Текст книги "Пропавшая жена"

Глава 9

Винс забыл купить молока по дороге домой с работы, поэтому не мог сделать себе даже чашку кофе. Громко выругавшись, он вылил в раковину черный кофе, а потом вышел из дома и пошел вниз по улице. Паб находился в пятнадцати минутах ходьбы, и с каждым шагом злость Винса только росла. В баре он заказал себе пиво – кофе сейчас уже не полез бы в него. Еще он попросил сэндвич с ветчиной и сыром, хотя вообще в пятницу вечером они обычно заказывали еду на дом. Он страшно злился, что Имоджен испортила ему целую неделю. Он не был вчера на футбольной тренировке, потому что ездил в полицейский участок. Он не заказал себе еду на дом сегодня. Эти изменения в привычном распорядке пугали и тревожили его не меньше, а, может быть, даже больше, чем внезапное исчезновение жены.

Сев в угловую кабинку, где его никто не мог побеспокоить, он проверил телефон. Разумеется, никаких сообщений от Имоджен там не было, но ничего не было и от Шоны. Винс одобрял дружбу Имоджен с Шоной в целом, но иногда его беспокоило, что они слишком близки. Он не хотел, чтобы Имоджен становилась зависимой от эмоциональной поддержки кого бы то ни было, кроме его собственной. Он не думал, что она слишком уж доверяла Шоне, но не был уверен, что та совсем ничего не знает. Да даже если не знает, он не мог поверить, что Имоджен не пыталась с ней связаться. Женщина может уйти от мужчины, но никогда от другой женщины. И очень важно было, чтобы если и когда Имоджен свяжется с Шоной, та сказала бы ему об этом. Он надеялся, что убедил ее в душевной хрупкости и неустойчивости Имоджен, какую бы душещипательную историю в качестве объяснения своего поступка не поведала ей его жена.

Он и сам бы хотел знать причины этого поступка, потому что, с его точки зрения, у нее таких причин просто не было. Он был идеальным мужем. Он хорошо с ней обращался, был безукоризненно щедр, помнил про ее день рождения и не забывал про их годовщины, а иногда он приходил домой с цветами просто так, без всякой причины. Ей с ним очень повезло, и она не имела права вот так взять и сбежать, даже не объяснив ничего.

Винс заметил, что снова сжимает кулаки, и постарался успокоиться. Он не был жестоким человеком, никогда пальцем не трогал Имоджен, даже тогда, когда ее легкомысленность и безответственности были совсем уж невыносимы. Он презирал мужчин, которые применяли домашнее насилие. Они вызывали у него отвращение. В очень редких случаях, когда Имоджен упорствовала, он мог надавить на нее, чтобы доказать свою правоту, но с помощью аргументов, а не кулаков. Но ссорились они нечасто и соглашались по многим вопросам. Он понятия не имел, с чего вдруг она решила бросить работу и не возвращаться домой. Если она пытается его таким образом за что-то наказать, стоило бы объяснить ему, чем он так ее расстроил, и если он действительно допустил какой-то досадный промах, то вполне мог бы извиниться и искупить вину. Но, если (по его мнению, это более достоверно) у нее просто помутился рассудок из-за чего-то, только он мог вывести ее из этого мрака, потому что он знал, как это сделать.

Он снова взял телефон в руки и проверил приложение «Найти друзей» в сотый раз. Местоположение Имоджен по-прежнему определить было невозможно. Он чуть не зарычал, вспомнив ее сообщение, что она едет в аэропорт. Она лгала ему. Наглая ложь. Ей как будто было наплевать. Неужели ее не пугало, что, когда ее найдут, соседи подумают, что она сошла с ума? Его-то это чертовски пугало. Больше того, он с ужасом думал о том, что они начнут между собой обсуждать, уже не он ли виной ее такого безумия? Хотя у него нет ровно никаких оснований винить себя. Он всегда ставил ее интересы выше своих. Всегда.

Он открыл почту. По-прежнему от нее ничего не было.

Он подумал пару секунд, потом отправил ей очередное письмо и отложил телефон в сторону.

