Текст книги "Широко закрытые глаза"

13

Миссис Халлоран вырвала книгу у меня из рук и сказала:

– Это нам ничем не поможет. Они все уплатили!

Какая же мне польза умалчивать об этом открытии, что Уэллеры, очевидно, не платят за жилье? Не лучше ли будет, если миссис Халлоран сама разберется с этой супружеской парой? Я мягко взяла книгу из её рук и обнаружила на задней стороне обложки следующую запись:

«$ – 5

– 9

– 2

– 6

– 4

$ – 26»

– и ниже тонким старомодным почерком слова:

«недостаточно»

Это укрепило меня в моем решении посвятить миссис Халлоран в мое открытие. Миссис Гэр была не из тех, кто позволит кому-либо жить у себя даром!

– Миссис Халлоран, вас не удивляет, что в этой книге ни разу не встречается фамилия Уэллер!

Она снова вырвала книгу у меня из рук.

– Действительно! Ни единого раза! Ну, это мы ещё посмотрим! Мне-то они заплатят, будьте уверены!

Как я и ожидала, она тут же помчалась наверх, на второй этаж.

Я же продолжала свои поиски. Я подвергла внимательному осмотру всю мебель. Спустя некоторое время миссис Халлоран вернулась обратно в довольно подавленном настроении.

– Моя тетя была должна этим Уэллерам две тысячи долларов. У них даже есть долговая расписка. Поэтому она позволила им здесь жить без оплаты. Но я этого не потерплю! У меня они не будут жить даром!

– Если Уэллеры смогут доказать, что ваша тетя задолжала им деньги, то они будут возвращены из оставшегося после неё состояния в первую очередь.

Миссис Халлоран издала крик ярости и опустилась на диван. Ее вопли достигли слуха толстого полицейского, который появился в дверях и окинул нас хладнокровным взглядом. Я продолжала искать, но ничего не находила. Наконец, осталась только мягкая мебель. Я перевернула одно из кресел и заметила, что обивка с одной стороны отходит. Я сунула руку между пружинами. Миссис Халлоран вскочила и стремительно бросилась на меня, как коршун-стервятник, завидевший свою добычу. Она выдернула мою руку из внутренностей кресла, запустила туда свою и вытащила толстую пачку банкнот. Одно– и пятидолларовые купюры.

Она выпрямилась и, сверкая глазами, взглянула на меня. Она стояла, тяжело дыша, вне себя от жадности.

Полицейский медленно подошел к нам.

– Отдайте это мне, милая дама. Я должен присмотреть за ними.

– Убирайтесь прочь, вы, вор, грабитель! – завизжала миссис Халлоран.

Толстяк схватил её за руку, но миссис Халлоран молниеносно сунула эту пачку за вырез своего платья. Однако это не помешало доблестному полицейскому выполнить свой долг. Он захватил обе её руки в одну свою громадную лапу, совершенно спокойно запустил другую в её декольте и вытащил эти деньги.

– Пересчитайте! – приказал он. Я насчитала сто двадцать долларов.

Он забрал найденные деньги.

– Вы обе сможете подтвердить эту сумму, – сказал он, и деньги исчезли в большом кожаном бумажнике. Затем он медленно и как-то по-домашнему вышел из комнаты, но остановился снаружи перед открытыми дверями.

С этой минуты я уже ничего не могла больше сделать. Миссис Халлоран металась от одного предмета мебели к другому, отрывая везде обивку, снимала со стен картины, вынимала их из рам, разрезала старую одежду своей тетки и в результате все комнаты перевернула с ног на голову. Она находила ещё какие-то деньги, но сержант отбирал у неё все до последней купюры. Она вела с ним ожесточенную борьбу, но от поисков все же не отказывалась. Ее как будто охватила лихорадка. В подвале мы не нашли ничего. В бойлерной не представилось возможности что-нибудь разорвать или распилить; в кладовой содержалась лишь куча старого хлама. Около шести часов вечера миссис Халлоран сдалась. Бывшие личные апартаменты миссис Гэр напоминали теперь поле битвы!

