Текст книги "Тотем"

Глава 7

– Отпусти! Отпусти меня!

Кайра с силой ударила мужчину в грудь, пытаясь вырваться из нежеланных объятий, но ничего не вышло. Княжна покачнулась и едва не упала с лошади, как сильные руки поймали её, прижали к груди крепко и без разговоров. Кажется, все её попытки насолить похитителю и отвесить ему тумаков забавляли его. Молодой медведь, которого она видела в числе послов, приехавших из племени медведей, улыбался, с весельем смотрел на неё, словно посадил к себе на коня девку, стиравшую на реке бельё, да забавы ради решил прокатить красавицу – вдруг люб станет?

Со связанными запястьями сильно не повоюешь, но Кайра наградила похитителя таким взглядом, что он не смог смолчать.

– А ты строптивая, – посмеялся медведь, приструнив коня.

Рыжая ведьма с растрёпанными косами и пылающими янтарными глазами. Ночной ветер полоскал сорочку, холодил кожу, не привыкшую к морозу севера, но Кайра его не замечала. Она изо всех сил пыталась освободиться, избежать ещё одного плена. Почему похитили её, а не Нисена? Лисёнка охраняли лучше, чем княжну Лисбора, но от него больше прока, когда дело касается войны и силы племени.

Когда Кайра выдохлась из-за бесполезной борьбы, она подметила странности в поведении похитителя.

Он ни разу не оглянулся, будто точно знал, что за ними не пустятся в погоню. Рядом не скакали его товарищи-послы, которые вечером покинули княжество. Они были одни на дороге, далеко отъехали от владений росомах и медленно сворачивали с тропы, что вела в никуда. Так с чего же он так спокоен? Почему не гонит коня, опасаясь преследования? Кайра помнила, как её похитили в первый раз. Наездник скакал во весь опор, загнал несчастную лошадь, пока не добрался до места встречи, но и там его настигла смерть – не зря боялся! А этот не боится. Почему?

Лиса вспомнила мужчину, который встретил князя на пороге с подлым ударом. Сэт спускался с крыльца в залитой кровью рубахе, но не торопился седлать коня. Тогда Кайра решила, что он передумал вновь гнаться за ней и спасать из беды – не нужна ему такая, есть женщины лучше, – но что, если его серьёзно ранили? Что, если сейчас он сражается за свою жизнь или…

«Не мог он умереть!»

Кайра снова дёрнулась, больше от страха перед неизвестностью, чем от желания освободиться, – знала же, что не сдюжит, – задела связанными руками скулу мужчины, но тот легко перехватил их, удержал связанные запястья и всмотрелся в лицо лисицы с ухмылкой. Не гадкой и не мерзкой, как бывает у разбойников или мерзавцев, когда они собираются наказать девку за излишнюю строптивость, чтобы сидела смирно и ждала своей участи, а так, как смотрит мужчина, которому любая каверза от женщины в радость, потому что забавный пустяк.

– Что? – усмехнулся мужчина, когда лиса резко отвернула лицо, не желая чувствовать его дыхание на губах. – Не по нраву я тебе?

– Я жена князя! Княжна Лисбора!

Медведь засмеялся так громко и весело, что бусы на его шее зазвенели, ударяясь деревянными кольцами.

– Забавная ты, княжна, – с широкой улыбкой он смотрел на неё, не скрывая веселья. – На прощальном празднике грустила, на мужа не смотрела, ни разу с ним ласковым словом не обмолвилась, а как я предложил твою грусть унять, так зайцем ускакала с праздника. Думаешь, не заметил, что холодна ты к росомахе? Не слышал, что в княжестве болтают о дочери покойного лиса? Что? Не правду сказал?

Кайра молчала, опустила взгляд, пытаясь всем видом показать, как ей неприятно находиться рядом с ним, но мужчина подмечал, что лисица приосанилась без присущей ей гордости, когда её схватили за шкирку и пару раз неприятно встряхнули. Словами.

– Ты сама знаешь, что никому там не нужна.

Она молчала. Думала. Сомневалась.

