Текст книги "Верность виконтессы. На службе Ее Величества"

Даже в начале весны он еще пребывал в эйфории. С южных земель вот-вот должны были выступить верные союзники: рыцари Гиени[42]42
  Название «Аквитания» к 30-м гг. XIII века постепенно вытесняется наименованием Гиень. Впервые «Гиень» фигурирует в договоре, подписанном в Мо 12.04.1229 г.


[Закрыть], отряд графа Сентонжа, ну и, конечно, граф де Ла Марш! Правда, с декабря Гуго упорно молчал, не отвечая на его послания. Пьер не сдавался, слал одного гонца за другим и уже отдал приказ незаметно разнюхать какие-нибудь новости у слуг. Но вернувшиеся посланники лишь разводили руками: в замках де Лузиньяна домочадцы испуганно молчали. И тут гром среди ясного неба! Огромное войско Гуго де Ла Марша присоединилось к армии французского короля!

Почему?

Лазутчики вскоре доложили: в декабре в Ангулеме останавливалась Бланка Кастильская, раскрывшая Гуго глаза на измену его жены. Затем королева в сопровождении неизменной виконтессы д’Авранш отправилась в Тулузу, где хорошенько припугнула графа Раймона. Дочь сатаны! Везде успела ему насолить.

Ладно, с Раймоном все понятно. Тот пришиблен подписанным год назад мирным договором в Мо, да еще его единственная дочь в заложницах. Пьер, конечно, в глубине души надеялся на силы Тулузского графства, но особо на них не рассчитывал. А вот на войско Гуго делал основные ставки.

Ах, Изабель, Изабель! До чего же вы, женщины, болтливы. Донесения лазутчиков сразу же вызвали у герцога воспоминания: после их последнего свидания в Ренне Изабель отправилась в Мон-Сен-Мишель, а затем недолго гостила в замке Авранш. Скорее всего, именно тогда его любовница проболталась Сабине! Других вариантов того, как Бланке удалось узнать их тайну, нет. Ведь он предчувствовал, что адюльтер до добра не доведет. Нет, захотелось потешить честолюбие и сделать королеву своей любовницей! Вот и сделал. Из-за нескольких ночей сомнительных ласк потерял мощного союзника.

Пьер вздохнул и, тяжело перевернувшись, уставился в сереющее небо за окном. В начале лета светает рано. Пора бы уснуть, но мысли продолжали кусаться.

Ко всему прочему от ненадежного, но все-таки союзника Филиппа Юрпеля, графа Булонского, Пьер также не дождался помощи. Филиппа по рукам и ногам связал граф Фландрии, территории которого плотным кольцом охватывали графство Булонь. После своего освобождения граф Фландрский[43]43
  Граф Фландрии Ферран (1188–1233) – после битвы при Бувине 12 лет провел в заточении у французского короля. В 1226 г. Бланка Кастильская освободила его. Ферран произнес вассальную клятву верности Луи и до конца своих дней не изменил ей.


[Закрыть] отличался крайней преданностью Луи и пообещал не пустить Филиппа Юрпеля на помощь Пьеру.

В результате всех этих умышленных или невольных предательств в наступление пошли не Пьер с Генрихом, а французский король. Луи без труда захватил Клиссон, а затем после масштабной осады герцогу пришлось сдать стратегически важную крепость Ансени. Таким образом, французы обложили Генриха в Нанте с двух сторон. Но можно не волноваться: Нант хорошо укреплен, и королевское войско не рискнет его осаждать. Пока что Пьер решил действовать в другом направлении. В северном. Завтра он немедленно пошлет гонца к Фульку Пенелю – не зря же он заплатил ему серебром, – чтобы тот немедленно поднимал мятеж в Нормандии. Может, хоть соблазн отвоевать родину предков – герцогство Нормандию[44]44
  Вильгельм Завоеватель – король Англии (1066–1087), прапрапрадед Генриха III; был герцогом Нормандии.


[Закрыть] – заставит вылезти из мышиной норы этого горе-вояку Генриха Английского.

Авранш. Июль-август 1230 года

Они всего за три дня преодолели расстояние от Ансени до Авранша. Сёдел почти не покидали, останавливались лишь для того, чтобы немного поспать и дать отдых лошадям. Вроде бы успели: возле крепости пока спокойно.

