Текст книги "Верность виконтессы. На службе Ее Величества"

– Я тоже не прочь свидеться с Робером-младшим. Наверное, он так вырос, что я его и не узнаю.

– Конечно вырос – есть в кого.

У графа в душе тут же заволновалось привычное сомнение: в кого? Они с Габриэлем оба высокие. Цвет глаз у крестника пока неопределенный – голубоватый, а это ближе к его синим глазам. Де Дрё вздохнул: сколько же еще неопределенность будет сверлить его мозг? Когда мальчик подрастет, наследственные черты четче проступят в его внешности и тогда… Что тогда? Робер даже ругнулся про себя. Сабина по-прежнему пребывала в благом неведении, и так будет до конца его дней. Даже под пыткой он не расскажет о своем некрасивом поступке. Но именно эту дерзкую случайность Робер хранил в душе как самый сладкий миг своей жизни. А Робера-маленького он всегда будет считать своим сыном. И точка.

…Образ любимой женщины, как всегда, так быстро увлек его мысли, что пришлось провести по лицу ладонью, чтобы от него избавиться.

Граф тряхнул головой и решительно встал. Оруженосца он будить не стал, пусть поспит: молодость не любит ранних подъемов. Сам решил пока не одеваться и даже скинул нательную рубаху. В одних брэ подошел к окну, открыл ставни и глотнул чистого после ночного дождя воздуха. От утренней прохлады кожа тут же покрылась пупырышками. Крякнув от удовольствия, Робер растер ладонями свой мощный торс, испещренный белесыми шрамами былых сражений. И задумался.

Вчера вечером прибыл Амори де Монфор с пополнением. Новостей поднакопилось, и они засиделись за обильным ужином далеко за полночь. О ближайших действиях на хмельную голову предпочли не говорить, но разработкой детального плана необходимо было заняться вплотную – прошла неделя, как они прибыли в Авранш. Сегодня после утренней воскресной мессы, которая состоится в соборе Святого Андрея, самое подходящее время.

Внизу кто-то громко чертыхнулся. Робер высунулся в окно и увидел повозку с бадьями, доверху наполненными помоями с кухни. Судя по всему, телега наехала на камень, качнулась и обрызгала зловонной жижей возничего, который и огласил прекрасное летнее утро неуместным поминанием сатаны.

Граф прислушался: соловьи соревновались в изысканности выводимых трелей, перешептывалась листва на деревьях, откуда-то издалека доносилась перекличка дворовых собак. Мирные, приятные слуху звуки, так не похожие на ужасную какофонию, оглушившую его позавчера.

Дозорные исправно исследовали округу и три дня назад доложили, что местные жители на границе с графством Мортен видели вооруженные конные отряды. Мортен, кстати, принадлежал Филиппу Юрпелю. Может, совпадение, а скорее всего, к мятежу в Авранше причастен не только герцог Бретонский, но и его союзник Юрпель.

Мешкать не стали. На рассвете следующего дня объединенная конница виконта и графа выехала в указанном направлении. На сюрко у каждого всадника красовалась большая аппликация головы волка в профиль – герб виконтов д’Авраш. Эту хитрость придумала умница Сабина: волчья голова была хорошо различима, и окружающие издалека видели, что едет отряд настоящего виконта. Сабина сама нарисовала трафарет и собрала дюжину мастериц. В ход пошли запасы темного сукна, которые нашлись в замке. Женщины ночь напролет вырезали и пришивали аппликацию, и утром на груди у воинов красовался опознавательный знак.

Отряд проехал не более четырех лье, когда вдали показались темные клубы дыма. Горели стога сена на лугах. Конница ринулась вперед, миновала полностью вытоптанное ржаное поле и подоспела к деревне вовремя – пламя охватило лишь пару хижин на окраине. Оглушающий шум даже сквозь топфхельм давил на барабанные перепонки. Ревел угоняемый скот, плакали дети, истерически кричали женщины, мужчины, гортанно проклиная налетчиков, хватались за косы и вилы. Кого-то, кто пытался спрятать верещавшую свинью, зарубили вместе с ней.

Робер огляделся и сразу же рубанул по хребту мерзавца, насилующего женщину на пороге дома прямо на глазах у ее детей. Несчастная селянка сбросила с себя агонизирующее тело и, подхватив малышей, молниеносно скрылась в доме.

