Текст книги "Клятва Короля Теней"

Глава 2. Фор

Зубы, острые, как иглы, пронзают мочку моего уха.

– Морар-джук! – рычу я и выпрямляюсь, отрывая ладони от лица. Сумеречная кошка на моем плече издает писк и отскакивает в сторону, чтобы не получить оплеуху. Мотая хвостом, она запрыгивает мне на колено, а затем бросается на грудь и вскарабкивается на загривок. Все так ловко и быстро… но недостаточно быстро.

Я выбрасываю руку вперед, ловлю ее за длинный гибкий хвост. Удивленная, она снова пищит и извивается в моей хватке, пока я держу ее на расстоянии вытянутой руки. Она отводит назад свои уши с кисточками, оскаливает два ряда крохотных зубов.

– Что? – хмуро спрашиваю я у маленького монстра. – Ты тоже считаешь, что мне давно пора собраться и снова начать вести себя как король? Быть может, ты хочешь получить место в моем совете? Мне кажется, одно свободное есть: прямо между леди Парх и лордом Ратом. Ты отлично впишешься.

Сумеречная кошка верещит и скручивается спиралью, пока я не разжимаю хватку. Она падает, приземляется на лапы и тут же вскарабкивается мне на колено. Там она и сидит, задрав ко мне свою мордочку. Я закатываю глаза, но, поддавшись ее очарованию, снисхожу до того, чтобы провести пальцами у нее под подбородком и за одним из больших ушей. Затем, откинувшись на спинку сиденья, я смотрю на расстелившийся передо мной вид.

Скамью, на которой я сижу, установил здесь мой отец в качестве подарка для моей матери вскоре после их свадьбы. Это самое место было ее любимым. Она часто приходила в королевские сады, чтобы посидеть здесь и полюбоваться кристальным утесом и водопадом с каскадами. Когда я был маленьким, она часто брала меня с собой. Мы вместе сидели и наслаждались оседающими на коже каплями пронизанного радугой тумана и голосом водопада, поющего по ту сторону озера, прозрачного, точно хрусталь.

Потом – после того как мать покинула нас, а отец женился вновь – я довольно долго не приходил сюда. Но мне нравилось представлять, как я приведу сюда свою собственную невесту. Однажды. Я воображал это в ярчайших деталях: обед-пикник на мерцание после нашей первой брачной ночи. Возможность показать ей одно из самых прекрасных зрелищ, что может предложить мое королевство. Ей все еще будет не по себе, конечно же, в этом странном мире, так непохожем на ее собственный. Но когда она увидела бы это место, все начало бы меняться. Я бы встал перед ней на колени, сжал ее руки в своих и пообещал ей, что все это – все это великолепие, а также мои рука и сердце – принадлежит ей.

Какая глупая мечта.

В горле вибрирует рык. Испугавшись, сумеречная кошка соскакивает с моего колена и отбегает в сторону, прежде чем обернуться, выгнув спину, и оскалить на меня зубы.

– Прости, дружок, – говорю я. – Я этим утром сам не свой.

Когда я протягиваю руку, зверь позволяет мне себя погладить от макушки, по изящной спине и до основания хвоста. Кошка перебирает в воздухе своими маленькими лапками, громко мурлыча, позабыв весь страх. Качая головой, я вновь поднимаю глаза к водопаду. Ажурные белые потоки срываются с граней обточенных временем кристаллов. Это воистину восхитительное зрелище. Одно из прекраснейших, что можно найти в моем королевстве. Сегодня же оно меня не радует. Пусть я и пришел в поисках покоя и ясности, разум мой в таком же смятении, что и прежде.

Я должен принять решение. Насчет Фэрейн.

Сул отбыл вчера, сопровождая спутницу принцессы, леди Лирию, назад к Промежуточным вратам. С собой он везет послание для короля Ларонгара – мое требование, чтобы маги-Мифаты тут же были отправлены сюда, исполнять мою волю. Я тщательно сформулировал послание, чтобы в нем не звучало неприкрытой угрозы жизни Фэрейн. Однако же я и не обещал, что она и впредь будет в безопасности.

Не то чтобы я ожидаю, что от моих требований будет какой-то толк. Я своими глазами видел, как Ларонгар презирает свою старшую дочь. Он и не подумает ее защищать, особенно если это идет вразрез с его интересами.

