Текст книги "Свадьба до знакомства"

Глава 7

Конечно, он не представлял себе теплоту в глазах Отэм, когда они разговаривали и обнимались в кабинете. И это хорошо, потому что, если уж они собираются пожениться, пусть всего на несколько месяцев, лучше бы им нравиться друг другу. Кроме того, сложно было игнорировать напряжение, когда они достигли двери спальни.

– Женатая аристократия не спит в разных спальнях? – тихо спросила она, когда он повернул ручку.

– Мои родители спали вместе. И Барнаби с Викторией тоже. Подозреваю, сплетникам будет о чем судачить, если я не разделю постель с моей женой.

Он предполагал, что следовать правилу «никакого секса» будет легко. Да, Отэм была великолепна, и да, образ ее обнаженной в его постели под тонкой простыней останется с ним надолго, но у них соглашение, и он не собирается его нарушать. Тем не менее идея лежать рядом с ней в супружеской постели каждую ночь в течение трех месяцев и никогда не прикасаться казалась странным наказанием за его импульсивную свадьбу.

Дверь распахнулась, и оба уставились на роскошную кровать, занимавшую центр комнаты. Прошло много времени с тех пор, как Тони был в хозяйских апартаментах в Уишклиффе. Похоже, брат сделал кое-какой ремонт в его отсутствие. Несколько месяцев назад Виктория перебралась из спальни в одну из гостевых комнат, однако обслуживающий персонал подготовил ее для молодоженов. Вплоть до красных роз на туалетном столике и мягко горящих свечей на подоконнике.

Тони вздохнул:

– Я могу спать на диване.

Плотно закрыв за ними дверь, он подошел к дивану под окном и упал на него. А что, достаточно удобно!

– Сегодня я засну где угодно, так что давай просто немного отдохнем, а утром разберемся.

Благодарная улыбка Отэм убедила его в том, что это правильный шаг. Тони устроился на диване до того, как Отэм вернулась в комнату из ванной. Ее улыбка, когда она опустилась на матрас, сгладила неровности дивана, делая их более терпимыми.

– Спокойной ночи, муженек, – пробормотала она, выключая прикроватную лампу.

В ее голосе плескалось веселье, которое заставило его улыбнуться.

И он парировал:

– Спокойной ночи, жена.

Диван был неудобен, но после пары изматывающих дней ему удалось погрузиться в какой-то тяжелый, отрешенный сон. Он проснулся, измученный сменой часовых поясов и чувствуя тошноту, от раннего утреннего стука в дверь.

– Тони, ты уже встал?

Виктория.

Он натянул подушку на голову, и вдруг что-то кольнуло у него в спине.

– Нет.

– Ну, тогда вставай!

– Не могу. Я сплю.

Он перекатился на другой бок, пытаясь заглушить ее голос, и с грохотом упал на пол.

Стук от падения разбудил Отэм, которая резко села в постели. Ее глаза расширились от тревоги.

– Что происходит?

Ее волосы топорщились вокруг головы, как ореол, сияющий в солнечном свете, проникающем сквозь занавески.

Они забыли закрыться. И если Виктория войдет, обнаружив его на диване, у нее возникнет много вопросов. Бросив подушку на кровать рядом с Отэм, Тони спрятал одеяла под диван и запрыгнул на кровать рядом с ней. Она несколько раз моргнула, глядя на него, откинулась на подушку, пробормотав что-то вроде: «Я слишком устала, чтобы беспокоиться об этом».

Он набросил одеяло себе на колени и попытался выглядеть так, словно спал здесь всю ночь. Дверь открылась, и вошла Виктория. Без разрешения. Очевидно, быть виконтом Уишклиффом в эти дни ничего не значило.

– Время увидеть в действии некоторые улучшения в поместье.

Три часа спустя Тони уже осмотрел каждый дюйм Уишклиффа. Отчеты Виктории были информативными и полными, но он не осознавал всего масштаба того, что они с Барнаби сделали здесь, пока не увидел своими глазами.

Они остановились у последнего амбара.

– Ну, и что ты об этом думаешь? – поинтересовалась Виктория.

Он посмотрел на вдову брата и наконец кое-что заметил.

Она нервничала.

Виктория Блайт, вдовствующая виконтесса Уишклифф, любовь всей жизни его брата нервничала. Плечи напряжены, взгляд мечется.

