Текст книги "Метафизика опыта. Книга I. Общий анализ опыта"

§4. Анализ последовательности двух звуков

Завершив таким образом анализ простого случая опыта, который был выбран для исследования, давайте в следующем месте проанализируем один, который несколько сложнее. Предположим, что прежний опыт продолжился слушанием ноты D сразу после C. Анализ нашего опыта ноты D, взятого в отдельности, был бы очень похож на анализ ноты C, так что нам нет необходимости его проводить. Нота C, за которой следует нота D, – это тот опыт, который мы сейчас рассматриваем. Нота D появляется за порогом сознания, но без исключения ноты С. То есть для целей анализа мы уже не выделяем одну ноту из ее контекста, а рассматриваем последовательность из двух нот. Опыт, который мы исключаем из этого нового содержания, – это опыт, который предшествует и сопровождает последовательность CD. Новым в этом опыте является (1) восприятие специфического различия между C и D и (2) восприятие последовательности D на C.

Но что подразумевается под последовательностью? Конечно, мы не можем предположить, что последовательность D на C распознается и классифицируется как последовательность. Лор является одним из факторов, способствующих формированию этой концепции, одним из источников, из которых первоначально вытекает весь ее смысл. Это означает, что из двух эмпирических моментов, которые теперь составляют более крупный эмпирический момент C D, первый, C, присутствовал один в течение определенного времени, а затем претерпел изменение, как только D появился за порогом сознания, после чего он потерял большую часть своей яркости и занял свое место среди более тускло сохранившихся моментов сознания. В реальной жизни мы всегда исходим из самой последней части реально присутствующего момента сознания, и все содержание опыта, каким бы оно ни было в данный момент, оценивается с этой точки зрения. D – это теперь эта последняя часть. Это продолжение опыта С в то, что, если бы мы могли говорить о нем с точки зрения С, должно было бы называться неопытным будущим. Но первоначально С не воспринималось как непрерывное с последующим опытом, потому что тогда не было никакого последующего опыта, который можно было бы воспринять. Воспринимающий С (если предположить, что таковой был) в момент восприятия не мог предвидеть последующий опыт, если только он, по крайней мере, не был наделен априорным представлением о Времени.

Можно возразить, что в этом рассказе о том, что подразумевается под последовательностью, я не давал ей определения, а предполагал ее как известную при описании. Например, она предполагается в словах "как только появился D" и во многих других. Это отчасти верно. Верно и то, что я не определил его ]ier genus et differentiam, а просто описал его как опыт. И по следующим причинам. Прежде всего, у Времени нет рода, более высокого, чем оно само, или не включающего в себя время. Оно является конечным фактом во всем сознании. Точно так же и Чувство, которое составляет все содержание времени, не имеет более высокого рода, не включающего в себя чувство. Время и чувство – это конечные элементы всего сознания и всего опыта; и как таковые они не поддаются строгому определению. Самый низкий мыслимый эмпирический момент опыта содержит и время, и ощущение, а самый низкий эмпирический момент опыта, каким он нам представляется, содержит и последовательность во времени, и различие в ощущении. Последовательность и одновременность – это факты, столь же мало поддающиеся строгому определению, как и факты различия и одинаковости. Они являются воспринимаемыми и конечными фактами реального опыта. Субъективный анализ везде приводит к тому, что факты такого рода становятся известны. Следовательно, если верно, что я не определял последовательность, а принимал ее как известную, то не верно, что я принимал ее в виде предположения, без подтверждения фактами. Ведь я указал на реально пережитые и неоспоримые факты, которые и составляют смысл этого термина.

