Электронная библиотека » Ши Лянь Хуанг » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Речные разбойники"


  • Текст добавлен: 10 декабря 2024, 09:44


Автор книги: Ши Лянь Хуанг


Жанр: Героическая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Но насилие делу не поможет, – поджала губы Линь Чун, невольно вспомнив о Лу Да. Насилие никогда не помогало. Это было непреложной истиной для любого, кто был сведущ в боевых искусствах достаточно, чтобы добиться должности военного наставника.

– Да кто же говорит о насилии? – поправила Лу Цзюньи. – Не в прямом смысле. Я говорю, что пока наши успехи не посягают на мужские, но будут, обязательно будут. В ином случае для нас просто не останется места. Наш настоящий успех приведет к тому, что кое-кто из них лишится власти… и просто так, без боя они не сдадутся.

– Тогда нам следует помешать этому. Бурный поток, пройдя сквозь поколения, станет речушкой с мягким течением и в любом случае достигнет берега.

– Речушка! Да это, скорее, ручеек!

– Даже ручейку под силу однажды подточить гору.

Их дружеский спор не утихал, даже когда они вышли с площадки на мощенную каменными плитами улицу. Они держали путь к покоям Линь Чун, те как раз примыкали к казармам дворцовой стражи. Вокруг них возвышались многоярусные пагоды из дерева и кирпича, а также менее величественные поместья и казенные постройки Внутреннего города Бяньляня. Внутренний город столицы считался резиденцией властей и высшей знати, он разросся на несколько ли[5]5
  Традиционная китайская мера длины, равная приблизительно половине километра.


[Закрыть]
и оттого сам казался отдельным небольшим городком, хоть и располагался в самом сердце Бяньляня.

Они шли по Южному району Внутреннего города, здесь жили и несли службу сановники и солдаты центрального правительства. На улице навстречу попалось несколько человек, но их было совсем немного, в отличие от той суеты, с которой сталкивались Линь Чун и Лу Цзюньи каждый раз, как перед их взорами возникали вздымающиеся в небеса ярко-алые ворота, отделяющие Внутренний город от Внешнего. На тех улицах города бурлящим потоком кипела жизнь – люди, телеги и повозки теснились рядом с ослами, козами и свиньями, которых вели на рынок; все куда-то спешили, бежали и кричали.

Покои Линь Чун были просторными, если не сказать обширными, стены поддерживались резными балками, через открытые ставни на окнах виднелся сад. Лу Цзюньи схватила гребень с низкого столика и, усевшись на стул и встряхнув распущенными волосами, принялась расчесывать их.

– А пудра у тебя есть какая-нибудь? – попросила она. – Вообще я не должна была сегодня приходить, но уж больно не хотелось пропускать тренировку. Ты заслуживаешь лучшей должности, чем наставник по боевым искусствам.

– Я абсолютно довольна своей…

– Ой, да брось ты! Здесь, кроме нас, никого! Сама знаешь, что за фрукт этот командующий Гао Цю. Изворотливый слизняк, только и знает, что бахвалиться да в мяч играть с императором. Для него весь город – все равно что площадка для игр…

– Помолчи! – зашипела Линь Чун, оглядевшись вокруг. Но в этих покоях они были одни. Сквозь открытые окна доносился лишь шелест листьев в пустом саду.

– Ох, да я все равно бы это сказала, ты меня знаешь, – невозмутимо ответила Лу Цзюньи. Она собирала волосы в прическу и скрепляла их гребнями и шпильками. – Можешь себе представить, Гао Цю вызвал меня сегодня, чтобы обсудить печать бумажных денег. Он прочитал мой доклад по этому вопросу. Но жду ли я, что он поймет и прислушается к моим советам? Не-а, вовсе не жду.

Бумажные деньги. Линь Чун знала, какие доводы собралась приводить Лу Цзюньи, но была с ними не согласна. Вес связки медяков или серебряных и золотых лянов[6]6
  Мера веса, а также денежная единица (западный аналог – таэль).


[Закрыть]
отчетливо ощущался в руке. Ну а бумага? Какая ей цена? Сгорит в пламени и обратится в пепел.

Линь Чун со стуком поставила пудреницу перед подругой на лакированный столик:

– Все разумные доводы оставляю на твои плечи. Я согласна оставаться на своей должности до конца жизни. Командующий Гао всегда славился справедливостью.

