Текст книги "От контроля к доверию. Пошаговое руководство по осознанному родительству"

Шаг 5
Избавьтесь от комплекса спасителя

 
Я думала, что смогу спасти тебя
От боли и усилий,
От слез и страхов,
От обид и грязи,
Пока не поняла, что это не сделает тебя сильнее.
Это бы искалечило и ослабило тебя
И уничтожило твою способность цвести,
Потому что жизнь без этих элементов —
Смерть.
 

Вот несколько важных фактов для вас: наши дети не сделали нас родителями. У них не было права голоса. Мы сами взяли на себя эту роль. Это был наш выбор.

Читая это, вы, возможно, удивляетесь, что я считаю важным сказать нечто столь очевидное. Но на подосознанном уровне мы не ведем себя так, словно это понятный факт. На самом деле мы ведем себя наоборот. Мы поступаем так, словно оказываем своим детям услугу, растя их, и они должны быть вечно благодарны за то, что мы позаботились о них, словно мы их спасители и создатели. Наполненные этим ощущением важности, мы представляем, что заслужили приз за альтруизм за то, что родили наших детей.

Мы неосознанно воплощаем в себе комплекс спасителя, согласно которому дети должны относиться к нам как к хозяевам, потому что мы оказали им самоотверженную услугу по их воспитанию. Как их создатели, мы считаем, что наша работа и право – диктовать им, как себя вести, и влиять на их жизнь. Потом, когда они перестают звать нас на свои дни рождения, не отвечают на сообщения и принимают противоположные нашим планам решения, мы теряем голову.

Существуют две фундаментальные истины, которые вам необходимо принять немедленно, чтобы войти в состояние более полной ясности: (1) Вы не «создавали» своих детей. Они появились здесь по естественным причинам и следствиям. (2) Ваше решение завести детей не было проявлением альтруизма. Вы сделали это ради собственных целей. Ваши дети ничего вам не должны. Конечно, они могут подарить вам любовь и уважение, но они ничем вам не обязаны.

Поскольку вы не создавали ваших детей, вы не являетесь их спасителем, а также альфой и омегой их жизни. Вы можете думать: «Ко мне нужно относиться как к спасителю. В конце концов, ожидается, что когда они все испортят, платить за это буду я. Я тот, кто будет разбираться с их проблемами и спасать их, когда они застрянут в больнице или на трассе». Я понимаю ваши чувства, но это так не работает. Как бы противно ни было, таковы реалии родительства. Никто не говорил, что будет честно.

Понимание своей роли родителя – это ключ к осознанному воспитанию детей. Когда вы считаете, что ваша роль – быть богом, это становится причиной больших страданий для вас и вашего ребенка. Наш комплекс спасителя находится глубоко в подсознании, и его нелегко обнаружить. Он проявляется, только когда мы видим, что наши дети ведут себя совершенно иначе, чем мы себе представляли. Когда мы наблюдаем, как они делают ужасающий нас выбор или находятся очень далеко от того, что нам кажется правильным для них, нас это возмущает. Какова причина такой реакции? Наша излишняя самоидентификация в роли родителя и спасителя заставляет нас думать, что дети должны внимать нашей власти и влиянию. Когда они этого не делают, мы чувствуем себя оскорбленными и озлобленными. Принимая все на свой счет, мы ломаем баланс, и свой, и их. Если жизнь наших детей не удается, нам кажется, что это наша ошибка, и мы неимоверно страдаем. Или если у них есть социальные проблемы, мы считаем, что решать их должны мы. Когда мы мним себя спасителями, то, сами того не осознавая, подвергаемся огромному давлению. Более того, мы очень озлоблены, когда узнаем, что их нельзя починить. Знаете, как чувствуют себя наши дети? Они страдают от огромного количества стыда за то, что испортили все. Именно так – и это еще одна неподъемная ноша, которую мы неосознанно возлагаем на наших детей.

Правда в том, что одна из целей осознанного родительства – стать для своих детей не важным. Именно так: не важным. Наше эго противится этой идее. Мы не хотим быть не важными. Мы хотим быть не просто очень важными, а первостепенными. Но нам нужно растить своих детей так, чтобы мы им были не нужны. Чтобы это произошло, мы должны дать им свободу полноценно вступить в их собственную жизнь. А для этого нам необходимо сделать шаг назад и перестать высказывать свое мнение на каждом повороте. Видите, как это работает? Мы не можем желать нашим детям независимости и одновременно волноваться каждый раз, когда они пренебрегают нашим мнением или влиянием. Эти две вещи несовместимы.

