Текст книги "Шанхайская головоломка"

3

Следующим утром меня разбудил шум дождя.

Открыв глаза, я увидел, что за окном все затянуто белесым туманом и с неба льет как из ведра. Умывшись и почистив зубы, я надел рубашку и спустился вниз. Дядя Чай уже подал завтрак в гостиной на первом этаже. Я заметил, как у края стола сидит Чжэн Сюэхун и попивает кофе, склонившись над книгой. Я прошел к нему и поздоровался.

– Профессор Чжэн, вы так рано встали!

Я присел напротив него. Дядя Чай спросил, чего бы я хотел выпить, и я ответил, что сгодится молоко.

– Чем старше становишься, тем меньше спишь, даже если хочешь спать. Лучше вставать пораньше, чем ворочаться в постели, – не подняв головы, сказал профессор Чжэн.

Неужели все ученые такие жесткие? Думая о своем, я принялся за завтрак, изредка поглядывая на лестницу, не зная, кто же будет третьим, кто тоже решит встать рано. Пока я ел, профессор Чжэн Сюэхун не проронил ни слова; обстановка становилась неловкой. Я ломал голову над темой для разговора, пока не понял, что общий язык нам все равно не найти. Боюсь, что во всем Обсидиановом особняке единственным, кто мог поговорить с этим странным стариком, был Чэнь Цзюэ – такое же чудо природы.

– Господин Хань, как вы думаете, от кого исходил тот звонок?

Съев завтрак, я было собирался удалиться, но мне неожиданно задал вопрос профессор Чжэн. Некоторое время я не понимал, как среагировать на него.

– Какой еще звонок?

Чжэн Сюэхун перевернул книгу и положил ее на обеденный стол, а затем, сняв очки и водрузив их на корешок, медленно произнес:

– Тот звонок в полицию двадцать лет назад.

Раньше я не задумывался над этим вопросом, но после того, как он его затронул, во мне зашевелилось любопытство.

Вызов поступил в полицейский участок утром девятого декабря; к тому времени все люди в особняке, кроме самого Гу Юнхуэя, уже были убиты. Было бы очень странно, если б полицию вызвал Гу Юнхуэй, потому что, согласно данным от полицейских, все телефонные линии в Обсидиановом особняке были оборваны, и позвонить стало попросту невозможно. Когда я подумал об этом, у меня по спине пробежал холодок – возможно ли, чтобы кто-то со стороны был в курсе массового убийства?

Чжэн Сюэхун засмеялся:

– Кажется, вы тоже над этим задумались… Странная вещь, однако.

– Профессор Чжэн, кто же, по-вашему, вызвал полицию?

– Если рассуждать логически, то только Гу Юнхуэй был в состоянии это сделать. Поскольку полиция исключила возможность вторжения извне, то как тогда Гу Юнхуэй смог вызвать полицию? Есть несколько вариантов: во‑первых, он мог нанять постороннего человека, чтобы тот в определенное время позвонил в участок – а для этого вовсе не обязательно находиться на месте происшествия; во‑вторых, можно было воспользоваться портативным телефоном для совершения вызова – несложная техническая обработка сделала звонок неотслеживаемым для полиции; в‑третьих, убитые заранее сконструировали некое устройство, которое связалось с полицией самостоятельно. Это, конечно, фантазии, но и такую вероятность исключать нельзя.

– Зачем убитые решили вызвать полицию? Откуда они знали, что их убьют?

Чжэн Сюэхун улыбнулся:

– А откуда вы знаете, что смерть убийцы не была спланирована им сильно заранее? Может быть, сначала он притворился мертвым, потом убил своих товарищей, а уже после совершил суицид? Это старый трюк. Что же касается мотивов убийцы, то их никто не знает.

Он предлагал нестандартные идеи одну за другой, как и подобало профессору физики. Почему я сам не додумался до всех озвученных им теорий? Основываясь на рассуждениях профессора Чжэна, убийца сперва инсценировал свою смерть, а потом неожиданно прикончил всех по очереди. В самом конце он вернулся к себе в комнату и, связавшись с полицией, убил себя. А Гу Юнхуэй, находясь в неведении, сошел с ума от ужаса.

