Текст книги "Жизнь других людей"
Автор книги: Шейла Нортон
Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Я не знаю, как быть. Мне хочется ей помочь, но я не могу пользоваться тем, что у нее стряслась беда.
– Приезжай завтра, в обычное время, – продолжает она, словно мы обо всем договорились. – Я возьму выходной. Ты поможешь мне разбирать вещи… Ах нет… Завтра не получится. Завтра у нас встреча с управляющим банка. Давай в понедельник, Бет. Прошу тебя! Мне так нужна твоя помощь. И хочется с кем-нибудь поговорить.
Я уступаю.
– Хорошо. Я приеду и помогу тебе разобрать вещи. Мы упакуем то, что ты хочешь оставить, и то, от чего хочешь избавиться. Потом я отвезу эти вещи на распродажу.
– Нет! Забери их себе! Возьми все, что хочешь.
– Хорошо, я оставлю кое-что для Элли. Но на распродажу я все равно съезжу. Я помогу тебе вернуть хотя бы часть денег, Луиза.
– Ладно, но эти деньги мы поделим.
– Не говори глупостей. Я найду другую работу.
Я включаю чайник и через запотевшее от пара окно нашей кухоньки выглядываю в крохотный вымощенный дворик, который я в шутку называю садом. У стены стоят маленький розовый велосипед Элли и с полдюжины горшков с растениями. В основном их подарил мне Оливер. Бо́льшая часть уже завяла. Я живу скромно, но, слава богу, у меня есть все, что нужно. Кто бы мог подумать, что Луиза Перкинс с ее великолепным домом, престижной работой и мужем-начальником окажется в худшем положении, чем я?
Но теперь я потеряла два рабочих дня в неделю. Хотя говорить об этом слишком эгоистично.
Пятница
– В детском саду требуется воспитательница, – говорит Фэй.
– Да, но платят там гроши.
– Согласна. Зато в те дни, когда ты работаешь, не нужно платить за Элли. Это может быть выгоднее, чем убирать и платить за пять дней в неделю. Ты об этом не думала?
– Вообще-то нет, – угрюмо отвечаю я, открываю пакет с чипсами и выбираю самый большой кусочек. – Вряд ли Элли пойдет на пользу, если я буду рядом… Да и вообще… – Я пожимаю плечами.
– Что?
– Думаю, обойдусь без этого.
– Бет, ты постоянно говоришь, что тебе не хватает денег. А теперь ты потеряла еще два рабочих дня.
– Луиза не виновата!
– Никто не говорит, что она виновата. Но они, по крайней мере, могут просто немного себя ограничить. И забрать детей из этой навороченной школы.
– Им это нелегко. Они действительно попали в беду. Мне ее ужасно жалко – ведь она ничего не знала…
Фэй фыркает:
– Ну и семья – муж не говорит жене, что творится с деньгами.
– Наверное, он надеялся, что все наладится. Но дела шли хуже и хуже, и он испугался.
Фэй снова фыркает, и я чувствую, что мне хочется прекратить этот разговор.
Мы молча едим. Дети поглащают ланч и смотрят телевизор.
– Как Оливер? – спрашивает Фэй с усмешкой.
– Как всегда. – Я невольно передергиваюсь.
– Значит, ты еще не уступила его мольбам?
– Ты узнаешь об этом первая! – усмехаюсь я.
Она улыбается:
– Наверное, приятно, когда кто-то так настойчиво тебя домогается.
– Едва ли. Думаю, что Оливер бросается на всех и каждую. Я просто попалась ему под руку.
– Может быть, для него это вызов. То, что ты не соглашаешься. Наверное, он к этому не привык – если он и правда так хорош собой.
– Красавчик, каких поискать! – подтверждаю я.
– Я бы не возражала оказаться на твоем месте, – весело говорит она.
– Ты бы бежала без оглядки, не сомневайся. Только пятки сверкали бы. Все это одна болтовня.
– Конечно. – Она улыбается. – Ты же меня знаешь. Болтаю, болтаю, болтаю, – и, проглотив кусок сандвича, спрашивает: – Ты еще не передумала прошвырнуться сегодня вечером?
Фэй – странный человек. Она отлично знает, как я живу, понимает, как мне тяжело, я только что рассказала ей, что потеряла два рабочих дня и не знаю, как сведу концы с концами, а сама она минуту назад уговаривала меня устроиться в детский садик. И тут же спрашивает, хочу ли я снова напиться.
