Текст книги "А ты умеешь хранить секреты?"

– Подростки! – вставляет Артемис, поднимая глаза к небу.

– Кстати, Коннор, напомните, для кого предназначена наша продукция, – хмурясь, просит Пол.

– Наши возможные покупатели, – Коннор переворачивает лист блокнота, – молодые люди от десяти до четырнадцати лет, обучающиеся днем или вечером. Пьют «Пэнтер-колу» четыре раза в неделю, едят гамбургеры три раза в неделю, посещают кинотеатры – два раза. Читают журналы или комиксы, но не книги, и вполне возможно, согласны с известным изречением: «Лучше быть клевым, чем богатым». – Он нерешительно поднимает глаза. – Продолжать?

– Что они едят на завтрак? – глубокомысленно спрашивает кто-то. – Тосты или овсянку?

– Не… не знаю, – заикается Коннор, поспешно перелистывая блокнот. – Но можно провести еще одно исследование…

– Думаю, общая картина ясна, – заявляет Пол. – У кого какие мысли?

Все это время я собираюсь с духом, чтобы заговорить, и вот теперь судорожно хватаю ртом воздух.

– Знаете, мой дедушка очень любит «Пэнтер бар», – громко говорю я.

Все присутствующие разом оборачиваются, и я густо краснею.

– При чем тут дедушка? – хмыкает Пол.

– Я только хотела… думала… может, спросить, что он думает…

– При всем моем уважении, Эмма, – вмешивается Коннор с улыбкой, которую иначе как снисходительной не назовешь, – твой дед вряд ли входит в нашу возрастную категорию.

– Разве что начал совсем молодым, – хихикает Артемис.

Дура! Зачем я вылезла!

Я делаю вид, что перекладываю чайные пакетики.

Но, честно говоря, ужасно обидно. Почему Коннору взбрело в голову так меня срезать? Понимаю, он хочет выглядеть настоящим профессионалом и все такое. Но зачем же гадости говорить? Вот я всегда стояла за него!

– Мое мнение таково, – веско говорит Артемис. – Если «Пэнтер бар» не приносит прибыли, нужно прекратить выпуск. Очевидно, этот продукт – проблемный ребенок. Значит, не стоит с ним возиться.

Я мгновенно настораживаюсь. Они не могут зарубить «Пэнтер бар»! Что тогда будет брать дед на турниры по боулингу?!

– Возможно, смена марки с ориентацией на покупателя и новыми ценами… – начинает кто-то.

– Не согласна! – перебивает Артемис. – Если мы собираемся максимизировать нашу концептуальную инновацию наиболее функциональным и логистическим методом, следует прежде всего сосредоточиться на наших стратегических возможностях…

– Простите, – вмешивается Джек Харпер, поднимая руку.

Это его первые слова за все совещание, и в комнате становится тихо. Я прямо-таки ощущаю в воздухе напряженное ожидание. Артемис же лучится самодовольством.

– Да, мистер Харпер?

– Я понятия не имею, о чем вы толкуете.

Кажется, по комнате пронесся ураган. Присутствующие словно громом поражены, и только я, сама того не желая, фыркаю.

– Как вам известно, я на некоторое время отошел от дел, – улыбается Джек. – Не будете ли добры перевести все, что сказали, на обычный английский?

– Видите ли, – мнется Артемис, – я всего лишь имела в виду, что со стратегический точки зрения… независимо от нашего корпоративного видения…

Лицо Джека так красноречиво, что ее голос постепенно замирает.

– Попытайтесь еще раз, – добродушно предлагает он. – Обойдитесь без слова «стратегический».

Артемис усердно потирает переносицу.

– Ну… я хотела сказать, нам следует сосредоточиться на той продукции, что лучше продается.

– Вот как! – с облегчением вздыхает Харпер. – Теперь до меня дошло. Продолжайте, пожалуйста.

Он смотрит на меня, закатывает глаза и ухмыляется. Я не в силах сдержаться и отвечаю улыбкой, которую замечает только он.

Совещание закончено, людской ручеек вытекает в коридор, а я обхожу столы, собирая кофейные чашки.

– Счастлив был познакомиться, мистер Харпер, – слышу я восторженный голос Коннора. – Если вам нужна копия моего доклада…

– Думаю, это вряд ли необходимо, – отвечает Харпер сухо и чуть насмешливо. – Я более или менее понял суть.

О боже! Неужели Коннор не соображает, что чрезмерное старание ни к чему хорошему не ведет?