– Воображение профессора меня поражает… Кажется, мы теперь на шаг ближе к разгадке! – Спустившийся вниз Чжао Шоужэнь зааплодировал. Однако в его тоне легко читалась язвительная насмешка.

– Ну да, ведь мы, ученые, способны только на кабинетную демагогию… Нам бы только поразглагольствовать… Как же мы можем тягаться с капитаном Чжао? Он за двадцать лет так и не смог раскрыть это странное дело, а мы взяли и пришли к решению в течение короткой дискуссии. Как такое возможно? – уколол его в ответ Чжэн Сюэхун, намеренно выделив «двадцать лет».

Услышав такое, Чжао Шоужэнь побагровел. Он был на грани бешенства.

Понимая, что атмосфера накаляется, я поспешил примирить стороны зарождающегося конфликта:

– Вы оба эксперты в своих областях, и оба первоклассные… Капитан Чжао, вы же еще не завтракали; присаживайтесь сюда, пожалуйста, а я позову дядю Чая, чтобы он вам что-нибудь приготовил.

Чжао Шоужэнь громко фыркнул и, присев, повернулся ко мне, не глядя на Чжэн Сюэхуна. Затем произнес:

– Вызов поступил нам утром девятнадцатого числа. Если верить вашей теории, то убийца погиб именно девятнадцатого числа. Наши судмедэксперты не смогли бы точно определить время смерти по телу, пролежавшему несколько дней, однако они точно поняли бы, если б человек умер в тот же день. Все это базовые познания, которыми вы не владеете. На вашем месте я бросил бы преподавание и вернулся в деревню пахать землю.

Хоть он и обращался ко мне, его слова явно предназначались профессору Чжэну.

– Я лишь высказал предположение, но не утверждаю, что это истина в последней инстанции. Если у вас есть эти базовые познания, почему вы так и не смогли раскрыть дело?.. Ах, нет, вы его «раскрыли» и объявили убийцей Гу Юнхуэя!

У профессора Чжэна тоже был крутой нрав, любой пустяк мог вывести его из себя, и он не забыл напоследок высмеять Чжао Шоужэня.

– Что ты сказал?! – взревел полицейский.

– Чего вы хотите? Арестовать меня собираетесь? – Чжэн Сюэхун протянул вперед запястья, словно закованные в наручники. – Вы, полицейские, убийцу поймать не можете. Да я вижу, у вас талант вешать преступления на невиновных людей… Не хотите ли вы сказать, что это я настоящий убийца, который прикончил тут всех двадцать лет назад?

– Я вас предупреждаю: не смейте оскорблять народную полицию!

– Я и не оскорбляю, а просто констатирую факты!

Они кружили один вокруг другого и не переставали пререкаться. Я и слова не мог вставить, чтобы расцепить их.

– Так оживленно с утра пораньше… Да вы оба полны энергии!

Как раз когда я совсем отчаялся, сверху, хихикая, спустился наш фокусник Чжу Цзяньпин. За ним следовал повстречавшийся мне ночью психиатр Тао Чжэнькунь. Лицо его было бледным, словно он все еще был напуган тем, что случилось вчера.

Увидев приближение других людей, спорщики вернулись на свои места и замолчали.

Чжу Цзяньпин подошел ко мне и с улыбкой спросил:

– Господин Хань, хорошо вчера спали?

– Вполне себе. – Покосившись на Тао Чжэнькуня, я заметил, как он отвел взгляд.

– Это доказывает, что вы большой храбрец, раз можете спать как младенец в столь несчастливом жилище. – Сев за стол, Чжу Цзяньпин попросил дядю Чая принести ему завтрак. – А мне вот спалось не очень, и я вчера слишком поздно заснул. Однако же этот дом весьма неплох, он подходит для долгой размеренной жизни. Жаль, что я не так богат, как Гу Ян, иначе точно прикупил бы себе такой…

Никто не ответил на его слова, и Чжу Цзяньпин, обидевшись, принялся за еду.