Правда в том, что одна из целей осознанного родительства – стать для своих детей не важным. Именно так: не важным. Наше эго противится этой идее. Мы не хотим быть не важными. Мы хотим быть не просто очень важными, а первостепенными. Но нам нужно растить своих детей так, чтобы мы им были не нужны.

Наиболее эффективным способом отпустить свой комплекс спасителя являются следующие вопросы:

• Как я себя чувствую, когда кто-то считает, что меня нужно спасать, или пытается меня контролировать?

• Мне нравится, когда мной командуют и читают лекции?

Не думаю, что вам нравится доминирование других людей. Никому не нравится. Людям не хочется чувствовать над собой контроль. Как и все животные – а мы и есть животные, – мы не любим, когда нас окружают. Да, мы можем нехотя соглашаться на контроль, как птица или тигр в клетке, но не в нашей истинной природе жить по указаниям других. Такая жизнь приносит раздражение и злость, которые однажды приводят к тому, что мы вырываемся и сбегаем.

Мы так привыкли навязывать свою власть детям, что не задумываемся о том, как они себя чувствуют, когда им приходится слепо следовать за нами. Мы настолько погрязли в заблуждениях о собственном могуществе и величии, что считаем, что дети нуждаются в нас и счастливы быть нашими покорными марионетками.

Никто не любит быть безропотной куклой, никто. Ни вы, ни ваши дети, какими бы маленькими они ни были. При избытке контроля дети бунтуют против нас или самих себя. Понимая эту базовую особенность человеческой сущности, будем более внимательны к тому, как мы пытаемся манипулировать детьми словно марионетками, и будем более вдумчивы, чтобы не создавать пространство для естественного мятежа.

Наше доминирование давит на детей. На самом деле именно из-за того, что они зависят от нас в ранние годы жизни, не имеют возможности выбора и уступают власть нам, они вырастают уставшими от этого подавления. К подростковому возрасту они дают трещину. Мы называем это переходным возрастом и говорим о нем негативно, но мы не понимаем, что это важный процесс развития. Когда детей излишне подавляют и не дают этому нормальному подростковому протесту случиться, они взрываются в раннем взрослом возрасте и сходят с пути.

Почему же переходный возраст распространен так глобально? Это может быть совпадением? Едва ли. Он проявляется так активно по одной причине: наши дети устали от родительского комплекса бога и выгорели от подчинения нашим планам. Когда они были маленькими, у них не было выбора. Но когда они становятся подростками, то убегают.

Когда мы, родители, противостоим этому, мы вредим росту наших детей. Только через сопротивление нам дети могут найти свой внутренний голос и полную аутентичность. Видите ли, именно в этот момент они словно просят отстать от них с нашим комплексом бога. Когда мы чувствуем, что они сопротивляются нам, нужно осознать, что они наконец делают что-то для себя. Да, дети говорят «нет» богу в лице нас. Но они делают нечто более важное, говоря «да» богу внутри самих себя.

Так как же нам избавиться от этого комплекса, не потеряв видимость власти? Есть способ: путь осознанного родительства. Мы поддерживаем детей со стороны. Вместо того, чтобы вести их, идя во главе, мы встаем сбоку и идем рядом с ними. Вместо того, чтобы указывать путь, нам нужно перейти в новое пространство единения и родства. Вместо того, чтобы считать себя единственно влиятельными и правыми, нам нужно встать на новый путь взаимодействия с ними. Наше место не перед детьми, не в их части дороги. Оно рядом с ними, на соседней полосе.

Многие родители перестраиваются из своей полосы на сторону детей, для которых такое вмешательство духовно опасно. Будучи более «слабыми», наши юные дети не способны вытолкнуть нас обратно на свою полосу, поэтому часто уступают. Подобное ослабление их внутренней воли и автономии очень угрожает их сущности. Спустя какое-то время эта эрозия создает большое смятение и отвращение к себе.