Она целый год одна заботилась о поместье, хотя, справедливости ради, и раньше была правой рукой Барнаби. С тех пор как он ушел, у нее не было никого, кто мог бы похвалить ее за то, что она не облажалась. А он просто оставил ее и убежал, не готовый принять на себя нежданную ответственность. Его грызло чувство вины. Воз этих обязанностей тяжко тащить в одиночку. Барнаби обрушил бы на него всю свою ярость за то, что он сделал с Викторией. Тони понял это с опозданием в год.

– Скажи мне: предлагая управлять этим, пока я разберусь с делами, ты действовала в своих или моих интересах?

– Ты в курсе, что спрашиваешь об этом на одиннадцать месяцев позже, чем твой лучший друг?

– Финн тебя спрашивал?

Она пожала плечами.

– Он твой деловой партнер.

Может быть. Но он никогда не упоминал об этом. Не похоже на Финна. Обычно он говорил все время, пока Тони не просил его заткнуться.

– Ты не ответила.

Виктория со вздохом села на забор.

– Честно? И то и другое. Ты не был готов бросить свое дело, я не была готова расстаться с поместьем, и без того много потеряла.

Тони знал. Она в один миг потеряла свое будущее. Любовь всей жизни и своего сына.

Виктория смотрела за пределы поместья Уишклифф. Не в море, где она потеряла мужа и сына, а вглубь страны. Тони подумал, что она, возможно, смотрит в будущее.

– Мне тридцать три. Я могу начать все сначала.

– Определенно, – заверил он, – но всегда помни, что твой дом и здесь тоже.

Он взял ее за руку, и она улыбнулась. Вместе они долго молча смотрели на землю, пока Виктория не сжала его руку.

– Ты тоже не ответил на мои вопросы. Как ты находишь результаты нашего хозяйствования?

– Честно говоря, Вик, удивляюсь, как много ты сделала. Добавились фермерский магазин и кафе, места проведения мероприятий, даже коттеджи для отдыха. Просто фантастика.

Однако этого недостаточно. Они оба это знали. Нужно время, чтобы вывести Уишклифф из минуса. Тем не менее это солидное начало. Тони был уверен, что сможет продать поместье заинтересованному покупателю. Если бы Барнаби был жив, возможно, ему удалось бы спасти это место.

Щеки Виктории порозовели от похвалы.

– В основном я просто следовала тому, что задумал Барнаби, и надеялась, что ты захочешь того же, когда вернешься.

Возможно, это правда. Хотя Тони определенно видел некоторые намеки на саму Викторию в каждой части поместья. От ассортимента травяных чаев в кафе до витрин во фруктовом саду, указателей для посетителей и оформления коттеджей.

И деньги. Он просмотрел последние счета, зайдя в дом на утренний кофе. Финансовое положение существенно улучшилось, в отличие от того, что унаследовал Барнаби. У брата было грандиозное видение того, каким оно может быть. Виктория активно помогала ему в преобразованиях. Барнаби всегда воздавал ей должное.

– Ты проделала невероятную работу, – оценил Тони. – Не знаю, как и благодарить тебя за все, что здесь сделано. Я оставил тебя поддерживать порядок, а ты сделала гораздо больше.

Виктория смотрела в землю, ее улыбка немного померкла.

– Ну, это последний долг виконтессы. Я хотела сделать все правильно.

– Я не просто так это сказал. Знаешь, ты действительно можешь остаться.

Тони знал, что это, скорее всего, ненадолго.

– Мне пора двигаться дальше. Ты знаешь, я никогда не жила одна. Я переехала сюда с Барнаби прямо из моей университетской квартиры. И потом, даже когда они с Гарри ушли… В Уишклиффе не остаться одному, ты это знаешь. Хочу попробовать быть сама по себе. Я останусь на две недели, которые обещала Отэм, но потом уеду.

Тони постарался, чтобы облегчение не отразилось ни на лице, ни в голосе. Под пристальным вниманием Виктории продолжать фарс будет сложнее.

У него в кармане зажужжал телефон, он быстро вытащил его, чтобы ответить. Звонили из агентства недвижимости. Он не хотел, чтобы Виктория задавала вопросы.

– Прошу прощения. Мне нужно ответить.

Она повернулась и пошла прочь. Но он все равно подождал, пока она пройдет весь двор, прежде чем ответить.