Наемники рассредоточились в городке, а отряд рыцарей въехал во двор замка. Им навстречу уже бежал сенешаль Родриго.

– Где Сабина? – крикнул Габриэль.

– Уехала вчера днем. Госпожа получила ваше гневное письмо и поначалу расстроилась. Но, поразмыслив, согласилась, что оно справедливо, и решила вернуться в Париж.

– Охрана надежная?

– Восемь вооруженных всадников, которых вы ей выделили еще в Париже. С ними госпожа прибыла, с ними же поехала назад.

Пока спешившийся Габриэль еще о чем-то негромко говорил с сенешалем, Робер де Дрё, задумавшись, продолжал сидеть в седле. После известия об отъезде Сабины у него неприятно засосало под ложечкой, да и веко от волнения стало подергиваться. Скверные знаки.

Д’Эспри уже закончил разговор и, обернувшись, удивленно глянул на него: мол, почему не спешиваешься?

– Виконт, прикажите поменять мне и моим людям лошадей. Я хочу осмотреть окрестности.

– Мессир, разве вы не устали после долгой дороги? Отдохните, а на разведку отправимся завтра.

– Нет, сейчас! – ответил граф тоном, не терпящим возражений. – Вы занимайтесь подготовкой крепости к обороне, я же прочешу округу. Предчувствие подсказывает мне, что ехать надо немедленно, а я не привык с ним спорить.

– Как скажете, но у меня нет такого количества свежих лошадей, – пожал плечами Габриэль и тут же уточнил: – Родриго, сколько сможешь предоставить?

– Дюжину.

– Достаточно! – воскликнул граф и обернулся к своим людям. – Желающие отправиться со мной в дозор – к конюшне, остальные на время моего отсутствия поступают в подчинение к виконту.

Однако с графом решили ехать все его люди. Робер бросил на них озадаченный и в то же время благодарный взгляд, а за разрешением ситуации обратился к Симону де Робюсте:

– Отбери самых выносливых воинов. И приведи мне лошадь покрепче.

Было заметно, что Габриэль не одобряет его намерений, но старается сохранять любезность гостеприимного хозяина замка:

– К вечеру вернетесь?

– Нет. Скорее всего, завтра.

– Тогда разрешите наполнить ваши переметные сумы провизией.

– О, за это благодарю! Не откажусь. – Робер и сам не понимал своего внезапного порыва, а потому с напускным весельем рассмеялся.

Разведывательный отряд выехал из Авранша далеко за полдень. По логике графу следовало двинуться на север к замку Пенеля, но его почему-то тянуло на восток, куда уехала Сабина. Хотелось убедиться, что в той стороне все спокойно, а уж после скакать на север. Робер указал направление рукой, и кавалькада легкой рысью устремилась в путь. Сам же он под мерную скачку углубился в размышления о недавних событиях.

После захвата Ансени многие сеньоры не захотели квартировать внутри крепости. Там сильно воняло гарью, кровью, долго не вывозимыми нечистотами. Трупы захоронили, но тошнотворный запах смерти все еще витал в воздухе. Поэтому граф с виконтом предпочли остаться в палаточном лагере, тем более лето выдалось засушливое, дожди не донимали.

Неделю назад в их лагерь на взмыленной лошади примчался Леон де Броссар. Робер едва заглянул в шатер Габриэля, чтобы выпить по бокалу вина и сыграть партию в шахматы, как снаружи послышались возбужденные голоса. Мужчины выбежали из палатки и увидели Леона, разминающего затекшие после долгой скачки ноги. Вокруг собралось человек пять-шесть приближенных виконта, и последний дал знак де Броссару говорить при них.

Как узнал Робер после, Леон по заданию Габриэля периодически ездил на разведку в Авранш. Угроза Фулька отомстить за «поруганную честь» племянницы оставалась в силе, и приходилось быть начеку. Рыцарь де Броссар, коренной нормандец, знал тайные тропы в лесах виконтства Авранш не хуже закоулков в собственном замке, потому на роль разведчика подходил больше всех.

На этот раз Леон привез неутешительные новости. Фульк срочно собирает отряды завербованных сторонников и готовится атаковать замок виконта, пока тот с большей частью воинов находится в королевской армии.

– И еще одна неприятность, – добавил Леон в конце донесения. – Ваша супруга на днях прибыла в Авранш. Сам я ее не видел, очень спешил. Родриго в двух словах сказал: виконтесса решила, что после захвата Ансени война почти закончилась, и поспешила перебраться поближе к вам.