Я опускаю голову и прячу лицо в ладонях. И вот она, в моей голове. Фэрейн. Я будто снова слышу ее голос, тихонько что-то напевающий. Ее нежные стоны, когда мои ладони скользят по ее трепещущей плоти. Отрывистые вздохи удовольствия, сопровождавшие каждый поцелуй, которым я прижимался к ее коже. Какая сладкая она была на вкус, свежая, великолепная. И моя.

Затем я раскрыл глаза. Разглядел в моей прелестной, изящной невесте ту, кем она была на самом деле. Предательницу. Лживую и двуличную.

Сумеречная кошка внезапно говорит «мррррлт» и садится на задние лапы, повесив передние. Она направляет уши на сады, а затем, издав еще одну трель, скрывается среди камней. С тяжелым сердцем я гляжу, как она исчезает из вида. Мне тоже скоро придется уйти. Вернуться во дворец. Я поставил Хэйл у главного входа в сады и велел ей никого не впускать, но я не могу прятаться здесь и дальше. Мифанару нужен король.

Я протяжно, медленно выдыхаю. Затем, расправив плечи, встаю, отворачиваюсь от водопада и иду в обратную сторону по тропе, ведущей прочь от озера. Сумеречные кошки сегодня странно возбуждены. Они болтают своими певучими голосами и иногда издают пронзительные вопли и визг, от которых стайки олков принимаются плясать в воздухе. Верно, что-то их встревожило. Надеюсь, это не один из моих министров явился донимать меня своими суждениями или требовать принятия мер. Я больше не вынесу их…

Я поворачиваю вместе с тропой. И останавливаюсь как вкопанный.

Передо мной видение.

Это наверняка видение. Потому что правдой это быть не может. Это попросту невозможно.

Потому что Фэрейн внизу, в камере для заключенных. Под охраной. Спрятана там, где не сможет меня отвлекать, где не сможет затуманить мой разум и лишить меня способности мыслить здраво, пока я ищу решение той проблемы, что она создала.

А значит, она не может стоять передо мной, под этой аркой из светлого камня. Купаясь в фиолетовом свете, отраженном от пышного скопления аметистов. Глядя на меня этими своими странными двухцветными глазами. Глазами, что медленно моргают, овевая щеки веерами длинных ресниц, которые опускаются и поднимаются вновь.

– Ты, – выдыхаю я. Мои губы расходятся в оскале.

Будто двигаясь само по себе, мое тело тут же делает шаг вперед. Я не знаю, что собираюсь делать. Схвачу ее за волосы, притащу обратно в камеру? Прижму ее к груди, чтобы ощутить, как бьется ее сердце напротив моего? Обе потребности, оба желания вздымаются в душе с равной и противоречащей друг другу силой.

Однако прежде чем я успеваю сделать второй шаг, она падает наземь, опираясь на руки и колени.

И вновь я замираю. Когда она упала, широкий ворот ее платья соскользнул с плеча, обнажая гладкий изгиб кожи. Ее рассыпавшиеся золотые волосы отражают свет лорста, и я ничего не могу с собой поделать. Вся кровь отливает от моего лица и устремляется прямиком в живот, где бьется волнами и горит.

С усилием я беру себя в руки.

– Вставай, принцесса, – командую я. – Давай, поднимайся на ноги.

– Я бы встала. Если б могла. – Все ее тело сотрясает дрожь. Мышцы ее шеи и плеч напрягаются, когда она запрокидывает голову и смотрит на меня. Морщинки вокруг глаз свидетельствуют о сильной боли. – Поверь, мне не доставляет удовольствия унижаться перед тобой.

Красная полоса ярко выделяется на фоне ее бледной плоти. Она медленным ручейком сбегает вниз по ее горлу, засыхает на груди. Я смотрю, не понимая, что именно вижу. Затем я с ужасом вспоминаю: у людей кровь красная.

– Фэрейн!

В следующий миг я подле нее, стою на коленях, беру ее на руки. Она сопротивляется, ее ладони упираются в мою грудь. Руки Фэрейн дрожат, силясь оттолкнуть меня. Но она слаба. Раздается тихий стон, ее глаза закатываются, а голова заваливается набок, что позволяет мне четко разглядеть алый порез под самым ее левым ухом. Дрожащими пальцами я касаюсь его, в ужасе глядя на то, как из него сочится кровь.

– Кто сделал это с тобой? – рычу я.

Она не может ответить.

Когда я прижимаю Фэрейн к себе и кладу ее голову на свое плечо, она лишь стонет. Ее волосы мягкими волнами спадают мне на грудь, и, опустив взгляд, я вижу лишь изгиб ее щеки… и гораздо более обширный изгиб ее обнаженного плеча и груди. Это было бы воистину соблазнительное зрелище, если бы не омерзительное красное пятно.