Через полчаса в столовую под руку с Гу Яном вошла Чжу Лисинь. Ван Фанъи тоже припозднилась. Непонятно было только, куда запропастился Чэнь Цзюэ. Я поднялся на второй этаж, чтобы найти своего друга, но дверь в его комнату была заперта, а на стук никто не отреагировал. Неужели он вышел на улицу? Я посмотрел на жуткий ливень за окном и отбросил эту идею.

– Вы ищете профессора Чэня? – спросил меня занятый уборкой дядя Чай.

– Дядя Чай, вы видели его сегодня?

– О да. Он спозаранку попросил у меня ключи от пристройки и отправился туда один.

– Пристройка? Чтобы туда попасть, надо пересечь длинный коридор, верно?

– Ох… в пристройке уже никто не живет. Изначально она была заперта, но профессор Чэнь очень уж хотел ее посмотреть, поэтому я отдал ему ключи.

– Тогда я пойду в пристройку и поищу его. Большое спасибо, дядя Чай!

Разузнав, куда направился Чэнь Цзюэ, я радостно сбежал вниз по лестнице, чтобы попасть в пристройку. В гостиной Гу Ян болтал о чем-то вместе с гостями, и никто не обратил на меня внимания. Чтобы добраться до пристройки, необходимо было пройти через просматриваемый проход. Говорят, что раньше он был снабжен электрическим освещением и кондиционерами, но им уже много лет никто не пользовался, провода пришли в негодность, и сейчас все это стало не более чем декором.

Проход оказался очень длинным, и пока я шел, ему не было видно конца. К счастью, на улице был день, а вот вечером, боюсь, пришлось бы медленно продвигаться вдоль стены на ощупь. По обеим сторонам прохода имелись окна, но открыть их нельзя было ни снаружи, ни изнутри: задраены они были наглухо. Я постучал костяшками по стеклу – раздалось гулкое эхо. Судя по всему, плексиглас.

Очевидно, что тут долгое время никого не было. На полу лежал толстенный слой пыли, на котором легко оставались отпечатки подошвы. В углах прохода виднелась паутина.

– Чэнь Цзюэ! – крикнул я в пустоту прохода, но в ответ донеслось лишь мое эхо.

Я продолжил идти вперед. Не помню, сколько раз мне пришлось свернуть, но я наконец вышел из прохода и оказался в пристройке Обсидианового особняка. Ее площадь была значительно меньше, чем у основного здания, в ней было всего две комнаты и ванная. Когда я вошел в прилегающую к ванной комнату, я увидел, как Чэнь Цзюэ лежит на полу ничком и что-то ищет.

– Чэнь Цзюэ, почему ты не отзываешься, когда я зову? – недовольно сказал я.

Он никак не отреагировал, а потом полез рыться под кроватью, не прекращая поиски. Спустя примерно десять минут наконец бросил это занятие, встал на ноги, отряхнулся от пыли и обратился ко мне:

– Я просмотрел отчет офицера Чжао Шоужэня об этом деле, но меня это не успокоило, и я решил лично все перепроверить. И впрямь, тут нет той штуки.

– Какой штуки?

– Неважно, я тебе позже объясню. – Чэнь Цзюэ вновь принял свой прежний самодовольный вид. – Ладненько… Тут по соседству комната нашей дивы – Ло Сяолин. Я только что ее обыскал – ничего заслуживающего внимания. Пойдем; впереди еще много мест, которые надо осмотреть. Пока у меня недостаточно улик, чтобы делать какие-то выводы.

Договорив, он потащил меня к выходу.

– Почему ты вечно такой загадочный? Что ты, в конце концов, знаешь?

– Я знаю очень много, но не переживай, в подходящий момент я обязательно все тебе расскажу.

– А сейчас не можешь?

– Не могу, – прямо отказал Чэнь Цзюэ.

Такой уж он упрямый человек: никто не заставит его говорить то, чего он не захочет. Я только и мог, что сердито топать вслед за ним. Чэнь Цзюэ, казалось, о чем-то размышлял, без остановки потирая подбородок большим и указательным пальцами правой руки, и даже не сказал мне и слова по дороге. Когда мы шли по проходу, я споткнулся ногой о камень и сильно приложился об пол.

– Какого черта?! – смачно выругался я после падения.