Хотя по прибытии ей и показали дом, Отэм прошлась по поместью, чтобы попробовать войти в курс дел и познакомиться с людьми. Ей нужно подружиться с персоналом. Уишклифф не может существовать сам по себе. Персонала оказалось меньше, чем в любимых исторических драмах бабушки. Однако они имели большее влияния, чем кто-либо другой.

Отэм начала с экономки. Миссис Хит сидела за столом в своем маленьком кабинете рядом с кухней, когда появилась она в джинсах и блузке. Трудно понять, какой элегантности от нее ждали здесь, в ее доме, поэтому приходилось обходиться тем, что в чемодане.

– Могу я вам чем-нибудь помочь, мэм?

Миссис Хит поднялась, как только вошла Отэм, что было немного неловко.

– Надеюсь на это. Вчера вечером Тони и Виктория устроили мне прекрасную экскурсию по дому. Но хотелось бы узнать, как вы с командой управляетесь со всем этим. Посмотреть уголки и закоулки, о которых они даже и не подумали бы, но которые были бы интересны для постороннего человека вроде меня, вы ведь знаете все секреты дома.

Миссис Хит было трудно убедить.

– Я не уверена.

Бабушка учила никогда не перебивать, но иногда это было необходимо.

– И я хочу увидеть сады, они должны быть замечательными.

– Сады действительно великолепны, – признала экономка.

Бабушка учила: подведи человека к тому, чтобы он согласился с тобой. После этого все пойдет легче. Дедушка только рассмеялся и сказал, что так действуют мошенники, но бабушка пожала плечами и сказала:

– Зато это работает!

– Полагаю, у меня есть немного времени, чтобы показать окрестности.

Она окинула Отэм оценивающим взглядом.

– Заодно познакомлю тебя со старым Гаретом, нашим садовником.

Персонал, с которым они встретились во время экскурсии по дому, явно был удивлен неожиданной новой хозяйкой, даже не британкой. Однако Отэм начала очаровывать их так, как всегда учила бабушка. И похоже, это работало.

Дом был намного больше, чем она могла представить после беглого осмотра. Ей не терпелось попробовать себя на огромной кухне, раскатать тесто для знаменитого бабушкиного яблочного пирога, но она знала, что с этим придется подождать, пока должным образом не завоюет доверие персонала.

«Примерно в то время, когда я уеду».

Из окна одной из гостевых спален миссис Хит указала на другие районы поместья, приносящие доход, которые Виктория, очевидно, показывала Тони. Коттеджи для отдыха, ферма и магазин, кафе, фруктовые сады.

– Вы выращиваете здесь собственные яблоки?!

У нее уже потекли слюнки при мысли о яблочном пироге с фруктами, только что сорванными с дерева, точно таком, какой она готовила у бабушки и дедушки.

– Конечно. А иначе как мы могли бы готовить сидр «Уишклифф». – Миссис Хит одарила ее чем-то похожим на нежную улыбку. – Теперь идем в сады.

Сады были чудесными. Отэм следовала за миссис Хит по извилистым дорожкам, через арочные проемы в высоких каменных стенах, мимо статуй и солнечных часов.

– Думаю, чтобы увидеть все, здесь придется провести не одну неделю, – заявила она.

– До тех пор, пока ты не соберешься что-то изменить.

Грубый неодобрительный голос донесся из-за низкой стены. Отэм ступила на каменный выступ, встала на цыпочки, чтобы опереться о верхнюю часть стены, и улыбнулась бородатому хмурому мужчине, опиравшемуся на садовые вилы. Позади него раскинулся великолепный фруктовый сад с деревьями, на которых уже поспевали тяжелые плоды.

– Гарет, я полагаю? – Отэм улыбнулась своей лучшей, самой очаровательной улыбкой.

Гарет нахмурился еще сильнее.

– А ты – новая леди?

– Да, будем знакомы! Всегда готова помочь.

Теперь он выглядел явно оскорбленным.

– Думаешь, мне нужна твоя помощь?

– Нет, совсем наоборот. Видите ли, у дедушки был маленький фруктовый сад, но он не успел научить меня всему.

Она покачала головой, тихо забавляясь шокированным выражением лица Гарета.

– Нет, вам, мистер Гарет, придется обучить меня всему, что нужно знать.

– Ты хочешь больше узнать о садах?