Я нагромождаю неустойчивую башню из чашек на сервировочный столик и начинаю собирать обертки от печенья.

– Через несколько минут мне нужно быть у дизайнеров, – говорит Джек, – но я не совсем помню, где это…

– Эмма! – резко окликает Пол. – Не могла бы ты показать Джеку, как пройти в дизайн-студию? Со столов уберешь потом.

Я замираю, стискивая оранжевую обертку.

Пожалуйста, только не это.

– Разумеется, – обреченно киваю я. – С удовольствием. Сюда, пожалуйста.

С трудом переставляя ноги, вывожу Харпера в коридор, и мы начинаем бесконечный путь. Лицо покалывает под взглядами проходящих мимо людей, которые, правда, честно стараются не смотреть на нас, но я остро ощущаю, как все, на свое несчастье оказавшиеся в коридоре, увидев Харпера, тут же превращаются в безликих роботов. Люди в соседних офисах возбужденно подталкивают друг друга, и я слышу, как кто-то шипит:

– Идет!

Интересно, так бывает везде, где бы ни появился Джек Харпер?

– Итак, – начинает он, – вы собираетесь жить с Кеном.

– С Коннором, – поправляю я. – Совершенно верно.

– Ждете с нетерпением?

– Именно.

Мы добираемся до лифтов, и я нажимаю кнопку, едва не содрогаясь под его пронизывающим взглядом.

– И что с того? – вызывающе спрашиваю я, поворачиваясь к нему.

– А разве я сказал что-то? – удивляется он.

Мне отчего-то становится обидно. Да что он знает об этом?

– Мне известно, о чем вы думаете, – атакую я, надменно вскидывая подбородок. – Но вы ошибаетесь.

– Ошибаюсь?

– Да. Вы… введены в заблуждение.

– Введен в заблуждение?

Он выглядит так, словно вот-вот рассмеется, и едва различимый внутренний голос приказывает мне заткнуться. Но я не могу. Нужно объяснить ему, как обстоит дело в действительности.

– Послушайте, я, конечно, наговорила много лишнего в самолете, – признаюсь я, судорожно сжав кулаки. – Но вы должны учитывать, что все происходило при чрезвычайных обстоятельствах… в обстановке смертельной угрозы, и я сказала много такого, чего вовсе не имела в виду.

Вот! Пусть знает!

– Понятно, – задумчиво кивает Джек. – Значит, вы не любите мороженое «Хааген-Дэц» с двойной порцией шоколадной крошки.

Я беспомощно смотрю на него.

– Кое-что было правдой, но далеко не все.

Лифт дергается, останавливается, и мы дружно вскидываем головы.

– Джек! – восклицает Сирил, заглядывая в кабину. – А я вас искал.

– Мы тут немного поболтали с Эммой. Она любезно согласилась показать мне дорогу.

– Вот как?

Небрежный взгляд Сирила скользит по мне.

– Что же, вас ждут в студии.

– В таком случае… я, пожалуй, пойду, – бормочу я.

– Еще увидимся, – обещает Джек с усмешкой. – С вами всегда приятно поговорить, Эмма.

9

Вечером ухожу из офиса вся взбудораженная. Я как один из тех стеклянных шаров с домиками внутри, в которых, стоит только встряхнуть, сразу поднимается «вьюга». Поверьте, я была бы совершенно счастлива оставаться обыкновенной скучной швейцарской деревушкой. Но появление Джека Харпера перевернуло мою жизнь, и теперь я стою в снежном вихре, не зная, что будет дальше.

И среди этих снежинок есть немного блестящей мишуры – крохотное, тайное, праздничное волнение.

Каждый раз, когда я ловлю его взгляд или слышу голос, в грудь словно вонзается дротик.

Что, разумеется, совершенно нелепо. Совершенно.

Коннор – мой бойфренд. Мое будущее. Он любит меня, а я – его, и мы собираемся жить вместе. У нас в квартире будут ставни, деревянные полы и гранитные столешницы. Вот так.

Вот так.

Прихожу домой и вижу в гостиной Лиззи. Стоя на коленях, она помогает Джемайме втиснуться в невероятно тесное платье из черной замши. Зрелище, прямо скажем, как в цирке.

– Вот это да! – комментирую я и кладу сумочку. – Поразительно!

– Все, кажется, – пыхтит Лиззи. – Молния застегнута. А дышать ты можешь?