– Это по отношению к тебе только, – пробормотала Лу Цзюньи, но из уважения к Линь Чун не стала продолжать, а вместо этого принялась сосредоточенно припудривать лицо. Но Линь Чун и без того знала, чтó та собиралась сказать: что Гао Цю раздавал высокие должности своим друзьям; отправил в тюрьмы или же сослал в лагеря политических противников; получал подачки от императора; транжирил на себя и своих приспешников деньги из налогов.

Об этом Линь Чун прекрасно знала, но не оправдывала подобное, просто она смотрела на ситуацию гораздо шире. Она непосредственно подчинялась Гао Цю, а он обладал огромным политическим влиянием – эти факты не опровергнуть. Он относился к Линь Чун отстраненно, но открытой злобы в его намерениях не ощущалось. Он был хуже многих мужчин и при этом все же лучше некоторых. Она спокойно выполняла свое дело и продолжит его выполнять, но оставит мнение о его поведении при себе.

Она держала рот на замке и относительно некоторых других слухов о командующем Гао. Услышь их Лу Цзюньи, та в ярости непременно сожгла бы весь Внутренний город.

Лу Цзюньи покончила с блузкой, разгладила юбки и накинула на плечи длинный шелковый шарф. Для женщины, все утро обливавшейся потом на тренировке, она выглядела на удивление собраннее и утонченнее, чем иные светские дамы даже после тщательных косметических процедур.

Линь Чун была уже не в том возрасте, чтобы завидовать, да и при своем положении она вполне могла себе позволить оставаться в строгих удобных одеяниях, без краски и пудры и с убранными в простую косичку волосами. В этом заключалась привилегия ее звания, и она будет вечно благодарна за это.

– Думается мне, что я как раз успеваю, – обмолвилась Лу Цзюньи. – Ты отведешь меня к Залу Белого Тигра? Я не совсем понимаю, где здесь что находится.

– Зал Белого Тигра? Командующий Гао позвал тебя в Зал Белого Тигра?

– Да, а что не так?

Линь Чун нахмурила брови, дурное предчувствие зародилось в ее душе. Зал Белого Тигра…

Внутренний Имперский город разделялся на три района. Обычный люд из расползающегося Внешнего города был вхож лишь в Южный район, где сейчас как раз и шагали Линь Чун с Лу Цзюньи. Здесь ютились городские чиновники, а также гарнизоны дворцовой стражи. Ямэнь[7]7
  Государственное учреждение в феодальном Китае.


[Закрыть]
Гао Цю с его покоями и казенными зданиями тоже располагался здесь, и командующий всегда вызывал Линь Чун именно сюда. Раскинувшийся за краем Южного Центральный район создавался для того, чтобы император снисходил из дворца и встречался с сановниками, обладающими бóльшим, чем Линь Чун, влиянием. Ей самой лишь несколько раз доводилось миновать его ворота.

Центральный район по своей значимости уступал лишь району Северному, где раскинулся дворец самого Сына Неба.

Зал Белого Тигра находился в Центральном районе.

Там вершились дела и решения военных советов. Весьма странная обстановка для заурядной беседы об экономической политике, в которой командующий явно пошел бы навстречу просителю.

«Гао Цю славится справедливостью… только по отношению к тебе», – говорила Лу Цзюньи.

Линь Чун вновь пришли на ум те слухи. Те самые, которые она упорно игнорировала, никогда не распространяла и надежно хоронила в глубине своего разума, оставляя лишь тонкую ниточку настороженности для самозащиты. Ниточку, которая, надо сказать, никогда лично ей не пригодилась бы.

Но Лу Цзюньи была настоящей красавицей, причем красавицей незамужней и при деньгах. Пусть годы ее юности прошли, но по ее выразительному, не испещренному морщинами лицу этого определенно нельзя было сказать. Линь Чун сильно отличалась от нее.

Зал Белого Тигра… Дурные предчувствия закрались в душу Линь Чун, несмотря на ее пылкие слова в защиту командующего.

Ей были чужды стремления Лу Цзюньи бросить вызов власти или общественным устоям, но вот защита подруги… Это и вправду многое значило для нее.

Лу Цзюньи потянула ее за рукав.