В голосе Гарета хотя и звучало недоверие, однако при этом прослеживался некий намек на надежду. Если Отэм все правильно оценила, значит, разговоры о садах – одни из его любимых увлечений, как и у дедушки. Она кивнула.

– Полагаю, я справлюсь, – довольно проворчал он.

Отэм просияла.

– Тогда я приду завтра!

Не дав ему возможности возразить, она спрыгнула с камня и повернулась обратно к миссис Хит:

– Куда дальше?

– Мы пойдем и посмотрим на коттеджи для отдыха, – сказала та и, отойдя подальше от сада, добавила: – Ты нашла подход к Гарету.

Отэм пожала плечами:

– Он похож на моего дедушку.

Ужин в тот вечер прошел более непринужденно, чем предыдущий, однако время сна вернуло к проблеме.

– Я могу сегодня переночевать на диване, – предложила Отэм после того, как за ними закрылась дверь спальни.

Тони понял, что она думала об этом всю дорогу до лестницы.

– Не возражаю, – солгал он, – там удобно.

– Нет, это не так. Я сидела на нем, никто не должен спать на этой штуке две ночи подряд.

– Никто вообще не должен спать на этой штуке, – пробормотал Тони.

Оба долго смотрели на диван.

– Знаешь, эта кровать большая. Можно положить в середине подушки, если хочешь спать на ней, – высказалась она.

Чего он действительно хотел, так это свернуться калачиком в этой постели с Отэм в объятиях и вернуться к первой брачной ночи, которую не мог вспомнить. Однако контракт не предусматривал этого.

– Так и сделаем, – резюмировал он.

Даже с подушками посередине кровать куда удобнее дивана. Тем не менее Тони лежал, уставившись в потолок, прислушиваясь к дыханию Отэм по другую сторону подушек. Он осознавал, что не сможет уснуть. Прошлой ночью его тело взяло верх и отключилось на ночь. Сказывались глубокая усталость, смена часовых поясов и последствия похмелья. Зато сегодня мозг под контролем. Да и мысли одолевают разные. Где уж тут заснуть.

Тони ожидал, что ему не дадут покоя заботы о поместье, о Виктории, о продаже Уишклиффа. Сожаления о том, что он не мог вспомнить последний разговор с братом, не сыграл в футбол с Гарри в свой последний приезд. Думал, что Уишклифф, пока не будет продан, лишит его сна. И никак не ожидал, что будет лежать, слушая дыхание жены и гадая, о чем она думает.

– Если вздохнешь еще раз, пока я собираюсь заснуть, просто изобью тебя подушкой, – пригрозила Отэм.

– Извини. – Он снова вздохнул. В основном специально. Как вдруг, впрочем вполне ожидаемо, над подушками появилось лицо Отэм.

– И вообще, о чем ты вздыхаешь? Скучаешь по своему дивану?

– Нет. Я просто… задумался.

– Похоже, это было больно. Мне так жаль.

Он закатил глаза, прежде чем понял, что она этого не видит в полумраке луны через окно.

– Я думал, как странно, что ты помнишь о наших отношениях больше, чем я. Это дает тебе преимущество передо мной.

Отэм плюхнулась обратно на свою сторону матраса. Тони думал, что она промолчит. Как бы ни так!

– Я уже рассказала тебе то, что помню.

– Не все.

– Как мы встретились, как ты лишил меня работы, как мы поженились. Что я пропустила?

– Что случилось после этого. Ты помнишь нашу брачную ночь, а я нет.

Тишина из-за стены подушек была гнетущей. Она вспоминает? Или ищет подушку потяжелее?

– Я не все помню, – призналась она после долгой паузы.

– Больше, чем я.

Одеяла зашуршали, и лицо Отэм вновь появилось над подушками.

– Что ты хочешь услышать? Что ты был хорош, даже пьяный в стельку?

Тони усмехнулся.

– Если это правда, то да.

– Типичный мужчина, – пробормотала Отэм, закатив глаза. – Ну что ж. Для пьяного секса на одну ночь наш с тобой был хорош.

Слишком темно, чтобы разглядеть, покраснела ли она. Хотя Тони заподозрил, что покраснела. И не смог устоять.

– Просто хорош?

И рассмеялся, когда подушка приземлилась ему на лицо.

– Спи, Тони.