– Нет, – сердито отвечаю я. – Сейчас это мне не по карману. Тебе это известно.
– Всего одно пиво. Я угощаю.
– Фэй, в прошлый раз ты тоже сказала, что мы выпьем по паре пива, а чем все кончилось?
Виновато потупив глаза, она говорит:
– Знаю, я вела себя не лучшим образом. Прости. Обещаю, это не повторится. Позволь мне угостить тебя пивом, Бет, пожалуйста. В порядке возмещения морального ущерба. Я прошу тебя! – Она произносит это таким тоном, словно оказывает мне услугу. Не понимаю, как ей это удается.
– Я сказала, – говорю я, поднимаясь, чтобы уходить, – я не могу себе это позволить. Разговор окончен.
Но в девять часов вечера мы опять идем в тот же дурацкий бар с тем же дурацким названием «Репа с редькой», или как его там еще. На этот раз мы облюбовали для себя уютный уголок, как влюбленные парочки. Мне немного обидно, что меня так легко уговорить. Почему я такая бесхарактерная? Как только Элли и Лорен дружно зарыдали, давая понять, что я хочу погубить их жизнь, лишив совместной ночевки и ночного пира, я тут же пошла на попятный, растаяв, как и́глу под суховеем. Фэй даже не пришлось ничего говорить. При этом она разыграла очень неплохой спектакль, делая вид, что целиком и полностью на моей стороне:
– Нет, дети. Если мама сказала «нет», Элли, значит, нет. Извини.
– Но, мамочка! Ты же говорила! Ты же обещала! Я тебя не люблю!
– Перестань, Элли, не хнычь, не надо капризничать. Лорен, не плачь. Бет сказала «нет».
– Но так нечестно! Ты разрешила! Бет обещала, что разрешит!
– Что поделаешь, значит, обстоятельства изменились. Бет говорит «нет».
Да эта Бет просто старая ведьма, говорит «нет» и доводит детей до слез.
– Даже если мы никуда не пойдем, я могу привезти Элли на ночь, – предлагаю я. – Если не возражаешь. Или ты привози к нам Лорен.
– Саймон должен прийти пораньше, – говорит Фэй. – Мы договорились, что он останется с детьми. Если ты привезешь Элли, мы можем спокойно пойти и выпить пива, раз уж ты все равно приедешь. Иначе получится, что он зря отпрашивался. Ему будет обидно. Хотя я пойму, если ты…
Я же сказала, я ужасно бесхарактерная.
И вот мы заказываем по второму пиву. Оба раза заплатила Фэй. Теперь, если я не предложу заказать еще по бутылке, я буду чувствовать себя настоящей скрягой, и я знаю, она не откажется, и в результате все закончится, как в прошлый раз.
И, словно в подтверждение тому, кто бы вы думали появляется в дверях? Старски и чертов Хатч[2]2
Герои одноименного английского телесериала 1970-х гг.
[Закрыть] собственной персоной.
– Привет, Нил. Привет, Мартин, – проникновенно произносит Фэй, глядя на Нила. – Какой сюрприз! – От ее сладкого голоса меня начинает трясти.
– Хотите еще выпить, девушки? – спрашивает Нил, улыбаясь Фэй.
– Вообще-то мы уже уходим, – говорю я с нажимом.
– Ну, разве что по стаканчику, – говорит Фэй. Очевидно, она кажется себе очень остроумной, потому что при этих словах она заходится идиотским повизгивающим смехом, кокетливо поправляя волосы. Нил не сводит с нее глаз.
– «Бекс»? – спрашивает меня Мартин. Легким движением бровей он показывает мне на Нила и Фэй и слегка усмехается, и внезапно я чувствую, что он мне симпатичен. Возможно, если бы мы сблизились, он понравился бы мне еще больше, но этому не бывать, потому что мы уйдем, как только выпьем пиво.
– Да, пожалуйста, – киваю я. – Но мы действительно скоро уходим. Мне очень жаль.
Он приносит пиво и садится рядом.
– Если не секрет, куда вы так торопитесь?
– Видишь ли, я вообще не собиралась никуда идти. Меня уговорила Фэй, – нехотя сознаюсь я.
– Как это ей удалось? – улыбается он.
Я тоже заставляю себя улыбнуться.
– Ты меня не так понял. Можно подумать, что она мной командует, а я – безответное создание, которое не в состоянии сказать «нет». На самом деле она никем не командует.
– Просто ты не в состоянии сказать «нет»? – говорит он, усмехаясь.
– Когда захочу, в состоянии. Хотя сегодня надо было отказаться. Но… понимаешь… она моя лучшая подруга. Она постоянно мне помогает. Мне тяжело отказать, когда она просит о такой ерунде.
– Ты не хотела идти в бар?
Я пожимаю плечами:
– Честно говоря, сейчас у меня просто нет на это денег. За два пива заплатила она, а ты купил мне третье! Не волнуйся. Теперь моя очередь.
– Господи, что за глупости, прекрати! – он машет рукой и протягивает мне чипсы. – И как Фэй тебе помогает?
– Присматривает за моей дочкой, пока я работаю.
Он кивает.
– Где ты работаешь?
Было ясно, что он это спросит. Я понимаю, что мне нечего стыдиться. В уборке квартир нет ничего дурного. Это нормальный, честный способ зарабатывать себе на жизнь. Такие, как я, обеспечивают развитие промышленности и торговли, давая возможность другим заниматься профессиональной деятельностью. Это прекрасное занятие, которое доставляет глубокое удовлетворение.
– Я – сценарист, – говорю я.
Откуда это? Я не собиралась этого говорить.
Я машинально прикрываю рот рукой, не веря, что я это сказала.
– Пишу сценарии для телевидения, – добавляю я.
Господи! Еще немного, и я начну хвастаться, как я знаменита.
– Здорово! – Мартин качает головой и с улыбкой спрашивает: – Ты знаменита?
– Пока нет, – загадочно говорю я.
Боже мой!
– Но я стараюсь. Конкуренция в этом деле жестокая, но сейчас я пишу один сценарий… Надеюсь, он поможет мне пробиться.
– Потрясающе! И кому ты хочешь его продать?
– Хм… гм… э-э… вообще-то, этими вопросами занимается мой агент.
– Ну да, разумеется. Надо же, как интересно. Чувствую себя последним занудой.
– А ты чем занимаешься? – я стараюсь сдержать снисходительный тон.
– Я кардиохирург.
Хотя он всего лишь хирург-стажер, я чувствую, как глупо было похваляться своим сценарием (на самом деле я написала лишь несколько страниц, которые, возможно, никогда и никто не прочтет). Но как теперь, скажите на милость, я признаюсь ему, что я уборщица? Да, я не стыжусь этого, но вставить такое в беседе между кардиохирургом и сценаристом весьма непросто.
На самом деле мы болтаем уже довольно долго и успели обсудить массу тем, кроме кардиологии и драматургии, – книги, фильмы, политику, погоду, выходные, любимые рестораны, еду, которую заказывают на дом, как давно я дружу с Фэй, с каких пор он знает Нила, в каких университетах мы учились, состояли ли мы в браке, есть ли у нас дети (у него нет) и общее положение дел на свете, – и внезапно я чувствую, что мне неприятно, что я уборщица, а он об этом не знает.
И это мне очень не нравится.
Да, мне это совсем не нравится, – что мне за дело до парня с взлохмаченными русыми волосами и легкой кривой улыбкой. Еще час назад я не собиралась с ним разговаривать. Я хотела выпить пиво и как можно быстрее уйти, вместо этого он заказал мне еще одно пиво, и я сижу, смеюсь и болтаю с ним, забыв обо всем на свете, словно я в восторге от всей этой затеи.
Это не нравится мне еще и потому, что я наплела ему невесть что, а врать я не привыкла и проклинаю себя за то, что постеснялась сказать ему правду, а теперь мне страшно признаться в этом.
И… это не нравится мне, потому что я напрочь забыла про Фэй.
Я так увлеклась беседой с Мартином, словно встретила старого друга, и начисто забыла, что собиралась присматривать за Фэй. Мне не хотелось, чтобы ее флирт зашел слишком далеко. Я отлично понимаю, что она взрослый человек, а я ей не мать, и все же она моя подруга, и судьба ее брака мне не безразлична. И она так глупо себя вела. Но, похоже, я упустила момент. Теперь они не просто сидят рядом – они сидят рядом. Думаю, разница вам понятна. Да, они сидят бок о бок, касаясь друг друга, их бедра соприкасаются, их плечи соприкасаются и их руки тоже то и дело соприкасаются. Они сидят голова к голове, куда ближе, чем требуется, чтобы расслышать друг друга.