– Сестрица Линь, – спросила она. – Что тебя беспокоит?

Линь Чун не нашлась с ответом, лишь ощущала, как тревога медленно растекается по ее внутренностям.

– Я с тобой пойду на встречу, ты не против? – ответила вопросом Линь Чун.

Лу Цзюньи понимающе прищурилась, а затем согласилась:

– Я буду очень польщена. Пожалуйста, веди меня.


Глава 2

Линь Чун шла с Лу Цзюньи на север, в глубь Имперского города, пока они не поднялись по ступеням, ведущим к другим, хорошо охраняемым воротам, покрытым искусной резьбой. Взмывающие над вырезанными в дереве облаками драконы и фениксы взирали на каждого, кто осмелился пройти через них.

Линь Чун поймала себя на том, что мысли ее вновь вернулись к богам, которые века назад оставили этот мир. Ходили слухи, что и драконы примерно в то же время исчезли с лица земли. Они ушли в одно и то же место? По одной и той же причине? Вполне возможно, именно их (а не богов) сила все еще оставалась здесь, заключенная в рассеянных божьих зубах.

Если ворота во Внешний город всегда были распахнуты, как и положено, то эти ворота по обе стороны охранялись вышколенными стражниками, которые, пропустив посетителей, тут же закрывали их. Но многие дворцовые стражники в лицо знали Линь Чун.

– Приветствуем наставника! – закричали стражники с обеих сторон, сложив руки в почтительном жесте.

– Мы явились по приказу командующего Гао Цю, – доложила Линь Чун, и стражники, вновь поклонившись, сдвинули тяжелые засовы, распахнув перед женщинами массивные алые ворота.

Если в Южном районе им повстречалось не так много людей, то в Центральном и вовсе будто все вымерли. Никто не сновал по улицам и между зданиями, если не считать случайного стражника или бегущего по поручению слугу вдалеке. Постройки здесь отличались изысканностью и красочностью, к тому же были выше. Крутые островерхие покрытые яркой черепицей крыши вонзались в небесную гладь. По карнизам колонн и подпорок вилась замысловатая резьба.

Лу Цзюньи с любопытством глядела по сторонам.

– Ты бывала здесь раньше? – спросила Линь Чун.

– Ни разу, – ответила Лу Цзюньи так тихо, словно они сейчас находились в храме.

Линь Чун уверенно пересекала пустые улицы, направляясь к огромному зданию в центре. Это и был так называемый Зал Белого Тигра.

Почему Гао Цю позвал ее подругу именно сюда?

Не исключено, что ему так просто удобнее было. И все же беспокойство не покидало ее, ужом извиваясь внутри.

Она вновь напомнила себе, что сама лично не видела, как, по слухам, Гао Цю обходится с женщинами. Воочию не видела. Может быть, разок-другой ей на глаза попадалась какая-нибудь девица, со слезами на глазах выбегающая в растрепанной одежде; если захотеть, то несложно догадаться, что произошло. Или до нее доносились шепотки случайных прохожих. Или, стоило ей проявить бóльшую внимательность, разум ее мог зацепиться за многозначительные взгляды и слова. А иногда она и сама была свидетельницей того, как Гао Цю, хотя с виду это не казалось чем-то особенным, нависал тощим телом над молодыми женщинами, как бы утверждая свою власть, – от этого у Линь Чун всегда мороз пробегал по коже.

Но, разумеется, этого было недостаточно, чтобы развязать ей язык. Недостаточно, чтобы она объявила о его неправоте, чтобы пошла против него, пусть у нее имелись на это все шансы. Она была его подчиненной. Он являлся начальником имперской стражи и близким другом государя, внимание с его стороны могло обернуться как благословением, так и проклятием.

И часто так и случалось.

Линь Чун всегда считала, что молодым барышням нужно уметь постоять за себя. Она и сама научилась этому еще в юности, когда могла привлечь к себе подобное внимание.

В Зал Белого Тигра вела высокая длинная лестница с начищенными до блеска ступенями, что соответствовало духу роскоши всего здания. Вход охранялся так же, как и ворота, – по обе стороны стояли стражники с копьями, маленькие четырехугольные пластинки их сложных доспехов отливали на солнце темным блеском. Стояли они строго выпрямившись, что не могло не вызвать у Линь Чун невольного одобрения. Она остановилась на середине подъема и отвязала свой меч.

