Текст книги "Полужизни"

«Не могу! Не могу разнести всех сразу! Больше половины гостей разноса не заслуживают! Нет, разнос должен быть адресным. Господи, я же стою на стуле посреди зала! Нужно что-то придумать».

– Хочу рассказать одну историю. Прежде никто из вас ее не слышал... – начала Чарли, мысленно спрашивая себя: «Что я замутила?»

Эта история хранилась в тайне по веской причине: в ней Чарли выглядела полной идиоткой. Оливия нахмурилась: она свято верила, что знает о старшей сестре все. Впрочем, она почти не ошибалась. Чарли утаила лишь пару фактов, один из которых собралась обнародовать.

– Когда я только пришла в полицию, меня отправили в начальную школу знакомить детей с правилами дорожного движения.

– Директор школы явно не видел, как ты машину водишь! – крикнул Колин Селлерс.

Гости покатились от хохота, а Чарли едва его не расцеловала: как раз такие непритязательные слушатели ей сейчас и нужны.

– Помимо меня и тридцати с лишним детишек в классе сидела учительница и ее помощница-практикантка, совсем молодая девушка.

– Молодая женщина! – поправил кто-то из гостей.

– Да, конечно, женщина, – согласилась Чарли. – Так вот, практикантка явно не бездельничала – вытирала носы, помогала рисовать знаки дорожного движения, водила детишек в туалет. В начале урока учительница представилась мне, потом велела каждому из детей назвать свое имя, а о практикантке даже не заикнулась, что мне показалось невежливым. В общем, лекцию я почти закончила и ждала звонка, когда учительница подошла к доске и сказала: «Ребята, сейчас мы поблагодарим констебля Зэйлер за очень интересное выступление! Давайте похлопаем!» Детишки похлопали, и учительница добавила: «А сейчас мы поблагодарим Марию!» – Чарли внутренне содрогнулась, вспоминая давний конфуз, и увидела, что Сэм Комботекра, стоящий рядом с женой, едва сдерживает смех. Он один догадался, что услышит дальше. – Я подумала: ладно, бедной практикантке хоть воздастся за ее старания, и давай в ладоши хлопать. Мой почин никто не поддержал, какое там, детишки смотрели на меня, словно на ненормальную. Я далеко не сразу заметила, что они сложили ручки, как для молитвы.

По залу прокатились сдавленные смешки, а отец Чарли захохотал во все горло. Мама с Оливией стояли рядом и внимательно следили за его реакцией, пытаясь определить, насколько весело ему и как сильно можно веселиться им.

«Думай о хорошем!» – подбадривала себя Чарли. Кейт Комботекра подняла большой палец, мол, умница, так держать, а Стейси Селлерс застыла с перепачканным гуакамоле{Закуска из мякоти авокадо. – Здесь и далее примеч. перев.} ртом.

– Тут я вспомнила, что школа католическая, а Мария не только самое распространенное женское имя, но и имя Богоматери. Я-то выросла в семье атеистов-хиппи, которые поклонялись исключительно Бобу Дилану, и о католицизме не знала абсолютно ничего. – По лицам Линды и Оливии Зэйлер скользнула тень тревоги, но глава семьи изволил засмеяться, и они тоже улыбнулись, не забыв многозначительно взглянуть на Шарлотту: не зарывайся, мол. – Католиков я считала закомплексованными извращенцами, уверенными, что они правы везде и всегда. – Чарли выдержала небольшую паузу и произнесла ключевую фразу. – А потом я встретила Саймона.

Теперь гости смеялись во весь голос, Стейси Селлерс – чуть громче и старательнее остальных. «Поздно опомнилась, милочка!» – подумала Чарли, а вслух сказала:

– Саймон, воспитанный добрыми католиками, наверняка имел устоявшееся представление о детях атеистов-хиппи: безнравственные, распущенные, несдержанные на язык, портящие жизнь себе и всем вокруг. – Чарли снова сделала паузу, мысленно отсчитывая секунды: одна, две, три, четыре. – А потом он встретил меня! – Хохот гостей стал оглушительным, но Чарли старалась на них не обижаться. – Сейчас он смотрит на меня как на прокаженную и, возможно, собирается отменить помолвку. Искренне надеюсь, что не отменит, ведь тогда придется вернуть подарочки. – Тут появилась идея, и Чарли добавила: – В этом случае, Стейси, ты получишь вибратор обратно. А он тебе вроде ни к чему, вы же с Колином двух чудесных малышей вполне естественным способом сделали! Ладно, не смею злоупотреблять вашим вниманием! Спасибо, что пришли на наш праздник! Выпивки еще достаточно, так что всем доброго вечера!

Не успев слезть со стула, Чарли увидела, что к ней направляется Саймон.

– Какого черта... – зашипел он, но договорить не сумел по милости Лиззи Пруст, которая встала между ними, притащив на буксире мужа.

– Прекрасная речь, лучше не придумаешь! – зачастила она. – Джайлс, тебе ведь тоже понравилось?

– Угу, – отозвался Пруст.

– Вот я и говорю, замечательная! – захлебывалась Лиззи. Правой рукой она обнимала Чарли, а левой держала возле себя мужа. Когда Чарли удалось вырваться, Саймона уже и след простыл.

– А суженому твоему вряд ли понравилось, – хмуро заметил Пруст.

– Зато понравилось большинству гостей, сэр! – решительно парировала Чарли и улыбнулась. Не позволит она испортить только что исправившееся настроение, ни за что не позволит! Пусть говорят что хотят, но ее речь удалась на славу. Куда подевался Саймон? Он же не по-настоящему разозлился!

Тут снова включили музыку, громче, чем прежде, да еще поставили другой диск – вторую часть альбома «Карнавал» Уайклефа Джина. Судя по выражению лица, такая музыка Прусту не нравилась. «Неужели он и в юности был занудой?» – подумала Чарли. Кто-то по-дружески сжал ее ладонь. Дебби Гиббс!

– Чарли, даже завидно стало, вот бы мне так над собой смеяться! – воскликнула Дебби, в глазах которой блестели слезы.

– Хочешь, я над тобой посмеюсь, – предложила Чарли, но Дебби покачала головой: шутку она не поняла. «Ты служишь в полиции, а не в цирке!» – одернула себя Чарли.

Едва Дебби ушла, Оливия оттащила Чарли в сторону и прошипела:

– Папа с мамой никогда не были хиппи!

«Она права», – подумала Чарли, а вслух сказала:

– Ладно, кем они были? Либералами в лимузине? Богачами, которые участвовали в маршах за ядерное разоружение и через день макаронами лакомились? Не годится, слишком длинно и расплывчато! Нашего папу и то проще охарактеризовать – зацикленный на гольфе.

– Чарли, пожалуйста, только не начинай!

Когда Оливию лечили от рака, Говард жил ее бедой – так же, как и Линда с Чарли. Бегство от реальности началось после ухода на пенсию. В 2006 году, когда имя Чарли склоняли во всех газетах, он практически не обсуждал с ней происходящее. «Это же не конец света, правда?» Если Чарли звонила днем, он опаздывал на гольф, а если вечером – в бар на встречу с друзьями. «Передаю трубку маме, – из раза в раз говорил он. – Потом она введет меня в курс дела».

– Уж прости, но я намерена защищать родных, несмотря на все их недостатки! – запальчиво воскликнула Лив, буравя сестру гневным взглядом. – Да и в моем положении, боюсь, не до жиру. У меня все родственники далеко не сахар! Что же мне теперь, порвать с ними окончательно и бесповоротно, отправиться в приют и ждать, когда меня удочерит новая правильная семья?

Чарли благоразумно решила, что тему развивать не стоит. Однако Лив уже закусила удила.

– Слушай, сегодня всем можно говорить с полной откровенностью или это только твоя привилегия? Я собиралась молчать о том, что считаю твою помолвку нелепым спектаклем...

– Собиралась, но потом изменила планы, да? – бросилась в контратаку Чарли.

Ответить Лив помешали крики, доносившиеся от входной двери, оттуда, где стоял стол с подарками. Кричал Саймон, и гости дружно ринулись узнать, в чем дело.

Стейси Селлерс рыдала, а Саймон, как дубинкой, размахивал гигантским вибратором.

– По-твоему, нам это нужно? – взревел он и швырнул подарок на пол. Вибратор приземлился на растерзанную упаковку.

– В интимных игрушках ничего аморального нет! – верещала Стейси. – Неужели ты «Секс в большом городе» не смотрел? Неужели не понимаешь, что к чему?

– Отсутствие либидо печально, но не трагично, а вот отсутствие чувства юмора совершенно непоправимо, – шепнула сестре Оливия.

– Саймон, Лив заберет вибратор, если он нам не нужен! – крикнула Чарли.

– Собирайся! – подняв голову, велел Саймон. – Мы уходим!

– Уходим? Саймон, сейчас же только десять минут десятого! Мы не можем уйти, это наш праздник!

– Еще как можем! Давай ключи!

Ключи? Неужели он решил ночевать в ее доме? Да, похоже. Он ведь предельно ясно выразился! Чарли огляделась по сторонам: не ухмыляется ли кто? Но гостей больше занимали драматические всхлипывания Стейси. Никто не знал, что они с Саймоном ни разу не спали вместе, и Чарли боялась, что это и после свадьбы не случится.

– Я поеду с тобой! – заявила Чарли, схватив с вешалки куртку и сумку.

– Но я же только что пришла! – возмутилась Оливия. – Неужели Саймон подождать не может?

Уж в чем, в чем, а в умении ждать Саймону Уотерхаусу никто не откажет, – подумала Чарли. Он умел ждать так здорово, что сердце Чарли едва мхом не поросло! Чарли вытащила из сумочки сотовый и, несмотря на протесты Оливии, вызвала такси.

* * *

– Ну, ты мне расскажешь? – Саймон сидел на полу гостиной Чарли – колени подтянуты к груди, в руках непочатая банка пива. Кожа казалась серой и шероховатой, в волосах белела перхоть. Неужели перед походом в паб он душ не принял?

Чарли стояла посреди абсолютно пустой гостиной, готовой к ремонту, и от тоски готова была взвыть. Ради этого они ушли с помолвки? Чтобы тухнуть в грязных четырех стенах и терзаться бестолковой беседой?

– Господи, Саймон, какая разница?!

– Так ты мне не скажешь?

– Саймон, это телесериал о четырех жительницах Нью-Йорка! – простонала Чарли. – Они подружки и трахаются направо и налево.

– Его все видели! Все, кроме меня!

– Да на свете тьма людей, которые про него даже не слышали!

– «Закомплексованные извращенцы». Это я твою блестящую речь цитирую!

– Речь действительно удалась! – Чарли пыталась подбодрить себя: не раскисай, мол, нельзя! – Причину я уже объяснила. Кейт Комботекра сказала по секрету, что многие гости поливают нас грязью, вот я и подумала, что нужно лишить их удовольствия.

– Я иду домой! – вскочив на ноги, объявил Саймон.

Чарли загородила ему дорогу:

– Так ты сбежал с нашей помолвки, чтобы расспросить меня о «Сексе в большом городе»? Неужели только ради этого? Неужели ты не слышал, что болтают о нашей интимной жизни, вернее, ее отсутствии? По словам Кейт, об этом все кому не лень шушукаются! Может, ты инсценировал наш совместный побег, чтобы доказать обратное?

– Проблема в том, что я слышал от тебя! – заорал Саймон. – «Безнравственные, распущенные, несдержанные на язык...» Слава богу, моих родителей не было!

– До сих пор боишься, что папочка с мамочкой увидят мое истинное лицо?

– Но даже их присутствие тебя бы не остановило, верно?

– Их. Там. Не было. Ты ведешь себя глупо, в тебе поруганное тщеславие играет!

– А в тебе извращения и... эксгибиционизм. История про начальную школу – это правда? Все остальное было полной ерундой, вот я и спрашиваю...

– Так ты считаешь ее лишь предлогом, удобным поводом оплевать католиков?

– Для тебя ничто не свято, ты кого угодно оплюешь, чем беззащитнее, тем лучше!

Удивленная его вспышкой, Чарли отступила на шаг. «Стейси Селлерс еще дешево отделалась!» – подумала она.

– Саймон, кто это беззащитный? Католики?

– Так что на самом деле случилось? Учительница сказала: «Поблагодарим Марию», и ты не поняла, в чем дело? Прости, но тогда... – Саймон не договорил, отвернулся и закрыл лицо руками.

– Но тогда – что?..

– Тогда что у нас общего? Мы живем на одной планете?

«Не может быть! Этого не может быть!» – в панике подумала Чарли, а вслух сказала:

– Поступай как знаешь, отговаривать не буду! – Она вышла из гостиной и поднялась на второй этаж.

Дверью Чарли решила не хлопать, наоборот, аккуратно прикрыла. Речь пришлась по вкусу и Лиззи Пруст, и Дебби Гиббс. Ужасная, разнузданная речь. И что на нее нашло? «Безнравственные, распущенные, несдержанные на язык...» Саймон еще «портящие жизнь всем вокруг» пропустил!

Горестное «Эх!» повисло в спертом воздухе спальни. Интересно, а что подумала о заключительной части речи Кейт Комботекра, которая подвигла ее на рискованное выступление?

Дверь открылась.

– От чего не станешь отговаривать? – спросил Саймон. Вид у него был несчастный, впрочем, как всегда.

– Разорвать помолвку! Вот кольцо! – Чарли сняла кольцо с безымянного пальца. – Из-за самого крохотного бриллианта в мире препираться не стану.

– Я... У меня и мыслей таких не было. Слушай, прости меня, напрасно я разозлился!

– Да неужели? – От сердца отлегло, но она не покажет этого, ни за что не покажет! Хотя досадно. Скольким потенциальным женихам понравилась бы история про Марию? Миллиардам, ну как минимум миллионам, причем большинство тут же потащили бы ее в койку!

– На службе был трудный день, – начал оправдываться Саймон. – Пришлось говорить человеку...

– Бедняжка! А в столовой бифштексы и почки в тесте прямо на тебе закончились?

– Заткнись и надень чертово кольцо! – прорычал Саймон.

– Вчера у меня тоже был трудный день на службе! – рявкнула Чарли. – Настолько трудный, что даже в выходной расслабиться не удалось, тем не менее я ухитряюсь вести себя прилично. Точнее, ухитрялась, пока ты на меня не накинулся! – Чарли смахнула слезы и надела кольцо. «Из-за самого крохотного бриллианта в мире...» Неправда, и говорить так не следовало. – Извини, кольцо мне очень нравится, и ты это знаешь! – произнесла она, а про себя подумала: «Если мы поженимся и если из нашего брака выйдет толк, он первым будет спрашивать меня, как дела на службе!»

– Всю вторую половину дня я провел с человеком, который признался в убийстве, – сообщил Саймон. – Проблема в том, что женщина, которую он якобы убил, жива.

Чарли вмиг позабыла о личных неурядицах.

– Что?

– Да, звучит ошеломляюще, у самого мороз по коже. Сидеть с тем типом в одном кабинете – то еще удовольствие!

– Расскажи, как все было, – неожиданно для себя попросила Чарли.

Праздник в честь помолвки и ссора отступили на второй план, она мысленно перенеслась во вчерашний день. Вот приемная полицейского управления. Вот Рут Басси – хромающая, с дрожащим голосом, которая боится, что случится что-то ужасное, боится, а чего именно, не знала сама.

«Нет, нет, нет! Не может быть, что я снова ошиблась!»

– С самого начала я не присутствовал, меня только сегодня привлекли, – пояснил Саймон. – В первый раз тот тип пришел вчера, и его допрашивал Гиббс.

– Вчера? В какое время? Как зовут того человека?

– Эйден Сид.

– Невероятно!

– Ты его знаешь?

– Не совсем. Так в какое время он появился?

– Между часом и двумя, – нахмурившись, ответил Саймон.

Чарли шумно выдохнула.

– Без десяти двенадцать у здания управления меня караулила его подружка. Дожидалась, когда я заступлю на смену.

– Его подружка?

– Да, представилась как Рут Басси.

– Эйден упоминал ее, – кивнул Саймон. – Не по фамилии, естественно, он звал ее просто Рут. Что хотела от тебя Рут?

– Видимо, то же самое, что Эйден – от вас с Гиббсом. Заявила, что ее друг уверен, будто убил женщину по имени Мэри Трелиз.

– Про это я тоже слышал, – сказал Саймон.

– И добавила, что этого не может быть, поскольку Трелиз жива. Я сперва решила, что нарвалась на душевнобольную, и задала несколько вопросов о ее жизни и работе. Чем больше мы разговаривали...

– ...тем больше ты убеждалась, что она в своем уме? – перебил Саймон. – Болезненно замкнутая, но в своем уме.

– Болезненно замкнутая – это еще мягко сказано. Я в жизни немало неудачников и размазней перевидала, но Рут Басси – настоящая чемпионка мира. Тряслась от страха, плакала, то и дело уходила в себя, врала, причем явно и по-глупому. Она сильно хромала и сказала мне, что растянула лодыжку. Я заметила, что «растянутая» лодыжка распухшей не выглядит, и она на ходу перестроилась: мол, стерла ногу.

Расхаживая по комнате, Саймон покусывал большой палец – так он обычно пытался сосредоточиться.

– Эйден Сид, наоборот, держался очень твердо. Был сдержан. Сперва я тоже решил, что по нему психушка плачет, но нет, он рассуждал здраво, даром что настаивал на совершенно невероятном. Мои доводы слушать отказывался, сказку свою повторил раз тридцать, очень четко.

– В смысле – здраво?

– Я попросил описать внешность убитой, и Сид деталь за деталью выдал подробный портрет. Сегодня утром я встретился с той женщиной и убедился: словесный портрет соответствует ее внешности...

– Ты встречался с Мэри Трелиз? – Почему-то эта мысль показалась Чарли абсурдной.

– Да, мы с Гиббсом видели ее паспорт и права. Потом она показала документы на дом, бумаги от адвоката, выписки со счета.

– Зачем столько всего? – удивилась Чарли. – Хватило бы паспорта и прав.

– Наверное, Мэри решила, что теперь полиция будет каждый день документы проверять, вот и собрала сразу все, чтобы доказать, насколько абсурден рассказ Сида. Она вела себя, словно... боялась, что мы с Гиббсом замыслили похитить ее личность.

– Говоришь, выглядела испуганной?

Саймон задумался.

– Да, Мэри хоть и хорохорилась, но страх я разглядел без труда.

Две испуганные женщины... Это Чарли совершенно не нравилось.

– А ты-то здесь при чем? Сида же сперва к Гиббсу направили!

Чарли приготовилась услышать, что на каком-то этапе Эйден потребовал встречи именно с Саймоном. Она еще не распрощалась с мыслью, что все это – чья-то грубая шутка, махинация, жертвой которой избрали ее. Если Рут Басси и Эйден Сид в курсе, что они с Саймоном помолвлены...

– Комботекра отправил Гиббса на другое задание, – объяснил Саймон. – Иначе говоря, счел, что Гиббс не справится.

– Комботекра считает, что Гиббс не способен проверить, жив человек или нет?

– Мэри Трелиз не впустила его, – сказал Саймон. – Поэтому дом изнутри Гиббс не видел и, естественно, не видел главную спальню, ту, с окнами на улицу. Вчера Сид заявил, что именно там бросил бездыханное тело Мэри Трелиз.

– Подожди. Когда, говоришь, он ее убил?

– Когда – Сид не сказал, почему – тоже. Зато сказал как: он ее задушил.

– По словам Рут Басси, Сид заявил ей, что убил Мэри Трелиз много лет назад.

– Уверена? – Саймон растерянно моргнул.

– Кто, она или я? Я уверена, что слышала эти слова от Рут, а Рут явно не сомневалась, что слышала их от Эйдена. Она же по памяти процитировала: «Много лет назад я убил женщину. Ее звали Мэри. Мэри Трелиз».

– Бессмыслица какая-то, – поворачиваясь к окну, пробормотал Саймон.

«Поэтому Комботекра и не хотел, чтобы Сидом занимался Гиббс», – подумала Чарли. Спиллингское отделение уголовной полиции чаще всего занималось преступлениями, в которых присутствовала логика. Люди калечат и убивают друг друга из-за денег, наркотиков, денег и наркотиков одновременно. Они воруют в магазинах, нарушают общественный порядок, терроризируют соседей, потому что иначе не способны вырваться из нищеты. Картина, безусловно, мрачная, но, по крайней мере, смысл в ней присутствует. Чарли уже собралась спросить, какими логическими доводами Сид убеждал его, что убил Мэри Трелиз, но Саймон заговорил первым:

– Много лет назад Сид убил Мэри Трелиз, оставил тело на кровати в главной спальне дома номер пятнадцать по улице Мегсон-Кресент, а теперь вдруг решил признаться и рассчитывает, что оно до сих пор там лежит? Полная бессмыслица! – Саймон поставил на гипотезе жирный крест. – Во-первых, «много лет назад» Трелиз в том доме не жила. Она купила его в 2006 году у семьи Миллс.

– Два года назад, – уточнила Чарли, понимая, какая реакция последует. Сможет она когда-нибудь вспоминать 2006 год и не чувствовать, как сосет под ложечкой?

– «Много лет назад» обычно значит больше, чем два года, – как по заказу ответил Саймон, – и тебе это прекрасно известно.

Возражений у Чарли не нашлось. По версии Рут Басси, Сид признался в убийстве в декабре прошлого года, следовательно, тогда 2006-й был лишь «прошлым годом».

– Что еще Сид рассказал тебе помимо того, что тело Трелиз оставил на кровати в главной спальне и что он ее задушил?

– Тело якобы лежало не просто на кровати, а посреди нее. Мол, он бросил Трелиз голой посреди двуспальной кровати. Сид несколько раз повторил, что он ее не насиловал, но больше ничего не сказал.

– Такие подробности Рут Басси не сообщила. – Чарли вытащила сигарету из лежащей на подоконнике пачки, но зажигалку не нашла. – Это Сид ее раздел или Трелиз просто разделась на его глазах? Они вместе спали?

– Он не сказал.

– Он был голый, когда ее душил?

– Тоже не сказал.

Чарли сомневалась, что придумает вопрос, который Саймон не задал Сиду. Саймон наверняка спросил, и не раз, обо всем, что упустил бы из виду Гиббс.

– На одни вопросы он отвечал весьма охотно и подробно, на другие вообще не реагировал.

– Его подружка вела себя точно так же.

– С подобной тактикой я еще не сталкивался, – покачал головой Саймон. – Сама знаешь, люди либо говорят, либо нет. Порой сначала молчат, но стоит подтолкнуть, языки развязываются. Или же, наоборот, врут напропалую, но стоит указать на нестыковки – тотчас затыкаются. Эйден Сид ни к одному из этих типов не относится. Создалось впечатление, что у него в голове два списка вопросов – разрешенные и запрещенные. Когда я задавал вопросы из первого списка, он старался отвечать поподробнее. Например, внешность Мэри описал вплоть до родимого пятна карамельного цвета под нижней губой – так и выразился, карамельного, – изящных мочек и жестких вьющихся волос, черных, с проседью.

– Мэри симпатичная? – поинтересовалась Чарли. – Не смотри на меня так, я же не спрашиваю, понравилась она тебе или нет, а факты выясняю.

– Пожалуй, нет, не симпатичная, – подумав, ответил Саймон.

– Но хотя бы привлекательная? Сексапильная?

Саймон промолчал. «Два списка вопросов в голове не только у Эйдена Сида!» – подумала Чарли, а вслух спросила:

– Сид в постели ее убил или уже потом тело переложил?

Этот вопрос был явно из «разрешенного» списка Саймона. «Неужели я на все готова, чтобы его порадовать? Неужели досрочно со службы уйду и стану разгуливать в жутких свитерах и с клюшкой для гольфа в руках?»

– Он убил ее в постели, – ответил Саймон и хлебнул пива. – Нет, ты только подумай, о чем мы говорим! «Перекладывал Сид тело или не перекладывал?» Если Сид с подружкой ненормальные, мы почти их прижали! Какое тело? Мэри Трелиз жива!

– Ты упомянул «разрешенные и запрещенные вопросы». Интересно, кто разрешает и запрещает? Рут Басси? Она тоже пичкала меня информацией, но только в ответ на определенные вопросы. Стоило чуть отклониться, порой просто задать логически вытекающий из ее же слов вопрос, и она замыкалась, то есть вообще ни слова не говорила, даже «Извините, ответить не могу».

– А если здесь фигурирует третий человек, который решает, что можно говорить, а что нельзя?

– Мэри Трелиз? – предложила Чарли, но Саймон лишь отмахнулся.

– Зачем ей подстрекать Сида с Басси к походу в полицию? А байка об убийстве зачем? Да и с какой стати Сиду и Басси ее слушать? – Ответов Саймон не ждал, прекрасно понимая, что у Чарли их нет. – Когда Гиббс спросил Мэри, не знакома ли она с неким Эйденом Сидом, она ответила «нет». Гиббс решил, она лжет, поэтому сегодня я спросил еще раз, сказал, сколько ему лет и что он багетчик. Она снова ответила «нет», и, по-моему, честно. Впрочем, на репетицию честности у нее были целые сутки. А вот Сид точно не прикидывался, его однозначно гложет сильное чувство вины. Не знаю, какие тараканы у него в голове, но мне такие не нужны. Он словно заведенный повторял: «Я убийца», твердил, что когда пальцы сомкнулись на шее Трелиз, то он почувствовал, будто умирает сам.

– Неужели прямо так и сказал?

– Да, – кивнул Саймон. – Шея у Мэри Трелиз тоньше, чем у тебя, пальцы Сида без труда бы на ней сомкнулись!

– Но ее никто не задушил, она жива-здорова! – Чарли содрогнулась. – У меня уже голова кругом. Много раз слышала, как люди сознаются в преступлениях, которых не совершали, но эти преступления неизменно совершал кто-то другой. Зачем сознаваться в убийстве живой женщины? По словам Рут Басси, Сид не рассказывал ей ни про спальню, ни про удушение. Спрашивается – почему?

– Наверное, не хотел сообщать подружке жуткие подробности.

– А о своих отношениях с Мэри Трелиз что сказал? Как они познакомились? – Ответ Чарли угадала по выражению лица Саймона. – Он не пожелал об этом говорить? – Чарли лихорадочно подбирала следующий вопрос, словно правильная формулировка могла пролить свет на непонятную ситуацию. На ум ничего не приходило. – Эту парочку нужно привлечь за то, что попусту тратят наше время!

– Не думаю, что попусту. Эйден Сид не похож на безмозглого лжеца, который просто решил поморочить голову полиции. Его в самом деле что-то терзает.

Чарли точно так же думала о Рут Басси, пока не нашла газетную вырезку.

– Что делать дальше, решит Комботекра. Сам я для начала взял бы показания у всех фигурирующих в этом деле. У Сида как минимум. Хотя, по большому счету, к чему эти показания? – Саймон нахмурился, явно подумав о чем-то другом. – А что собиралась делать ты, после того как переговорила с Басси?

– «Излишним рвением не страдаю» – вот мой девиз, – с горечью произнесла Чарли. – Я вообще не собиралась ничего делать, хотя Басси твердила, что сильно боится, что произойдет нечто ужасное. И слепой бы увидел: она сама не своя. Но, в отличие от вас с Гиббсом, я даже не проверила, жива ли Мэри Трелиз. – Чарли сунула сигарету в рот: вот оно, лучшее успокоительное.

– Ничего не понимаю... – признался Саймон.

Чарли выскочила из спальни и скатилась вниз по лестнице.

– Что? Что я такого сказал? – заполошенно выкрикнул Саймон, бросившись следом.

– Ничего, мне зажигалка нужна!

В гостиной на каминной полке лежало несколько зажигалок, все как на подбор пластиковые и одноразовые.

– Что ты не договариваешь?

– Это вопрос из запрещенного списка. Извини! – Чарли криво усмехнулась и закурила, тут же почувствовав, как волшебная сила никотина делает свое дело.

– Ты сказала, что Рут Басси ждала тебя возле управления?

– Неужели сказала?

«Слишком умен. И ему самому, и окружающим от этого только хуже», – подумала Чарли.

– Почему именно тебя?

Сумка висела на дверной ручке. Чарли достала из нее газетную вырезку.

– Басси забыла в кабинете куртку. Вот что лежало в кармане.

Саймон хоть представляет, насколько тяжело ей показывать эту статью? Может, он в свое время ее не читал? Он же принципиально не читает местную прессу.

Саймон остался в спальне, а Чарли взяла сигареты и через кухню вышла на задний двор, наплевав на холод и не надев ни куртку, ни кроссовки. Взгляд упал на «инсталляцию», как Оливия в шутку прозвала гору старой мебели, которую Чарли разобрала и вынесла во двор два года назад. «Неужели так трудно сложить все в контейнер и вызвать мусоровоз?» – с недоумением спрашивала Лив всякий раз, когда приходила в гости. Трудно или нет, Чарли не знала, а желания выяснять не было. «Соседи небось спят и видят, когда я перееду! – думала она. – Особенно те, кто, едва заселившись, разбили во дворах клумбы и лужайки и теперь любуются на тошнотворно-аккуратные белые, красные и синие островки. Какой смысл тратить время и силы, если газон крошечный?»

Почувствовав чье-то прикосновение, Чарли испуганно вскрикнула и лишь секунду спустя сообразила, что это Саймон. Он ласково обнял ее за плечи.

– Ну, прочитал?

– Клевета! – коротко ответил Саймон. – Как и все, что ты сегодня про себя наговорила.

– Разве то, что я не проверила информацию о Трелиз, не доказательство моей лени? – Чарли прекрасно поняла, что Саймон имеет в виду речь на празднике, но решила прикинуться дурочкой.

– Не уверен, – покачал головой Саймон. – Мы оба знаем: преступление совершено не было. Басси заявила, что Трелиз жива, – так оно и оказалось.

– Значит, Сэм Комботекра делу ход не даст. Разве оно для полиции? Три идиота разыгрывают идиотский спектакль, а мы-то тут при чем?

– Тебя устраивает такое объяснение? – со вздохом спросил Саймон. – Сид и Басси приходят в один и тот же день, но по отдельности и выдают две разные версии одной и той же истории... Тебе не хочется докопаться до сути?

– Рут Басси боялась, что случится нечто ужасное, – уже не в первый раз произнесла Чарли. Почему-то вспоминалась именно эта часть разговора, и теперь она чувствовала: если это и махинация, то потенциальная жертва не она.

– Если хотим двигаться дальше, кое-что обязательно должно случиться.

– Что именно? – Вопрос был риторический, но Чарли думала о другом: «Он до сих пор меня обнимает, не должен, но обнимает!»

Саймон принялся напевать «Прогулку по воздуху» Аледа Джонса.

– Кстати, дальше будешь двигаться ты один, а вовсе не «мы», – напомнила Чарли. – Я под началом Пруста больше не служу.