Я замолкаю на полуслове. Мартин перехватывает мой взгляд, и теперь мы смотрим на Фэй и Нила вдвоем.
Нил первым замечает, что мы замолчали. Он смотрит на нас с легким недоумением, словно ожидая объяснения. Фэй, ничего не замечая, продолжает болтать. До меня доносится обрывок фразы, который в наступившей тишине падает, словно кирпич:
– …когда ты прислал мне открытку на Рождество…
Открытку на Рождество? Какое, к черту, Рождество?
Фэй, осекшись, замолкает, наконец заметив, что мы ее слушаем.
– Открытка на Рождество? – медленно повторяю я. Молчание словно наливается свинцом, мне кажется, что жизнь вокруг нас внезапно остановилась. – Я думала, вы едва знакомы?
Она переглядывается с Нилом, и все становится ясно как божий день. Я еще надеюсь, что я ошиблась, и сейчас она это подтвердит, и все снова встанет на свои места. Даст какое-нибудь невинное объяснение. Рождественская открытка, которая по ошибке пришла не на тот адрес. Или была послана другому человеку. Вот только смогу ли я в это поверить, когда прямо передо мной сидит живое свидетельство совсем другого?
Искренность наших отношений, возможность излить душу и обсудить все на свете, близость, которая… была между нами, все это на долю секунды отражается в ее глазах и заставляет ее отвести взгляд, и я чувствую, что все кончено, передо мной сидит чужой человек.
Из-за стола поднимается Нил:
– Кто-нибудь хочет еще пива?
Никто не обращает на него внимания.
– Почему ты мне не сказала? – спрашиваю я.
– Я собиралась.
– Вот как? Когда?
– В ближайшее время…
– Когда именно? – упорствую я, чувствуя, что вот-вот сорвусь на крик. – Сколько еще ты собиралась молчать, Фэй? Или ты решила вообще ничего не говорить?
– Да нет же!
– Да, ты собиралась продолжать так и дальше! Использовать меня как прикрытие – для встреч со своим приятелем – и делать вид, что вы едва знакомы!.. А на самом деле все это время…
– Мне не хотелось ставить тебя в неловкое положение… и… заставлять тебя врать…
– И ты решила вместо этого врать мне? После всего, что у нас было? Поверить не могу, что ты могла так поступить!
Я вне себя от обиды. Как она могла?
Она поднимает взгляд:
– Нам нужно поговорить.
В ее глазах боль, хотя всего минуту назад они блестели от радостного возбуждения.
– Я все объясню. Ты должна меня понять.
– Понять? – едко переспрашиваю я. – Едва ли. Я не желаю ничего понимать. Единственное, чего я хочу, это уйти отсюда.
Я встаю, роняю сумочку, подбираю ее и роняю куртку. Мартин поднимает ее и молча протягивает мне. Меня слегка знобит.
– Не надо так, – говорит Фэй.
Я не обращаю на нее внимания.
– Я заберу Элли завтра утром, – говорю я, надевая куртку.
Она не сводит с меня глаз.
– Ты не скажешь Саймону?
Я ошеломлена.
– И это говоришь мне ты?
– Прости, – шепчет она мне вслед.
По дороге к автобусной остановке меня догоняет Мартин.
– Это они тебя послали? – мрачно спрашиваю я.
– Нет.
– Полагаю, ты тоже участвовал в этом спектакле? Тебя ведь прихватили для ровного счета. Чтобы отвлечь меня.
– Нет.
– Я тебе не верю.
– Тебя можно понять. Но я понятия не имел, что Фэй не рассказала тебе про Нила. Я и не знал, что они делают вид, будто только что познакомились. Господи, Бет, разве не видно, что это не так?
Конечно же, это было видно, думаю я, вспоминая случившееся. Я чувствую себя полной идиоткой. Как я могла не заметить? Они же не отрывались друг от друга.
– В любом случае, ты свое дело сделал. С ними я никуда больше не пойду и быть для них прикрытием не намерена. Значит, ты тоже свободен.
Мы подходим к автобусной остановке. Я смотрю на него.
– Вот и все. Будь здоров.
– Разве мы с тобой тоже должны поссориться? – спрашивает он.
– Но мы ведь совершенно не знаем друг друга. Нас просто использовали.