Посреди некогда ровной цементной дороги неожиданно обнаружились кучка обломков и разбросанный щебень. Из центра кучки расходились паутинообразные трещины, словно кто-то разбил цемент. Чэнь Цзюэ явно что-то заметил. Он присел на корточки, убрал щебень, внимательно разглядывая обломки, и наконец серьезно сказал:

– Тут проходят газовые трубы. Кажется, кто-то делал ремонт. – Затем встал и огляделся по сторонам. – Вот оно что! – неожиданно слетело с его языка.

– Что ты обнаружил? – спросил я, отряхивая одежду от пыли. – Неужели эти обломки имеют отношение к делу об убийстве Чжоу Вэйчэна?

– Хань Цзинь, ты стал проницательнее… – Лицо Чэнь Цзюэ растянулось в загадочной улыбке. – Можно и так сказать.

Честно говоря, я абсолютно не мог понять, что делает или о чем думает Чэнь Цзюэ. Какой вывод можно извлечь из кучки обломков? Это же бред!

– Пойдем, Хань Цзинь, нам еще многое предстоит сделать, – полным самоуверенности голосом сказал мне Чэнь Цзюэ.

4

Следующей комнатой, которую посетил Чэнь Цзюэ, была библиотека на первом этаже – тогдашнее пристанище писательницы Ци Ли.

Комната была прямоугольной формы. С точки зрения фэн-шуй, такой план комнаты не сулит ничего хорошего. Он называется «пронзающий сердце меч». Есть даже пословица: спереди проход и сзади проход значат людей и богатства уход.

В центре комнаты напротив друг друга стояли два больших книжных шкафа, разделяя помещение на две половины. Хоть здешняя библиотека не шла ни в какое сравнение с нашей на улице Сынань, но размах у нее был все равно впечатляющий. На книжных полках осела серая пыль – видимо, их никто давно не протирал. Я, как большой любитель книг, невольно приуныл от такой картины.

Стоя в дверях, Чэнь Цзюэ смотрел то в одну, то в другую сторону, а потом прошел между шкафами к окну.

Окна в этой комнате были очень большими; за ними простирался неповторимый пейзаж – можно было даже увидеть лес вдалеке. Какое было бы блаженство, если б удалось улучить момент посидеть в кресле-качалке перед таким окном, полистывая какой-нибудь роман…

За исключением вынесенной из комнаты кровати, некогда стоявшей на восточной стороне, с момента совершения преступления ничего не изменилось.

– Зачем надо было бросать книги из одного шкафа на пол? – Я расхаживал по комнате взад и вперед, размышляя над этим вопросом.

– Разве не очевидно?

– Куда уж там! Я совсем не понимаю, зачем бросать книги на пол. Да еще и только из одного из шкафов…

Чэнь Цзюэ покачал головой, по-видимому, не соглашаясь с моим подходом:

– Хань Цзинь, запомни: ни убитая, ни убийца не стали бы делать ничего не имеющего смысла. Каждое на вид противоестественное действие обычно является ключом к дверям истины.

– Тогда скажи, какие зацепки ты нашел в этой комнате?

– Очень много. Посмотри сюда. – Он подошел к окну и открыл его. – Подоконник очень близко к полу, окно похоже на панорамное. Окинь взглядом комнату. Видишь, что двери двустворчатые?

Капли дождя наискосок влетали в дом. Кофта Чэнь Цзюэ намокала, но ему было на это наплевать.

– Хорошо, пойдем в другое место. Осмотрим комнату молодого режиссера Хэ Юаня.

Выйдя из библиотеки, мы обнаружили, что сидевший за столом народ куда-то исчез: был только дядя Чай, который убирал посуду.

– Где все? – спросил я дворецкого, подойдя к нему.

– А все собрались в комнате молодого хозяина на третьем этаже. Сказали, что хотят устроить совещание по обстоятельствам дела. Они повсюду вас искали, – сказал нам дядя Чай, указав рукой на потолок.

– Мы не будем принимать участия в дискуссии, позже послушаем ее итоги. – Чэнь Цзюэ потянул меня за собой: – Идем, Хань Цзинь, нам надо в комнату Хэ Юаня.