Однако мне эти дикие поиски не принесли ничего нового по убийству старой женщины. Ключ к прошлому миссис Гэр мы не нашли, а ради относительно небольших сумм, которые мы, в самом деле, нашли, едва ли кто-либо пошел на убийство. Все же общая сумма, с той, что нашел Штром, составила около тысячи долларов. Достаточно ли тысячи долларов в качестве основания для убийства?

Смертельно устав, я включила внизу, в подвале водонагреватель, чтобы иметь возможность принять ванну. Вернувшись к себе, я нашла конверт, в котором находилась короткая записка с вызовом меня на судебное расследование причин смерти в понедельник в половине третьего. Ну конечно! Об этом расследовании я совсем забыла! Может быть, там, наконец, выяснится, была ли миссис Гэр убита или нет.

Я приняла ванну, оделась и вышла поужинать, очень скоро вернулась домой и присела, чтобы поразмыслить. Итак, кто же, в действительности, извлекал выгоду из смерти этой старой женщины? Халлораны? Может быть, Халлоран пробрался в дом, искал что-то в подвале, а, когда его застала миссис Гэр, убил старуху? Возможно, даже, что в ту пятницу, когда я пришла домой, он скрывался ещё где-то в доме? Может быть наверху? Потом прокрался вниз по лестнице к заднему входу в дом, чтобы заглянуть в подвальное окно, и был при этом захвачен мной врасплох?

Но тогда кто-нибудь в доме должен был видеть его! Например, мистер Баффингэм, которого я видела спускающимся по лестнице, когда вошла в холл и едва не упала из-за выскочившей кошки. Если кто-то видел мистера Халлорана, то это, вероятно, мистер Баффингэм! Я напряженно размышляла. Когда я недавно вечером осматривала комнату мистера Кистлера, Баффингэма нигде не было видно, а в его комнате стояла мертвая тишина.

Тем временем толстого полицейского сменил на посту худощавый молодой человек. Я во второй раз обратилась с просьбой, могу ли я навестить кое-кого в этом доме.

– Я бы хотела сказать несколько слов мистеру Баффингэму. Вы ничего не имеете против?

Он сделал широкий жест.

– Я не возражаю! Но если вы опять найдете что-либо подозрительное, не забудьте, пожалуйста, позвать меня!

С этим намеком я оставила этого жаждущего повышения служащего и поднялась по лестнице. Я постучала в дверь к мистеру Баффингэму; за ней послышался легкий шум, но никто не открыл мне. Я постучала ещё раз, и тогда дверь медленно открылась. Мои очень чувствительные уши уловили какой-то странный звук. Удивленная и озадаченная, я уставилась в угрюмое, серьезное лицо мистера Баффингэма.

– Что это за странный шум? – спросила я.

– Сигнализация от грабителя, – ответил он коротко. Сигнализация оказалась эффективной, так как я вдруг увидела, как старый мистер Грант приоткрыл свою дверь и с любопытством выглянул.

– Хорошая идея! – смеясь, воскликнула я. – Вы должны как-нибудь посмотреть, как я баррикадируюсь там внизу!

– Вот как?

На маленькой газовой горелке на сковородке жарились колбаса с картошкой. На столе стоял кофейник.

– Я вовсе не хотела помешать вам ужинать, – поспешно сказала я. – Я лишь хотела кое-что наскоро спросить у вас. Не помните, не встретили ли вы кого-нибудь в ту пятницу вечером, когда спускались по лестнице? Я хотела сказать – не видели вы случайно расхаживающего по дому незнакомого человека?

Он некоторое время пристально смотрел на меня, а затем заявил:

– Нет, я никого не видел.

– Я теперь точно знаю, кто был тем «шпионом», что выскользнул тогда из подвала миссис Гэр. Это был мистер Халлоран, – объяснила я. – Я подумала, что, может быть, он приходил ещё раз.

– Я знаю Халлорана; я неоднократно видел его.

– Но не в ту самую пятницу?

– Я уже с месяц его не видел. Раньше он приходил сюда чаще.

– И вы не слышали также ничего необычного? Например, шаги на подвальной лестнице? В конце концов, должен же был кто-то запереть эту кошку! И именно между десятью часами, когда я видела вас в холле, и двумя часами ночи, когда осматривала дом. Как раз тогда это животное исчезло.

