Текст книги "Кровное родство. Книга первая"
Автор книги: Ширли Конран
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
В жарком свете уже начинавшего клониться к закату прованского дня Аннабел молча обняла Клер.
Наконец Клер заговорила снова:
– Я не хочу больше привычных сцен примирения, привычных цветов, привычных обещаний – и привычной боли, когда все повторится в очередной раз. Просто вдруг он потерял для меня всякое значение. – Она прижалась к сестре. – Ах, Аннабел, ты ведь никому не скажешь?
– Когда это я разбалтывала твои секреты? Но знаешь, если ты действительно ушла от него насовсем, то рано или поздно это станет известно всем. Ты уверена, что ты и вправду собираешься…
– Разводиться? Да. Бесповоротно. Я не хочу, чтобы Джош вырос таким же, как его отец.
– Ладно. Только пока не говори Ба, хотя бы первое время. Ты же знаешь, она расстроится. Да и вообще, не говори никому, пока сама не будешь уверена в том, что действительно это сделаешь.
Пока Аннабел успокаивала сестру, появилась горничная.
– С телефоном у бассейна что-то не в порядке, – по-французски сообщила она. – Мисс Аннабел звонят из Нью-Йорка.
– Я буду говорить из своей спальни, – ответила Аннабел, вскакивая на ноги с почти детским воодушевлением. Она взбежала по лестнице и схватила трубку в одной из бледно-розовых комнат, выходивших окнами на мощенный булыжниками въездной двор и церковь позади него.
– Это ты, милый? Ну, наконец-то! Какие у тебя новости?
Аннабел слышала в трубке знакомый звуковой фон рабочего дня нью-йоркской телевизионной станции, где ее муж вел программы новостей. Всего на станции было одиннадцать репортеров, но лишь трое из них пользовались правом работать в прямом эфире, и он был одним из них.
– А какие тебя интересуют, малыш? Местные или национальные? У нас сейчас одиннадцать утра, в Нью-Йорке жарко и душно. Вчера Мартин Лютер Кинг призвал положить конец войне во Вьетнаме, но похоже, что Джонсон собирается послать туда новую порцию войск. Мой главный сюжет на этот вечер? Вьетнамская война, которую Кеннеди вначале рассчитывал провести молниеносно, может в итоге вылиться в мировую войну. – Аннабел представила себе его чуть насмешливую улыбку. – Ну, а твои новости? Надеюсь, они не столь тревожны.
Аннабел сказала мужу, что Элинор пришла в себя.
– Это чудесно, малыш. Когда ты вернешься?
– Не знаю. Когда Ба станет получше. А в чем дело? Это так важно?
Он помолчал, словно колеблясь, наконец сказал:
– Сидней хочет поговорить с нами.
Сидней был тем человеком, который вел их финансовые дела, поэтому одно упоминание о нем встревожило Аннабел.
– Я решил подыскать себе работу получше. Аннабел уловила в голосе мужа нотки неуверенности.
– Но ты ведь любишь свою… – начала она.
– Ну, я так или иначе собирался уйти. Просто теперь придется это сделать немного раньше, чем я планировал. Но все это не так уж страшно. Видишь ли, мы с каждым днем все больше увязаем в долгах, и нужно найти какой-нибудь способ выкрутиться.
Аннабел проговорила покаянно:
– Прости, милый. Ведь это я настояла на новой квартире. Мне и в голову не могло прийти, что „Аванти" не возобновит со мной контракт. – Она не слишком естественно рассмеялась. – Я знаю, что мне уже двадцать пять, но это ведь не старость! Во всяком случае, в нормальном мире. Это слишком много только для фотомодели.
– Может быть, „Аванти" еще возобновит твой контракт. Мы ведь не знаем.
– Хорошо бы, черт побери! – воскликнула Аннабел. – Я готова излупить сама себя за то, что уговорила тебя купить эту квартиру. Даже не знаю, что это вдруг на меня нашло.
– Ты сделала это ради меня. Ты говорила: „Хорошей картине нужна хорошая рама", – напомнил он. – Ты говорила, что, если я хочу выйти на уровень Майка Уоллеса, я должен выглядеть так, как будто я уже там.
– Конечно. И ты непременно будешь там, – приободряла мужа Аннабел. Он обладал таким же быстрым и напористым умом, что и Майк Уоллес, во время интервью он умел нащупывать верные ходы и вызывать собеседника на откровенность. Он мог заставить его так или иначе ответить на любой, пусть даже каверзный вопрос, что превращало обычное интервью для программы новостей в настоящую психологическую драму. Но всему прочему – у него был чудесный голос.
– Милый, – сказала она, – в твоем деле тебе мало равных. А кроме того, тебе только двадцать девять. Майку Уоллесу было тридцать восемь, когда он взлетел на гребень со своими „Вечерними сенсациями". И потом – я люблю тебя.
– И я люблю тебя. В общем, малыш, не взваливай на себя всю вину за покупку этой квартиры. Не забывай, в таком городишке, как Нью-Йорк, все постоянно приходится делать напоказ: сначала ты доказываешь всем и каждому, какой ты способный, потом, если удалось добиться успеха, снова принимаешься пускать пыль в глаза, чтобы показать, что ты его добился. Как знать, может быть, эта квартира тоже сработает в мою пользу при устройстве на новом месте.
Аннабел рассмеялась:
– Ну ладно, если ты не получишь новой работы, а я потеряю свою, мы просто продадим эту квартиру и снимем другую. В конце концов, тан живет весь Нью-Йорк. А потом, это действительно не так уж и важно. Главное, что у меня есть ты, а у тебя есть я.
Сидя в грохочущей кабине вертолета, Миранда, пристегнутая к креслу ремнями безопасности, поправила выбившуюся ярко-рыжую – точнее, цвета апельсинового джема – прядь за наушник переговорного устройства внутренней связи и взглянула вниз, на Ла-Манш, угрюмо кативший свои серые воды.
– Мы вылетели из Лондона в два тридцать, значит, в Сарасане будем к семи, как раз к ужину, – Миранда сказала это, как обычно, тихим и ровным голосом – сознательный прием, рассчитанный на то, чтобы заставить собеседника проявить максимум внимания. Она прижалась лицом к прозрачному пластику окна. – Я тан хочу, чтобы Ба позволила мне учиться летать! Может быть, ты попробуешь уговорить ее?
И тут она вспомнила, что уговоры, возможно, и не понадобятся. Как тяжело смириться с мыслью, что бабушка так плоха, но что уж тут поделаешь. Миранда прикусила губу и усилием воли отогнала подступившие слезы.
Адам Грант, сидевший рядом с ней, покачал головой. Он был высок, темноволос, кареглаз, и его лицо с чеканными чертами, так же как и весь его облик, дышало холодной, напористой, даже, пожалуй, слишком откровенной уверенностью в себе. Миранде не раз приходило в голову, что он здорово смахивает на записных мужественных красавцев с реклам шерстяных свитеров отличного качества или на одного из героев романтических книг, выходивших из-под пера ее бабушки.
Отец Адама, Джо Грант, долгие годы был адвокатом, юрисконсультом, а также близким другом Элинор и ее семьи. Пять лет назад его не стало, и все юридические дела Элинор постепенно перешли в руки Адама, работавшего, кроме того, в адвокатской конторе „Суизин, Тимминс и Грант", одним из основателей которой был его отец.
Адам решил лететь в Сарасан вместе с Мирандой, чтобы воспользоваться представившейся редкой возможностью увидеть всех трех сестер разом и наконец обсудить с ними – обстоятельно, конкретно и по возможности без излишних эмоций – все варианты дальнейшего развития событий на тот случай, если Элинор умрет, не успев составить завещания. Несмотря на двойное – американское и британское – гражданство Элинор, постоянным местом жительства ее была Франция, и налоговые власти страны считали это достаточным основанием, чтобы их компетенция распространилась на все ее состояние. Снова, в который уж раз, Адам пожалел, что так и не уговорил Элинор оформить завещание, потому что в подобных случаях всегда встают проблемы. Наверное, ему следовало бы проявить большую настойчивость, но Адам ценил их давнюю дружбу, а кроме того, не хотел расстраивать Элинор, явно уклонявшуюся от каких бы то ни было разговоров на тему о собственной смерти.
Когда-то сама Элинор попросила Адама быть советником Миранды в ее первых шагах на деловом поприще, и за три года, прошедшие со дня открытия ее первого небольшого магазинчика косметических товаров, сеть этих магазинов, хотя пока и не слишком густая, успела распространиться по всей Великобритании. В прошлом году Адам, до тех пор консультировавший Миранду неофициально, занял в ее фирме пост управляющего (по совместительству) и взялся за подготовку дальнейшего расширения ее дела.
– Знаешь, я не стал бы уговаривать Элинор делать то, чего она не хочет, – спокойно сказал Адам. Ему было забавно, что эта рыжая двадцатичетырехлетняя „деловая женщина", ворочающая немалыми делами, ставит свою мечту о полетах в зависимость от бабушкиного благословения. Обычно Миранда поступала по-своему, не слишком заботясь о том, что о ней думают другие.
Глядя на нее, Адам уже не впервые задумался о том, что, если бы все женщины были в общем и целом красивыми, все они должны быть похожи на Миранду. Ее точеная фигурка не отличалась пышностью форм, но обладала совершенством пропорций: небольшая, высокая грудь, безупречная талия, впалый живот, длинные ноги легко и изящно несли стройное тело. Кроме того, Миранда владела искусством всегда выглядеть соответственно обстоятельствам: серый шелковый костюм простых, но женственных линий, который был на ней сейчас, как нельзя лучше подходил для ежемесячного совещания, которое она провела утром в своем офисе.
Миранда пожала плечами и решила переменить тему. Отключив связь с пилотом, чтобы он не мог слышать их дальнейшего разговора, она обратилась к Адаму:
– Знаешь, я что-то не совсем спокойна насчет Неда Синклера.
– А в чем дело? Мне кажется, он очень быстро освоился на новом месте. – Нед Синклер был их новый главный бухгалтер, которого Адам перехватил под носом у конкурирующей фирмы.
– Он задал мне один-два в общем-то совершенно излишних вопроса о наших планах на будущее. И меня это беспокоит, хотя, возможно, я просто стала слишком мнительной, с тех пор как Мэри Куонт открыла свою фирму.
– Но Куонт не располагает сетью розничных магазинов. – Адам рукой отбросил волосы со лба, словно отметая начинающее подниматься раздражение. Он все еще продолжал стричься так же, как в школьные годы, и этот пробор справа и прядь темных волос, падающая на левый висок, придавали его лицу какое-то совсем юношеское, наивное очарование.
– Она моя главная и ближайшая соперница, потому что мы с ней мыслим в одном направлении. Держу пари, что она выйдет на международный рынок раньше меня. Поэтому я бы не удивилась, если бы узнала, что Нед уже установил с ней контакт.
Адам снова подумал о том, что Миранда унаследовала многие черты Элинор: интуицию и способность руководствоваться ею, упорство, решительность и сильный характер.
Он улыбнулся.
– За Недом я послежу. А что касается тебя, ты имеешь все шансы выйти на международный рынок, если решишься на франчайзинг.[2]2
Франчайзинг – обособленное торговое предприятие, осуществляющее свою деятельность на договорных отношениях с предприятием-изготовителем товаров при обязательном выполнении условий продажи. – Прим. ред.
[Закрыть]
– Нет. Я не собираюсь терять контроль над своей фирмой. Даже при самом удачном контракте, как только ты впускаешь в свое дело кого-то со стороны, ты уже не можешь контролировать свой бизнес полностью. Другой может не захотеть вкалывать так, как мы, или придерживаться столь высоких стандартов. Так что, пожалуйста, забудь об этом.
– Если ты не согласишься на франчайзинг, тебе скоро перестанет хватать денег, – твердо сказал Адам, глядя на нее в упор темными глазами. – А ну-ка скажи, Миранда, на что ты согласилась бы пойти ради большой кучи монет?
– Лучше спроси, на что я не согласилась бы пойти, – рассмеялась Миранда.
– Да, пожалуй, – задумчиво произнес Адам. Миранда снова заговорила серьезно:
– Просто не понимаю, почему нам постоянно их не хватает.
– Потому что ты расширяешь дело быстрее, чем мы можем себе позволить, – лаконично ответил Адам и пожал плечами: – Впрочем, кто знает, что будет дальше…
Да как он смеет?
– Я знаю, что ты имеешь в виду! Ты думаешь, что если Ба умрет… – Миранда разрыдалась.
Адам был удивлен, отчасти потому, что она верно угадала его мысли, отчасти потому, что никогда раньше не видел ее плачущей. Не в привычках Миранды было показывать свои чувства другим.
Из кармана темно-синего блейзера он вытащил шелковый носовой платок от Пейсли и молча передал его Миранде.
– Черт возьми, у меня выпала линза, – пробормотала Миранда, глотая слезы. – Ты не видишь, где она – у меня на коленях или на полу?
– Сиди спокойно. Она у тебя на коленях.
Адам наклонился, чтобы подобрать линзу, и Миранда ощутила слабый запах мускуса. От Адама вообще всегда исходил какой-то особый аромат сексуальности, окружавший его подобно ауре, которого сам он, казалось, не замечал, но который был таким же явственным, как его теплое дыхание. Это всегда напоминало Миранде тот запах, что исходит обычно от холеных лошадей, а сейчас, на таком близком расстоянии он вызвал в ее памяти запах дорогой кожи. Этот невидимый эротический ореол странно противоречил сдержанным, безукоризненным манерам адвоката Гранта, его строгим костюмам и рубашкам от Сэйвила Роу, его роговым очкам.
Миранда знала, какой убийственный эффект производит Адам на женщин. Впервые она заметила это еще двенадцать лет назад, когда их семьи отдыхали вместе в Сен-Тропезе. От глаз двенадцатилетней девочки не укрылось, что даже их сварливая экономка-француженка прямо-таки увивалась вокруг Адама, которому было тогда двадцать три.
Миранда догадывалась, почему Адам никогда не предпринимал серьезных попыток сблизиться с нею или с одной из ее сестер. Ведь это могло бы подорвать его профессиональный престиж. А кроме того, сестры О'Дэйр, вполне признавая мужскую привлекательность Адама, с раннего детства привыкли видеть в нем нечто вроде молодого дядюшки. Он тоже, в свою очередь, всегда обращался с ними как с детьми, что когда-то заставило девочек пролить не одну горькую слезу.
Теперь, когда Адам аккуратно положил ей на ладонь подобранную линзу, Миранда заставила себя вспомнить, что он ей вовсе не дядя. Потом она задвинула эту мысль куда-то в самый дальний уголок и шутливо скомандовала себе держаться от него подальше. А отвернувшись от Адама, чтобы вставить линзу в глаз, она напомнила себе также, что сейчас у нее пока нет времени на любовные дела. В этом смысле Миранда была не такой, как все, – противозачаточные средства давно перестали быть проблемой, и девушки, имевшие свободные взгляды на вопросы любви, пользовались ими независимо от того, знали об этом их матери или нет. Как следствие, стало считаться едва ли не нормой тащить женщину в постель после первого же свидания. Но Миранду никак не устраивал подобный вариант – она чувствовала себя весьма неуютно в постели, если мало знала своего партнера и поэтому не могла ему доверять. В этом смысле до сих пор у нее был только один мужчина, который давал ей ощущение спокойствия и уверенности. Адам сказал:
– Послушай меня, Миранда. Я понимаю, что тебе будет тяжело, но все же считаю, что мы с тобой должны обсудить кое-что до того, как прилетим в Сарасан. Речь идет о завещании твоей бабушки. Она еще не составила его, хотя мы говорили об этом. – Лицо его выражало явное беспокойство. Немного помолчав, он продолжил, понизив голос: – Видишь ли, передо мной сейчас достаточно сложная дилемма: следует мне проявить профессиональное благоразумие или все же нарушить конфиденциальность ведения дел во имя блага моей клиентки и близких ей людей. Оправдывает ли цель средства? Как на это посмотрела бы сама Элинор – моя клиентка и друг, которой я многим обязан? Я никак не могу найти ответа на эти вопросы. Потому что я знаю, что при любом раскладе Элинор всегда будет за то, что наиболее выгодно для всех вас, ее внучек.
– Если ты спрашиваешь моего совета, – заметила Миранда, – то не надо нарушать конфиденциальность, просто будь человеком и скажи, о чем, черт побери, идет речь.
– Ну, не нарушая конфиденциальности, я могу сказать только, что, хотя Элинор и собирается основную часть своего капитала оставить вам троим, разговор шел также и о мерах, которые позволят держать все эти деньги под контролем.
– Держать под контролем? Что ты имеешь в виду? – подозрительно спросила Миранда, всегда инстинктивно ожидавшая подвоха, когда речь заходила о финансовых делах.
– Она беспокоится о том, чтобы эти деньги… ну, скажем, не разлетелись в разные стороны. Существует несколько способов предотвратить это. По французским законам наследство должно быть разделено поровну между всеми родственниками, но Элинор этот вариант никак не устраивает. Ты ведь знаешь, она много лет назад потеряла всякую связь со своей семьей в Америке, и ей вовсе не хочется, чтобы в один прекрасный день объявились дети ее брата, если таковые имеются, и начали требовать денег и вообще создавать проблемы. Но поскольку Элинор постоянно живет во Франции, именно так и случится, если она не… сделает соответствующих распоряжений.
– Каких?
– Видишь ли, у нее свои мысли на этот счет. Ей также не по душе британская система: все наследует старший, пусть при этом и предполагается, что он обязан заботиться об остальных членах семьи.
– Ну, еще бы! – Миранда была младшей из трех сестер, и для нее такой вариант был бы просто ужасным. – Ба видела, что произошло с ее собственным мужем!
Бабушка Билли, обладавшая значительным состоянием, оставила все деньги старшему сыну, человеку импульсивному и слабохарактерному, который ввязался в какие-то подозрительные финансовые дела и в результате потерял почти все, что имел. По его смерти остатки семейного достояния перешли ко второму брату Билли. Самому Билли не досталось ничего.
– Элинор считает наиболее подходящей греческую систему, – сообщил Адам.
– Что это за система?
– Многие богатые греки завещают все деньги семьи тому из детей, кто способен лучше других распорядиться ими. При этом имеется в виду, что наследник берет на себя заботу об остальных ближайших родственниках.
– В этом смысле самая способная из нас троих – я, – констатировала Миранда.
– В том, что касается финансовых дел, – безусловно. Но Клер всегда была человеком очень добросовестным и ответственным, она была как мать для тебя и Аннабел, когда вы были маленькими.
– Клер! – раздраженно воскликнула Миранда. – Всю жизнь она наступала на горло моей песне.
Клер – старшая и наиболее надежная из сестер, она считала своим долгом опекать младших. Уж она-то, уравновешенная и практичная, вполне заслуживала доверия. Клер никогда не лгала, даже по самому невинному поводу, и в ее честности, порядочности и справедливости можно было быть абсолютно уверенным.
Именно эти качества Клер заставляли ее чувствовать свою личную ответственность за все, что происходит в этом мире, за все большие и малые беды своих ближних и особенно тех из них, кому в жизни повезло меньше, чем ей самой. Это было отлично известно Миранде, и она понимала, что, если бразды правления бабушкиным состоянием окажутся в руках старшей сестры, ей до него никогда не дотянуться, поскольку она, Миранда, отнюдь не соответствует понятиям Клер о нуждающемся человеке. А значит, она вновь окажется в положении младшей сестренки, подбирающей крохи за старшими.