Он посасывал свое пиво, и гнев его стал потихоньку затихать. Потом он стал думать о положении жены. Деньги, которые она сняла со счетов, кончатся довольно скоро. А деньги кончатся – придется вернуться домой. Вопрос только в том, как ему вести себя, когда она вернется. Простить ее или устроить скандал? Нужно ли устанавливать какие-то новые правила из-за ее поведения? Он, пожалуй, склонен был думать, что да.

Он зашел в «Фейсбук». Ее аккаунт по-прежнему был заблокирован, разумеется. Тут ему пришла в голову идея: он быстренько вышел из своего почтового аккаунта и вошел снова как Имоджен. Она не знала, что он знает ее логин и пароль, но он обнаружил их довольно давно и с тех пор периодически проверял ее почту. Ему нравилось подглядывать за ней, видеть то, что она не выставляла напоказ. Последнее письмо в ее почте было от него – то, что он только что отправил. И оно было не прочитано. И предыдущее она тоже не читала.

Винс почувствовал, как в нем снова растет злоба. Он больше не беспокоился за нее. Но никто бы не стал винить его за то, что он злится. У него есть все права, чтобы быть в ярости! Но ведь я ее люблю, напомнил он себе, и всегда буду любить. Она знает это. Она знает, что принадлежит ему, и всегда будет принадлежать.

* * *

Шона Иган пила фруктовый смузи в кафе спортклуба и думала об Имоджен. Было понятно, что подруга исчезла намеренно. Было тревожно за нее, но в то же время обидно, что та не сказала ей ни словечка. На самом деле она понятия не имела, что творилось в голове у Имоджен, и это ее беспокоило. Они были знакомы еще со времен колледжа, а дружить начали, когда Имоджен стала ходить в клуб перед свадьбой (чтобы, как она сказала, выглядеть хорошо в белом платье). Шона верила, что они близки. Она делилась с Имоджен самыми сокровенными секретами: рассказывала о своих мужчинах, о разрывах и встречах, о своих предпочтениях в постели… Она даже рассказала, что тогдашнему ее бойфренду нравилось, чтобы она наряжалась в библиотекаршу и говорила «тише, пожалуйста» всякий раз, как он вскрикивал. Имоджен тогда еще уточнила, как именно библиотекарша должна одеваться, потому что Тесс Харт, которая жила в их доме и работала в местной библиотеке, обычно одевалась в джинсы и футболку. Шона призналась, что Джеффу нравились серый кардиган и очки, а потом добавила, что у него, наверное, серьезные проблемы, но время от времени с ним бывает весело. У них еще случилась тогда маленькая дискуссия о том, как далеко женщина может зайти, чтобы сделать мужчину счастливым. Имоджен, конечно, даже виду не подала, что между ними с Винсом может быть что-то, кроме безудержного счастья. Шона не раз говорила, что ей очень повезло с ним, и та кивала, подтверждая, что он действительно мужчина, о котором мечтает любая.

Так почему же тогда, недоумевала Шона, она вдруг подорвалась и сбежала, не говоря ни слова? Пусть она бывала иногда слишком странной, все-таки в целом производила впечатление вполне вменяемой. Да и эти маленькие странности Шона относила на счет того, что раннее детство Имоджен провела во Франции, поэтому и смотрела на некоторые вещи под необычным углом. А еще семья Имоджен была перемешана самым причудливым образом. Шона знала, что в результате всего этого беспорядка в раннем детстве ее подруга жаждет сейчас любви и стабильности, и все это, как ей виделось, в полной мере дает Винс – мужчина, который, казалось, был ей очень предан. Может быть, чуть-чуть слишком, как думала иногда Шона, потому что, когда они с Имоджен встречались, Винс обычно несколько раз присылал сообщения, спрашивая, все ли у них в порядке, и не развезти ли их по домам. И все же, думала она, он, по крайней мере заботится о жене в отличие от большинства других мужчин. И было так приятно, когда он приезжал за ними вечером в паб, даже если они вполне могли добраться до дома сами.

Что там про ребенка, вспомнила Шона. Может быть, вопреки словам Винса в этом они не пришли к согласию? Может быть, Имоджен чувствовала давление, боялась беременности. Шона была уверена, что подруга рассказала бы ей о своих планах, потому что они не раз говорили о биологических часах и замороженных яйцеклетках и обо всех этих проблемах, связанных с фертильностью. Насколько Шона могла припомнить, Имоджен считала, что она слишком чокнутая, чтобы позволить себе привести в этот мир ребенка. Шона, помнится, тогда еще сказала ей, что на земле нет ни единой женщины, которая иногда не сходила бы с ума, и они чокнулись бокалами в знак согласия.