Похоже, мой друг не хотел обсуждать проблему вместе с другими специалистами. Вместо того чтобы раскрыть дело общими усилиями, он предпочитал действовать в одиночку, не соглашаясь с утверждением «Когда рук много, работа спорится», полагая, что чем больше людей, тем скорее они превращаются в неорганизованный сброд, у которого что ни дело, то провал. Я же считал, что подобное самонадеянное отношение отвратительно, и много раз ему это говорил.

Комнату Хэ Юаня, пожалуй, можно было назвать самой особенной в Обсидиановом особняке. Ее особенность заключалась в том, что в ней не было ни одного окна, только дверь. Нам не суждено было узнать, почему архитектор некогда спроектировал ее таким образом. Неужели хозяин особняка сохранил эту комнату для медитаций? Если не включать свет, в комнате будет царить кромешная тьма. Даже с открытой дверью невозможно разглядеть, что где находится. Я вообще не смог бы жить в такой комнате. Она настолько сильно угнетала меня, что я почувствовал себя дурно. И сравнил свои ощущения с заточением в темнице.

– Действительно, неприступная крепость… – Чэнь Цзюэ постучал по стенам комнаты и искренне вздохнул.

– Мне тут не нравится.

– Правда? Ты просто не видишь всех возможностей: тут так здорово! Идеально подходит для размышлений над проблемами.

– Как по мне, прогулка в разы лучше влияет на мозговую деятельность. Запри меня в этой комнате, и я не смогу думать ни о чем.

– Да ты ошибаешься! Во время прогулки множество различной информации влияет на скорость анализа данных твоим мозгом. А в подобной комнате ты не вступаешь в контакт с прочей информацией и вынужден сосредоточиться на одной, наиболее трудной задаче.

Бесспорно, Чэнь Цзюэ тут очень нравилось.

В комнате было прибрано, она выглядела запустелой по сравнению с библиотекой.

Чэнь Цзюэ осмотрелся кругом и широко зевнул:

– Я и вправду не гожусь для путешествий. Спать в чужой постели настоящая пытка.

– Ты вчера плохо спал?

– Ну я вообще не смог заснуть, поэтому снова перечитывал сказку Гу Юнхуэя.

– Есть какие-то новые открытия?

– Пока нет.

Меня расстроил его ответ.

Плечом к плечу мы вышли из глухой комнаты и услышали звуки непрекращающегося спора наверху.

Как мне показалось, дискуссия выдалась жаркой. Обе стороны стояли на своем и не желали уступать. Внезапно я забеспокоился о Чжу Лисинь, не ведая, как там она сейчас. Поэтому сказал Чэнь Цзюэ:

– Лучше бы нам подняться и послушать. Может быть, это тебе поможет.

Не дожидаясь его согласия, я потянул его за рукав наверх.

Обсуждение в комнате Гу Яна было таким шумным, что его звуки было слышно даже на лестнице. Мы с Чэнь Цзюэ толкнули дверь и вошли внутрь. Нам на глаза тут же попались спорившие без продыху Чжао Шоужэнь и Чжу Цзяньпин. Гу Ян с измученным видом развалился на стуле. Стоявшая подле него Чжу Лисинь заметила нас и тихонько кивнула нам. Чжэн Сюэхун склонился над книгой, а Ван Фанъи в свою очередь добросовестно выслушивала заявления обеих сторон. Окинув взглядом комнату, я не увидел психиатра Тао Чжэнькуня.

Стены в комнате были алого цвета – слухи оказались правдой. Гу Ян не разрешил строительной бригаде, ремонтировавшей дом, счистить краску, предпочтя сохранить первоначальный вид комнаты. Судя по множеству прожилок и отметин, техника у этого маляра хромала. Боюсь, что никогда до этого он не принимался за такую работу. Стены были окрашены неравномерно; местами цвет был слишком темным, местами – полупрозрачным. С точки зрения эстетики невозможно было выделить ни одного плюса – это больше напоминало мазню трехлетки.

– Одним словом, все ваши предположения не выдерживают критики!

Когда я очухался, Чжао Шоужэнь резюмировал все сказанное ранее, до конца выступая против логики Чжу Цзяньпина.

– О чем он только что говорил? – спросил я тихим голосом Чжу Лисинь, присев рядом с ней.