Джемайма остается неподвижной. Мы с Лиззи переглядываемся.

– Джемайма! – встревоженно окликает Лиззи. – Ты можешь дышать?

– Вроде бы, – сообщает наконец Джемайма. – Ничего, растянется.

Очень медленно, почти не сгибая коленей, она добирается до стула, на котором оставила сумочку «Луи Вюиттон».

– А вдруг тебе понадобится в туалет? Что тогда? – ужасаюсь я.

– Или поедешь к нему домой? – хихикает Лиззи.

– Сегодня только второе свидание! И я не собираюсь к нему домой! – негодует Джемайма. – Так… – Она с трудом переводит дыхание. – Так кольцо на пальчик не получишь!

– А если вас затянет в омут желания?

– Что, если он вздумает обжиматься в такси?

– Он не из таких! – отрезает Джемайма. – Как-никак это первый помощник заместителя министра финансов!

Я снова встречаюсь глазами с Лиззи и, не выдержав, неприлично фыркаю.

– Эмма, нечего смеяться, – упрекает меня Лиззи сурово. – Да, он секретарь! И нет ничего плохого в том, чтобы быть секретарем. Он всегда может продвинуться по служебной лестнице, повысить квалификацию.

– Ха-ха, очень остроумно, – сердится Джемайма. – Вот увидите, в один прекрасный день его посвятят в рыцари! Тогда и посмотрим, кто смеется последним!

– Мы, кто же еще, – обещает Лиззи, но, заметив, что Джемайме так и не удалось дотянуться до сумочки, сокрушенно вздыхает.

– О господи, да ты даже сумку поднять не можешь! Как же пойдешь в этом платье?!

– Все в порядке, – заверяет Джемайма, делая последнее, отчаянное усилие нагнуться. – Видите!

Ей удается подцепить ручку сумки накладным ногтем, после чего ремешок торжественно водворяется на плечо.

– А если он пригласит тебя на танец? – лукаво интересуется Лиззи. – Что тогда?

На лице Джемаймы на миг отражается паника.

– Не пригласит, – бросает она небрежно, – англичане никогда этого не делают.

– Справедливо, – соглашается Лиззи. – Желаю приятного вечера.

Едва Джемайма исчезает за дверью, я плюхаюсь на диван и хватаю журнал. Лиззи озабоченно смотрит куда-то вдаль.

– «Условный»! – кричит она неожиданно. – Ну конечно! Как я могла быть такой дурой?

Она проворно лезет под диван, выгребает гору старых газетных кроссвордов и принимается перебирать.

Честное слово, можно подумать, работа адвоката не требует так уж много умственной энергии и потому Лиззи проводит все свободное время в разгадывании кроссвордов и решении шахматных партий по переписке, не говоря уж о сверхсложных головоломках и задачках на сообразительность, получаемых от своего омерзительного общества самых продвинутых интеллектуалов. (Сами они себя так, конечно, не называют. Их шайка именуется «Склад ума. Для тех, кто любит думать» или вроде того. А в последних строках устава небрежно упоминается, что для вступления в клуб необходимо ай-кью не менее шестисот.)

Но если она не может решить кроссворд или головоломку, то не выбрасывает их со словами «что за дурацкая штука!», как сделала бы я на ее месте, а прячет под диваном. И месяца три спустя, когда мы мирно смотрим «Жителей Ист-Энда» или что-то в этом роде, на нее неожиданно снисходит озарение. И она взлетает на седьмое небо! Только потому, что разгадала недостающее слово.

Лиззи – моя лучшая подруга, и я действительно ее люблю. Но иногда, говоря откровенно, не понимаю.

– Что это? – спрашиваю я, пока она пишет ответ. – Тот кроссворд, что лежит с девяносто третьего года?

– Ха-ха, – рассеянно бормочет она. – А что ты делаешь сегодня вечером?

– Спокойно сижу дома, – отвечаю я, листая журнал. И тут мой взгляд падает на статью «Основные правила ухода за одеждой». – Впрочем, неплохо бы перебрать вещи.

– Это еще зачем?

– Проверить на предмет недостающих пуговиц и оторвавшихся подкладок, – поясняю я, не отвлекаясь от статьи. – И почистить все жакеты щеткой.

– У тебя есть щетка для одежды?

– Сойдет и та, что для волос.

– Как знаешь, – пожимает плечами Лиззи. – Я просто хотела узнать, не хочешь ли прогуляться со мной.

Журнал скользит на пол.

– А куда?

