Текст книги "Феминистки не носят розовое (и другие мифы)"

Вопрос
Лолли Адефоп

КОМИК, АКТРИСА

– Ну что, Лолли, как себя чувствуешь? – спросил ведущий. Лолли как раз сделала глоток воды.

– Хорошо! Нервничаю, но с нетерпением жду продолжения! – сбивчиво ответила она, моментально пожалев о самом банальном ответе в истории национального телевидения.

Одно дело – опозориться на первом же вопросе блиц-опроса, неправильно его поняв, и совсем другое – проснуться на следующее утро и узнать, что твое очевидное отсутствие индивидуальности по итогам любимого всеми телевизионного шоу стало мемом, поддержанным миллионами. «Девочка-банальность». Сама мысль показалась невыносимой.

Вглядываясь в толпу, она гадала, что люди о ней думают и стоит ли попытаться увязать ее «образ участника» с их ожиданиями. Чокнутая? Странноватая? Нахалка?

– Само собой, это нормально. Будем надеяться, что удача все еще на твоей стороне, – усмехнулся ведущий, и зрители в зале тоже хихикнули. Лолли не поняла, почему, ведь это даже не было шуткой.

– А еще у тебя по-прежнему все три подсказки! Впечатляет! – добавил он немного громче, чем следовало, и подмигнул.

Лолли поерзала в кресле. Впечатляет ли? Вопросы пока что были легкими, но с каждым правильным ответом она чувствовала, как растет удивление, если не назвать это скептицизмом, ведущего и зрителей.

Интересно, каждый ли участник чувствовал то же самое?

– Теперь, прежде чем перейти к шестому вопросу, давай немного получше тебя узнаем. Тут написано: ты раньше верила, что «еловые шишки – живые…».

Раздался взрыв хохота.

Лолли занервничала. Она никому раньше об этом не говорила, но решила не обращать на это внимания.

– Ну да! – ответила она. – Я тогда была совсем маленькой. И никто мне не говорил обратного, – хихикнула Лолли. В студии повисла тишина.

– Вопрос шестой, – резко сказал ведущий.

Музыка в студии стала тревожнее, как обычно бывает перед шестым вопросом, но Лолли все равно напряглась. «Все гораздо проще, когда смотришь программу дома!» – подумала она и снова отругала себя за банальные мысли.

– День, следующий за Днем благодарения и означающий неофициальное начало сезона рождественских распродаж, называется: а) желтая среда, б) синяя суббота, в) черная пятница или г) фиолетовое воскресенье?

Ведущий шумно отхлебнул кофе из кружки, а потом медленными громкими глотками его допил. Зрители прыснули от смеха, кто-то захлопал. Ведущий ослепительно улыбнулся Лолли.

– Твой ответ?

Она отвлеклась на его манеру держаться, но убедила себя, что придает всему чересчур много значения. Похоже, никого больше его поведение не смущало, да и с чего бы ему пытаться сбить ее с толку? Она просто все надумала, как обычно.

– Лолли, я вынужден поторопить тебя с ответом.

Кто-то в зрительном зале громко зевнул. Что, она еще и скучная? Пора действовать.

– Вариант «В»: черная пятница!

– Уверена?

– Абсолютно. «В».

Ведущий помедлил в попытке создать напряжение, в которое все равно никто не поверил. В зале кто-то громко вздохнул.

– И это правильный ответ!

Лолли не поняла, в какой момент зрители потеряли к ней интерес, но попробовала вновь завоевать их внимание. Ей всегда удавались самоироничные шутки, которые не казались смешными ей самой, но вызывали улыбку у других.

– Думаю, в каком-то смысле для меня каждая пятница – черная!

Ведущий явно расслышал, но сделал вид, что ничего не заметил.

– Дальше, вопрос седьмой.

Лолли почувствовала, что сейчас умрет.

– Какому музыканту принадлежат хиты «Gold Digger», «Stronger» и «Jesus Walks»: а) Канье Саус, б) Канье Норс, в) Канье Ист или г) Канье Уэст[13]13
  Здесь игра слов: саус (англ. South) – юг, норс (англ. North) – север, ист (англ. East) – восток, уэст (англ. West) – запад. Канье Уэст – американский исполнитель хип-хопа, рэпер, продюсер, композитор и дизайнер.


[Закрыть]?

Лолли вспомнила разговор в гримерке с продюсером перед началом шоу. Он посоветовал «попробовать подискутировать на тему вопроса». Похоже, самое время.

– Ой, я – его преданная фанатка, так что спасибо за такой вопрос!