Мог ли у нее быть другой мужчина? Шоне не верилось, что Имоджен могла утаить от нее нечто столь важное. Но теперь было понятно, что она темная лошадка. Винс сказал, что с боссом у нее ничего не было (а Шона ему сразу это говорила!), но что, если Имоджен завела роман с кем-нибудь другим в компании, где работала? Или кто-то из Франции? Кто-то, с кем она познакомилась на выставке и сбежала, повинуясь внезапно вспыхнувшей страсти? Хотя, конечно, зная Имоджен, поверить в это было трудно. Впрочем, в ее исчезновение тоже было не так легко поверить.

В любом случае зачем хранить это в такой тайне? Имоджен прекрасно знала, что Шона никогда не станет ее осуждать. Будет шокирована – да. Но они же подруги. Шона могла бы обсудить все это с ней, может быть, помочь ей принять верное решение. И если правильным решением было бы сбежать с любовником, она бы тоже не стала ее осуждать, несмотря на всю свою симпатию к Винсу.

Зазвонил телефон, и Шона тут же схватила его, надеясь услышать голос подруги. Но номер был незнакомый.

– Алло, – буднично сказала она.

– Здравствуйте. Я говорю с Шоной Иган?

– Да.

– Меня зовут Элли. Я из фонда «Пропавшие родственники».

Сердце Шоны подпрыгнуло и забилось быстрее: «Да?»

– У меня сообщение для вас от Имоджен Вейр, так же известной под именем Имоджен Нейтон.

В голове у Шоны пронеслась мысль, что Имоджен, значит, снова пользуется своей девичьей фамилией.

– Имоджен в безопасности, у нее все хорошо, – продолжала Элли. – Она решила начать новую жизнь и не хочет, чтобы ее искали.

Новую жизнь! Шона была обескуражена. Да зачем, ради всего святого, ей нужна была новая жизнь?! Что не так было с ее старой жизнью?

– Вы можете быть кем угодно, – сказала она. – Можете быть, ее похитителем или что там…

На самом деле, подумала Шона, версия с похищением выглядит даже более правдоподобной, чем то, что Имоджен сбежала, чтобы начать новую жизнь.

Элли попыталась успокоить подозрения Шоны. Она дала ей адрес веб-сайта, чтобы та проверила информацию и перезвонила ей тогда, когда будет готова разговаривать. Шона повесила трубку и немедленно полезла искать веб-сайт. Она была в шоке, когда увидела, сколько пропадает людей, хотя многие из них и возвращались домой спустя долгое время. Набрав номер сайте, она попросила к телефону Элли.

– И снова здравствуйте, – приветствовала ее Элли.

– Вы должны сказать мне что-то такое, о чем знали только мы с Имоджен! – потребовала Шона.

– После вашего урока пилатеса на прошлой неделе вы разделили пополам шоколадку, – сказал Элли. – Имоджен свою половину не доела, она положила три последних кусочка в карман вашей сумки, когда вы отвернулись.

Шона бросила трубку, схватила свою бело-розовую сумку и открыла боковой кармашек.

Три квадратика шоколада подтаяли и слиплись.

Глава 10

В понедельник утром Имоджен прибыла в агентство недвижимости за несколько минут до его открытия. В ожидании Рене она изучала фотографии домов, выставленных на продажу. С белыми стенами, терракотовыми крышами и деревянными балкончиками, они очень отличались от того дома, который они с Винсом купили в Дублине. Они оба были согласны, что Беллвуд-парк – это то, что надо: дом с тремя спальнями продавался по сниженной цене из-за срочности, а находился в небольшом жилом комплексе в зеленой зоне. Винс сказал, что будет безумием не купить его, и они поехали в банк и прошли через кошмарную процедуру кредитования, которая для них была чуть легче вследствие того, что Винс зарабатывал довольно прилично, а мать Имоджен оставила ей достаточно денег для хорошего первого взноса. Месяц спустя банк одобрил им ипотеку, и они переехали.