Когда мы остаемся на своей полосе, то не идем перед детьми с доминированием и слепой властью. Вместо этого мы будем следить, что остаемся на своей полосе и идем рядом. Если они делают шаг вперед, мы двигаемся вместе с ними. Если они идут вправо, мы идем за ними. Сначала мы смотрим, куда они идут, и сонастраиваемся, а затем идем за ними, а не сопротивляемся. Конечно, иногда мы ведем их в другом направлении, но делаем это осторожно, с уважением и признанием. Мы не заставляем их идти в нашу сторону при помощи контроля, паники или манипуляций. Мы направляем их, используя осознанную поддержку и уважение к тому, где они сейчас. Важной частью становления родителем является спуск с пьедестала величия и движение по своей полосе.

ВОПЛОЩАЕМ ЭТО В ЖИЗНЬ

Каждый день дает нам возможность идти по своей полосе, рядом с детьми, а не перед ними. Это дается легче, когда мы имеем крепкие опоры в собственной жизни и чувствуем свою ценность. Но когда мы по крохам собираем чувство собственной значимости и идентифицируем себя со своими детьми, отпустить роль спасителя и лидера сложнее.

Давайте помнить, что наша цель в осознанном родительстве – не навязать детям наше мнение и проповеди и не быть их хозяином или богом. Главное для нас – помочь им сформировать свои взгляды и стать личностью. В зависимости от их возраста и зрелости дети хотят быть самостоятельными и иметь возможность принимать собственные решения. Как родители, мы должны искать возможности, чтобы позволить им это. Необходимо создавать такие моменты, чтобы они могли тренироваться с раннего возраста. В детстве позволяйте им выбирать обувь и носки, любимые хлопья или кружку. По мере взросления разрешайте им выбирать составляющие ужина или фильмы для семейного просмотра. Находите способы передать им власть, чтобы они учились слушать свой внутренний голос.

Многие родители возражают: «Но мой ребенок спрашивает мое мнение!» Мой ответ таков: «Они могут спрашивать точно так же, как они спрашивают, можно ли съесть десятую печеньку». Как вы не поддаетесь просьбе о печенье, так и сопротивляйтесь тому, чтобы выразить свое мнение, потому что это ведет их мимо важного процесса, через который детям нужно пройти, чтобы сформировать собственную позицию. Заглядывая в себя за ответами, они тренируют внутреннее знание. Если мы, родители, продолжим обкрадывать их, то породим еще большую зависимость от нас и внутреннее смятение. Они просто не будут знать, как полагаться на самих себя.

Дети-угодники с легкостью отдают свою власть другим. Как родители, мы должны знать об этой тенденции и ненавязчиво отдавать власть обратно. Когда они спрашивают нас, что делать, вместо того, чтобы высказать свое мнение, можно сказать: «Хм, интересный вопрос. Мне нужно подумать, не могу ответить так сразу. А что думаешь ты?» Если ваш ребенок не ответит, гораздо лучше оставить их подумать, чем чтобы они зависели от вас и ваших готовых решений.

Чтобы воплотить это в жизнь, родители могут задать себе следующие вопросы:

• Как я могу дать своему ребенку власть для тренировки собственной автономности?

• Как я могу показать своему ребенку, что он может доверять внутреннему голосу?

• Как я могу уйти с его дороги и позволить идти своим путем?

Вот что вы можете сказать своему ребенку:

• Я не знаю ответ. Давай поищем вместе.

• Мне нужно время подумать. И ты тоже подумай.

• Я знаю, ты хочешь, чтобы я дал(а) тебе ответ, но тебе нужно найти его самостоятельно.

• Ты знаешь, что делать. Тебе нужно больше слушать себя.

Дочь Хелен, Тина, звонила ей каждый день. Иногда несколько раз в день. Вы можете подумать, что Тина – подросток. Нет. Ей было за тридцать, а Хелен за пятьдесят. Они постоянно разговаривали и знали все друг о друге. В какой-то степени это могло бы быть признаком близких отношений. Но эти отношения были нездоровыми, поскольку Тина зависела от советов своей матери на каждом шагу. Она больше полагалась на свою мать, чем на себя или кого-то из ровесников. По этой причине эти отношения были созависимыми, а не здоровыми.

Я начала работать с Хелен, потому что она была в стрессе из-за развода Тины. Словно Хелен сама развелась. Она была вовлечена во все решения Тины и страдала от последствий вместе с ней. Они переписывались и разговаривали минимум по десять раз в день. Хелен почти не могла работать на должности менеджера по продажам, потому что ее постоянно отвлекал кризис ее дочери. Это наносило ей тяжелый урон.

