Текст книги "Корабль для уничтожения миров"

Капитан

– У посыльного на передовом артиллерийском посту сообщение от главного бортинженера, сэр.

– Готова обещанная броня? – поинтересовался капитан Зай.

Времени на эту операцию ушло довольно много. На самом деле необходимость укрепления переднего грузового отсека с самого начала вызывала у капитана сомнения. Но членам экипажа крайне необходимо было чувствовать, что они заняты чем-то полезным ради собственной самозащиты. «Необходимый отвлекающий маневр», как называл аноним 167 подобные маленькие хитрости с подчиненными.

– Да. Но броневые плиты закреплены не слишком надежно, сэр, – отозвалась Хоббс. – Фрик просит не поднимать ускорение выше нуля целых пяти сотых g. Если мы включим главный двигатель, пластины могут сорваться с крепежа.

Капитан Зай выругался.

– Я так и знал, что мне придется расплатиться за эту броню.

– Как только мы выйдем из зоны обстрела, сэр, бригада сможет соединить пластины с помощью сварочных аппаратов.

– Тогда нам никакая броня уже не понадобится, – буркнул Зай.

Хоббс кивнула.

Зай сжал пальцы здоровой руки. Похоже, затемнение сработало. Почти наверняка риксам не удастся обнаружить «Рысь» – ну, разве что им бешено повезет. Еще пять минут и секунд сто для верности – и можно будет снова включить синестезию. Будет и нормальная связь, и постоянный показ работы всех бортовых систем. Он снова сможет командовать кораблем.

И снова сумеет передвигаться. А сейчас у Зая ужасно разболелась поясница от долгого сидения в кресле в напряженной позе. Но если бы он позволил себе расслабиться хоть на миг, то рухнул бы ничком на пол.

– Что-нибудь ответите Фрику, сэр?

– Нет. Так или иначе, через несколько минут будет восстановлена связь. Пусть посыльный пока находится возле пункта связи у артиллеристов – вдруг случится что-то серьезное.

– Есть, сэр.

Судя по тону, Хоббс была с ним согласна.

Немного странно было сидеть с ней рядом в почти полной темноте. Рабочие места капитана и старшего помощника располагались совсем близко, но на самом деле Зай и Хоббс существовали как бы в двух разных мирах. Хоббс порой, казалось, пребывала в иной вселенной, ее словно бы и не было рядом, покуда она путешествовала по мириадам каналов инфоструктуры «Рыси». А Зай старался сосредоточиться на общей картине. Он когда-то и сам служил старшим помощником, и ему порой доводилось с трудом удерживать себя от искушения погрузиться в глубочайшие информационные источники корабля. Однако во всем, что касалось делегирования полномочий, воинский устав был непоколебим: освоение информационных недр Зай оставлял безукоризненно компетентной Хоббс.

Но сейчас, во время затемнения, между ними, окутанными тишиной и отрезанными от остальных помещений фрегата, возникла странная близость. Зай всегда считал Хоббс блестящим офицером, но теперь, когда его жизнь каждый день висела на ниточке, он стал ценить ее еще больше.

С момента покушения на его жизнь Зай осознал, как опасно полагаться на верность во флоте. На «серой» планете Вада бунты против власти случались очень редко, но здесь, на борту «Рыси», произошел мятеж. А конец мятежу положила Кэтри Хоббс, родившаяся на утопианской планете. Подсвеченные красными аварийными лампочками черты ее лица – шедевра пластической хирургии – говорили о том, что ценится превыше всего у нее на родине. И все же Хоббс была лучшим офицером и старшим помощником Зая.

Когда-нибудь из нее получится превосходный капитан.

– Сэр! – прокричал офицер, ответственный за работу системы датчиков, и Зай очнулся от раздумий.

– Докладывайте.

– Вижу отражения от огня риксов!

– Хотите сказать, что они во что-то попали? – уточнила Хоббс.

Зай прищурился. Поисковая «сеть» риксов несколько минут назад миновала «Рысь». Полет по спирали увел крейсер на несколько тысяч километров в сторону.

– Да, мэм, – ответил офицер и склонился к настольному дисплею.

– В данный момент я провожу анализ, – проговорила Тайер.

– Остатки песка, может быть? – высказал предположение Зай.