Ведущий продолжал безучастно на нее смотреть.

– А) Канье Саус, б) Канье Норс, в) Канье Ист, г) Канье Уэст? – повторил он варианты ответов.

Что ж, во всяком случае, она попыталась.

– «Г»: Канье Уэст, – устало ответила она.

Ведущий вскинул бровь.

– Вариант «Г»… Это правильный ответ!

Лолли вздохнула. Раздались жидкие аплодисменты.

Ведущий развернулся к камере.

– Самое время прерваться на рекламу. Когда мы вернемся? Главный вопрос. До скорого.

В студии включили верхний свет. Появилась визажистка, чтобы припудрить ведущему нос, пока он залпом пил очередной кофе, а зрители хлопали в такт музыкальной заставке. Еще одна визажистка подошла подправить макияж Лолли, но самый темный оттенок пудры в ее арсенале назывался «бежевый фарфор», который, естественно, смотрелся на ее коже неуместно. Перерыв кончился, прежде чем Лолли успела что-то понять.

– Мы снова с вами! Перед рекламой от приза в миллион фунтов Лолли отделял лишь один вопрос, – ведущий откинулся на спинку кресла и скрестил руки.

– Итак, Лолли, этот момент наступил. Думала ли ты, что зайдешь так далеко?

Лолли прокашлялась.

– Вообще, я думаю… то есть… я думала, что…

– Язык слегка заплетается, а, золотко? – перебил он, едва не крича.

Зрители загалдели и засвистели. Мужчина задрал майку над головой, как обычно делают футболисты. Ведущий осадил их легким движением руки. Наступила тишина.

– Итак, ты дошла до конца, Лолли. Поехали. Последний вопрос.

Свет потух. Стало слишком темно, Лолли едва удержалась, чтобы не поднести к глазам ладонь.

– Какое слово описывает тебя лучше всего?

Вопрос застал Лолли врасплох.

– Меня? Прямо вот – меня?

– Я повторю вопрос, – по голосу Лолли слышала, что ведущий закатил глаза, – какое слово описывает тебя лучше всего?

Лолли кашлянула.

– А) черная, б) женщина.

Она подождала другие варианты ответа, но ведущий молчал.

– Вариантов «Г» и «Д» не будет?

– Хочешь использовать подсказку? – проигнорировал ее вопрос ведущий.

Лолли помедлила, но решила, что лучше согласиться. Закатывать сцену не очень хотелось.

– Давайте, пожалуйста, воспользуемся «пятьдесят на пятьдесят».

– Хорошо. Компьютер, убери два лишних варианта.

На своем экране Лолли видела, что остались два прежних варианта ответа: а) черная, б) женщина.

Она совсем растерялась. На этот раз в голову даже дурацкие шутки не приходили, чтобы попробовать разрядить обстановку. Ведущий щелкнул пальцами и указал на нее:

– Лолли, твое молчанием нас убивает!

Зрители задыхались от смеха.

– У тебя есть еще две подсказки…

Зато не было выбора.

– Ладно. Давайте «помощь зала».

– Крис! Что думаешь?

– Ой… простите, я думала, что это опрос, а не мнение одного отдельного человека, – попробовала Лолли пойти на попятную. Прожектор выхватил стоящего позади ведущего мужчину средних лет с пунцовым лицом.

– Это скорее замечание, чем подсказка, – начал он. – Я считаю, что участники шоу должны выбираться по достоинству, а не для галочки!

По студии прокатился рокот согласия с несколькими ясно различимыми «дело говорит». Крис ухмыльнулся и сел на место, а ведущий повернулся к Лолли.

– Ну что, Лолли, помогло?

Лолли потеряла дар речи.

– Бедняжка бледная как полотно, ей-богу! Давай продолжим и воспользуемся последней подсказкой? И расходимся!

Ведущий подмигнул нескольким зрителям. Некоторые из них рухнули в обморок от счастья.

– Так, Лолли. Когда я дам команду, у тебя будет тридцать секунд, чтобы позвонить маме и спросить ее, какое слово лучше тебя описывает: а) черная или б) женщина. Готова?

– Совершенно не готова.

– И… время пошло!

Лолли ничего не оставалось.

– Мам!

– Алло!

– Мам! У меня мало времени, и я не знаю, почему я вообще должна тебя об этом спрашивать, но…

Связь прервалась. «Привет! Вы дозвонились до автоответчика миссис Адефоп. Оставьте ваше сообщение после звукового сигнала. Пока-а-а!»

В студии повисла тишина. Лолли сидела открыв рот.