Итак, мы видим, что время и чувство вместе являются опытом. Они являются элементами опыта, находящимися в неразрывной связи друг с другом; и это одновременно самый простой и самый общий из всех фактов опыта, на котором основывается общая концепция отношения. Теперь Последовательность – это отношение, то есть она может быть отнесена к Отношению как его высший род, как только сформировано общее представление об Отношении. Точно так же время и чувство могут быть отнесены к общему понятию Элементов, как только это общее понятие будет сформировано на основе опыта, в который они вошли. И нет такого факта или явления, которое нельзя было бы подвести под множество общих концепций в силу различных наблюдаемых в нем особенностей. Поэтому определение последовательности путем отнесения ее к роду, отношению, не имело бы никакой цели, а в настоящих обстоятельствах было бы случаем определения obscuruni. per obscurius. На данном этапе мы хотим знать не то, что такое последовательность концептуально или логически, а то, что она представляет собой в восприятии и опыте. Выдавать логические определения за окончательные объяснения истинной природы чего бы то ни было – это заблуждение, знакомое софистам всех эпох, заблуждение, которому способствует двусмысленность термина knowledye. Таким образом, концепция бытия заменяет опыт бытия, а чисто логическое различие между бытием и небытием с логическими последствиями, вытекающими из этого способа их рассмотрения, считается открытием истинных законов природы. Если смотреть на последовательность так, как она на самом деле переживается, то она является одним из двух конечных способов, с помощью которых временные объекты располагаются во времени; другой способ – это одновременность или сосуществование. Поэтому я предпочел дать ее перцептивное описание. Но вернемся к нашему анализу.

Вследствие реальных условий, лежащих ниже порога сознания (утверждение, основанное на фактах, которые еще предстоит изучить, и поэтому используемое мной только для того, чтобы прояснить смысл моего анализа), состояния сознания появляются выше порога и с момента возникновения отступают в прошлое, поскольку их содержание имеет длительность, а постоянно возникающее новое содержание – это та часть целого, которая ближе всего по времени к постоянно наступающему настоящему моменту, который является моментом возникновения каждого последовательно возникающего эмпирического фрагмента или содержания. Сказать, что последовательные настоящие моменты возникновения состояний сознания продвигаются в будущее, и сказать, что эти состояния по возникновении и после возникновения отступают в прошлое, значит сказать одно и то же. Настоящее мгновение сознания, определяемое только его местом во времени, всегда настоящее; настоящее мгновение сознания, определяемое как начало конкретного содержания сознания, отступает вместе с этим конкретным содержанием в прошлое. Соответственно, по мере того как каждое новое содержание арийствует и отступает в прошлое, оно сохраняет или стремится сохранить в исчезающей перспективе то же самое место в последовательности, в которой оно первоначально возникло. В любой последовательности то, что произошло первым в фактическом порядке переживания, воспринимается как наиболее удаленное во времени от последней части фактически присутствующего эмпирического момента переживания, к которому оно принадлежит; а в более поздних и более сложных переживаниях, когда сформировалось представление о будущем времени, то, что воображается как только что произошедшее, мысленно воспринимается как ближайшее по времени будущее к последней части настоящего момента, а то, что которое воображается как происходящее позже, как более отдаленное.

Таким образом, в C D, рассматриваемом с конца I), начало длительности, занимаемой C, кажется более отдаленным во времени, чем ее конец, который непосредственно предшествует началу D; тогда как, если бы его можно было рассматривать с начала длительности, занимаемой C, начало D казалось бы более отдаленным в будущем времени, чем конец C, и конец C, чем его начало. Более того, всякий раз, когда мы изображаем временные последовательности с помощью образов, взятых из пространства, как показывает язык, который мы используем для их описания, является универсальной Мы склонны представлять себе явления, которыми прошлое и будущее время наполнено по памяти или по предвидению, как имеющие настоящее существование во времени, которое не является настоящим, в силу того обстоятельства, что мы представляем их существующими в тех направлениях одновременно существующего пространства, которые мы используем для представления направлений времени. Тогда эти явления кажутся движущимися к настоящему моменту или от него, в зависимости от того, относим мы их к будущему предвидению или к прошлому воспоминанию.

Каким бы простым ни был анализируемый сейчас опыт, мы уже можем проследить в нем зачатки различия, которое мы явно проведем только в гораздо более позднюю эпоху, между природой или сущностью любой части опыта и порядком ее генезиса. А это различие, в свою очередь, порождает другое, более важное, а именно различие между логическим порядком, или порядком мышления (cognosceiidi), который основан на восприятии природы, и порядком существования (ejcistendi), включая обе его ветви, а именно существование реальных объектов в полном смысле реальности и существование процессов-содержаний сознания в зависимости от них, которое основано на восприятии порядка генезиса в опыте.