– У меня нет такого чувства, но мне жаль, что все так вышло. Нил пригласил меня сходить с ним и с его девушкой в бар, чтобы познакомиться с ее подругой Бет. Если бы ты мне не понравилась, во второй раз я бы с ним не пошел.
Подходит мой автобус.
– Фэй – не его девушка, – резко говорю я. – Она замужем.
– Я знаю. Но я не духовный отец Нила. Я всего лишь его друг.
– Тогда, возможно, тебе следует поразмыслить, что такое друг, – наставительно говорю я, поднимаясь в автобус. Я сажусь на свободное место, не глядя в окно.
Не помню, как дошла домой от автобусной остановки. Сама не своя от обиды и злости, я хожу взад-вперед по квартире, хлопая дверями. Мне хочется рвать и метать, но какой в этом смысл? Вместо того чтобы портить собственные вещи, мне следовало бы выяснить отношения с Фэй. Надо бы позвонить ей прямо сейчас и потребовать объяснений; пусть извинится за то, что врала мне и использовала нашу дружбу, пусть обещает, что прекратит встречаться с Нилом, и наши отношения станут такими, как прежде.
Но я не могу позвонить ей, потому что сейчас она с Нилом, со своим приятелем, который появился у нее еще до Рождества, – то есть они знакомы не меньше двух месяцев, а может, и больше. Как давно они встречаются? Полгода? Год? Но рассказать мне о нем она не сочла нужным. А завтра дома будет Саймон, и при нем мы не сможем поговорить. Если мы начнем спорить, он услышит и спросит, что случилось, а как бы то ни было, я не могу допустить, чтобы он узнал, что Фэй ему изменяет.
Я не могу позвонить ей еще и потому, что наши отношения уже никогда не станут такими, как прежде. Что бы я ни сказала, что бы ни сказала она, былого не вернуть. Да мне это и не нужно. Все равно я ей больше не верю. Я не желаю ее видеть и не хочу с ней разговаривать. Я не хочу, чтобы она присматривала за моей дочерью.
Я хлопаю дверью спальни и сбрасываю туфли. Одна падает на кровать. Меня подмывает желание поехать к Фэй прямо сейчас и забрать Элли. Но это приведет лишь к тому, что мы поссоримся с Элли, и она никогда не простит мне, что я испортила ей удовольствие от ночевки у Лорен. И что я скажу Саймону? Все это отдает ребячеством.
Я ничего не могу сделать.
Меня трясет от злости, я чувствую себя подавленной и беспомощной.
Швырять и ломать собственные вещи бессмысленно.
Я не могу думать ни о чем другом, но поделиться не с кем.
Я надеваю кроссовки и куртку и выхожу на улицу. Я обегаю вокруг квартала один раз, потом второй, бегу все быстрее. Я не в лучшей форме, и во время второго круга я начинаю задыхаться и чувствую резь в боку, но не останавливаюсь до самого дома. Я открываю дверь, выпиваю две чашки воды, принимаю горячий душ и ложусь в постель.
Примерно в час ночи звонит телефон. Я считаю звонки. Двадцать пять. Я набираю оператора, и мне называют номер Фэй. Внезапно меня охватывает паника – вдруг что-то случилось с Элли. Она заболела, произошел несчастный случай, она упала с кровати или подавилась во время ночного пиршества, а я лежу и считаю звонки.
Но если бы она заболела, они привезли бы ее домой.
Если бы произошел несчастный случай, они позвонили бы снова из больницы.
Примерно час я лежу с открытыми глазами. Мне хочется, чтобы телефон зазвонил снова. Мне хочется снять трубку и набрать номер Фэй.
Когда он звонит снова, я вздрагиваю от неожиданности. Он опять звонит двадцать пять раз, но я не отвечаю. Больше он не звонит.
Понедельник
Я привожу Элли в садик пораньше, чтобы не встречаться с Фэй.
– Где Лорен? – в тревоге спрашивает дочка, обводя взглядом комнату, и дергает себя за волосы.
– Она скоро придет. Поиграй пока с другими девочками. Смотри, вон Кэти и Кара.
– Не хочу. – Она сует в рот палец, а другой рукой цепляется за мой рукав.
– Ты большая девочка, – выговариваю я, – а ведешь себя как маленькая. Тебе скоро в школу. Лорен не всегда будет рядом.
