Текст книги "Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – II"

Глава VII. Освобождение от подчиненности телу

Поняв интеллектуально, что кажущееся не является Истиной, что «я» не есть тело, жизнь или ум, поскольку они лишь его формы, нашим первым шагом на пути знания должно стать исправление практических взаимоотношений нашего ума с жизнью и телом, чтобы он сумел установить правильные взаимоотношения с высшим «Я». Легче всего это сделать, прибегнув к способу, с которым мы уже знакомы, поскольку он (как мы помним) играл очень важную роль в Йоге Трудов, и который заключается в отделении Пуруши от Пракрити. Пуруша, душа, обладающая властью и знанием, погрузилась в водоворот трудов своей исполнительной сознательной силы, погрузилась настолько глубоко, что стала ошибочно принимать себя за этот физический продукт ее деятельности, которое мы называем телом; Пуруша забывает свою собственную природу, забывает, что он есть душа, обладающая властью и знанием; он полагает, что его ум и душа подчинены законам и процессам тела; он забывает, что является чем-то намного более величественным, нежели просто физическая форма; он забывает, что ум на самом деле могущественнее Материи и не должен подчиняться ее омрачающим влияниям, реакциям, склонности к инерции, склонности к неспособности; он забывает, что сам он выше ума, что он является Силой, способной возвысить ментальное существо и помочь ему превзойти себя; он забывает, что он – Владыка, Трансцендентный, а Владыке не подобает рабски зависеть от своих собственных действий, а Трансцендентному – ограничивать себя формой, затерянной в необъятности его безграничного бытия. Пуруша, вспоминая свою истинную природу, должен устранить все эти провалы памяти, и в первую очередь ему следует вспомнить, что тело – лишь инструмент, один из инструментов Пракрити.

Тогда мы говорим уму, указывая на тело: «Это инструмент Пракрити, это – ни ты и ни я; отдели себя от этого». Если мы приложим достаточно усилий, то обнаружим, что ум обладает этой способностью отделяться от тела и смотреть на него со стороны, и не только мысленно, но и в действии, то есть почти физически или, скорее, витально. Эта отделенность ума должна быть подкреплена своеобразным безразличием по отношению к телу и его состоянию; нас не должно особенно заботить, сколько оно спит или бодрствует, работает или отдыхает, испытывает ли страдания или наслаждения, больно оно или здорово, полно энергии или бессильно, ощущает комфорт или дискомфорт, что оно ест или пьет. Это, однако, не означает, что мы, пока это в наших силах, не будем заботиться о теле и поддерживать его в надлежащем состоянии; нам не следует впадать в крайний аскетизм или полностью пренебрегать своей физической основой. Но вместе с тем на уровне ума мы не должны зависеть от голода, жажды, дискомфорта или болезни или придавать состоянию тела то значение, какое придает ему витальный и физический человек. По правде говоря, мы вообще не должны придавать ему какого-либо значения, за исключением самого второстепенного, рассматривая его только как инструмент. И его значение как инструмента тоже не должно вырастать до понятия необходимости; например, мы не должны думать, что чистота ума зависит от того, что мы едим или пьем, хотя на определенной стадии ограничения в еде и питье могут быть полезны для нашего внутреннего прогресса; с другой стороны, мы должны избавиться от прежних стереотипов и понять, что зависимость ума и даже жизни от пищи и питья не более чем привычка, обычный тип взаимодействия, установленный Природой между этими принципами. На самом деле с помощью выработки противоположной привычки и нового типа взаимодействия количество принимаемой нами пищи можно свести к минимуму, нисколько не утратив при этом ни ментальной, ни витальной энергии; даже, напротив, сознательно и целенаправленно развивая свой ум и витальное существо, можно существенно повысить их энергетический потенциал, научив их черпать энергию из тайных источников ментальной и витальной энергии, с которыми они более тесно связаны, а не полагаться на менее эффективную поддержку физического питания. Впрочем, этот аспект самодисциплины важен не столько в Йоге знания, сколько в Йоге самосовершенствования; ибо для достижения нашей нынешней цели крайне важно, чтобы наш ум избавился от привязанности к телу или зависимости от его состояния.