– Откуда мне все это знать? Я ведь не трачу свое время на то, чтобы вынюхивать вокруг! У меня есть другие заботы. А если бы я что-то видел, то рассказал бы вероятно, об этом полиции, не правда ли?

– Конечно, конечно… извините, что побеспокоила вас…

Он закрыл дверь и гудение прекратилось. Эта попытка оказалась не очень успешной! Увлекшись, я действительно забыла, что полиция уже задавала все эти вопросы. Во всяком случае, мне было ясно одно: кто пытался тогда меня задушить, тот совершил и убийство старухи! Было бы даже несколько странно, если бы в одну ночь в доме побывало два преступника. Нет, убийца где-то скрывался, прежде чем напасть на меня. Но где? Внутри или вне дома?

Так как я теперь уже находилась на втором этаже, то могла, собственно говоря, расспросить ещё раз и других обитателей дома. Может быть, это было и бессмысленно, но, однако, давало возможность выяснить, верят ли также и остальные в то, что произошло убийство, или окончательно убеждены, что миссис Гэр умерла естественной смертью.

Мистера Кистлера дома, очевидно, не было, так как на мой стук ответа не последовало. Мистер Грант, однако, открыл свою дверь так быстро, что я вынуждена была предположить, что он подслушивал. На мой вопрос, не видел ли он в доме какого-нибудь незнакомого человека, он коротко ответил:

– Нет, никого, ни единого человека!

У мисс Санд, к которой я после этого зашла, в волосах уже опять были бигуди. Ее тощая фигура была прикрыта потертым шелковым кимоно. Она была занята приведением в порядок своего гардероба. Вся комната пропахла эфиром и нафталином.

– Я бы наверняка запомнила все, что мне показалось бы чем-то необычным, не правда ли? В конце концов, это же было в тот самый вечер, когда вас пытались задушить! – Она поставила на газ утюг и продолжала: – Кстати, вы тоже получили вызов на расследование? Так, так. Мой шеф очень обрадуется. В самый разгар рабочего дня!

– Бедная старая миссис Гэр! – сказала я. – От её смерти всем нам одни неприятности. Кроме Халлоранов, естественно.

– Это старая пиявка! Я рада, что она умерла! – В словах женщины слышалась ненависть. – Может быть, теперь я смогу, наконец… – Она оборвала фразу, сняла утюг с огня и начала яростно гладить. Больше из неё ничего нельзя было выудить.

Уэллеры тоже были не особенно словоохотливы. Казалось, они засели в своих апартаментах, как в крепости. Миссис Уэллер лишь чуть-чуть приоткрыла дверь.

– Нет, мы никого не видели и не слышали ничего необычного, – заявила она, закрыла дверь и даже заперла её на ключ.

Чем они, собственно, занимались? На что жили? О чем разговаривали? Что происходило днем и ночью за этими закрытыми дверями? В задумчивости я спустилась вниз по лестнице. В общем, создавалось впечатление, что Уэллеры жили нормальной, порядочной жизнью – но все же это прозябание в двух комнатах казалось довольно странным. Я слышала, что Уэллер выполнял случайные работы. И это притом, что он был полицейским на пенсии! По виду и прежней профессии его, пожалуй, едва ли можно было отнести к разряду живущих на случайные заработки! Возможно, он был одной из жертв всеобщей экономической депрессии, что и объясняло такое весьма странное существование?

А по какой причине могла миссис Гэр взять у них взаймы две тысячи долларов? Да ещё принимая во внимание, что она, по-видимому, смогла оставить после себя капитал, состоящий под опекой, на сумму десять-двенадцать тысяч долларов! Или она вовсе не брала взаймы эти деньги, а просто заплатила Уэллерам две тысячи долларов? За что? Не здесь ли ключ к её прошлому?

Худощавый полицейский в холле иронически заметил, что он очень удивлен, видя меня возвращающейся с пустыми руками. Я проигнорировала его нахальное замечание и удалилась в свои апартаменты, чтобы как следует подумать. Но, едва я уютно устроилась в своем эркере, как в мою дверь громко постучали. Это был Ходж Кистлер.