– У тебя при себе есть оружие? – обратилась она к Лу Цзюньи.

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– В Зал Белого Тигра никому не разрешается входить с оружием под страхом смерти. Нарушение этого запрета расценивается как попытка покушения на жизнь государя.

Лу Цзюньи во все глаза уставилась на нее, приоткрыв рот от потрясения:

– Даже представить боюсь, что я тут без тебя делала бы…

– Если бы ты не знала, что нужно оставить оружие, то стражники просто напомнили бы тебе об этом, – заверила ее Линь Чун. Она тревожилась совсем о другом.

Она передала свой меч одному из стражников – этот мужчина посещал ее тренировки, как и все новенькие стражники. Он и остальные поприветствовали ее, и Линь Чун вместе с Лу Цзюньи прошли в зал.

Зал оказался широким, просторным, роскошным, витиевато украшенным, с высокими потолками. За резными деревянными ширмами открывались позолоченные и расписные перила, окантовывающие комнаты, а на самих стенах с отточенным изяществом танцевали тщательно выделанные деревянные обезьянки и журавли, фениксы и драконы, черепахи и цилини[8]8
  Сказочный зверь, напоминает покрытого чешуей оленя с одним рогом, по легендам, отличается добротой и является предвестником счастливых событий.


[Закрыть]
.

Во всю длину зала тянулся большой стол – Линь Чун его раньше только вообразить могла, – за которым восседали самые могущественные мужчины империи во главе с государем.

Но сейчас вместо них за этим длинным столом сидел сгорбившийся Гао Цю и трапезничал.

Он в одиночестве устроился за ним, развалившись, распахнутый спереди халат, собираясь на локтях, обнажал жилистую грудь. Гао Цю был худощав и хорошо сложен, что неудивительно для того, кто практикует игру в цуцзюй[9]9
  Древняя китайская игра с мячом, одна из предшественниц современного футбола. Именно благодаря своему мастерству в этой игре Гао Цю обратил на себя внимание императора.


[Закрыть]
. Тонкие усики и жидкая бородка на его вытянутом лице с крючковатым носом каким-то образом гармонировали с его фигурой. На столе перед ним стояли всевозможные блюда из серебра, а томившихся на них угощений с лихвой хватило бы, чтобы утолить голод пятерых мужчин – тонкие ломтики пряной утки, фаршированные крабовым мясом апельсины, суп с ласточкиными гнездами, гребешки в соусе, тушеная баранина, свиная грудинка, цыпленок на подушке из листьев лотоса… А еще тарелки с ароматными тушеными овощами, чаши с засушенными фруктами и тончайшие, почти прозрачные ломтики сырой рыбы. Гао Цю подцепил один из них серебряными палочками, соединенными на концах тонкой цепочкой.

Эта сцена выглядела до того несуразной в голове Линь Чун, что она даже усомнилась, не привиделось ли ей. Или же ее подвела память, и этот зал, да и весь Центральный район вовсе не был таким уж почитаемым местом? Разве можно, пусть даже ты друг самого Сына Неба, пировать везде, где душе угодно, словно для тебя не существует никаких приличий?

Линь Чун не могла смириться с подобным положением дел, противоречащим ее взгляду на мир.

Лу Цзюньи прошествовала к краю стола и отвесила поклон:

– Досточтимый командующий, имею смелость надеяться, вы не против, что я привела с собой подругу – уважаемого наставника по боевым искусствам Линь Чун. Ее бесценные советы оказались полезными при составлении расчетов, поэтому я хочу, чтобы она участвовала в нашем разговоре.

Если эта просьба хоть как-то и насторожила Гао Цю, то он и виду не подал.

– Конечно, разумеется, – ответил он, жестом пригласив их присоединиться к пиршеству, а после позвал служку: – Эй, ты! Не видишь, у меня гостьи? Быстро накрыл для них!

Женщины осторожно двинулись к нему. Лу Цзюньи подалась вперед, со всем почтением сев по правую руку от Гао Цю. Линь Чун примостилась рядом.

– Как насчет вина? – спросил Гао Цю, всасывая гребешки с палочек. – Лучшее хуанцзю[10]10
  Желтое вино. Китайский традиционный алкогольный напиток из зерен риса, проса или пшеницы.


