Текст книги "Шопоголик и сестра"

Все, меня загнали в угол. Если попытаюсь спастись бегством – наткнусь на бивень Ганеши.

– Э-э… – Я чувствую на себе его жесткий взгляд и стараюсь не смотреть ему в глаза. – У меня есть одна… кредитка.

– Та, которую ты прячешь в сумочке? Ее я тоже проверил.

Вот черт.

Безвыходный какой-то тупик.

– Вообще-то… не та, – бормочу я. – Другая.

– Еще одна? – Люк весь обратился в зрение и слух. – У тебя есть еще одна секретная кредитка?

– Но это на самый крайний случай. У всех могут быть чрезвычайные ситуации…

– Какие еще чрезвычайные ситуации? Покупка обеденного стола? Или индонезийского гамелана?

Мне нечего сказать в ответ. Щеки пылают от стыда.

– Стало быть, ты тайно расплачивалась этой кредиткой? – Люк следит за сменой выражений на моем лице. – И теперь у тебя гигантские долги?

– Ну, понимаешь… – я сжимаю руки за спиной до боли в костяшках, – мне дали большой лимит…

– Господи, Бекки!

– Ничего страшного! Я расплачусь! Сама! Ты можешь об этом не волноваться.

– С каких доходов? – возражает Люк.

В полной тишине я оскорбленно смотрю на него.

– С зарплаты, как только я устроюсь на работу, – говорю я с дрожью в голосе. – Люк, ты же знаешь: сидеть без дела я не собираюсь. Я тебе не нахлебница какая-нибудь…

Несколько секунд он пристально смотрит на меня, потом вздыхает и уже мягче произносит:

– Знаю. Прости. – Он протягивает руку. – Иди сюда.

Я пробираюсь через все препятствия к дивану. Найдя свободное местечко, я присаживаюсь, и Люк обнимает меня. Некоторое время мы оба молча разглядываем раскинувшееся перед нами море барахла. Мы тут как будто два Робинзона на необитаемом острове.

– Бекки, так больше продолжаться не может, – наконец говорит Люк. – Ты хотя бы представляешь, во что обошлось нам свадебное путешествие?

– Э… Нет.

И тут я вдруг понимаю, что не имею ни малейшего представления о том, что сколько стоило. Я сама купила нам билеты на кругосветное путешествие самолетом. Но все остальные расходы оплачивал Люк.

Неужели путешествие нас разорило?

Осторожно кошусь на Люка и впервые замечаю, насколько он озабочен.

Господи. Как страшно. Неужели мы потратили все наши деньги и Люк пытался от меня это скрыть? Похоже, так и есть. Женская интуиция подсказывает мне, что это правда.

Я вдруг чувствую себя женой Джеймса Стюарта из фильма «Жизнь прекрасна», когда он возвращается домой и рявкает на своих детей. А я должна сохранять мужество и присутствие духа даже на грани финансовой пропасти.

– Люк, мы теперь очень бедные, да? – спрашиваю я как можно спокойнее.

Люк поворачивается ко мне.

– Нет, Бекки, – терпеливо отвечает он. – Пока еще нет, но можем стать бедными, если ты не прекратишь покупать тонны барахла.

Тонны барахла? Я уже готовлюсь возразить, но что-то в его лице заставляет меня закрыть рот.

– Думаю, нам требуется режим строжайшей экономии. Нам нужен бюджет!

8

Бюджет.

Ну, ничего. Это я могу. Легко. Жду с нетерпением. С бюджетом жить даже проще – всегда точно знаешь, сколько можно потратить.

К тому же все знают, что бюджет на то и составляется, чтобы он был в твою пользу. Так что…

– Ну и… сколько заложено в моем бюджете на сегодня? – спрашиваю я, стоя у двери в кабинет.

Прошло уже больше часа. Люк что-то ищет в своем письменном столе. Вид у него напряженный.

– Что? – откликается он, не поднимая головы.

– Я говорю, какой у меня бюджет на сегодня? Фунтов двадцать?

– Кажется, – отвечает он, даже не подумав.

– И… могу я их получить?

– Что?

– Дай мне двадцать фунтов.

Несколько секунд Люк смотрит на меня так, словно я сказала какую-то жуткую глупость. Потом достает из кармана бумажник и протягивает мне двадцатку.

– Все?

– Да, спасибо.