– Фэрейн? – Мой голос звучит хрипло. – Фэрейн, ты меня слышишь?

– Да. – Она дрожит. Одна рука поднимается, с отчаянной настойчивостью хватается за перед моей туники. – Не нужно кричать. Я же совсем рядом.

Многовато дерзости для кого-то, чье горло только что вспороли. Собравшись с духом, я перехватываю ее так, чтобы удалось приподнять подбородок и поближе взглянуть на рану. Теперь, когда первая волна паники улеглась, я вижу, что это всего лишь неглубокий порез. Так отчего же она теряет сознание у меня на руках?

Она вновь стонет, и ее голова утыкается в изгиб моей шеи.

– Отпусти меня, – выдыхает она. Одна дрожащая рука поднимается, упирается мне в грудь, но силы в ней нет. – Ты делаешь мне больно.

Делаю больно? Я заставляю себя расслабить руки, но в тот же миг, как я лишаю ее опоры, она бескостной грудой валится наземь. Я спешу вновь ее подхватить и держу крепко, несмотря на мучительный стон. Да хранит меня темный бог, ну и что же мне делать? Не могу ведь я бросить ее посреди дорожки да так и оставить.

С раздраженным рыком, поднявшимся из глубины груди, я одной рукой подхватываю ее под колени, заставляю снова уронить голову мне на плечо и встаю. Она еле слышно лепечет, стискивая перед моей рубашки:

– Нет! Нет, отпусти меня!

– Не сопротивляйся, – говорю я ей в волосы.

– Буду сопротивляться, если захочу, – ее голос слабее, чем прежде. – Пожалуйста… Пожалуйста, не… отсылай меня назад в…

Ее тело внезапно обмякает.

Грудь сжимается, когда я гляжу на ее лицо. Ее рот расслаблен, губы приоткрыты, но выражение лица все еще напряженное. Между бровями пролегла тонкая линия. Она без сознания? Не могу понять. Я должен что-то сделать, куда-то ее отнести. Поднимая взгляд, я обшариваю взглядом скальные образования.

– Есть здесь кто-нибудь? – кричу я. – Хоть кто-то?

Нет ответа. Лишь мой собственный голос, разлетевшийся эхом среди цветущих кристаллов.

Не имея других вариантов, я вновь устремляюсь вперед по дорожке, на каждом шагу бормоча проклятья. Как, во имя Глубокой Тьмы, Фэрейн умудрилась выбраться из камеры? А затем еще и оказаться не где-нибудь, а именно здесь? Это в голове не укладывается. Словно притянутый неотвратимой силой, мой взгляд вновь скользит к гладкому белому изгибу ее плеча и груди. Теперь она примостилась у меня под подбородком, такая маленькая, такая хрупкая. Как легко я мог бы раздавить ее. И при этом все в ней женственное, мягкое и теплое. Удовольствие от того, чтобы просто вот так держать ее на руках, сильнее, чем я осмеливаюсь это признать.

– Хэйл! – Я отрываю от нее глаза и ору на весь сад в сторону южного входа. – Капитан Хэйл! Проклятье, да где же ты?

Наконец Хэйл появляется в поле моего зрения, она стоит под входной аркой. Капитан моей стражи выглядит неуверенной, что для нее ненормально. Обычно она собранна, но недавние события потрясли ее до глубины души. И правильно. Моя собственная уверенность в ней уже определенно не та, что раньше.

Она бросает один-единственный взгляд на груз в моих руках, и каменное выражение ее лица оборачивается полнейшим шоком.

– Что это?! – восклицает она и прыгает вперед, протягивая руки, словно хочет забрать у меня мою ношу.

Я ловко разворачиваюсь, чтобы не дать ей ухватиться, затем быстро огибаю ее и продолжаю шагать во дворец.

– Пленница сбежала из камеры, – рявкаю я через плечо. – Кто-то должен выяснить как. Сейчас же.

Хэйл сворачивает в боковой коридор, чтобы подуть в гулкий горн цинсбог. Другие члены ее стражи тут же спешат к нам. Слишком скоро меня окружают любопытные лица. А это не идеально. Последнее, что мне нужно, так это расползающийся слух о том, что меня видели баюкающим на руках ту самую невесту, которую я практически публично обезглавил каких-то несколько часов назад.

