Текст книги "Не бойся действовать. Женщина, работа и воля к лидерству"

Глава 4
Не лестница, а лианы

Примерно через месяц после того, как я пришла в Facebook, мне позвонила Лори Гоулер, старший директор eBay по маркетингу и очень уважаемый специалист. Мы с Лори были немного знакомы, но она быстро дала понять, что предстоит деловой разговор, и сразу приступила к нему. «Я собираюсь перейти в Facebook, работать с тобой, – заявила она. – Поэтому я хотела для начала позвонить тебе и рассказать, что я умею и чем хотела бы заниматься. Но потом я рассудила, что так делают все, и поэтому лучше спрошу тебя: какова ваша самая главная проблема и как я могу помочь в ее решении?»

Кажется, я услышал стук собственной челюсти, с грохотом упавшей на стол. За предыдущие десять лет мне пришлось нанимать на работу тысячи людей, и ни один из них ни разу не обратился ко мне с подобным вопросом. Обычно люди более всего озабочены тем, чтобы найти для себя подходящую роль, считая, что их умения и навыки могут помочь компании. Лори же на первое место поставила интересы Facebook. Это был мастерский удар. «Моя главная проблема – нанять правильных людей, – ответила я. – И ты, несомненно, можешь помочь в ее решении».

Лори никогда не думала о работе в области рекрутинга, но тем не менее ухватилась за мое предложение. Она даже согласилась перейти с понижением на одну ступень, поскольку эта работа была новой для нее, и она с готовностью жертвовала высоким положением ради обретения новых навыков. Лори проделала огромную работу в области подбора персонала и через несколько месяцев получила повышение, заняв свою нынешнюю должность руководителя подразделения People@Facebook. Недавно я спросила ее, не хочет ли она вновь заняться маркетингом, на что Лори ответила, что, по ее мнению, работа в кадровой службе дает больше возможностей для того, чтобы менять компанию к лучшему.

Карьеру часто сравнивают с лестницей, но сегодня для большинства работающих людей эта метафора уже неактуальна. К 2010 г. средний американец за период от 18 до 46 лет успевал поменять 11 мест работы{99}99
  «от 18 до 46 лет»: Бюро трудовой статистики, Number of Jobs Held, Labor Market Activity, and Earnings Growth Among the Youngest Baby Boomers: Results from a Longitudinal Study («Смена рабочих мест, активность на рынке труда и рост заработной платы у поколения бэби-бума: результаты лонгитюдного исследования»), июль 2012 г., http://www.bls.gov/news.release/pdf/nlsoy.pdf. В докладе утверждается, что среднестатистический индивидуум, родившийся между 1957 и 1964 г., с 18 до 46 лет сменил 11,3 рабочих места, при этом почти половина этих передвижений приходится на возраст между 18 и 24 годами.


[Закрыть]. Это значит, что эпоха, когда человек приходил в организацию или корпорацию и оставался там на долгие годы, упорно карабкаясь вверх по карьерной лестнице, давно в прошлом. Лори часто цитирует Патти Селлерс, сумевшую найти гораздо более точную метафору: «Карьера – это лианы, а не лестница».

По мнению Лори, лестница дает ограниченные возможности: по ней можно двигаться вверх или вниз, вперед или назад. Лианы дают больше простора для творчества и больше возможностей добраться до вершины. Эта модель имеет множество достоинств для каждого, но особенно для женщин – тех, кто начинает карьеру, меняет сферу деятельности, сталкивается с непреодолимыми преградами или возвращается к работе после перерыва. Возможность проложить собственный путь, двигаться, иногда спотыкаясь, идя окольными путями или даже забредая в тупики, позволяет самореализоваться. Кроме того, карабкаясь по лианам, вы получаете отличную возможность как следует рассмотреть множество людей, а не только тех, кто находится на вершине, тогда как взгляд человека, взбирающегося по лестнице, обычно прикован к заднице того, кто шагает впереди.

Лазанье по лианам – вот лучшее описание моей карьеры. Молодые коллеги и студенты часто спрашивают меня, как я планировала свой карьерный путь. Услышав, что я никогда этого не делала, они удивляются, и на их лицах явственно читается облегчение. Их, похоже, вдохновляет мысль о том, что свою будущую карьеру вовсе не обязательно прописывать в деталях с самого начала. Это особенно утешает в условиях современного рынка, когда соискателям зачастую приходится хвататься за то, что предлагают, в надежде, что это окажется шагом в желаемом направлении. Каждый из нас хочет получить работу, которая увлекает и вдохновляет на подвиги. Поиск подобного места требует одновременно настойчивости и гибкости, поэтому я рекомендую одновременно держать в голове две вещи: жизненные цели и подробный план действий, составленный на полтора года вперед.