Все молчали, словно никто не мог осознать всю степень унижения, которое только что пришлось испытать Лолли.

– Ну так что, Лолли, «а» или «б»? – как ни в чем не бывало поинтересовался ведущий. Он постучал пальцем по часам и фальшиво зевнул. Несколько человек из зрительного зала бросили к его ногам розы. Кто-то начал скандировать: «А» ИЛИ «Б»! «А» ИЛИ «Б»! «А» ИЛИ «Б»!».

Свет снова зажегся, и Лолли узнала некоторых зрителей. Пара девочек из школы, которые отмечали ее в фейсбуке на картинках с обезьянами. Сосед по общежитию, с которым она жила на втором курсе, частенько жаловавшийся, что в Лондоне «слишком много чернокожих» и не празднуется Месяц белой истории[14]14
  Ежегодно в феврале в США и Канаде празднуется Месяц афроамериканской истории (англ. Black History Month), во время которого проводятся памятные мероприятия, посвященные борьбе общества с расизмом и рабством, а также отмечается вклад афроамериканцев в культурную и политическую жизнь страны. Аналогичный по сути месячник ежегодно проводится в Великобритании в октябре.


[Закрыть]. Одна из ее старых подруг, выразительно коснувшаяся волос Лолли, когда они ходили на концерт Соланж.

И тут терпение Лолли лопнуло. Она вскочила и начала отдирать закрепленный микрофон.

– Хотите честности? Потому что если начистоту, то я всю жизнь позволяла другим решать, кто я. После двадцати семи лет такой жизни очень легко забыть, кем сам себя считаешь. Даже когда меня терроризируют, оскорбляют, когда мне угрожают или делают вид, что меня вовсе нет, я могу быть либо одним из этих двух вариантов, либо обоими одновременно. Так же как я могу определить себя через миллион других вещей.

МНЕ НРАВИТСЯ НАЗЫВАТЬ СЕБЯ ФЕМИНИСТКОЙ, КОМЕДИАНТКОЙ, ХОРОШИМ ЧЕЛОВЕКОМ…

…Но когда на тебя вешают миллион ярлыков, сложно помнить, кто ты есть на самом деле и за что ты выступаешь.

Хотите знать, какое из этих двух слов описывает меня лучше всего? Я отвечу. Ни одно. Самое подходящее слово…

В этот момент ее голос заглушил громкий звук, означающий, что был дан неверный ответ. Ведущий захлопал в ладоши.

– Ах, Лолли, мне так жаль. Ты ответила «ни одно», что, к сожалению, неправильный ответ! Спасибо, что оставались с нами, и приносим свои извинения за это неловкую и, если честно, банальную сцену, только что разыгравшуюся на наших глазах. Наше шоу не различает цветов. Встретимся через неделю! Спасибо и доброй ночи!

Под музыкальную заставку люди постепенно начали расходиться. Лолли осталась на своем месте, слишком обескураженная, чтобы двигаться или говорить.

Ведущий встал и приобнял ее.

– В следующий раз повезет больше, – утешил он.

– Какой… какой ответ был правильным? – выдавила из себя Лолли.

Ведущий усмехнулся и хотел что-то сказать, но у него попросили автограф.

Вскоре Лолли осталась в студии одна. Шесть часов она просидела в раздумьях.

В поисках феминизма
Элиза Фокс

АКТИВИСТКА

Пока росла, я ни разу не слышала слово «феминизм». Быть жителем Нью-Йорка означает заботу исключительно о самых близких, в моем случае – о маме и брате. Только в колледже я поняла весь смысл термина и его значимость.

«Феминистка ли я?» – спрашивала я себя во времена учебы в колледже. Разумеется, я хотела, чтобы меня воспринимали на равных со сверстниками противоположного пола, но при этом мне нравились те рыцарские социальные установки в отношении мужчин и женщин, которые были обозначены обществом – и родителями – как «не подлежащие обсуждению». Будучи темнокожей американкой, я всегда считала себя низшим звеном, что мешало мне смотреть на вещи объективно и понимать, что на самом деле означал феминизм в более широком контексте. Мне с трудом удавалось чувствовать себя ровней женщинам, с которыми я не могла найти общий язык и которые наверняка презирали меня за мое положение.