Большинство жителей, хвала Господу, были еще целы. Граф и виконт значительно превосходили силами грабителей, поэтому кровопролитный бой закончился быстро. Не пощадили ни одного участника шевоше. Даже тех, кто тянул в мольбе руки и ползал на коленях, задыхаясь от зловония собственных испражнений.

Габриэль попросил согнать всех жителей к маленькой часовне и произнес перед ними речь.

– Селяне! Я виконт д’Авранш! Враги используют мой баннер и обманом заставляют вас верить, что это я устраиваю бесчинства. Но я как и прежде, не жалея живота, буду защищать вас. А чтобы вы могли разобраться, кто перед вами, истинный виконт или враг, маскирующийся под меня, отныне на моей груди и накидках моих воинов будет вот такой красавец – волк. Передайте через родственников и знакомых мои слова по окрестным деревням! – Он отстегнул кошель с денье и бросил его в руки ближайшему крестьянину: – Разделите между теми, кто пострадал.

Жители деревни поначалу слушали недоверчиво: вооруженные всадники все для них одинаковы, но постепенно оттаяли, а после щедрого дара и вовсе заулыбались.

Была спасена целая деревня! Робер с Габриэлем возвратились в Авранш в приподнятом настроении.

Но подобная тактика, походившая на детскую игру в догонялки, не даст хороших, а главное быстрых результатов. Это понимали все. В идеале нужно захватить замок Ай-Пенель. Оставшись без логова, Фульк сам выйдет на Габриэля и его людей. В теории всё верно, но Робер на днях издали осматривал этот замок. У Ай-Пенеля было всего три башни: мощная надвратная и, с противоположной стороны, две поменьше, однако он отличался высокими неприступными стенами. Там наверняка остался маленький гарнизон, но и с небольшим количеством воинов подобные твердыни держатся долго.

У них же с виконтом для планомерной осады нет ни времени, ни специальных средств. Необходимо огромное количество рук для земляных работ и постройки осадных машин; толковый инженер, который сможет руководить этими процессами; солидный запас продовольствия и фуража, ведь осада может растянуться на месяцы. Для штурма тоже нужно нечто иное: лучники, пехотинцы, специальные машины и укрытия. Жертвовать профессиональными тяжеловооруженными всадниками глупо.

…Из-за хаоса мыслей Робер не заметил, как пролетело утро. В соборе он почти не вслушивался в слова мессы и очнулся от тяжких дум уже на улице от игривого предложения графа Амори:

– Господа, а не вспомнить ли нам дни былой юности и не опрокинуть ли по кружке-другой вина в каком-нибудь городском кабачке?

– Поддерживаю, – неожиданно быстро согласился Габриэль, – заодно и обсудим план наших дальнейших действий. Замок сейчас напоминает проходной двор, и там нас вновь могут подслушать чьи-то любопытные уши. Мои люди, конечно, круглосуточно слоняются среди обслуги в поисках лазутчиков, но гарантировать полную безопасность я не могу.

Робер любил новизну во всех ее проявлениях и потому с удовольствием поддержал товарищей по оружию.

– Кстати, где Леон? – неожиданно вспомнил он. – Ни за ужином, ни на мессе я его не видел. А во время планирования он нужен больше остальных.

– Сам удивлен. Он вернулся за полночь и передал через слуг, что у него есть кое-какие соображения, – ответил Габриэль и тут же отдал распоряжение оруженосцу: – Мартин, срочно разбуди де Броссара, и пусть он немедленно идет в… Господа, вы уже выбрали трактир?

Амори де Монфор, стоя под красочной вывеской питейного заведения, весело крикнул:

– «Жирный каплун»!

– Услышал? – уточнил Габриэль, обращаясь к Мартину; тот кивнул. – Тогда бегом!

Компания разместилась в уютном дворике харчевни за дубовым столом в тени старой раскидистой яблони. День только начинался, и людей вокруг почти не было. Трактирщик, конечно, сразу же узнал виконта и заметил графские цепи на груди у двух других посетителей. От осознания того, кто к нему пожаловал, он впал в полуобморочное состояние. В чувство его привела круглощекая жена, ткнув упитанным локтем под ребра. Не в меру впечатлительный трактирщик громко ойкнул, но тут же помчался в подвал за лучшим вином. Напиток оказался недурным даже на вкус избалованных вельмож. Они решили позавтракать в этой харчевне, предоставив хозяину самому составить меню. В ожидании еды и появления Леона друзья потягивали вино и лениво перебрасывались фразами.