[Закрыть]
, выдержанное до совершенства, – уверен, такого вам испробовать не доводилось.

И Лу Цзюньи, и Линь Чун принялись возражать.

– Да куда же мне вино… – начала Лу Цзюньи, а Линь Чун подхватила: – Это слишком большая честь для меня…

Но Гао Цю лишь отмахнулся от их отговорок:

– Эй! Подать чашки вина моим гостьям! Без вина никак, мы же собрались с вами обсуждать сущую скукоту.

– Командующий Гао, – снова подала голос Лу Цзюньи. – Благодаря новому печатному станку перед нами откроются блестящие перспективы. Уверена, для Великой Сун обернется большим благом, если эти станки смогут выпускать печатные деньги, заверенные самим императором. Купцам и торговцам было бы куда легче обходиться без медяков и лянов, а еще станет в разы проще заключать крупные сделки. Если бы управились за три года, то благосостояние…

– Нет-нет! Рано пока! – прервал ее Гао Цю. – Сначала отобедаем, а после и до дел черед дойдет. Вот, попробуйте утку. Во всей округе нежнее не сыскать!

И он уткнулся палочками в блюдо. Слуги расставили перед Линь Чун и Лу Цзюньи по серебряной тарелке и чаше, а также подали вино и ароматный белый рис.

– Это такая честь для нас, – тихо промолвила Лу Цзюньи. – Боюсь, мы слишком злоупотребляем вашим гостеприимством.

– Чепуха, – не согласился Гао Цю. – А теперь, давайте, ешьте и пейте. Не будем о деньгах – слишком уж пустяковая и утомительная тема. Лучше потолкуем о чем-нибудь более приятном.

Взгляд Линь Чун невольно скользнул по серебряной посуде и богатым, изысканным блюдам. Когда она была совсем еще крохой, в ее семье мясо на обед считалось большой удачей, в основном они довольствовались лишь рисом да капустой, а иногда и вовсе постной жидкой похлебкой из последних зерен крупы. Воспоминания давно ушли на задворки памяти, но боль от голода ощущалась до сих пор.

Лишь те, кто в деньгах не нуждался, могли отмахнуться от них как от пустяка.

Лу Цзюньи продолжала вежливую беседу с командующим Гао, а Линь Чун клевала утиные ломтики. Они и вправду были нежнейшими, прямо таяли на языке, но женщина не чувствовала их вкуса. Вино она не пила, разве что когда Гао Цю был чересчур настойчив и не принимал отказа – тогда Линь Чун приходилось чуть пригубить из чашки, но не более того.

– Мы, женщины, существа нежные и слабые, – засмеялась Лу Цзюньи, оборвав все попытки Гао Цю напоить их еще больше. – Не сомневаюсь, что вам и бочка вина нипочем, командующий Гао! Но, простите, для наших хрупких тел это слишком, особенно в столь ранний час.

Линь Чун отметила для себя, что Лу Цзюньи, хоть и мечтала о расширении прав женщин в обществе, но все же не стеснялась строить из себя хрупкую девушку, когда ей это было выгодно.

– Разве может быть у наставника по боевым искусствам хрупкое тело, а? – Гао Цю хлопнул себя по бедру. – Наставник Линь! Уверен, ты крепка, как мужчина.

– Прошу меня простить, командующий. Мне следует оставаться в трезвом уме, чтобы исполнять свои обязанности, – парировала Линь Чун.

– Эх, и всегда-то ты серьезная, – пожурил Гао Цю и начал заговорщицки жаловаться Лу Цзюньи. – Она так и норовит посрамить всех моих офицеров. Никогда не веселится, даже чуток шалостей не позволяет.

Линь Чун прекрасно осознавала, чтó ее ждет, сверни она с этого прямого, как стрела, пути. В отличие от сослуживцев-мужчин, у нее не было права на ошибку.

И Линь Чун никогда не протестовала против этого, ведь такова была данность.

– Для меня нет иного пути, кроме как верно служить вам, – сказала Линь Чун Гао Цю. – И так же верно служить его величеству государю.

Такой преисполненный серьезности и торжественности ответ вызвал у Гао Цю лишь приступ хохота, но разговор все же вернулся в прежнее русло.