Я смотрю на купюру. Двадцать фунтов. Да уж, задачка. Прямо как будто сейчас война и мне выдали драгоценные продовольственные карточки.

Странное это ощущение – у меня нет своих денег. И работы нет. И еще три месяца не будет. Как пережить целых три месяца? Может, устроиться пока на временную работу? А вдруг это мой единственный шанс? Попробую себя в совершенно новом деле!

Например, в роли ландшафтного дизайнера. Куплю себе клевые резиновые сапоги и займусь кустарниками.

Точно! Можно открыть компанию, которая будет предлагать уникальные услуги. Такие, которые раньше никто и никогда не предлагал. Я заработаю миллионы! А все будут говорить: «Какая умница эта Бекки! И как мы сами до этого не додумались?!»

А заниматься наша компания будет…

Ладно, об этом позже.

Я смотрю, как Люк складывает бумаги в фирменную папку «Брэндон Коммьюникейшнс», и вдруг меня осеняет великолепная идея: я могу помогать Люку!

Ведь в этом же вся суть брака. Супруги – это партнеры. Всем известно, что самые крепкие семьи те, где жена и муж во всем друг друга поддерживают.

Как раз вчера по телевизору был фильм о том, как супруги разошлись, потому что жена не интересовалась работой мужа, а вот его секретарша – даже очень. Так что муж от жены ушел, она его убила, а потом и сама застрелилась. Пожалуйста, наглядный пример из жизни.

Ощущаю прилив вдохновения. Вот мой новый проект. Жена-опора. Я могла бы вникнуть в вопросы руководства его компанией, как Хилари Клинтон, и все бы знали, что на самом деле автор гениальных идей – я. Представляю, как я стою рядом с Люком в костюме пастельных тонов, радостно улыбаюсь, а сверху на нас падают ленты серпантина.

– Слушай, Люк, – говорю я. – Я хочу тебе помочь.

– Помочь? – Он поднимает глаза, все еще напряженно думая о чем-то своем.

– Хочу помочь тебе управлять компанией. Нашей компанией, – добавляю я, а в душе сама себе умиляюсь.

Это ведь и правда наша общая компания. Она называется «Брэндон Коммьюникейшнс», а моя фамилия теперь Брэндон.

– Бекки, я не уверен…

– Я очень хочу тебе помочь. И у меня целых три свободных месяца! Это же гениально! Я могла бы быть консультантом. За чисто символическую зарплату.

Люк в шоке.

– И по каким вопросам ты собираешься консультировать?

– Пока не знаю, – вынуждена признаться я. – Но я могла бы внести новые идеи. Такой свободный полет фантазии.

Люк вздыхает:

– Милая, я сейчас всецело занят сделкой с «Аркодас Груп». У меня нет времени, чтобы вводить тебя в курс дела. Может быть, после этого проекта…

– Времени это вообще не займет! – удивленно восклицаю я. – Наоборот, сэкономит! Я буду тебе помогать! Ты ведь когда-то предлагал мне работать у тебя в компании, помнишь?

– Да, помню. Но принять человека на постоянную работу и просто взять на пару месяцев – совершенно разные вещи. Если ты решила сменить род деятельности, тогда другое дело.

Люк опять начинает перебирать свои бумаги, а я обиженно за ним наблюдаю. Он совершает большую ошибку. Давно доказано, что деятельность в разных сферах чрезвычайно полезна. Мой опыт личного консультанта по одежде ему бы пригодился. Не говоря уж о моем прошлом опыте работы финансовым журналистом. Да я бы за неделю в его компании революцию устроила. И заработала бы для него миллионы!

Люк пытается убрать папку в стол и ударяется лодыжкой о коробку с индийскими сари.

– Черт возьми, – раздраженно цедит он. – Бекки, если ты в самом деле хочешь мне помочь…

– Да?

– Приберись в квартире.

Отлично. Просто замечательно.

Я приготовилась посвятить себя интересам его компании. Решила стать самой полезной женой в мире. А он, значит, считает, что я только в уборщицы гожусь.

Ставлю коробку на кофейный столик из сланца и вскрываю ножом крышку. Из-под нее дождем сыплются пенопластовые шарики. Вытаскиваю нечто, завернутое в упаковочную пленку. Несколько секунд я смотрю на сверток, силясь понять, откуда это взялось. Потом вспоминаю. Это же расписанные вручную яйца из Японии. На каждом изображена сцена из легенды о короле-драконе. Кажется, я купила их пять штук.

Оглядываю заваленную комнату. И куда мне выставить эти пять хрупких яиц? Тут нет ни единого свободного дюйма. Даже на каминной полке горы всякой всячины.

Боже мой, как я с этим справлюсь? Куда все это сложить? Я уже под завязку набила все шкафы, шифоньер, и даже под кроватью нет места.

И зачем вообще мне понадобились эти яйца? Чем я думала? Секунду борюсь с желанием нечаянно уронить коробку с яйцами на пол, но силы воли на это не хватает. Придется положить их в кучу под кодовым названием «разобрать позже».

Складываю яйца обратно в коробку, перебираюсь через завал из ковров и пристраиваю коробку за дверью поверх шести рулонов тайского шелка. Потом опускаюсь на пол совершенно обессиленная. Господи, как же это утомительно. Да еще теперь убирать пенопластовые шарики.

Я вытираю лоб и смотрю на часы. Уже битый час ковыряюсь, а улучшений никаких. Все выглядит… еще хуже. Оглядываюсь вокруг и впадаю в уныние.

Нужно выпить кофе. Точно.

Иду на кухню и ставлю чайник. Мне уже легче. Пожалуй, можно и печеньице перехватить. Из модного шкафа нержавеющей стали вытаскиваю банку с печеньем и выбираю повкуснее. Банку отправляю обратно в шкаф. Каждое мое движение сопровождается стальным стуком, который эхом разносится по кухне.

Жуткая какая-то тишина. Надо будет радио купить.

Провожу пальцем по гранитной крышке стола и порывисто вздыхаю.

Может, позвонить маме, поболтать? Правда, она сама на себя не похожа. На днях звонила домой, и мама как-то странно себя вела, ничего не хотела мне говорить, а потом заявила, что ей некогда, якобы пришел трубочист. Да к нам домой в жизни трубочисты не ходили. Наверное, у нее там были потенциальные покупатели на дом…

Можно позвонить Сьюзи…

Нет. Только не ей, обиженно думаю я.

Или Дэнни! Точно! В Нью-Йорке он был моим лучшим другом. Он тогда пытался пробить себе дорогу в мир моды, стать известным дизайнером. Но сейчас дела у него идут великолепно, я даже видела его модели в «Вог»! Но с тех пор как мы вернулись из путешествия, я ему не звонила.

Конечно, сейчас не время звонить в Нью-Йорк, но ничего. Дэнни живет по собственному расписанию. Набираю его номер и с нетерпением жду ответа.

– Здравствуйте!

– Привет! – говорю я. – Дэнни, это…

– Добро пожаловать в растущую империю Дэнни Ковитца!

Ясно. Автоответчик.

– Чтобы получить совет от Дэнни, нажмите один. Чтобы выписать каталог, нажмите два. А если вы хотите сделать Дэнни подарок или пригласить его на вечеринку, нажмите три…

Я дожидаюсь сигнала автоответчика.

– Привет! Дэнни, это Бекки! Я вернулась! Так что… позвони мне, когда сможешь! – Называю свой номер и кладу трубку.

Чайник закипает, и, засыпая кофе в кофейник, я думаю, кому же еще позвонить. Но… звонить больше некому. Я ведь два года не была в Лондоне и старых знакомых давно растеряла.

Мне так одиноко, вдруг понимаю я.

Лучше бы мы не возвращались.

Нет. Глупости. Все хорошо, просто замечательно! У меня есть муж, свой дом… и туча дел.

От звонка в дверь я вздрагиваю. Я никого не жду.

Странно. Кто бы это мог быть? Посылку принесли?

Или Люк решил вернуться пораньше? Я иду в коридор и беру трубку домофона.

– Алло?

– Бекки, дочка, это мама!

От удивления я чуть трубку не роняю. Мама?

– Мы с папой пришли в гости, – продолжает она. – Можно нам войти?

– Конечно!

Открываю дверь, бегу на кухню, наливаю в кофейник воду, раскладываю на тарелке печенье, потом спешу обратно к лифту.

Что делают в Лондоне мои родители?

– Привет! – здороваюсь я, как только открываются двери. – Проходите, я приготовила кофе!

Обнимая маму с папой, я замечаю, что они многозначительно переглядываются.

Да что у них стряслось, господи?

– Дочка, мы тебе не слишком помешали? – спрашивает мама, проходя в квартиру.

– Нет, что ты! Конечно, у меня есть кое-какие… дела…

– Само собой, – кивает мама. – Но мы не надолго. Просто… Может, присядем где-нибудь?

– Хм… – Я заглядываю в гостиную. Диван окружен вскрытыми коробками, завален коврами и пенопластовыми шариками. – Порядок в гостиной мы еще не навели. Давайте лучше пройдем в кухню.

Да уж. Тот, кто придумал наши новомодные барные табуреты, никогда не пробовал усадить на них своих пожилых родителей. У мамы с папой ушло минут пять только на то, чтобы взобраться на них, я же тем временем с ужасом думала, что родители того и гляди сверзятся с этих табуреток.

– Какие у них тонкие ножки, – пыхтит папа, предпринимая пятую попытку усесться поудобнее. Мама тем временем аккуратненько заползает на сиденье, изо всех сил цепляясь за гранитный стол.

Наконец оба взгромоздились на сиденья из нержавеющей стали; правда, лица напряженные и позы неестественные, как на телешоу.

– Ну, как? – настороженно спрашиваю я. – Может, принести вам другие стулья?

– Вот еще! – возмущается папа. – Нам и на этих очень даже удобно!

Врет, конечно. Видно же, как он цепляется за гладкое сиденье и рассматривает пол так, словно стоит на карнизе сорок четвертого этажа.

– Немного жестковаты, по-моему? – решается сказать мама. – Ты бы купила для них в «Джоне Льюисе» подушечки.

– Пожалуй.

Я вручаю маме с папой кружки и легко запрыгиваю на табурет рядом с ними.

Ой! Больно.

Усидеть на наших табуретах и правда сложно. Дурацкие сиденья отполированы. Да еще пошатываются.

Ладно. Я сижу. Все в норме.

– Ну и… как у вас дела? – спрашиваю я, взяв кружку.

Молчание.

– Бекки, мы не так просто к тебе заехали, – говорит папа. – Я должен тебе кое-что рассказать.

У него такой горестный вид, что у меня начинается паника. А если дело не в продаже дома? А если стряслось что-то похуже?

– Это касается лично меня, – продолжает папа.

– Ты болен?! – против воли вырывается у меня.

О господи. Боже мой. Я знала, я чувствовала…

– Я не болен. Дело не в этом… в другом. – Он замолкает. Трет виски. Потом поднимает глаза. – Бекки, много лет назад…

– Грэхем, выражайся поделикатнее, – перебивает его мама.

– И так стараюсь! – Отец поворачивается на стуле и опасно покачивается. – Изо всех сил!

– Нет! Ты вываливаешь на нее все сразу!

Окончательно растерявшись, я перевожу взгляд с одного на другого.

– Что вы хотите сказать мне поделикатнее? Что у вас произошло?

– Бекки, еще до того, как я познакомился с твоей матерью… – папа избегает моего взгляда, – в моей жизни была… другая женщина.

– Так, – говорю я и чувствую, как сжимается горло.

Мама с папой разводятся и поэтому продают дом. А я же стану ребенком из неполной семьи.

– Потом мы с ней потеряли друг друга из виду на долгие годы, – продолжает папа. – Но недавно… произошло одно событие.

– Грэхем, ты ее совсем запутал! – возмущается мама.

– Вовсе нет! Бекки, я тебя запутал?

– Есть немного, – признаюсь я.

Мама наклоняется ко мне и берет за руку:

– Бекки, дочка. Говоря по существу… у тебя есть сестра.

Сестра?

Я таращусь на маму в полном недоумении. О чем это она?

– Сводная сестра, – уточняет папа. – На два года тебя старше.

Кажется, у меня в голове короткое замыкание. Ничего не понимаю. Откуда у меня взялась сестра, о которой я впервые слышу?

– Детка, у папы есть еще одна дочь, – мягко говорит мама. – И он не знал о ее существовании до недавнего времени. Она сама нашла нас, пока ты была в свадебном путешествии. Мы с ней уже несколько раз виделись. – Мама переглядывается с папой, тот кивает. – Она… очень милая!

В кухне тихо. Я пару раз сглатываю. Все равно ничего не понимаю.

И вдруг меня поражает догадка.

– Та девушка! Которую я видела с вами в день нашего возвращения! Это… была она?

Мама косится на папу, а тот кивает.

– Да, она. Твоя сестра. Она приезжала к нам в гости.

– Дочка, когда мы тебя увидели, то не знали, что и делать! – нервно усмехается мама. – Не хотели с разбегу шокировать тебя этой новостью!

– Да, решили тебе все рассказать, когда ты немного придешь в себя после путешествия, – соглашается папа.

Я цепенею. Так это была она. Я видела свою сестру.

– А как… ее зовут? – наконец произношу я.

– Ее зовут Джессика, – не сразу отвечает папа. – Джессика Бертрам.

Джессика. Моя сестра Джессика.

«Здравствуйте, вы знакомы с моей сестрой Джессикой?»

Перевожу взгляд с папиного взволнованного лица на полное надежды мамино, и вдруг меня охватывает очень странное чувство. Как будто в животе надувается большой мыльный пузырь. Какие-то нечеловеческие по своей силе эмоции распирают меня изнутри.

Я – не единственный ребенок в семье.

У меня есть сестра. Моя собственная сестра.

У меня есть СЕСТРА!!!

9

Всю прошлую неделю мне не спалось. Все валилось из рук. Честно говоря, вообще неделя прошла как в тумане. Думаю только об одном: что у меня, Ребекки Брэндон, урожденной Блумвуд, есть сестра. Всю мою жизнь у меня была сестра!

И сегодня я наконец-то с ней познакомлюсь!

От этой мысли мне хочется прыгать до потолка. Интересно, мы с ней похожи? Или совсем разные? Какой у нее голос? И как она одевается?

– Я нормально выгляжу? – спрашиваю я Люка в сотый раз и нервно оглядываю свое отражение.

Я стою в своей старой комнате в родительском доме и вношу последние штрихи в новый образ «девушки, которая знакомится с родной сестрой».

Несколько дней я обдумывала, что надеть, и в конце концов остановилась на вещах простых, но с изюминкой – все-таки повод торжественный. На мне идеально сидящие джинсы, сапожки на каблучке, старая футболка, которую мне когда-то подарил Дэнни, и роскошный бледно-розовый жакет от Марка Джейкобса.

– Ты прекрасно выглядишь, – в сотый раз терпеливо повторяет Люк.

– Пытаюсь найти середину между нарядным и повседневным костюмом, – поясняю я. – Поэтому жакет у меня очень нарядный, а джинсы – знак того, что мы сестры, можем чувствовать себя непринужденно, а футболка…

Вообще-то я и сама не знаю, что означает моя футболка. Ну разве что дает понять, что у меня в друзьях сам Дэнни Ковитц.

– Бекки, честно говоря, по-моему, неважно, что ты наденешь.

– Да ты что! – Я изумленно поворачиваюсь к нему. – Еще как важно! Это же незабываемое и неповторимое событие в моей жизни! Я всегда буду помнить, что было на мне в день первой встречи с моей сестрой. Ты же… помнишь, во что был одет, когда мы познакомились?

Тишина. Ничего не выражающий взгляд Люка.

Он что, не помнит? Да как он мог?!

– Ладно, зато я помню, – недовольно заявляю я. – На тебе был серый костюм, белая рубашка и темно-зеленый галстук от Гермес. А на мне – короткая черная юбка, замшевые сапоги и еще ужасная белая кофточка, в которой руки были похожи на сосиски.

Люк поднимает брови.

– Тебе виднее.

– Говорят же, что первое впечатление – самое главное. – Я одергиваю футболку. – И я хочу выглядеть хорошо. Как сестра.

– А как выглядят сестры? – удивляется Люк.

– Ну… интересно! – На секунду задумываюсь. – По ним сразу видно, что они дружелюбны, готовы поддержать в трудную минуту и непременно предупредят, если у тебя сползла бретелька лифчика.

– Тогда с виду ты – вылитая сестра. – Люк целует меня. – Успокойся! Все будет прекрасно!

– Ладно, постараюсь.

Конечно, я понимаю, что немного взвинчена, но что делать! Понимаете, я же только и думаю о том, что у меня теперь есть сестра, а ведь я столько лет считала себя единственным ребенком своих родителей.

Нет, одиноко мне не было. Нам с мамой и папой всегда хорошо жилось втроем. Но, знаете, когда другие рассказывали о своих братьях и сестрах, я время от времени задумывалась, каково это – быть не единственным ребенком в семье. Мне и в голову не приходило, что однажды я это узнаю!

И самое странное – на этой неделе я вдруг повсюду стала замечать сестер. Да-да, они попадаются буквально на каждом шагу! Вот на днях, к примеру, по телевизору показывали фильм «Маленькие женщины», а после него сразу же было телешоу про сестер! А когда на улице я встречаю парочку женщин, тут же пытаюсь угадать, сестры они или нет, а не рассматриваю, что на них надето, как раньше.

Как будто я открыла для себя целую отдельную вселенную сестер. И стала частью этой вселенной.

Щиплет глаза, и я моргаю, прогоняя слезы. Глупо, конечно, но всякий раз, когда я думаю про Джессику, эмоции меня просто переполняют. Вчера вечером я читала замечательную книгу «Разлученные сестры. Обретенная любовь» и плакала! Там такие удивительные истории! Одна глава была о трех русских сестрах, которые в войну попали в один и тот же концлагерь, но даже не знали об этом.

А другой женщине сказали, что ее сестра умерла. Но она не поверила, а когда потом заболела раком и некому было присматривать за ее тремя детишками, вдруг оказалось, что ее сестра жива. И она приехала как раз вовремя, чтобы проститься…

Боже мой, даже вспомнить не могу без слез.

Сделав глубокий вдох, я иду к столу – там ждет подарок для Джессики. Огромная корзина с шикарными принадлежностями для ванны, шоколадом и маленьким фотоальбомом с моими детскими фотографиями.

Еще я купила ей в «Тиффани» серебряную цепочку с кулоном-горошиной, такую же, как у меня, но Люк сказал, что дарить при первой же встрече ювелирные украшения – это уже перебор. Не понимаю, что тут такого? Мне бы кто подарил цепочку от Тиффани! Я бы только обрадовалась.

Но Люк настаивал, и я сдалась – решила, что все равно подарю ей цепочку, только позже.

Придирчиво разглядываю содержимое корзины. Может, стоило бы…

– Подарок прекрасный, – говорит Люк, как только я открываю рот. – Ничего туда добавлять не надо.

Как он узнал, что я хочу сказать?!

– Ладно, – уступаю я. Потом смотрю на часы и едва не визжу от восторга. – Уже скоро! Она скоро будет здесь!

Мы договорились, что Джессика позвонит со станции, как только приедет в Оксшотт, и папа ее встретит. По чистой случайности она на этой неделе будет в Лондоне. Вообще-то она живет в Камбрии, довольно далеко отсюда, но поскольку ей все равно нужно было на какую-то научную конференцию, она решила приехать на день раньше, специально чтобы познакомиться со мной!

– Может, спустимся? – спрашиваю я, поглядывая на часы. – Вдруг она уже подъезжает?

– Погоди, Бекки. Пока ты совсем не потеряла голову от восторга, я должен с тобой поговорить. По поводу… наших покупок во время медового месяца.

– Хорошо.

Недовольно хмурюсь. Ну почему обязательно обсуждать это именно сейчас? В такой удивительный день! По-моему, Люк вообще мог бы воздержаться от всяких споров и устроить перемирие – как на войне, когда солдаты воюющих армий вместе играли в футбол на Рождество.

У нас, конечно, не война. Но вчера мы слегка повздорили, когда Люк нашел под кроватью сверток с двадцатью китайскими халатами. А теперь то и дело спрашивает, когда же я наконец приведу квартиру в порядок. Приходится отвечать, что только этим я и занимаюсь.

И это правда. Я действительно каждый день тружусь не покладая рук. Но это так утомительно! И все равно класть вещи некуда. К тому же у меня появилась сестра! Конечно, мне было не до уборки.

– Просто я хотел тебе сказать, что говорил с мебельщиками. Они приедут в понедельник и заберут наш копенгагенский стол.

– Ясно, – робко отвечаю я. – Спасибо. А они нам всю стоимость вернут?

– Почти.

– Вот и замечательно! Значит, мы почти ничего не потеряем!

– Нет, если не считать расходов на хранение, пересылку, повторную упаковку…

– Ага, – подхватываю я, – понятно. Но все равно… все хорошо, что хорошо кончается!

Я примирительно улыбаюсь, но Люк на меня и не смотрит. Он открывает свой портфель и достает из него… о боже. Пачку банковских выписок по кредиткам. Точнее, по моей карточке для самых крайних и непредвиденных ситуаций. Люк спросил меня о ней на днях, и мне ничего не оставалось, как достать из тайника эти выписки и отдать ему.

А я надеялась, что у Люка до них не дойдут руки.

– А, просмотрел, значит! – срываясь на фальцет, говорю я.

– Я по ним заплатил, – кратко отвечает он. – Ты карту уничтожила?

– М-м… да.

Люк сверлит меня испытующим взглядом:

– Точно?

– Да! – обиженно заявляю я. – Разрезала на кусочки и выбросила!

– Хорошо. – Он снова склоняется над счетами. – И больше по этой карте расходов не было? Ты в последнее время ею не пользовалась?

У меня аж желудок свело.

– Э-э… нет. Не пользовалась.

Не могу же я сказать ему про «ангельскую сумочку»! Не могу – и все. Он ведь думает, что я в Милане не покупала ничего, кроме подарка для него. Но больше у меня от мужа секретов нет.

И вообще, с этим долгом я и сама разберусь. У меня же через три месяца будет работа, а значит, и свои деньги!

К счастью, нас прерывает звонок мобильника. Порывшись в сумочке, я нахожу трубку и вижу, что на экране мигает номер Сьюзи.

Сьюзи.

Я тут же начинаю нервничать. Смотрю на ее номер, и во мне с прежней силой закипает забытая обида.

С тех пор как мы съездили в гости, я не виделась со Сьюзи и не говорила с ней. Она не звонила… и я тоже. Раз она такая занятая и довольная новой жизнью, то и я найду чем заняться. Она даже не знает, что у меня теперь есть сестра.

Пока не знает.

С глубоким вздохом жму зеленую кнопку и радостно восклицаю:

– Привет, Сьюзи! Как жизнь? Как семейство?

– Хорошо. У нас все хорошо. Так… по-старому…

– Как дела у Лулу? – беспечно спрашиваю я. – Развлекаетесь, наверное, на пару?

– У нее тоже… нормально все. – Сьюзи явно неловко. – Слушай, Бекс… я как раз хотела с тобой об этом поговорить…

– Знаешь, у меня тоже замечательная новость! – перебиваю я. – Представляешь, оказывается, у меня есть сестра!

В ответ – неуверенная тишина.

– Что? – наконец произносит Сьюзи.

– Честно-честно! У меня есть сводная сестра, о которой я и понятия не имела.

И сегодня я с ней познакомлюсь. Ее зовут Джессика.

– Не… может быть. – Голос у нее убитый. – У тебя есть сестра?

– Правда, здорово?! Я всегда так хотела иметь сестру!

– А сколько ей лет?

– Она всего на два года старше меня. Так что разница в возрасте невелика. Думаю, мы с ней подружимся. И будем не просто подругами. В нас ведь течет общая кровь. Это узы на всю жизнь.

– Да, – помедлив, соглашается Сьюзи. – Пожалуй…

– Ну ладно. Мне пора. Она будет тут с минуты на минуту! Дождаться не могу!

– Ну… пока. Удачи.

– Спасибо! – весело отвечаю я. – И передай привет Лулу. Желаю тебе хорошо отметить день рождения!

– Спасибо, – потухшим голосом говорит она. – Пока, Бекки. И… прими мои поздравления.

Выключаю телефон. Что-то мне не по себе. Мы со Сьюзи никогда раньше так не разговаривали.

Но я не виновата.

Это она первая предала нашу дружбу и завела себе новую лучшую подругу, а не я.

Кидаю телефон обратно в сумку и поднимаю глаза. Люк рассматривает меня, вопросительно приподняв брови.

– У Сьюзи все нормально?

– Прекрасно, – фыркаю я. – Идем вниз.

Спускаюсь вниз, охваченная предвкушением. Не волновалась так даже в день своей свадьбы. Это один из самых важных дней моей жизни!

– Готовы? – спрашивает мама, когда мы входим на кухню.

На ней стильное голубое платье и макияж «для особых случаев» – примерно полкило перламутровых теней под брови, чтобы «приоткрыть глаза». Этот вариант я видела в книжке советов по макияжу, которую Дженис, наша соседка, подарила маме на Рождество.

– Говорят, вы продаете мебель? – добавляет она, снова обернувшись к чайнику.

– Мы возвращаем стол, – непринужденно поясняет Люк. – Просто мы по ошибке заказали два стола. Но уже все улажено.

– Я только хотела сказать, что вы могли бы продать его на сетевом аукционе! – говорит мама. – На интернет-аукционе дадут неплохую цену.

Интернет-аукцион!

А это мысль.

– Неужели там можно что угодно продать? – спрашиваю я, вроде бы и не слишком заинтересовавшись.

– Конечно! Абсолютно все, – отвечает мама.

Даже яйца с ручной росписью по мотивам японской легенды? А это, пожалуй, выход.

Мама достает кружки.

– Давайте-ка все выпьем кофейку. Чтобы ждать было не скучно.

Тут мы, словно по команде, смотрим на часы. Поезд Джессики прибывает на нашу станцию через пять минут!

Кто-то стучится с черного хода. Обернувшись на «Ау-у!», мы видим, что к застекленной двери припала физиономия Дженис.

Господи. Где она откопала такие чумовые голубые тени с блестками?

«Только, пожалуйста, не вздумай подарить моей маме такие же», – про себя умоляю я.

Мама открывает дверь.

– Входи, Дженис! И Том с тобой! Вот так сюрприз!

Да, видок у него так себе. Немытые волосы всклокочены, руки все в мозолях и царапинах, меж бровей залегли глубокие морщины.

– Вот пришли пожелать вам удачи, – говорит Дженис. – А с другой стороны, что плохого может случиться? – Она кладет на стол коробочку с заменителем сахара и поворачивается ко мне: – Значит, Бекки, у тебя теперь есть сестричка!

– Поздравляем! – добавляет Том. – Вроде бы в таких случаях полагается.

– Спасибо, – отвечаю я. – Правда, удивительно?!

Дженис качает головой и смотрит на маму с легким упреком:

– И как ты могла утаить от нас такое, Джейн?

– Мы хотели, чтобы сначала обо всем узнала сама Бекки. – Мама легонько хлопает меня по плечу. – Хочешь орехового печенья, Дженис?

– С удовольствием! – Дженис берет печенье с тарелки и садится. Некоторое время она задумчиво жует, а потом поднимает голову и спрашивает: – Одного не понимаю: чего ради она решила вас разыскать? После стольких-то лет?

Ха, этого вопроса я и ждала!

– Причина у нее была, – серьезно заявляю я. – У нас в роду обнаружилась наследственная болезнь.

Дженис аж подпрыгивает.

– Болезнь! Джейн, и ты молчала! – вскрикивает она.

– Это не болезнь, Бекки, – поправляет мама, – просто фактор.

– Фактор? – растерянно переспрашивает вконец перепуганная Джейн. – Какой еще фактор? – А сама смотрит на надкушенное печенье так, словно уже чем-то заразилась.

– Да он не опасный! – смеется мама. – Просто от него зависит свертываемость крови. Что-то в этом роде.

– Молчи! – требует Дженис. – Не переношу разговоров о крови!

– Врачи настоятельно советовали Джессике рассказать об этом факторе другим членам семьи, вот она и разыскала нас. Она слышала, что у нее где-то есть отец, но не знала, как его зовут.

– И тогда она спросила у матери, кто ее отец… – восторженно подхватывает Дженис, будто речь идет о телесериале по роману Рут Ренделл.

– Ее мать умерла, – поясняет мама.

– Умерла! – ахает Джейн.

– Но у ее тетки в старом дневнике было записано имя отца Джессики, – продолжает мама. – Так Джессика и узнала, как его зовут.

– И как же его звали? – едва дыша, спрашивает Дженис.

Пауза.

– Мама, это же Грэхем! – Том закатывает глаза. – Грэхем Блумвуд его звали, вот как!

– А, ну да… – Дженис даже разочарована. – Конечно. И что… она вам позвонила?

– Написала письмо, – рассказывает мама. – Мы, конечно, поверить в это не могли! Несколько дней были просто в шоке. Поэтому и не пришли на гавайскую викторину в церкви, – добавляет она. – Сослались на мигрень у Грэхема.

– Так я и знала! – торжествует Дженис. – Я еще сказала Мартину: «У Блумвудов явно что-то не так», но мне и в голову не могло прийти, что у вас появилась новая родственница.

– Да, тут бы никто не догадался, – утешает мама.

Несколько секунд Дженис молча переваривает услышанное. Потом вдруг напрягается и кладет маме руку на плечо:

– Джейн, будь осторожна. Она претендует на наследство Грэхема? Он уже переписал завещание в ее пользу?