– Разойтись, – рычу я, и они расступаются передо мной. Хэйл раздает резкие приказы, чтобы одни из них поспешили к камере и поговорили с дежурным охранником, а другие обыскали близлежащие проходы на предмет возможных подельников. Затем она пристраивается за моей спиной, время от времени выпаливая: «Куда вы ее несете?» или «Что вы собираетесь делать?»

Ответов у меня нет. Так что я держу язык за зубами и шагаю вперед. Игнорируя взгляды случайных свидетелей, я проношусь по залам дворца. Я не возвращаюсь в темницу. Вместо того мои ноги несут меня в королевское крыло и покои королевы. Хэйл, наконец сообразив, куда я направляюсь, обгоняет меня и открывает дверь.

– Уйди с дороги, – рявкаю я, и она отскакивает назад. Я вношу Фэрейн в свадебные покои, опускаю ее на мягкую постель. Кровь из раны на ее горле впиталась в косой вырез ее платья и оставила пятно на моей рубашке. Я вновь касаюсь пореза и морщусь, а затем опять перевожу взгляд на ее лицо. Такое посуровевшее, так искаженное болью. Я нежно убираю прядь ее волос со лба. Она чуть шевелится, слегка поворачивается ко мне лицом. У меня перехватывает дыхание.

– Ваше Величество? – Хэйл входит в комнату, неся кувшин, миску и тряпки. Она ставит их на умывальник неподалеку. – Ваше Величество, позвольте мне…

Я отталкиваю ее руку, беру одну из тряпиц и окунаю ее в воду, а затем осторожно промакиваю горло Фэрейн.

– Пошли кого-нибудь за мадам Ар, – говорю я, не глядя в сторону Хэйл. Она вылетает из комнаты. Я слышу, как ее грубый голос требует, чтобы дворцового целителя немедленно привели к покоям королевы. Секундой спустя она возвращается и начинает что-то говорить, но я обрываю ее: – Вон, капитан.

Пусть я и не оглядываюсь, но чувствую напряжение в воздухе, когда она застывает. Затем звучит осторожное:

– Ваше Величество…

Я тут же поворачиваю голову, смеряя ее пристальным взглядом.

– Я что, неясно выразился?

Мгновение на ее лице читается такая агония, что я чуть не раскаиваюсь в своих словах. А затем ее черты каменеют. Она отдает честь своей большой, похожей на булыжник правой рукой, выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.

Итак. Я наедине с Фэрейн. С моей невестой.

Я сосредоточиваюсь на том, чтобы промыть порез и стереть красное пятно с ее шеи. Секунду помедлив, я решаю вытереть и ее мягкую грудь, стараясь не касаться пальцами ее кожи. Рана сама по себе, к счастью, невелика. Уж конечно, не настолько глубокая, чтобы потребовались швы. Если Фэрейн повезет, то и шрам у нее останется едва заметный.

Мой взгляд задерживается на ней дольше, чем следовало бы. Кажется, я ничего не могу с собой поделать. Правда в том, что я почти позабыл, как она выглядит. Я знал ее так недолго. Если не считать нашей запоминающейся встречи и совместной поездки под ужасающе открытым небом, я встречался с ней лишь несколько раз в доме ее отца. Я больше времени провел с ее сестрой, Ильсевель, с которой танцевал каждый вечер.

Но почему-то те мгновения с Фэрейн оставили больший след. Она говорила разом и серьезно, и с юмором. Всегда немного сдержанная, что придавало ей интригующе загадочный вид. И, несмотря на ее сдержанность, она была теплой. Ее душа была столь ярка, что притягивала меня так, как олка влечет фонарь, в котором горит лунный огонь. Я был не настолько глуп, чтобы принять интерес к ней сразу за любовь. Однако было в ней что-то… что-то, что заставило меня думать… гадать… надеяться…

Не то чтобы это имело значение. Она ясно обозначила свою позицию: если мне было дело до моего народа и моего королевства, то именно ее сестре я и должен был делать предложение. Я уважил ее мнение, проложил курс и назад не оглядывался. Я простился с ней и решил, что больше ее не увижу. Я примирился с тем, как все вышло, как все должно было быть.

Теперь же я сижу на краю нашего брачного ложа и смотрю вниз, на лишившуюся чувств женщину передо мной. Ее ясное чело, искаженное болью, прямой нос с круглым маленьким кончиком, полные, мягкие губы, сжавшиеся в жесткую линию. Поддавшись импульсу, я тянусь к ней и обвожу пальцем изгиб ее щеки, очерчиваю костяшкой линию челюсти. Ошибка. Ее кожа мягка, как шелк. Одного лишь касания достаточно, чтобы воспламенить мою душу.