Я попыталась помочь Хелен разобраться в ее созависимости и связи с дочерью, но она сопротивлялась. «Я нужна Тине. Всегда была нужна, и я не перестану помогать ей». Хелен не видела разницы между помощью и микроуправлением всей ее жизнью. Я попыталась объяснить, что, спасая свою дочь на каждом повороте жизни, Хелен фактически крала ее стойкость. Хелен была непреклонна. Она продолжала повторять: «Я не могу подвести ее! Мне нужно быть рядом несмотря ни на что!» Даже когда я показала, что такой уровень слияния плохо влиял на нее саму, она не поддалась.

Когда мы сильно сливаемся со своими детьми, пытаясь спасти их от них самих, мы не даем им силы. Наоборот, мы сдуваем их чувство значимости и самодостаточности, но не осознаем этого. Мы калечим детей, позволяя им слишком зависеть от нас в моменты, когда они способны положиться на себя. Хелен возразила: «Но это же Тина постоянно звонит мне, чтобы рассказать о проблемах и попросить помощи. Я не звоню ей!» Я попыталась объяснить, что не важно, кто звонит первый. Важно то, позволяет ли родитель продолжать эту созависимость. Я объяснила: «Вы можете просто выслушать, ничего не советуя. Когда даешь своим детям совет, прошенный или непрошенный, особенно после подросткового возраста, это калечит их. Вместо того, чтобы направить их к собственным знаниям, вы поощряете избегание борьбы, которая происходит, когда ищешь ответы сам. Эта борьба важна для развития стойкости. Вы крадете у Тины способность развивать собственное знание. Разве не видите?»

Хелен было трудно принять свою роль в этих отношениях. Она продолжала сваливать вину на дочь и отказывалась признать свое влияние. До сих пор она остается одним из немногих моих клиентов, которые просто отказываются перестроиться. Мне бы хотелось похвастаться своей способностью к убеждению и сказать, что она отошла от старых моделей поведения, но это ложь. Я скажу вам правду, чтобы вы представляли, как сложно сломать привычные паттерны. В итоге я сказала Хелен: «Ваша потребность в том, чтобы быть спасителем, для вас важнее, чем способность позволить своему ребенку вырасти. Пока вы не признаете эту часть себя и не исцелите маленькую девочку внутри, у которой настолько сильна потребность быть нужной, я не смогу вам помочь».

Хелен была одним из тех пациентов, чья идентичность была так сильно поглощена ролью спасителя, что она не видела отличий между собой и своим ребенком. Она настолько потерялась в роли бога, что та ее поглотила. Ей было важно лишь воплощение этой роли, а не то, в чем нуждалась дочь для роста. Идея того, чтобы быть спасителем, наполняла ее, и это было единственное, что ее заботило, учитывая, что Тина тонула в калечащей гиперзависимости.

Когда мы идентифицируем себя с ролью родителя как спасителя, мы недооцениваем способность наших детей спасти себя самостоятельно. Когда мы излишне родительствуем, то обрекаем на страдания и ограничиваем их. Мы подрезаем их крылья. Вместо того, чтобы позволить им доверять самим себе, мы направляем их в сторону доверия нам – а это не самая хорошая услуга.

Дело каждого из нас, как осознанных родителей, – находить способы выразить доверие и почтение способности наших детей знать, кто они. Это дар, в котором они нуждаются. Неспособность делать это постепенно в процессе их взросления и затем по нарастающей по мере их зрелости говорит о нашей внутренней пустоте и страхе, а не их. Наши дети готовы расправить крылья и полететь, конечно же в соответствии со своим возрастом. Но наша неспособность отпустить заставляет их сомневаться в себе и барахтаться.

Когда мы идентифицируем себя с ролью родителя как спасителя, мы недооцениваем способность наших детей спасти себя самостоятельно.

Движение по своей полосе и способность доверять детям, когда они идут по своей жизни, – это невероятное проявление веры и уважения. Нашим детям это необходимо. Раскройте ладонь и дайте им это свободно и в изобилии. Когда вы это сделаете, вы перестанете воспринимать своих детей как маленьких и начнете видеть их равными себе партнерами в приключении под названием жизнь.

Шаг 6
Уничтожьте ярлыки

 
Мой ребенок – не ярлык,
Не прилагательное и не титул,
Не орнамент и не приз,
Не достижение и не цель.
Мой ребенок – человек,
А это значит, что он постоянно формируется?
Он в постоянной неопределенности и процессе,
В быстром движении и волнении.
Мое желание посадить его в коробку
Исходит не от него,
А от моего сопротивления его неопределяемой натуре
И моего страха столкнуться со своей.
 

