Текст книги "Слизни"

Глава 16

Когда Уотсон и приглашенные им на ленч бизнесмены вошли в ресторан, все столики уже были заняты.

Он заранее заказал столик на час пятнадцать, и быстрый взгляд на часы показал, что им придется ждать не менее тридцати минут.

– Может быть, выпьем перед ленчем? – спросил он, стараясь не обращать внимания на красные молотки в висках.

– Я с удовольствием, – откликнулся Эдвард Каннинг, первый из его перспективных покупателей.

Сильный американский акцент повис в воздухе, смешиваясь с запахом сигарет, напитков и приятным ароматом свежеприготовленной пищи. Каннингу было далеко за тридцать. Крепкий, невысокий и без единого грамма лишнего веса в тренированном теле. Он закурил свою любимую сигару и прошел вместе с Уотсоном и другим покупателем, Кеннетом Риггсом, в один из трех баров «Сити-отеля». Риггс был моложе его, но седые волосы делали его на вид вдвое старше. На лице масса морщин, а щеки отвисают как у собаки породы блодхоун. Когда он смеялся, а смеялся он постоянно, образовывалось несколько подбородков, которые свободно падали на его тугой воротник.

Каннинг сначала развязал галстук из-за невыносимой жары, а когда они нашли столик у окна, закатал рукава рубашки. Риггс последовал его примеру, пока Уотсон у стойки заказывал выпивку, держа перед собой пятифунтовую банкноту. Народу было очень много, и Уотсон с раздражением посмотрел на толкнувшего его мужчину, и тот, увидя выражение лица Уотсона, стал сразу извиняться. Нервы Уотсона были не просто напряжены, от них остались ошметки. Он встретился со своими клиентами в девять часов утра, показал им фабрику, компьютеры в работе. К его удивлению, они не задавали много вопросов, только те, которые касались надежности, мощности, объема информации и, конечно, стоимости. Уотсон был им благодарен, потому что ему было непросто извлекать информацию из памяти – от этого боль сразу усиливалась. И он видел, что ему удалось установить хорошие отношения со своими клиентами, особенно с Каннингом. Похоже, оба были удовлетворены его ответами.

Уотсон чувствовал, что контракт почти наверняка будет подписан. Но он будет совсем счастлив только тогда, когда увидит их имена на положенном месте в контракте.

Глубоко вздохнув, он на секунду прикрыл веки. Шум в баре наплывал со всех сторон, и в то же время казалось, что это все происходит вдали, как будто он был один в закрытом купе вагона, а все галдели снаружи.

Открыв глаза, он увидел, что бармен, маленький человек в красном пиджаке, обслуживает нескольких посетителей в дальнем конце стойки. Сколько же еще придется стоять, держа в руке свои пять фунтов, пока он обратит свое внимание в эту сторону? Уотсон провел рукой по лбу. Пройдет ли когда-нибудь эта головная боль? Две таблетки он принял за завтраком, и они не помогли, как не помогли еще четыре, которые он принял в течение дня. Он только надеялся, что удастся быстро подписать этот контракт, и он сможет вернуться домой и лечь в кровать.

Наконец подошел бармен, и Уотсон сделал заказ. Облокотившись о прилавок, он ждал, когда будет выполнен его заказ. Забрав стаканы и сдачу, Уотсон, осторожно ступая, направился к своим гостям и почти упал на стул.

– За ваше здоровье, – сказал он, протягивая свой стакан с водкой и наклеивая на лицо фальшивую улыбку.

Двое мужчин повторили его слова, и на мгновение наступила тишина, пока они пили.

– Вам нравится этот бар? – спросил Уотсон.

Каннинг огляделся вокруг. Бар как бар. Стены цвета ржавчины, и на них старинное оружие. Рядом – бар побольше, с камином, доверху наполненным поленьями, и над камином – старинный капкан, в который мог бы попасться взрослый мужчина, этакая здоровенная мышеловка.

– Что, здесь водятся мыши? – спросил американец, улыбаясь.

Риггс громко рассмеялся, расплескав свою водку.

– Их использовали, чтобы ловить браконьеров, – объяснил Уотсон.