Едва сознавая, что делаю, я сжимаю руку в кулак и упираюсь им в подушку возле ее лица. Медленно я склоняюсь к ней, опускаю свое лицо к ее, пока нас не разделяют какие-то дюймы. Ее губы раскрываются. Мне это чудится или она приподняла подбородок, словно приглашая меня? Ее грудь вздымается и опускается подо мной, и я слышу, как в ее тоненьком горле перехватывает дыхание.

Что же мне делать с этой глубинной потребностью? Этой болью в моем нутре? Я чувствую себя словно путник, умирающий от жажды и наконец увидевший прохладный прозрачный поток. Конечно же, одного прикосновения хватит, чтобы унять эту жажду. Один раз дотронуться до ее губ своими. Разве я слишком многого прошу?

Я мог бы это получить. Получить то облегчение, которого жажду. Она не сможет меня остановить. Мне стоит лишь чуть наклонить голову, и мы вновь соединимся. Вот только на этот раз наше единение будет гораздо полнее, гораздо насыщеннее. Потому что на этот раз я буду знать, что целую именно Фэрейн.

Фэрейн.

Фэрейн.

Внезапно в передней поднимается суматоха.

– С дороги, с дороги! – лает знакомый голос. – Если королю угодно отрывать меня от важной работы, то неплохо бы меня и пропустить.

Я отталкиваюсь от кровати, встаю, отхожу на несколько шагов. Боги, да что на меня нашло? Может, я и в самом деле околдован? Я поспешно приглаживаю волосы пальцами, придаю лицу спокойное выражение и поворачиваюсь. Дверь открывается. Мадам Ар входит в комнату, держа в одной руке свою лекарскую сумку. Она бросает на меня убийственный взгляд.

– Ну, Фор? Что такое срочное случилось, что ты заставляешь бедную старушку нестись через весь дворец по первому твоему зову?

Я хочу съязвить, но прикусываю язык. Ар, разумеется, стара, но при взгляде на нее этого не скажешь. Ее плотно сбитое тело трольда с легкостью несет груз нескольких веков. Она одна из тех немногих в этом дворце, кто осмеливается обращаться ко мне по имени, разрешали ей то или нет.

– Мне нужно, чтобы вы взглянули на нее, – говорю я и указываю рукой на фигуру на кровати. – Что-то не так. Не знаю что.

– А! – Глаза Ар внезапно загораются. Ее лицо сморщивается в неожиданно радостной улыбке. – Я и забыла! Твоя новая невеста – человек! Как интересно.

– Она мне не невеста, – рычу я.

Старая целительница меня игнорирует, отставляет сумку в сторону и принимается за тщательный осмотр принцессы, что-то бормоча в процессе. Я держусь рядом, пока наконец Ар не бросает в мою сторону убийственный взгляд.

– Ты стоишь над душой, – рявкает она и взмахивает одной рукой, отгоняя меня. – Это отвлекает. Пошел прочь! Я тебе сообщу, когда можно будет вернуться.

Я раскрываю рот, чтобы возмутиться, чтобы напомнить ей, что я король. Но не то чтобы Ар обратила на это внимание.

Вместо того я выхожу из комнаты и секунду стою в передней, странным образом сбитый с толку и неуверенный. Я закрываю глаза, прислоняюсь спиной к двери. Покинуть Фэрейн – это как оставить позади и свет, и воздух. Грудь как-то странно сдавило, мне неуютно и тяжело сделать полный вдох.

– Ваше Величество?

Я поднимаю глаза. У двери стоит Хэйл. Вида ее вытянувшегося лица достаточно, чтобы я выпрямился.

– Ну? – требую я.

Она проворно отдает честь, лицо ее сурово.

– Мы нашли лорда Рата.

– Рата? – повторяю я, сбитый с толку. Лорд Рат – мой министр традиций, самый скользкий угорь, которого когда-либо облачали в министерскую мантию. Каким образом он связан с недавними событиями, я не понимаю.

Хэйл переступает с ноги на ногу.

– Когда его нашли, он лежал без сознания неподалеку от тюремных камер, одетый в плащ с капюшоном. – Она делает паузу, а затем поднимает какой-то предмет. – При нем было это.

Это нож. Небольшой кинжал с рукояткой, вырезанной в форме головы дракона. Лезвие клинка щеголяет красным пятном.