Лу Цзюньи удалось вовлечь его в светскую беседу до тех пор, пока он не соизволил, с нарочито утомленным стоном, вновь заговорить на касающиеся вопросов экономики приземленные темы. Ноги Линь Чун уже затекли от долгого сидения. Сколько еще будет продолжаться эта удушливая встреча? Она привыкла много двигаться в течение дня. Обычно в этот час она заканчивала личную тренировку, возвращалась в покои и готовилась встречать учениц.

Пожалуй, она обманулась в опасениях насчет этой встречи. Совершенно ясно, что Гао Цю лишь хотел покрасоваться своим положением, вот и позвал Лу Цзюньи сюда. Линь Чун ощутила себя настоящей дурочкой.

Больше она не позволит себе таких вольных дум.

Гао Цю до конца выслушал Лу Цзюньи или же столько, сколько он желал услышать. Пусть Лу Цзюньи и почти не подала виду, но Линь Чун хорошо и давно знала подругу, чтобы не заметить легкое раздражение, когда Гао Цю довольно резко закончил беседу.

– Командующий, благодарю вас за аудиенцию, – сказала Лу Цзюньи. Она встала и учтиво поклонилась. – Ожидаю вашего мудрого решения по моему делу.

– Я поручу его советникам, – небрежно отмахнулся Гао Цю. – А что до государя, так тут все от него самого зависит. Осмелюсь предположить, что такое смелое предложение заинтересовало бы его куда больше, услышь он его лично из уст такой восхитительной женщины, как вы!

И при этом он засмеялся. Лу Цзюньи и Линь Чун позволили себе вежливые улыбки.

– Я была бы польщена повторить все это для его величества государя, – сказала Лу Цзюньи.

Гао Цю рассмеялся пуще прежнего, словно услышал какую-то шутку:

– То еще было бы зрелище! А теперь ступай, ступай. Не скажу, что нашел беседу интересной, но твои манеры ее определенно скрасили. А ты, наставник Линь, задержись. Хочу еще с тобой потолковать чуток.

Линь Чун уже поднялась, намереваясь уйти вместе с Лу Цзюньи, но, услышав приказ Гао Цю, остановилась и кивнула подруге:

– Увидимся позже, госпожа Лу.

– Доброго дня, наставник Линь, – столь же учтиво ответила Лу Цзюньи и покинула зал.

– Садись-ка ко мне, – сказал Гао Цю, похлопав по месту, где сидела Лу Цзюньи. – Желаю послушать твой доклад. Как там мои люди? Как там они поживают?

Эти вопросы вызвали у Линь Чун недоумение – она ведь и так каждый день докладывала об этом Гао Цю в своих рутинных отчетах. Ей показалось, что Гао Цю не нуждается в особых подробностях, поэтому отчиталась кратко:

– К их приемам и навыкам у меня претензий нет, но вот дисциплина оставляет желать лучшего. Столь небрежное отношение к военной иерархии вызывает у меня беспокойство.

– Верно, верно, ты уже упоминала об этом, – сказал Гао Цю. – Ну и пусть! Чуть меньше дисциплины им не помешает, что скажешь? Тогда никаких переворотов от них ждать не стоит!

Он рассмеялся как над очередной шуткой, но Линь Чун задумалась, было ли это и в самом деле шуткой. Эти опасения так долго тревожили ее душу, но ни Гао Цю, ни государь не воспринимали их всерьез. Не до одной же только Линь Чун доходили слухи о пограничных стычках на севере. Без отсутствия дисциплины их армия могла разбиться о решительных захватчиков, как волна о камень.

Линь Чун боялась, что, если император действительно рассчитывал предотвратить государственный переворот и покушение на свою власть, ослабив собственную армию, всей стране придется заплатить за это кровью.

Строго говоря, сама Линь Чун не числилась в армии – наставники по боевым искусствам относились к гражданским специалистам, представляли своего рода ученый люд с особыми навыками, чиновников, которым доводилось иметь дело с оружием. Но даже в это относительно спокойное время ей, в силу своих обязанностей, приходилось разок-другой участвовать в мелких стычках, а на поле боя редко уважали отсутствие военного ранга, стоило только оружию пойти в ход. Пусть у нее и не было военного чина, но тех лет, что она тренировала офицеров, а также делила с ними хлеб и вино, было вполне достаточно для уверенности в том, что ее знания о боеготовности армии превосходят знания командующего.