– Кстати, – вдруг вспомнил Робер, – все забываю спросить: де Броссар действительно брат Фулька или вы тогда в подземелье солгали для убедительности?

– Не солгал, – засмеялся Габриэль, – он на самом деле приходится ему кузеном.

– Но родство наше формальное, – послышался из-за спин голос Леона, – близких отношений мы с ним никогда не поддерживали, так, несколько раз вместе присутствовали на свадебных пирах у родственников…

Мужчины поздоровались. Трактирщик как раз принес закуски, и, утолив первый голод, собравшиеся приступили к главному. Робер заговорил первым, пользуясь тем, что он старше и по возрасту, и по статусу[48]48
  Род Дрё – боковая ветвь королевского рода Капетингов.


[Закрыть]:

– Вылавливать мелкие отряды, участвующие в шевоше, считаю занятием не очень продуктивным. Нужно принимать радикальные меры. В идеале – штурмовать замок Ай-Пенель. Особенно сейчас, когда Фулька там нет.

– Вы же лучше меня знаете, что для штурма нужны совершенно иные силы, – возразил Габриэль, – в конечном итоге подготовка займет много времени и…

– Мы возьмем замок без дополнительных приспособлений, – перебил его Леон, нарушая субординацию и правила приличия.

Три пары глаз в недоумении уставились на него: уж не перегрелся ли он на солнце, пока шел сюда?

– Объясните, – первым пришел в себя Габриэль.

– С удовольствием. Я вчера еще раз съездил в Ай-Пенель, чтобы проверить одну догадку. Она подтвердилась.

Амори сделал нетерпеливый жест рукой: мол, чересчур замысловато. Леон улыбнулся:

– Итак, по порядку. На днях, объезжая вокруг замка Фулька, вы, граф де Дрё, говорили, что только чудо или хитрость позволят с налету захватить столь неприступные стены. Ваши слова, навязчиво жужжа, роились в моей голове, вгрызались в завалы памяти. И я вспомнил! Как-то Фульк хвастался, что в его замке идеальная чистота, потому что все отходы сразу же выливают в наружный ров через специальный желоб в стене.

– Под покровом ночи через этот желоб несколько воинов проберутся в замок, поднимутся на стену и сбросят остальным веревочные лестницы. – Габриэль подхватил идею на лету и тут же выложил готовый план. – Таким образом, весь дальнейший захват цитадели будет зависеть исключительно от наших мечей, а не от каких-то там сложных приспособлений для штурма.

– Ну и хитрец вы, виконт! – искренне восхитился де Дрё. – Роберта Гвискара[49]49
  Роберт Гвискар (1016–1085) – из нормандского рода Отви́ль, был первым герцогом Апулии (1059–1085), завоеванной им вместе со старшими братьями. Прозвище Гвискар, означающее «Хитрец», получил еще в молодости за хитрость и изворотливость, которые не раз демонстрировал.


[Закрыть], случайно, нет в списке вашей родословной?

– Мне об этом неизвестно, а там – как знать? – улыбнулся виконт.

Робер в очередной раз подивился, как быстро работают смекалистые мозги Габриэля. Он не считал себя глупцом, но так соображать ему было не дано. Судя по всему, почувствовал себя неловко и Леон. Наверняка он пару дней обдумывал детали, а его сеньор всего за три удара сердца обыграл весь план.

Габриэль понял свою оплошность и поспешил загладить вину перед Леоном.

– Я верно понял ваш план? – Он сделал ударение на слове «ваш».