Это было волшебное время. Имоджен изо всех сил старалась превратить обычное типовое жилье в теплый, уютный, гостеприимный дом, хотя только кухня в этом доме и соответствовала ее представлениям об уюте. Несмотря на то что солнце в кухню приходило утром не сразу, все равно в ней всегда было светло и уютно благодаря светлому декору, на который ее вдохновили дома ее детства – пансион «Лаванда» и вилла «Мартин». Это были теплые и гостеприимные помещения, наполненные ароматами трав и цветов. Имоджен всегда держала в кухне цветы и выращивала травы на подоконнике. Винс считал это чудачеством, но она твердо стояла на своем. Для нее это не чудачество, а воспоминание о детстве, говорила она. Он смеялся над ней и отвечал, что с тех пор все изменилось и кухни тоже изменились: они стали современными и изящными.

– Но так уж и быть, я буду жить со всем этим, потому что я способен на компромиссы, – сказал он.

– Как и я.

Ее компромиссом была минималистская гостиная с черным кожаным диваном и шестидесятисантиметровым настенным телевизором. Это было очень стильно, соглашалась она. Но Имоджен никогда не чувствовала себе в этой комнате по-настоящему комфортно. Она вздохнула. Винс, наверное, тоже никогда не чувствовал себя уютно на кухне.

– Бонжур, мадам Вейр, – Рене вошел с ослепительной улыбкой на лице, разгоняя ее воспоминания о Дублине. – Са ва[7]7
  Как дела? (фр.)


[Закрыть]?

– Тре бьен[8]8
  Очень хорошо (фр.)


[Закрыть], – ответила она. – Еще один прекрасный день.

– Ну разумеется, – он снова улыбнулся. – Лето же. Хотя… – добавил он, – прогноз обещает дождик завтра.

– О нет.

– Но зато вы сможете спрятаться от него в своем новом доме, я надеюсь.

– Я тоже надеюсь.

– Я принес ключи, – сообщил Рене. – Давайте поедем и проверим квартиру вместе. Ок?

Она кивнула и села к нему в машину. Я буду жить одна. Сама. Снова. И мне будет хорошо одной. Когда-то мне это нравилось.

Спустя некоторое время они остановились перед апартаментами.

– Если у вас будут гости или вы возьмете в аренду машину, ваше парковочное место номер шесть, – предупредил ее Рене, выходя из машины.

– Спасибо, – поблагодарила Имоджен и пошла вслед за ним в дом и наверх по лестнице.

– О, Пресвятая Богородица! – воскликнул Рене, когда открыл дверь и вошел в квартиру. – Тут еще не убрано! Я думал… – он выхватил из кармана телефон и начал набирать какой-то номер, а затем гневно обрушился на кого-то на том конце провода. Имоджен же подошла к окну и открыла его.

Окна квартиры выходили в маленький садик, где вокруг игрушечных размеров бассейна в изобилии росли разнообразные цветы. Я буду жить в квартире с собственным бассейном, сказала сама себе Имоджен. Я счастливица. Просто счастливица.

– …Оплачены клининговые услуги! – она слышала, как Рене кричит на кого-то, возвращаясь с крошечного балкончика обратно в комнату.

– Это возмутительно и недопустимо! Нет. Нет. Да. Нет.

Он закончил разговор. Имоджен повернулась к нему.

– Мне очень жаль, – произнес Рене. – У нас в последние несколько недель проблемы с уборщиками. Кое-кто думает, что работа растет на деревьях. Их уволили.

– Может быть, вы им мало платили? – спросила Имоджен.

– Я согласен, что это не самая лучшая работа в мире, – согласился Рене. – Но мы платим белую зарплату. Простите, – повторил он: – Я пришлю кого-нибудь здесь убрать как можно скорее.

– Не беспокойтесь насчет этого, – сказала Имоджен. – Здесь и так отлично, да мне и самой несложно прибраться, если что.

– Но…

– Я сделаю все сама, правда. Это не имеет значения, – ее голос прервался, как будто она о чем-то глубоко задумалась.

– Я благодарен вам за понимание, мадам Вейр, – сказал Рене. – Но все же…

– Но все же у меня вопрос, – вдруг прервала она его. – Я понимаю, это может показаться странным, но…

Нет, она не могла это выговорить. Он подумает, что она сумасшедшая. А впрочем, разве это имеет значение? Она прочистила горло и быстро заговорила, не давая себе возможности передумать: «Месье Бастараш, вы сказали, что вам нужны уборщики. А вы не наймете меня?»

