчезновением из рациона немцев российского хлеба.

Так что дореволюционная Россия действительно кормила Европу. Только не надо юродствовать и пытаться толковать образное выражение «кормила пол–Европы» в строго арифметическом смысле – как «обеспечивала 50 % всей совокупной потребности зарубежной Европы в зерне».