– Лорен тоже пойдет в школу! – Ее глаза наполняются слезами, и меня охватывают смешанные чувства – вины и досады. Почему я позволила ей так привязаться к одной-единственной подруге? Это было ошибкой. Мне это было просто и удобно, а теперь у нее столько проблем.
– Ну конечно, Лорен тоже пойдет в школу, – говорю я, стараясь, чтобы меня не слышали воспитательницы. Они сразу поймут, что я плохая мать, которая подрывает веру ребенка в себя. – Но там будут и другие дети. Попробуй подружиться с кем-нибудь еще. А вдруг Лорен однажды не придет в школу?
– Тогда я тоже не пойду в школу! – заявляет Элли, продолжая сосать палец.
– Иди сюда, Элли! – окликает ее Пэт, воспитательница, тем особым певучим голосом, которым всегда разговаривают няни, воспитательницы, учителя воскресных школ, вожатые скаутов и многодетные матери. Она решительно идет к нам, протягивая руку Элли, чтобы забрать ее у никуда не годной матери и передать на попечение профессионалов.
– Идем, ты ведь обычно не капризничаешь!
При этом она сочувственно улыбается мне – дескать, ничего страшного, что поделать, если ты такая неумеха, уж с нами-то она плакать не станет.
– Пойдем слепим что-нибудь из пластилина и отпустим мамочку на работу. Вот умница, хорошая девочка. До свиданья, мамочка!
Я поспешно и благодарно прощаюсь и бегу к машине. Я трогаюсь с места и вижу, что к садику подъезжает Фэй. В зеркало заднего вида мне видно, как она выходит из машины и смотрит мне вслед. Я не останавливаюсь.
С Фэй я не разговаривала с пятницы.
Я понимаю, что это не решает проблемы, это ребячество и рано или поздно с этим придется что-то делать. Но сейчас я не готова к этому. И не хочу делать первый шаг.
Когда утром в субботу я приехала за Элли, Фэй еще спала. Саймон говорил шепотом и заставлял девочек ходить на цыпочках, чтобы не будить ее. Он держал на руках Джека и предлагал ему то сок, то печенье, чтобы тот не плакал и дал Фэй отдохнуть, ведь он день и ночь не дает ей покоя и она заслужила передышку.
В нормальном состоянии я не имела бы ничего против. Ей приходится нелегко, она присматривает за моим ребенком и за двумя собственными детьми и успевает содержать в порядке дом и сад, при этом Джек не дает ей ни сна, ни отдыха. Но я знала, что она устала не от детей. Она устала веселиться в ночном клубе и обниматься со своим дружком. И еще оттого, что ночью безуспешно пыталась дозвониться мне.
Я от души поблагодарила Саймона за то, что он возился с детьми и позволил им устроить очередной ночной пир, забрала Элли и уехала. Весь день звонил телефон. Я не снимала трубку, а когда звонки прекращались, набирала оператора. Один раз позвонила мама, и я сказала ей, что не ответила сразу, потому что была в ванной. Остальные три раза мне назвали номер Фэй, но я не стала ей звонить. После третьего раза она оставила свои попытки.
Приехав в Сельский домик, я на время забываю о собственных неприятностях. Дверь открывает Луиза, она в джемпере, волосы подвязаны шарфом. До сих пор я видела ее только в деловых костюмах и с макияжем, когда она собиралась на работу. Сейчас под глазами у нее круги, а в уголках глаз – морщины, которых я не замечала раньше.
– Проходи, Бет, – говорит она усталым голосом.
Я неожиданно для себя обнимаю ее, и она благодарно прижимается ко мне. Я чувствую, что она сглатывает комок в горле, стараясь не расплакаться.
– Спасибо, что пришла, – говорит она, пытаясь улыбнуться, и убирает под шарф несколько выбившихся прядей. – Извини, что у нас такой беспорядок.
Я прохожу в холл. В этом доме было обычным делом спотыкаться о вещи, которые валялись повсюду, но теперь все изменилось – и при виде этих перемен хочется плакать. Повсюду громоздятся коробки, ящики, сумки, пакеты с игрушками, одеждой, посудой, книгами, безделушками – всем, что заполняло жизнь пятерых человек. Все это торопливо упаковано, но не с радостным предвкушением новой жизни в более просторном доме или иных, приятных перемен, нет, эти поспешные сборы были вынужденными, потому что иного выхода не осталось.