– Вас? – он уставился в полном ошеломлении. – Но я не думаю…

– Я приехала на целое лето, – продолжала она. – И мне нужна работа.

– Но вы клиент! И вы уже заплатили за апартаменты!

– Дело в том, – кивнула она, – Я кое-что меняю в своей жизни. И мне нужна работа. Я бы с удовольствием убирала квартиры и гостевые дома, если подхожу.

– Вы не слишком похожи на уборщицу, – окинул ее скептически взглядом Рене.

– Я прекрасно умею убираться. И делаю это качественно, – возразила она.

– Но вы не работали уборщицей раньше?

– Вообще-то, – Имоджен вспомнила о вилле «Мартин», – работала. Это было давно. Но, уверяю вас, я знаю, как убрать дом.

На лице его отразилось сомнение.

– Вы можете дать мне испытательный срок, – предложила Имоджен. – Неделю. И если не получится, ну тогда уже без обид…

– Вы член ЕС? – спросил Рене.

– Я ирландка, – ответила Имоджен, – так что разумеется.

– Вы будете работать за минимальную зарплату? И по временному договору?

– С этим все в порядке. Я же здесь на неопределенное время. Но я заранее предупрежу, когда соберусь уходить, – сказала Имоджен.

– Ну это несколько необычно, – признался Рене.

– Да на самом деле нет, – возразила она. – Я уверена, вы регулярно нанимаете людей на временную работу уборщиками.

– Это да, но…

– Ну для меня это было бы просто прекрасно.

– Некоторые рабочие дни могут быть весьма длинными.

– Я не боюсь тяжелой работы.

– Дайте мне подумать, – покачал головой Рене. – Я вам позвоню.

– У меня нет телефона, – ответила Имоджен. – Хотя я могу им обзавестись.

– Телефон вам точно понадобится, – заметил Рене. – Это важная часть работы. Мне нужно будет связываться с вами как-то.

– Я куплю телефон и сообщу вам номер, – пообещала она.

– Хорошо, – Рене явно все еще колебался. – Я подумаю об этом еще. Пока не готов дать ответ. Ок?

– Ок, – ответила Имоджен и закрыла окно.

* * *

Хотя ей нужен был телефон «только-чтобы-звонить-и-не-жалко-потерять», она все же остановилась в результате на недорогом смартфоне. Вполне возможно, объяснила она консультанту, что ей все-таки время от времени нужен будет интернет. Кроме того, этот номер не был связан ни с какими ее старыми телефонами и контактами, и никто не смог бы узнать его, пока она сама не даст его. Удивительно (и немного тревожно, как ей подумалось), что с телефоном она стала чувствовать себя как будто чуть более уверенно, притом что хорошо помнила то ощущение безграничной свободы, которое охватило ее, когда она выкинула свой ирландский телефон в мусорную корзину в туалете на заправке. Теперь новый телефон как бы снова связывал ее с миром, оставляя ей эту свободу, и это было хорошо.

Вернувшись в агентство, она продиктовала номер Рене, который пообещал позвонить позже. Чувствуя, что у нее начинается белая полоса в жизни, она решила отметить это чашечкой кофе в кафе с видом на море, перед тем как пойти домой.

Она повторила это про себя несколько раз: чашечка кофе, перед тем как пойти домой… Кофе, перед тем как пойти домой… чашечка кофе, перед тем как пойти домой… И с каждым разом это звучало все праздничнее, как будто речь шла уже не о чашечке кофе, а о спуске на воду собственной яхты. Кэрол всегда умела праздновать и отмечать хорошие новости, но спустя все эти годы Имоджен стала куда более осмотрительной. То, что сначала казалось таким обнадеживающим и достойным праздника, на поверку слишком часто получалось совсем не таким, как ожидалось. Она научилась более осторожно и выборочно подходить к событиям, которые надо отмечать. Но средних размеров чашка кофе и шоколадка, которые официантка принесла ей, имели такой волшебный аромат, что показались Имоджен вполне достойными того, чтобы отметить успех ее плана.

Она отпила кофе и посмотрела на море.