– Угадай, что у меня есть?

Лиззи загадочно улыбается, сует руку в сумочку и очень медленно вытягивает большое ржавое кольцо для ключей, на котором болтается новенький блестящий ключик.

– Что это?.. – озадаченно начинаю я, и тут меня осеняет. – Нет!

– Да! Я туда втерлась!

– О боже! Лиззи!

– Знаю, – с довольным видом кивает Лиззи. – Ну не фантастика?

Ключ, который держит Лиззи, – самый охренительный ключ в мире. Он открывает дверь частного клуба в Клеркенуэлле, такого элитарного, что попасть туда практически невозможно.

А вот Лиззи попала.

– Лиззи, ты самая крутая девчонка в мире!

– И вовсе нет, – возражает она. – Не я, а Джасперс из моей адвокатской конторы. Он знает всех в совете клуба.

– Мне все равно, кто это. Я просто потрясена!

Беру у нее ключ и с любопытством рассматриваю. Ничего. Ни имени. Ни адреса. Ни эмблемы. Немного походит на ключ от садового сарая моего папы. Но не в пример круче.

– Как по-твоему, кто там будет? Мадонна уж наверняка член клуба. И Джуд и Сэди[2]2
  Имеются в виду актеры Джуд Лоу и Сэди Фрост.


[Закрыть]!

И этот роскошный новый актер из «Жителей Ист– Энда». Правда, все говорят, что он гей…

– Эмма, – перебивает Лиззи, – ты ведь знаешь, что присутствие звезд не гарантируется.

– Конечно, знаю, – немного оскорбляюсь я. Нет, правда, за кого Лиззи меня принимает?! (Меня, тертую и умудренную опытом столичную штучку? Я не схожу с ума по дурацким звездам! Подумаешь! Просто к слову пришлось, вот и упомянула!) – Собственно говоря, – добавляю я, помолчав, – когда вокруг полно знаменитостей, общая атмосфера непоправимо портится. То есть может ли быть что-нибудь хуже ситуации, когда сидишь за столом, пытаешься вести обычную беседу, в то время как вокруг одни кино– и поп-звезды, супермодели и прочие знаменитости.

Мы принимаемся сосредоточенно обдумывать животрепещущую тему.

– Ну, что? – небрежно спрашивает Лиззи. – Пожалуй, можно и одеваться?

– Почему бы нет? – отвечаю я так же небрежно.

Не то чтобы это заняло много времени. То есть лично я собираюсь только натянуть джинсы. И может, еще вымыть голову, что и так пора было сделать.

Ну разве еще только быстренько наложить на лицо маску?

Час спустя Лиззи появляется в моей комнате затянутая в джинсы, черный топ-корсет и в нарядных туфлях на высоченных каблуках, которые, насколько мне известно, неизменно натирают ей до волдырей на пятках.

– Ну как? – осведомляется она все тем же небрежным тоном. – Я, видишь ли, не слишком старалась…

– Я тоже, – перебиваю я и дую на ногти – только что нанесла второй слой лака. – Ведь это всего лишь спокойный вечер в клубе. Я даже не особенно старалась с косметикой. Кстати, у тебя что, накладные ресницы?

– Нет! То есть… да. Но ты не должна была их заметить! Это называется «естественный вид».

Она подлетает к зеркалу и старательно хлопает ресницами.

– Что, все-таки заметно?

– Нет, ничуть, – уверяю я и набираю немного румян кисточкой. Чувствую пристальный взгляд Лиззи и вопросительно поднимаю глаза.

– Что это?

– Ты о чем? – с невинным видом переспрашиваю я, касаясь маленького, усыпанного блестящими стразами сердечка на плече. – Ах, это? Да прилепила просто так. Если надоест – отлеплю.

Я тянусь к своему топу «Флайбэк», завязываю на шее и сую ноги в остроносые замшевые ботинки, купленные в магазине Сью Райдер год назад. Они уже немного пообтерлись, но в темноте почти не видно.

– Как по-твоему, мы не слишком вырядились? – спрашивает Лиззи, когда мы в последний раз смотримся в зеркало. – А если все будут в джинсах?

– Мы тоже в джинсах.

– Но что, если туда приходят в толстых джемперах и мы будем выглядеть белыми воронами?

Лиззи просто параноик во всем, что касается одежды. Страшно боится выделиться в толпе. Перед тем как идти на первую рождественскую вечеринку в своей конторе, она извела себя и меня, поскольку не знала, что означает «блэк тай» – вечернее платье или просто блестящий топ. Поэтому заставила меня стоять на улице не меньше чем с полудюжиной нарядов в пластиковых пакетах, чтобы при необходимости она могла быстренько переодеться. Потом оказалось, что самое первое платье идеально подошло, как я и уверяла ее с самого начала.

– Не будут они в толстых джемперах. Пойдем, пора! – отмахиваюсь я.

– Куда?! – Лиззи смотрит на часы. – Еще слишком рано.

– Не рано. Мы сделаем вид, что забежали выпить по рюмочке по пути на другую вечеринку со знаменитостями.

– Пожалуй, ты права!

Лицо Лиззи проясняется.

– Круто. Идем!

От Айлингтона до Клеркенуэлла всего минут пятнадцать на автобусе. Лиззи ведет меня по дороге, проходящей неподалеку от рынка Смитфилд. Дорога почти пуста. По обе стороны тянутся склады и пустые административные здания. Потом мы сворачиваем за один угол, за второй и оказываемся в маленьком переулке.

– Пришли, – объявляет Лиззи, встав под уличный фонарь и сверившись с крохотным клочком бумаги. – Клуб должен быть где-то здесь.

– А вывеска?

– Никакой. Вся штука в том, что никто, кроме членов, не знает точно, где это. Следует постучать в нужную дверь и спросить Александра.

– Кто такой Александр?

– Понятия не имею, – пожимает плечами Лиззи. – Это их тайный код.

Тайный код! Все круче и круче.

Пока Лиззи разбирает цифры на панели домофона, я лениво осматриваюсь. Какая-то заброшенная улочка. Честно говоря, довольно убогая. Одинаковые двери, забеленные окна – и никаких признаков жизни. Но подумать только! За этим мрачным фасадом скрывается рафинированное общество лондонских знаменитостей!

– Привет, Александр тут? – нервно интересуется Лиззи.

Следует секундное молчание, и дверь с легким щелчком отворяется. Как по волшебству.

Боже! Да это просто сказка из «Тысячи и одной ночи»!

Робко поглядывая друг на друга, мы идем по освещенному коридору, в котором грохочет музыка. Останавливаемся у обычной стальной двери, и Лиззи вынимает ключ. Дверь приотворяется, я наскоро одергиваю топ и слегка взбиваю волосы.

– Кажется, все в порядке, – бормочу я, следуя за Лиззи.

Пока она предъявляет членскую карточку девице за письменным столом, я старательно изучаю ее спину. Мы проходим через большую полутемную комнату. Я упорно смотрю в пол. Не хватало еще глазеть с разинутым ртом на знаменитостей! И не собираюсь. И не…

– Осторожнее!

Упс! Я слишком загляделась на ковер. И врезалась прямо в Лиззи.

– Прости, – шепчу я. – Где мы сядем?

Я боюсь оглядеться в поисках свободного места. Не дай бог, увижу Мадонну, и она посчитает, будто я на нее пялюсь.

– Сюда, – решает Лиззи и, судорожно дернув головой, показывает на деревянный стол.

Нам каким-то образом удается сесть, пристроить наши сумки и даже взять меню коктейлей. Все это мы проделываем, в замешательстве глядя друг на друга.

– Ты кого-нибудь видела? – тихо спрашиваю я.

– Нет. А ты?

– Нет.

Я разворачиваю меню, наскоро пробегаю глазами. Господи, от напряжения не могу разобрать ни буквы. Мне хочется оглянуться. Увидеть всю комнату.

– Лиззи! – шиплю я. – Мне просто необходимо осмотреться!

– В самом деле? – спрашивает Лиззи с такой тревогой, словно я Стив Маккуин, объявляющий, что собирается пройти по канату.

– Ну… ладно. Только осторожнее. И незаметно.

– Конечно. Не беспокойся.

О’кей. Что тут у нас есть?

Значит, быстрый осмотр исподтишка. Я откидываюсь на спинку стула и шарю глазами по комнате, стараясь вобрать каждую деталь. Приглушенное освещение… миллион фиолетовых диванов и стульев… два типа в футболках… три девушки в джинсах и джемперах, господи, Лиззи с ума сойдет… шепчущаяся парочка… бородатый парень, читающий «Прайвит ай»… и все.

Не может быть!

Невероятно. Где Робби Уильямс? Где Джуд и Сэди? Где все супермодели?

– Кого ты видела? – шепчет Лиззи, прикрываясь коктейльным меню.

– Сама не пойму, – отвечаю я неуверенно. – Может, вон тот, бородатый – знаменитый киноактер?

Лиззи словно невзначай поворачивается в ту сторону.

– Вряд ли, – говорит она наконец.

– А как насчет «серой футболки»? – не унимаюсь я. – Может, он музыкант или кто-то в этом роде?

– М-м… нет. Не думаю.

Мы молча оцениваем ситуацию.

– И вообще, есть тут хоть какая-то знаменитость? – гадаю я вслух.

– Присутствие знаменитостей не гарантировано, – напоминает Лиззи.

– Знаю. Но мы-то надеялись…

– Привет! – щебечет кто-то сзади.

Мы оглядываемся. К столу подходят две девушки в джинсах. Одна довольно нервно мне улыбается.

– Простите… надеюсь, вы не против… но мы с подругами поспорили… вы, случайно, не новенькие актрисы из «Холлиокс»?

Да, мы влипли по-крупному!

Впрочем, наплевать. Ведь мы пришли сюда не для того, чтобы любоваться, как занудные знаменитости пьют колу и выпендриваются!

Мы заказываем клубничные «Дайкири» и какую-то роскошную ореховую смесь (четыре пятьдесят за маленькую чашечку, даже не спрашивайте, во сколько обошлись сами коктейли!). Должна признать, теперь, зная, что здесь особенно некого впечатлять, я немного успокоилась.

– Как твоя работа? – спрашиваю я подругу, пригубив «Дайкири».

– Все отлично, – кивает Лиззи. – Сегодня видела Джерси Мошенника.

Джерси Мошенник – это клиент Лиззи, которого постоянно обвиняют в подлогах, обманах и прочих милых забавах и которого благодаря гению Лиззи с таким же постоянством оправдывают. Вот только сейчас он бряцал наручниками, а через минуту глядишь – облачен в дорогущий костюм и приглашает Лиззи пообедать в «Ритце».

– Пытался подарить мне бриллиантовую брошь, – продолжает Лиззи, закатывая глаза. – Раздобыл где-то каталог «Аспри» и все время повторял: «А вот эта – довольно миленькая». Приходилось то и дело твердить: «Хамфри, вы в тюрьме! Сосредоточьтесь!»

Лиззи качает головой, пьет и неожиданно оживляется:

– Кстати, как там твой парень?

Я сразу понимаю, что речь идет о Джеке, но не желаю признать, что постоянно думаю о нем, поэтому делаю непонимающее лицо.

– Кто, Коннор?

– Нет, тупица! Твой незнакомец из самолета! Который все про тебя знает!

– Ах он…

Я чувствую, как розовеют щеки, и стараюсь смотреть исключительно на тисненую подставку для бокала.

– Именно. Тебе удалось его избегать?

– Нет, – признаюсь я. – Он, черт побери, никак не хочет оставить меня в покое.

Тут официант приносит коктейли, и я поспешно замолкаю. Дождавшись его ухода, Лиззи пристально меня оглядывает.

– Эмма, тебе он нравится?

– Нет. Разумеется, нет! – вскидываюсь я. – Он просто… выводит меня из равновесия, вот и все. Вполне естественная реакция. На моем месте ты бы чувствовала себя точно так же. Но и ничего страшного. Осталось протянуть до пятницы, и он уберется.

– А ты съедешься с Коннором. – Лиззи делает очередной глоток и заговорщически шепчет: – Знаешь, думаю, он попросит тебя выйти за него!

У меня в животе становится как-то неуютно. Вероятно, это коктейль плохо действует на желудок.

– Какая ты счастливая, – задумчиво говорит Лиззи. – Знаешь, на днях он прибил полки в моей комнате, даже просить не пришлось. Подумай, сколько мужчин на его месте сделали бы то же самое?

– Да, он просто класс!

Следует пауза, и я начинаю рвать подставку на мелкие клочки.

– Полагаю, на это можно сказать, что вряд ли тут так уж много романтики, – бурчу я.

– Нельзя же вечно ждать романтики, – резонно возражает Лиззи. – Время идет. Отношения становятся прозаическими.

– Да знаю я! Мы взрослые, разумные, любящие друг друга люди. Коннор – человек надежный, а больше мне ничего не надо от жизни. Разве что… – Я неловко откашливаюсь. – Вот только теперь мы совсем не так часто занимаемся сексом…

– Типичная проблема стабильных долгих связей, – кивает Лиззи с видом знатока. – Тебе нужно подогреть остывшие чувства. Внести в любовные игры немного пикантности.

– Это еще как?

– Наручники пробовала?

– Нет. А ты?

Я зачарованно гляжу на Лиззи.

– Было дело, – небрежно роняет она. – Но по мне, это не… почему бы не поискать другое место? Например, офис.

Офис? Идея! Ну и Лиззи! До чего умна!

– О’кей, – соглашаюсь я. – Обязательно.

Я тянусь к сумочке, вынимаю ручку, записываю: «Секс на работе», и чуть ниже: «Не забыть: “дорогой”».

Неожиданно я зажигаюсь энтузиазмом. Блестящий план. Завтра же припру Коннора к стенке, прямо на работе, и… считай, лучшего секса у нас еще не было! Пламя вспыхнет с новой силой, и мы опять будем безумно влюблены! Легко!

Покажем Джеку Харперу!

Нет. С Джеком Харпером это не имеет ничего общего. Не пойму, почему вообще о нем вспомнила!

В блестящем плане имеется одна кро-о-охотная загвоздка. Оказалось, вовсе не так легко поиметь своего бойфренда на работе, как кто-то может подумать! До сих пор я и не замечала, что в нашем здании совершенно нет укромных уголков! И повсюду стеклянные перегородки!

К одиннадцати часам следующего утра я еще не удосужилась продумать все детали. Сначала я намеревалась сделать это за деревцем в кадке при условии, что она окажется достаточно большой. Но теперь, хорошенько обследовав каждое, я вижу, что они просто крохотные! И листья редкие! Нет, нам с Коннором никак за ними не спрятаться!

В туалетах тем более нельзя. В женских всегда полно народу: сплетничают, красятся… а в мужских… Ни за что!

В офисе Коннора стены стеклянные и никаких занавесок или жалюзи. Плюс постоянно входят и выходят люди, которым до зарезу нужны материалы из его шкафа для каталогов.

Но это же просто нелепо! Любовники должны постоянно заниматься сексом в офисе. Может, в здании имеется специальная комната, о которой я ничего не знаю.

Я не могу послать Коннору сообщение и спросить его мнение, потому что хочу сделать сюрприз! Эффект неожиданности должен невероятно его завести и сделать встречу безумно страстной и романтичной. И еще имеется крохотная возможность, что, если я предупрежу его, он взовьется и как преданный корпорации сотрудник настоит, чтобы мы взяли час за свой счет, или придумает что-то в этом роде.

Я как раз соображаю, нельзя ли пробраться к запасному выходу, когда из офиса Пола выходит Ник, на ходу рассуждая о колебаниях цен.

Я резко поднимаю голову, чувствуя, как внутри все замирает. Целое утро я пытаюсь набраться мужества, чтобы сказать ему кое-что. Нет, не целое утро. Со вчерашнего дня. С самого совещания.

– Послушай, Ник! – окликаю я его. – «Пэнтер бар» – твой продукт, верно?

– Если это можно назвать продуктом, – пренебрежительно ухмыляется он.

– И его собираются зарубить?

– Более чем вероятно.

– Ник, нельзя ли мне получить немного денег из бюджета отдела, чтобы разместить рекламный купон в журнале?

Ник подбоченивается и удивленно смотрит на меня:

– Что поместить?

– Купон. Совсем недорогой, честное слово. Никто даже не заметит.

– Где?

– «Боулинг мантли», – признаюсь я, краснея. – Мой дед его получает.

– «Боулинг…» – что?

– Пожалуйста! Тебе ничего не придется делать самому. Я все улажу. Это капля в океане по сравнению со всей рекламой! – Я умоляюще смотрю на Ника. – Пожалуйста… ну пожалуйста…

– Да ладно, – нетерпеливо отмахивается он. – Все равно это дело гиблое!

– Спасибо!

Я приятно улыбаюсь и, едва Ник отходит, достаю сотовый и набираю номер деда.

– Привет, дедушка! – говорю я его автоответчику. – Я помещаю скидочный купон на «Пэнтер бар» в «Боулинг мантли». Передай своим друзьям. Можешь запастись по дешевке. Скоро увидимся, о’кей?

– Эмма? – прорывается неожиданно громовой голос деда. – Я здесь. Просто скрываюсь.

– Скрываешься? – переспрашиваю я, стараясь скрыть удивление. Дед скрывается?!