Природа опыта C D воспринимается только тогда, когда он завершен, или в ретроспективе с того момента, когда D перестает звучать. Но на самом деле опыт происходил в порядке, который мы называем порядком генезиса, от C к D; то есть D было еще будущим, когда слышалось C; этот порядок также является тем, что сохраняется в памяти, причем C становится воспоминанием раньше, чем D, а воспоминание о C, строго говоря, является одним и тем же с его восприятием, как было показано в предыдущем разделе. То же самое верно и в отношении каждой части C и D, хотя они могут быть слишком незначительными или слишком тонко дифференцированными, чтобы их можно было различить отдельно, кроме как математически.

Таким образом, природа и генезис C D четко различимы, несмотря на то, что они неотделимы друг от друга и от опыта C D, который они вместе составляют. Генезис выстраивает природу с первого момента пересечения опыта через порог сознания, а природа, выстроенная таким образом как восприятие от мгновения к мгновению, включает в себя восприятие генезиса. Природа – это знание генезиса, а генезис – существование природы. Ибо следует отметить, что (1) порядок генезиса или фактического возникновения C D известен нам только по тому порядку, который имеют в памяти две его части, и (2) что этот порядок воспринимается только тогда, когда мы смотрим на него ретроспективно с точки прекращения D. Отсюда следует, что истинным началом нашего знания является восприятие не генезиса, а природы, то есть такое восприятие, которое мы получаем от C D ретроспективно. Это восприятие и есть природа опыта. Таким образом, мы воспринимаем, или имеем опыт, не по мере того, как опыт приходит, а по мере того, как он происходит. Осознавать их по мере наступления, в этом ограниченном смысле наступления, было бы не восприятием в строгом смысле слова, а предвосхищением.

Выделяя, как мы это делали вначале, один эмпирический момент для анализа, мы должны были иметь дело с ним только в порядке восприятия или природы, не отличаясь от порядка возникновения или генезиса. В нашем поле зрения не было точки, из которой можно было бы оглянуться на него или посмотреть на него вперед. Мы, анализирующие его, были (по предположению) единственными зрителями, и, конечно, мы должны были абстрагироваться от всего, что могло быть привнесено нашим собственным отношением к нему. Но с добавлением второго эмпирического момента к analysandum делается шаг очень большой важности. Мы уже видели, предполагая математическое деление времени, что память в действительности вовлечена в единственный эмпирический настоящий момент опыта. Но теперь память входит в опыт явно и эмпирически. Не то чтобы она даже сейчас была признана под этим именем. Мы еще не получили представления о ней; но факт, на котором основано представление о памяти, теперь реально переживается. Запомненный момент с положительным эмпирическим содержанием, нота С, теперь воспринимается как часть содержания актуального опыта, последовательности С D. D этой последовательности, когда мы действительно слышим D, мы фактически не слышим, а вспоминаем С. Весь опыт, таким образом, разделяется на две части, первую и вторую; и все же здесь нет никакого нового, никакого второго акта сознания или восприятия, а лишь продолжение того же самого акта, которым было восприятие ноты С. Продолжение восприятия сопровождается дифференциацией содержания С на две ноты, С и D, первую и вторую, первую – в памяти, вторую – непосредственно в настоящем.

Следует заметить, что я говорю о памяти только в ее низшем понимании, в смысле сохранения настоящего, а не припоминания прошлого опыта. К памяти в этом последнем смысле, которая является собственно памятью, мы придем в свое время; и тогда обнаружим, если я не ошибаюсь, что проблема, которую она представляет, существенно упрощается благодаря предыдущему анализу.