– Нет, здесь песка быть не может, – ответила Тайер. Зай кивнул. Конечно, они успели уйти на громадное расстояние от места первой перестрелки с риксами. – Вероятно, они попали в какую-нибудь из станций старой орбитальной обороны Легиса.

– Тогда можно было бы считать, что нам сказочно повезло, – усмехнулся Зай. – Если они решат, что выследили нас, то мы сможем спокойно лететь домой.

Но Хоббс покачала головой. Зай по опыту знал, что означает такое выражение лица его старшего помощника: у нее на уме почти сформировавшаяся мысль, и мысль невеселая.

– Вижу кислород, водород и немного углерода, – сообщил офицер, следивший за работой датчиков.

– Это выбросы! – воскликнула Хоббс. – Вот что они искали! Вот почему они вели такой широкомасштабный поиск. Они не нас искали. Они хотели обнаружить выбросы из наших холодных дюз.

Зай закрыл глаза. Естественно. «Рысь» двигалась вперед, разбрызгивая смесь воды с органическими отходами. Сейчас капельки этой взвеси наверняка превратились в громадное облако кристалликов льда. Эти кристаллики, вскипятив их лучом лазера, обнаружить было гораздо проще, нежели затаившийся и замолчавший корабль. В конце концов, риксы рассчитают массу выбросов и определят вектор их распределения.

А потом, путем экстраполяции, рассчитают вектор движения «Рыси».

– Похоже, мы наследили, старший помощник, – сказал Зай.

– Верно, сэр, – тихо ответила Хоббс.

– Они включили более целенаправленный луч, сэр, – сообщил офицер, следивший за показаниями датчиков. – Продолжают щупать лед. Двигают лучом по нашему следу.

– Нужно снова маневрировать, Хоббс, – сказал Зай. – И одной двадцатой g нам будет маловато.

– Я предупрежу Фрика, сэр.

Хоббс послала сигнал на пункт связи, установленный в артиллерийском отсеке. Посыльная Метасмит тронулась в путь.

Капитан вздохнул. Ему предстояло пройти по канату между двумя опасностями. Риксы вполне могли экстраполировать их местонахождение еще до того, как «Рысь» покинет зону обстрела. Если Зай и дальше будет дрейфовать, то вражеский лазер, а потом и гравитационная пушка скоро найдут фрегат. Но если он совершит маневр слишком резко, то плохо закрепленные бронированные пластины прокатятся по «Рыси», словно призрак гравитации по стеклянному кораблику.

– Какая часть в грузовом отсеке самая прочная, Хоббс?

– Передняя стенка, сэр, – ответила Хоббс без запинки. – Она изготовлена из сверхпрочного сплава. Со стороны носа там вакуум.

– Следовательно, повреждения будут наименьшими, если мы дадим задний ход.

– Да, сэр. Но это всего лишь изменит наше положение на оси Z. Мы окажемся нос к носу с риксами.

– Значит, нам нужно свернуть в сторону. Отклонить от курса с ускорением в одну двадцатую g.

– Любое уклонение от курса – и мы становимся более уязвимыми для риксов, сэр. Открываем для обстрела большую площадь поверхности.

– Верно, Хоббс. Как только это будет возможно, мы сразу же снова ляжем на прежний курс.

– К тому же я не очень уверена в том, на какое ускорение мы можем рассчитывать, сэр. У нас осталось совсем мало отработанной воды.

Зай стал быстро соображать. Нужно было произвести наибольший возможный рывок, использовав минимум рабочего вещества. Следовательно, необходимо идти на максимальной скорости.

– Мы воспользуемся системой запуска дронов. Но не главный магнитный рельс – тогда риксы выследят нас за секунду. Мы запустим дрон-буй. И выведем его на максимально возможную скорость.

Хоббс присвистнула.

– Без искусственной гравитации для смягчения отдачи? Уж это будет всем рывкам рывок, сэр.

– Нам и нужен рывок, Хоббс. А механическое явление риксские датчики не засекут.

Хоббс понимающе кивнула. Устройство для запуска буя использовалось в том случае, если корабль лишился запасов энергии, если у него отказали все бортовые системы. Пусковой рельс накапливал энергию механически и в этом смысле напоминал гигантский арбалет, изготовленный из витого гиперуглерода.