Эта мышеловка была единственным подлинным предметом старины во всем отеле. Все остальное можно было назвать пластиковыми предметами старины. Деревянные брусья под потолком тоже были имитацией. Как и массивные поленья в камине. А огонь под поленьями питался от газовой горелки. Оружие и картины были взяты в магазине по продаже антиквариата, чтобы придать интерьеру соответствующий стиль. Обеденный зал окаймляли знамена графов и лордов, возможно, никогда и не существовавших. Голова оленя с ветвистыми рогами украшала центральную стену.

– Я как раз думал, – сказал американец с кривой улыбкой, – этот чертов олень, должно быть, бежал со скоростью девяносто миль в час, если он смог добежать до противоположной стены.

Уотсон вежливо улыбнулся, а Риггс захихикал, еще раз разбрызгав свою водку.

– Твой хозяин ждет, что мы сегодня подпишем контракт? – спросил Каннинг, отпивая из стакана.

– Это был бы для него неплохой сюрприз, – ответил Уотсон.

– И неплохой кусок для тебя, – засмеялся американец.

Уотсон улыбнулся и кивнул, вызвав этим новый приступ боли. Сжав зубы, опустошил до дна свой стакан.

– Если мы подпишем контракт, вы гарантируете нам бесплатные эксплуатационные расходы в течение пяти лет, не так ли? – сказал Риггс, изучая выражение лица Уотсона.

– Да, – ответил тот.

– Единственное, что мы еще не обговорили, – это цена.

– О цене мы договорились заранее, мистер Риггс. Нет компьютера, равного «Марку-1». За эту цену вы не найдете ничего лучшего, мистер Риггс.

Он замолчал, чувствуя, как оба внимательно его рассматривают.

– Это будет настоящее вложение капитала, – продолжал Уотсон. – Вы можете купить где-то и дешевле, но нигде вы не найдете более надежного компьютера с такими неограниченными возможностями.

– Сколько лет вы на этой работе? – внезапно спросил Каннинг.

– Семь лет.

Оба его собеседника обменялись загадочными улыбками.

– Вы очень неплохо работаете, – сказал Риггс.

Уотсон поблагодарил их, желая только одного, чтобы они поставили наконец свои имена на этом чертовом контракте вместо того, чтобы источать комплименты. Риггс задал еще несколько вопросов о компьютерах, на которые Уотсон ответил с присущей ему точностью. Седой согласно кивнул головой, но ничего не сказал. Наступило неловкое молчание, которое наконец нарушил голос из маленького громкоговорителя:

– Мистер Уотсон, ваш столик на троих готов.

Все трое поднялись и двинулись в обеденный зал. При этом Уотсон еле удержался на ногах от страшной боли. Ему пришлось опереться о стену. Голова была готова расколоться на две части, и ему внезапно представилась картина: его мозги, вываливающиеся из черепа. Несколько мгновений он стоял не двигаясь, с приклеенной улыбкой на искаженном болью лице.

Каннинг увидел, как он пошатнулся, и поддержал его под локоть.

– С вами все в порядке? – спросил американец.

– Ужасная головная боль, – собрав силы, ответил Уотсон и нашел еще немного сил, чтобы улыбнуться. – Идите к столу, я пройду в туалет и сейчас вернусь.

Каннинг секунду колебался, но Уотсон поднял руку, дав понять, что с ним все в порядке. Убедившись, что они вошли в зал, он направился в туалет.

Холодный искусственный свет флюоресцентных ламп заставил его вздрогнуть, его шаги глухо звучали в пустом помещении.

Он был здесь один и сразу направился к ближайшему умывальнику, чтобы принять таблетку парацетамола. Открутив кран, он набрал в пригоршню воды и проглотил таблетку. Горький вкус лекарства был отвратителен, и его чуть не вырвало, но он заставил себя запить горечь водой из крана. Боль не исчезла, а только переменилась. Горячие красные молотки закончили свою работу, и их теперь сменили сотни маленьких стамесок, и кто-то с большой точностью направлял их в его измученные мозги. Наклонившись над умывальником, он поплескал в лицо холодной водой. Потом медленно выпрямился и посмотрел в зеркало на свое измученное болью лицо.

Внезапно из левой ноздри потекла капля крови. Она медленно двигалась к его верхней губе, потом упала в белую раковину, напоминая маленький красный взрыв на белом фарфоре. Уотсон смыл ее струей из крана. Потом тщательно вымыл руки, вытер их бумажным полотенцем и повернулся к зеркалу.