Он вошел, закрыл за собой дверь и театрально раскинул руки.

– Итак, малышка, – вы все же любите меня!

– Это в данный момент совсем неважно! Просто я решила докопаться до истины с этим найденным билетом. Тем самым я совершенно случайно сделала возможным ваше освобождение, – холодно объяснила я.

– За это «неважное» маленькое благодеяние я хотел бы сердечно вас поблагодарить! – Он церемонно поклонился, но при этом рот его растянулся в улыбке до ушей. – В тюрьме нет ничего хорошего. Если бы я просидел там дольше, то, возможно, приобрел бы ужасные привычки.

– Вы и без того их имеете. Но лучше скажите мне, не узнали вы что-нибудь новое об этом убийстве.

– Ничего. Вместо этого я заключил с солидным клиентом крупный выгодный договор! Одно вы должны торжественно обещать: вы никогда не станете специалистом по рекламе!

– К этому у меня вообще нет таланта. Но как сыщик! – Я рассказала ему обо всем, что узнала за день, особенно подчеркнув свое подозрение против Халлоранов.

– А против меня ещё что-нибудь есть?

– К сожалению, нет! Но тут имеется несколько моментов, которые вы могли бы прояснить для меня…

– Так вот почему такая внезапная и неожиданная доверчивость!

– Так оно и есть. Еще раз тщательно проверьте алиби мистера Халлорана. Выясните, действительно ли оно так неопровержимо.

– Это может сделать один мой наборщик, который по понедельникам всегда свободен. Он знаком со всеми достопримечательными людьми и местами в этом городе. Что еще?

– Тевмены мне тоже не очень по душе. Миссис Гэр постоянно бранилась с миссис Тевмен, может быть, ей, в конце концов, это надоело, и она решила отомстить. Как насчет алиби Тевменов?

– Железобетонное. Полиция все тщательно проверила.

– А что с миссис Халлоран? Может быть, она тоже вовсе и не была в Чикаго?

– Это, должно быть, легко можно выяснить. Тут даже полиция не сможет ничего напортить. Предоставим это судебному следователю.

– Если при этом не выяснится ничего нового, я сама займусь расследованием этого дела.

– Какая жажда приключений! Однако, что с нашим приятелем Баффингэмом? Он единственный в этом доме, которого лично я мог бы заподозрить в этом убийстве.

– Самое удивительное здесь то, что он за свою смехотворно маленькую комнату платит девять долларов в неделю. Это я видела в регистрационной книге.

– Девять долларов за эту каморку? Да это же чистый грабеж!

– Мисс Санд платит пять долларов в неделю. Зато Уэллеры вообще ничего не платят! Они утверждают, будто имеют от миссис Гэр долговую расписку на две тысячи долларов. Вместо того, чтобы расплатиться, старуха позволила им бесплатно жить здесь.

– Боже мой, да вы в самом деле настоящая ищейка! Кто мог бы предположить, что этот старый дом скрывает столько тайн! Собственно говоря, теперь все они в какой-то степени подозрительны. Кроме нас двоих. То есть, я слишком галантен, чтобы обвинять вас в убийстве.

– Надеюсь, вы будете столь же галантны и пожелаете мне спокойной ночи. Потому что я смертельно устала!

Он встал, подал мне руку, безупречно пожелал «приятного ночного отдыха» и удалился. Не знаю, почему все это меня разозлило!

14

Следующий день был воскресенье. Мисс Халлоран подняла меня очень рано, чтобы получить свою плату за квартиру.

– Уж эти-то деньги у меня не смогут отобрать! – со злостью проговорила она. – Поэтому я была бы вам очень обязана, если бы вы уплатили мне за жилье.

– Я имею обыкновение платить вперед, – объяснила я ей. – Следовательно, это означает, что вы собираетесь терпеть меня в этом доме ещё целую неделю?

– Вероятно, раньше я все равно не смогу от вас отделаться, – сказала миссис Халлоран, скорее откровенно, нежели гуманно. – Вам только остается заплатить.