ПОВЗРОСЛЕВ, Я ВОСПРИНИМАЮ ФЕМИНИЗМ КАК СИЛУ И УВЕРЕННОСТЬ В СЕБЕ

Однажды я решила поискать определение феминизма в интернете и наткнулась на статьи, высмеивающие нашу конечную цель – равноправие. Я привыкла держаться в стороне, потому что в обществе считалась «изгоем». Потом я начала сближаться с женщинами с похожими взглядами, надеющимися что-то изменить: не только для нас, но и для будущих поколений. Я задумалась о будущем моих племянниц и крестниц. И убедилась, что феминизм – это не очередной развод, нацеленный на продажу всякого дерьма женщинам и получение выгоды от женского движения. Миру требуется доказать, что движению феминизма под силу глобальные перемены.

Миру требуется доказать, что движению феминизма под силу глобальные перемены.

Краткая история моей женственности
Чарли Крэггс

ТРАНСАКТИВИСТКА, АВТОР

1992. Я появился на свет. Они вписывают «мужской пол» в свидетельство о рождении. Укутывают меня в голубое одеяло. Они ошибаются.

1996. Первое воспоминание об ощущении, что мне следовало родиться девочкой.

2000. Соседский мальчик впервые обозвал меня девчонкой. Иду домой и жалуюсь маме.

2003. Меня отправили в школу для мальчиков. В первый же день одноклассник говорит, что я похож на девчонку. На протяжении следующих семи лет, вплоть до выпуска из школы, меня каждый день дразнят за женоподобность.

2004. Слежу за Надей из «Большого брата»[15]15
  «Большой брат» – британское телевизионное реалити-шоу, в котором зрители могут наблюдать практически за каждой минутой жизни героев проекта, помещенных в изолированный дом. Надя Алмада стала первым трансгендерным победителем «Большого брата» в серии 5 в 2004 году.


[Закрыть]. Впервые понимаю, кто я, и теперь у меня есть слово, которое помогает определять себя.

2005. Начало пубертата. Мне не нравятся начавшиеся изменения моего тела. Я прячу от родителей бритву в своей комнате, потому что мне стыдно бриться.

2009. Травля в школе стала хуже, чем прежде. Меня преследует мысли о суициде. Я натыкаюсь на реалити-шоу «Королевские гонки РуПола»[16]16
  «Королевские гонки РуПола» – американское травести-шоу.


[Закрыть], транслируемые в три часа ночи. Это спасает мне жизнь. Начинаю носить женскую одежду и чувствую себя в ней счастливее, чем когда-либо.

2010. Я поступаю в Центральный колледж искусства и дизайна имени святого Мартина. Впервые в жизни моя женоподобность оценена по достоинству. Несмотря на это, я все еще очень подавлен. Ненавижу свое тело. Переодевания уже недостаточно.

2011. Кармен Каррера признается, что она – транссексуал. Думаю, что тоже готов к преображению.

2012. Самый смутный период моей жизни. По-моему, я признаюсь своему другу, что мог бы стать трансом. Плохо помню.

2013. У меня кризис. Я принимаю тот факт, что все-таки транс. Признаюсь семье и друзьям. Обращаюсь к нашему семейному врачу за помощью. Он отказывает и говорит, что мне никогда не стать женщиной. Встречаюсь еще с двумя специалистами, пока не нахожу того, кто соглашается мне помочь.

2014. Официально меняю имя. Беру имена мамы и бабушки в качестве среднего имени, потому что это самые сильные женщины, которых я знаю. Начинаю представляться женщиной, и мне нужна их сила. Каждый день подвергаюсь вербальным, физическим и сексуальным нападкам. И перед выходом из дома я читаю «Аве Мария».

2015. После двух лет в листе ожидания я попадаю на прием в клинику гендерной идентичности, чтобы обсудить смену пола. Чуть позже начинаю принимать гормоны. Впервые в жизни химические процессы моего тела ощущаются как правильные. Чем дальше, тем больше трансфобия в мой адрес сменяется сексизмом. Мне свистят вслед, меня просят улыбнуться и провожают до дома, как любую другую мою подругу.

2016. Впервые сплю с гетеросексуалом. Впервые не кончаю во время секса с гетеросексуалом. Я наконец накопила необходимую сумму для феминизирующей пластики лица и бронирую дату операции. Рыдаю на полу своей спальни.

2017. Меня насилуют за две недели до операции. Мне назначают ПКП[17]17
  ПКП (пост-контактная профилактика) означает прием антиретровирусных препаратов (АРВ) после выявления риска заражения ВИЧ для предотвращения инфицирования.


[Закрыть]. Запрещают проведение операции. Рыдаю на полу своей спальни. В итоге оперируют меня сразу после дня рождения. Это самый лучший подарок. Я впервые счастлива со времен, когда была ребенком.