Я уже озвучивала это, но все равно напомню вам ключевой фактор: схема родительского доминирования нас испортила. Она помещает родителя на вершину пьедестала и неоправданно дает нам власть судить наших детей до потери сознания. Мы не думаем дважды, прежде чем назвать их «хорошими», «плохими», «ленивыми» или «умными». Мы вешаем ярлыки бездумно, словно раздаем монеты беднякам. Эти характеристики влияют на наше поведение в отношении детей. Нам кажется обоснованным дурно с ними обращаться, если мы решили, что их поведение плохое. И наказание кажется рациональным. Мы не останавливаемся, чтобы подумать: «Прав ли я?» или «Это действительно так?» В моменте мы думаем о ярлыке и ведем себя так, словно это то, кто они есть. Но мы не осознаем, что в этот момент формируем их самовосприятие. Вот несколько важных вопросов: «Что дает мне право осуждать или клеймить моего ребенка? Разве я смотрю на мир его глазами или проживаю его жизнь?»

Когда мы судим кого-то или вешаем ярлыки, мы принимаем многое как данность. Первое – что мы безусловно правы. Это, возможно, одна из наиболее опасных вещей в жизни – определять безусловное превосходство нашего мнения над другим. Это ключевая причина всех войн и конфликтов в мире. Когда мы судим наших детей, то делаем именно это. Мы считаем, что превосходим их, а наши действия правильны и обоснованны. А это главные ингредиенты для разобщения и проблем в отношениях.

Следующее, что мы принимаем за основу, – наличие у нас глубокого знания о другом человеке на биологическом, эмоциональном и психологическом уровнях. Учитывая, что ни один человек не может знать другого, даже своего ребенка, так досконально, разве эти ярлыки, которые мы вешаем на других людей, не оторваны от реальности? Но мы продолжаем их использовать. Наши суждения и ярлыки являются основой расизма, сексизма и жестокости. Предубеждения, которые есть у нас – бич нашего существования и то, на чем базируется наша неспособность функционировать в мире. Постоянно давая непрошенные характеристики детям, мы неосознанно приучаем их видеть мир только с одной позиции: черное или белое, хорошее или плохое. Таким образом, мы, сами того не понимая, учим детей основам предубеждения. Эта первичная социальная динамика разобщения и сепарации начинается с того, как мы, родители, судим детей и других людей и категоризируем их. Хорошая новость: эта динамика может закончиться на нас.

Два самый частых ярлыка, которые мы вешаем на детей, – «хороший» и «плохой». Это всеобъемлющие характеристики с большим количеством ответвлений: «умный», «ленивый», «добрый», «злой» и так далее. Мы верим, что если будем постоянно давать детям обратную связь в отношении их поведения, то сможем сделать из них тех взрослых, какими они должны быть по нашему мнению. Частично это так, но по большей части ошибочно. Давайте сначала поговорим о том, что верно. Действительно, обратная связь помогает формировать поведение. Но именно на этом этапе все становится непросто. Если комментарий исходит из эго того, кто его дает, он предназначается не для формирования поведения, а для контролирования. Видите ли, большинство ярлыков на наших детях берут свое начало из нашего эго, из того, как их поведение заставляет нас чувствовать себя. Например, если вы накричали и осудили своего ребенка за четверку в школе, эта реакция от вашего эго и не особо связана с ребенком и его чувствами. Понимаете?

Правда в том, что чаще всего мы считаем детей «хорошими» потому, что их поведение делает нас хорошими родителями, а «плохими», когда не делает. Так что «хорошие» дети – это послушные, целеустремленные, услужливые и сговорчивые, те, кто поддерживает наше эго на пьедестале. Но если мы копнем поглубже в эти ярлыки и признаем привязанность нашего эго к родительской идентичности, то увидим, что эти «хорошие» дети не такие уж и «правильные» с точки зрения нашей собственной трансформации, поскольку они поддерживают нашу крепость эгоизма. А «плохие» дети? Возможно, они расшатывают эго своих родителей и создают хаос дома, но могут на самом деле оказаться «хорошими», поскольку у них есть потенциал к пробуждению родителей. Понимаете, о чем я? Категории «хороший» и «плохой» исходят из того, насколько комфортно или некомфортно мы себя чувствуем из-за наших детей, а не из того, какими чудесными они на самом деле являются. Поэтому я часто говорю, что в реальности эти характеристики – пустые слова, которые невозможно рассматривать вне контекста привязанностей нашего эго.

На самом деле то, как мы называем своих детей – очень предвзятые убеждения, окрашенные нашим прошлым состоянием. Если мы не готовы противостоять этому, то продолжим вешать на детей ярлыки и делать вид, что помогаем им стать высокоморальными и этичными людьми, хотя в действительности мы просто пытаемся сделать из них того, кого хотим.

Когда моей дочери Майе было примерно четырнадцать, она решила бросить музыкальную школу после семи лет занятий. Она просто перестала туда ходить. Еще вчера она играла, а сегодня перестала. Я знаю, что это похоже на пример, который я приводила раньше о верховой езде. Они в чем-то подобны, но я хочу проиллюстрировать несколько другое. Причина, по которой я делюсь примерами о детях, бросающих что-либо или идущих наперекор желаниям родителей, в том, что это те решения, которые воспринимаются нами как неповиновение, хотя на самом деле это проявление их автономии. Мое эго хотело выступить против и назвать такое поведение «плохим», «безответственным» и «бесчувственным» по отношению к ее преподавателю. Мне хотелось кричать, уговаривать и делать все, что в моих силах, чтобы убедить ее продолжать занятия. Почему? Я любила играть на фортепиано в детстве и всегда хотела, чтобы мой ребенок тоже это умел, и лучше, чем я. Так что, когда Майя решила перестать играть, это разбило мне сердце, а точнее, эго. Я приняла ее выбор на свой счет и действительно расстроилась из-за него. Мое эго пыталось убедить меня, что «хороший» родитель не позволил бы своему ребенку принимать столь значительное решение просто перестать заниматься чем-либо, чего бы он ни хотел. «Хороший» родитель контролировал бы ситуацию и потребовал бы, чтобы его ребенок взял ответственность за то, что он «хороший» ученик. Я благодарна, что у меня на тот момент было достаточно практики осознанного родительства и я смогла проигнорировать манипуляции моего эго.

Я сумела противостоять этим внутренним махинациям, поскольку знала, что есть кое-что важнее. Это была способность Майи слушать и воплощать свою собственную правду об ее отношениях с фортепиано. И хотя ее четкость шла наперекор моему эго, я осознала, что гораздо важнее для ее развития то, что она поступила в соответствии со своим мнением. Если бы я воспитывала ее в традиционной манере, то начала бы осуждать ее, назвала ее решение «ужасным» и «безответственным». Я бы точно назвала ее «плохой» и заставила чувствовать вину. Но я не сделала этого. Я знала, что единственная причина, по которой я хотела назвать это решение «плохим», заключалась в том, что она заставила мою эгоистичную материнскую идентичность чувствовать себя таковой.

Я пишу слова «хороший» и «плохой» в кавычках, чтобы продемонстрировать вам, что они не содержат в себе истинной ценности и используются в основном, чтобы одарить другого человека стандартом или определением, которое исходит из условий осуждающего. Эти слова служат для того, чтобы придать осуждающему доверия и власти. Но сами по себе они пустые, в них нет силы или значения, потому что они существуют в контексте восприятия того, кто осуждает.

Осознанный родитель внутри меня знал, что все не так. Тот факт, что Майя смогла услышать свои чувства относительно игры на фортепиано и не побоялась четко озвучить их, было полезно для ее развития. Способность прислушаться к внутренним желаниям и выразить их – это ключевое звено для аутентичной и вдохновленной жизни.

Я хочу, чтобы вы услышали более глубокое послание: нет необходимости маркировать наших детей как хороших или плохих. В действительности они всегда одни и те же: они люди. Конечно, иногда их выбор может положительно или отрицательно влиять на жизнь, но ничего более. Как родители, мы должны спросить: «Этот выбор позволяет моему ребенку чувствовать себя освобожденным или заключенным?» Если первое, то он хороший, а если второе, то, возможно, он в какой-то степени плохой.

В случае Майи, поскольку она после этого решения чувствовала себя свободной, это точно было правильно для нее, и поэтому его нужно было поддержать и оценить по достоинству. Ведь дело было в том, как себя чувствует она, а не я. Это ей нужно было столкнуться с последствиями ее решения, не мне. Если ее устраивали последствия и она была достаточно взрослой и зрелой, чтобы понимать, что может за этим стоять, кто я такая, чтобы мешать ей принимать решения? Выбор Майи бросить фортепиано тяжело дался моему эго, но был правильным для ее души, потому что позволил ей поступить в соответствии со своей правдой. По итогу именно это и важно: что хорошо для души нашего ребенка?

А если бы Майя захотела бросить занятия в более раннем возрасте? Чувствовала бы я себя так же? Отчасти да. Знаете, почему? Даже маленькие дети способны прислушиваться к своей правде и воплощать ее. Они просто более импульсивны в этом вопросе. Поскольку дети младшего возраста склонны к эмоциональным решениям, хорошей стратегией будет сказать что-то вроде: «Я понимаю, что ты хочешь бросить фортепиано. Я хочу, чтобы ты сделал то, что тебе кажется правильным, но давай примем решение через три месяца, потому что нам нравится преподаватель. Если через три месяца ты будешь чувствовать себя так же, мы снова поговорим об этом». Таким образом, мы ценим решение ребенка и в то же время оцениваем ситуацию более глубоко по прошествии времени. Это пример того, как можно идти рядом с ребенком, вместо того чтобы идти впереди со своим эго.

Значит ли это, что мы позволяем четырехлетнему малышу управлять домом? Конечно нет. Но это говорит о том, что мы осознанно и активно участвуем в диалоге о его истинных желаниях и обсуждаем решения, держа это в голове. Мы открыто общаемся, чтобы позволить ему услышать самого себя, и обсуждаем варианты. Это приводит к тому, что наши дети чувствуют, что их видят и ценят за их волю, голос и лидерство.

Большинство ярлыков, которые мы вешаем на окружающих, в том числе на детей, исходят из нашего состояния и того, как их поведение сходится с ним. Чем больше несоответствий между их поведением и нашими ощущениями, тем жестче выбранные нами категории. Поскольку мы не осознаем, что наше состояние играет роль, то целиком возлагаем бремя ярлыков на детей. Если они «хорошие», то чувствуют ответственность за наше счастье и боятся, что их назовут «плохими», если мы вдруг не будем ими гордиться. Мы неосознанно заставляем детей считать, что они истинно «плохие», если ведут себя не так, как мы планировали. Такие дети будут основывать свой выбор на том, как он влияет на других, а не на собственном внутреннем барометре, и будут чувствовать вину и страх разочаровать окружающих. Как же много давления на детей!

В соответствии с уровнем их зрелости мы должны сказать нашим детям следующее: «Твое решение – это твое решение. Если тебе от этого хорошо, а также ты готов к последствиям, то я тебя поддерживаю. Если тебе от этого плохо, я могу помочь сделать иной выбор». Если ребенок младше, родитель может сказать: «Вижу, что тебе сейчас не нравится играть на фортепиано. Я пойду с тобой на следующее занятие, и мы посмотрим, как ты будешь себя чувствовать. Если тебе будет по-прежнему не нравиться, мы сможем прийти к решению вместе. Давай попробуем несколько раз и посмотрим, как ты будешь себя чувствовать. Я выслушаю тебя и помогу решить». В обоих случаях ребенок чувствует, что его видят и ценят его чувства, и верит, что родители будут с уважением учитывать это. Такие дети чувствуют целостность и готовность слушать свой внутренний голос, а не стыд за свои чувства. Видите, как мы можем полностью избежать суждений и позволить их выбору быть связанным с их отношением к себе? Именно этому учит осознанное родительство.

Вы можете спросить: «А если наш ребенок принимает наркотики или занимается криминальной деятельностью? Разве это не плохо?» Ответ начинается с базового вопроса. Вы называете это поведение «плохим» из-за реакции вашего эго или потому, что поведение действительно разрушительно для души вашего ребенка? Без осознанного понимания фундаментальной разницы мы не можем мудро ответить на этот вопрос. Если наши дети принимают запрещенные вещества или занимаются преступной деятельностью, мы вполне можем быть уверены, что это навредит им. Мы не можем быть уверены на 100 %, потому что в некоторых случаях человек становится сильнее и более стойким после такого выбора. Например, я знаю подростка, который сильно напился после вечеринки, что привело к отвращению к алкоголю, потому что он своими глазами увидел негативный эффект алкоголя. После этого он стал помощником-любителем для своих друзей, которые страдали от зависимостей. Это пример того, как «плохое» решение в конце оказалось «хорошим».