Текст книги "Шопоголик и сестра"

3

«Ангельская сумочка». Настоящая.

Я думала, таких и в продаже не бывает. И ни за какие деньги не достанешь.

Девушка в черном почтительно водружает сокровище на пьедестал, обитый кремовой замшей, и благоговейно отступает. Весь магазин притих. На лицах такое умиление, словно к ним пожаловала сама королева. Или кинозвезда.

Я не могу дышать. Меня словно пригвоздили к полу.

Она божественна. Невозможно великолепна. Нежная телячья кожа мягче сливочного масла. Ангел виртуозно расписан вручную тонкой кистью, в лазурных тонах. А под ним стразами выложено имя – «Данте».

Пытаюсь взять себя в руки. Но коленки все равно подкашиваются и ладошки безнадежно потеют. Куда до этого чуда тиграм-альбиносам, которых нам посчастливилось увидеть в Бенгалии! Посмотрим правде в глаза: настоящие «ангельские сумочки» в природе встречаются гораздо реже, чем белые тигры.

И одна из них – вот она, прямо передо мной.

Взять бы и купить ее, мелькает у меня мысль. Я могла бы ее купить!

– Мисс? Синьорина? Вы меня слышите? – Голос Сильвии возвращает меня к действительности.

– А-а, – спохватываюсь я, – да. – Беру ручку и царапаю подпись на чеке. – А это… настоящая «ангельская сумочка»?

– А как же, – отвечает она бесцеремонным тоном вышибалы при рок-клубе, лично знакомого с музыкантами и уставшего от назойливых фанаток.

– Сколько… – запинаюсь я, – она стоит?

– Две тысячи евро.

– Ясно.

Две тысячи евро. За сумку.

Будь у меня «ангельская сумочка», я бы даже гардероб перестала обновлять. Раз и навсегда. Если у меня самая моднючая в городе сумка, зачем тогда новая юбка?

Неважно, сколько она стоит. Я должна ее купить.

– Я бы хотела ее купить, – объявляю я.

Все вокруг удивленно замолкают, а потом продавщицы взрываются хохотом.

– Увы, не получится, – со снисходительной жалостью втолковывает Сильвия. – На нее очередь.

А-а. Очередь. Как же я сразу не подумала. Идиотка.

– Хотите записаться? – спрашивает она и отдает обратно мою карточку.

Будем рассуждать здраво. Записываться в очередь в Милане не имеет смысла. Как потом забирать отсюда сумку? Просить выслать экспресс-почтой? Или специально приезжать самой? Или…

– Да, – слышу я свой голос. – Да, пожалуйста.

Пишу свой адрес, а сердце так и стучит. Я встала в очередь на «ангельскую сумочку»!

– Вот, возьмите. – Я отдаю заполненный бланк.

– Хорошо. – Сильвия небрежно сует бланк в ящик. – Мы вам позвоним, как только подойдет ваша очередь.

– А… когда это может быть? – спрашиваю я, стараясь не выдать волнения в голосе.

Она пожимает плечами:

– Без понятия.

– А сколько человек в очереди передо мной?

– Не могу сказать.

– Понятно.

Ну что за невезуха. Вот же она, сумочка, лишь руку протяни. И я не могу ее купить.

Не беда. Я же теперь в списке. Остается немного подождать.

Беру пакет с ремнем для Люка и плетусь к выходу. Проходя мимо сумочки, невольно замедляю шаг. Боже, это просто неземная вещь. Самая классная и красивая сумочка на всем белом свете. Смотрю на нее и чувствую прилив праведного гнева. Я же не виновата, что не смогла записаться в очередь раньше. Я, между прочим, путешествовала! Объездила весь мир! Я что, должна была отменить свой медовый месяц?

Так, успокойся. Не порть себе нервы. Главное – она все равно будет твоей. Обязательно. Как только…

Озарение приходит неожиданно. Я спешу обратно к кассе.

– Только один вопрос. А вы уверены, что в списке значатся желающие купить сумку?

– Ну, они же встали в очередь, – отвечает мне Сильвия и смотрит как на полную дуру.

– Да, но с тех пор могли и передумать, – взволнованно тараторю я. – Или купить ее в другом месте! Тогда была бы уже моя очередь! Понимаете? Я могла бы сразу купить вот эту сумочку!

Ледышка бесчувственная! Ей что, совсем-совсем все равно?

– Мы по очереди связываемся со всеми, кто есть в списке, – говорит Сильвия. – И когда подойдет ваша очередь, вас известят.