Больше кровь не текла. Он промокнул ноздрю платком и убедился, что белое полотно осталось чистым. Глубоко вздохнув, он еще раз внимательно посмотрел на себя в зеркало и вышел.

Каннинг и Риггс сидели за столиком в центре зала и о чем-то оживленно разговаривали. При его появлении они замолчали. Он улыбнулся и сел, бросив на колени салфетку.

– Чувствуете себя лучше? – спросил американец.

– Да, спасибо, – соврал Уотсон, беря в руки меню.

Официантка уже стояла возле них, и у него было всего несколько секунд, чтобы просмотреть меню. Уотсон и Каннинг заказали стейк, а Риггс – спагетти по-болонски. К этому они добавили бутылку «бужоле».

Кивнув головой, официантка исчезла.

– Итак, мистер Уотсон, пока вы отсутствовали, мы с партнером приняли решение, – начал Каннинг, потирая подбородок.

Уотсон проглотил стоявший в горле комок, стараясь забыть о сверлящей боли.

– Мы принимаем ваши условия. – С этими словами американец протянул Уотсону через стол руку и улыбнулся своей белозубой улыбкой. Тот же жест повторил и Риггс.

– После ленча мы подпишем контракт, – сказал Риггс.

– Спасибо, – ответил Уотсон, трогая пальцем ноздрю. Потом он посмотрел на палец и вздохнул облегченно, не увидев на ней красной капли. Голова пылала, и его подташнивало. Поддерживало Уотсона только сознание того, что он добился подписания контракта.

Вернулась официантка, она открыла бутылку «бужоле» и налила немного в бокал Уотсона. Он отпил и кивнул. После этого она наполнила бокалы гостей. Бокалы поднялись, подтверждая, что с контрактом все в порядке.

– Надо было заказать шампанское в честь подписания, – сказал Уотсон.

– Какая разница, – улыбаясь, ответил Каннинг. – За наше соглашение!

Они выпили. Через несколько минут вернулась официантка и поставила перед ними заказанные блюда. Они начали есть. Каннинг начал рассказывать о своей семье. Его слова не отпечатывались в сознании Уотсона. Он положил вилку и нож на тарелку и сидел неподвижно, сжав так сильно кулаки, что костяшки пальцев стали белыми. Ему стало трудно дышать, и совершенно невозможно было проглотить хоть кусок пищи.

Каннинг поднял глаза от тарелки и поглядел на Уотсона.

– Эй, черт возьми, что случилось, Дэвид? – спросил он с нетерпением в голосе.

– Я же сказал. Проклятая головная боль, – ответил Уотсон, поднося бокал с вином к губам.

Ему удалось сделать несколько глотков. Потом он взял в руки вилку и нож и стал резать свой стейк. Боль все усиливалась.

Риггс увидел это первым: тоненькая водянистая струйка крови потекла из ноздри Уотсона и капнула на скатерть. Одна капля, другая… Но затем струйка стала гуще, темнее, и через секунду из ноздри стали падать сгустки крови. Они падали на тарелку Уотсона, и она наполнилась кровью. Уотсон закрыл лицо руками. Кровь уже лилась сквозь его пальцы потоком. Он все еще сидел в кресле прямо, сжимая ноздри, и все это напоминало поток воды в раковину, когда сорван кран.

– Боже мой! – пробормотал Каннинг, отталкиваясь от стола.

Теперь и другие люди, сидевшие за соседними столиками, увидели и услышали какое-то нарушение порядка, все взгляды повернулись сюда. И все люди увидели ужасную сцену.

Уотсон раскачивался взад-вперед на своем кресле, не отрывая рук от лица, боль стала непереносимой. Кровь текла потоком, но внезапно, к ужасу наблюдавших, между его пальцами появилось что-то белое. Что-то длинное вылезало между пальцами и казалось, что оно вылезает из ноздри.

– Боже мой, – воскликнул Риггс.

Извиваясь, из ноздри выползал белый червь, покрытый кровью. Когда он вывалился целиком, Уотсон дико закричал и упал лицом на стол, разбивая тарелки и стаканы. Потом он схватился за край скатерти, стянул ее со стола вместе со всей посудой и упал навзничь. Рядом с ним лежал на окровавленной скатерти соскользнувший со щеки червь.

Дико закричала стоявшая неподалеку официантка и уронила поднос, полный тарелок. Публика в ужасе разбегалась, сталкиваясь по дороге к выходу. Только Каннинг оставался на своем месте, буквально загипнотизированный увиденным. Тело Уотсона извивалось, мускулы сжимались спазматически, казалось, кто-то быстро дергает их за невидимые веревочки… Потом американец увидел, как глазное яблоко лопнуло, будто кто-то по нему ударил изнутри, и потекла жидкость, и потом из глаза появился второй белый червь, еще большего размера, чем первый. Глаз лопнул, и кровь полилась потоком из глазной впадины.

Червь скользнул по лицу, коснувшись слегка губ Уотсона, и на секунду Каннинг подумал с отвращением, что мерзкая тварь поползет в рот, но червь полежал недолго, потом скатался вместе с первым червем в комок, плавающий в крови.

Одна рука Уотсона поднялась, как будто он просил о помощи, его уцелевший глаз посмотрел на Каннинга, но тут же рука упала, и американец понял, что это уже конец.

Риггс потерял сознание. Около американца появился официант и уставился на тело, лежащее среди пищи и крови.

Американец отвернулся, борясь с подступившей тошнотой.

– Чертов ад! – простонал он. – Вызовите же кто-нибудь «скорую помощь»!

Каннинг опустился на колени перед лежащим без сознания Риггсом. Где-то стонала женщина, кто-то кричал, что это обыкновенный несчастный случай.

Официант по телефону вызвал «скорую». Потом, поразмыслив, позвонил в офис городского совета и попросил к телефону инспектора по здравоохранению.

Каннинг последний раз посмотрел на распростертое тело Уотсона, и его собственный желудок наконец не выдержал, сжался, и его вывернуло наизнанку, но не от вида тела, а от вида свернувшихся клубком червей.

Глава 17

Брэди притормозил у «Сити-отеля» и был удивлен паникой на ступенях главного входа. Закрыв на ключ свой «воксхолл», он прошел через орущую толпу в холл. Здесь не было никого – ни из полиции, ни из госпиталя. Черт побери, что же здесь происходит? Десять минут назад ему позвонили и попросили срочно приехать – в отеле несчастный случай. Он попытался расспросить звонившего, но тот повесил трубку.

Инспектор по здравоохранению прошел по густому красному ковру через просторный холл. У входа в ресторан было еще больше взволнованной публики. В кресле сидела женщина, и к ее носу кто-то поднес пузырек с нашатырем. Рядом толпились официанты в красных жилетах. Все смотрели через раскрытые двери туда, где стояли опустевшие столики. Кто-то подошел к инспектору и сказал, что в зал ресторана входить нельзя, пока не приедет полиция.

Инспектор представился и показал свою личную карточку с плохой фотографией. Человек посмотрел на Брэди, потом на карточку и спросил:

– Что вам здесь нужно?

– Вы что, не поняли, кто я? – с раздражением сказал Брэди, опять вытаскивая карточку. – А теперь, можете вы мне объяснить, что тут случилось?

– В зале во время ленча произошел несчастный случай. Но мы не уверены, что это был именно несчастный случай.

– Вы администратор?

– Нет, он сегодня отсутствует, я его заменяю.

– Могу ли я увидеть этот… несчастный случай?

Щелкнув пальцами, человек, замещающий администратора, подозвал официанта:

– Покажите этому джентльмену… тело.

– Почему вы сами не можете его показать? – спросил инспектор.

– Робинсон вам покажет, – побледнев и проглотив вставший в горле комок, сказал человек, заменяющий администратора.

Пожав плечами, инспектор последовал за официантом. Проходя через зал, он с удивлением заметил, что большинство столиков были накрыты, от тарелок с едой еще поднимался пар. Вкусные запахи напомнили ему, что он ничего не ел с утра.

– Здесь. – Официант указал на столик без скатерти.

Окровавленная скатерть валялась рядом на полу. Инспектор наклонился над распростертым телом.

– Боже мой! – только и мог он произнести.

Инспектор рассматривал залитое кровью тело. Ему показалось, что он уже видел все это. Пустая глазница залита красным сиропом. Другой глаз открыт. В доме Рона Белла у трупа тоже остался один глаз.

– Кто вызывал «скорую помощь»? – спросил Брэди, с трудом проглатывая стоящий в горле комок.

– Я вызывал, – ответил официант.

– А в мой офис звонили тоже вы?

Робинсон кивнул, и только в этот момент Брэди заметил червей. Непроизвольно он отступил на шаг и чуть не упал. Несколько долгих секунд он восстанавливал равновесие, глядя на неподвижных червей, лежавших в запекшейся крови, потом решился подойти поближе. На глаз он прикинул, что в каждом из них семь или восемь дюймов. И в отличие от круглых червей, эти не разделены на сегменты. Просто белые длинные нитки толщиной в два спагетти.

– Вы из-за них позвонили ко мне в офис? – спросил Брэди официанта.

Робинсон кивнул:

– Люди говорят, что черви скорее всего были в недоброкачественной пище. Но я своими глазами видел, как эти чертовы твари свалились в тарелку из его глаза.

Взяв нож, Брэди осторожно поддел им одного из червей и поднял в воздух, держа на расстоянии вытянутой руки. Вялое тело обвисло без движения.

– Похоже, что он мертвый, – заметил Брэди.

– А это что у него такое? – спросил Робинсон, показав пальцем на желеобразный шар, от которого оторвалась капля, чуть не угодив на брюки Брэди.

– Дайте мне стакан или банку, годится все, – сказал Брэди. – Я хочу их отнести в лабораторию.

Робинсон протянул ему высокий стакан, объемом в целую пинту. Инспектор положил туда одного за другим обоих червей, затем обвязал стакан поверху салфеткой и обклеил крест-накрест липкой лентой, которая нашлась у него в кармане.

Держа стакан перед глазами, он мог поближе рассмотреть необычных червей. В этот момент мимо него прошли два санитара из прибывшей «скорой помощи». Один нес носилки, другой – одеяло. Последний узнал Брэди и кивнул ему.

– Что здесь произошло? – спросил санитар, пока его напарник раскладывал носилки рядом с телом.

Брэди покачал головой и опустил руку со стаканом вниз. Он смотрел, как санитары перекладывают тело на носилки и прикрывают его одеялом. Потом он прошел через толпу незамеченным. Как раз подъехало несколько полицейских машин, их голубые огни неслышно вращались. Брэди сел в свою машину, а стакан поставил на сиденье рядом. Несколько мгновений он сидел не шевелясь, устремив взгляд на огромные отвратительные создания, которые, к счастью, были мертвыми.

Теперь он должен был выяснить, что это за твари.

Повернув ключ зажигания, он завел мотор, и «воксхолл» двинулся по направлению к музею. По непонятной причине Брэди не мог оторвать взгляда от стакана. При толчках он перекатывался по сиденью и однажды даже свалился. Брэди осторожно поставил его на место.

Он ехал быстро и на этот раз был уверен, что пот, выступивший у него на лбу, появился совсем не из-за жары.

Припарковался он рядом с потрепанным «фольксвагеном» Фоли. Рядом стояло еще несколько машин и школьный автобус.

Взяв стакан с сиденья и закрыв дверцу на ключ, он быстрыми шагами направился к главному входу. В нижней галерее оказалось полно детей. Они сновали повсюду с блокнотами в руках, записывая свои впечатления. За ними присматривала немолодая учительница в очках. Дети вертелись и болтали, кто-то из них налетел на инспектора. Миновав весь этот шум и гам, он подошел к лестнице и нажал на кнопку звонка, но никто к нему не вышел. Он звонил снова и снова. Куда мог деваться Фоли в рабочий день? Брэди подошел к двери лаборатории и постучал кулаком. Знакомый голос попросил минуточку подождать. Потом дверь распахнулась, на пороге появился очень озабоченный Фоли и пригласил инспектора войти.

– Как дела? – спросил он, вытирая мокрые руки о джинсы.

– Я хотел задать вам этот же вопрос. – С этими словами инспектор протянул Фоли стакан. Молодой ученый взял его, поставил на металлическую крышку стола и осторожно снял прикрывающую стакан салфетку. Потом достал пластиковый поднос, выложил на него червей и расправил кончиком скальпеля.

– Где вы их взяли?

Услышав нотку беспокойства в голосе Фоли, инспектор подошел поближе.

– Только что в «Сити-отеле» умер человек. Один из официантов позвонил мне. Есть подозрение, что черви попали на тарелку погибшего по недосмотру кухни. Но официант сказал, что сам видел, как один из них выпал из его глаза… Что, черт возьми, вы можете сказать по этому поводу?

Фоли ничего не ответил, продолжая рассматривать червей. Он тоже обратил внимание на отсутствие характерных для червей сегментов.

– Но это ведь невозможно, не правда ли? – Вопрос Брэди повис в воздухе без ответа. – Я видел круглых червей и других паразитов десятки раз, но никогда не встречал что-либо подобное! Фоли, ради всего святого, это же невозможно!

Ученый повернул к нему озабоченное лицо.

– Сначала я хочу вам рассказать о тех слизнях, которых вы принесли вчера. Я провел над ними некоторые опыты.

– Хорошо, поговорим о слизнях через минуту. Сначала что-нибудь об этих чертовых червях, – с раздражением прервал его Брэди.

– В этом-то все и дело, – резко ответил Фоли. – Слизни и эти черви связаны между собой.

– Каким, черт возьми, образом? – спросил инспектор, буквально падая на стоявший рядом стул.

– После того, как вы ушли, я рассек их и исследовал вдоль и поперек. Я прочел буквально все, что есть в библиотеке.

– И?

– Итак, – Фоли глубоко вздохнул, – это совсем не новый вид, насколько я теперь могу судить. Это новый гибрид.

– Что вас в этом убедило?

– То, что они по всем данным самые обычные садовые слизни, – ответил Фоли.

Брэди рассмеялся.

– Эти создания доходят до восьми и даже двенадцати дюймов в длину. Тот, которого вы вчера исследовали, был пяти с половиной дюймов, и он считается самым маленьким. Теперь пусть кто-нибудь скажет мне, что обычный черный слизень, длина которого не достигает и трех четвертей дюйма, и эта сволочь – одно и то же. К тому же обычный слизень не способен кусаться!

– Это я и имел в виду, говоря, что они гибриды. Видимо, они скрестились с другими видами. В нашей стране водится три вида плотоядных слизней: тестаселла могеи, тестаселла халиотида и тестаселла скутулум. Эти три вида охотятся и убивают земляных червей и других насекомых, иногда и других слизней.

– Но тогда они бы не скрестились с садовыми слизнями, они бы их просто съели, – прервал его Брэди. – Кроме того, вы сказали, что эти огромные слизни являются обычным садовым видом.

– Они безусловно имеют те же характеристики, если отделить тот факт, что они могут питаться мясом, – ответил Фоли.

Инспектор тяжело вздохнул.

– Я пока не вижу ответа на вопрос, почему и как обычные садовые слизни смогли дорасти до размеров, которые мы с вами видели, и почему они вдруг стали плотоядными, – сказал Фоли. – У меня есть только мое предположение о смешении видов.

– Но ведь слизни являются гермафродитами, не так ли?

Фоли кивнул.

– Они могут оплодотворять свои икринки и производить перекрестное оплодотворение.

Наступила долгая пауза, прерванная наконец Фоли:

– Может быть, вам будет интересно узнать, что одна самка откладывает в год до полутора миллионов икринок.

С этими словами он потянулся к своему кофе, отхлебнул глоток и сморщился, обнаружив, что кофе уже холодный.

Брэди молчал. Фоли продолжал выкладывать всю добытую им информацию о слизнях.

– Очень большой процент их погибает. Слизни сами поедают более молодых особей. Они настоящие каннибалы. Из сотни отложенных икринок выживают и достигают полной стадии взросления только три или четыре слизня. Но даже, если учесть при этом, что одна самка откладывает полтора миллиона икринок в год, это очень много. Есть одно важное условие их выживания: для сохранения икринок необходима влажность. – Фоли помолчал и добавил: – Я также обнаружил, что раздражающий компонент, содержащийся в их слизи, смертелен.

– Смертелен? Как вы это обнаружили?

– Я дал немного слизи лабораторной крысе, и она была мертва через три часа. Из этого я делаю вывод, что, если, скажем, ребенок случайно коснется слизи и занесет ее в рот, это для него может закончиться смертью. Как она действует на взрослого человека, я пока не знаю.

– А как она действует на ребенка?