Ибо не будет лишним заметить, что память в ее существенной характеристике, а именно, сохранение прошлого в настоящем моменте, как теперь было показано, занимает свое место среди конечных фактов опыта, будучи вовлеченной в простейшие случаи восприятия, для которых, по сути, она является лишь другим названием. Память, короче говоря, занимает свое место среди конечных данных опыта, когда мы начинаем просто анализировать явления. Если же мы начнем наши исследования с предположения, что субъектом опыта является некая нематериальная душа или разум, или даже самосознательное «Я», то нам будет трудно, если не сказать неразрешимо, объяснить, как такой субъект может сохранять или вспоминать прошлый, то есть ныне несуществующий опыт, если только, действительно, мы не постулируем в предполагаемом Субъекте особую способность именно для этой цели, способность, интуитивно воспринимающую прошлый опыт и только прошлый опыт, что, по сути, означало бы отказ от попытки объяснить феномены, замаскировав отказ фразой.1717
  См. в ценной работе г-на Л. Т. Хобхауса «Теория познания», Methnen, 1896, вторую половину главы «Содержание понимания», часть I., гл. II, стр. 50—59, а также гл. V «Конструкция», стр. 81—84. -В свое время мне казалось маловероятным, что я буду первым, кто придаст отчетливое и эмфатическое значение тому факту, что самые незначительные и низшие эмпирические состояния сознания являются случаями памяти в смысле удержания, столь же полно и столь же обязательно, как и случаи ощущения, восприятия или постижения; это факт, от которого зависит рефлективный характер сознания во всей его полноте, а не только того, что иногда называют апперцепцией; но в этом мистер Хобхауз опередил меня. Я могу сказать, однако, что весь этот §4, да и вся книга I., за некоторыми исключениями, не затрагивающими данный вопрос, была написана в ее нынешнем виде задолго до публикации поучительного, хотя и несколько невразумительного трактата мистера Хобхауза.


[Закрыть]

§5. Рефлексивное восприятие

Осталось упомянуть самое важное обстоятельство, связанное с этой дифференциацией содержания. Оно заключается в следующем. Было показано, что, слыша D, мы сохраняем или все еще помним C. Это придает C совершенно иной характер, чем тот, который он имел, когда просто был услышан, и тот, который все еще имеет D. Теперь оно становится объектом, а также содержанием сознания или опыта. В момент сознания, фактически занятый D, содержится воспоминание о C, то есть восприятие C как предшествовавшего D, а значит, как прошлого, по отношению к D как настоящему. Как объект, D – прошлое, но восприятие его как объекта – настоящее. Это восприятие С называется репрезентацией, в отличие от представления, каким является наше нынешнее восприятие D.

Заметим, что теперь С воспринимается в своей тотальности, и как содержание, и как процесс, то есть в обоих своих аспектах, которые, как мы видели, могут рассматриваться только как противоположности, а не как аспекты, субъективные и объективные по отношению друг к другу. Но это восприятие его, я имею в виду восприятие его из D, является лишь продолжением восприятия его, которое было частью его самого, одним из аспектов его тотальности, его аспектом как procws. Последняя часть этого процесса, будучи продолжена в D, имеет свою собственную предшествующую часть, вместе с содержанием этой части, а именно С, как своим объектом, причем содержание С теперь продолжается, но с меньшей яркостью, в часть процесса, занимаемую D, и там становится представлением С, которое уже не слышится как представление. Одно и то же общее содержание 0 теперь является и частью содержания момента, занятого представлением D, и объектом, или объективированным содержанием, в той мере, в какой оно воспринимается как предшествующее этому представленному моменту D. Различие в отношении последовательности во времени делает первую часть процесса объектом, а не просто содержанием второй части; и в то же время делает вторую часть субъективным аспектом первой части, то есть восприятием или знанием о ней. Это, однако, не делает вторую часть субъектом, как делает первую часть объектом. Это только субъективный аспект. Субъективные аспекты должны быть сначала объективированы и увидены в этом характере; то есть должны сначала стать объектами опыта в их субъективном характере; прежде чем они могут быть отнесены к субъекту как их реальное состояние или сгруппированы вместе, чтобы образовать субъект. Это потребует другого и, как мы увидим, долгого последующего упражнения ретроспективного восприятия. Но вернемся к основному течению нашего анализа.