– Могу помочь! – с готовностью предлагаю я. – Дайте мне номера телефонов – я сама всех обзвоню.

Секунду Сильвия меряет меня взглядом.

– Спасибо, не надо. Вам сообщат.

– Хорошо, – сдаюсь я. – Спасибо.

Все, больше уже ничего не поделаешь. Остается только забыть о сумке, чтобы не испортить всю поездку. Вот именно. Бросаю на сумку прощальный алчущий взгляд и выхожу из магазина на залитую солнцем улицу.

А вдруг Сильвия уже начала обзванивать тех, кто стоит в очереди передо мной?

Нет. Перестань. Уходи отсюда. Не хватало еще свихнуться на этой почве. И вспоминать о сумке не буду. Лучше подумаю о… культуре. Точно. О больших картинах или что там у них еще есть…

И тут меня будто кипятком ошпарили. Я же назвала телефон лондонской квартиры Люка. А там, кажется, собирались менять номер…

А если его уже сменили?!

Разворачиваюсь и с разбега влетаю в магазин.

– Добрый день! – запыхавшись, выдаю я. – Вот, решила на всякий случай оставить вам другие координаты – вдруг не дозвонитесь. – Порывшись в сумке, достаю оттуда визитку Люка. – Это рабочий телефон моего мужа.

– Прекрасно, – изнемогающим голосом тянет Сильвия.

– Только знаете… когда будете ему звонить, не говорите о сумочке. – Я перехожу на шепот: – Скажите: «На землю сошел ангел».

– На землю сошел ангел, – повторяет Сильвия и записывает это в бланк с таким невозмутимым видом, будто по сто раз на дню передает телефонные шифровки.

А может, так оно и есть.

– Попросите к телефону Люка Брэндона, – поясняю я. – Из компании «Брэндон Коммьюникейшнс». Это мой муж.

Коренастый, который уже переключился на перчатки, вдруг поднимает голову.

– Люк Брэндон, – вторит Сильвия и, убрав карточку, кратким кивком дает понять, что разговор окончен.

– А вы уже звонили кому-нибудь из списка? – не утерпев, спрашиваю я.

– Нет, – бесстрастно произносит Сильвия. – Еще не звонила.

– А мне позвоните сразу же? Даже поздно ночью? Я не против…

– Миссис Брэндон, – взрывается Сильвия, – вас включили в список! И вам придется ждать своей очереди! Больше ничем помочь не могу!

– А вы уверены? – вклинивается в наш разговор хриплый голос, и к нам подходит седой англичанин.

От удивления я даже забываю закрыть рот. А ему-то что нужно?

– Что, простите? – надменно цедит Сильвия, а коренастый подмигивает мне.

– Девочка моя, не позволяйте им дурить вас. – Он поворачивается к Сильвии. – Если бы вы захотели, то вполне могли бы продать ей эту сумку. – Он тычет пальцем в замшевый пьедестал и выдыхает облачко сигарного дыма.

– Синьор…

– Слышал я ваш разговор. Если никому из списка вы еще не звонили, значит, никто не знает, что сумка уже в продаже. Даже не догадывается. – Он многозначительно замолкает. – А вот эта девушка хочет приобрести сумку немедленно.

– Дело не в этом, синьор, – натянуто улыбается Сильвия. – Существует строгое правило…

– На всякое правило найдется исключение. Полномочия у вас есть. Эй, Роберто!

Рядом тут же материализуется человечек в темных очках.

– Синьор Батист? – подобострастно спрашивает он и злобно зыркает в мою сторону. – Что случилось?

– Если бы я хотел купить эту сумку для своей подружки, вы бы мне ее продали? – Коренастый выпускает дым и смотрит на меня, приподняв брови. Похоже, он доволен.

Роберто косится на Сильвию, а та, коротко мотнув головой в мою сторону, закатывает глаза. Прямо слышно, как у Роберто от натуги скрипят мозги.

– Синьор Батист, – по лицу Роберто разливается сладкая улыбка, – вы очень ценный клиент. А тут совсем другое дело…

– Так продали бы или нет?

– Да, – не сразу отвечает он.

– Ну так в чем же дело? – Коренастый выжидательно смотрит на Роберто.

Тишина. Я боюсь пошевелиться. Даже не дышу.

– Сильвия, – наконец произносит Роберто, – заверни сумку для этой синьорины.

Боже мой! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

– С удовольствием, – кисло отвечает Сильвия, а глазами мечет в меня молнии.