– Я отправлю еще одного посыльного к главному бортинженеру, капитан. У них возникнет декомпрессия.

Зай кивнул, нервно сжимая и разжимая пальцы. На то, чтобы осуществить задуманный маневр, у них были считаные минуты, и вот теперь предстояло потратить минимум полминуты на доставку сообщения. Любые изменения в плане могут застигнуть бортинженера врасплох.

Из офицеров, служивших на борту «Рыси», инженер Фрик реже всех работал в командном отсеке. Капитан фрегата и бортинженер были мало знакомы с образом мыслей друг друга.

Заю невольно припомнились слова из военной саги: «Хороший подчиненный – это продолжение тебя».

Он принял решение.

– Хоббс, скажите Фрику, что вы направлены к нему.

– Сэр?

– Мы понятия не имеем о том, как это все пройдет. Может быть, придется еще маневрировать. Мне нужно, чтобы вы были там.

– И чем я должна там заниматься?

– Читать мои мысли.

Боевик

Ощущение свободного падения, как ни странно, успокаивало.

Дома, на орбитальных станциях, риксы обычно спали в невесомости. И сейчас, если бы не противный резкий ветер, х_рд могла бы представить, что пыталась очнуться от какого-то страшного сна. Но все происходило на самом деле: она падала, летела навстречу собственной гибели.

Вдалеке она видела центр связи – концентрические круги огней на тусклом фоне озаренного звездами снега. Где-то внутри этого рисунка, километрах в ста отсюда, находилось место для посадки, приготовленное для нее Александром, но это так далеко. Мир внизу был ужасающе мрачен. Х_рд чувствовала себя совершенно одинокой и думала о Ране, которая, наверное, все еще спала в пещере. Кто теперь принесет ей еды? Кто оплачет ее смерть?

Раздумья прервал свист крыльев флаера. Его бортовые огни слились в красное пятно. С выключенными двигателями он падал быстрее рикса. Но флаер находился в двадцати метрах. Эта машина была не слишком «умной», на ней не имелось оборудования, которое могло бы заметить х_рд даже при том, что флаером управлял Александр. Но х_рд помнила о том, что имперские ищейки выслеживали ее и Рану с помощью приборов теплового видения. Она закрыла глаза и велела температуре своего тела повыситься. Почти сразу же она ощутила кислоту в желудке и сухость во рту. Турбинка в груди зажужжала громче. Все это были ощущения, связанные с ускорением обмена веществ.

Х_рд осмелилась бросить взгляд на летящую ей навстречу землю. Осталось ли у нее время?

Она сложила пальцы «ковшиками», расставила руки в стороны, чтобы замедлить падение, и стала работать мышцами, чтобы ускорить процесс согревания. Она падала, размахивая руками. И вдруг флаер-разведчик метнулся к ней. Повинуясь показаниям прибора, он осторожно двигался в промежутках между то и дело налетавшими порывами ветра. Видимо, Александр все-таки сумел разглядеть х_рд на холодном фоне звездного неба.

Флаер поравнялся с риксом. Х_рд перестала размахивать руками, изогнула их и, подлетев к флаеру поближе, ухватилась за болтающиеся на ветру ремни кресла пилота. Падение флаера приостановилось, его винты снова взвыли.

Машина пошла вверх с опасным креном, поскольку с одной стороны кабины висела, ухватившись за ремни, х_рд. Флаер сбавлял скорость, и рикс снова посмотрела вниз. Навстречу ей неслась смерзшаяся земля.

Но ей удалось пролететь еще несколько сотен метров и спрыгнуть на снег.

– Ну что ж, – произнесла х_рд. Она переняла у Раны странную привычку разговаривать с собой. – Я хотя бы поупражнялась.

Старший помощник

Старший помощник Кэтри Хоббс, хватаясь за скобы, передвигалась по темным переходным шахтам «Рыси». Как она жалела о том, что мало практиковалась в условиях невесомости.

Как правило, в преддверии сражения экипаж проводил несколько дней, отрабатывая действия в условиях разных показателей гравитации и в невесомости, готовясь к обманным маневрам и отказам генератора гравитации. Но «Рысь» уже почти десять дней летела с высоким ускорением. Не было и речи о возможности проведения каких бы то ни было учений.