– Абсолютно, – кивнул Леон. – Теперь детали. Вчера вечером я определил точное местонахождение этого стока. Он расположен на южной стене, причем на высоте всего трех туазов, с учетом глубины рва. Мы обойдемся одной лестницей. Кстати, из-за отсутствия хороших дождей ров начисто пересох. Мне нужно еще три-четыре помощника, с которыми я пролезу по желобу внутрь…

Его прервал раскатистый смех Робера. Он так живо представил себе эту сцену, что не смог сдержаться и еле вымолвил:

– Вы видели себя со стороны? Своими плечами вы могли бы заткнуть желоб, причем намертво! Но протиснуться через него вам вряд ли удастся. Не обижайтесь, шевалье, вы мне искренне симпатичны, но… но… – Махнув рукой, де Дрё еще громче рассмеялся.

Леон замер. Тут собеседники, обладавшие не менее живым воображением, подхватили заразительный смех Робера. В конце концов расхохотался и сам де Броссар.

– Де Дрё прав, – сказал Габриэль.

Он уже успокоился и, пока остальные всхлипывали от веселого смеха, показал трактирщику на пустой кувшин. Служанка тут же принесла новый и подлила вина в их кружки. Когда она отошла от стола, виконт продолжил свою мысль:

– Нужны худощавые проворные парни, но при этом отменные бойцы. Им придется принять на себя первую ярость защитников, пока остальные будут подниматься по лестницам. У меня есть кое-кто на примете – мой оруженосец Андрэ. Он юркий, но мечом владеет так, что и меня порой разбирает зависть.

– Да ладно, не прибедняйся, – хмыкнул Амори.

В память о юношеской дружбе они с Габриэлем по-прежнему были на «ты». Красивые глаза Амори излучали добродушие; он продолжил:

– Твой длинный меч, выкованный в Дамаске, вкупе с твоим фехтовальным мастерством давно обросли легендами и вызывают завистливое перешептывание среди молодых рыцарей королевства. А по поводу проворных парней – у меня тоже в отряде отыщется парочка таких.

– И я кого-нибудь найду, – отозвался Робер. – Остается два вопроса: веревочные лестницы и дата необычного штурма.

– Веревочные лестницы начнут плести немедленно, – сказал Габриэль. – Думаю, дюжины хватит?

– Вполне, – ответил Леон. Чувствовалось, что детали он продумал досконально. – Половину лестниц проволокут в желобе и сбросят вниз, а оставшиеся рулоны на своих спинах поднимут следующие штурмовики.

Габриэль чувствовал себя главнокомандующим, ведь эти военные действия касались его владений, поэтому время штурма определил сам:

– Начнем сегодня ночью. Перед рассветом, когда самое темное время и самый крепкий сон. Как выстроим мои и ваши силы?

– Только наши силы, – поправил его Робер, – вы, виконт, останетесь в Авранше.

Глаза Габриэля недобро прищурились. Робер понимал, что после недавнего спасения Сабины отношения между ними слегка натянулись. Ревность виконта грозила осложнить дело, но вовремя вмешался Амори:

– Де Дрё прав. Ты сам сказал, Габриэль: твой замок может быть полон лазутчиков. Да и о том, что Фульк не планирует осаждать крепость Авранш, мы знаем лишь с чьих-то сомнительных слов.

– А у вас за спиной супруга и ваши слуги. Да и городок, прикрытый лишь символическими стенами, уничтожат моментально. Богатый собор, – Робер мотнул головой в сторону возвышающейся колокольни, – подвергнется разграблению и надругательству. Не мне вам об этом говорить.

Габриэль склонил голову в знак согласия. Любой из них мог бы с ходу припомнить дюжину реальных историй, когда сеньор, спеша насолить врагу, оставлял свой замок без должной обороны и тут же терял его.

* * *

Господи, помилосердствуй! Когда же закончится эта бесконечно длинная лестница? Он ступал как можно осторожнее, но веревочная лестница под его весом натянулась до предела, того и гляди лопнет. Жуткая боязнь высоты, преследовавшая его с детства, запрещала смотреть в зияющую черную пустоту под ногами. Только наверх. Да где же он, этот верх? Наконец пальцы ухватились за край крепостной стены, еще ступенька – и вот уже колено опирается на твердый камень меж двух мерлонов. Он преодолел эту чертову болтающуюся в воздухе лестницу! Можно выдохнуть, но ему помешали это сделать. В предрассветных сумерках все различимее становился молодой защитник крепости. С копьем наперевес он несся на него с выпученными от страха глазами. Леон, ловко увернувшись, перехватил древко по центру и сбросил державшего его человека вниз со стены. При этом сам еле удержался на краю. Что-то сильно оттягивало спину… Веревочная лестница! Нужно срочно сбросить ее другим бойцам, ожидающим своей очереди на подъем. Леон скинул прикрепленный ранцем рулон и, держа меч на отлете, крикнул через плечо поднявшимся на стену: «Живо крепить! Получше при…»

– Тшш! Леон, очнитесь! Леон!