От счастья я на грани обморока.

– Не знаю, как вас благодарить! – бормочу я. – Такого для меня еще никто в жизни не делал!

– Очень рад. – Мужчина наклоняет голову и протягивает руку: – Натан Батист.

Рука у него сильная, плотная и, как ни странно, холеная.

– Бекки Блумвуд. – Я старательно трясу его ладонь. – То есть Брэндон.

– Вам так страстно хотелось эту сумку. Никогда прежде такого не видел.

– О, я чуть не умерла от отчаяния! – со смехом соглашаюсь я. – Как я вам признательна!

Небрежным жестом Натан Батист отмахивается от благодарностей, достает зажигалку, раскуривает потухшую сигару и смотрит мне в глаза.

– Брэндон… Люк Брэндон…

– Вы знакомы с Люком? – удивленно восклицаю я. – Вот так совпадение!

– Я о нем наслышан. – Над головой Натана Батиста курчавится облачко дыма. – Ваш муж – фигура известная.

– Синьор Батист! – Роберто выбегает к нам с несколькими пакетами и вручает их клиенту. – Остальное будет отправлено почтой согласно вашим распоряжениям.

Натан хлопает его по плечу:

– Молодец, Роберто. Увидимся в будущем году.

– Можно я угощу вас чем-нибудь? – быстро предлагаю я. – Коктейлем, обедом… или еще чем-нибудь!

– Спасибо, но, к сожалению, мне пора.

– Но я бы хотела отблагодарить вас. Я вам бесконечно признательна!

Натан Батист скромно поднимает руки:

– Может, когда-нибудь вы окажете мне ответную услугу – кто знает?

– Только скажите! – радостно соглашаюсь я, и он улыбается.

– Носите сумочку с удовольствием. Готово, Харви.

Откуда ни возьмись возле нас вырастает тощий белобрысый тип в полосатом костюме, забирает у Натана пакеты, и они выходят из магазина.

А я в изнеможении приваливаюсь к прилавку. У меня есть «ангельская сумочка». У меня есть «ангельская сумочка»!

– С вас две тысячи евро, – доносится сзади лающий голос.

Ах да. Про деньги я совсем забыла.

По привычке тяну руку к сумочке, но останавливаюсь. Стоп. Кошелька-то у меня с собой нет. А остатки денег на «ВИЗЕ» потрачены на ремень Люка… Наличными у меня всего семь евро.

Заметив мое замешательство, Сильвия хищно щурится.

– Если вы не можете заплатить… – начинает она.

– Могу! – перебиваю я. – Только мне нужно… минутку.

Скрестив руки на груди, Сильвия скептически наблюдает, как я достаю из сумки пудреницу от Бобби Браун.

– У вас есть молоток? – спрашиваю я. – Или еще что-нибудь тяжелое?

Во взгляде Сильвии ясно читается сомнение в моем здравом уме.

– Хоть что-нибудь… – Вдруг я замечаю возле кассы большой степлер. Хватаю его и что есть мочи начинаю дубасить пудреницу.

– Санта Мария! – верещит Сильвия.

– Все нормально! – слегка запыхавшись, успокаиваю я. – Еще секундочку… вот!

Пудреница раскололась. Я победоносно извлекаю из осколков карточку «Мастеркард», которая была приклеена к донышку пудреницы изнутри. Мое сокровище, мой неприкосновенный запас. Про эту карточку Люк точно не знает. Если только не научился просвечивать предметы взглядом.

Идею прятать карточку в пудренице я почерпнула из статьи о том, как контролировать свои расходы. Нет, проблем с деньгами у меня нет, ничего подобного. Только в прошлом случился один маленький финансовый… кризис.

В общем, идея мне запала в голову. Суть ее в том, чтобы выбрать для хранения кредитки не самое доступное место – например, заморозить в куске льда или зашить в подкладку сумки. Главное, чтобы нельзя было достать карточку сразу – тогда хватит времени подумать, нужна ли тебе очередная покупка. В статье говорилось, что таким нехитрым способом можно сократить лишние расходы чуть ли не на девяносто процентов!

И знаете, помогло! Правда, теперь придется раскошелиться на новую пудреницу.

– Пожалуйста! – Передаю карточку Сильвии, которая уже давно уверовала, что я буйнопомешанная.

Она проводит карточку через свою машинку, и через минуту я подписываю чек.

Неловкая пауза. Сейчас взорвусь от нетерпения.

– Итак… можно ее получить? – спрашиваю я.

– Прошу, – брюзжит Сильвия и протягивает мне кремовый пакет.

Мои пальцы смыкаются на веревочных ручках пакета, и сердце наполняется чистой, ничем не замутненной радостью.

Она моя!

В гостиницу возвращаюсь под вечер, от восторга почти не касаясь ногами тротуара. Этот день был одним из самых лучших в моей жизни. Я прогуливалась по Виа-Монте-наполеоне с «ангельской сумочкой» на плече… и все восхищенно ее рассматривали. И не просто восхищенно – от удивления у всех вокруг просто глаза лезли на лоб. Чувство было такое, будто я – мировая знаменитость!

Не меньше двадцати человек спросили у меня, где я ее купила. А женщина в темных очках, ну точно итальянская кинозвезда, велела своему шоферу предложить мне за сумку три тысячи евро. Но самое приятное – обо мне говорили: «La ragazza con la borsa di Angel!» Что, как я поняла, означает Девушка с «ангельской сумочкой»! Вот как меня прозвали!

Безумно счастливая, впархиваю в двери вестибюля и вижу: возле стойки администратора стоит Люк.

– Наконец-то! – с облегчением восклицает он. – Я уже начал волноваться! Такси ждет. – Он быстро усаживает меня в такси и закрывает дверь. – В аэропорт, – говорит он водителю, и мы немедленно вливаемся в густой поток гудящих авто.

– Как прошел день? – спрашиваю я и пытаюсь не выдать страха: мы чуть не врезались в другое такси. – Как встреча?

– Хорошо! Если нам удастся заполучить в клиенты «Аркодас Груп», можно праздновать победу. Они сейчас быстро развиваются, так что интересной работы будет много.

– Думаешь, получится?

– Обхаживать и уговаривать их придется долго. Как только вернемся, начну готовить сделку. Но надежда есть. Определенно.

– Молодец! – улыбаюсь я мужу. – А как прическу восприняли?

– Неплохо. – Он хитро улыбается. – Даже с восторгом.

– Вот видишь! Я же знала!

– А как твой день? – спрашивает Люк, пока мы на скорости не меньше ста пятидесяти сворачиваем за угол.

– Потрясающе! – Я так и сияю. – Просто великолепно. Обожаю Милан!

Люк явно заинтригован.

– Да ну? Даже с пустыми карманами? – Он достает мой кошелек.

Ой, я и забыла.

– Даже без кошелька! – смеюсь я. – Хотя кое-что я тебе все-таки купила.

Вручаю ему сверток из бронзовой бумаги и с волнением наблюдаю, как Люк разворачивает ремень.

– Бекки, это чудо! – говорит он и замолкает, рассматривая подарок. – Обалдеть…

– Это взамен того, что я испортила горячим воском, помнишь?

– Помню, и очень тронут. – И… больше в Милане ты ничего не купила? Только подарок для меня?

– Хм…

Я неопределенно пожимаю плечами и откашливаюсь. Тяну время.

Так, что делать?

Фундамент брака – честность и доверие. Если я не скажу Люку про «ангельскую сумочку», то получается, что обману его.

Но если скажу… придется объяснять и про неприкосновенный запас. А я от такой перспективы не в восторге.

Не хотелось бы портить последние часы нашего свадебного путешествия ссорой из-за такой ерунды.

Но мы ведь женаты, напоминаю я себе. Мы теперь муж и жена, у нас не должно быть секретов друг от друга! Ладно, скажу. Прямо сейчас.

– Люк…

– Знаешь, Бекки, я должен перед тобой извиниться.

– Извиниться? – Да уж, Люк настоящий мастер удивлять.

– Ты говорила мне, что изменилась. Повзрослела. И… это правда. Если честно, я думал, ты вернешься в гостиницу с какой-нибудь дорогой и экстравагантной покупкой.

Вот черт!

– Э-э… Люк… – пытаюсь вставить я.

– Мне стыдно. – Он хмурится и качает головой. – Ты впервые побывала в Милане. В столице моды. А купила подарок только для меня. Бекки, я искренне тронут. – Он вздыхает. – Чандра был прав. У тебя действительно прекрасная душа.

Пауза. Теперь моя очередь говорить правду.

Но как? Как?

Как сказать ему, что душа у меня вовсе не прекрасная, а все та же самая, нормальная?

– Ну, – я несколько раз сглатываю, – хм… это ведь всего лишь ремень!

– Для меня это не просто ремень, – тихо отвечает он. – Это символ нашего брака. – Несколько секунд он сжимает мою руку, потом улыбается. – Прости, что ты хотела сказать?

У меня еще есть шанс.

Пока.

– Ну… просто я хотела тебе показать… что длину ремня можно регулировать. – Я слабо улыбаюсь и отворачиваюсь – делаю вид, будто засмотрелась в окно.

Так. А правду все-таки утаила.

В оправдание могу сказать одно: если бы он внимательно слушал ту статью из «Вог», что я ему читала, то давным-давно обратил бы внимание на сумку. Я же ее не прячу. У меня на плече висит самая желанная в мире статусная вещь, а он ее даже не заметил.

И вообще, я соврала ему в самый последний раз. С этой минуты – никаких обманов, ни даже лжи во спасение, ни малейшей выдумки. У нас будет самый настоящий брак на основе доверия и честности. Вот так. Все будут восхищаться нашими гармоничными отношениями, о нас станут говорить: «Пара, которая…»

– Аэропорт! – прерывает мои раздумья голос таксиста.

Я вдруг понимаю, что происходит, и в волнении поворачиваюсь к Люку.

– Приехали, – говорит он и смотрит мне в глаза. – Не передумала возвращаться домой?

– Нет! – твердо отвечаю я, а саму так и подташнивает.

Выхожу из машины и разминаю ноги. Вокруг снуют пассажиры с тележками, прямо над головой с оглушительным ревом взлетает самолет.

Боже, все наяву. Еще несколько часов – и мы в Лондоне.

– Кстати, – говорит Люк, – твоя мама оставила на моем мобильнике сообщение. Спрашивает, где мы – все еще на Шри-Ланке или уже в Малайзии.

Он комично шевелит бровями, я смеюсь в ответ. Вот они удивятся! А как все будут рады нас видеть!

И вдруг меня охватывает сумасшедший восторг. Наконец-то! Мы едем домой!

4

Свершилось! Мы все-таки вернулись! Вот она, родная английская земля.

Ну или английский асфальт. Прошлую ночь мы провели в гостинице, а теперь едем во взятой напрокат машине по дорогам графства Суррей, чтобы сделать сюрприз маме с папой. Еще пара минут – и мы будем на месте!

Он волнения мне не сидится спокойно. Я ерзаю, похлопываю по колену деревянной ритуальной маской южноамериканских индейцев. Воображаю, как изумятся родители, увидев нас! Мама заулыбается, а у папы от удивления наверняка округлятся глаза, а потом на его лице засияет улыбка… и мы бросимся навстречу друг другу в клубах дыма…

Да нет, откуда они возьмутся, эти клубы? Кажется, в кино «Дети железной дороги» так было. Но все равно будет здорово. Чудесное воссоединение семьи!

Наверное, мама с папой сильно без меня скучали. Я ведь единственный ребенок и еще никогда не уезжала от них так надолго. Мы были в разлуке целых десять месяцев.

Мое возвращение для них станет праздником.

Мы уже въехали в Оксшотт, мой родной городок. Мелькают знакомые с детства улицы, дома и сады. Проезжаем небольшой торговый ряд. Ничего не изменилось. Продавец из газетного ларька, когда мы тормозим на светофоре, приветственно поднимает руку, словно мы с ним видимся каждый день. Странно, он даже не удивился.

«Да вы что, ничего не понимаете? – так и подмывает крикнуть ему. – Я не была дома почти год! Я объездила весь мир!»

Сворачиваем на Мэйфилд-авеню, и тут я вдруг начинаю нервничать.

– Люк, может, стоило сначала позвонить? – говорю я.

– Теперь уже поздно, – отвечает он и поворачивает налево.

Мы уже почти на нашей улице. От волнения меня почти трясет.

– А вдруг у них сердце не выдержит? – испуганно спрашиваю я. – Или от неожиданности судороги начнутся?

– Да все будет хорошо, поверь мне! – смеется Люк. – Не дергайся ты так!

А вот и Элтон-роуд. Подъезжаем к родительскому дому. Приехали.

Люк останавливает машину и глушит двигатель. Минуту мы сидим неподвижно.

– Готова? – спрашивает он.

– Кажется! – неестественно высоким голосом отвечаю я.

Неуклюже, словно под пристальным взглядом, выхожу из машины. Денек славный. Сонную тишину провинциальной улочки нарушает только птичий щебет и далекое жужжание газонокосилки.

Подхожу к входной двери, медлю, оглядываюсь на Люка. Вот он, торжественный момент. С новым приливом волнения жму на кнопку звонка.

Тихо.

Я жду, потом звоню еще раз. Но никто не отвечает.

Их нет дома.

Как же так?

Я обиженно гляжу на закрытую дверь. Где это, интересно, разгуливают мои родители? Да еще в такой день, когда их единственная и обожаемая дочь вернулась из кругосветного путешествия?

– Можем сходить в кафе и вернуться попозже, – предлагает Люк.

– Пожалуй, – отвечаю я, изо всех сил стараясь скрыть разочарование.

Мой план рухнул. А я так готовилась к радостной встрече! И не думала, что сначала придется коротать время в какой-нибудь забегаловке и давиться кофе.

Огорченно отхожу от двери и толкаю кованую калитку. Тереблю сломанную задвижку, которую папа уже лет двадцать собирается починить, и смотрю на розы, посаженные мамой в прошлом году к нашей свадьбе.

Господи, мы женаты почти целый год. Как странно.

Вдруг я слышу чьи-то далекие голоса. Поднимаю голову и приглядываюсь. Из-за угла только что вывернули двое. Ой, да это же мама с папой! Идут себе по улице. На маме летнее платье в цветочек, на папе – розовая рубашка с коротким рукавом. Оба такие загорелые и бодрые.

– Мама! – визжу я, и мой звонкий возглас эхом отражается от тротуара. – Папа! – Широко развожу руки. – Мы вернулись!

Мама с папой поднимают головы и застывают на месте. И тут я замечаю, что с ними еще кто-то. Какая-то женщина. Или девушка. Солнце слепит так, что не различишь.

– Мама, папа! – снова кричу я.

Что это с ним? Не двигаются с места. Видно, потрясены до глубины души. Или приняли меня за призрак.

– Я вернулась! Это же я, Бекки! Сюрприз!

Неловкая пауза.

К моему полному изумлению, мама с папой вдруг начинают пятиться.

Что… что они делают?

Примерно так я и представляла себе нашу встречу. Только наоборот. Они должны были бежать ко мне, а не от меня.

А мама с папой уже скрылись за углом. Улица снова опустела и притихла. Даже не знаю, что сказать.

– Люк, это были мои родители? – наконец в полной растерянности выговариваю я.

– Кажется, – отвечает обескураженный Люк.

– И они сбежали… от меня?

Мне ужасно обидно. Родные мама с папой бегут от меня как от прокаженной.

– Нет! – спешит успокоить Люк. – Конечно, не от тебя. Они, наверное, тебя и не заметили. Смотри, – он указывает пальцем, – да вот же они.

И точно: из-за поворота появляются мама и папа, но на этот раз одни. Пройдя несколько шагов, папа наигранно хватает маму за локоть и тычет в мою сторону:

– Это же Бекки!

– Бекки! – вопит мама не своим голосом. – Не может быть!

Примерно так же фальшиво она кричала в прошлом году, играя в любительском спектакле по роману Агаты Кристи роль женщины, обнаружившей труп.

– Бекки! Люк! – орет папа.

И они действительно бегут к нам, а я от волнения сама не своя.

– Мама! – кричу я. – Папа! Мы вернулись!

Я несусь к ним, раскинув руки. Бросаюсь в объятия к папе, к нам присоединяется мама, и вот мы уже слепились в один ком.

– Ты дома! – восклицает папа. – С возвращением, детка!

– Все нормально? – Мама взволнованно оглядывает меня. – У вас все хорошо?

– Прекрасно! Мы просто решили вернуться домой! Соскучились! – Я крепко обнимаю маму. – Мы знали, что вы тоже скучаете!

Мы втроем возвращаемся к дому. Папа жмет руку Люку, а мама обнимает его.

– Поверить не могу, – она переводит взгляд с Люка на меня, – просто не могу в это поверить. Люк, какие у тебя длинные волосы!

– Еще бы, – он улыбается мне, – постригусь, когда выйду на работу.

Я так счастлива, что не хочу затевать с ним перепалку. Вот такой мне и представлялась встреча: все вместе и рады видеть друг друга.

– Заходите, выпьем по чашечке кофе! – говорит мама, доставая ключи.

– Мы не хотим кофе! – заявляет папа. – Хотим шампанского! Такое событие!

– А может, они не хотят шампанского! – возражает мама. – Может, они устали после перелета. Дорогая, ты устала? Не хочешь прилечь?

– Нет, мама, спасибо. – От нахлынувших эмоций я опять обнимаю ее свободной рукой. – Я так рада вас видеть.

– А мы-то как рады, дочка! – Она обнимает меня, и я вдыхаю знакомый аромат духов «Твид». Сколько себя помню, другими мама не пользуется.

– Ну слава богу! – смеюсь я. – А мне уж показалось, что вы… – Я неловко замолкаю.

– Что, дорогая?

– Ну, мне показалось, что вы, как бы это сказать, сбежали, как только увидели меня! – Я посмеиваюсь, чтобы мама не обиделась.

Повисает пауза. Мама с папой переглядываются.

– Просто папа уронил очки! – вдруг сообщает мама. – Правда, милый?

– Точно! – оживленно подхватывает папа. – Уронил очки.

– Пришлось вернуться за ними, – поясняет мама.

Но оба тем временем напряженно на меня смотрят.

Что тут происходит? От меня явно что-то скрывают!

Неожиданно у нас за спиной раздается возглас:

– Кого я вижу! Бекки?

Это Дженис, наша соседка, заглядывает через забор. На ней розовое платье в цветочек, на веках такие же розовые тени, а волосы выкрашены в какой-то неестественно рыжий цвет.

– Бекки! – Она прижимает руки к груди. – Это в самом деле ты!

– Здравствуйте, Дженис, – улыбаюсь я. – Да, мы вернулись!

– А похорошели-то как! – ахает она. – Правда, похорошели! Такие загорелые!

– Да, путешествовали, – небрежно отвечаю я.

– Ой, Люк, а вы прямо как Данди-Крокодил! – Дженис пялится на нас с таким неприкрытым восхищением, что мне до невозможности приятно.

– Ну, пошли в дом, – говорит мама. – Расскажете нам все по порядку!

Ах, сколько раз я представляла себе этот момент. Как я сижу со своими родными и друзьями, рассказываю им о своих приключениях в разных странах. Раскладываю потрепанную карту… живописую закаты в горах… гляжу в завороженные лица слушателей… слушаю их восторженные возгласы…

Но все с самого начала идет не так, как мне виделось.

– Ну и где вы были? – спрашивает Дженис, как только мы рассаживаемся за обеденным столом.

– Везде! – гордо говорю я. – Назовите любую страну!

– О-о! На Тенерифе были?

– Э… нет.

– А на Майорке?

– Нет. – Так, мне это надоело. – Мы были в Африке, Южной Америке, Индии… Везде!

– Боже мой! – восклицает Дженис, округлив глаза. – А в Африке жарко?

– Ужасно, – улыбаюсь я.

– Не выношу жару, – качает головой Дженис. – Всю жизнь терпеть ее не могла. Даже когда мы были во Флориде. – Она вдруг оживляется: – А вы в Диснейленд ездили?

– Э… нет.

– Ну ничего, – сочувствует Дженис, – может, в другой раз!

В другой раз? Когда мы еще найдем время, чтобы пропутешествовать годик по миру?

– Похоже, отпуск удался на славу, – подбадривает она меня.

«Это был не отпуск! – так и хочется крикнуть мне. – Это было настоящее путешествие!» Ну в самом деле! Представляете, если бы Христофора Колумба встретили дома со словами: «Ой, Христофор, а ты Диснейленд видел?»

Я оглядываюсь на маму с папой, но они нас даже не слушают. Стоят возле раковины, и мама что-то нашептывает папе.

Ох, не нравится мне это. Что-то тут нечисто. Смотрю на Люка – он внимательно наблюдает за моими родителями.

– Мы привезли вам подарки! – громко объявляю я и тянусь к дорожной сумке. – Мама, папа, поглядите, что здесь!

С трудом вытаскиваю из сумки деревянную маску южноамериканских индейцев и вручаю маме. Маска в виде собачьей морды с большими клыками и огромными вытаращенными глазами. В общем, впечатляющая вещица.

– Из Парагвая! – с гордостью добавляю я.

Чувствую себя опытной путешественницей. Вот, привезла образец туземного ритуального искусства из далекой Америки в родной Оксшотт. Вдумайтесь, много ли моих соотечественников видело такое? Может быть, эту маску у меня даже попросят для музея!

– О господи! – Мама нервно вертит маску в руках. – Что это?

– Ритуальная маска индейцев племени чиригуано, да? – спрашивает Дженис.

От удивления я столбенею.

– Вы что, бывали в Парагвае?

– Нет, что ты, милочка. – Она отпивает глоточек кофе. – Просто такие же есть в магазине «Джон Льюис».

– В магазине… «Джон Льюис»? – выдавливаю я.

– Да, в Кингстоне. В отделе подарков, – улыбается она. – В наши дни у «Джона Льюиса» можно купить что угодно!

– Говорят, у них даже без распродаж все раскупают, – добавляет мама.

Не может быть. Я волокла эту бандуру шесть тысяч миль. Думала, привезу домой экзотическую и уникальную вещь. А ее, оказывается, можно преспокойно купить в соседнем магазине!

Мама замечает мое огорчение.

– Дорогая, но твоя-то маска – самая настоящая! – быстро говорит она. – Мы ее поставим на полку над камином, рядом с папиными призами за гольф.

– Ладно, – угрюмо соглашаюсь я.

Перевожу взгляд на папу. Но он стоит у окна, погруженный в свои мысли. Отдам ему подарок попозже.

– А у вас здесь как дела? – спрашиваю я, принимая из маминых рук чашку с кофе. – Как Мартин? Как Том?

– У обоих все нормально, спасибо! – отвечает Дженис. – Том на время переехал к нам.

– А-а, – понимающе киваю я.

Том, сын Мартина и Дженис, не слишком удачно женился. Его жена, Люси, ушла от него, потому что он не согласился сделать татуировку, как у нее.

– Дом они продали, – грустно сообщает Дженис. – Кстати, очень выгодно.

– Он все еще переживает?

Мама с Дженис переглядываются.

– Том с головой ушел в свои увлечения, – наконец произносит Дженис таким тоном, словно оправдывается. – Старается не сидеть сложа руки. Сейчас вот занялся столярным ремеслом. Столько всего понаделал! Три садовые скамьи… две кормушки для птиц, а теперь вот строит двухэтажную беседку!

– Ого! – вежливо восторгаюсь я. – Здорово!

Неожиданно в духовке звенит таймер. Неужели мама без меня увлеклась стряпней?

– Ты что-то печешь? – спрашиваю я и заглядываю в духовку, но там, кажется, пусто.

– Нет! – смеется мама. – Это напоминалка, чтобы не забыть про торги на eBay[3]3
  Самый большой интернет-аукцион, на котором можно купить все – от антиквариата до колготок.


[Закрыть].

– eBay? – Я удивленно таращусь на нее. – Это еще что такое?

Откуда мама знает про сетевой аукцион? Она же к компьютеру близко не подходит! В прошлом году я предложила ей подарить Люку на Рождество коврик для мыши, так она отправилась за подарком в зоомагазин.

– Ну как же, шопинг по Интернету! Я сделала ставку на пару подсвечников… – Она вытаскивает из кармана цветастый блокнотик и сверяется с записями. – Ах да, и еще секатор для папы. Почти новый!

– Интернет-аукцион – это нечто! – вторит ей Дженис. – Развлечение – блеск! А ты там ничего не покупала, Бекки?

– Я?.. Нет.

– Знаешь, тебе понравится, – подхватывает мама. – Правда, вот вчера вечером зайти на сайт так и не смогла и ставки на портмейронские тарелки не проверила. Не знаю, что со связью случилось.

– Наверное, доменные сервера у них глючат, – со знанием дела говорит Дженис. – Я всю неделю со своим модемом мучилась. Бекки, печеньку будешь?

Ничего не понимаю. Мама бывает на виртуальном аукционе? А завтра что? Скажет, что прошла шестой уровень «Лары Крофт – расхитительницы гробниц»?

– Да у тебя и компьютера-то нет! Ты же терпеть не можешь всю эту современную технику, – говорю я.

– Ну, это уже в прошлом! Я вместе с Дженис позанималась на курсах. И еще мы провели выделенную линию! – Мама на полном серьезе продолжает: – И вот что я тебе скажу, Бекки: надумаешь заводить выделенку, обязательно поставь надежный брандмауэр[4]4
  Программа, защищающая компьютер от вторжения извне; как правило, входит в состав всех современных операционных систем.


[Закрыть].

Нет, это уже слишком. Родителям не полагается знать о компьютерах больше своих детей. Я беспечно киваю и отпиваю кофе, ничем не выдавая беспокойства, хотя понятия не имею, что за зверь этот брандмауэр!

– Джейн, уже без десяти двенадцать, – осторожно напоминает Дженис. – Ты собираешься…