Хорошо хоть капитан дал Хоббс время облачиться в прочный тяжелый скафандр…

Хоббс посмотрела на старинные наручные часы. Капитан назначил первый маневр уклонения от курса через тридцать секунд. Он одолжил Хоббс часы своего деда. Боже, какие же они были древние! Табло у них было круглым. Пока она облачалась в скафандр, Зай объяснял, как считывать показания с этого, как он его назвал, «циферблата». Часы, по словам капитана, были «аналоговым» устройством. Термин «аналоговый» в данном случае он употребил в почти забытом значении этого слова. Передвигаясь по холодным и безмолвным шахтам и коридорам корабля, Хоббс улавливала еле различимое тиканье часов.

Тридцать секунд. Она должна успеть до первого маневра, предназначенного для того, чтобы сориентировать «Рысь» в сторону от риксского крейсера. Однако этот поворот ничем страшным не грозил. Но через двадцать секунд после этого должен был произойти запуск дрона-буя. Высвобождение потенциальной энергии, запасенной в устройстве запуска дрона, должно было оттолкнуть «Рысь» от нынешней траектории, и корабль при этом ожидала встряска, как при столкновении с метеоритом. В отличие от полета с ускорением на холодных дюзах, когда разгон был постепенным, при запуске дрона-буя все должно было случиться сразу и резко. Главного бортинженера, скорее всего, уже успел предупредить посыльный, но если Хоббс хотела помочь Фрику, ей следовало оказаться в носовом грузовом отсеке до того, как там начнется настоящий хаос.

В тот самый момент, когда Хоббс уходила из командного отсека, офицер, следивший за показаниями датчиков, сообщил о том, что лучи риксских лазеров перестали ощупывать оставленный фрегатом ледяной след и приближаются к «Рыси». В любое мгновение по имперскому звездолету могли открыть огонь.

Хоббс отчаянно торопилась. Она мчалась вперед, отталкиваясь от переборок и держа над головой гермошлем. Теперь, если бы она ударилась головой, шлем защитил бы ее хотя бы отчасти.

Вдруг она зацепилась за что-то лодыжкой и завязла на месте, проклиная на чем свет стоит того, кто бросил незакрепленный кабель между боевыми постами.

Но тут Хоббс резко рванули назад, и она поняла, что кто-то крепко держит ее за ногу.

– Какого черта? – закричала она.

Кому могло взбрести в голову откалывать подобные шуточки во время боя? Хоббс согнула колени, развернулась и оказалась лицом к лицу с шутником. С губ ее уже готовы были сорваться суровые обвинения.

И тут она узнала эту женщину. Верити Энст, сержант-артиллерист четвертого ранга, старая подруга стрелка Томпсона. Энст была одной из тех, кого Хоббс и Зай подозревали в сочувствии к участникам мятежа. Они поймали и арестовали всех бунтовщиков, кроме двух. Однако на «Рыси» стрелки были наперечет, а никаких доказательств вины Энст не нашли. Правда, за ней было установлено пристальное наблюдение – в надежде на то, что телекамеры что-нибудь все-таки выследят.

Но в режиме затемнения «Рысь» была не только молчалива, но и слепа.

Хоббс развернулась и попыталась вырваться, но стрелок Энст держала ее крепко. Кэтри вспомнила данные из досье этой женщины: рост – два метра, вес – девяносто килограммов. Держа Хоббс за ногу, Энст рванула ее в сторону и с размаху ударила о стенку коридора. Удар был так силен, что из Хоббс буквально дух вышибло.

А потом Энст подтащила старшего помощника к себе и приставила нож к ее горлу. Это был ритуальный нож, но в свете красных аварийных огней он выглядел смертельно опасным.

– Наша маленькая изменница, – прошипела Энст. От ее лица до лица Хоббс было всего несколько сантиметров.

Даже через прочный пластик скафандра Хоббс ощущала холод стали. Она пыталась справиться со страхом.

– Я никого не предавала, Энст.

– Томпсон был влюблен в тебя, Хоббс. Он тебя хотел. Бедолага, он не знал, что ты – капитанская шлюха.