– Мое новое хобби. Разве не слышала? Слушаешь, как твои друзья наговаривают на автоответчик всякую чушь, а сам потихоньку смеешься. Очень забавно. Знаешь, Эмма, я сам тебе хотел позвонить. Вчера читал крайне неприятную статью об уличных грабежах в центре Лондона.

Снова старая пластинка.

– Дед…

– Обещай, что не будешь ездить в общественном транспорте, Эмма!

– Честное слово, – клянусь я, привычно скрещивая пальцы за спиной. – Дед, мне нужно бежать. Скоро позвоню. Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, дорогая.

Я даю отбой и улыбаюсь. Хоть одно дело сделано!

Так как быть с Коннором?

– Придется пойти поискать в архиве, – жалуется кому-то Кэролайн, и я мгновенно настораживаюсь.

Архив! Конечно. Конечно! Никто туда не ходит, разве что в случае крайней необходимости, а значит, крайне редко. Архив расположен в подвале, в темном помещении без окон, где все завалено старыми книгами и журналами, приходится ползать по полу, чтобы найти нужные материалы.

Идеально!

– Давай я пойду поищу, – предлагаю я с беззаботным видом. – Если хочешь. Что тебе найти?

– Правда, пойдешь? – Кэролайн поражена моим великодушием. – Спасибо, Эмма. Это старая реклама в давно закрытом журнале. Вот такая.

Она протягивает мне клочок бумаги, и я, едва не дрожа от волнения, набираю номер Коннора.

– Коннор, – начинаю я хрипловато, – подойди в архив. Я кое-что хочу тебе показать.

– Что именно?

– Скоро узнаешь. Только будь там, – настаиваю я, ощущая себя второй Шэрон Стоун.

Ха! Секс на работе! Жди, я иду!

Я лечу по коридору, но около административного отдела меня перехватывает Венди Смит, которой приспичило узнать, не хочу ли я записаться в команду по нетболу. Поэтому я оказываюсь в подвале только через несколько минут. Коннор уже стоит там, поглядывая на часы.

Неприятная неожиданность. Ведь это я собиралась поджидать его. Сидеть на наспех сложенной груде книг, перекинув ногу на ногу и кокетливо задрав юбку.

Ну ладно.

– Приве-ет, – тяну я тем же хрипловатым голосом.

– Привет, – хмурится Коннор. – Эмма, в чем дело? Я очень занят.

– Просто захотелось тебя увидеть. Тебя всего.

Я с шумом захлопываю дверь, провожу пальцем по его груди, как в рекламе средства после бритья.

– Мы больше не занимаемся любовью спонтанно.

– Ч-что? – заикается Коннор.

– Ну же, давай. – Я с томной улыбкой начинаю расстегивать его рубашку. – Давай сделаем это! Прямо здесь, прямо сейчас.

– Ты спятила? – Коннор отрывает мои пальцы от рубашки и поспешно застегивает ее. – Эмма, мы на работе!

– Ну и что? Мы молоды. Влюблены…

Я провожу ладонью до самого низа, и глаза Коннора расширяются. Он в панике.

– Стой! – шипит Коннор. – Немедленно прекрати. Эмма, ты пьяна или что?

– Просто хочу заняться сексом! Разве я слишком многого прошу?

– А не проще ли делать это в постели, как все нормальные люди? Или это я слишком многого прошу?

– Но мы больше не делаем этого и в постели! По крайней мере последнее время.

Оглушительное молчание.

– Эмма… – выговаривает Коннор наконец. – Здесь не место и не время…

– И время, и место! Иначе страсть никогда не вернется! Лиззи сказала…

– Ты обсуждала нашу сексуальную жизнь с Лиззи? – возмущенно шепчет Коннор.

– Но я ничего не говорила именно о нас, – поспешно даю я задний ход. – Мы просто говорили о… о влюбленных парах, и Лиззи сказала, что секс на работе ужасно возбуждает. Ну же, Коннор! – Я подвигаюсь поближе к нему и сую его руку себе в лифчик. – Разве это тебя не заводит? – спрашиваю я. – Одна мысль о том, что кто-то может идти по коридору, прямо сейчас…

Я осекаюсь, услышав подозрительный звук.

По-моему, кто-то действительно идет по коридору, прямо сейчас!

Вот дерьмо!

– Шаги! – шипит Коннор, отскакивая от меня, но рука по нелепой случайности остается на месте, а именно в моем лифчике! Он в ужасе смотрит на нее.