– Господин Чжу Цзяньпин полагает, что убийца был очень похож на отца Гу Яна, Гу Юнхуэя. Он заточил его в какой-то тюрьме, где долго истязал, что привело к возникновению у Гу Юнхуэя психического расстройства. Потом злодей совершил убийства в особняке, руководствуясь личными мотивами, а также проделал магический трюк с исчезновением из комнаты. Поскольку господин Гу Юнхуэй сбежал из тюрьмы, он в конце концов был схвачен несшими вахту полицейскими. Что же касается лже Гу Юнхуэя, то он никак не ожидал подобного расклада. Вот так и получилось это двойное невозможное преступление.

– Даже если его рассуждения верны, как человек, притворявшийся Гу Юнхуэем, смог скрыться от внимания общественности?

– Он сказал, что есть несколько способов. Например, можно было заранее пронести в дом полицейскую форму, потом спрятаться за дверью, а когда в здание вломится полиция, быстро смешаться с ней. Или же можно было использовать дельтаплан и улететь из окна. Или в комнате, из которой он пропал, мог быть потайной ход… Однако все эти версии, предложенные господином Чжу Цзяньпином, были все до единой опровергнуты офицером Чжао… Они сейчас вдрызг разругаются!

Чжу Лисинь слегка нахмурилась и отвела глаза. Ее длинные ресницы дрожали, когда она моргала.

Я быстро отвернулся, не желая долго смотреть на нее. В то же время я не хотел, чтобы окружающие это заметили, в особенности Гу Ян. Сейчас ни к чему вызывать кривотолки и привлекать ненужное внимание.

– Это из ряда вон выходящий случай, и если вы будете твердо придерживаться лишь своих способов расследования, опираясь на закостенелые идеи в ходе поиска решения, то никогда не сможете это сделать! – Лицо Чжу Цзяньпина раскраснелось. – С тем же успехом можно сказать, что Гу Юнхуэя унес Питер Пэн…

– Это нереалистично.

– Тогда позвольте дать вам реалистичный ответ.

– Что?

– Вы просто лжете! Никакого исчезновения из запертой комнаты не было. Вы всё это выдумали! – хрипло заорал Чжу Цзяньпин.

– Я не лгу!

– Лжете!

– Нет!

– Хватит! – Гу Ян вскочил с перекошенным лицом. – Я собрал вас здесь, чтобы вы объединили усилия и помогли друг другу в раскрытии дела, а вы только грызетесь… Как можно так что-то обсуждать? Почему все надо заканчивать на такой ноте?.. На сегодня собрание окончено. Извините, но я попрошу вас удалиться; мне хотелось бы побыть одному в тишине.

Первым комнату покинул Чжао Шоужэнь, не в состоянии скрыть от других свой гнев. Следующим из комнаты вышел Чжу Цзяньпин. Спор с полицейским, вероятно, сильно расстроил его, и выражение лица иллюзиониста было не лучше, чем у Чжао Шоужэня.

Когда Чэнь Цзюэ уходил, он просто похлопал Гу Яна по плечу и ничего не сказал. Тот посмотрел на него и, как будто поняв, что он хотел ему сказать, кивнул в ответ:

– Не переживай, я в порядке.

Я увидел, как Чжу Лисинь, опустив голову, вышла за дверь.

– Где вы были? – Ко мне подошла Ван Фанъи. – Как так вышло, что я не видела вас все утро?

Пока Ван Фанъи обращалась ко мне, я заметил, как опечаленный Тао Чжэнькунь быстрым шагом уходит из комнаты, как будто его что-то терзает. Я лишь бросил на него косой взгляд – и тут же забыл про это.

– Пустяки, просто слонялся повсюду с Чэнь Цзюэ, – ответил я небрежно на вопрос Ван Фанъи.

Когда все покинули комнату, я вышел из нее последним и приготовился закрыть за собой дверь. Увидел, как Гу Ян свернулся калачиком на диване, уткнувшись лицом себе в грудь. Он обхватил себя руками, его плечи слегка подрагивали. Он плакал.

В то время я еще не знал, что это последний раз, когда мы видим Гу Яна.