Женский голос? Откуда здесь, в боевом ходу крепостной стены, в разгар сражения взялась женщина? Он покрутил головой, но увидел лишь устремившегося на него воина с боевым топором. Леон ринулся в контратаку и после недолгой схватки с хрустом перерубил противнику незащищенное предплечье. Не успев перевести дыхание, блокировал удар следующего защитника крепости и квилоном в левой руке попытался его достать. Пот лился сплошным потоком; подкольчужник промок еще там, на лестнице. Сейчас он сдохнет от жары! Но ноги продолжали двигаться в боевом танце, а рука привычно наносила удары. Он оглянулся: на стену поднялось уже достаточно воинов, можно пробиваться к воротам. «За мной! К надвратной башне!»

– Леон, дорогой, очнитесь.

Опять женщина! Откуда же ты меня зовешь? Жарко, как жарко! Сухие губы склеились, пот заливает глаза. Леон потянулся, чтобы смахнуть липкую жидкость, противно щекочущую брови, но чья-то рука мягко перехватила его ладонь. Кто-то вытер его лицо мокрой тряпочкой. Ах, как приятно…

– Леон, вы меня слышите?

«Слышу, слышу». Его начал раздражать этот до боли знакомый голос, непонятно откуда зовущий. «Отстаньте, мне не до вас!» Они скачут навстречу Фульку. Тот пришел отвоевать свой замок и привел за собой крупные силы соседей. Как много! Но нас тоже немало, к тому же мы гораздо лучше вооружены. Да и солнце бьет в глаза врагу – существенное преимущество. Два отряда перешли в карьер и, с треском ломая копья, сшиблись. Началась кровавая жатва. Остервенело ругаясь, всадники рубили, кололи, били, резали. Топфхельм на голове раскалился, будто жаровня, нечем дышать, легкие заполнены обжигающим воздухом. Вместо гневных выкриков горло исторгает лишь судорожное хриплое дыхание. Вдруг что-то жалящее вонзилось в его голень. Охнув, Леон нагнулся посмотреть, и тут же острый клинок пронзил ему бок. Боль, жуткая, всепоглощающая боль! Он падает, и его чем-то тяжелым приваливает сверху. Нет сил терпеть. Он задыхается: «Помогите!»

– Леон, Леон!

Чья-то мягкая рука нежно погладила его по лицу.

– Шевалье де Броссар, откройте глаза!

Вспомнил! Это голос Сабины. Но откуда здесь, в лесу…

– Леон, я знаю, вы меня слышите. Теперь посмотрите на меня.

Он медленно разлепил веки. Сквозь плотный туман проступало лицо Сабины. Она плачет. Улыбается. Гладит его по голове. Наверное, он умер. Значит, можно позволить себе то, чего не допускал при жизни? Леон схватил руку Сабины и, притянув к губам, жадно поцеловал ее ладонь, запястье, локоть. Она не отпрянула. Точно, умер. Свинцовые веки опустились сами собой. Леон выронил ее руку и, тяжело дыша, вновь с отчаянием смотрел на бесконечную лестницу, уходящую в небо…

– Леон, не впадайте в забытье, – снова раздался голос, – откройте глаза! Немедленно!

По его лицу скользила влажная прохладная ткань, и вдруг в нос ударил резкий запах нашатыря. Дернув головой, Леон окончательно пришел в себя и открыл глаза. Туман постепенно рассеялся. Он узнал комнату, где раньше гостил Робер де Дрё. На краю кровати сидела Сабина и нежно улыбалась ему.

– Давно я валяюсь? – еле выдавил из себя Леон.