Весь момент сознания, занятый нотой D, разделяется, таким образом, на две одновременно существующие части, одну из которых в целях обозначения мы можем назвать простым опытом ноты D, а другую в тех же целях – ретроспективным опытом ноты С. В этой ретроспективной части представление ноты 0, включая оба ее аспекта, содержание и процесс, является объектом или объективным аспектом. Это то, что воспринимается как существующее или существовавшее в той ретроспективной части, в которой продолжается ее содержание. Здесь мы имеем пример восприятия Существования в его низших терминах как отличимого от того, что воспринимается как существующее. Как содержание и процесс, или содержание и осознание его, были противоположными аспектами друг друга в ноте С, так и нота С и непосредственно следующее за ней восприятие являются ее объективным и субъективным аспектами, когда она рассматривается в ретроспективе. Таковость С, или факт ее существования, – это дополнительная вещь, воспринимаемая в этот ретроспективный и объективирующий момент, который придает ее противоположным аспектам дополнительный характер объективного и субъективного.

Ретроспективный или репрезентативный момент опыта имеет, таким образом, своим содержанием восприятие процесса – содержание, отличающееся от него самого как по яркости, так и по месту во временной последовательности. Его содержание как восприятия, таким образом, идентично по виду, но отличается по яркости и по времени от того, объектом которого оно является как восприятие. В объективном восприятии, по сути, происходит повторение процесса-содержания. А термины объект и объективный аспект всегда обозначают, что восприятие, по отношению к которому они объективны, есть ретроспекция в порядке времени на нечто уже воспринятое, содержание которого тождественно по виду содержанию ретроспективного восприятия или его повторения. Одинаковость по виду можно назвать логической связью между двумя аспектами.

Процесс-содержание одного момента сознания является, таким образом, объектом или объективным аспектом следующего момента, в дополнение к содержанию-процессу, которое делает этот следующий момент тем, чем он является. И каждый момент сознания содержит, помимо своего собственного содержания, ретроспективное восприятие одного или нескольких предшествующих моментов. Продолжение сознания во времени, с другим содержанием, является тем обстоятельством, которое впервые выявляет ретроспективный, или, как я предпочитаю называть его по причине, о которой сейчас будет сказано, рефлексивный характер сознания. Всякое сознание, всякий опыт имеет в себе двойной аспект; всякое восприятие, взятое само по себе, есть процесс-содержание, или осознание чего-л.; восприятие, в котором проявляется рефлексивный характер, есть продолжение этого процесса, с чем-чем-чем его начала, воспринятым заново как единое целое. Оно само также является примером того самого характера, а именно удвоения аспекта, который оно воспринимает. Сам философский анализ, подобный тому, который я сейчас пытаюсь осуществить, есть не что иное, как особый способ рефлексивного восприятия, непрерывный по отношению к предшествующим случаям этого восприятия; точно так же рефлексивное восприятие непрерывно по отношению к так называемому простому восприятию, которое оно объективирует. Всякое восприятие на самом деле ретроспективно, и восприятие в том, что я здесь назвал простым восприятием, будучи продолжено в порядке существования в то, что я здесь назвал рефлексивным, оглядывается на простое восприятие, продолжением которого оно является, и видит его представленным в ретроспективе в порядке познания.

Я использовал термин «продолжение» в несколько строгом смысле. Тем самым я хочу сказать, что в восприятии последовательности или в рефлексивном восприятии ее предшествующей части нет ощущения усилия, напряжения или натяжения, и оно не испытывается в большей степени, чем при простом восприятии этой предшествующей части. Никакого нового акта восприятия не возникло. Реакция, правда, есть, как и в простом переживании ноты С, но это реакция, которая происходит в условиях сознания ниже порога и остается незамеченной в сознании выше него. Одна из причин, по которой мы испытываем искушение представить себе сознательную реакцию или акт внимания в обоих случаях, кроется в языкеЬ; поскольку единственный язык, который есть в нашем распоряжении, выражает представления об опыте, следующие за формированием идеи Эго или субъекта. Например, когда мы говорим: Я воспринимаю то-то и то-то; я сознаю разницу между тем-то и тем-то; все эти фразы выражают некоторое действие со стороны Эго или субъекта, принимаемое за реальное, даже если это действие сводится к простому восприятию впечатления. Но теперь из простого анализа опыта мы видим, что рефлексивное восприятие – не более чем продолжение того же процесса сознания, который был и перцептивным, и ретроспективным, прежде чем в нем возникло заметное различие содержания; восприятие С в С да продолжение восприятия только С. Таким образом, нет никакой специфической функции апперцепции, как называют ее немцы, которая бы объясняла ее рефлективный характер. 1818
  Это очень важный момент, на который я хотел бы обратить особое внимание, поскольку оказывается, что до 1885 года (а возможно, и позже)
  Я не совсем ясно понимал рефлективный или ретроспективный характер всех восприятий, включая простое или первичное восприятие; но все еще ограничивал термин рефлективное восприятие, означающий акт, в котором, как предполагалось, зарождается опыт, вторичным актом, актом внимания, накладывающимся на первичное восприятие – то есть актом, по существу не отличающимся от Апперцепции Канта. Део-истоки опыта (порождающие бесконечную путаницу), которые таким образом вводятся, сводятся настоящим более точным анализом к одному – а именно, к моменту, когда переступается порог сознания. Sec my Address to the Aristotelian Society, Philosophy and Experience, pp. 38—39. Опубликовано Уильямсом и Норгатком, 1885.