– К сожалению, Элинор считает тебя… Ну ладно, как ты сама думаешь: ты более надежна, чем Клер? – спросил Адам.
– Ты хочешь сказать, Ба считает меня… этакой сорвиголовой?
– Ну, может быть, не совсем так, – проговорил Адам задумчиво, – хотя, наверное, по ее мнению, ты слишком часто рискуешь. Ты ей напоминаешь отчаянную циркачку на летящей трапеции бизнеса. Но, конечно, она знает, что бизнес не бывает без риска. Лично я думаю, что способность рисковать – это твой плюс.
– Это нечестно! – вырвалось у Миранды, как в детстве, когда – она помнила – ей частенько приходилось произносить эти слова. Помолчав, она спросила: – Что будет, если Ба умрет, не оставив завещания?
– Ничего хорошего. Заварится мерзкая юридическая каша, которую не расхлебать и за несколько лет, – ответил Адам. – Но я сделаю все, чтобы не допустить этого. Как только Элинор станет настолько лучше, что она сможет заняться делами, я настою на том, чтобы она наконец приняла какое-то решение. – Немного помолчав, он добавил: – В общем-то, есть один вариант, который позволит сохранить деньги в целости и все же будет справедливым по отношению ко всем.
– Что за вариант? – быстро спросила Миранда, взглянув на собеседника в упор.
– При нем каждая из вас может быть уверена, что получила не меньше и не больше, чем остальные.
– Ты можешь объяснить по-человечески?!
– Интересно, как посмотрит Элинор на идею создания семейной трастовой[3]3
Траст – имущество, переданное собственником банку в управление на доверительных началах. – Прим. ред.
[Закрыть] компании? – Адам, казалось, размышлял вслух. – Как ты думаешь, Миранда? Если ты посчитаешь, что ей это не понравится, я не стану и предлагать ей этот вариант. – Зная, что Миранда, как ни одна из сестер, обладает острым практическим умом и деловой хваткой, он понимал, что, если она не одобрит его план, убедить ее будет труднее всего.
– Создать семейную трастовую компанию?.. А для чего? – осторожно спросила Миранда.
– Создать трастовую компанию – это примерно то же самое, что составить завещание, – начал объяснять Адам, – с той лишь разницей, что человек не просто излагает свои идеи на бумаге, а воплощает их в жизнь. Если Элинор решится на создание трастовой компании, указав в качестве получателей прибыли вас, своих внучек, и ваших потомков, деньги будут защищены так, как она этого желает, потому что отпадет риск, что кто-то из наследников прикарманит их все. Правление не допустит этого, поскольку его главной задачей будет стоять на страже интересов компании, а не рабски выполнять любую прихоть получателей прибыли.
Миранда провела рукой по своим ослепительно рыжим волосам.
– Ты хочешь сказать, что Клер не сумеет тогда подгрести к себе все, не делясь с нами, чтобы вложить эти деньги в какие-нибудь благотворительные дела, а Аннабел не пустит их на ветер, покупая яхты и прочую дребедень?
– Вот именно. В варианте с такой компанией как раз то и хорошо, что деньги будут находиться под постоянным контролем, – продолжил Адам. – Думаю, тебе, Миранда, больше всех на руку создание ее. Тем более что ты сама смогла бы играть в ней важную роль. Правление любой компании никогда не одобрит пустые траты денег, не приносящие никакой выгоды. Тан что оно, если можно так выразиться, будет спасать твоих сестер от самих себя.
– Тогда я за трастовую компанию, – твердо сказала Миранда.
– А каково будет решение Аннабел, как ты думаешь? – спросил Адам. – Может быть, лучше, чтобы ты сама, а не я, обсудила с ней это.
В подобных ситуациях обсуждать подобные вопросы с близкими родственниками всегда трудно; именно поэтому Адаму, так хотелось переговорить с Мирандой до прибытия в Сарасан. И он добавил, как бы извиняясь:
– Ты ведь лучше моего знаешь, как сказать об этом Аннабел, чтобы не слишком расстроить ее. А меня она всегда может упрекнуть в том, что я, не будучи членом вашей семьи, не могу принять столь близко к сердцу ваши проблемы.