– Пятый день! Наконец-то вы очнулись, хвала нашей защитнице Деве Марии! Лекарь сказал, что если вы очнетесь и заговорите, то пойдете на поправку. Я все эти дни беспрестанно звала вас, умоляла вернуться в мир живых. Вы же метались в горячке, громко разговаривали в бреду, вновь и вновь штурмовали замок Фулька. – Она смахнула слезы облегчения, ручьем бежавшие по щекам. – А сегодня все же услышали меня.

Голос ему не повиновался, поэтому Леон лишь благодарно смотрел в ответ. Сабина наклонилась, чтобы поправить его подушку. Он перехватил ее руку и прижал ладонью к своей груди. Биение пульса на запястье чувствовалось даже сквозь одеяло. Или это так гулко стучит его собственное сердце?

Сабина не стала противиться и убирать руку, очевидно усмотрев в его порыве простую благодарность. Поглаживая его огромную ладонь, она продолжила рассказ:

– Вас ранили в бою с Фульком. Стрела попала в голень, меч проткнул бок, а затем под вами убили лошадь. Вы оказались прижаты к земле собственным конем, и когда Габриэль подоспел к вам на помощь…

– Габриэль? – прохрипел Леон и, прочистив горло, спросил уже более внятно: – Как он там оказался?

– Ах, вы же ничего не знаете! Новость о том, что вы успешно захватили Ай-Пенель, молниеносно облетела округу. Одним из первых, я так думаю, узнал о потере собственного замка Фульк. У него в подчинении уже находился большой отряд наемных конников, да и сочувствующие соседи поспешили на помощь. В общем, войско получилось внушительное. Лазутчики Габриэля тут же принесли в Авранш весть о маневрах Пенеля, а из послания графа де Дрё мы узнали о ваших намерениях. Робер написал, что вы не желаете прятаться за стенами замка и следующим утром вступите в открытый бой. У моего супруга закончилось терпение. Ведь война в виконтстве прежде всего его дело! Не пожелав далее оставаться сторонним наблюдателем, он придумал, как эффективнее вам помочь. Времени на обмен посланиями не оставалось, поэтому он вас и не предупредил. Перед рассветом Габриэль со своей конницей покинул Авранш и незаметно зашел в тыл войска Фулька. Затем выждал момент, когда вражеские всадники окончательно увязли в пылу сражения, и напал на них сзади. Многие сторонники Пенеля, осознав, что попали в окружение и обречены, предпочли сдаться.

– Что с Фульком?

– Его пленили. Два дня назад мой муж с графом де Дрё отправились в Ансени, чтобы передать мятежника суду короля.

– Только с Робером? А граф де Монфор? Что с ним? – Леон в ужасе приподнялся и тут же застонал от пронизывающей боли в боку.

– Он жив! – воскликнула Сабина. – Лежите, вам нельзя двигаться. И волноваться. Дернул же меня нечистый за язык!

– Я буду волноваться еще больше, если не услышу вашего рассказа до конца.

Де Броссар увидел испуг в женских глазах и поспешил улыбнуться. Но судя по ее скривившимся в жалостливой гримасе губам, улыбка у него получилась не очень бодрой. Осторожно выдохнув, чтобы вновь не застонать и не огорчить Сабину, Леон попросил:

– Продолжайте, пожалуйста. Обещаю больше не двигаться.

– Габриэль с Робером уехали лишь с небольшим отрядом. Остальных воинов оставили под командованием Амори де Монфора охранять замки Ай-Пенель и Авранш, ведь неизвестно, какую коалицию успел сколотить Фульк. Пока все спокойно. Думаю, молниеносный захват замка и пленение Фулька быстро отрезвили мятежников и те расползлись по норам – стеречь свои владения. – Сабина смахнула пот, заструившийся по шее Леона. – Вы еще слишком слабы для долгих бесед, к тому же мой рассказ окончен. Теперь я вас покормлю.

Леон помотал головой. Его слегка мутило, и очень хотелось спать.

– Чуть-чуть, несколько глотков бульона, – мягко попросила Сабина.

Она бережно убрала у него со лба слипшиеся светлые волосы и нежно провела тыльной стороной ладони по колючей щетине. Зажмурившись от удовольствия, Леон кивнул. Сабина положила ему на грудь салфетку и принялась из ложечки осторожно вливать в рот раненого наваристую мясную похлебку.