2018. На следующие сутки после дня рождения прихожу на первую консультацию о проведении операции по смене пола. Чувствую себя так, словно узнала дату освобождения после тюремного заключения.

2019. Я ЗАНОВО ПОЯВЛЮСЬ НА СВЕТ. Я СТАНУ СВОБОДНОЙ. Я СТАНУ ДЕВУШКОЙ, КОТОРОЙ МНЕ СУЖДЕНО БЫЛО СТАТЬ.

С тьмой приходит свет
Шарлотта Элизабет

ДИЗАЙНЕР

В семнадцать лет я лежала в кабинете кардиолога, разглядывая постер с анатомическим изображением человеческого тела. Врач подвел итог: «С тобой все в порядке, ты просто нервничаешь». Я подобрала свои мысли вместе с одеждой и ответила: «Я не нервничаю. Знаю, что представляет собой тревога, и это не она, а что-то совершенно иное – я точно не в порядке».

Это был один из множества эпизодов, когда я просила врача провести обследование, но в этот раз я требовала нечто большее: чтобы меня воспринимали всерьез.

Несколько месяцев спустя я лежала под наблюдением в отделении интенсивной терапии из-за опасности сердечного приступа или инсульта. У меня был паралич. Самый страшный опыт всей моей жизни. Мучимой столькими симптомами, мне казалось, что я – живое воплощение всех известных болезней.

Паралич желудка. Скачущий вверх-вниз до критичных показателей уровень сахара в крови. Постоянная тошнота. Приступы удушья, из-за которых я старалась не говорить. Ноги стали фиолетового цвета из-за отсутствия циркуляции крови. Глаза плохо видели из-за оттока крови от головы. Невозможность пошевелить пальцем из-за крайней степени измождения, полностью меня поглотившего. Бледность на грани серости. Не было сил даже улыбнуться. Чертики в глазах потухли. Непрекращающаяся дрожь на протяжении бесконечных месяцев из-за всего произошедшего. Долгие дни и ночи, когда я просыпалась в поту и луже мочи и не могла пошевелиться, а иногда даже позвать на помощь. Я была девятнадцатилетним грудничком или девяностолетней девятнадцатилеткой, которую обтирали тряпочкой и поили через трубочку, подносимую к губам.

Я вела самую жестокую и необъяснимую из всех возможных войн, чувствовала себя побитой, поломанной, брошенной этими самыми медицинскими светилами, в чьих кабинетах проводила столько времени, моля о помощи.

С пятнадцати до двадцати трех лет я только и делала, что ходила по поликлиникам с приема на прием. Меня печалит, что на протяжении всех этих лет я слишком часто сталкивалась с облаченными в белые халаты мужчинами, которые даже после физической диагностики снова и снова повторяли: «Ты просто нервничаешь». Это было унизительно: будучи подверженной тревожному расстройству, я считала, что тревожность должна расцениваться как серьезное заболевание – и приходила в ужас от того, как игнорировались все мои жалобы, хотя было очевидно, что я страдаю.

Не перечесть, сколько раз мне говорили, что нет ничего серьезного, потому что я была молоденькой девушкой, которая выглядела в полном порядке. Не сосчитать и количество прописанных мне за эти годы транквилизаторов.

На своем опыте я поняла, что проблема кроется глубже: в системе. В частности, по моему предположению, молодая женщина, высказавшая обеспокоенность, воспринимается и оценивается не так, как мужчина средних лет в деловом костюме. Сможете представить, как такому мужчине, лежащему парализованным в расползающемся круге собственной мочи, скажут: «Ты просто нервничаешь»?

Мне несказанно повезло, что эти дни непроглядной тьмы миновали, и теперь я живу полноценной жизнью. Я признаю, что все те врачи просто пытались сделать как можно лучше, применяя все имеющиеся знания. Однако чисто по-человечески недоверие, с которым я сталкивалась, рассказывая о том, что со мной творилось, не прошло бесследно. В памяти остались ПТСР[18]18
  ПТСР – посттравматическое стрессовое расстройство.


[Закрыть], клиническая депрессия и панические атаки.

И ВСЕ-ТАКИ С ТЬМОЙ ПОЯВЛЯЕТСЯ СВЕТ. И ЭТОТ СВЕТ ПОЯВЛЯЕТСЯ, КОГДА ТЫ СОЗДАЕШЬ ПЕРЕМЕНЫ К ЛУЧШЕМУ.

Феминизм – защита прав женщин на основании равноправия полов[19]19
  Определение из оксфордского словаря английского языка.