Старший помощник часто заморгала, пытаясь справиться с забушевавшими в душе эмоциями. И справилась.

– Значит, ты была одной из них, Энст. Я так и думала.

– Знаю, Кэтри, – процедила сквозь зубы женщина. – Я чувствовала, что ты шпионишь за мной, только и ждешь, что я себя выдам. Но и я за тобой приглядывала.

Слушая Энст, Хоббс ощутила знакомые вестибулярные изменения. Фрегат разворачивался, медленно перемещался относительно оси Y. Здесь, в центре корабля, маневрирование ощущалось настолько слабо, что ухмыляющаяся женщина, захватившая Хоббс в плен, по всей видимости, этого не почувствовала.

– Ты здорово все придумала, Верити. Но теперь тебе конец, – сказала Хоббс. Она скосила глаза и, тайком взглянув на наручные часы, начала считать от двадцати назад. – Не вечно мы будем в режиме затемнения.

– Это мы посмотрим.

Свободной рукой Энст рывком открыла люк в наружной переборке. Там находилась шлюзовая камера спасательного катера. Старший помощник Хоббс нервно сглотнула подступивший к горлу ком.

– Я могу посвятить тебе несколько минут, – прошептала Энст. – Мы тут втроем: ты, я и этот ножичек. А потом я пристегну твой труп к взрывпакету, и ты отправишься в свободный полет… пусть Зай тебя ищет. От тебя останется столько, что даже для генотипирования не хватит. Я все отлично продумала.

«Прекрасно, – решила Кэтри. – Энст охота похвастаться. Пусть хвастается, сколько ее душеньке угодно».

Кэтри Хоббс дала себе мысленный приказ расслабиться и стала отсчитывать последние секунды перед предстоящим толчком.

Главный бортинженер

Повсюду вокруг главного бортинженера завывал металл.

– Все к дальней стенке! – приказал он бригаде.

«Будь он проклят, Зай, этот идиот! Он слишком быстро разворачивает “Рысь”!» – метались мысли в голове у Фрика.

Но тут инженер понял, какую сам совершил ошибку. Осознание пришло в то самое мгновение, когда он отскочил в сторону от надвигавшейся на него массы бронированных плит. Он назвал Заю абсолютный предел ускорения – одну двадцатую g, то есть – полметра в секунду в квадрате. Однако при этом Фрик думал о движении вперед или назад – ведь тогда ускорение одинаково отразилось бы на всем корпусе фрегата. Но при развороте получился эффект наподобие центрифуги: на нос и корму действовала большая сила, нежели на середину корабля.

Фрик оказался в роли человека, которого привязали к концу кнута, а Зай этим кнутом небрежно хлестнул.

Сержант Метасмит вернулась с пункта связи с предупреждением о маневре, но почему капитан решил развернуть корабль, ей не сказали. Это выглядело бессмысленно. Согласно плану, следовало сохранять положение, при котором «Рысь» была повернута носом к риксам. Но как водится, кто-то решил поимпровизировать. Фрик проклинал себя на чем свет стоит за то, что не предупредил капитана об опасности именно такого маневрирования.

Тяжеленные плиты с треском порвали привязанные к ним тросы и продолжили движение к правой переборке грузового отсека. Они перемещались не слишком быстро и вряд ли могли пробить наружную обшивку, но зато их массы вполне могло хватить для того, чтобы расплющить в лепешку члена инженерной бригады.

Все как один подчиненные Фрика отключили магниты и отлетели к дальней переборке. Плывущие к правому борту плиты терлись друг о дружку и скрежетали, словно тяжеленный сверхскоростной состав, замедляющий ход с помощью фрикционных тормозов.

Все подчиненные бортинженера успели спастись.

– Что ж, пока капитану нас прикончить не удалось! – заметил Фрик, как только его люди сгрудились возле него.

Некоторые рассмеялись, а сержант Метасмит подняла вверх руку и сжала пальцы в кулак.

– Мне сказали, что на первом маневре ускорение будет равняться одной двадцатой g, но потом будет гораздо выше. То есть оно будет таким высоким, какое только там у них получится.

– Просто блеск, – пробормотал Фрик и прокричал: – Надевайте гермошлемы и привязывайтесь тросами. Отправляемся в вакуум!