Тут и гадать нечего. За всё время, что она прожила в Стронгхолде, добры к ней были единицы. Нянька Этна и княжна Италь, которой не пришла по нраву болтовня росомах о супруге князя. А что до самого князя… Кайра вспомнила их последний разговор, закусила губу, думая, что лёгкая боль поможет сдержать слёзы. Вот отчего ей так тяжко от мысли, что князю она безразлична? Враг же. Убийца её родителей! А тут… чувства?..

– Глупая женщина. – Медведь поднял взгляд на тёмное небо, вздохнул: – Я тебя спас. Расценивай это так. – Мужчина пришпорил коня и пустил его шагом.

* * *

Кайра не узнавала местность. Она никогда не бывала в Скогенбруне – Буром Лесу, Медовом луге, княжестве Медведя. В детстве мать рассказывала ей истории о племенах, что населяют землю, поклоняются своему тотемному Зверю, который ведёт их по жизни. Обычаи каждого народа тесно переплетались с повадками Зверя, а само животное естество выражалось в их внешности, характере, способностях и талантах – так было заложено богами-зверями давным-давно, когда мир родился в Эпоху Зари. Послы разных племён приходили в Лисбор, отдавали почести князю лису, заключали с ним союз, и каждый уходил довольным в той или иной степени, потому что лис был мудрым правителем и никогда не обижал ни свой народ, ни гостей, которые пришли к нему с миром.

Кайра и похититель провели в дороге несколько часов, но всадники росомах не показались. Кайра не слышала волнующего топота копыт, не слышала погони, которая вселила бы в неё надежду, что князь жив и она действительно ему важна. Всадник свернул с дороги. Их окружил густой лес, но владения медведей по-прежнему оставались далеко. Кайра почувствовала, как холода Стронгхолда отступают. В этом месте начиналась настоящая весна, не похожая на родные края Лисбора, но более тёплая, мягкая и приветливая, чем на землях росомах.

Всадник спешился, легко снял Кайру с лошади и понёс между деревьев к поляне, которую она не заметила со стороны дороги. Мужчина разгрёб прошлогодние листья, усадил её под деревом на ковёр мха, привязал лошадь к низкой ветви осины, где она могла поживиться корешками и напиться росы поутру, собрал хвороста, соорудил костёр и сел напротив княжны. Кайра вела себя тихо, думала, как ей сбежать от медведя и добраться до княжества. Мужчина не закрывал ей глаза. Она могла вспомнить дорогу и вернуться, но для начала нужно украсть лошадь и обмануть медведя.

Костёр занялся, поднялся яркими языками пламени над сухой травой, мхом и ветвями, которые медведь складывал в причудливую форму, напоминающую старую лесную избушку. Попросил у Защитника леса прощения, что разводит огонь для тепла и пищи, попросил о защите от недругов, о том, чтобы смерть миновала их, пока ночь не закончится. Мужчина поднял взгляд на девушку, потёр ладони над костром. Кайра рассмотрела вырезанную фигурку медведя, которую он носил на шее, – оберег. Такие, по поверью, делали отцы, чтобы защитить сыновей, но материал для каждого отличался, если мальчик происходил из знатного рода. Так со временем обереги стали просто украшением из малахита, золота или сапфиров, которые послы племён дарили в качестве подношения и желания мира. Но на шее медведя был оберег из орешника – его народ верил, что это священное дерево произошло от их Духа-Защитника. Ни драгоценных камней, ни позолоты. Простой тонкий шнурок, на котором он держался, и с душой вырезанная фигурка зверя.

Кайра решила бы, что похититель из простого рода, но помнила, что в Стронгхолде они принимали сына князя – Визэра, – одного из трёх медвежат медведя Скогенбруна. Послы княжича пока не показывались. Кайра была уверена, что они не следовали за ними по пятам, но, возможно, они сбивали со следа людей князя, пока Визэр увозил её дальше в Бурый Лес.