Скрипнула дверь. На пороге комнаты возник Родриго и, увидев, что де Броссар пришел в себя, размашисто осенил себя крестным знамением:

– Очнулся? Хвала Господу! Что-нибудь нужно, госпожа?

– Зови лекаря, – продолжая кормить Леона, отозвалась Сабина. – Скажи, что у нас чудесная новость. Пусть после перевязки не мешкая идет сюда.

Леон пальцами отодвинул от губ ложку и слегка покачал головой:

– Благодарю, я сыт. Много раненых?

– Хватает. Открытый бой с Фульком был весьма кровопролитным, к тому же многие получили ранения на стенах замка. Пришлось застелить Рыцарский зал тюфяками, чтобы всех разместить. – Несмотря на скорбность сообщаемых новостей, Родриго широко улыбался. Чувствовалось, что он искренне рад за выздоравливающего.

– А погибшие?

– Есть! – быстро и без подробностей ответила виконтесса.

Она раздраженно махнула рукой на Родриго: мол, не тревожь раненого! Тот все понял и удалился из комнаты. Титулованная сиделка салфеткой вытерла больному жирные после еды губы и подоткнула одеяло под плечи:

– Поспите, дорогой Леон. Если что-нибудь понадобится, я здесь, рядом.

Сабина кивнула в сторону окна, у которого стояла удобная скамья со спинкой, обитая многослойным сукном. Рядом внушительной грудой лежали вещи. Сабина, иногда сама, иногда в компании Манон, чинила разорванную во время боев одежду рыцарей: сюрко, стеганые подкольчужники, рубахи. Леон надеялся, что там есть и его вещи и нежные заботливые пальчики Сабины прикоснутся к ним.

Он закрыл глаза, но тут кое-что вспомнил и спросил:

– Мадам, а как Андрэ?

– Он ранен, – вздохнула Сабина.

– Это я знаю. Проникнув через желоб в замок, они бесшумно сняли двух караульных, но, видно, кого-то не заметили и он поднял шум. Андрэ прикрывал товарищей, пока они укрепляли лестницы. Я первым поднялся на стену и успел увидеть, как ему рубанули по ноге.

– В запале боя он продолжал сражаться, потом упал и к ране добавился открытый перелом. Нога ужасно распухла. Местный лекарь разводит руками. Я не хочу, чтобы Андрэ остался без ноги, а тем более… – Сабина замолчала, справляясь с подступившими слезами. – Поэтому вчера отправила его в Париж. Талантливый мэтр Бертран обязательно что-нибудь придумает, а любовь Вивьен быстро поставит мужа на ноги. Причем на обе.

– Передайте Андрэ, что его храбрость всегда вызывала у меня глубочайшее восхищение. Не всякий рыцарь может похвастать таким запасом отваги. Одно дело в припадке ярости, когда отключены мозги, ринуться в гущу сражения. И совсем другое изо дня в день ходить по острию меча… как тогда… в Беллеме. – Леон, засыпая, произносил слова все медленнее.

– Сами и скажете ему об этом. А теперь спите, вы нужны мне здоровым.

«Вы нужны мне…» Слова теплой волной закачались в голове у Леона, и, несмотря на ноющую боль во всем теле, он крепко уснул.

* * *

– Леон! Зачем вы встали? Хотите, чтобы разошлись швы? – воскликнула Сабина, едва войдя в комнату.

– Я лежу уже почти три недели!

– Лекарь сказал, что вы должны провести в постели не менее месяца. То есть еще неделю вам запрещено вставать. – Ее вдруг осенила догадка, и она с напускной строгостью спросила: – Опять все утро проговорили с Родриго и он замучил вас своими вопросами?

– Почему замучил?

– Потому что я знаю, с какой скоростью он их задает. Родриго интересно все на свете, и он не успокоится, пока не заговорит собеседника насмерть. Из него получится прекрасный наставник для моего сына, но для выздоравливающих людей его ученая въедливость представляет реальную угрозу.

Любовь, с которой виконтесса обличала своего сенешаля, никак не вязалась со смыслом ее слов, поэтому оба рассмеялись.

– Ему простительно, – мягко возразил Леон. – Недавно он впервые участвовал в большом жестоком сражении, которое к тому же закончилось нашей блестящей победой. Представляю, какие чувства в нем бурлят! Разумеется, Родриго жаждет поделиться ими и услышать комментарии опытных воинов.