– В гостиной, – говорит Луиза, осторожно перешагивая ряд набитых до отказа черных пакетов для мусора, – я сложила то, что нам больше не нужно. Что успела. Если мы поднимемся на чердак, разберем то, что лежит в спальне для гостей и на антресолях…
Впервые я сознаю, что иметь слишком много вещей – это настоящий кошмар. Если я когда-нибудь разбогатею, я буду регулярно избавляться от лишних вещей – выбрасывать их, отвозить на распродажи, все что угодно, только бы не накапливать горы барахла, которое захватывает твой дом, не давая дышать.
– Иди сюда, Бет! – Луиза распахивает дверь гостиной. Я вижу перед собой небольшой клочок свободного места, остальное пространство заполнено грудами вещей. – Бери эти черные мешки и откладывай все, что тебе нужно.
Какое-то время я стою, остолбенев, как участник игрового шоу, которому дали задание запомнить как можно больше предметов, проплывающих мимо на конвейере. Ага, еще тостер, электродрель, многотомная энциклопедия, мягкая игрушка…
– Все в порядке? – с тревогой спрашивает Луиза, и до меня доходит, что вместо того, чтобы помогать, я уже пару минут стою, точно на экскурсии, не говоря уже о том, что веду себя, мягко говоря, неучтиво.
– Да, конечно, – опомнившись, говорю я, осторожно пробираясь через горы вещей, пока не обнаруживаю на ковре в середине комнаты свободный участок, откуда можно начать. Я усаживаюсь на пол и принимаюсь разбирать мешок с одеждой девочек.
– Ты можешь заниматься своими делами, здесь я справлюсь сама, – говорю я Луизе. Я стараюсь держаться уверенно, хотя в глубине души несколько растеряна.
Луиза облегченно кивает и уходит в другую комнату. Я оглядываюсь и вздыхаю. Ладно. Начну с двух больших черных мешков. В мешок справа буду откладывать то, что подойдет для Элли. В мешок слева – то, что можно отвезти на распродажу. Сначала я думала, что мне понадобится еще третий мешок – для никуда не годных вещей, но в этом доме нет негодных вещей.
Если у вас слишком много вещей, они попросту задушат вас, будь то всякий хлам или одежда от знаменитых кутюрье. Разница лишь в том, что одежду от знаменитых кутюрье не выбрасывают на свалку.
Два часа пролетели незаметно. Луиза приносит мне чашку кофе и удивленно обводит глазами комнату:
– У тебя неплохо получается!
Справа и слева от меня стоят аккуратные ряды пакетов для мусора. Передо мной и за моей спиной по-прежнему лежат груды игрушек, одежды и книг.
– Луиза, прошу, позволь мне заплатить тебе за то, что я возьму. За одежду девочек. Ведь здесь есть то, что они не надели ни разу! И книжки совсем как новые.
Она пожимает плечами:
– Джоди и Энни уже выросли из этих вещей. Нам они больше ни к чему. Нужно было отдать их давным-давно.
В руках у меня чудесное темно-синее пальтишко на пять-шесть лет, оно будет впору Элли на следующую зиму, когда она пойдет в школу.
– Но я сэкономлю на этом кучу денег, а какого качества вся эта одежда!
– Но из-за меня ты терпишь убытки, – вздыхает Луиза. – Без этой работы тебе придется туго.
– По сравнению с вашей бедой это ничто, – возражаю я, бережно укладывая пальтишко в пакет. – Подумай, может быть, ты все же позволишь заплатить тебе хоть немного?
– Нет. Помоги мне избавиться от этих вещей, Бет. Пожалуйста.
Она продолжает паковать вещи, а я принимаюсь за груду игрушек и игр. По-моему, некоторые коробки даже не открывали. Кое-что можно подарить Элли на день рождения. А что-то отдать Фэй для Лорен.
Впрочем, не знаю.
Я прислоняюсь спиной к стене и тру глаза.
Едва ли что-нибудь из этих вещей попадет к Лорен, потому что мне не хочется иметь дело с Фэй.
Мы не видимся.
Мы не разговариваем.
Я ей не звоню.
Она пожалеет о том, что натворила.
Я не желаю ее видеть, мне наплевать, что́ с ней, я прекрасно проживу и без нее. Кому нужна подруга, которая только и знает, что морочить тебе голову?
Все, что здесь есть, я оставлю себе и не стану делиться с ней.
Она предательница.
Самая настоящая предательница.
Непонятно, почему я плачу?