Медведь соскоблил с ветви дерева кору, придал концу древка остроту, сдул опилки в костёр и, удовлетворившись результатом, отложил ветку в сторону. Он не пытался заговорить с Кайрой – давал ей возможность всё обдумать и принять решение, но отведённое время подошло к концу. Визэр поднялся, не убирая ножа, подошёл к княжне, присел рядом на колено. Кайра испуганно отпрянула, вжалась спиной в ствол дерева и отвернулась, ожидая, что он сделает нечто непристойное. Медведь взял её связанные руки, продел остриё ножа между запястьями, натянул верёвку, но не разрезал. Кайра удивлённо посмотрела на него. Неужели отпустит?

– Руки развяжу – убежишь?

– Убегу.

– Другого не ждал.

Визэр усмехнулся, вспорол верёвки и отошёл от девушки, пряча нож за голень сапога. Кайра разминала затёкшие запястья и думала о поступке медведя. Обманчивая доброта? Пытается показать ей, что нечего бояться и она может ему доверять? Или настолько уверен в собственном превосходстве, что никуда она от него не денется, а если убежит, то обязательно поймает?

– Есть будешь?

Медведь удивил её во второй раз. Из седельной сумки мужчина достал хлеб, который росомахи пожаловали ему в дорогу, солонину и сладкий мёд, налитый в бурдюк. Он разломал мягкий хлеб пополам, протянул половину девушке.

– Бери, не бойся. Росомахи пекли, старались.

Девушка воротила нос, но медведь не сдавался.

– Ты за вечер к еде ни разу не притронулась. Поешь, заболеешь.

«Какой наблюдательный! – Кайра посмотрела волком, выхватила хлеб из рук княжича, но не поблагодарила. – Ещё горячий…»

Визэр сел на пень, отломил от хлеба ещё половину и с четвертиной каравая приступил к общей трапезе. Остаток он вернул в седельную сумку – оставил на утро для княжны, если проголодается. Он опустил взгляд, сделал вид, что судьба хлеба в руках девушки его не волнует, но украдкой наблюдал за лисой. Кайра с жадностью вгрызлась в кусок – ей понадобятся силы, чтобы сбежать. Пусть думает, что она стала покорной и задумалась о своей судьбе.

Медведь достал пробку из бурдюка, протянул лисе.

– Будешь?

Кайра отвернулась.

– Ну как хочешь.

Визэр сделал несколько глотков сладкого мёда и вернул бурдюк в сумку.

– Ты меня убьёшь?

– А? – Медведь поднял взгляд, удивлённо посмотрел на лису: – С чего бы мне это делать?

– А чего украл?

Визэр улыбнулся:

– Потому что красивая девушка грустила.

Кайра нахмурилась. Она считала, что медведь лжёт и нарочно не говорит ей правду.

– Куда ты меня везёшь? В Скогенбрун?

– Не совсем. – Визэр снова подобрал какую-то ветку, начал стругать её наконечник. – Несколько дней погуляем по лесу. Через две седмицы росомаший князь войско к воротам Скогенбруна пригонит. Тебя выручать. – Медведь хмыкнул, придирчиво осмотрел наконечник, продолжил срезать лишнее. – Успеем до его приезда. А если не пригонит… Значит, женщина ты свободная.

Кайра не чувствовала себя свободной. Другой мужчина решал её судьбу – разве это свобода?

– Зачем ты меня выкрал?

Визэр, который с самого начала пути и от первого их знакомства всегда был весёлым, шутившим мужчиной, изменился. Кайра заметила, что причина его действительно волнует, но не рассчитывала, что спустя столько попыток добиться от него правды он скажет всё как есть, ничего не утаив.

– Не люблю, когда женщина – пленница.

– Я не пленница.

– Да-да, – пренебрежительно отмахнулся Визэр. – Жена князя, – хмыкнул медведь. – Князь с войском пожаловал в Лисбор, свататься. Получил пустой улей и не смог принять его с гордостью отвергнутого мужа. – Мужчина положил рядом ещё одну ровно выструганную ветку. Взялся за другую. – Князь получил войско силой, а тебя в жёны взял, мол, приняла его. Сама. После всего, что он сделал… – Визэр бросил неудачную ветку в костёр, когда срезал лишнего с наконечника. – Да только оскорбление кровью старого лиса смылось – тебя-то пленить зачем? Чтобы не мстила?