Широкая полоса пляжа пестрела яркими зонтиками, в море было полно народу, многие брали напрокат каяки и с ожесточением шлепали веслами по воде. Она внезапно вспомнила, как они с Кэрол и мальчиками Деллисанджей ходили гулять к морю от виллы «Мартин». Мама несла корзинку для пикника и пляжный зонтик, а дети тащили самые разнообразные игрушки. Они пели по дороге французскую песенку, каждый вел свою партию и вступал сразу, как заканчивал другой. А потом Кэрол пела «Плыви, лодочка, плыви» – по сути, точно такую же песенку, только на другом языке. Они пели всю дорогу. Был ли это день, когда Оливер столкнул ее в огромную яму, которую вырыл на пляже, и когда она сломала лодыжку? (На самом деле это было всего лишь растяжение, и она скорее сама споткнулась и упала, потому что уже темнело, но Люси Делиссандж носилась вокруг нее как курица и отпаивала ее горячим шоколадом, чтобы поскорее вылечить.) Или это было в тот день, когда они закопали Чарльза в песок и убежали, сказав ему, что он утонет, когда начнется прилив? Бедный Чарльз, он так кричал и вопил им вслед, а они хохотали над его страхом…

Не так уж все безоблачно и мило было в прошлом, напомнила она себе. И я бывала просто ужасна временами.

Ее воспоминания были слегка стерты – они напоминали старые фотографии в альбоме. Правда, сегодня они вдруг стали четче, чем когда-либо. И хотя не все из этих воспоминаний так уж прекрасны, все равно, хорошо было тогда.

Со временем все становится проще, размышляла она, допивая кофе. Может быть, так легче жить, думая, что в прошлом все легко и просто, хотя я ведь точно знаю, что было не так. Ничто никогда не бывает легко и просто. И, может быть, Винс в чем-то прав. Может быть, я спец в обмане самой себя. И, может быть, именно это я сейчас и делаю.

И это не в первый раз.

* * *

Имоджен вернулась в гостиницу. Она еще не выписывалась, потому что заплатила за шесть ночей, но подумала, что хорошо бы сэкономить и вернуть деньги за номер. Поднявшись по лестнице в свой номер, она открыла гардероб и критически оглядела развешенную там одежду. Да, так себе коллекция, подумала она, а главное, ничего летнего. Упаковав одежду и туалетные принадлежности в чемодан, она пошла вниз, к стойке регистрации.

– Вы уезжаете? – администратор была потрясена. – Но почему? Что-то не так?

– Нет-нет, – Имоджен объяснила ей все про квартиру.

– Вы остаетесь в городе на все лето? – теперь администратор была удивлена.

– Да.

– Как это прекрасно, – улыбнулась та. – Простите, мне жаль, но уже, наверное, слишком поздно, чтобы искать постояльца на ваш номер, так что я не смогу вернуть вам деньги.

– Я понимаю.

Имоджен кивнула, хотя и напомнила себе, что не стоит ей вести себя так, будто у нее неограниченный источник дохода, потому что на самом деле денег у нее оставалось совсем в обрез. Она никогда не была на мели раньше и не была уверена, как с этим справляться.

Неожиданный резкий звонок телефона в ее сумке заставил ее подпрыгнуть, сердце забилось часто-часто, она чуть не задохнулась. Только один человек на свете знал этот ее номер, и этот человек не был Винсом Нейтоном, так что у нее вовсе нет оснований для паники! И все же ее «алло!» было таким тихим и хриплым, что Рене, который, разумеется, был на том конце провода, пришлось переспросить, с Имоджен ли он разговаривает.

– Да, да, это я, – повторила она.

– Ну слушайте… Я поговорил с Анжеликой, она мой партнер, и она сказала: мол, давай, вперед, чтобы я взял вас с испытательным сроком. Так что, если вы придете завтра в офис, мы можем начать.

– Фантастика, – сказала Имоджен. – Спасибо вам огромное, Рене. То есть, извините, месье Бастараш.

– Ну слишком поздно начинать меня так называть, – заметил он. – Так что можете оставить Рене. A bientôt[9]9
  До скорой встречи (фр.)


[Закрыть].

– A bientôt, – повторила она эхом и подождала, пока сердцебиение снова станет нормальным.