Окружающие издали неодобрительные возгласы и приготовились услышать из уст Габриэля гневные слова в адрес жены, поступившей столь опрометчиво, но тот, крепко стиснув зубы, издал лишь глухой рык. Перехватив его стальной взгляд, Робер почти физически почувствовал боль, будто от пореза. Как хорошо, что Сабина далеко: ох и не поздоровилось бы ей сейчас!

Габриэль уже взял себя в руки и продолжил расспросы:

– Леон, как считаете, сколько времени понадобится Фульку, чтобы собрать мятежные силы?

– Думаю, с недельку, может, чуть больше.

Виконт тут же скрылся в шатре. Вскоре он вышел оттуда с готовым письмом и, окинув взглядом своих воинов, остановил его на одном из них:

– Вы немедленно отправитесь в Авранш. Меняйте лошадей как можно чаще и поскорее вручите мое послание виконтессе.

Вместе со свитком Габриэль передал посыльному тугой кошель.

Наблюдая за действиями виконта, Робер тоже принял решение: он поможет Габриэлю. Они вдвоем отправились в донжон замка к королю.

Луи незамедлительно принял их в комнате, переоборудованной под рабочий кабинет. Д’Эспри лаконично, но живо обрисовал причины мятежа Фулька, а также высказал догадки о том, что за всеми этими событиями стоит герцог Бретонский. Вывод напрашивался сам собой: крепость Авранш нужно срочно готовить к обороне.

Король поддержал желание Робера де Дрё помочь виконту:

– Итого у вас, господин д’Эспри, будет около восьми дюжин тяжеловооруженных всадников. Сила внушительная, но боюсь, герцог Пьер тоже не поскупился и щедро снабдил деньгами своего нового союзника. Тот наверняка собрал не менее грозное войско. – Луи что-то прикинул в уме. – Поэтому вдогонку вам отправим еще отряд Амори де Монфора и пару сотен пехотинцев.

– Благодарю, ваше величество. Я постараюсь как можно скорее потушить мятеж в своих владениях, чтобы пламя не полыхнуло по всей Нормандии.

– Да пребудет с вами Всемогущий Господь, – кивнул юноша-король и, отвернувшись, попросил секретаря срочно разыскать коннетабля, чтобы отдать необходимые распоряжения.

…Отряд Робера продолжал легкой рысью продвигаться на восток. Солнце клонилось к закату, дневная жара спала, и лица воинов ласкал свежий ветерок. Вокруг стояла лесная тишина; ни намека на бесчинства. Де Дрё понимал, что нужно поворачивать назад, но его глаза что-то упорно выискивали впереди. «Еще с пол-лье, – решил он про себя, – и возвращаемся в деревеньку, которую только что проехали, а завтра сделаем крюк на север – и в Авранш». Удовлетворенный этим компромиссом, он повернулся к Симону, чтобы обсудить, каковы их шансы отыскать на ночь красоток в той деревеньке, как вдруг раздался крик скачущего впереди дозорного:

– Вижу дым! Что-то горит!

Отряд рванулся вперед, и вскоре со стороны пожара послышались гортанные крики, грубый хохот, ржание напуганных огнем лошадей. Робер взмахом руки приказал всем остановиться и соблюдать тишину. Сам спешился и вместе с Симоном побежал разведать ситуацию.

Среди деревьев показался постоялый двор. Рыцари на полусогнутых ногах подбежали как можно ближе и, встав на колени, укрылись за низким кустарником.

За догоравшим частоколом возвышалось еще целое двухэтажное строение, закрытые ставни которого были сплошь утыканы стрелами. Входная дверь, искромсанная топорами, была еще на месте – очевидно, ее хорошо забаррикадировали изнутри. Люди в здании стойко держали оборону. Нападавшие, решившись на крайние меры, раскладывали вокруг деревянных стен охапки хвороста. Свои безжалостные действия они сопровождали похабными шутками в адрес жертв и сами же скрипуче над ними гоготали.

– Сейчас подожгут, – шепнул Симон.

– Сколько их?

– Не больше двух дюжин.

– Я насчитал столько же. – Робер мгновение подумал. – Симон, срочно всех сюда. Налетаете лавиной. Побольше шума для испуга. Я останусь наблюдать. Подведешь мне коня.