Ну или по крайней мере этого конкретного командующего. Несмотря на высокий пост Гао Цю, Линь Чун в глубине души сомневалась, что он хоть раз сопровождал войско верхом.

Разумеется, сказать такое вслух она себе позволить не могла. Также ей нельзя было существенно менять распорядки стражи. Разве что во время тренировок она могла позволить себе это, поскольку обучала их пользоваться мечом и палицей, боевым топором и копьем, пикой и арбалетом, а еще боевыми граблями и любым другим оружием, которое могло им повстречаться.

Гао Цю двумя пальцами держал куриную ножку, обгладывая мягкое мясо с кости.

– А знаешь, мои люди хвалят тебя как исключительного наставника.

Линь Чун удивленно моргнула. Мысли о тактике и боевой подготовке тотчас же покинули ее разум.

Она не знала, как ей реагировать. Гао Цю был явно не из тех, кто стал бы общаться со стражниками, и куда более странно, что он решил передать ей то, что услышал. Она и сама знала, что ее уважали, даже не сомневалась в этом. Она сделала все для этого. И никакой похвалы за то, что она исправно несла службу, она не ждала, ее и не должно было быть. Ее наградой являлась возможность и дальше нести свои обязанности.

От похвалы Гао Цю каждый волосок на ее шее и спине встал дыбом.

Он выделил ее. Именно этого Линь Чун каждое мгновение каждого дня своей жизни старалась избегать.

– Они болтают почем зря, – она немного запнулась, а после продолжила: – Я всего лишь верная слуга его императорского величества.

– Как и все мы.

От вина речь Гао Цю стала слегка невнятной. Он бросил куриную косточку обратно на тарелку и наклонился вперед, как бы невзначай опустив руку на запястье Линь Чун.

У Линь Чун внутри все похолодело.

В первое мгновение ей хотелось надеяться, что это просто случайность. Или что ей просто показалось. Это прикосновение поразило ее неправильностью, это было нарушением всех общественных приличий.

Ее разум взбунтовался – она убеждала себя, что командующий просто пьян, не было у него на уме дурного, не было, пусть и все внутри нее кричало об обратном. Пусть даже она и все отлично понимала.

Внезапно вспыхнула мысль:

«Я же уже старая… все это в прошлом…»

Как же выкрутиться из ситуации, чтобы это не сочли за неуважение? Как не поставить командующего в щекотливое положение и не нарваться на его гнев?

Но какие бы перипетии ни возникали в ее юности, она никогда не отказывала командующему стражи и закадычному другу императора…

Нереальность происходящего в Зале Белого Тигра, в сáмом Центральном районе, пугала и казалась ей чем-то настолько далеким от всего, что Линь Чун знала и к чему привыкла.

Она попыталась осторожно убрать руку, будто бы решила потянуться за своей чашкой вина. Невзначай, будто бы на ее запястье не было чужой руки, ощущение от которой заставляло ее горло сжиматься, как при простуде. Командующий Гао пропустил бы это. Она дала ему возможность выйти из этого положения безо всякой неловкости, словно ничего не произошло.

Но стоило ей пошевелиться, как его рука вцепилась в нее, точно гадюка. Его пальцы свирепо сжимали запястье, словно пытаясь вжать свои костяшки в ее.

Линь Чун могла вырваться, но ее будто невидимой силой приковало к месту.

– Куда же ты так спешишь, моя милая наставница Линь? – спросил Гао Цю.

– Прошу меня извинить, командующий, – неестественным, не похожим на ее собственный голосом ответила Линь Чун. – Вынуждена откланяться, мне пора вернуться к тренировкам.

– Подождут, никуда не денутся. Давай же, иди-ка сюда поближе.

Линь Чун оставалась на месте. Ее конечности налились свинцом.

Она никак не могла взять в толк, чтó происходило прямо сейчас и почему, почему именно сейчас. Может, она сорвала какие-то постыдные планы Гао Цю в отношении Лу Цзюньи и подставилась вместо нее? А может, он с самого начала задумал это? Нет, он же не думал застать ее сегодня, как он мог спланировать это?

Почему они оказались в Зале Белого Тигра?