[Закрыть].

Не за это ли мы и должны бороться?

Дневник Бриджит Джонс: Феминизм сегодня
Хелен Филдинг,

ПИСАТЕЛЬНИЦА

@helenfielding_

ПОНЕДЕЛЬНИК, 16 АПРЕЛЯ 2018 ГОДА

9 стоунов и 2 фунта, 3 алкогольных коктейля, 167 инстаграм-подписчиков

– Это самый сексистский, ужасный, отвратительный фильм из всех, что я когда-либо видела, – полыхала Шерон. – Если бы Джон Траволта снялся в таком сегодня, хрена с два он после этого получил бы работу.

Мы только что досмотрели «Лихорадку субботнего вечера», показанную в честь сорока лет с момента ее выхода на экраны. Нас пригласил инвестиционный банк Джуд, показ проходил в скромном кинозале с напитками и канапе.

– ВСЕ они ХРЕНА С ДВА получили бы работу! – прорычала Шерон, пока на экране проплывали титры и люди выходили из зала. – Я что, действительно слышала слово на букву «м» семь раз?!

– Шерон, заткни-и-ись, – прошипела Джуд. Люди оглядывались. Том отвечал им улыбкой, словно говоря: «Все в порядке! Она – наша пациентка!», не обращая внимания на то, что сам был затянут в тесный костюм-тройку и пришел на высоких каблуках.

– Джон Траволта сидел на переднем сиденье машины, пока они по кругу насиловали его бывшую, которая провинилась лишь в том, что не созналась в сексуальном желании! – продолжила кричать Шерон. – А что он делает, завоевав наконец ангельскую девственницу – не шлюху своей мечты? Он, черт возьми, пытается ее изнасиловать! Да твою мать, с Джоном Траволтой танцевала принцесса Диана! В Белом доме! И не в трамповском Белом доме!

– Пойдемте-ка отсюда, – предложила Джуд.

Ситуация была плачевной, подумалось мне, пока мы спускались по лестнице. «Лихорадка субботнего вечера» была культовой классикой наравне с «Бриолином». Мы пошли на фильм, чтобы посмеяться и писклявыми голосами подпевать Bee Gees, а не перетряхивать наши юношеские представления о хорошем, плохом и гендере и уйти, чувствуя себя полными идиотами.

– А разве это была не режиссерская версия? – спросила Джуд. – По-моему, «Лихорадка субботнего вечера» всегда считалась провокационной картиной, исследующей темные стороны молодежной культуры. И все эти грязные словечки… Ой, привет! – по лестнице навстречу поднимался Джонни Каррутерс, организатор мероприятия и директор компании, в которой работала Джуд.

– Ни хрена подобного! – перебила Шерон, пролетая мимо него. – Сраная «Лихорадка субботнего вечера» считалась картиной, где Джон Траволта – сексуальный, Bee Gees – крутые, и все это на фоне очаровательного подросткового танцевального безумия. Но НА САМОМ ДЕЛЕ этот фильм – отвратительная ода возведенному в абсолют женоненавистническому сексизму, при котором с женщиной обращаются с крайним презрением и постоянным насилием.

Мы петляли в потоках машин и дождя по улице Сохо, пробираясь к теплу и уюту «Кеттнера».

– И МЫ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ЭТОГО ДАЖЕ НЕ ЗАМЕТИЛИ, потому что мы И ЕСТЬ УГНЕТАЮЩАЯ РАСА! – закончила Шерон, распахивая дверь.

– Тсс, – шикнула я, вспомнив вдруг, что точно так же оборвала Шерон двадцать лет назад в этом самом баре, когда она зарядила феминистскую тираду, стоя перед кем-то, кто ей нравился: «Тсс! Ничто не отталкивает мужчин сильнее, чем неприкрытый феминизм». Я тогда настояла, что это было многослойной, полной иронии шуткой.

«С нами, женщинами, обращаются как с дерьмом, потому что мы – поколение первопроходцев, отважившихся положиться на собственную экономическую возможность, – кричала она в тот вечер. – Через двадцать лет мужчины даже не посмеют трахать нам мозги, потому что мы рассмеемся им в лицо и будем держать их на поводке вместо домашних питомцев».

Двадцать лет прошло. Надо сказать, на поводке мы мужчин вместо домашних питомцев не держим, но при этом все одновременно и поменялось, и нет.

– Не открыть ли нам бутылочку шардоне? – предложил Том.

23.15. Дома. Дети спят. Потягиваю стаканчик вина перед сном и просматриваю дневники от 1996 года. Откровенный феминизм был многослойной ироничной шуткой. В то время мне казалось, что быть феминисткой – это что-то обязательное, наравне с худобой, отношениями, ребенком, собственным бизнесом и умением плавно скользить на вечеринке от одного гостя к другому, как Тина Браун. Матерые феминистки, вроде Камиллы Палья и Жермен Грир, как будто бы отчитывали нас за то, что мы в меньшей степени феминистки и что пытаемся совместить подобие финансовой независимости с жизнью, в которой находим мужчин привлекательными, хотим любить и быть любимыми, иметь профессию, платить по счетам и продолжать в том же духе, не отшивая всех направо-налево.

Однако это была и эпоха великолепного эссе «Обратная реакция» Сьюзен Фалуди (я не читала, в отличие от – вот ведь феминистский провал! – Марка Дарси), в котором она отметила, что наши нерешительные шаги на пути к гендерному равноправию пресекались с фильмами вроде «Рокового влечения» и той омерзительной статьей в Time, где было написано, что, согласно статистике, женщина старше сорока с большей вероятностью станет жертвой теракта, нежели найдет мужа. А посмотреть на ужасный вечер с индюшкой-карри моей мамы? Дядя Джоффри и даже счастливо женатые пары моего возраста продолжали повторять: «Почему ты еще не замужем?» и «Часики тикают!» – хотя мне было всего тридцать два. Такое ощущение, словно я какая-то мисс Хэвишем[20]20
  Мисс Хэвишем – героиня романа Чарльза Диккенса «Большие надежды».


[Закрыть], умру в одиночестве и мои наполовину изглоданные немецкой овчаркой останки найдут три недели спустя, так что на подобные вопросы я всегда отвечала то, что они хотели услышать: «Потому что под одеждой все мое тело покрыто чешуйками».

Мы ходили злые, и я помню, как все это привело к тому, что феминизм перестал быть чем-то особенным и стал восприниматься как естественное явление. При этом не было необходимости вслух заявлять «я – феминистка», потому что иначе это казалось оскорбительным по отношению ко всем окружающим тебя женщинам. Все было не так просто, но, если разделять общее от частностей, никто уже не отваживался спросить тридцатидвухлетнюю женщину, почему она не замужем, иначе это прозвучало бы по-идиотски.

Речь не о проблеме истинного гендерного равноправия: в развивающихся странах женщины живут за чертой бедности и пытаются избежать не оскорблений, а изнасилований, побоев, убийства или голодной смерти. Речь о состоявшихся женщинах развитого мира. И на этом уровне, десятилетие спустя после того, как я начала вести дневник, миропорядок все еще не был идеальным, но мы как будто бы стали лучше справляться. Во всяком случае, проблема гендерного равноправия обсуждалась, намечался какой-то прогресс.

Как говорит мой двенадцатилетний сын Билли: «А ты как думала?!». (Видали? Засуньте свои тикающие часики себе в задницу, дядя Джоффри!)

23.40. Продолжаю читать дневник. Боже мой: Трамп, Вайнштейн. За последние два-три года случилась такая «обратная реакция», что Сьюзен Фалуди и не снилась, а соответствующие тревожные сигналы показали, насколько сильно мы не справлялись и не справляемся, перевернув с ног на голову наше представление о прошлом.

С чем только я не мирилась во времена ведения дневника, не зная, что была вправе не терпеть! Поговорим о хэштеге #MeToo, мистер Извращенец (более известный как директор нашего издательства, мистер Фитцхерберт)! Фу-у-у. Тогда я просто приняла за неотъемлемую составляющую работы тот факт, что мой начальник без стеснения пялится на мою грудь, не зная моего имени, при этом требуя надеть платье потеснее на какую-нибудь идиотскую презентацию. В конечном счете я развернулась и ушла, пожелав им всем подавиться своей работой, но сразу же после этого устроилась к Ричарду Финчу. И этот самый Ричард Финч, отправивший меня на перерыв в тележурналистике, все время пытался сфотографировать мою попу или грудь и поднять рейтинги за счет унижения меня на камеру (что, честно говоря, было не так уж сложно). Сейчас ничего этого не произошло бы. Мистер Фитцхерберт и Ричард Финч, без сомнений, потеряли бы свою работу. Ни одна студия на пушечный выстрел не подпустила бы к экранизации «Лихорадку субботнего вечера» в том виде, в каком она написана.

Феминизм – как сказал бы Билли – вещь. Он изменился: больше не принадлежит к напыщенным, лицемерным интеллектуалам, теперь он предназначен каждой женщине.

23.45. Только что загуглила «одежда феминисток» и получила двадцать четыре миллиона результатов поиска: свитшоты, украшения, шляпы, кружки, значки. Подписи на любой вкус – злые, остроумные, игривые, самоироничные и (наконец-то это принято) саркастичные: «За выбор! За феминизм! За единорогов!», «Моя диалектика марксистского феминизма привлекает парней».

ЗА ВЫБОР!

ЗА ФЕМИНИЗМ!

ЗА ЕДИНОРОГОВ!

«Хочу выйти за парня, который свистел мне из машины», «Никто. Никогда», «Еву подставили», «Сами жрите свое патриархальное дерьмо», «Никто не пробовал выключить и перезагрузить Соединенные Штаты?».

Хотя не уверена, что нам сошла бы с рук любимая присказка Шерон: «Женщина, которая сможет переспать с Харви Вайнштейном, достойна “Оскара”». Пойду, еще немного вина себе плесну.

Полночь. М. б. это недалеко от правды, потому что не так все просто с этой сексистской темой про сексуальные домогательства на работе, и я сама, вообще-то, домогалась до Дэниела Кливера. Но это другое, потому что он мне нравился и, ну, я – женщина, а он – мужчина? Считается за обоюдность? Кроме того, на работе было скучно и нам хотелось развлечься. Что важно – я не стала бы с профессиональной точки зрения осуждать мужчину, если бы он был непривлекательным. Проблема не столько в том, что люди делают из «привлекательной» женщины сексуальный объект, сколько в том, что не делают, когда она «не очень», и никто не объяснит ЭТО лучше, чем наш ГЛУБОКОУВАЖАЕМЫЙ президент, мистер Трамп. Чуток гугло-копипаста.

1991-й, журнал Esquire: «Знаете, на самом деле неважно, что о тебе пишут, если у тебя молодая подтянутая задница».

2005-й, конкурс красоты «Мисс США»: «Если вы ищете ракетостроительницу, не включайте сегодня телевизор, но если хотите взглянуть на действительно красивых женщин, присоединяйтесь».

2006-й, о Роузи О’Доннелл: «Владей я The View, я бы уволил Роузи. Посмотрел бы прямо в это толстое страшное лицо и сказал: “Роузи, вы уволены”».

Апрель 2015-го: «Если Хиллари Клинтон не может удовлетворить своего мужа, с чего она взяла, что сможет удовлетворить Америку?».

Сентябрь 2015-го, в ответ Карли Фиорине: «Посмотрите на ее лицо. Станет кто-то за это голосовать?».

00.15. Брр! Пойду, запощу эти цитаты в инстаграм.

00.20. Фу. Единственный положительный момент всего этого кошмара – он заставляет людей подняться и высказать свое мнение, а не быть простым молчаливым подписчиком «инстача».

Черт, я только что потеряла четырех подписчиков. Почему? Меня читали сторонники Трампа? Может, Том прав, что надо вести страничку в одной цветовой гамме? Не просто какие-то случайные фото этого, того-сего. Начать, что ли, постить фотографии сдержанных интерьеров мягких, пастельных цветов, с книгами и прочим? Хм.

В общем, проблема Харви Вайнштейна, «Эфира субботнего вечера», то есть «Лихорадки субботнего вечера» и т. д. заключается в том, что вся эта гадость – дело рук Голливуда. В то время как книги и всякое такое отражают происходящее в мире, голливудские фильмы ДИКТУЮТ и ФОРМИРУЮТ, что людям надо думать. И этим ДОЛБОДЯТЛАМ-СЕКСИСТАМ доверяют СНИМАТЬ ФИЛЬМЫ! Кретины! Сделаю сейчас скриншот И ЗАПОЩУ ЭТО В ИНСТАГРАМ!

00.30. Хм, неудивительно, что, по мнению многих, мужчина семидесяти лет может убедительно исполнить романтическую роль, в то время как любая «непривлекательная» женщина или женщина старше сорока пяти, кроме Мерил Стрип, становится жертвой ЧУДОВИЩНЫХ СТЕРЕОТИПОВ. Точняк, ворчливые мамаши, злопамятные бывшие, преступницы, безликая массовка. Голливудские звезды мужского пола НА ТРИДЦАТЬ ЛЕТ старше звездных актрис, а если дела обстоят наоборот, то это становится достоянием ВСЕГО ФИЛЬМА, как в «Истории матери» или «Кинозвезды не умирают в Ливерпуле». Фу! Это оно: женский секс-возраст-изм.