Кайра молчала. Она помнила, как жажда мести застилала ей глаза. Старая Этна рассказывала ей о поступке князя, что он мог убить её вместе с младшим братом, – сама помнила, как отец просил сохранить им жизнь. Многие поступки Сэта казались лисе дикими и жестокими, но то были обычаи чужого племени, у которого свои Законы Зверя. Он воспитывал её брата, который не чувствовал себя пленником в чужом княжестве, но Нисен был ребёнком и ещё ничего не понимал. Осознавал ли он, что князь, к которому он проникся теплом и любовью, – убийца его матери и отца? Князь причинил Кайре много боли, но вопреки этому, имея множество шансов отомстить ему и погибнуть после, пролив кровь врага, она ничего не сделала.

Народ Лисбора отвернулся от неё, обвинял лису в кровопролитии, которого они могли избежать, если бы не её выходка.

«Мне некуда идти».

Кайра не заметила, как медведь поднялся, подошёл к ней. Она напряглась всем телом перед неизвестностью, но не вжалась в дерево. Это облегчило задачу Визэра. Скинув с себя меховой плащ из шкуры бурого медведя, он укрыл им плечи лисы и отошёл от неё.

– С ней не замёрзнешь.

Кайра растерялась, но не поблагодарила похитителя.

– За круг не ходи. Заблудишься.

Лиса заметила, что вокруг них земля будто бы в одном месте посветлела, но подумала, что то пляска костра играет с воображением. Визэр больше с ней не заговаривал – знай себе стругал ветки и складывал по правую сторону от пня. Кайра молчала и думала, как ей быть. Когда сбежать? Куда податься? Хватит ли ей сил и везения, чтобы сбежать от медведя?

Плащ был ей велик, она почувствовала, как тонет в тёплом меху. От шкуры девушка быстро согрелась, придвинулась ближе к огню и заснула.

* * *

Кайра проснулась ещё засветло. Костёр догорал, отдавая тепло. Медведь спал, лёжа на боку спиной к ней, подложив под голову подушку из мха. Лиса прислушалась, услышала тихое сонное сопение и медленно поднялась, прокрадываясь к привязанной лошади. Кобыла фыркнула, отступила от чужой руки. Ветка под правым копытом хрустнула. Кайра настороженно обернулась, присмотрелась. Визэр спал и не слышал, но упрямая кобыла не желала к ней идти. Оставив затею украсть чужую лошадь, опасаясь испытывать судьбу, Кайра пошла в лес, постоянно озираясь и надеясь, что медведь крепко проспит до утра, а к тому времени она успеет далеко уйти. Может, боги будут благосклонны к ней и пошлют всадников князя или сам Сэт приедет за ней. И что тогда?..

Кайра старалась не думать. В чужом лесу было темно и холодно. Лес густел, чаще встречал её ухабами, ложными дорожками, кочками и ямами.

– Ноги переломаю до утра.

Посетовав на беспомощность и босые ноги, которые уже изрядно поранились и саднили, Кайра обернулась лисой, жалея, что тащить в зубах сорочку не выйдет, и поспешила. В облике лисицы она передвигалась быстро и ловко. Лес всегда благосклонен к зверям, которые не чинят вред и пользуются его дарами без злого умысла.

Кайра так торопилась убежать от похитителя, что не заметила, как воздух стал гуще, в нём появилось что-то зловещее и отталкивающее, а когда поняла – лапы уже увязли в топи. Лиса попыталась ухватиться зубами за ветку, но сухое древко хрустнуло в пасти, оставило её отплёвываться от коры и древесной крошки. На белый мех налипла зелёная жижа, повисла ряской на рыжих боках. Лисица отчаянно гребла лапами и пыталась добраться до берега, но по грудь ушла в воду, ощутила, как зловоние подступает к горлу, как ужасная смерть дышит ей в затылок и что-то со дна тянет её за лапу и не позволяет спастись. Она обернулась человеком, попыталась ухватиться за траву и камыш, за что-нибудь, лишь бы вытянуть себя на берег, но только сильнее увязла.