– Ну, если судить по симптомам, которые она вызывает у крыс, то возникают конвульсии и отклонения в сознании. Крыса становится агрессивной, она убила находившуюся с ней в клетке другую особь.

– Просто трудно в это поверить, – сказал Брэди, вытирая со лба пот.

– Хотелось бы, чтобы я ошибался.

– Как они распространяются по территории?

– Ползают. Зарываются. Плавают. Разные пути.

– Значит, они могут использовать и канализационные трубы? – это скорее прозвучало как утверждение, а не как вопрос.

– Без всякого сомнения. Везде, где высокая влажность, они будут жить и откладывать икринки.

– Но если им необходима влажность, почему же их так много в этом году? Трудно припомнить более жаркий и сухой год.

– Именно этот вид слизней имеет крупную железу, выделяющую слизь. Она выделяет такое количество слизи, что для них не существует опасности высыхания даже в очень жаркую погоду. Они не зависят целиком от влажной среды, не нуждаются в ней так, как обычные слизни.

– Боже мой! – простонал Брэди.

– Я не знаю, сколько времени потребовалось на выведение подобного слизня, – сказал Фоли, – но в любом случае таких особей должно быть уже тысячи, может быть, десятки тысяч.

– Вы хорошо выполнили ваше домашнее задание, – попытался улыбнуться Брэди.

– О враге следует знать как можно больше.

– Значит, вы считаете, что нам объявлена война?

– Может быть, так оно и есть. Причем силы врага превосходят наши в отношении 500: 1.

Брэди провел дрожащей рукой по волосам.

– Скажу вам кое-что еще. У них есть иммунитет к обычным средствам для уничтожения садовых вредителей. Я попробовал на них некоторые яды у себя в саду, и никакого результата это не дало.

Несколько минут оба молчали. Затем Брэди заговорил о червях:

– А это? Вы сказали, что они как-то связаны со слизнями. Каким же образом?

– Сейчас вы сами увидите. – Фоли подвел его к микроскопу.

Брэди торопливо подкрутил линзы по своим глазам. На предметном стекле плавали в растворе какие-то организмы, тоненькие как волосок. Присмотревшись, Брэди обнаружил у них полное сходство с парой огромных червей, лежавших на подносе.

– Что это такое?

– Шистосомы, – сказал Фоли. – Кровь, зараженная трематодами. Это тот тип паразитов, который мною найден в крови слизня. Очевидно, этих паразитов можно найти в каждом слизне.

– И все-таки я пока не вижу связи. – Брэди отошел от микроскопа.

– Шистосомы живут внутри слизней, правильно? Поэтому, если кто-то случайно проглотит слизня – животное или человек, – всего лишь маленький кусочек, эти паразиты попадут в кровь. Затем они путешествуют в потоке крови и попадают в мозг, где и образуют цисты.

Брэди проглотил комок в горле.

– Эта болезнь носит название шистосомаиоз. КОГДА ТАКАЯ ЦИСТА ОБРАЗУЕТСЯ В МОЗГУ, НАЧИНАЕТСЯ ТОШНОТА, ГОЛОВНАЯ БОЛЬ И ЧАЩЕ ВСЕГО НАСТУПАЕТ СМЕРТЬ. По крайней мере три таких случая регистрируются в Британии каждый год.

– Именно это и случилось с тем человеком в «Сити-отеле», – сказал Брэди.

– Он, видимо, съел в салате кусочек слизня. Все, что касается этих чертовых существ, летально. Болезни, которые они несут, вирулентны.

Брэди тяжело опустился на стул:

– Чем их больше, тем больше людей они могут заразить. Тонкий слизистый след, который я видел, тело Рона Белла и теперь это! И везде виноваты слизни!

– Может быть, надо заявить в полицию? – сказал Фоли.

– Что они могут сделать? Арестовать чертовых слизней? Кроме того, если мы придем к ним и скажем, что в городе слизни-убийцы, они просто посадят нас под замок…

– И я бы их за это не осудил, – заметил Фоли. – Так что же нам делать?

Наступило долгое молчание. Наконец Фоли неуверенно заговорил:

– Мне надо попытаться составить для них особый яд. Причем такой, чтобы он действовал только на слизней. Ведь если они используют для передвижения канализационные трубы, то значит, они уже повсюду.

Слова Фоли повисли в воздухе. Брэди почувствовал, как холодные пальцы страха схватили его за горло.