Этот вопрос продолжал крутиться в ее голове, эхом отдаваясь в ушах, будто бы имел какое-то особое значение.

Хватка Гао Цю стала жестче, он потянул Линь Чун к себе. Она не подчинилась, замерев на месте и не двигаясь. Долгие, ужасные мгновения ее рука была канатом, который каждая из сторон тянула на себя. Линь Чун не знала, как ей поступить.

– Иди ко мне! – рявкнул Гао Цю и потянулся к ней второй рукой, по-видимому, намереваясь ухватиться за ворот ее верхнего платья.

Тело Линь Чун отреагировало прежде, чем она успела обдумать действия. Она вырвала руку из его захвата и вскочила с места.

– Что за дерзость?! – завопил Гао Цю, стремительно поднявшись на ноги, его лицо и грудь покраснели. – Я твой командир! Ты должна мне подчиняться.

– Командующий, прошу вас… – уговаривала Линь Чун, отступая от него. Она была окружена со всех сторон. Убежать нельзя, бороться с ним тоже. Спиной она ударилась о лакированную стену. – Я недостойна такой чести. Я старая и совсем не нежная. Вам под стать женщина помоложе и покрасивее…

– Сам решу, какая мне под стать, – он навис над ней, упершись руками в стену по обе стороны от нее, его горячее дыхание обжигало ее кожу винными парами. – Ты служишь под моим началом.

Память Линь Чун почти безжалостно подбросила ей утренние наставления ученицам:

«Контроль, который вы обретете над собой, несомненно, поможет вам выйти победительницей из любой трудности, с которой вы столкнетесь».

Ложь обвилась вокруг нее, точно змея, сдавив в объятиях.

В схватке с Гао Цю она, несомненно, вышла бы победительницей. Эта сцена вспыхнула перед ее взором. Вот она победила. Она могла бы пролить его кровь здесь, в Зале Белого Тигра, даже убить могла, стоило ей только захотеть. Она победила, уничтожив свое положение, разрушив свою жизнь и будущее, ее победа обернулась пламенем, которое поглотило каждый путь, шанс или конец для нее… Отголоски этого бушующего пламени расползались все дальше, превращаясь в бурный поток. У нее забрали бы не только ее место, она лишилась бы и императора, его величества, Сына Неба, воплощения Великой Сун, который был близким другом Гао Цю…

Воображаемое будущее вихрем закружилось перед глазами Линь Чун, грозясь задушить ее. О таком нельзя было даже думать.

Гао Цю неуклюже вцепился в ее верхнее платье. Его рука поползла дальше, пытаясь сквозь слои одежд нащупать грудь.

У Линь Чун закружилась голова.

С каждым вдохом ее грудь еще сильнее вжималась в его пятерню, к горлу подступила тошнота. Она попыталась задержать дыхание, замерев, точно покойница.

– Так-то лучше, – раздраженно пропыхтел Гао Цю ей в лицо. – Вот увидишь, я хорошо о тебе позабочусь.

Разум Линь Чун затрепетал, протестуя против тела. Она сможет это вынести, и не с таким справлялась. Это не задержит ее надолго. Наверняка меньше одной стражи, может, половина или даже четверть, даже задержкой не назовешь. Времени займет всего ничего. Всего ничего.

А после она будет свободна. Она убеждала себя, что все уже закончилось, что она перенеслась туда. Вот она свободно выходит из зала и бредет обратно в Южный район, чтобы вернуться к своим обязанностям. Подальше отсюда.

Это не задержит ее надолго.

Гао Цю грубо схватил ее, разорвав платье и оставив свежие синяки на коже под ним. Разумеется, ей было больно, но не сильно. Она вполне могла выдержать это.

Его влажное похотливое дыхание опалило ухо, он ухватился за ее плечо и повернул, прижав грудью к стене. Запах кедра и засохшего лака ударил ей в ноздри. Гао Цю второпях возился с ее одеждами, задирая их вверх и отодвигая в сторону.

Это будет быстро. Она сможет вынести… это совсем недолго…

Он поднял руку и схватил ее за запястье, прижав к дереву и лишив возможности вырваться.

Мысли и чувства вновь хлынули в тело Линь Чун, как два корабля, несущиеся на всех парусах. Инстинкты взбунтовались и взяли верх, прежде чем разум сумел возобладать над ними.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации