Текст книги "А ты умеешь хранить секреты?"

7

И вот мы шагаем по улице, и, хотя я все еще не отошла от пережитого ужаса, меня так и подмывает разразиться истерическим смехом. Весь отдел из кожи вон лезет, выставляясь перед Джеком Харпером, а я перед его носом внаглую ухожу пить капучино.

– Прости, что помешала, – весело щебечет Кэти, толкая дверь кафе «Старбакса», – тем более что у вас там Джек Харпер и все такое. Честное слово, мне в голову не пришло, что он может там сидеть. Но ты не волнуйся, он ни о чем не догадался. Я была о-очень осторожна.

– О, не волнуйся, – уныло бормочу я. – Ему ни за что не понять, хоть миллион лет пройдет.

– Ты в порядке, Эмма? – вдруг спрашивает Кэти, с любопытством поглядывая на меня.

– В полном! – с надрывным оптимизмом заверяю я. – Лучше не бывает! Итак… что за экстренность?

– Я просто должна была рассказать! Два капучино, пожалуйста! – Кэти взволнованно улыбается. – Ты просто не поверишь!

– Да что с тобой?

– У меня свидание! Я познакомилась с парнем!

– Нет! Не может быть! Вот это скорость!

– Представляешь, это произошло вчера, ну в точности как ты сказала. Я решила последовать твоему совету и отправилась на обед в другое место, тихое, но очень милое. За мной в очереди стоял симпатичный мужчина, и мы… мы как-то разговорились. Потом сели за один столик и поболтали… а когда я уходила, он вдруг спросил, не хочу ли я как-нибудь выпить с ним в баре.

Она, сияя, берет чашки.

– Фантастика! – восторгаюсь я. – Ну, рассказывай, какой он?

– Говорю же, просто прелесть. Его зовут Филипп! Такие чудесные веселые глаза, он очень обаятельный и вежливый, а какое чувство юмора…

– Поразительно!

– Вот и я так думаю. Мне он сразу понравился, – признается Кэти, краснея. – Он совсем не похож на остальных. И пусть это звучит глупо, но… – Она колеблется. – Мне все время кажется, что это ты нас познакомила.

– Я?!

– Без тебя я никогда бы не посмела вступить с ним в разговор.

– Но я лишь…

– Ты сказала, я обязательно встречу порядочного мужчину. Поверила в меня. Так все и вышло! – Кэти просто светится. – Прости, – шепчет она, промокая глаза салфеткой. – Я немного нервничаю.

– О, Кэти…

– Мне кажется, что на этот раз моя жизнь действительно переменится. И притом к лучшему. И все благодаря тебе!

– Но, Кэти, – неловко бормочу я, – это пустяки…

– Не пустяки! И я хочу тоже кое-что для тебя сделать!

Кэти роется в сумочке и вытаскивает широкую полосу оранжевого кружева.

– Это я связала вчера вечером. – Она выжидающе смотрит на меня. – Это шарф.

Я столбенею. Оранжевый вязаный шарф. Только этого мне и не хватало.

– Кэти, – шепчу я, вертя в руках жуткую вещицу, – ты… тебе не следовало…

– Но я хотела! Чтобы отблагодарить тебя! Особенно после того, как ты потеряла поясок, который я связала на Рождество.

– Да… – Я сгораю от стыда. – Да… так жалко! Чудесный был поясок. Я ужасно расстроилась, когда его потеряла.

– Какого черта! – Ее глаза снова наполняются слезами. – Я свяжу тебе новый!

– Не надо! – с тревогой отказываюсь я. – Нет, Кэти, не стоит!

– Но мне хочется! – Она всем телом подается вперед и обнимает меня. – А иначе на что нужны друзья?!

Проходит еще двадцать минут, прежде чем мы приканчиваем по второй чашке капучино и возвращаемся в офис. Подходя к зданию «Пэнтер», я смотрю на часы и с упавшим сердцем вижу, что мы отсутствовали более получаса.

– Знаешь, у нас новый кофейный автомат! Просто фантастика, да? – пыхтит Кэти, пока мы бежим по ступенькам.

– О да, еще бы!

В животе противно сосет, когда я думаю о необходимости снова общаться с Джеком. Так сильно я не нервничала с тех пор, как в первом классе сдавала экзамен по игре на кларнете. Когда экзаменатор спросил, как меня зовут, я позорно разрыдалась.

– Что же… до вечера, – говорит Кэти на первом этаже. – И спасибо, Эмма.

– Не за что, – откликаюсь я. – До вечера.

Шагая по коридору к отделу маркетинга, я вдруг сознаю, что иду не так быстро, как обычно. Мало того – по мере приближения к двери я все больше замедляю ход…

Одна из секретарш бухгалтерии бодро обгоняет меня, оглядывается и как-то странно усмехается.

О боже. Не могу я идти туда.

Нет, могу. Все образуется. Главное – сидеть очень тихо, не возникать и спокойно работать. Может, он даже не заметит меня.

Ну же! Чем дольше тянешь, тем страшнее.

Я глубоко вздыхаю, закрываю глаза, делаю несколько шагов и снова открываю глаза.

Какая-то толчея у стола Артемис, и ни следа Джека Харпера.

– Лично я считаю, что он собирается перепрофилировать компанию…

– Ходят слухи, что какой-то секретный проект…

– Он не сможет полностью централизовать функции маркетинга! – заявляет Артемис, пытаясь перекричать всех.

– Где Джек Харпер? – спрашиваю я как можно небрежнее.

– Ушел, – сообщает Ник, и я слабею от облегчения.

Убрался! Наконец-то!

– Он вернется?

– Вряд ли. Эмма, ты уже напечатала мне письма? Я отдал их три дня назад…

– Сейчас напечатаю, – весело обещаю я Нику.

Садясь за стол, я чувствую себя легче воздушного шарика. Немедленно скидываю туфли, тянусь к бутылочке воды и замираю.

На клавиатуре лежит сложенный листочек бумаги, на котором незнакомым почерком написано: «Эмме».

Я с недоумением оглядываю офис. Никто не смотрит на меня в ожидании, пока я схвачу записку. Мало того, похоже, никто ничего не замечает. Все слишком заняты обсуждением визита Джека Харпера.

Я медленно разворачиваю записку и смотрю на аккуратные черные буквы.

«Надеюсь, встреча была плодотворной. Я всегда считал, что цифры дарят мне самые захватывающие ощущения. Джек Харпер».

Могло быть и хуже. Он мог посоветовать мне привести в порядок стол.

Но даже при всем при этом я весь день провожу как на иголках. Каждый раз, когда кто-то входит в отдел, меня трясет. А если за дверью ведутся громкие разговоры на тему: «Джек говорит, что, пожалуй, снова заглянет в отдел маркетинга», я серьезно подумываю отсидеться в туалете, пока он не уйдет.

Ровно в пять тридцать я встаю, не допечатав предложения, выключаю компьютер и хватаю пальто. Не стоит дожидаться, пока он снова появится. Почти слетаю по ступенькам и немного успокаиваюсь, только оказавшись по другую сторону больших стеклянных дверей.

Слава богу, хоть поезда метро не опаздывают. Уже через двадцать минут я дома. Открываю дверь и слышу странные звуки, доносящиеся из комнаты Лиззи. Топот, глухие удары. Может, она двигает мебель?

– Лиззи! – окликаю я, входя на кухню. – Сегодня такое было, не поверишь!

Открываю холодильник, вынимаю бутылку воды и прикладываю к горящему лбу. Чуть погодя открываю бутылку. Делаю несколько глотков, снова выхожу в прихожую и вижу, как дверь комнаты Лиззи открывается.

– Лиззи, – начинаю я, – что это, спрашивается, ты…

И тут я замолкаю. И открываю рот. Потому что это не Лиззи, а мужчина.

Мужчина! Высокий худой тип в сверхмодных черных брюках и очочках в стальной оправе.

– Ой, – бормочу я, хлопая глазами. – Э… привет.

– Эмма! – кричит Лиззи, влетая следом. На ней футболка и серые легинсы, которых я раньше не видела. В руке стакан с водой. Вид самый что ни на есть растерянный. – Ты сегодня рано.

– Знаю. Я спешила.

– Это Жан-Поль, – представляет Лиззи. – Жан-Поль, моя соседка Эмма.

– Здравствуйте, Жан-Поль, – киваю я, дружески улыбаясь.

– Рад познакомиться, Эмма, – отвечает Жан-Поль с французским акцентом.

Господи, до чего же сексуален этот французский акцент. Ну просто ужасно.

– Мы с Жан-Полем… э… э… просматривали кое– какие материалы дела, – объясняет Лиззи.

– О, чудесно! – с энтузиазмом восклицаю я. – Просто чудесно!

Материалы дела. Ну да, конечно! Именно поэтому за стенкой топало целое стадо слонов!

Ох уж эта Лиззи! Такая темная лошадка! Вернее, тихий омут.

– Я должен идти, – говорит Жан-Поль, глядя на Лиззи.

– Я провожу, – возбужденно бормочет она, и парочка исчезает.

Я слышу, как они шепчутся на лестнице. Делаю еще несколько глотков и тяжело падаю на диван. Все тело ноет от непривычного напряжения. Подумать только – целый день просидеть как на витрине! Это в самом деле вредно для здоровья! Интересно, как мне удастся выносить Джека Харпера целую неделю! Пожалуй, доза слишком велика, не находите?!

– Итак? – спрашиваю я, когда Лиззи появляется вновь. – Что происходит? Ты и Жан-Поль. И долго вы…

– Вовсе нет, – начинает Лиззи, краснея. – Вовсе нет… мы работали над делом. Вот и все.

– Ну да, конечно.

– Правда! Ничего не было.

– О’кей, – киваю я, вскидывая брови. – Если ты так говоришь…

Иногда Лиззи проявляет совершенно неуместную застенчивость. Она скрывает чувства, как устрица прячется в раковине. Как-нибудь я достану ее, и она во всем признается.

– Как прошел день? – спрашивает она и, опустившись на пол, тянется к журналу.

– Мой день… – Даже не знаю, с чего начать. – Мой день, – повторяю я наконец. – Мой день немного похож на кошмар.

– Правда? – ахает Лиззи.

– Нет, беру слова обратно. Это настоящий кошмар наяву.

– Что случилось? – Теперь Лиззи не до Жан-Поля. – Да рассказывай же!

Так и быть.

Я рассеянно приглаживаю волосы, гадая, с чего, черт возьми, начать.

– О’кей, помнишь тот ужасный полет из Шотландии, на прошлой неделе?

– Ну да! – оживляется Лиззи. – Еще Коннор тебя встречал, и все было так романтично!

– Да. Так вот… – Я откашливаюсь. – До этого… во время полета… там был один мужчина. Сидел рядом. А самолет действительно попал в болтанку. – Я кусаю губы. – Знаешь, я и вправду подумала, что мы погибнем и он последний человек, кого я вижу в жизни, и… я…

– О господи! – Лиззи прикрывает рот ладонью. – Только не говори, что ты с ним перепихнулась!

– Хуже! Я выложила ему все свои секреты.

Я ожидаю, что Лиззи ужаснется, скажет что-то сочувственное, вроде «о нет», но она непонимающе смотрит на меня.

– Какие еще секреты?

– Мои. Ну, ты знаешь.

У Лиззи такой вид, будто я призналась, что у меня протез вместо ноги.

– У тебя есть секреты?

– Конечно! У каждого есть секреты.

– Только не у меня! – оскорбляется она. – Нет у меня никаких секретов.

– Еще как есть!

– И какие же?

– Ну… ну… – Я начинаю загибать пальцы. – Ты так и не сказала своему отцу, что потеряла ключ от гаража.

– Да это было сто лет назад! – пренебрежительно отмахивается Лиззи.

– Ты так и не сказала Саймону, что надеешься услышать от него предложение…

– Нет, – кивает Лиззи, краснея. – То есть, наверное…

– Ты считаешь, что нравишься тому вечно грустному типу из соседней квартиры!

– Это не секрет! – возражает она, закатывая глаза.

– Ладно. Тогда я могу сообщить ему? – Я высовываюсь из окна: – Эй, Майк! Знаешь что? Лиззи думает…

– Замолчи! – шипит Лиззи.

– Вот видишь? Есть у тебя секреты. Как у всех прочих. Даже у Папы Римского наверняка найдется парочка.

– Ладно, – бурчит Лиззи. – О’кей. Ты права. Но я не понимаю, в чем проблема. Ну, проболталась ты какому-то типу в самолете…

– А теперь он появился в офисе.

– Не может быть! Ты серьезно? И кто он?

– Он…

Я уже хочу назвать имя Джека, но вспоминаю данное обещание.

– Просто… просто тот парень, который явился понаблюдать за нами, – туманно объясняю я.

– Начальство?

– Он… да. Я сказала бы, большое начальство.

– Черт! – досадует Лиззи. – Но какое это имеет значение? Если он кое-что узнал о тебе, не вижу причин для паники.

– Лиззи, это не просто кое-что, – втолковываю я, краснея. – Все. Говорю тебе, все! Я выложила ему, что завысила оценку по математике в резюме.

– Ты завысила оценку? – Лиззи хватается за голову. – Как ты могла?!

– И еще призналась, что поливаю паучник Артемис апельсиновым соком, что мои стринги страшно неудобные…

Я замолкаю, видя потрясенное лицо Лиззи.

– Эмма, – с трудом выговаривает она, – неужели ты никогда не слышала выражения «избыток информации»?

– Но тогда я не думала об этом! – Оправдание звучит неубедительно. – Само собой получилось. После трех порций водки. И потом, я была уверена, что умру! Честно, Лиззи, на моем месте тебе тоже было бы не до геройства! Кругом вопли, крики, люди молились, самолет трясло…

– И поэтому ты вытрепала боссу все свои секреты.

– Но в самолете он не был моим боссом! – упрямо доказываю я. – Просто сосед! И я вовсе не собиралась снова с ним встречаться!

Лиззи молчит, очевидно, переваривая услышанное.

– Знаешь, нечто подобное случилось с моей кузиной, – изрекает она. – Поехала на вечеринку, и первый, кого увидела, оказался тем самым доктором, который всего два месяца назад принимал у нее роды.

– Вот это да!

Я морщу нос.

– Именно! Ей стало так стыдно, что пришлось уйти. Представляешь, он видел все! Позже кузина говорила, что в больнице это почему-то не имело значения, но когда она увидела, как он преспокойно, как ни в чем не бывало стоит с бокалом вина в руке и рассуждает о ценах на дома, ей просто дурно стало.

– Совершенно то же самое, – бормочу я безнадежно. – Этот человек знает самые интимные, самые личные детали моей жизни. Беда только в том, что я-то не могу уйти! Приходится сидеть и притворяться, будто тружусь не покладая рук. И он к тому же знает, что это не так.

– Что собираешься делать?

– Не представляю… Наверное, ничего не остается, кроме как избегать его.

– Долго он еще пробудет?

– До выходных, – говорю я, чуть не плача. – Целую неделю!

Беру пульт и включаю телевизор. Несколько минут мы молча смотрим на толпу танцующих моделей в джинсах «Гэп».

Рекламный блок заканчивается, и я ловлю любопытный взгляд Лиззи.

– Что? Что еще?

– Эмма… – Она смущенно отводит глаза. – У тебя ведь нет секретов от меня, правда?

– От тебя? – теряюсь я.

В мозгу вспыхивает один кадр за другим. Идиотский сон, где мы с Лиззи занимаемся любовью. Пара случаев, когда купленная в супермаркете морковь выдавалась за экологически чистую. Тот год, когда нам было по пятнадцать и Лиззи отправилась во Францию, а я тайком от нее закрутила с Майком Эпплтоном, в которого она была по уши влюблена.

– Нет! Конечно, нет! – поспешно выпаливаю я и пью воду. – А почему ты спрашиваешь? У тебя завелись тайны от меня?

Два розовых пятна появляются на щеках Лиззи.

– Нет, как ты могла подумать? – отвечает она не своим голосом. – Я просто так… спросила.

Она принимается листать телепрограмму, старательно избегая встречаться со мной взглядом.

– Из чистого интереса.

– Ну да. – Я пожимаю плечами. – Я так и думала.

Вот это да! У Лиззи завелись секреты. Как бы выведать…

Особенно насчет изучения материалов дела с этим парнем. Она что – считает меня полной идиоткой?!

8

Утром я отправляюсь на работу, думая только о том, как бы избежать встречи с Джеком Харпером. В конце концов не так уж это сложно. «Пэнтер корпорейшн» – гигантская компания, занимающая огромное здание. Сегодня он наверняка будет обходить другие отделы. Присутствовать на сотне совещаний. Вероятно, проведет весь день на одиннадцатом этаже. Или каком-то другом.

Я успокаиваю себя таким образом всю дорогу, но, подходя к большим стеклянным дверям, замедляю шаг. И неожиданно для себя понимаю, что опасливо заглядываю в вестибюль, проверяя, там ли Джек.

– В чем дело, Эмма? – осведомляется наш охранник Дейв, открывая мне дверь. – Что это ты какая-то растерянная?

– Нет, я в порядке, спасибо, – непринужденно смеюсь я, стреляя глазами во все стороны.

В вестибюле его нет. Отлично. Значит, все обойдется. Джек Харпер скорее всего еще не приехал. А может, и не приедет.

Я уверенно откидываю волосы назад, энергично шагаю по мраморному полу и начинаю подниматься по ступенькам.

– Джек! – неожиданно слышу я чей-то голос, почти добравшись до первого этажа. – У вас есть минутка?

– Конечно.

Это его голос. Где, спрашивается…

Окончательно сбитая с толку, я поворачиваюсь и вижу его площадкой выше, где он что-то втолковывает Грэму Хиллингтону. Мое сердце подскакивает к самому горлу, и я хватаюсь за медные перила. Черт. Стоит ему глянуть вниз, и он меня увидит!

Ну почему ему приспичило стоять именно здесь? Неужели больше некуда пойти? Или дел не осталось? Можно подумать, у него нет большого просторного офиса!

Впрочем, не важно. Я… я просто пойду другим маршрутом.

Очень медленно отступаю, стараясь не стучать каблуками и не делать лишних движений. Мимо пробегает Мойра из бухгалтерии. Видя, как осторожно я иду задом наперед, она с подозрением на меня смотрит и качает головой. Но мне все равно. Главное – убраться подальше.

Оказавшись вне поля его зрения, я мигом расслабляюсь и мчусь обратно, в вестибюль. Поднимусь на лифте, какие проблемы?

Шагаю к лифтам и замираю как раз в центре безбрежного мраморного пространства.

– Верно.

Опять его голос! И кажется, приближается! Или у меня крыша едет?

– Пожалуй, стоит хорошенько присмотреться…

Просто голова идет кругом! Где он сейчас? Куда направляется?

– …действительно считаю, что…

Что за черт! Он спускается по ступенькам! И спрятаться негде!

Я не раздумывая бегу к дверям, толкаю и выскакиваю из здания. Слетаю по ступенькам, пробегаю с сотню ярдов по дороге и, задыхаясь, останавливаюсь.

Вся эта история до добра не доведет.

Я стою на тротуаре под утренним солнышком, пытаясь определить, долго ли он еще пробудет в вестибюле. И что теперь делать?

Немного подождав, снова крадусь к дверям. Новая тактика. Если вихрем промчаться наверх, вряд ли кто-то обратит на меня внимание. И какая разница, стоит там еще Харпер или нет?! Я просто не буду смотреть по сторонам и сделаю вид, будто ничего не замечаю… боже, вот он, тут как тут, разговаривает с Дейвом!

Я не хотела. Честное слово, не хотела! И сама не поняла, как опять оказалась на улице!

Это уже становится нелепым! Не могу же я весь день торчать у входа! Нужно добраться до письменного стола!

Давай же, думай. Должен же найтись какой-то обходной путь. Должен же…

Ура! Блестящая идея! Это наверняка сработает!

Три минуты спустя я в третий раз приближаюсь к дверям, с головой погруженная в статью «Таймс». И ничего вокруг не вижу. И никто не видит моего лица. Лучшее в мире прикрытие!

Толкаю дверь плечом, пересекаю вестибюль, поднимаюсь по лестнице, не глядя по сторонам. Направляясь к отделу маркетинга, по уши зарывшись в «Таймс», я чувствую себя как в теплом, безопасном коконе. Мне следует чаще это проделывать. Так меня никто не достанет. На редкость успокаивающее ощущение, почти такое, словно я невидима или…

– Ой! Простите!

Я на кого-то налетела. Вот дерьмо!

Опускаю газету и вижу Пола, потирающего лоб. Шеф негодующе хмурится.

– Эмма, какого хрена ты вытворяешь?

– Всего лишь читала «Таймс», – лепечу я. – Мне ужасно жаль…

– Ладно! Кстати, где тебя носит? Кто, спрашивается, будет разносить чай и кофе на совещании отдела? В десять ровно.

– Какие чай и кофе? – теряюсь я. – На совещаниях обычно не подают напитки. Да и кто там бывает? Обычно человек шесть, не больше.

– А сегодня подай чай и кофе, – распоряжается он. – И печенье. Понятно? Джек Харпер тоже придет.

– Что? – сокрушенно спрашиваю я.

– Джек Харпер тоже придет, – нетерпеливо повторяет Пол. – Так что поторопись.

– А почему обязательно я? – срывается у меня с языка.

– Что? – непонимающе хмурится Пол.

– Может, кто-то другой…

– Эмма, если ты у нас владеешь телекинезом и можешь передвигать чашки по воздуху, не вставая из-за стола, – язвит Пол, – лично я буду более чем счастлив оставить тебя на рабочем месте. Если же нет, будь добра поднять задницу и явиться в совещательную комнату. Знаешь, для того, кто горит желанием делать карьеру… – Он качает головой и удаляется.

Ну как получилось, что все пошло наперекосяк с самого утра, хотя я еще не успела добраться до отдела?!

Я швыряю сумочку и жакет на стол, спешу назад по коридору к лифтам и нажимаю кнопку «вверх». Уже через минуту один звонит на нашем этаже, и двери открываются.

Нет. Нет!

Это дурной сон.

В кабинке только один человек. И это Джек Харпер. Не успев опомниться, я испуганно отскакиваю. Джек прячет мобильник, наклоняет голову набок и насмешливо смотрит на меня.

– Поедете? – мягко осведомляется он.

Попалась! Не могу же я сказать: «Нет, я нажала кнопку ради смеха, ха-ха-ха!»

– Да, – вздыхаю я и, едва передвигая негнущиеся ноги, захожу в лифт, – поеду.

Двери закрываются, и мы начинаем безмолвное путешествие наверх. Мне дурно. Нет, я просто не выдержу такого напряжения!

– Э… мистер Харпер, – неловко начинаю я. Он поднимает глаза. – Я только хотела извиниться за… вчерашнюю историю с прогулом. Этого больше не повторится.

– Теперь у вас вполне сносный кофе, – замечает Джек Харпер, поднимая брови. – Так что совсем не обязательно сбегать в «Старбакс».

– Знаю. Еще раз простите, – повторяю я, прикладывая ладонь к горящей щеке. – Уверяю вас, это было в последний раз. – Я откашливаюсь. – Поверьте, я искренне преданна «Пэнтер корпорейшн» и впредь постараюсь работать на совесть, отдавая службе все, что могу, сейчас и в будущем. – И едва не добавляю «аминь».

– В самом деле?

Джек смотрит на меня, и я вижу, как его губы знакомо подергиваются. Вот черт!

– Это… здорово! – кивает он и, немного помолчав, спрашивает: – Эмма, вы умеете хранить секреты?

– Д-да, – настораживаюсь я. – А что?

Джек придвигается ближе и шепчет:

– Я тоже сачковал в свое время.

– Что?! – поражаюсь я.

– На своей первой работе, – поясняет он совершенно серьезно, только глаза смеются. – Там у меня был приятель, с которым мы шатались по барам. У нас тоже имелся код. Один из нас просил другого принести папку Леопольда.

– Какого Леопольда?

– Несуществующего, – ухмыляется Джек. – Просто предлог, чтобы удрать с работы.

– Правда?

Мне становится немного легче.

Джек Харпер смывался с работы?! А мне казалось, что он едва ли не с рождения играл роль блестящего, творческого, динамичного гения…

Лифт останавливается на третьем этаже, двери открываются, но никто не входит.

– Знаете, ваши коллеги кажутся мне людьми достаточно приятными, – продолжает Джек, как только лифт трогается. – Дружелюбная трудолюбивая команда. Они всегда такие?

– Абсолютно! – мгновенно выпаливаю я. – Мы привыкли работать… в слаженном ритме… коллективно… оперативно.

Я пытаюсь придумать и вставить очередной заковыристый термин, но делаю огромную ошибку, случайно встретившись с ним взглядом.

Он определенно знает, что все это ерунда.

О боже. Какой смысл врать?

Ладно.

Я прислоняюсь к стенке лифта.

– На самом деле нам в голову не приходит так себя вести. Пол то и дело орет на нас, Ник и Артемис ненавидят друг друга, и мы уж точно не тратим время на литературные дискуссии. Все это – чистое притворство.

– Вы меня поражаете! – усмехается Джек. – Атмосфера в административном отделе тоже показалась мне сплошной фальшью. Я заподозрил неладное, когда двое сотрудников хором запели гимн «Пэнтер корпорейшн». Поверите, даже не подозревал о существовании чего-то подобного!

– Я тоже! Просто удивительно! И как гимн? Хороший?

– А вы как думаете? – Он комически разводит руками, и я фыркаю.

Невероятно, но мое смущение куда-то подевалось. Мало того, мы болтаем почти как старые друзья или кто-то в этом роде.

– Как насчет корпоративного Дня семьи? – говорит он. – Не можете дождаться?

– Да, как удаления здорового зуба, – ехидничаю я.

– Я так и понял, – весело кивает Джек. – А что… – Он колеблется. Небрежно ерошит волосы. – Что люди обо мне думают? Можете не отвечать, если не хотите.

– Нет, все вас любят, – заверяю я и, немного подумав, добавляю: – Хотя… некоторые считают, что ваш приятель – довольно несимпатичный тип.

– Кто, Свен?

Джек долго смотрит на меня, потом вдруг откидывает голову и начинает хохотать.

– Свен – один из моих самых старых, близких друзей, и уж несимпатичным его никак не назовешь. Собственно говоря…

Лифт громко тренькает.

Джек замолкает. Мы тут же делаем постные физиономии и немного отодвигаемся друг от друга. Двери открываются, и мне почему-то не хватает воздуха.

В коридоре стоит Коннор.

Увидев Джека Харпера, он вспыхивает, словно не веря собственной удаче!

– Привет, – киваю я, стараясь говорить как можно естественнее.

– Привет, – отвечает он, входя в лифт. Глаза его сияют, он взволнован.

– Здравствуйте, – любезно говорит Джек. – Какой вам этаж?

– Девятый, пожалуйста. – Коннор шумно сглатывает. – Мистер Харпер, могу я вам представиться? – Он с готовностью протягивает руку. – Коннор Мартин из отдела исследований. Сегодня вы собирались посетить наш отдел.

– Рад познакомиться, Коннор. Маркетинговые исследования жизненно важны для такой компании, как наша.

– Вы совершенно правы, – с готовностью соглашается Коннор. – Мне не терпится обсудить с вами последние выводы исследований в области спортивной одежды. Мы получили весьма впечатляющие результаты, куда включены данные о том, какую толщину ткани предпочитают покупатели. Вы будете поражены!

– Я… уверен, что вы правы. С удовольствием ознакомлюсь.

Коннор гордо улыбается мне.

– Вы уже знакомы с Эммой Корриган из отдела маркетинга? – спрашивает он.

– Да, мы встречались, – осторожно отвечает Джек.

Несколько секунд проходит в неловком молчании.

Это странно.

Нет. Не странно, а просто здорово.

– Который час? – спохватывается Коннор.

Смотрит на часы, и я с легким ужасом вижу, как взгляд Харпера падает на его запястье.

О боже.

«…подарила ему на Рождество отличные часы… но он все носит эту оранжевую электронную штуку…»

– Погодите-ка! – вдруг восклицает Джек, очевидно, сообразив, что к чему, и смотрит на Коннора с таким видом, словно видит впервые. – Постойте! Вы Кен.

О нет.

О нет, о нет, о нет, о нет, о нет, о…

– Коннор, – озадаченно поправляет тот. – Коннор Мартин.

– Простите! – извиняется Джек, ударяя себя ладонью по лбу. – Коннор. Конечно. И вы двое, – показывает он на меня, – так сказать, идеальная пара?

Коннор смущенно ежится.

– Уверяю вас, сэр, что на работе наши отношения строго профессиональны. Однако в свободное время мы с Эммой… Да, мы встречаемся.

– Прекрасно! – ободряюще заключает Джек, и Коннор расцветает, как бутон под жарким солнцем.

– Собственно говоря, – торжествующе признается он, – мы с Эммой только что решили съехаться.

– Да неужели? – Джек с искренним удивлением смотрит на меня. – Чудесные… новости. И когда же вы приняли такое решение?

– Всего пару дней назад. В аэропорту.

– В аэропорту, – эхом отзывается Джек Харпер после короткой паузы. – Очень интересно.

Я не в силах посмотреть ему в лицо. И поэтому внимательно разглядываю пол. Ну почему чертов лифт еле-еле ползет?!

– Что ж, я уверен, вы будете счастливы вместе. По-моему, вы вполне совместимы, – заявляет Харпер.

– О, еще бы! – мгновенно соглашается Коннор. – Прежде всего мы оба любим джаз.

– Вот как? – задумчиво произносит Джек. – Знаете, по-моему, на свете нет ничего лучше, чем совместная любовь к джазу.

Он еще издевается! Просто невыносимо!

– Вы так думаете? – оживляется Коннор.

– Уверен. Я бы сказал, джаз и… фильмы Вуди Аллена.

– Мы обожаем фильмы Вуди Аллена, – шепчет Коннор с восторженным удивлением. – Правда, Эмма?

– Да, – хрипло выдавливаю я, – правда.

– А теперь, Коннор, признайтесь, – заговорщически начинает Джек, – вы никогда не находили…

Если он скажет про точку G, я умру. Умру. Умру.

– …присутствие Эммы несколько отвлекающим? Лично я именно так и считаю.

Он дружески улыбается Коннору. Но тот почему-то не улыбается в ответ.

– Как я уже говорил, сэр, – отвечает он суховато, – на работе мы поддерживаем строго профессиональные отношения. И никогда бы не подумали использовать время компании в наших… собственных целях. – Он виновато краснеет. – Под целями я подразумевал… подразумевал…

– Рад это слышать, – весело отвечает Джек.

Господи! Ну почему Коннору обязательно быть таким святошей?!

Лифт звякает, и я едва удерживаюсь от вздоха облегчения. Слава богу, наконец я могу смыться…

– Похоже, нам по пути, – с ухмылкой замечает Джек. – Коннор, показывайте дорогу!

Я этого не перенесу. Просто не перенесу. Разливая кофе и чай для сотрудников отдела маркетинга, я внешне спокойна, улыбаюсь всем и даже мило болтаю. Но в душе у меня смятение и хаос. Тяжело признаваться себе, что, увидев Коннора глазами Джека Харпера, я окончательно к нему остыла.

И хотя твержу себе, что люблю Коннора и что несла в самолете всякий бред, от этого ничего не меняется. Но ведь я люблю его!

Я снова и снова поглядываю на Коннора, пытаясь убедить себя в этом. Какие могут быть сомнения? По любым меркам Коннор красив. Так и пышет здоровьем. Блестящие волосы, голубые глаза и симпатичная ямочка на подбородке.

Джек Харпер, напротив, скучный, усталый. Вечно небритый, волосы взъерошены. Под глазами – тени, джинсы – потертые.

И все же меня тянет к нему словно магнитом.

Я сижу, уставившись на сервировочный столик, но почему-то вижу его, Джека.

«Это все из-за самолета, – повторяю я себе. – Потому что мы вместе побывали в стрессовой ситуации. Только и всего. Других причин нет».

– Господа, нам необходимо мыслить более масштабно, – объявляет Пол. – Цифры продаж «Пэнтер бар», к сожалению, не так высоки, как хотелось бы. Коннор, у вас есть результаты последних исследований?

Коннор встает, и мне становится тревожно. За него. Он ужасно нервничает, судя по тому, как яростно теребит запонку.

– Все верно, Пол.

Он берет блокнот и откашливается.

– Относительно «Пэнтер бар» мы опросили тысячу тинейджеров. К сожалению, сделать окончательный вывод не представилось возможным.

Он нажимает кнопку пульта дистанционного управления. На большом экране за его спиной появляется график, и все мы послушно таращимся на него.

– Семьдесят пять процентов десяти-четырнадцатилетних подростков считают, что текстура должна быть более эластичной, – серьезно продолжает Коннор. – Однако шестьдесят семь процентов пятнадцати-восемнадцатилетних хотят, чтобы текстура была более хрустящей, тогда как двадцать два процента думают, что плитки, наоборот, могли бы быть менее хрустящими…

Я заглядываю через плечо Артемис и вижу, что она уже успела записать: «Эластичная хрустящая».

Коннор снова нажимает кнопку, и возникает другой график.

– Далее. Сорок шесть процентов десяти-четырнадцатилетних считают запах чересчур резким. Однако тридцать три процента пятнадцати-восемнадцатилетних заявляют, что запах недостаточно резкий, тогда как…

О боже! Я знаю, это Коннор. И я люблю его, и все такое. Но не могло ли все это звучать чуть-чуть интереснее?

Я пытаюсь понять, как воспринимает Джек сообщение Коннора, и вижу, что он вопросительно приподнимает брови. Я тут же краснею, чувствуя себя предательницей.

Он еще вообразит, что я смеюсь над Коннором. Но это не так. Совсем не так.

– Девяносто процентов девочек-подростков предпочли бы пониженное содержание калорий, – продолжает Коннор. – И столько же тинейджеров хотели бы видеть более толстый слой шоколада. – Он беспомощно пожимает плечами.

– Да они сами не знают, чего им надо! – говорит кто-то из присутствующих.

– Мы представили широчайший поперечный срез общественного мнения. В круг опрошенных входили белые, афро-латиноамериканцы, азиаты и даже… – он всматривается в бумагу, – джедаи.