[Закрыть]Не говоря уже о том, что говорить о функции апперцепции – значит говорить на языке психологии, а не мктафизики. Я говорю здесь только о сознании и полностью откладываю на время всякое рассмотрение функций субъекта, от которых, как может оказаться, зависит анализируемый опыт.

Таким образом, пока наш анализ продолжается, мы получили представление о двух случаях восприятия – простом и рефлексивном. Простое восприятие – это когда процесс-содержание сознания представляется воспринимающим и воспринимаемым вместе, полностью неотделимыми друг от друга, в то время как рефлексивное восприятие – это то, в котором воспринимающий, по-видимому, отделен от своего восприятия в отношении времени, причем восприятие воспринимается как предшествующее по времени воспринимающему, а воспринимаемое содержание продолжается и является общим для обоих. Но оба случая в равной степени являются строго рефлексивными или ретроспективными, хотя этот характер становится очевидным только в последнем случае, поскольку каждое состояние сознания начинает отступать в прошлое в тот самый момент, когда оно возникает как сознание, или переступает его порог. Только мы не осознаем этого факта в тех случаях, которые по этой причине мы называем простыми и которые на самом деле являются не чем иным, как теми случаями рефлексивного восприятия, в содержании которых нет заметного различия частей, одновременных или последовательных. Фактически, это те случаи, в которых, в силу малости масштаба, отражательный характер не распознается как таковой. Таким образом, мы видим, что отражательное восприятие – это первичный и универсальный факт, из которого простое восприятие (так называемое) является частным случаем, а не отражением простого.

И оба случая также правильно называть восприятиями, поскольку оба они являются содержанием сознания или опыта до и независимо от любого акта внимания с целью дальнейшего познания их или сравнения одного содержания с другим. Именно акты этого последнего рода, а именно акты целенаправленного внимания, формируют представления. Восприятия – это их данные; ведь представления всегда предполагают некий материал для работы, так же как процесс представления предполагает процесс восприятия, который представляет собой модификацию посредством усилия внимания к перцептивным данным с целью достижения некоего дальнейшего знания. Мельчайшие части по времени, на которые мы можем разделить любое эмпирическое восприятие либо с помощью чисто логического мышления, либо с помощью математических вычислений, все равно являются частями рефлексивного восприятия, хотя они могут быть не воспринимаемы по отдельности в силу своей тонкости или миниатюрности. То обстоятельство, что для их различения требуется мысль, не делает их чистыми понятиями или существами только мысли; ведь при таком различении они все равно должны рассматриваться как перцептивные компоненты эмпирических восприятий.

Более того, не только восприятия являются данными для мысли или концепции, но и самые низкие данные опыта являются восприятиями. Многие психологи и те, кто философствует психологически, полагают, что ощущения или впечатления являются низшими данными, на которые восприятие накладывается каким-то сознательным или подсознательным актом внимания. Как мне кажется, они заблуждаются, во-первых, подходя к вопросу со стороны психологии, в которой ощущения образуют четко определенные группы, относящиеся к различным органам чувств, функционирование которых является условием, предшествующим всем высшим и более сложным функциям организма, а затем не замечая, что эти группы называются ощущениями только путем выбора их наиболее яркой характеристики для обозначения, оставляя другие особенности их природы совершенно нетронутыми. Но с чисто эмпирической точки зрения, принятой здесь, следует признать, что ощущения, как и все остальное, если они не воспринимаются, не могут и не входят в опыт. Важным обстоятельством здесь является восприятие, а не ощущение. Мы не можем ни испытывать ощущения, ни думать о них как об испытываемых, которые не воспринимаются в одном случае и не мыслятся как воспринимаемые в другом.