Она услышала всплеск. Что-то подхватило её под руки, рывком потянуло вниз. Кайра испуганно закричала, позвала на помощь, зная, что никто не придёт, замолила Зверя спасти её, не бросить в беде, отвадить от неё смерть и болотного духа, который уже готовил для неё постель из ила и подушку из камыша.

– Руку давай!

Кайра схватилась за протянутую ладонь, вцепилась в неё пальцами. Визэр потянул её из воды, вытащил нагое тело, облепленное жижей и грязью из болота. Не досталась невеста болотному князю. Не погибла мучительной смертью, примерив невестин наряд.

– Говорил же, что заблудишься.

Медведь тяжело дышал. Не иначе как гнался за ней по всему лесу. Медведи были ловкими и быстрыми, когда требовала ситуация, несмотря на то, что их всегда прозывали неуклюжими и косолапыми, неповоротливыми за их размер и повадки. Он прижимал девушку к себе и не спешил вставать с земли. Кайра лежала у него на груди вся промокшая и напуганная до дрожи, щекотала нос непослушными прядями. Розовые кувшинки распустились на берегу, где остался мокрый след от борьбы княжны за жизнь.

На болоте вздулся и лопнул жирный пузырь. На кочку что-то прыгнуло, похожее на здоровенную жабу, но от жабы у неё были разве что задние лапки и хвост головастика, всё остальное принадлежало человеку с густой зелёной бородкой, украшенной тиной, ряской и красовлаской; на голове – шапка из водокраса и перо из камыша. Болотный дух смотрел на них, улыбался пастью, полной острых жёлтых зубов, и заманивал рукой.

Визэр подобрался, спрятал девушку за спину.

– Эй, прохиндей проклятый! – ругался дух на медведя. – Ты зачем чужую невесту украл?

– Моя она, дух болот.

– А чаво не следил, коль твоя? Чаво она ко мне в болото прыгнула, в платье подвенечное нарядилась? Уже на постель ложилась, када ты появился!

– По незнанию она, бать. Не серчай.

– По незнанию, – передразнил дух, глядя на медведя. – Забирай, покеда я не передумал.

Медведь поклонился, как должно кланяться родному отцу, поблагодарил водяного духа. Дух побурчал, замахнулся посохом на мужчину, плюнул в воду, но сменил гнев на милость, любуясь девушкой.

– Хороша рыжица. Жаль, не утопла!

Визэр подхватил девушку на руки. Кайра тряслась от холода и страха, не думая, что вновь оказалась в руках своего похитителя. Сейчас она чувствовала в княжиче спасителя, который оградил её от смерти, и хотела как можно дальше оказаться от злополучного болота и духа.

– Вертайся, как передумаешь, красавица! – кричал им вслед водяной дух. – Эк, такую бабу упустил! – квакнул Болотник, с досады хлопнул по мутной воде и прыгнул под кочку.

* * *

Молва о гостеприимстве росомах опережала отъезд гостей, да и как не опережать, когда истинное гостеприимство северного народа познаётся в цепях?

– Говори, куда княжну увезли.

Пленник взвился в цепи, завыл зверем от боли.

– Говори!

Мужчина молчал. Ночь прошла для него в пытках, а когда сам князь пожаловал в темницу, молчаливый пленник вдруг поднял глаза, залитые кровью, и хрипло засмеялся:

– Не нашли.

Предатель говорил за них. Он слышал, как собратья собирались на поиски девушки; слышал, что сам князь, несмотря на полученную рану, взобрался в седло и возглавил погоню за лисьей княжной, да только в этот раз не вышло отыскать её след. Княжна как в воду канула, ни слуху ни духу. Пустили за всадником псов и лучших следопытов, но ни запаха не нашли, ни рыжего волоса с её головы, ни следов копыт. Ничего. Совершенно ничего. Пленник был уверен. Нашли бы девушку – он бы здесь живым не висел, а отправился бы на ближайший сук со вспоротым горлом и кишками наружу, как поступали с предателями рода. Но нет, висит здесь, болтается на цепях, ждёт своей участи, потому что нужен.