– Спокойной ночи, Отэм. – Он повернулся на бок, подальше от нее.

Тем не менее он по-прежнему слышал ее.

Мгновение спустя, она очень тихо сказала, почти прошептала:

– Лучше чем хорош.

И он наконец уснул, все еще улыбаясь.

Глава 8

Проснувшись, Отэм обнаружила, что подушки раскиданы, а Тони мечется на матрасе рядом с ней. Она моргнула, пытаясь понять, что происходит.

– Барнаби!

Ему снился кошмар о брате. Отэм вздрогнула от боли в его голосе и осторожно потянулась к нему, тряся за плечо.

– Тони! Тони, все в порядке. Я здесь.

Она продолжала говорить, в основном ерунду, просто желая успокоить, пока он затихал под ее руками.

– Все в порядке, – повторила она, когда его глаза наконец открылись, – я здесь.

– Отэм?

Его голос дрогнул на ее имени, и она почувствовала, как сердце разорвалось в груди.

– Я здесь.

А что еще она могла сказать или предложить? Тони обнял ее, крепко прижимая к себе. От него исходил жар и страх.

Потом отстранился, ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Ты здесь, – прошептал он.

А потом поцеловал ее. Сначала она была слишком ошеломленной, чтобы реагировать. Потом стало слишком поздно. Это было так хорошо, и она так сильно хотела его, отчаявшегося, немного потерянного в кошмаре. Его рот на ее губах был таким приятным, а руки так надежно обнимали ее. Отэм погрузилась в поцелуй, и ее поглотило ощущение их единства. Пока он не отстранился, выдохнул и откатился.

– О боже, мне не следовало этого делать.

– Все в порядке, – Отэм выдавила из себя эти слова, подавляя вожделение, охватившее ее от его прикосновения, – ты был расстроен. Я понимаю.

Судя по выражению лица, он был напуган тем, что пересек черту, которую провела она. Вероятно, не хотел нарушать их контракт.

– Тем не менее я сожалею. – Теперь он казался спокойнее, дыхание стало ровным. – Просто приснился кошмар.

Отэм откинулась на спинку кровати.

– Хочешь поговорить об этом? Ты звал Барнаби. Сон был о нем?

С другой стороны кровати воцарилась тишина, потом Тони выдохнул и тоже сел у изголовья.

– Навязчивый сон, не реже раза в неделю за последний год, – признался он. – Я наблюдаю с утеса, как это происходит. Лодка качается на волне. Гарри падает за борт. Барнаби бросается за ним и ударяется головой о корпус. Гарри накрывает волна. А потом утес начинает рушиться, падая в волны, унося с собой меня. Все просто обрушивается в море, и я не могу это остановить.

Он покачал головой, будто пытаясь избавиться от воспоминаний.

– Меня даже не было в стране, когда они погибли.

– Сны не должны быть реальными, – заметила Отэм. Правда, она думала, что в его сне все равно присутствует изрядная доля реальности, во всяком случае в голове.

– Когда я в нем, сон очень реалистичен.

Тони провел руками по волосам. Отэм даже в темноте отметила, что он по-прежнему немного дрожит.

– Ты боишься возвращаться сюда, не так ли?

Бабушка всегда давила на нее, заставляя быть тактичной, но Отэм обнаружила, что грубая правда быстрее добивается своего.

– А ты бы не испугалась? Это убило отца, брата и племянника. С точки зрения логики я понимаю, что это не так, их убило не место. У папы было слабое сердце, с Барнаби и Гарри произошел ужасный несчастный случай. Но иногда я думаю: смог бы я это остановить, если бы был здесь?

– Ты же знаешь, что не смог.

Отэм не знала, как убедить его в обратном. Как он сказал, это не логика, а эмоции. И с этим спорить гораздо труднее.

– Может быть, пребывание здесь поможет, – попыталась она. – Возможно.

Тони не выглядел убежденным. Отэм наблюдала за его тенью в темноте, когда он встал и взял одно из запасных одеял.

– Постарайся заснуть. Я вниз, в кабинет. Поработаю, раз уж не могу спать.

Он ушел прежде, чем она смогла убедить его остаться. Осталась она. С воспоминаниями о его поцелуе и печалью о нем, щемящей в груди.