Внимательно слушая, Сабина приобняла раненого за талию и настойчиво подвела его к кровати. Леон подчинился, как безоговорочно подчинялся все предыдущие дни. И готов был подчиняться в будущем, хотя и прекрасно понимал, что краткое время блаженства скоро минет. Да и сейчас он мог выразить свою любовь и бьющую через край благодарность только взглядом. Словами нельзя!

– Вы носитесь со мной, как с малым дитем, – смущенно пробормотал Леон.

– Долг платежом красен.

Он вздрогнул от этих слов, как будто его огрели жгучим хлыстом по спине, а в голове сразу же зазвучал хриплый голос Раймона Тулузского: «Она никогда не взглянет на тебя – урода!» Тут же сникнув, Леон пробормотал:

– Значит, лишь чувство благодарности руководит сейчас вами? Если бы не события под Немуром, вы бы и не взглянули на неприметного рыцаря?

– Не городите чушь, де Броссар! Подобные слова простительны сопливому юнцу, но не взрослому мужчине.

Глаза Сабины метали молнии, ноздри раздувались, казалось, еще чуть-чуть – и, выпустив когти, она вцепится ему в лицо. Она гневалась так искренне, что Леон устыдился. Все-таки Раймону удалось посеять сомнение в его душе.

– Простите, мадам, я и впрямь брякнул глупость.

– Леон, поверьте, я искренне уважаю вас как отважного, чуткого, умного рыцаря де Броссара, а не как хранителя моей тайны. А по поводу «долг платежом красен»… Я не подумав сказала банальность. Еще раз повторю: вы, Леон, дороги мне как верный вассал моего супруга и, главное, как мой преданный защитник. При этом я все замечаю, – она выразительно глянула на него и тут же предостерегла, – но о многом лучше не говорить вслух.

Глаза у де Броссара защипало, и он быстро отвернулся, делая вид, будто поправляет подушку, желая прилечь. Сабина помогла ему устроиться в постели, заботливо укрыла. Только тут он заметил в руках виконтессы свиток и вопросительно посмотрел на нее.

– Я к вам с новостью, – откликнулась она на его безмолвный вопрос, – причем с ошеломительной.

– Письмо от виконта?

– Да! Он пишет, что суд короля был недолгим, но справедливым. Фулька лишают прав на фьеф и изгоняют из страны. Замок Ай-Пенель и принадлежащие ему территории передаются в вечное владение, – Сабина сделала театральную паузу, – его кузену шевалье Леону де Броссару!

До Леона не сразу дошел смысл королевского решения. Но когда он все понял, то его чувства оказались противоречивыми. Он предпочел отшутиться:

– Забыли указать – «разоренный замок Ай-Пенель».

– Да уж, наслышана! Вы слегка переусердствовали в своем праведном гневе. Но ничего: стены и башни целы, остальное восстановите. Насколько мне известно, это поместье большое, прибыльное. Справитесь.

– О судьбе племянника Фулька – Рауля де Фужера[50]50
  Рауль III, сеньор де Фужер. Годы жизни: 1207–1256.


[Закрыть] – что-нибудь известно? Я заметил его в том последнем сражении. Хороший юноша, жаль, если он пострадал из-за жадной глупости своего дяди.

– Рауль де Фужер тоже предстал перед королевским судом. Но Фульк – пишет Габриэль – упал на колени и умолял пощадить его племянника, дескать, тот не виноват, а был втянут в мятеж его хитростью. Луи поверил и пощадил владельца замка Фужер.

– Однако Моклерк теперь не пощадит Рауля.

– Думаете, герцог захватит его замок? Говорят, Фужер возведен необычно, в болотистой низине и опутан столь сложной системой защитных рвов, что захватить его очень трудно.

– Герцог Бретонский – талантливый полководец. Если бы в противостоянии с Бланкой он опирался на свое воинское искусство, а не на интриги в сколачивании шатких коалиций, то добился бы более значительных успехов.

– В дипломатической же игре наша королева значительно его превосходит, – закончила мысль Сабина и, глянув в соловеющие глаза Леона, подвела итог: – Хватит разговоров. Сейчас я прикажу подать обед, а затем вам нужно поспать.