– Не думаю, – ответила Миранда. – Я как раз считаю, что поговорить лучше тебе, потому что, если у Аннабел возникнут какие-нибудь вопросы, ты сумеешь на них ответить. Я-то совсем не разбираюсь во всех этих юридических тонкостях. Так что не волнуйся, Адам. Конечно, Аннабел до смешного сентиментальна, но, в конце концов, ты-то в данном случае лицо незаинтересованное – ты просто хочешь избавить нас от лишних проблем. Я уверена, что Аннабел не пожелает, чтобы Клер снова распоряжалась всем, – достаточно она покомандовала нами в детстве! Сделай упор на это, когда будешь говорить с Аннабел, – увидишь, что она сразу отбросит в сторону все сантименты.
Вечернее небо начинало потихоньку бледнеть за балюстрадой террасы, и абрикосовые блики, отраженные морем, трепетали на потолке спальни. Элинор то просыпалась, то снова погружалась в дремоту. Наконец жужжание и свист винтов приближающегося вертолета совсем разбудили ее. Когда шум и свист смолкли, до Элинор донеслись с дальней террасы приветственные восклицания и смех. Несколько мгновений спустя дверь спальни распахнулась.
– Ба, дорогая, это чудесно! – Миранда подбежала к кровати и расцеловала бабушку. – Ты вернулась к нам. Поздравляю с возвращением!
Пока Клер укладывала спать двухлетнего Джоша, Адам, сидя на террасе и потягивая шампанское, беседовал с Аннабел. Так же как в разговоре с Мирандой, он представил идею создания трастовой компании как альтернативу единоличного управления Клер всем состоянием семьи.
Поначалу Аннабел удивилась, потом высказалась возбужденно:
– С меня хватит, что Клер командовала нами, когда мы были маленькими. Объясни-ка мне поподробнее насчет этой компании.
После ужина Адам предложил Клер прогуляться с ним. Он хотел убедиться, что сестры не станут конфликтовать и выяснять отношения – на это всегда уходит время, а сил у Элинор оставалось немного.
– Ты полагаешь, что сейчас подходящий момент для такого разговора? – Клер явно не была расположена обсуждать финансовые вопросы.
Они медленно шли по крутым извилистым улочкам, обрамленным бугенвиллеями, в слабом свете старинных фонарей.
– Я надеялся на твое понимание, – твердо сказал Адам, – а ты даешь волю чувствам. – И добавил: – Я только стараюсь уладить дело так, как того желала бы сама Элинор, и наилучшим образом для всех вас. В конце концов, я адвокат Элинор, и это мой долг.
Клер подумала, что все это звучит слишком помпезно. Почему Ба всю жизнь нуждалась в советах мужчин? При жизни Папы Билли его слово всегда было решающим. После его смерти роль верховного авторитета перешла к другому мужчине – Джо Гранту, адвокату Ба, а вот теперь мантию высшей мудрости примерял на себя его сын, Адам.
– Я не вижу ничего плохого в том, чтобы разделить эти деньги поровну, – проговорила Клер. – Должна тебе напомнить, друг мой, на случай, если ты не в курсе, что мы давно уже не дети. Я вполне взрослая замужняя женщина.
– Миранда и Аннабел одобряют идею траста, – несколько колеблясь, заметил Адам.
– Ну еще бы! – резко бросила Клер. – Аннабел, не задумываясь, поддержит все, что бы ни предложила Миранда, потому что она всю жизнь идет у нее на поводу. Ну а я не вижу, какая такая нужда в этом трасте. По-моему, все это чересчур сложно и только создаст нам лишние проблемы.
„Вторая Элинор – такая же упрямая", – раздраженно подумал Адам, но все же предпринял еще одну попытку убедить ее.
Выслушав, Клер покачала головой:
– Нет, Адам. Со мной подобные номера не проходят. Мне слишком Часто приходилось слышать это.
– Слышать что?
– Всевозможные эквиваленты фразы „папочка лучше знает".
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.