Она уже была на полпути к выходу из гостиницы с чемоданом, когда в холл вошли Саманта, Джерри и Джоэл.

– Нет, вы так не уедете! – воскликнула Саманта возмущенно. – Мы же еще не поужинали вместе!

Имоджен объяснила, что она съезжает потому, что сняла квартиру на несколько недель.

– Какая великолепная идея! – закричала Саманта. – Какая же вы счастливая, что можете себе это позволить! Но вы что, собираетесь идти туда прямо сейчас? Пешком? Со всеми своими вещами и все такое? Ну нет, даже не думайте. Джерри вас отвезет.

– Это совсем недалеко, – запротестовала Имоджен. – Максимум пятнадцать минут.

– Ну вы же не хотите идти все эти пятнадцать минут и тащить за собой чемодан? – возразила Саманта. – А на машине это займет пару минут. И вы обещали сходить с нами куда-нибудь вечером. Надо же это отметить!

– Знаете, мне бы не хотелось вам мешать и надоедать своим присутствием.

– Да вы вовсе не мешаете! Если бы я, как вы, могла остаться здесь на все лето, я бы отмечала это так, что аж гул стоял бы!

Имоджен улыбнулась воодушевлению Саманты.

– Как минимум выпейте со мной перед уходом! – заявила Саманта. – А Джерри пока погрузит ваш чемодан в машину.

– Я…

Но Джерри уже схватился за ее чемодан и потащил его к машине. Имоджен пожала плечами и пошла вслед за Самантой в сад отеля, где они в тенечке уселись за стол. Джоэл тут же стащил с себя майку и шорты.

– Не нырять! – крикнула Саманта, но ее слова потонули в брызгах от прыжка. – Дети…

Она пожала плечами: «Конечно, мы их любим, но жизнь они отравляют конкретно».

– Представляю.

Имоджен спросила, где они провели утро.

– Плавали на каяках, – ответила Саманта. – Там, на пляже, был праздник. Очень весело.

Имоджен кивнула: «Я была неподалеку и видела на воде много людей».

– Вам тоже стоит попробовать, если вы еще не пробовали. Это правда очень здорово! Сегодня у них была и детская секция, так что Джоэлу тоже очень понравилось.

– Он совсем бесстрашный, да? – Имоджен смотрела на Джоэла, который с разбега прыгал с бортика в бассейн и уходил под воду с головой, а потом выныривал и, отфыркиваясь, снова залезал на бортик.

Саманта тоже посмотрела в его сторону: «Ну вы же понимаете, в его возрасте все дети такие».

Имоджен вспомнила, как ее мать говорила то же самое Люси Делиссандж, когда Чарльз пришел домой с шишкой размером с куриное яйцо на лбу. Он ехал без рук на велосипеде вниз с горы около дома, наткнулся на камень на дороге и перевалился через руль. Люси тогда совершенно обезумела при виде сына, а вот Кэрол сохраняла удивительное хладнокровие.

Или это Оливер упал с велосипеда? – вдруг подумала Имоджен. Ей хотелось, чтобы все-таки память ее прояснилась. Но это было так давно, и удивительно, что она вообще что-то еще помнит с тех времен.

* * *

Пришел Джерри и спросил у Имоджен, хочет ли она ехать в квартиру сейчас или планирует остаться в гостинице еще ненадолго.

– Думаю, самое время мне поехать, – Имоджен поднялась. Саманта тоже встала.

– Как насчет поужинать сегодня с нами, Имоджен? – спросила она. – Думаю, было бы здорово отметить ваше решение остаться здесь на некоторое время. Я закажу столик в ресторане, который заприметила, и мы можем встретиться в семь тридцать.

– Если вы уверены, что я не помешаю, – сказала Имоджен.

– Ну, конечно, нет! – воскликнул Джерри. – Нам нравится знакомиться с людьми во время отпуска.

– В таком случае было бы замечательно. Спасибо, – Имоджен быстро обняла Саманту и пошла за Джерри к машине.

– Очень любезно с вашей стороны меня подвезти, – обратилась она к нему, когда садилась в машину. – Хотя я бы вполне могла и дойти пешком, честное слово!

– Уверен, что могли бы, – согласился Джерри. – Но теперь не нужно. Куда ехать?