– Мессир, нас маловато…

– Внутри тоже есть воины. И, судя по всему, неплохие, раз держат оборону целый день, а может, и сутки.

– Почему вы решили, что сутки?

– Там Сабина, а она выехала вчера днем.

У Симона брови поднялись почти к корням волос.

– Вы ее заметили? Но как? – От удивления его голос сбился с шепота на громкую речь.

– Тсс! Я ее не видел, просто знаю. Хватит болтать. Вперед.

Робер и сам не понимал почему, но не сомневался – Сабина внутри. Он угадывал это каким-то звериным чутьем – так матерый волк чувствует свою самку.

Симон убежал, а граф продолжал следить за домом.

– Повторяю, – донеслось со стороны постоялого двора, – как только солнце полностью скроется, мы поджигаем дом. Времени на размышления почти не осталось!

В ответ не раздалось ни звука. Говоривший продолжал сыпать угрозами:

– Ладно, когда поджарятся ваши задницы, сами сиганете в окна.

Робер натянул на подшлемник капюшон хауберка, надел свисающие с рукавов кольчужные рукавицы; он уже изрядно нервничал. Наконец по лесу пронесся призывный наступательный клич, многократно повторенный эхом. Графский отряд, растянувшись цепочкой, окружал постоялый двор. Приостановившись, Симон бросил поводья второй лошади господину и умчался вперед. Робер решил не возиться с пристегнутым к седлу топфхельмом, лишь закинул на спину щит и вскочил на коня. Выхватив меч, де Дрё глазами выбирал противника, но навстречу ему уже скакал огромный всадник, на котором тоже не было шлема. Их мечи скрестились, и только тут граф понял: противник – левша! Удар врага был столь силен, что его тяжесть пронзила руку Робера до самого плеча. От второго удара граф проворно увернулся, а третий замах успел перехватить на подлете. Поднажав, Робер отвел клинок врага чуть в сторону и левой рукой нанес внезапный сокрушающий удар в лицо. Под его кольчужной рукавицей нос хрустнул. Противник зарычал от пронзительной боли и, бросив поводья, инстинктивно прижал ладонь к лицу. Он прикрыл глаза всего лишь на биение сердца, но Роберу этого хватило. Острое лезвие легко перерубило затянутую в кожаную перчатку кисть врага и застряло в его черепе.

Граф выдернул меч и оглянулся. Рядом замер всадник, который, очевидно, спешил на помощь своему товарищу. Робер кивнул, приглашая его к поединку, но тот, в ужасе от легкой расправы с громилой-предводителем, предпочел бежать. В густом лесу трус перешел на столь бешеный галоп, что, казалось, предпочел разбиться насмерть, нежели попасть под меч де Дрё. Прекратив бессмысленную погоню, Робер вернулся к постоялому двору, где затихали последние стычки.

Их неожиданная атака удалась. Многие поджигатели не успели вскочить на коней и оказались беззащитными перед нападавшими всадниками. Помогли и воины в здании. Обнадеживающий королевский клич «Монжуа!» придал им сил. Они приоткрыли ставни и оставшимися в их распоряжении болтами[45]45
  Короткая и толстая арбалетная стрела.


[Закрыть] повели прицельный огонь из арбалетов по тем, кто все еще пытался поджечь хворост. Осаждавшие дом сами оказались зажатыми в смертоносном кольце. В результате лишь с полдюжины из них убежали, остальных убили или пленили.

Не успевшие разгореться охапки хвороста быстро раскидали и потушили.

Забаррикадированную изнутри дверь долго разбирали. Услышав, что оттаскивают последний тяжелый предмет, Робер в нетерпении шибанул дверь плечом. Расшатанный засов сразу же сорвался с креплений, и граф, влетев внутрь, едва устоял на ногах.

– Где виконтесса? – проревел он.

– У себя в комнате, – отозвался один из ее охранников.

Робер свирепо глянул на него за столь бестолковый ответ, и тот, заикаясь, уточнил:

– Н-наверху… н-направо.

Перепрыгивая через ступеньки, граф взбежал по лестнице и яростно забарабанил в дверь.

– Сабина, откройте! Это я, Роб… – Но договорить он не успел.

Она уже висела у него на шее, царапая руки о кольчужный капюшон. Мимо тактично прошмыгнула камеристка и убежала вниз, очевидно, помогать раненым.