У меня в сумке была только одна десятидолларовая банкнота, которую я ей и отдала, а она вернула мне одну пяти – и одну долларовую купюру сдачи. Я обратила внимание на пятидолларовую. Она имела на сгибе длинный разрыв. Это была та самая банкнота, которую я сама отдала миссис Гэр до того, как она собиралась ехать в Чикаго! Итак, теперь, кажется, я поймала, наконец, этих Халлоранов. Я абсолютно спокойно сказала:

– Значит, вы все таки нашли ещё какие-то деньги!

Она озадаченно взглянула на меня.

– Только те, что полицейский отобрал у меня.

– Тогда, может быть, ваша тетя давала вам наличные деньги? – сказала я вызывающе, чтобы привести её в бешенство и тем самым вызвать на откровенность.

– Она не дала мне ни цента. Те деньги, что у меня есть, дал мне мой муж. Он получил в пятницу причитающееся ему государственное пособие за июнь.

Но все это меня не интересовало. Я положила на стол эту разорванную банкноту. Она испуганным взглядом уставилась на меня.

– Эта банкнота мне знакома. Ею я заплатила миссис Гэр за квартиру за прошлую неделю.

– О Боже, – охнула она, дрожа и заикаясь, – должно быть, кто-то в доме дал мне её в уплату за жилье! У меня вообще не было ни одной пятидолларовой банкноты! Когда я вернулась из Чикаго, у меня оставалось лишь немного мелочи. Все остальное, что у меня есть, это квартирная плата, которую я собрала за это время.

Правду ли она сказала? Или она бесстыдно солгала мне? Если она получила деньги от своего мужа, то никогда не сознается, что и эта банкнота тоже от него.

– А не помните ли, от кого именно вы получили эту приметную банкноту?

– Дайте-ка подумать… Мистер Кистлер спустился вниз очень рано… он дал мне пятерку и бумажку в один доллар. Потом пришла мисс Санд, чтобы включить воду в ванной. Она заплатила ровно пять долларов. У мистера Гранта наверху я тоже получила пятидолларовую банкноту и дала ему три серебряных доллара сдачи… Уэллеры вообще отказались платить. Баффингэм, когда я поднялась наверх, был ещё в постели. Он заявил, что его комната стоит не больше трех долларов, и впредь уже не будет платить по девять долларов. Вероятно, он задолжал моей тете и выплачивал долг еженедельно вместе с квартирной платой. Я ещё проверю её бумаги. Во всяком случае, он тоже дал пятерку, которую мне разменяли Уэллеры. И я вернула ему два доллара.

Из этого рассказа нельзя было понять, от кого же она, собственно, получила эту рваную банкноту. Каждого, кто расплатился пятеркой, можно было подозревать в том, что он нашел эти деньги, когда шарил в подвале или в комнате миссис Гэр. Это были мистер Кистлер, мисс Санд, мистер Грант и мистер Баффингэм. Уэллеры исключались. Правда, я дала миссис Гэр эту банкноту в четверг, накануне той катастрофической пятницы. Возможно, она сама отдала её кому-то из своих квартирантов в качестве сдачи. Это было настоящее сумасшествие! Каждый раз, когда я думала, что у меня в руках вещественные доказательства, передо мной вырастала новая стена сомнений и препятствий! Они все были подозрительны! Я опять взяла в руки регистрационную книгу, которую принесла с собой миссис Халлоран, и начала листать её. Мистер Кистлер платил обычно по понедельникам, мистер Грант и мисс Санд – по вторникам, мистер Баффингэм же, в основном – по средам. Эта банкнота, несомненно, являлась косвенным доказательствам. Если ею расплатился один из этих четырех, то он оказывался под сильнейшим подозрением!

– Пожалуйста, попытайтесь вспомнить! Подумайте как следует. Закройте глаза и представьте себе каждого по отдельности, как он или она платили вам за квартиру.

Миссис Халлоран послушно закрыла глаза – однако, без какого-либо удовлетворительного результата. С закрытыми глазами и наморщенным лбом она имела чрезвычайно задумчивый вид.

Но она просто не могла уже вспомнить, кто именно дал ей эту злосчастную банкноту. Во всяком случае, в это воскресенье и день, и ночь прошли для меня спокойно.