В начале своей карьеры я ни за что не смогла бы прочертить путь к той точке, в которой нахожусь сейчас. Начнем с того, что, когда я закончила колледж, Марку Цукербергу было всего семь лет. Кроме того, не могу сказать, что в то время была на дружеской ноге с современными технологиями. В студенческие годы я воспользовалась компьютерной сетью Гарварда лишь однажды, чтобы рассчитать данные для курсовой работы, посвященной экономическим аспектам насилия в семье. Информация была записана на огромных, тяжелых катушках магнитной ленты, которые я, чертыхаясь, таскала в здоровенных коробках через весь кампус. До единственного компьютерного центра я добиралась растрепанной и вспотевшей, как мышь. Разумеется, за компьютерами в центре, кроме меня, сидели только парни. Всю ночь, не смыкая глаз, я следила за тем, как информация с пленки загружается в компьютер. Наконец, когда я попыталась выполнить финальные расчеты, я обрушила всю систему. Да-да, за долгие годы до того знаменательного дня, когда Марк Цукерберг заставил рухнуть компьютерную сеть Гарварда, я первой сумела добиться того же результата.

Закончив колледж, я весьма смутно представляла себе, куда двигаться дальше. Этим я разительно отличалась от своего отца, который с самых юных лет точно знал, чем будет заниматься. Когда ему было 16, во время баскетбольной тренировки он вдруг почувствовал резкую боль в животе. Моя бабушка, будучи идеальной еврейской мамочкой, решила, что живот разболелся от голода, и накормила его сытным обедом. После этого ему резко стало хуже. В конце концов, он очутился в госпитале, где у него диагностировали острый аппендицит, но, поскольку незадолго до того он поел, операцию пришлось отложить на 12 мучительных часов. На следующее утро хирург удалил воспалившийся аппендикс, и боль тут же прекратилась. В тот день отец избрал свой карьерный путь, твердо решив стать врачом, чтобы облегчать людские страдания.

Моя мать разделяла стремление отца помогать ближним. В 11 лет она услышала проповедь местного раввина, говорившего о важности гражданских прав и необходимости «тиккун олам», что на иврите означает «исправление мира». Всей душой откликнувшись на его призыв, она схватила пустую банку и отправилась по соседским домам собирать деньги в поддержку борцов за гражданские права в южных штатах. С тех пор она остается волонтером и борцом за права человека. Все детство я наблюдала за ее неустанной борьбой за права преследуемых советских евреев. Вместе со своей подругой Марджори Сэнфорд она писала прочувствованные воззвания, призывавшие освободить политических заключенных. Вечерами к ним присоединялся и мой отец. В итоге множество жизней было спасено именно благодаря коллективным усилиям неравнодушных людей всего мира.

В детские годы родители не уставали повторять мне, что жизнь человека должна быть наполнена смыслом. За ужином, во время семейных бесед, речь часто заходила о социальной несправедливости и о людях, ведущих борьбу за то, чтобы сделать мир лучше. Будучи ребенком, я никогда не задумывалась, кем хочу стать, – хотя много размышляла о том, чем хочу заниматься. Как ни сентиментально это звучит, мне хотелось изменить мир. Мои брат и сестра стали врачами, я же всегда полагала, что буду работать в некоммерческой организации или в какой-то из государственных структур. По крайней мере именно об этом я мечтала. И хотя я не верю в пользу подробного планирования карьерных шагов, я уверена, что иметь долгосрочную цель, заветную мечту чрезвычайно полезно для успехов в карьере.

Ваша мечта вовсе не обязательно должна быть реалистичной или даже конкретной. Вы можете мечтать о работе в какой-то конкретной отрасли или просто о путешествиях по миру. Возможно, вы грезите о профессиональной свободе или о том, чтобы работа оставляла вам достаточно свободного времени. А быть может, вы хотите создать что-то, что сохранит память о вас на долгие годы, или добиться вожделенной награды. Для достижения некоторых целей подходят традиционные пути: если вы хотите стать судьей Верховного суда, то для начала вам, по-видимому, придется окончить школу права. Но даже самая смутная цель может указать вам направление, стать далеким маяком, к которому вы будете стремиться.

Храня верность детским мечтам, сразу после колледжа я пошла на работу во Всемирный банк, где стала ассистентом Ларри Саммерса, который занимал пост главного экономиста. Основная цель Всемирного банка, штаб-квартира которого расположена в Вашингтоне, – борьба с бедностью во всем мире. Первые девять месяцев я провела, зарывшись в книги в библиотеке Всемирного банка на углу Девятой улицы и Пенсильвания-авеню. Я подбирала факты и цифры для докладов и выступлений Ларри. Затем Ларри, по доброте душевной, устроил меня в полевую миссию банка, отправлявшуюся в Индию, чтобы заниматься вопросами общественного здоровья. По его мнению, это должно было помочь мне увидеть, чем в действительности занимается Всемирный банк.

Прилетев в Индию, я очутилась в совершенно ином мире. Наша команда боролась с проказой, чрезвычайно распространенной в самых отдаленных и нищих районах страны. Нам приходилось работать в ужасных условиях. Больных подвергали дискриминации, зачастую изгоняя из селений, и в конечном итоге они оказывались лежащими на грязном полу в чудовищных помещениях, которые там именуют клиниками. Факты и цифры совершенно не подготовили меня к подобным реалиям. И я по сей день питаю глубочайшее уважение к людям, оказывающим непосредственную помощь тем, кто оказался в беде. Это действительно самая трудная работа в мире.

Вернувшись в Вашингтон, я хотела поступить в школу права, но Лант Притчетт, экономист, работавший вместе с Ларри и посвятивший жизнь изучению бедности, убедил меня в том, что гораздо лучший вариант – это бизнес-школа. И я отправилась в Кембридж. Я по-прежнему старалась демонстрировать общественную сознательность, вступив ради этого в Некоммерческий клуб – чрезвычайно, надо признаться, непопулярный. Кроме того, на втором курсе я прилежно изучала социальный маркетинг – то есть возможности, которые предоставляет маркетинг для решения социальных проблем. Этот курс вел профессор Каш Ранган. Один из учебных примеров, который мы разбирали на занятиях, был связан с проблемой того, что людей, готовых пожертвовать свои органы для пересадки, становится все меньше, – в результате только в США умирает 18 человек в день. Я всегда помнила об этом учебном примере: 17 лет спустя Facebook совместно с банками доноров всего мира приступил к работе над созданием и внедрением онлайн-методов, способствующих привлечению доноров.

После бизнес-школы я поступила на должность консультанта в McKinsey & Company в Лос-Анджелесе. Но эта работа мне не очень нравилась, поэтому через год я вновь вернулась в Вашингтон и снова стала работать с Ларри, который к тому моменту уже занимал пост заместителя министра финансов. Поначалу я числилась его специальным помощником. Затем, когда Ларри занял пост министра, я стала руководителем его аппарата. Я помогала Ларри управлять работой министерства и его 14-миллиардным бюджетом. Это дало мне возможность участвовать в проведении экономической политики, как на национальном, так и на международном уровне. Кроме того, я участвовала в реализации кое-каких небольших проектов, в числе которых было предложение кабинета министров, касающееся организации работы по разработке вакцин от инфекционных заболеваний.

В течение первых четырех лет, проведенных мною в Министерстве финансов, я со стороны наблюдала за первым технологическим бумом. Его влияние было неоспоримым и явно позитивным, даже если не принимать во внимание появившуюся у многих возможность ходить на работу в джинсах. Технологии изменяли стиль общения между людьми и жизнь в целом не только в США и развитых странах, но и во всем мире. И я инстинктивно почувствовала, что передо мной открывается возможность исполнить свои давние мечты. Когда период президентства Клинтона завершился, я осталась без работы и решила перебраться в Кремниевую долину. Сегодня это кажется весьма предусмотрительным шагом, однако тогда, в 2001-м, мое решение было как минимум сомнительным. Технологический пузырь лопнул, и отрасль никак не могла оправиться от шока. Я дала себе четыре месяца на поиск работы, надеясь, что все произойдет быстрее. Однако мне потребовался почти год.

В моих поисках работы в Кремниевой долине были приятные моменты – такие как встреча с моим кумиром в мире бизнеса, генеральным директором eBay Мег Уитман. Были и провалы – к примеру, встреча с неким топ-менеджером, которая в самом начале собеседования заявила, что ее компания никогда не позволит себе нанять человека вроде меня, поскольку опыт работы в правительстве не способен подготовить специалиста к работе в сфере высоких технологий. Конечно, было бы круто поблагодарить ее за честность и тут же покинуть кабинет. Но, увы, я никогда не умела быть «крутой». Я продолжала сидеть в ее кабинете и что-то бубнить, запинаясь, – до тех пор, пока в воздухе, как мне показалось, не осталось ни одной молекулы кислорода. И, надо сказать, она сдержала свое слово, даже не подумав нанять меня.

К счастью, не все придерживались таких взглядов. За годы моей работы в Министерстве финансов мне приходилось несколько раз встречаться с Эриком Шмидтом, и после того, как он стал генеральным директором тогда еще сравнительно малоизвестной компании Google, я решила с ним пообщаться. После нескольких этапов собеседований с основателями Google мне предложили работу. Мой банковский счет стремительно таял, так что мне пора уже было возвращаться наконец к оплачиваемой работе. Верная привычкам, усвоенным почти всеми обладателями дипломов MBA (и ужасно раздражающим остальных), я быстренько набросала на компьютере таблицу, в горизонтальных строчках которой выписала все имевшиеся на тот момент предложения, а в колонках обозначила важные для меня критерии выбора. Душой я стремилась в Google, который объявил своей миссией открытие доступа к информации для всего мира, но в моей игре в табличку предложение Google проигрывало по всем фронтам.

Я пришла к Эрику и рассказала о своих сомнениях. Другие компании предлагали мне реальную работу в реальном коллективе с четко обозначенными целями. Google предлагал мне пост первого в компании «управляющего бизнес-подразделением», что звучало круто, – но в компании на тот момент не было никакого бизнес-подразделения, а значит, мне просто-напросто нечем было управлять. Проблема заключалась не только в том, что, по факту, предлагавшаяся мне должность была ниже, чем в других компаниях, – главная трудность заключалась в том, что непонятно было, чем я должна заниматься.

Ответ Эрика стал, вероятно, лучшим из услышанных мною за всю жизнь советов, касающихся карьеры. Прикрыв мою таблицу рукой, он посоветовал мне не быть идиоткой (тоже, кстати, отличная рекомендация). А затем объяснил, что, поступая на работу, следует руководствоваться единственным критерием – возможностью быстрого роста. Когда компания быстро растет, дел в ней оказывается куда больше, чем людей, способных за них взяться. Если же фирма замедляет темпы роста или вовсе прекращает расти, работы становится меньше, а людей, которые могут выполнить ее, – слишком много. В компании начинается застой, сотрудники увлеченно предаются подковерным играм, и никто не знает, что делать дальше. «Если тебе предлагают место в ракете, – сказал Эрик, – ты не спрашиваешь, какое это место, а просто поднимаешься на борт». И я тут же приняла решение. Google был маленькой, плохо организованной компанией, – но это была ракета. И, что еще важнее, миссия этой ракеты находила глубокий отклик в моей душе.

В течение многих лет я давала тот же совет, который когда-то дал мне Эрик, бессчетному количеству людей. Я советовала им сократить свои карьерные таблицы до одной-единственной колонки – возможность роста. Разумеется, не у каждого есть желание и возможность работать в сфере высоких технологий. Однако в любой отрасли можно найти должности с бóльшим и, соответственно, меньшим потенциалом роста. Те, кто работает в стабильных отраслях, могут поискать свою ракету внутри собственной компании: ею может оказаться бурно развивающийся проект или отдел. Если же вы работаете в таких сферах, как преподавание или медицина, вам следует искать место приложения усилий там, где велик спрос на ваши услуги. Возьмем для примера работу моего брата – детскую нейрохирургию. В некоторых городах врачей очень много, в других – гораздо меньше. Мой брат всегда предпочитал трудиться там, где его работа будет наиболее востребована и он сможет проявить себя по максимуму.

Тем не менее я считаю, что каждому следует иметь не только долгосрочную цель, но и подробный полуторагодовой план (я говорю о полутора годах, потому что считаю, что год – слишком короткий срок, а два года – напротив, слишком длинный, но, в принципе, можно выбрать какой-то другой вариант). Как правило, в моем плане значатся задачи по двум направлениям. Во-первых – и это самое главное, – я намечаю, чего должна достичь моя команда. Сотрудники, ориентированные на достижение конкретного результата, представляют наибольшую ценность, – как, например, Лори, сумевшая сконцентрироваться на решении кадровой проблемы Facebook вместо того, чтобы думать лишь о собственных запросах. Подобный подход хорош не только с точки зрения защиты интересов общества – чего обычно ждут от женщин и что зачастую становится для них лучшим выбором, – но и наиболее разумен с точки зрения бизнеса.

Кроме того, я стараюсь поставить перед собой максимум личных целей, связанных с приобретением новых знаний. Зачастую это бывает непросто, но я снова и снова спрашиваю себя: «В чем я могу стать лучше?» Если я боюсь взяться за какое-нибудь дело, это обычно значит, что я не обладаю необходимыми навыками или оно пугает меня настолько, что я не решаюсь даже попробовать. Проработав в Google больше четырех лет и управляя более чем половиной доходов компании, я не решалась признаться, что до сих пор не заключила ни одной сделки. Ни одной. Поэтому, собравшись с силами, я пришла к своему шефу Омиду Кордестани, главе департамента продаж и развития, чтобы поделиться своей проблемой. Омид с удовольствием дал мне шанс, отдав под мое начало небольшую команду сотрудников коммерческой службы. Заключая первый свой контракт, я чуть не сорвала сделку, поскольку сделала предложение потенциальным партнерам, не успев толком разобраться в том, что им, собственно, нужно. К счастью, в моей команде был Шайлеш Рао, талантливый переговорщик, который исправил мою оплошность, попутно научив меня очевидному правилу: чтобы провести сделку на наиболее выгодных условиях, крайне важно дать противоположной стороне сделать предложение первой.

Каждому из нас есть куда расти. У каждого – свой стиль поведения на работе, в котором, как правило, доминирует какая-то одна черта: кто-то ведет себя слишком агрессивно, кто-то – слишком пассивно, кто-то чрезмерно болтлив, кто-то – чересчур застенчив. Заключая свой первый контракт, я слишком много говорила. Впрочем, никого из тех, кто меня знал, это не удивило. Но когда я сама обнаружила в себе эту слабость, то стала искать помощи в борьбе с ней. Я обратилась к Морин Тейлор, тренеру по коммуникациям, которая дала мне задание: в течение недели я могла высказывать свое мнение, лишь если меня просили об этом. Это была самая долгая неделя в моей жизни. Если бы я прикусывала свой язык всякий раз, когда мне хотелось высказать свою точку зрения, я бы, скорее всего, осталась вовсе без языка.

Усиленно стараясь исправить свои недостатки, можно прийти к золотой середине. Если после встречи мне кажется, что я сказала слишком мало, значит, я сказала ровно столько, сколько нужно. Стеснительные люди, напротив, должны в таких случаях ощущать, что были, пожалуй, чересчур разговорчивы. Я знаю женщину, которая обычно говорит очень тихо, поэтому на деловых встречах заставляет себя кричать – лишь таким образом ей удается разговаривать с обычной для всех громкостью. Справиться со своими естественными порывами чрезвычайно трудно. За все те годы, что я стараюсь делать это, лишь несколько раз мне сказали: «Шерил, пожалуй, на прошедшей встрече тебе стоило бы говорить больше». Однажды, когда Омид заявил мне это, я обняла его в ответ.

По поводу Google Эрик оказался абсолютно прав, и я всегда буду благодарна ему, Ларри Пейджу и Сергею Брину за то, что они поверили в меня. Мой полуторагодовой план, относившийся к этой компании, растянулся на шесть с половиной лет, и, работая с людьми, умеющими видеть будущее, я научилась большему, чем когда-либо надеялась. Однако постепенно я начала ощущать, что мне вновь пора на лианы.

В частной жизни я не люблю неопределенности. По моему мнению, во всем должен быть порядок. Я тщательно раскладываю документы по папкам разных цветов (да-да, до сих пор), а мой энтузиазм по поводу очередной реорганизации гардероба вечно приводит Джеймса в уныние. Но в профессиональной области я мирюсь с неопределенностью – и даже отношусь к ней с некоторой симпатией. В Google меня привели готовность рискнуть и изрядная доля удачи. Результат оказался столь впечатляющим, что я решилась вновь пойти на риск – и очутилась в Facebook. В то время многие компании предлагали мне пост генерального директора – и все-таки я согласилась прийти в Facebook на позицию операционного директора. Поначалу многие удивлялись, почему я согласилась на позицию уровнем ниже, да еще и под руководством 23-летнего мальчишки. Но теперь таких вопросов никто не задает. Как и тогда, когда я пришла в Google, потенциал роста и миссия компании были для меня важнее должности.

Я наблюдала, как многие люди – и мужчины, и женщины – упускали великолепные возможности для развития своей карьеры, думая лишь о высоких должностях. Одна моя подруга четыре года проработала адвокатом и лишь потом осознала, что ей хотелось бы не добиваться статуса партнера в своей компании, а попробовать себя в роли специалиста по продажам или маркетингу. Один из ее клиентов был готов принять ее на работу в этой сфере, но настаивал, чтобы она начала с низшей должности. Она вполне могла позволить себе на некоторое время пойти на понижение зарплаты, и я, как могла, уговаривала ее рискнуть – и все же она решила не соглашаться на должность, которая, по ее собственным словам, «отбросила бы ее на четыре года назад». Я понимала, сколь болезненным стал бы для нее отказ от места, которого она добилась с таким трудом, и все же полагала, что ей стоит пойти на это. В конце концов, ей предстояло работать еще лет 30 – так какое значение на этом фоне будут иметь четыре якобы потерянных года? Если другой карьерный путь сделает ее счастливее, поможет приобрести новые знания и навыки, значит, на самом деле это будет движением вперед.

В ряде случаев для того, чтобы преуспеть в карьере, женщинам надо учиться предпринимать рискованные шаги{100}100
  «предпринимать рискованные шаги»: обзор исследований, свидетельствующих о том, что женщины более склонны избегать риска, см.: Marianne Bertrand, “New Perspectives on Gender” («Новый взгляд на гендер») в изд.: «Справочник экономики рынка труда», том 4B, ред. Orley Ashenfelter, David Card (Amsterdam: North Holland, 2010), 1544–90; Rachel Croson, Uri Gneezy, “Gender Differences in Preferences” («Гендерные различия в предпочтениях»), Journal of Economic Literature 47, no. 2 (2009): 448–74; Catherine C. Eckel, Phillip J. Grossman, “Men, Women, and Risk Aversion: Experimental Evidence” («Мужчины, женщины и стремление избегать риска: экспериментальные свидетельства»), в изд.: Справочник экспериментальных экономических результатов, том 1, ред. Charles R. Plott, Vernon L. Smith (Amsterdam: North Holland, 2008), 1061–73.


[Закрыть]. Когда я ушла из Google и вышла на работу в Facebook, среди членов моей команды гораздо больше мужчин, чем женщин, попытались последовать моему примеру. Как обычно, мужчины оказались более заинтересованы в новых, как говорят наши технари, бета-возможностях – тех, где высокому уровню риска сопутствует и более высокая награда в случае успеха. Некоторые женщины, работавшие в моей команде, со временем начали проявлять интерес к Facebook, но лишь несколько лет спустя, когда компания приобрела более устойчивое положение. Между тем зачастую стабильность означает сужение возможностей для роста.

Конечно, в жизни бывают ситуации, когда рисковать ни к чему: к примеру, взрослые мужчины и мальчики-подростки тонут куда чаще, чем девушки подросткового возраста и взрослые женщины{101}101
  «тонут куда чаще»: Центр контроля и предупреждения заболеваний, Drowning Risks in Natural Water Settings («Риск утонуть в естественных водоемах»), http://www.cdc.gov/Features/dsDrowningRisks/.


[Закрыть]. Однако в бизнесе стремление избегать риска может привести к застою. Анализ назначений высших руководителей корпораций показал, что женщины гораздо чаще мужчин стремятся оставаться в привычной сфере деятельности, даже получая новое назначение. При этом женщины, которым удается продвинуться по службе, чаще добиваются повышения внутри собственной компании, а не уходят ради него в другие фирмы{102}102
  «не уходят ради него в другие фирмы»: Karen S. Lyness, Christine A. Schrader, “Moving Ahead or Just Moving? An Examination of Gender Differences in Senior Corporate Management Appointments” («Движение вперед или просто движение? Изучение гендерных различий в назначении высших руководителей корпораций»), Gender & Organization Management 31, no. 6 (2006): 651–76. В рамках исследования были изучены 952 назначения топ-менеджеров, анонсированных в The Wall Street Journal. Анализ этих назначений показал, что женщинам часто доставались посты, на которых им предстояло выполнять обязанности, сходные с теми, которые они выполняли прежде, и, кроме того, женщины реже переходили с повышением в другие компании. Переходя на новую руководящую позицию, женщины реже занимали должность, на которой им предстояло решать принципиально новые задачи. Эти различия позволяют предположить, что повышения по службе приносят женщинам меньше карьерных выгод, нежели мужчинам.


[Закрыть]. Между тем стремление заниматься знакомой работой в привычной организации приводит к инерции, лишающей возможности двигаться вперед. Стремление попробовать себя в самых разных ситуациях – полезный опыт для тех, кто готовится стать руководителем.

Я прекрасно понимаю, что именно заставляет женщин отказываться от риска и тихо сидеть на одном месте. Гендерные стереотипы затрудняют для них возможность занять позиции, традиционно принадлежащие мужчинам. Кроме того, женщины гораздо чаще, чем мужчины, проявляют готовность пожертвовать своими интересами ради карьеры партнера{103}103
  «ради карьеры партнера»: Londa Schiebinger, Andrea Davies, Shannon K. Gilmartin, Dual-Career Academic Couples: What Universities Need to Know («Пары университетских сотрудников, где оба супруга делают карьеру: что следует знать университетам»), институт гендерных исследований Клеймана, Стэнфордский университет (2008), http://gender.stanford.edu/sites/default/files/DualCareerFinal_0.pdf; Kimberlee A. Shauman, Mary C. Noonan, “Family Migration and Labor Force Outcomes: Sex Differences in Occupational Context” («Семейная миграция и ее результаты на рынке труда: гендерные различия в контексте профессий»), Social Forces 85, no. 4 (2007): 1735–64; Pam Stone, Opting Out? Why Women Really Quit Careers and Head Home («Бросить работу? Истинные причины, по которым женщины бросают карьеру ради работы по дому») (Berkeley: University of California Press, 2007).


[Закрыть]. Смена работы, предполагающая переезд в другой город, многим женщинам, имеющим постоянных спутников жизни, покажется совершенно невозможной. В результате опять-таки стремление сохранить за собой привычное место ведет к тому, что женщина оказывается неспособна с него сдвинуться. Кроме того, желание любой ценой избежать риска ведет к тому, что женщины с неохотой берут на себя выполнение трудных задач. По моему опыту, мужчины с гораздо большим энтузиазмом принимаются за решение новых для себя задач и включаются в проекты, дающие возможность выдвинуться, тогда как женщины предпочитают отступить. Результаты исследований показывают, что такое поведение особенно ярко проявляется, если женщина работает в организации, где особое внимание уделяют индивидуальным результатам каждого сотрудника, или если она трудится в мужском окружении{104}104
  «если она трудится в мужском окружении»: Irene E. De Pater et al., “Challenging Experiences: Gender Differences in Task Choice” («Опыт трудностей: гендерные различия в выборе задач»), Journal of Managerial Psychology 24, no. 1 (2009): 4–28. В этом исследовании авторы расспросили учащихся приблизительно 100 бизнес-школ об их опыте прохождения практики. Им удалось выяснить, что в условиях большей самостоятельности в принятии решений, когда у практикантов было больше возможностей самим контролировать ход выполняемой работы, женщины, по их собственным словам, реже сталкивались со сложными задачами. В изд.: Irene E. De Pater et al., “Individual Task Choice and the Division of Challenging Tasks Between Men and Women” («Индивидуальный выбор задач и распределение сложных задач между мужчинами и женщинами»), Group & Organization Management 34, no. 5 (2009): 563–89. Исследователи рассказывают о том, что, когда мужчинам и женщинам приходилось в парах обсуждать распределение задач, мужчинам в конечном итоге доставались более сложные задания. Информация о результатах исследований, заставляющих предположить, что гендерно обусловленные представления, такие как «женщины нуждаются в защите» (галантный сексизм) затрудняют женщинам доступ к сложным задачам, см.: Eden B. King et al., “Benevolent Sexism at Work: Gender Differences in the Distribution of Challenging Developmental Experiences” («Галантный сексизм на рабочих местах: гендерные различия в распределении сложных задач, дающих возможность для роста»), Journal of Management 38, no. 6 (2012): 1835–66.


[Закрыть].

Одна из причин, по которым женщины с неохотой берутся за новую для себя или просто сложную работу, заключается в том, что они сомневаются в своих способностях. И это легко может стать самоисполняющимся пророчеством, если требования к исполнителю и впрямь достаточно высоки. Внутренний доклад, подготовленный в компании Hewlett-Packard, засвидетельствовал: сотрудницы компании подают заявления о переводе на вновь открывшиеся вакансии лишь в том случае, если уверены, что на 100 % отвечают предъявляемым требованиям, тогда как мужчины считают, что и 60 %-ного соответствия вполне достаточно{105}105
  «вполне достаточно»: Georges Desvaux, Sandrine Devillard-Hoellinger, Mary C. Meaney, “A Business Case for Women” («Бизнес-анализ для женщин»), The McKinsey Quarterly (September 2008): 4, http://www.rctaylor.com/Images/A_Business_Case_for_Women.pdf.


[Закрыть]. Это различие порождает мощный волновой эффект. Поэтому женщинам необходимо менять свой образ мыслей. Вместо того, чтобы думать «Я не готова делать это», следует говорить себе: «Я хочу этим заниматься – и всему, что нужно, научусь в процессе».

В мой первый рабочий день во Всемирном банке Ларри Саммерс попросил меня выполнить кое-какие расчеты. Я совершенно не понимала, что делать, так что мне пришлось обратиться за помощью к Ланту Притчетту. «Просто введи все это в Lotus 1–2–3», – посоветовал он. Я призналась, что не умею пользоваться этой программой. «Ничего себе! – воскликнул он. – Не знаю, как ты попала на это место, как вообще можно заявлять, что разбираешься в экономике, и не владеть Lotus!» Домой я пришла в уверенности, что меня вот-вот уволят. На следующий день Лант позвал меня для беседы. Сердце мое бешено колотилось. Но вместо того, чтобы уволить меня, он научил меня пользоваться программой. Вот что значит великолепный руководитель!

Помимо прочего, женщины реже пытаются требовать даже вполне заслуженного повышения по службе, потому что искренне уверены в том, что следует лишь хорошо выполнять свою работу – и рано или поздно заслуженная награда непременно найдет героя{106}106
  «найдет героя»: компания Lloyds TSB обнаружила, что сотрудницы зачастую отказываются претендовать на более высокие должности, несмотря на то, что в среднем на 8 % больше соответствуют предъявляемым к кандидатам на соответствующие вакансии требованиям по сравнению с мужчинами-коллегами. См.: Desvaux, Devillard-Hoellinger, Meaney, “A Business Case for Women” («Бизнес-анализ для женщин»). Исследования связи половой принадлежности и продвижения по службе, проводившиеся в основном в университетах Англии и Австралии, также установили, что зачастую женщины менее активно претендуют на продвижение из-за недооценки собственных навыков, способностей и опыта работы. См.: Anne Ross-Smith, Colleen Chesterman, “’Girl Disease’: Women Managers’ Reticence and Ambivalence Towards Organizational Advancement” («Девичья болезнь: сдержанное и двойственное отношение женщин-менеджеров к продвижению на более высокие должности»), Journal of Management & Organization 15, no. 5 (2009): 582–95; Liz Doherty, Simonetta Manfredi, “Women’s Progression to Senior Positions in English Universities” («Продвижение женщин на руководящие позиции в английских университетах»), Employee Relations 28, no. 6 (2006): 553–72; Belinda Probert, “’I Just Couldn’t Fit It In’: Gender and Unequal Outcomes in Academic Careers” («Я не гожусь: гендер и неравные результаты в академических карьерах»), Gender, Work and Organization 12, no. 1 (2005): 50–72.


[Закрыть]. Кэрол Фролингер и Дебора Колб, основательницы компании Negotiating Women, Inc., называют это «синдромом диадемы»{107}107
  «синдромом диадемы»: Hannah Seligson, “Ladies, Take off Your Tiara!” («Леди, снимите диадему!»), The Huffington Post, 20 февраля 2007 г., http://www.huffingtonpost.com/hannah-seligson/ladies-take-off-your-tiar_b_41649.html.


[Закрыть]. По их мнению, женщина, страдающая им, «считает, что, если она будет трудиться изо всех сил, кто-нибудь непременно заметит это и возложит ей на голову диадему». Разумеется, в идеальном мире, где правят бал лишь лучшие из лучших, самые достойные головы были бы непременно увенчаны заслуженными диадемами – однако пока лично я в своем офисе не видела ни одной. Безусловно, тяжелый труд, приносящий хорошие результаты, должен быть замечен и поощрен, но, если этого не происходит, необходимо отстаивать свои права. Как мы уже говорили, делать это надо с осторожностью – но обязательно делать.

Умение рисковать, бороться со своими слабостями и просить о повышении (разумеется, с улыбкой!) – все это важнейшие элементы построения карьеры. Одно из моих любимых высказываний, принадлежащее писательнице Эллис Уокер, гласит: «Чаще всего люди не используют собственную силу лишь потому, что считают, будто ее у них нет».

Не ждите, что власть принесут и положат к вашим ногам. Этого, скорее всего, никогда не случится. Да и диадемой вас наверняка не увенчают. Но, если подумать, зачем вам диадема, когда вы прыгаете по лианам?