В четверть первого я укладываю в багажник набитые пакеты.
– Мне пора, – говорю я Луизе. – Но я приеду в четверг, чтобы продолжить. Я возьму свой ключ. Если ты будешь на работе, просто сложи все в гостиной, как сегодня. Потом я отберу то, что можно отвезти на распродажу.
Она обнимает меня:
– Ты – настоящее сокровище.
– Нет. Не я. Ты не представляешь, как я благодарна тебе за все эти чудесные вещи для Элли.
– Я рада, что они попали в хорошие руки.
Когда я прихожу в садик, дети еще не одеты. Элли замечает меня из окна.
– Почему пришла ты? – подозрительно спрашивает она. – Где Фэй? Сегодня мы поедем домой с тобой?
– Ты поедешь со мной.
– А Лорен?
Растерянная Лорен стоит рядом.
– Твоя мама скоро приедет, Лорен, – говорю я.
Она озадачена. Элли вне себя.
– Идем, Элли. – Мне хочется уехать, пока не появилась Фэй. – Идем же!
– Почему? Почему, мамочка? – Дочь переходит на крик. – Почему Лорен не едет с нами? Почему она должна ждать Фэй? Почему я не еду с Лорен? Куда мы едем? Почему ты не на работе?
Мне следовало это предвидеть и обсудить раньше, но вы знаете, как обычно бывает, – времени всегда не хватает. Ты надеешься, что, когда настанет час, удастся обойтись без скандала. Но скандал неизбежен, потому что дети все понимают. Мы стараемся, чтобы они росли смышлеными и чуткими. Изо дня в день мы делаем все, чтобы они стали умнее, проворнее, любознательнее, учим их рассуждать и думать. А после этого мы требуем, чтобы они безропотно подчинялись. И страшно недовольны, если они не желают слушаться.
– Садись в машину! Шевелись! Хватит задавать вопросы! Делай, что тебе говорят!
– Нет! Не пойду! – кричит Элли, топая ногами.
– Я хочу с тобой! – Лорен начинает плакать.
– Не пойду!
– Я с тобой!
– Не пойду!
– Я с то…
– Что здесь происходит?
Отлично. Это Фэй.
Дети бросаются к ней, точно она их последняя надежда и опора, и от этого у меня на душе становится совсем гадко.
– Пойдем, Элли, – говорю я. – Идем в машину.
Она не слушает меня, уткнувшись в живот Фэй.
– Бет… – начинает Фэй. Она пытается подойти ко мне, но девочки вцепились в ее ноги и буквально повисли на ней. – Лорен, Элли! Перестаньте! Да что с вами?
– Бет говорит!..
– Мамочка сказала!..
– Я забираю Элли домой, – вмешиваюсь я, прежде чем мне успели предъявить обвинение в жестоком обращении с детьми. – Попрощайся с Лорен, Элли.
– Дети не виноваты, – мягко говорит Фэй.
Я делаю вид, что не слышу ее.
– Тебе не кажется, что следует быть… взрослее?
Я смотрю на нее с недоумением. Взрослее? Так, значит, она ведет себя как взрослая? Оказывается, морочить голову лучшей подруге – значит быть взрослее?
– Нет, – коротко говорю я.
– Зачем расстраивать детей? – сердито спрашивает она.
Она сердится? По-моему, сердиться должна не она, а я.
– Это твоя вина, – огрызаюсь я.
Девочки прекратили рев и слушают наш разговор, вытаращив глаза.
– Вы ссоритесь? – удивленно спрашивает Элли.
– Нет, – резко говорю я. – Я сержусь на тебя, потому что ты не слушаешься. Идем в машину!
– Нет, ссоритесь, – возражает Лорен, наблюдая за реакцией Фэй. – Вы ссоритесь! А нам говорите, что ссориться нельзя!
– У нас все в порядке? – раздается певучий голос Пэт, воспитательницы группы, которая пробирается к нам через толпу детей, натягивающих пальто и ботинки. – У нас проблемы? Нам нужна помощь?
Это еще одна забавная манера женщин, которые работают с маленькими детьми. Вы замечали? Они называют всех «мы». Мы пьем молоко? Мы умеем завязывать шнурки? Нам не нужно в туалет? Мы не намочили штанишки?
– Нет! – кричу я через всю раздевалку, не желая, чтобы она приближалась. – У нас все в порядке, спасибо, Пэт.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?