Воспринимаемое ощущение, как мы видели из анализа, не простое, а составное, имеющее в простейшем случае по меньшей мере два элемента анализа – качество ощущения и время. Таким образом, если мы хотим наилучшим образом использовать имеющуюся в нашем распоряжении терминологию, то для обозначения элемента ощущения в восприятии следует использовать термины "чувство" и "сенсация", а для обозначения восприятия – более общий термин, включающий восприятия как один класс среди других. Возможно, для психологии будет удобно говорить о своих конечных данных как об ощущениях; но нам нет нужды беспокоиться об этом. Достаточно того, что в философии, в метафизике, при анализе опыта как такового, конечными эмпирическими данными являются не ощущения, а восприятия, то есть процессы-содержания сознания, состоящие в низших случаях из некоторого качества ощущения и некоторой продолжительности времени, неотделимых, хотя и отличимых друг от друга. Итак, если исходить из восприятий как низших эмпирических данных всего сознания или опыта, то теперь было показано, что они всегда являются частями или порциями некоего непрерывного или континуального процесса восприятия, сначала как содержания, а затем как объектов, причем процесс восприятия всегда является ретроспективным или рефлексивным по отношению к самому себе. Восприятие как процесс состоит в превращении содержания в объект, просто в силу его характера как рефлексивного процесса. Вполне вероятно, что, говоря исторически, мы отчетливо осознаем этот рефлективный характер только тогда, когда процесс достигает эпохи в своем развитии, когда определенные сложные восприятия объективируются как материальные объекты, существующие отдельно от воспринимающего субъекта. Но в действительности, как мы уже видели, рефлексивный или ретроспективный характер необходим для процесса восприятия на протяжении всего времени. Ретроспекция необходима для восприятия, которое всегда является восприятием содержания по мере того, как оно переходит в память; и это содержание, будучи всегда эмпирическим, то есть содержащим элементы по крайней мере двух различимых видов, всегда и с самого начала является восприятием, независимо от того, объективируется оно или нет в последующий момент процесса. Если бы оно не было объективировано, это не лишило бы его характера перцепта, не отменило бы факт его восприятия и не заставило бы нас думать о нем не как о состоянии или содержании сознания; это просто помешало бы ему стать отдельной частью нашего представляемого и вспоминаемого опыта. Наше необъективированное восприятие было бы для нас странным, как если бы это было восприятие другого человека или субъекта.

Таким образом, я прихожу к выводу, что метафизический анализ опыта, до которого он дошел в настоящее время, исключает идею существования какой-либо вещи, как квази– или латентное сознание, предшествующее и являющееся либо объектом, либо материалом сознания в полном смысле; или, как это может быть выражено, каких-либо состояний сознания, которые существуют, не будучи пережитыми, пока они не будут восприняты в последующий момент. Понимаемое таким образом, латентное сознание влечет за собой противоречие, поскольку оно должно быть одновременно сознанием, как находящееся за порогом, и одновременно не-сознанием, как неосознаваемое. Правда, точный момент возникновения или пересечения порога процесса-содержания сознания трудно точно определить из-за ограниченности нашей чувствительности в плане остроты, наложения ощущений в конкретном потоке опыта и других обстоятельств. Мы можем наблюдать только возникновение отдельных состояний или компонентов сознания, выделенных из уже идущего поезда сознания, а не возникновение поезда сознания в целом, как, например, при пробуждении от крепкого сна. Предположить, что человек может наблюдать зарождение поезда сознания во всей его полноте, значит предположить, что он уже сознателен, уже бодрствует, прежде чем стать сознательным или прежде чем проснуться, что, очевидно, является противоречием. Верно и то, что ощущения при переходе через порог обычно не переходят, а возможно, и не могут перейти его в момент максимальной интенсивности, а более или менее быстро нарастают по более низким степеням интенсивности, пока не достигнут максимума, и снова снижаются аналогичным образом.