Она показала дорогу.

– Отлично, – сказал он, когда они приехали. – Похоже, дом довольно большой.

– Когда-то был, – объяснила она.

– Заехать за вами сегодня вечером? – спросил Джерри. – Ресторан не слишком далеко от гостиницы, но от вас получится довольно прилично.

– О, пожалуйста, не беспокойтесь! – воскликнула Имоджен. – Я с удовольствием прогуляюсь.

– Если вы настаиваете, – Джерри рассказал ей, куда приходить, затем вышел из машины и вытащил чемодан из багажника.

– Спасибо вам огромное, – поблагодарила Имоджен. – Увидимся позже.

Она прошла по дорожке к дому и открыла входную дверь. Поднявшись по лестнице, она глубоко вздохнула и повернула ключ.

Дом, подумала она, переступая порог и оглядываясь по сторонам. Это мой дом как минимум на ближайших три месяца. Я могу поставить мебель как хочу. Могу приходить и уходить, когда нравится. Могу читать какие угодно книги, могу готовить что хочу, пить что хочу. Могу лечь спать в одиннадцать, в двенадцать, в час – не важно. Я сама решаю. Я дома. Я принимаю решения сама. От ощущения свободы у нее кружилась голова.

Распахнув занавески, она вышла на узенький балкончик. Какой-то мужчина энергично нарезал круги в бассейне, а парочка оживленно болтала, расположившись на лежаках. Имоджен смотрела на них минутку, а потом собралась было вернуться в квартиру, как вдруг услышала, что на соседний балкон кто-то вышел. Напрягшись, она повернулась и увидела молодую женщину, светлые волосы, которые были убраны в хвост. Она опиралась на перильца балкона и пила воду из бутылки.

– Привет! – помахала девушка Имоджен, глядя прямо на нее.

– Привет.

– Английский?

– Я говорю по-английски, – кивнула Имоджен.

Девушка просияла:

– Я Нелли. Мы с сестрой здесь на каникулах.

Имоджен с трудом могла припомнить, когда в последний раз ей столько приходилось общаться с незнакомыми людьми. От этого тоже слегка кружилась голова.

– Имоджен, – представилась она, когда на балконе появилась вторая блондинка, полная копия первой.

– Бекки, – кивнула вторая блондинка. – Мы близнецы, как вы, наверное, заметили. Из Австралии. Путешествуем на велосипедах по Европе.

– По всей Европе? – удивилась Имоджен.

– Мы стартовали в Хорватии, – ответила Нелли. – Сначала проехали Австрию, Германию и Италию, а потом заглянули в Барселону.

– Вау… – Имоджен смотрела на них с восторгом. – Потрясающе. Вы, наверное, в хорошей форме.

Нелли засмеялась: «Ну мы же не крутили педали все время. Кое-где ехали на автобусе».

– Все равно потрясающе.

– А вы? – спросила Бекки.

– О, я остановилась здесь на несколько недель.

– В таком случае обязательно увидимся! Нам нужно выпить как-нибудь вечерком вместе.

– Было бы замечательно, – отозвалась Имоджен, невольно думая, что за все эти годы не получала столько предложений выпить вместе. – Увидимся.

Она вернулась в квартиру. Может быть, именно это и следовало мне сделать, подумала она. Сесть на велосипед – и ехать. Правда, несмотря на занятия в спортзале с Шоной, она не была уверена, что ее ноги могли бы выдержать путешествие по Европе.

Она распаковала чемодан и снова критически оглядела свою одежду. Да, она понимала, что ей придется потратить какие-то деньги на более подходящий гардероб. Но, поскольку стояло лето, она надеялась, что сможет обойтись недорогими шортами и майками. Несмотря на поступающие отовсюду приглашения выпить, не очень было похоже, что она будет часто выходить в высший свет, поэтому нужды в юбках, платьях и высоких каблуках особой не было. Имоджен вспомнила о своей коллекции обуви в Дублине. Винс все время подталкивал ее покупать обувь на шпильках, хотя до него она предпочитала грубые ботинки и туфли на платформе. Надо отдать ему должное, он сумел ей привить любовь к шпилькам. Но теперь все это осталось в прошлом – кроме одной пары лодочек на шпильках, которые она брала с собой на ярмарку.