Я смотрю на это пятно.

Затем в моей груди взрывается ярость.

– Где он? – требую я, мой голос – едва подавляемый рев.

– В своих покоях, Ваше Величество. Мы решили, что будет лучше, если…

Я не хочу слышать продолжение, вместо того протискиваюсь мимо Хэйл, выхожу в коридор и несусь прочь от королевского крыла. Я не останавливаюсь, пока не добираюсь до той части дворца, где в роскошных апартаментах живут мои министры. Хоть мы и проходим мимо кого-то, лиц я не вижу, голосов не слышу. Мой разум настроился на одну-единственную цель, которая ведет меня прямиком к двери Рата.

Засов не поддается, когда я кладу на него руку. Одним яростным рывком я ломаю замок и широко распахиваю дверь. Жена Рата и его домочадцы собрались в передней. Леди Рат вскрикивает при виде меня и падает в обморок кому-то на руки. Я ее игнорирую, я игнорирую их всех. Не останавливаясь, я прохожу между ними и врываюсь в спальню Рата. Он лежит на кровати, его кожа бела, как полированный мрамор. Его глаза открыты, но ничего не видят. Я бы решил, что он мертв, если бы не его судорожно вздымающаяся и опускающаяся грудь.

Хэйл появляется рядом со мной. Она подается вперед, будто хочет схватить меня за руку, но одергивает себя. Часть меня хочет, чтобы она это сделала. Часть меня подозревает, что меня придется удерживать, чтобы я не сотворил что-то непоправимо кошмарное. Красная пелена застит мой взор. Я смаргиваю ее, делаю глубокий, успокаивающий вдох.

Затем я шагаю к кровати, встаю над своим министром.

– Зачем ты это сделал? – требую я, мой голос холоден, как пещера. – Зачем ты пытался ее убить?

Он таращится в потолок. Его губы шевелятся. Открываются. Закрываются. Его веки трепещут, но так и не моргают.

– Отвечай, Рат, – рычу я. – Отвечай, иначе, Глубокой Тьмой клянусь, я…

– Ваше Величество! Пожалуйста!

Крик у меня под ухом приводит меня в чувство. Я оборачиваюсь и вижу Йока, брата Хэйл, схватившего меня за руку. Хэйл стоит по другую сторону от меня, ее сильные руки вцепились в мое плечо. Поглядев вниз, я обнаруживаю, что сжимаю горло Рата. Его глаза вылезают из орбит, а толстый и фиолетовый язык торчит между зубами.

Ахнув, я отпускаю его. Йок и Хэйл оттаскивают меня назад. Я обмякаю в их руках. Боги небесные и подземные, что на меня нашло? В одно мгновение я стоял там, говорил с этим мужчиной, а в следующее… не помню.

– Отпустите меня! – кричу я. – Немедленно, идиоты!

– Вам нельзя его убивать, Ваше Величество, – говорит Хэйл, ее рука все еще крепко держит мое плечо. – Даже вы не превыше закона.

Я резко поворачиваюсь, смотрю ей в глаза.

– Отпусти меня, капитан. Ты меня и так уже подвела.

Мои слова бьют по Хэйл, как кулаки. Она отпускает меня и пятится.

– Мы должны допросить его, Ваше Величество, – говорит она, подтянувшись. – Нам нужно узнать, что он пытался сделать. Если бы он хотел просто убить принцессу, то подослал бы кого-нибудь.

Я киваю. Воздух в легких твердый и тяжелый. Я не могу заставить себя вновь посмотреть на пострадавшего лорда из страха, что меня снова охватит убийственная ярость. Я запускаю пальцы в волосы, убираю их с лица.

– Ты права. Здесь что-то большее. Пусть его как можно скорее перенесут в лазарет мадам Ар. Поставь вокруг него стражу. Только твоих лучших людей, капитан. Никого не подпускать. Я хочу, чтобы он был жив, понятно? Если с ним что-то случится, отвечать будешь головой.

Хэйл с трудом сглатывает, мышцы ее шеи напрягаются. Но она решительно отдает честь.

Я отворачиваюсь от нее, шагаю к открытой двери. Там я останавливаюсь и бросаю последний взгляд на мужчину в постели. Он кажется таким жалким, таким маленьким. Мои глаза превращаются в щелочки.

– Скажите мадам Ар, чтобы его тоже проверили.

– Проверили на что? – тихо спрашивает Йок.

Я обнажаю зубы.

– На отравление раогом.