– Сдалась тебе эта баба, князь. – Мужчина тяжело выдохнул, когда цепи натянули. Вывернутые суставы заныли с новой силой. – Сам от неё носом воротил, на рабынь бросался, чтобы Линн свою забыть, а теперь что? Сцапали девку за тебя – взвился и волком завыл, а?

Сэт подошёл ближе. Он не хромал, но шёл медленнее обычного.

– Никак рана болит, государь? – насмехался пленник.

Тюремщик натянул цепи, чтобы его приструнить, но по приказу князя не стал усердствовать и затыкать болтуну поганый рот.

– Сильно я тебя? Ничего. Выживешь. Всегда выживал, а шрамы – гордость мужчины.

Рука князя оказалась на горле бывшего брата. Сэт внимательно всматривался в его лицо, будто пытался разглядеть в нём что-то знакомое. Лицо брата, а взгляд – заклятого врага. Как он этого раньше не заметил? Пригрел змею на груди, приласкал, с собственной руки кормил, бок о бок с ним на поле сражался, а не заметил взгляда.

Пленник не испугался.

– Люба она тебе? – спросил пленник. – Нет. Не люба. И нужна тебе эта девка, что кобыле пятое копыто в крупе, да только честь твою и гордость задели. Что твоё – то твоё, да, князь?

С Сэта чужая грязь, что с гуся вода. Он не изменился в лице, не отнял руки от горла лживого брата, не отвёл от него взгляда. Воля его звучала властно, холодно и хлёстко, как пощёчина. Отрезвляла и унижала.

– Говори, куда княжну увезли.

– А сам как думаешь? Кому твоя баба сдалась? Врагов у тебя много. Больше, чем ты сам думаешь.

Князь ждал предательства, искал предателя среди росомах, как говорила Кайра, но не сыскал обманщика среди братьев. До этого дня.

Седовласый воевода выступил из-за плеча князя, не сдержал гнева.

– Ты что себе удумал, Йон? Князь тебя золотом одарил, крышу над головой дал, из грязи в благородные мужи вытащил, а ты ему за это ножом в спину отплатил?! – разрывался воевода. – Моя бы воля, я бы тебя к лошади привязал и калёным железом гнал, пока кости не сотрутся.

– Тише, дядька, – поморщился Йон. – Не видишь, толкуем?

Сэт убрал руку с горла росомахи, но не отвёл взгляда.

– Не скажешь?

– Не скажу.

– Будь по-твоему.

* * *

Вода в лохани окрасилась от крови. Князь смывал разводы с рук. Думал о словах Йона. Воевода стоял рядом, взял чистый рушник с рук девушки, отослал её, чтобы лишнего потом не болтала – она и без того перепуганно смотрела на князя в белой рубашке и по локоть в чужой крови. Своя на боку натекала под свежими повязками, из-за нарушенных наставлений лекаря отдыхать и не тревожить рану, пока не начнёт заживать.

– Чистой воды принести? Умоешься.

– Нет.

Сэт вытер руки, чувствуя, будто следы братской крови въелись в его кожу вместе с грехом. Брат предал его, но, как бы князь ни желал, оставался для него братом. Сколько раз они оба в крови купались, сколько раз друг другу жизнь спасали, закрывая спины от вражеского меча или быстрой стрелы, а теперь что? Он вот этими руками дух из него выбивал, чтобы узнать, куда утащили бабу.

Не простую бабу. Его жену.

– Что прикажешь?

– Собираться в путь.

– Хорошо подумал?

– Хорошо.

Старик покачал головой:

– Воля твоя, князь, да только стоит ли враждовать с медведями из-за девки? Княжна она или нет, а сколько люда из-за неё поляжет? Мы с медведями заключили мир. Ещё одно племя объединилось с нами. Может, цена не так велика за эту дружбу?