– Робер, дорогой… опять вы… лес… опасность… – Сабина глотала слова вместе с крупными слезами, ручьем лившимися по ее лицу.

Граф понимал, что нельзя этого делать, но, обхватив лицо виконтессы руками, осыпал его поцелуями и приговаривал: «Все будет хорошо, желаннейшая из женщин!» Первый безудержный всплеск эмоций стих, и Сабина, увернувшись от ласк, усадила его рядом с собой на сундуке:

– Робер-спаситель, расскажите, каким чудом вы вновь отыскали меня в глухом лесу за тридевять земель от места, где по логике должны были сейчас находиться. Я слышала сквозь ставни ваш неподражаемый голос – его нельзя не узнать даже во время гортанных приказов, – но решила, что от страха мне это чудится.

Граф стянул с себя подшлемник. Мокрые от пота светлые волосы тут же брызнули, словно фонтанчик, в разные стороны да так и застыли. Он готов был слушать ее щебетание вечность, но ситуация вокруг оставалась мало предсказуемой. Поэтому Робер коротко рассказал о событиях предыдущих дней и по-военному подвел итог, обозначив дальнейшие действия:

– Считаю, что здесь оставаться опасно. Немедленно отправляемся в Авранш, к утру будем там. Не побоитесь ехать ночью по лесу?

– Я уже когда-то говорила: с вами, Робер, мне ничего не страшно.

От сильного волнения у графа задергалось веко, и он быстро наклонил голову. Воспоминания трехлетней давности накрыли его волной, а тут еще Сабина нежно пригладила его взъерошенные волосы на затылке. Глаза де Дрё увлажнились, и он почувствовал, что выдержка ему изменяет. Схватив виконтессу за руку и не поднимая глаз, он отчаянно припал губами к внутренней стороне женской ладони. Чуткая Сабина не стала убирать руку. Постепенно Робер справился со своими чувствами. Снова появились внешние звуки: стоны раненых, споры воинов, делящих трофейное оружие убитых и пленных, горькие стенания трактирщика, подсчитывающего убытки.

Граф вскинул голову. В его синих глазах залегла грусть, но силы на улыбку все же нашлись:

– Пора!

* * *

Дозорные крикнули с башни, что прибыл отряд графа де Дрё, и Габриэль отдал приказ срочно открыть ворота. Он поспешил навстречу графу, чтобы узнать новости, если они есть, и остолбенел: во двор въезжала Сабина. Из-за нервного потрясения он смог произнести лишь:

– Как?

Сабина без посторонней помощи спрыгнула с коня и на глазах у всех бросилась ему на шею.

– Прости, прости, прости! – затараторила она, не давая Габриэлю произнести ни слова. – Знаю – бестолковая, знаю – виновата! Но я так соскучилась, так измучилась вдали от тебя. Мне надоело видеть мужа лишь во снах.

Незаметно для окружающих она сунула руку между их телами. Ее ладонь, поглаживая его грудь, живот, бесстыдно спускалась все ниже. Губы Габриэля невольно изогнулись в усмешке. Как можно злиться на такую ребячливость? Приобняв жену, он шепнул ей на ухо:

– Позже поговорим. Иди к себе.

Габриэль и сам ужасно соскучился, но решил продемонстрировать супруге строгость и неудовольствие ее самовольным приездом в Авранш.

Он отдал необходимые распоряжения по размещению вновь прибывших и приказал подать плотный завтрак. Рыцарям накрыли стол в большом зале донжона, а остальным – прямо во дворе.

За столом Габриэль услышал в подробностях историю освобождения жены, и ревность натянутой тетивой противно завибрировала внутри. Ну почему он, муж, ничего не почувствовал? Вчера, когда Родриго сказал об отъезде Сабины, он даже испытал радостное облегчение. Никакого предчувствия! Может, любовь графа гораздо сильнее? И тут же виконт разозлился на себя: «Ерунда какая-то! Больше, меньше, еще на ромашке погадай!»

Габриэль и без ромашек знал, что всю жизнь горячо, неистово любил одну Сабину, как ни старались при дворе сделать из него дамского угодника. Никто не мог поверить, что при столь эффектной внешности он – однолюб.