Подвергаясь такой дисциплине, ум постепенно учится занимать по отношению к телу позицию Пуруши. Прежде всего, он должен познать ментального Пурушу, как того, кто поддерживает тело, но никак не является самим телом; ибо бытие Пуруши очень сильно отличается от физического cуществования, которое он поддерживает с помощью ума, используя в качестве посредника витальную силу. Эта позиция всего существа по отношению к физическому телу должна стать настолько естественной, что это тело начнет казаться чем-то внешним, не присущим нам, похожим на одежду, которую можно снять, или же на инструмент, который мы зачем-то носим с собой. Мы можем даже почувствовать, что тела в каком-то смысле вообще не существует, а если оно и есть, то лишь как своего рода частичное проявление нашей витальной силы и ментальности. Подобные изменения свидетельствуют о том, что ум начинает занимать по отношению к телу правильную позицию, что его ложное видение, основанное на физических ощущениях и подчиненное им, замещается видением истинной сути вещей.

Далее ум, отстраненно взирая на движения и состояния тела, познаёт пребывающего внутри себя Пурушу, сначала как наблюдающего или созерцающего эти движения, а потом как постигающего или понимающего эти состояния. Он и в мыслях и в ощущениях перестает рассматривать эти движения и состояния как свои собственные, а смотрит на них, скорее, как на действия Природы, обусловленные ее гунами и их взаимодействием друг с другом. Эта отстраненность может стать настолько естественной и зайти так далеко, что между умом и телом возникнет своеобразное разделение, и уму будет казаться, что голод, жажда, боль, усталость, подавленность и т. д., ощущаемые физическим существом, принадлежат какому-то другому человеку, с которым у него такая тесная связь, что он способен видеть и чувствовать все, что происходит у того внутри. Такое разделение – великое средство, огромный шаг к власти над собой; ибо тогда ум становится способен наблюдать за всем, что происходит в природе, сначала не будучи подавленным этим, а потом вообще никак этим не затрагиваясь, наблюдать бесстрастно, ясно понимая, что происходит, но чувствуя свою полную отстраненность. Это начало освобождения ума от рабской подчиненности телу; ибо если подлинное знание последовательно претворяется в жизнь, то это неизбежно приводит к освобождению.

И, наконец, ум осознаёт, что ментальный Пуруша есть владыка Природы, без санкции которого ее движения не могут совершаться. Он обнаруживает, что Пуруша, как податель санкции, способен отозвать свое начальное согласие на былые привычки Природы и что любая привычка, в конце концов, прекращает существование или претерпевает изменение в соответствии с указанием Пуруши; но это происходит не сразу, так как привычка, одобренная им ранее, сохраняется, как устойчивый результат прошлой Кармы Природы, и не может исчезнуть или измениться до тех пор, пока не исчерпается эта Карма. Также очень многое зависит от силы привычки и от степени важности и необходимости, которую когда-то придавал ей ум; и если это не одна из фундаментальных привычек Природы, выработанных ею для обеспечения взаимодействия ума, жизни и тела, и если прежнее согласие более не поддерживается умом и отсутствует намеренное потакание этой привычке, то тогда, в конце концов, наступает изменение. Даже привычное ощущение голода и жажды может быть сведено до минимума, заблокировано и отброшено; таким же образом можно уменьшить и постепенно удалить привычку болеть, а параллельно с этим многократно увеличить способность ума исправлять нарушения в теле, либо сознательно управляя витальной силой, либо просто отдавая ментальный приказ. С помощью аналогичного процесса может быть устранена привычка телесной природы связывать определенные формы и степени активности с напряжением, усталостью и неспособностью, и тогда сила, свобода, стремительность, эффективность, с которыми этот телесный инструмент будет выполнять физическую или ментальную работу, чудесным образом возрастут, удвоятся, утроятся, удесятерятся.

Строго говоря, эта сторона метода принадлежит Йоге самосовершенствования; но об этом необходимо вкратце упомянуть и здесь, во-первых, для того, чтобы заложить основу для дальнейшего рассказа о самосовершенствовании, которое является частью интегральной Йоги, во-вторых, потому, что нам необходимо развеять ложные представления, популяризируемые материалистической наукой. Согласно ей, нынешние нормальные ментальные и физические состояния и взаимоотношения ума и тела, выработанные прошедшей эволюцией, являются правильными, естественными и здоровыми, и все, что отличается от них или противоречит им, считается либо патологией, либо нарушением, либо аномальным состоянием, либо галлюцинацией, либо самообманом, либо безумием. Начнем с того, что этот консервативный принцип полностью игнорируется самой наукой, когда она так старательно и успешно пытается совершенствовать процессы физической Природы, с тем чтобы подчинить ее человеку. А что касается отклонений от так называемой «нормы», то достаточно будет сказать, окончательно рассеяв все сомнения, что изменения ментального и физического состояния, ведущие к большей чистоте и свободе существа, приносящие ничем не омрачаемую радость и покой и многократно увеличивающие власть ума над самим собой и над физическими функциями, одним словом, те изменения, которые позволяют человеку более эффективно управлять своей природой, конечно же, не являются патологическими и, поскольку ведут к позитивным и действенным результатам, не могут считаться галлюцинацией или самообманом. На самом деле, мы просто намеренно заставляем Природу ускорить эволюцию индивида, эволюцию, которую она в любом случае осуществит, но в ходе которой она намерена использовать человеческую волю в качестве своего главного инструмента, поскольку ее конечная цель – привести Пурушу к тому, чтобы он стал ее сознательным владыкой.

Сказав об этом, мы должны добавить, что на пути знания вопрос о совершенстве ума и тела либо вообще не встает, либо рассматривается во вторую очередь. Единственно, что необходимо, это превзойти Природу и проникнуть в высшее «Я», используя по возможности наиболее быстрый или наиболее разработанный и эффективный метод; что касается описываемого нами метода, то он пусть и не самый быстрый, но по своей эффективности не имеет себе равных. И здесь встает вопрос о физическом действии или бездействии. Обычно считается, что йогин должен насколько возможно воздерживаться от действия. Особое внимание обращается на то, что слишком активная внешняя деятельность является препятствием, так как не позволяет сосредоточить энергии внутри. До какой-то степени это верно; более того, мы должны заметить, что, когда ментальный Пуруша занимает позицию бесстрастного свидетеля и наблюдателя, склонность к тишине, уединению, физическому покою и бездействию начинает преобладать в существе. До тех пор, пока это не имеет ничего общего с инерцией, неспособностью или нежеланием действовать, одним словом, с ростом тамаса, все это к лучшему. Способность ничего не делать, которая в корне отличается от лени, бессилия или нежелания действовать и привязанности к бездействию, является великой способностью и великим могуществом; способность полностью воздерживаться от действия столь же необходима для джняна-йогина, как и способность полностью останавливать мышление, как способность сколь угодно долго пребывать в полном уединении и безмолвии, как способность погружаться в незыблемый покой. Тот, кому не хочется входить в эти состояния, еще не готов к пути, ведущему к высочайшему знанию; кто не способен вызывать их, пока еще не готов обладать этим знанием.

Впрочем, сразу же нужно добавить, что полное воздержание от всех физических действий совсем необязательно; вполне достаточно быть способным к этому; незачем питать отвращение к ментальной или материальной деятельности. Искатель интегрального знания не должен иметь привязанности ни к действию, ни к бездействию. И в особенности нужно преодолеть любую склонность к инерции ума, витального существа или тела; и если обнаруживается, что эта тенденция в природе возрастает, воля Пуруши должна быть использована для того, чтобы максимально быстро устранить ее. В конце концов приходит состояние, когда жизнь и тело, став просто инструментами, начинают исполнять волю ментального Пуруши, не испытывая ни напряжения, ни привязанности, принимаясь за дело без того чисто человеческого, жаждущего успеха и часто лихорадочного энтузиазма, который характерен для их обычной работы. Они приступают к работе, как силы Природы, действуя спокойно, без напряжения и реакций, свойственных жизни в теле, еще не ставшей его хозяином. Когда мы достигаем этого уровня совершенства, становится неважным, действуем мы или бездействуем, поскольку ни то ни другое не уменьшает свободы души, не отвлекает ее внимания и не мешает ей стремиться к высшему «Я» или неизменно пребывать в нем. Однако этой стадии совершенства в йоге удается достичь не сразу, и пока этого не произошло, нам лучше всего соблюдать правило умеренности, предписанное Гитой; то есть избегать чрезмерной ментальной или физической активности, поскольку это приводит к большим энергетическим затратам и неблагоприятно воздействует на духовное состояние, а также чрезмерной пассивности, поскольку она ведет к привычке бездействовать и даже к неспособности трудиться, которую впоследствии придется с большим трудом преодолевать. И все же периоды абсолютного покоя, уединенности и полного воздержания от трудов в высшей степени полезны и должны быть как можно более частыми, ибо без этого погружения души внутрь себя подлинного знания не обрести.

Работая таким образом с телом, нам неизбежно приходится взаимодействовать с праной, или жизненной энергией. Для практических целей мы должны условно разделить жизненную энергию на два типа – физическую прану, действующую в теле, и психическую прану, поддерживающую ментальные формы деятельности. Ибо мы постоянно ведем двойную жизнь, ментальную и физическую, и та же самая жизненная энергия действует по-разному и приобретает разные свойства в зависимости от того, какую жизнь она поддерживает. В теле она формирует реакции голода, жажды, усталости, здоровья, болезни, физической бодрости и т. д., которые являются основополагающими ощущениями физического существа и определяют его состояние. Ибо грубое тело человека не похоже на камень или землю; это комбинация двух оболочек – витальной и «пищевой», а его жизнь есть постоянное взаимодействие между ними. И хотя жизненная энергия и физическое тело это две разные вещи, мы, отделяя ум от тела и освобождая его от поглощенности телесными ощущениями, начинаем все более и более отчетливо чувствовать течение праны и ее работу в нашем телесном инструменте, можем наблюдать за ее действиями и все больше и больше контролировать их. На практике, отстраняясь от тела, мы также отстраняемся и от физической жизненной энергии, даже если осознаём различия, существующие между ними, и воспринимаем физическую прану более близкой по отношению к нам, чем физическое тело. Окончательная победа над телом достигается тогда, когда мы подчиняем себе физическую жизненную энергию.

Наряду с привязанностью к телу и его деятельности преодолевается привязанность к жизни в теле. Ибо когда мы чувствуем, что наша физическая природа – лишь одеяние или инструмент, а не мы сами, отвращение к смерти тела, которому так сильно и безотчетно подвержен витальный человек, неизбежно должно ослабнуть и может быть отброшено. Его нужно отбросить и отбросить полностью. Страх смерти и отвращение к прекращению телесного существования – это след, оставленный в человеке его животным прошлым. И это древнее клеймо должно быть полностью стерто.

Глава VIII. Освобождение от уз сердца и ума

Но восходящая душа должна отделить себя не только от жизни в теле, но и от действия жизненной энергии в уме; она должна добиться того, чтобы ум, как представитель Пуруши, признал: «Я не есть эта Жизнь; эта Жизнь не является сущностью Пуруши, она – лишь инструмент, лишь один из инструментов Пракрити». Жизни свойственны, во-первых, активность и динамизм, во-вторых – стремление расширяться, поглощать и ассимилировать то, что находится вне индивида, и, наконец, ей присущ принцип удовлетворенности и неудовлетворенности полученным или захваченным, связанный с универсальным феноменом притяжения и отталкивания. Эти три принципа присутствуют повсюду в Природе, поскольку Жизнь повсюду в Природе. Но в нас, ментальных существах, эти принципы получают ментальную интерпретацию, зависящую от ума, который осмысливает их и соглашается с ними. Они принимают форму действия, желания, симпатии или антипатии, боли и наслаждения. Прана присутствует в нас повсюду – она поддерживает не только работу тела, но и наш чувственный, эмоциональный и мыслящий ум; и, привнося свой собственный закон, или дхарму, во все ментальные функции, она запутывает, ограничивает, нарушает слаженную и правильную работу этих умов и создает ту нечистоту несоответствия и ту невероятную путаницу, от которой страдает все наше психологическое существование. В этом хаосе, кажется, главенствует только один закон – закон желания. Как универсальное Божественное Существо, всеобъемлющее и всемвладеющее, действует, движется, наслаждается лишь для удовлетворения божественного Восторга, так и индивидуальная жизнь действует, движется, наслаждается и страдает преимущественно для удовлетворения желания. Поэтому психическая жизненная энергия предстает перед нами в виде своеобразного ума желаний, который нам необходимо покорить, если мы хотим вернуться к своему истинному «я».

Желание одновременно является и мотивом наших поступков, и средством достижения цели, и проклятием нашего существования. Если бы наш чувственный ум, эмоциональный ум и мыслящий ум могли действовать, не подвергаясь вмешательству и влиянию жизненной энергии, если бы эта энергия вместо того, чтобы навязывать свой закон нашему существованию, могла быть подчинена их правильной работе, то все человеческие проблемы удалось бы гармонично разрешить. В идеале жизненная энергия должна делать то, на что ей указывает божественный принцип в нас, устремляться к тому и наслаждаться тем, что дается ей этим внутренним Божественным, и не иметь никаких желаний и предпочтений. Чувственный ум в идеале должен быть тихим, исполненным света и открытым для восприятия контактов Жизни инструментом, передающим возникающие ощущения и расу или истинный вкус и принцип восторга в них более высоким уровням ума; но из-за вмешательства влечения и отвращения, приятия и неприятия, удовлетворенности и неудовлетворенности, способности и неспособности, свойственных жизненной энергии в теле, чувственный ум, во-первых, ограничен в своем поле деятельности, а во-вторых, оставаясь замкнутым в пределах своих границ, он вынужден отождествлять себя со всеми этими диссонирующими проявлениями жизни в Материи. В результате он становится инструментом для переживания боли и наслаждения, вместо того чтобы быть проводником восторга существования.

Аналогичным образом, эмоциональный ум, вынужденный регистрировать все эти диссонансы и подчиняться возникающим эмоциональным реакциям, становится шумной ареной радости и горя, любви и ненависти, гнева, страха, борьбы, стремления, отвращения, симпатий, антипатий, равнодушия, довольства, недовольства, надежд, разочарований, признательности, мести и всей той неистовой игры страстей, которая составляет драму мировой жизни. Этот хаос мы зовем своей душой. Но подлинная душа, подлинная психическая сущность, присутствие которой мы ощущаем лишь изредка и которую развило очень небольшое число людей, является инструментом чистой любви, радости и светлого стремления к единению с Богом и нашими собратьями. Это психическое существо скрыто игрой ментализированной праны или ума желаний, который мы ошибочно принимаем за душу; эмоциональный ум не в состоянии отразить подлинную душу в нас – Божественное в наших сердцах – и вместо этого вынужден отражать ум желаний.

Точно так же дело обстоит и с мыслящим умом, который в идеале должен наблюдать, понимать, судить, обладая бесстрастным восторгом познания, и быть открытым наитиям и озарениям, проясняющим все, что предстает его взору, а также все, что пока скрыто от него, но постепенно должно быть проявлено. И как бы эти наития и озарения ни приходили к нам – свыше через интуитивный ум или поднимаясь из сердца, – их источником всегда является божественный Оракул, скрыто пребывающий в свете над нашим умом и ниспосылающий их подобно сверкающим молниям. Но мыслящий ум не может функционировать правильным образом, потому что зависит от ограничений жизненной энергии в чувствах, от диссонансов ощущений и эмоций, от своих собственных ограничений: интеллектуального предпочтения, одностороннего толкования, инерции, самоволия – форм, которые, вмешиваясь, принимает в нем этот ум желаний, эта психическая прана. Как говорится в Упанишадах, все наше ментальное сознание пронизано нитями и потоками этой праны, этой жизненной энергии, которая борется и ограничивает, овладевает и теряет, желает и страдает, и только благодаря его очищению мы можем познать и ощутить наше подлинное и вечное «я».

Верно то, что корнем всего этого зла является чувство эго в самом уме; но на самом деле сознательный ум лишь отражает эго, уже созданное в подсознательном уме вещей, – ту немую душу камня и растения, которая присутствует в любом теле и любой жизни и только на финальных стадиях своего развития освобождается от немоты, обретает голос и пробуждается, а не создается изначально сознательным умом. И в такого рода восходящей эволюции именно жизненная энергия становится тугим узлом эго и именно ум желаний препятствует развязыванию этого узла, даже когда интеллект и сердце обнаруживают причину своих бед и рады бы от нее избавиться; ибо прана в них является тем непокорным Животным, которое своим упрямым норовом омрачает и искажает их знание и ограничивает их волю.

Поэтому ментальный Пуруша должен отделиться от этого ума желаний, перестав ассоциировать и отождествлять себя с ним. Он должен сказать: «Я не эта жизнь, которая борется и страдает, печалится и радуется, любит и ненавидит, надеется и обманывается, гневается и боится, пребывает в бодром или подавленном состоянии духа, зависит от витальных настроений и эмоциональных всплесков. Все это – лишь процессы и привычки Пракрити в чувственном и эмоциональном уме». После этого ум отстраняется от своих эмоций и начинает просто наблюдать за ними, как раньше наблюдал за движениями и ощущениями тела. В существе снова происходит внутреннее разделение. С одной стороны, мы имеем этот эмоциональный ум, в котором эти настроения и страсти продолжают возникать, согласно привычному движению гун Природы, а с другой – наблюдающий ум, который видит, изучает и понимает их, но никак не затрагивается ими. Он словно лицезрит своего рода представление или спектакль, разворачивающийся на ментальной сцене и не имеющий к нему никакого отношения. Сначала он смотрит с интересом и иногда по привычке отождествляет себя с тем или иным персонажем, потом очень спокойно и отстраненно и наконец начинает ощущать не только покой, но и чистый восторг своего собственного безмолвного существования, с улыбкой взирая на иллюзорность бушующих страстей, напоминающих радости и горести ребенка, который играет и увлекается своей игрой. Затем он осознает себя как владыку и подателя санкции, способного отозвать санкцию и прекратить эту игру. Когда санкция отозвана, происходит еще один важный феномен; эмоциональный ум становится естественно спокойным, чистым и свободным от всех этих реакций и, даже когда они возникают, он чувствует, что они рождаются не внутри него, а становятся результатом внушений, приходящих извне и все еще затрагивающих его внутренние струны; но и эта привычка постепенно ослабевает и со временем эмоциональный ум полностью освобождается от отвергнутых им страстей. Надежда и страх, радость и печаль, симпатия и антипатия, влечение и отвращение, довольство и недовольство, бодрость и подавленность, ужас и гнев, страх и отвращение, стыд и вспышки любви и ненависти покидают освобожденное психическое существо.

Что же приходит им на смену? Если мы пожелаем, это может быть абсолютный покой, тишина и бесстрастие. И хотя душа обычно должна пройти через эту стадию, это не та конечная цель, которую мы поставили перед собой. Поэтому Пуруша также становится владыкой, который повелевает и намерен заменить ложное наслаждение истинным, свойственным психическому существованию. Природа же исполняет его волю. То, что было основой желаний и страстей, превращается в реальность чистой, уравновешенной и спокойно-интенсивной любви, радости и единства. Вперед выходит подлинная душа, которая занимает место ума желаний. Очищенная и опустошенная чаша наполняется уже не сладко-горьким ядом страсти, а вином божественной любви и восторга. Страстные эмоции, даже страстное желание блага являются искаженными образами божественной природы. Эмоция жалости с ее нечистыми элементами физического отвращения и эмоциональной неспособности выносить страдания других должна быть отвергнута и заменена более высоким божественным состраданием, которое видит, понимает и принимает чужое горе и достаточно сильно, чтобы помочь и исцелить, но прибегая не к своеволию и бунту против страдания в мире и невежественному осуждению закона вещей и их источника, а к знанию и свету и действуя как инструмент Божественного в Его проявлении. Также и любовь, жаждущая удовлетворения желаний и обладания объектом своих чувств, подверженная радости и горю, должна быть заменена спокойной, неизменной, всеохватывающей любовью, лишенной всех этих витальных примесей, не зависящей от обстоятельств и не меняющейся из-за наличия или отсутствия ответной любви. Так нам надлежит работать со всеми душевными движениями; но об этом мы поговорим позднее, когда будем рассматривать Йогу самосовершенствования.

С этой двойственной возможностью, допускающей, с одной стороны, безразличие и покой, а с другой – интенсивную радость и пылкую любовь, все обстоит так же, как с действием и бездействием. Уравновешенность, а не равнодушие – вот та основа, на которую мы должны опираться. Умение стойко переносить страдания, сохраняя бесстрастие и безразличие, спокойное и смиренное принятие горя или радости без малейших реакций на то, что их вызывает, – такова подготовительная ступень или негативная основа уравновешенности; но полная уравновешенность достигается только тогда, когда она обретает свою позитивную форму любви и восторга. Чувственный ум должен обнаружить и воспринять расу Всепрекрасного, равно пребывающую во всем, сердце должно равно возлюбить все и ощущать Ананду во всем, психическая прана должна уметь наслаждаться этой расой, любовью и Анандой. В данном случае речь идет о позитивном совершенстве, которое приходит вместе с освобождением; в то время как нашей первой целью на пути знания является, скорее, само освобождение, которое достигается благодаря отделению от ума желаний и отказу от его страстей.

Ум желаний также должен перестать вмешиваться в процесс мышления, и это лучше всего сделать, отделив Пурушу от самого процесса мышления и формирования суждений. На этом мы уже останавливались, когда говорили о составляющих интегрального очищения существа. Ибо весь описываемый нами процесс познания является средством очищения и освобождения, благодаря которым становится возможным полное и окончательное познание себя, – таким образом, прогрессивное познание себя само становится инструментом очищения и освобождения. Метод освобождения мыслящего ума ничем не отличается от методов освобождения других частей существа. Пуруша, использовавший мыслящий ум для разотождествления с жизнью и телом, а также с умом желаний, ощущений и эмоций, должен повернуться к самому мыслящему уму и сказать: «Это тоже не я; я – не мысль и не мыслитель; все эти идеи, мнения, суждения, усилия интеллекта, его склонности, предпочтения, догмы, сомнения, самокритичность не являются мной; все это лишь работа Пракрити, осуществляемая в мыслящем уме». Таким образом возникает разделение на ум, который мыслит и имеет намерения, и ум, который просто наблюдает. В результате Пуруша становится только свидетелем; он видит, он понимает процесс и закономерности своего мышления, но никак не затрагивается им. Затем, как податель санкции, он отзывает свою прошлую санкцию, поддерживающую сложное переплетение скрытого потока мыслей и рассуждающего интеллекта, и заставляет и то и другое прекратить свою неуемную деятельность. Он становится свободен от подчиненности мыслящему уму и обретает способность к абсолютному безмолвию.

Для достижения совершенства в данном случае также необходимо, чтобы Пуруша снова занял свою позицию владыки Природы и направил свою волю на то, чтобы заменить интеллект и обычное неосознаваемое течение мыслей деятельностью истинного сознания, ниспосылающего свои озарения свыше. Но безмолвие также должно быть сохранено; ибо именно в тишине, переставая мыслить, мы обнаруживаем «Я» и осознаем его (а не просто интеллектуально понимаем, что это такое), а затем из ментального Пуруши мы уходим в то, что является источником ума. Но для осуществления этого перехода необходимо окончательное освобождение – освобождение от чувства эго в уме.