– Дружбу? Ты что дружбой назвал, старик? – Сэт позволил себе поднять голос на старшего, посмотрел на воеводу: – Жену медведю отдать? Ты забыл, кто перед тобой? Забыл, за что народ за мной пошёл?

– Не простой медведь, Сэт. Сын князя. Старший. Понравилась ему твоя юродивая. Всё княжество заметило, а ты, дурень слепой, не видишь, что девке здесь не рады. Чахнет.

– Вижу.

– Отпустил бы ты её…

Отбросив рушник воеводе, росомаха пошёл по двору к конюшне, чтобы не взболтнуть лишнего от злости. Воевода за ним не последовал – отправился отдавать распоряжение князя. Сэт не рассчитывал на понимание, но росомахи – гордый и свирепый народ. Они не прощают нанесённого оскорбления. Он доказал это, когда штурмом брал Лисбор, захватывал лисьего княжича и кровью смывал нанесённое оскорбление, а теперь его посмел оскорбить медвежий княжич – и он должен стерпеть? Потому что девка не такая ценная? Потому что народу она не понравилась?

– Князь.

Сэт остановился, посмотрел на боярина Крута, который шёл к нему решительно и уверенно. Не иначе как первым услышал его волю.

– Воевода говорит, что ты войско собираешь. В Скогенбрун. Воевать с медвежьим князем, чьи послы у нас девку сволокли ночью.

Сэт ждал, что он скажет. Знал, какие речи пойдут, но надеялся, что Круту хватит ума смолчать.

– Погонялись мы ночью за ними знатно, да только надо ли оно нам? Порченая ведь. Не лучше ли её медведям оставить, чем кровь за неё проливать? Сам знаешь, о чём народ судачит, как бы тебя на смех не подняли и гнев народа не настиг. Одни беды у нас с её появлением в Стронгхолде. Сам два раза чуть голову не сложил, пока за неё в бой кидался. И ради чего? Ни ума, ни наследника. Мы тебе другую невесту найдём, здоровую, из племени. Главное, что лисий княжич с нами остался. Слава росомашьему богу, что прокажённую от нас забрали.

Сэт терпел долго, но за нанесённое оскорбление отвечал сразу. Накопленная злоба князя обрушилась на боярина с такой силой, что крепкий мужик сел на землю, схватился за разбитый нос.

– Ты забыл, бояр, с кем разговариваешь? Забыл, что о моей жене? Убирайся с глаз моих прочь, пока я тебе шею не переломил. Ещё раз услышу из твоего поганого рта что-то о княжне, я тебя своими руками убью. Не пожалею.

Боярин не посмел что-то сказать. Поступок Сэта поразил его настолько, что Крут сидел на земле и не чувствовал, как горячая кровь льётся по губам и стекает на рубаху.

Сэт глухо рыкнул. На улице собрался люд – посмотреть, что за шум, кто посмел разозлить их князя. Пытливые и испуганные глаза смотрели на них, но никто из росомах не решился сказать слово поперёк князю или укорить его за поступок. Они его боялись.

Сэт развернулся, побрёл в дом сменить повязки на потревоженной ране. Он видел, как мужи подоспели на помощь боярину. Взяли его под руки, довели до лавки. Князь злился. Этна заметила его на пороге дома, ушла с пути, не обронив ни слова. В горячую голову умную мысль не вложишь.

Рывком Сэт сдёрнул рубаху. Пожалел, когда рана заныла. Схватился за бок, глухо рыкнув от боли.

Проклятая девчонка. Одни неприятности от неё. Ночь ушла на поиски. Всё без толку. Князь устал за бессонное время. Свежая рана беспокоила, но не так сильно, как поступок медведя. Князь принял его в своём доме, разделил с ним хлеб, а тот чем ему отплатил? Выкрал жену.

Сэт отказывался признаваться даже себе, что боль его залегла намного глубже ущемлённой гордости.

Князь потёр лицо. В комнате пахло душистыми травами. Он отбросил окровавленные повязки на стол и заметил сосуд с цветами. Как вчера не увидел?

«Кайра…»