Его размышления прервал вопрос одного из рыцарей, сидящих за столом. Габриэль рассеянно ответил, при этом перехватил пристальный взгляд графа де Дрё. Очевидно, тот давно за ним наблюдал. Виконт сделал большой глоток вина, обронил любезность жене, затем наложил горкой паштет из гусиной печенки на белую лепешку и усиленно заработал челюстями. Но гадкие ростки ревности уже оплели его голову.

Почему Робер так уверенно двинулся на восток? Он был в сговоре с Фульком? Чушь! Скорее Габриэль поверит в интуицию графа. Как сам Робер сказал о себе несколько лет назад? Что-то об ангеле-хранителе Сабины. Пусть так и будет. Д’Эспри даже мотнул головой, отгоняя мысли о непонятных субстанциях.

Логика! Только ею он всегда руководствовался. А причинно-следственная связь требует выяснить, каким образом люди Фулька узнали о прибытии его супруги в Авранш и, главное, о ее спешном отъезде! Скорее всего, в замке действует лазутчик Фулька. Надо немедленно допросить пленных, привезенных графом, и выявить доносчика.

После сытного завтрака Сабина и те, кто был в дозоре с графом, отправились спать, остальные разбрелись в поисках занятия.

Неожиданно к Габриэлю подошел Леон:

– Мессир, разрешите днем посторожить двери покоев вашей супруги. Замок полон мужчин, и неизвестно, кто на какие подвиги способен после кружки вина.

Удивленный виконт внимательно посмотрел на верного рыцаря. Он, конечно, догадывался, что Леон неравнодушен к его жене, но при этом ни в каких вольностях замечен не был. Де Броссар всегда держал необходимую дистанцию и демонстрировал исключительное уважение к виконтессе. Что ж, Габриэль был не против куртуазных игр в своем окружении и не испытывал ревности. Очевидно, он не чувствовал в Леоне соперника. В отличие от графа де Дрё. Ревность к Роберу, несмотря на несколько лет дружбы, невидимым угольком тлела в душе виконта, и любой ветерок мог спровоцировать пламя. Сегодня Габриэль только усилием воли не допустил пожара в своей груди.

Леон продолжал буравить его выжидающим взглядом. Виконт прекрасно понял, что рыцарь хочет защитить Сабину не от призрачных насильников, а от его гнева. Какой там гнев! Он ругал только себя: зачем приказал ей возвращаться в Париж, зная, что вокруг рыщут отряды Фулька? Обвинять супругу в приезде сюда? Но она соскучилась, а разве можно злиться за то, что тебя любят? Он и сам по весне проскакал две недели кряду, чтобы провести в постели с ней всего одну ночь. Да и сейчас едва сдерживался, чтобы не броситься в объятия супруги. Но дел полно…

– Виконтессу будет охранять мой оруженосец Андрэ, – наконец ответил Габриэль, – вы, де Броссар, понадобитесь в другом деле. Необходимо по свежим следам допросить пленных. Подойдем к графу.

Он отозвал в сторону де Дрё и, поделившись с ним своими соображениями, определил дальнейшие действия:

– Пока вы, Робер, будете отдыхать, мы с Леоном допросим пленных, захваченных во вчерашнем бою.

– Я не привык спать днем, – последовал резкий ответ.

– Но вы много суток не отдыхали как следует!

– Не впервой. Идем.

Габриэль пожал печами: мол, дело ваше.

Все вместе они спустились в глубокое подземелье. Оно находилось на два этажа ниже поверхности земли, последние годы им не пользовались, и спертый сырой воздух сразу же забил легкие. Каждый из мужчин держал в руке по факелу, но кромешная тьма отступала неохотно. Руки в поисках опоры непроизвольно шарили вокруг и, натыкаясь на покрытые плесенью стены, брезгливо отдергивались.

При новом виконте палача в замке не было, потому применить пытки при допросе не получится. Тем не менее для острастки Габриэль достал из прогнившего сундука пыточные клещи, плетки с изощренными наконечниками, зубодеры, различные пруты для клеймения и демонстративно разложил их сверху на крышке. К тому же на темных вековых стенах с крюков зловеще свисали толстые цепи, увенчанные ошейниками, ножными и ручными кандалами, а под металлической решеткой в жаровне разожгли устрашающий огонь.

Вызывать решили каждого по отдельности, но уже у первого паренька нервы сдали почти сразу. Он застучал зубами и, захлебываясь слезами и соплями, рассказал, что доносчик – женщина. Здесь, в замке, она появилась недавно.

– Как ее зовут? Как она выглядит? – спросил Габриэль.

– Я ее ни разу не видел!

Пленник заметил на груди Робера золотую графскую цепь и, упав на пол, на животе пополз к его ногам:

– Умоляю, сеньор, пощадите! Я правда ничего больше не знаю. Пощадите!

Де Дрё брезгливым жестом приказал охранникам убрать бедолагу.

– Скорее всего, никто из них действительно больше ничего не знает, – подвел итог Габриэль, – надо искать лазутчицу самим. Думаю, сто́ит расспросить Родриго, заодно свежим воздухом подышим. Зловещая обстановка подвала и мне не по нутру.

Все с явным облегчением вышли на поверхность и жадными глотками свежего воздуха прочистили легкие.

Родриго нашли во дворе. Он отправлял подводы по окрестным селениям за овсом и сеном: огромное количество лошадей с катастрофической скоростью уничтожало кормовые запасы в замке. А еще необходимо было ежедневно чем-то наполнять сотню здоровых мужских желудков! Винные погреба полны, но для невысокого ранга наемников и оруженосцев нужно купить более дешевое вино. В кухню и прачечную пришлось привлечь почти всех женщин городка. Да и комнаты, в которых поселились знатные рыцари, необходимо кому-то обслуживать. Где взять столько умелых служанок? Сенешаль совсем закрутился в хозяйственных делах, потому не сразу понял вопрос хозяина. И вдруг вспомнил:

– Действительно, недели три назад я принял на кухню новую работницу, – произнес он с ошеломленным видом. – Девушка на коленях умоляла взять ее, а повар последнее время жаловался на нехватку посудомоек. Господи, что я натворил!

– Ты же не знал. – Виконт ободряюще хлопнул Родриго по плечу. – Срочно приведи сюда эту посудомойку.

Девушка сразу поняла, что разоблачена, но всё отрицала и держалась мужественно. Ей просто нужна была работа. Почему здесь? Замок большой, а значит, всегда найдется лишнее местечко.

– В пыточную! – коротко бросил Габриэль.

В пугающем темном подземелье бравады в девичьих глазах заметно поубавилось. Посудомойка затравленным взглядом скользнула по орудиям пыток и нервно сглотнула.

– Повторяю еще раз: кто заслал тебя в замок?

Габриэль навис над девушкой, будто скала, но у той хватило сил пролепетать прежний ответ. Тогда виконт, перебрав пруты для клеймения, выбрал подходящий, долго рассматривал его и не спеша сунул в огонь. От его нарочитой медлительности у подозреваемой нервы натянулись как струны. Пока большое плоское кольцо на конце прута нагревалось, Габриэль громко приказал:

– Леон, обнажите ей плечо и придержите!

Де Броссар выполнил приказание. Металлический обод раскалился докрасна, и Габриэль поднес его к посудомойке. Женские глаза, полные слез, не отрывались от пышущего нестерпимым жаром кольца.

– Сначала я прижгу тебе плечо, – вкрадчиво говорил Габриэль, держа прут совсем рядом с ее лицом, – затем оставлю клеймо на щеке. Твоя милая мордашка будет обезображена навеки, и ты никогда…

– Нет!!! – дико заорала девушка. Ее глаза чуть не вылезли из орбит. – Я все скажу, пощадите! Это воин из окружения Фулька по имени Жюль!

Габриэль с облегчением швырнул прут на решетку и протяжно выдохнул: непонятно, кто сейчас испугался больше. Он заметил, что и Леон с явной радостью разжал пальцы на женских плечах. Посудомойка судорожно стянула края ворота руками. Виконт с факелом в руке подошел ближе, чтобы лучше видеть ее лицо:

– Говори, мы слушаем.

– В первый же день моего пребывания здесь я наплела повару, что знаю в одной дальней деревеньке продавца очень вкусного жирного молока, и напросилась каждое утро за ним ходить. Вот там-то я и передавала одному виллану все, что видела в замке. О приезде и спешном отъезде виконтессы тоже говорила. Но что они делали потом с моими сведениями, не знаю, – ее губы задрожали, – правда, не знаю.

Робер чертыхнулся и негромко, скорее самому себе, сказал:

– Решили, что пленение виконтессы обеспечит им быструю победу в Авранше.