В понедельник утром Ходж Кистлер позвонил мне по телефону.

– Снова благополучно родился новый номер моей газеты! А своего наборщика я тоже успешно отправил на охоту. Я готов пригласить вас на обед, если пообещаете съесть не больше, чем на тридцать центов! Как насчет «Ветмор Грилль-рум»?

Я точно знала, что в «Ветмор Грилль-рум» ни одно блюдо не стоит меньше доллара. Это было солидное, элегантное заведение, и я решила одеться как можно получше. Я вошла в ресторан в условленное время, стараясь придать себе высокомерный вид.

– Если вы намерены стать королевой красоты, вам лучше есть одной! – приветствовал меня Кистлер. – Чтобы я не мог с вами конкурировать!

Оставаясь неприступной, я деловито спросила:

– Выяснил что-нибудь ваш наборщик?

– А не могу ли я сначала подкрепиться, миссис Шерлок Холмс?

Ходж Кистлер заказал изысканное меню и бутылку вина. Мы с удовольствием пообедали, и затем он начал:

– Итак, мой ловкий наборщик посетил Халлоранов вчера утром, в половине одиннадцатого. Халлоран был ещё в постели, и дверь открыла маленькая девочка. Андерсон – так зовут моего сотрудника – сказал этому ребенку, что он член Американского легиона, собирающий подписи под обращением к правительству о выплате тысячи долларов каждому бывшему солдату, имеющему ранение. С этой сказкой он послал маленькую девочку к её отцу, и тот тут же появился.

– Могу себе представить!

– Итак, оба уселись вместе в гостиной и стали обстоятельно обсуждать этот проект. Мистер Халлоран в пижамных штанах и босиком! Маленькие Халлораны бегали кругом по всему дому. Наконец, мистер Халлоран сам свернул разговор на все те трудности и неприятности, которые свалились на его голову в связи со смертью тетки его жены. Его даже подозревали в убийстве, но это ведь совершенно невозможно! Мой добрый Андерсон сочувственно и заинтересованно спросил, почему именно невозможно. Тогда Андерсон рассказал ему по секрету – как мужчина мужчине – что у них была небольшая семейная ссора, и он решил отомстить довольно распространенным способом. Короче говоря, тот знаменитый вечер пятницы он провел в некоем доме, известном своей определенной репутацией. Он даже назвал Андерсону этот дом, вероятно, для большей убедительности. Естественно, Андерсон сразу же после этого отправился туда и узнал от хозяина этого заведения, что Халлоран сидел там и пил до четырех часов утра. Следовательно – алиби «железное»!

– Но это мог быть только Халлоран! Никто другой не имел мотива для этого убийства!

– Но Андерсон не удовлетворился одним лишь рассказом хозяина этого дома. Он отыскал ещё одну платиновую блондинку и двух мужчин, которые находились в одной компании с Халлораном. Все трое поклялись, что Халлоран был вместе с ними. И я не думаю, что эти трое стали бы лжесвидетельствовать из-за какого-то собутыльника.

– Полный тупик! – простонала я.

– Не отчаивайтесь. Кто знает, возможно, что-то прояснится при судебном расследовании. – Он посмотрел на часы. – И, поскольку мы как раз заговорили об этом расследовании, малышка, наш час настал! Уже половина третьего.

Мы поспешили отправиться к зданию суда, где должно было состояться расследование. Когда мы, запыхавшись и отдуваясь, прибыли, судебный следователь ещё даже и не появился. Помещение, куда нас привели, было большим и голым, похожим на школьную классную комнату. На возвышении стоял стол с несколькими стульями. Сбоку от него тоже был выставлен ряд стульев, очевидно, для присяжных заседателей. Остальная часть помещения была заставлена откидными стульями, на которых уже сидели все приглашенные. На заднем плане стояли несколько любопытных, у дверей – разные полицейские чины. Мы сели рядом с мистером Грантом и начали шепотом переговариваться с ним. Нам пришлось ждать довольно долго. Атмосфера в помещении была весьма гнетущая. У всех присутствующих был подавленный и безнадежный вид, и это мрачное настроение ещё усугублялось жарой и пылью. Как и всегда, когда я нахожусь в зале суда, я начала мечтать о ванне со свежей, прохладной, чистейшей водой!

Наконец, появился судебный следователь вместе с лейтенантом Штромом и несколькими незнакомыми мне мужчинами. Следователь – в частной жизни известный политик – сел к столу. Штром уселся рядом с ним. После вступительных формальностей следователь сказал коротко и четко:

– Прошу первого свидетеля – миссис Халлоран.

Я не стану излагать это разбирательство во всех подробностях, большинство из которых уже описано в прессе. Но все же приведу некоторые интересные моменты.

Показания миссис Халлоран касались преимущественно её поездки в Чикаго. После неё был вызван кассир с вокзала. Затем последовал некий мистер Бенке, который тоже оказался служащим вокзала.

– Вы стояли у турникета перед выходом к поезду, который уходил в пятницу в восемь часов пять минут?

– Да, ваша честь.

– Помните ли вы двух дам – мисс Халлоран, которая только что давала показания, и другую, постарше?

– Да, ваша честь!

– Опишите вторую женщину.

– Это была невысокая старая дама с очень красивыми белыми волосами. На ней была старомодная черная шляпа с фиалками и черное платье.

– Почему вам особенно запомнилась эта женщина?

– Ну, ваша честь, около меня толпились отъезжающие, так как турникет между залом и выходом к поезду ещё не был открыт. Обе женщины – вот эта и та, другая, – стояли прямо передо мной. Вот эта дама все время совала мне под нос свой билет и кричала: «Когда же мы, наконец, сможем пройти? Мы хотим занять приличные места!» Я привык к таким нервным пассажирам и почти не обращал внимания на её возбуждение. Наконец, турникет был открыт, и я пропустил людей. Но эти две женщины ещё долго стояли рядом со мной. Старая дама не могла найти свой билет. Младшая – миссис Халлоран – показала мне свой, который я и прокомпостировал. В конце концов, старая женщина сказала: «Иди вперед, я приду, как только найду свой билет». И, в конце концов, эта дама пошла к поезду одна.

– Можете вспомнить, нашла ли старая женщина свой билет?

– Я точно помню, ваша честь. Она, похоже, даже как следует и не искала. Она внезапно исчезла в толпе. Мимо меня она, во всяком случае, не проходила. Я ещё даже огляделся вокруг в поисках её.

– Вы её вообще больше не видели?

– Нет, ваша честь.

– Благодарю вас. Вы можете садиться.

Следующим свидетелем был проводник поезда, помнивший, что он проверял билет у миссис Халлоран. Таким образом, не оставалось никакого сомнения в том, что она действительно ездила в Чикаго.

– Следующая свидетельница миссис Гвинни Дакрес.

Когда я направлялась к свидетельскому месту, мое сердце стучало учащенно и громко. Я была приведена к присяге, а затем меня так начали бомбардировать вопросами, что страх и нервозность исчезли. Мне пришлось подробно рассказать о событиях, которые произошли со мной в прошлую пятницу, и о своих наблюдениях, и, в конце концов, была отпущена. Казалось, что суд хочет услышать обо всем происшедшем в хронологической последовательности. Кроме того, мне стало ясно, что дело заключается лишь в формальном соблюдении законности. Едва ли это дело полиции какие-то новые или решающие доказательства. Но я узнала кое-что новое для себя, что позднее должно было стать мне очень полезным.

После меня Кистлер был допрошен о том, как и где он провел пятницу. За ним следовал сержант полиции Фостер, которого я знала лишь по имени Джерри. Он доложил о своем осмотре дома в пятницу. Пришлось дать показания и жильцам нашего дома. Допрос Фостера об обнаружении покойной в подвале проходил так:

– Итак, Фостер, теперь мы подошли к вашей ужасной находке в кухне подвала. Вы показали, что нашли останки, одежду и волосы раскиданными по полу, и все это близко к двери?

– Да, ваша честь.

– Не было ли там оружия? Может быть, был выстрел?

– Ни того, ни другого.

– Не имелось ли признаков того, что было использовано какое-либо другое орудие убийства?

– Нет. В ящике стола находились обычные кухонные ножи, но они были чистыми. То есть – относительно чистыми… во всяком случае, ни один из них не был использован для убийства старой женщины.

– Ни молотка, ни топора?

– Их мы нашли в ящике с инструментами в бойлерной и отдавали на экспертизу. Они тоже не применялись в качестве орудия убийства.

– Был ли в помещении большой беспорядок?

– Ну, ваша честь, как можно догадаться, оно выглядело не особенно приятно. Но опрокинутой мебели там не было.

– Были ли сняты отпечатки пальцев?

– Конечно. Но они не дали удовлетворительного результата. Были обнаружены только один-два четких отпечатка, принадлежащих старой женщине, на кухонной плите.

– Где нашли ключ?

Я взволнованно подалась вперед. Ключ! О нем я пока ещё ничего не слышала.

Он лежал на кухонном столе рядом с опрокинутой банкой с макаронами.

– Вы абсолютно уверены в том, что этот ключ лежал там, когда вы взломали дверь?

– Мы никого не впускали в кухню, ваша честь! Мистер Уэллер и мистер Кистлер заглядывали в кухню через открытую дверь, но они стояли позади сержанта Харланса и смотрели через его плечо. Ни один из них двоих не мог бросить ключ на стол через всю кухню. Определенно не могли этого сделать так, чтобы Ред Харлан не заметил!

– И вы также уверены, что это был ключ от кухни?

– Конечно, ваша честь. Мы его опробовали.

– Существует ли какая-то вероятность того, что к этому замку подходит какой-либо другой ключ?

– Я думаю, едва ли. Мы выбивали дверь топором, но замок при этом не был поврежден. Мы перепробовали все ключи в доме, но ни один не подошел. Даже наша полицейская отмычка не смогла открыть этот замок.

– Вы принимали участие и в обыске других помещений этого подвала?

– Да, ваша честь.

– И какие результаты дал этот обыск?

– В кладовой мы нашли кресло-качалку, на которой лежало черное пальто. Не очень толстое – оно было небрежно переброшено через спинку кресла. На сиденье лежал черный бумажник. За стулом лежала шляпа.

– Одну минуту, пожалуйста.

Лейтенант Штром тихо сказал что-то одному из служащих, тот поспешно вышел и тут же вернулся с каким-то свертком.

– Это те самые вещи, которые вы нашли в кладовой, сержант Фостер?

– Да.

Ему разрешили уйти и попросили миссис Халлоран и Бенкса идентифицировать эту одежду как ту самую, в которой миссис Гэр была в день отъезда в Чикаго. После этого сержанта Фостера опять вызвали на свидетельское место.

– Помогали ли вы лейтенанту Штрому при обыске помещений, которые занимала миссис Гэр?

– Да, ваша честь.

– Сколько их было?

– Гостиная, маленькая спальня под лестницей и холл.

Я непроизвольно тихо вскрикнула. Конечно – ведь холл, в сущности, служил этой старой женщине второй гостиной. Она ведь вечно сидела там на старом кожаном диване. Там миссис Халлоран могла бы ещё раз дать волю своим варварским инстинктам! Ведь там она ещё не искала!

– Где нашли ключ от её сейфа?

– В сумке.

– Вы считаете, что этот обыск был очень основательным?

– Конечно, ваша честь. Я был чрезвычайно удивлен, когда услышал, что эти дамы раскопали ещё деньги!

На это последовал громкий смех, и все посмотрели на меня. Лейтенант Штром недовольно покосился в мою сторону. Ему, конечно, было неприятно, что мы с миссис Халлоран обнаружили этот клад!

– Не все столь корыстолюбивы, как некоторые дамы, – сказал судья, тем самым вновь вызвав смех. – Итак, Фостер, говорят, что миссис Гэр не доверяла своим жильцам и внушала себе, что среди них есть «шпион», который ищет либо деньги, либо другие ценности. Когда вы, спустя неделю после смерти миссис Гэр, обыскивали дом, не сложилось ли у вас впечатление, что кто-то рылся в вещах миссис Гэр?