Через десять секунд произошел обещанный толчок.

Он оказался намного сильнее, чем ожидал Фрик.

Старший помощник

Досчитав до двадцати, Хоббс резко согнула ноги в коленях и ударила Энст в грудь. Она отлично рассчитала время удара. Корабль тряхнуло так сильно, словно он налетел на метеорит, и бунтовщица в страхе вскрикнула. Мощность удара Хоббс была усилена за счет резкого ускорения. Старшего помощника отбросило к носу, и она, свернувшись в клубок, полетела по коридору камешком, брошенным в колодец.

Все бы ничего, но шея болела. Энст все-таки сумела ее поранить в то мгновение, когда она вырвалась на волю. Продолжая лететь в невесомости, Хоббс потрогала шею. Пальцы оказались липкими, но кровь текла не очень сильно.

Кэтри, ударившись о стенку плечом, резко остановилась возле запертого люка, не убирая руки от горла. Скафандр был надрезан, но от смерти ее спасло плотное кольцо, обхватывавшее шею и предназначенное для крепления гермошлема.

Хоббс оглянулась назад. Энст отстала от нее метров на двадцать, но упрямо догоняла, держа наготове нож.

И тут за спиной у старшего помощника послышался оглушительный шум. Со стороны носа донеслись жуткий скрежет металла и завывание ветра.

«Проклятье!» – подумала Хоббс в отчаянии.

Волна ускорения направилась в сторону кормы, и бронированные плиты, судя по всему, пробили обшивку на носу фрегата. «Рысь» теряла атмосферное давление.

Хоббс находилась не так далеко от носового грузового отсека. Она посмотрела на барометр на крышке люка. Стрелка сползла к красной отметке.

Хоббс попыталась открыть люк вручную, но тут же взвыла аварийная сирена. Тогда старший помощник прижала ладонь к идентификационной пластине, и механизм крышки люка, распознав ее должность, сдался.

Стрелок Энст летела к Хоббс, выставив перед собой нож. Их отделяло всего несколько метров. Хоббс еле успела пристегнуться ремнем к скобе на переборке в то самое мгновение, когда открылась крышка люка.

Жуткий порыв ветра прижал ее к скобе, и та врезалась ей в живот, будто нож. Верити Энст беспомощно проплыла мимо, отчаянно изрыгая проклятия. Ее втянуло в люк, будто куклу в воронку смерча.

У Хоббс защипало правое предплечье. Энст снова ухитрилась ее поранить.

– Черт бы тебя побрал! – крикнула старший помощник.

Через несколько секунд ураган начал затихать. Где-то впереди, на носу фрегата пробоины автоматически запечатывались пенным герметиком. Хоббс опустила лицевую пластину гермошлема. Нажав на кнопку на ремне, она извлекла из специального кармана моток крепкого каната и подлетела к отверстию люка. Ветер все еще дул и толкал вперед. Хоббс направилась следом за Энст, навстречу Фрику и его подчиненным.

Еще через мгновение Хоббс обнаружила бунтовщицу. Та лежала без чувств посреди уродливой кучи контейнеров с отходами. Давление продолжало падать, и тоненький легкий скафандр Энст не мог ее спасти. Глазные яблоки у нее начали выпучиваться, и из-за этого сомкнутые веки разжались. Без помощи Энст могла протянуть совсем недолго, но у Хоббс не было времени чем-то помочь ей.

Кровь из раненой руки Хоббс сочилась в ритм с биением сердца. Кровь собиралась в шарики, шарики скатывались на неподвижное тело стрелка Энст, засыпали ее легкий защитный костюм.

– Ты получила мою кровь. Ну, теперь ты довольна? – спросила Хоббс, заматывая свои раны изолентой.

Корабль снова тряхнуло. Но дело на этот раз было не в ускорении. Послышался треск. Что-то сломалось внутри корабля. Энст задышала часто и хрипло. Она умирала.

– Да спасет тебя император от смерти, – напутствовала Хоббс мятежницу холодной ритуальной фразой. Больше она ничего не могла сделать для этой женщины.

Она еще немного помедлила, чтобы проверить, хорошо ли заклеила прореху на шее, после чего двинулась вперед, гадая, живы ли еще Фрик и члены его бригады.