Девушка испуганно взглянула на графа и добавила в свое оправдание:

– Жюль пообещал: если я хорошо поработаю, осенью он на мне женится.

– Соврал, не женится, – брякнул Габриэль – просто так, чтобы ее позлить.

– Откуда вы знаете?

Пленница вдруг перестала плакать и с отчаянием, во все глаза посмотрела на него. Габриэль прищурился. Как сильно она испугалась, больше, чем раскаленного прута. Может, и сама что-то подозревала? Ничего он, конечно, не знал и об этом Жюле слышал впервые в жизни, но чем черт не шутит? Габриэль заговорил с абсолютной уверенностью в голосе:

– Потому что твой жених давно женат. Леон – двоюродный брат Фулька – может это подтвердить. Он знает всех людей своего кузена.

– Женат, точно, – не растерялся Леон, – и имеет троих детей.

– Мерзавец! Я же чувствовала, что он лжет! – закричала девушка.

Она впала в истерику, но почти сразу же успокоилась и, подняв полубезумные глаза, зачастила:

– Я все, все расскажу! В последний вечер, перед тем как прийти сюда, я прислуживала за столом Фульку и его воинам. К концу ужина они, уже изрядно пьяные, много болтали, а я умею слушать. Так вот, мессир, они не собираются осаждать ваш замок. Их отряды будут разорять деревни в Нормандии, вытаптывать и сжигать на корню урожаи, угонять и забивать скот, вырубать деревья. Вилланов, сервов и их семьи они тоже жалеть не собираются.

– Значит, шевоше[46]46
  От фр. сhevauchée – ездить верхом. Разрушительный конный рейд по вражеской территории, когда с лица земли стирают крестьянские и ремесленные поселения, но не трогают замки. Такая тактика использовалась в большинстве военных кампаний Средневековья.


[Закрыть], – перекатившись с носка на пятку, подытожил Габриэль, – самый эффективный способ быстро поставить на колени любого врага.

– Простите, что?

– Ничего, продолжай.

– Самое подлое – это то, что люди Фулька собираются пролить море крови и предать всё огню под вашим, господин виконт, баннером![47]47
  Флаг с двухсторонней вышивкой герба рыцаря. Поднятый баннер говорил о личном присутствии сеньора в отряде.


[Закрыть] Чтобы возненавидели именно вас! А через месяц на выжженную землю в роли освободителей явятся англичане с герцогом Бретонским.

– До какого низменного коварства опустился мой брат! – воскликнул Робер.

Ни у кого из присутствующих мужчин не возникло сомнений, что подобные ухищрения не под силу Фульку. Габриэль приказал Леону запереть лазутчицу в камере. Когда ее уводили, он крикнул вдогонку:

– Я не воюю с женщинами, и ты получишь свободу, но позже. Когда я поймаю Фулька Пенеля.

* * *

Робер проснулся, как обычно, на рассвете и сразу же свесил ноги с кровати. Он не любил валяться в постели, даже в такой мягкой и белоснежной. Глаз скользнул по небольшой уютной комнате, где в каждой мелочи чувствовалось присутствие Сабины. Рука непроизвольно потянулась к полевым цветам в низенькой круглой вазе, стоявшей на сундуке. Вчера виконтесса сама принесла эти цветы, и ему захотелось их погладить.

Они с Сабиной почти не виделись. Она руководила слугами из своих покоев и выходила только по неотложным делам. Вечером появлялась за общим столом в начале ужина, а затем незаметно исчезала. Правильно. Замок до отказа забит агрессивными мужчинами, незачем искушать их своей красотой и проверять на прочность.

Лишь однажды ранним утром Робер и Сабина оказались вдвоем во дворе замка. Он решил проверить, хорошо ли ухаживают за лошадьми, и неожиданно столкнулся с виконтессой. Она устроила нагоняй прачкам из-за плохо выстиранных нижних рубашек. Разобиженные девицы пообещали переделать недобросовестную работу, а пока что направились к речке полоскать белье.

– Никогда бы не подумал, что вы такая строгая хозяйка! – засмеялся Робер и после приветствия с улыбкой поинтересовался: – Все нет времени спросить: как поживает мой крестник-тезка?

– Уже бегает. – При воспоминании о сыне лицо Сабины сразу же озарилось мягким светом. – Ужасно скучаю по нему.