Казалось, время в Уишклиффе течет по-другому. Вроде бы они прибыли недавно, а казалось, он жил здесь всегда. Утро проводил, узнавая больше о поместье либо работая над бизнесом в кабинете отца, либо на ферме, либо на земле. У него всегда находилась масса дел, поскольку множеству людей было от него что-то нужно. Однако он всегда старался вернуться домой к обеду, это было единственное время, когда они с Отэм оставались наедине. Она встречала его в кабинете с двумя полными тарелками и во время обеда болтала о том, что делала этим утром, а потом интересовалась его работой. После обеда собирала тарелки и вновь исчезала.

И его мир замолкал. Раньше Тони любил тишину, а теперь скучал по этой болтовне, находясь один, уставившись на документы, связанные с продажей поместья. Он сказал Виктории и всем, кто спрашивал, что занимается бумажной работой и своим бизнесом. А сам в основном общался с агентом по недвижимости, которого нанял для ведения сделки.

За ужином к ним обычно присоединялась Виктория. Ее коттедж в Уишклифф-Виллидж ремонтировали, и она пока оставалась жить в доме. Тони и Отэм были вынуждены продолжать притворяться. Добавить несколько штрихов: поцеловать ее в волосы, обнять за талию, когда она проходит мимо него. Не так уж и сложно. Сложнее помнить, что нельзя делать этого, когда другие не смотрят. А между тем они каждую ночь ложились в одну постель.

Он обнаружил, что, уработавшись, быстро отключался, погружаясь в глубокий сон. Так больше не мучили кошмары.

И даже если иногда ночью было все труднее и труднее пожелать спокойной ночи и повернуться спиной к Отэм, это ведь тоже естественно, верно? Они притворялись влюбленными. И это влияло на них. Он просто должен помнить, что все это – деловое соглашение. Один очень строгий запрет на секс.

За исключением того, что вся работа в мире не могла помешать его воображению.

– Я даже не могу вспомнить, как это было на самом деле, – пожаловался он Финну почти через месяц после заключения брачного контракта с Отэм.

– Каково спать с женой? – Финн отрывисто рассмеялся. – Ты не первый муж с подобной проблемой.

Они пили в пабе. Утром он со своим лучшим другом и деловым партнером приехал из поместья в Лондон на встречу с агентом.

Он мог бы привезти и Отэм, показать ей яркие огни столицы. Виктория, казалось, была особенно удивлена, почему он этого не сделал. Однако присутствие Отэм помешало бы истинной цели поездки.

Он избегал жены. Или, точнее, избегал искушения.

– Значит, воспоминания о первой брачной ночи в Вегасе по-прежнему ускользают от тебя? – Финн насмешливо смотрел из-за ободка стакана. – Ну, так соблазни ее еще раз. Я имею в виду, ты женат, Тони. Это не только не противоречит правилам, но и положительно разрешено! Почему, черт возьми, вы двое не используете эту ситуацию по максимуму, я понятия не имею.

– Потому что мы договорились: никакого секса. Разве ты не слышал в лимузине, когда ехали в аэропорт?

– Ну да. Но я просто предположил, что в вас говорит похмелье.

– Не только похмелье. Существуют фактические документы, подтверждающие это.

Запертый в нижнем ящике отцовского стола настоящий контракт, в котором говорится, что он и его законная жена не будут заниматься сексом.

Финн поморщился.

– Видимо, она действительно не хочет спать с тобой.

– За исключением… – начал было Тони. Очевидно, нет. Хотя в некоторые дни он был уверен, что видит ту же тоску в ее глазах. То же самое желание, которое пробегает по его телу всякий раз, когда он смотрит на нее.

Он вспомнил, как встретил ее в том баре в Вегасе. Он мог не помнить последовательность событий, которые привели к тому, что они оказались вместе и в постели, и в часовне, однако помнил притяжение. И это совсем не то, что он чувствует сейчас, почти месяц спустя. Теперь он ощущал, что может сойти с ума, если не поцелует ее. Его рука горела, когда он прикоснулся к ее пояснице, чтобы ночью вести к лестнице.

Он обнаружил, что смотрит на часы, отсчитывая секунды до того, как она присоединится к нему за ланчем.

Теперь он проводил время за ужином, придумывая новые вопросы, которые хотел задать ей перед сном, чтобы заставить задержаться с ним еще немного.

– За исключением… – повторил Финн, его голос звучал весело. Очевидно, Тони осекся на полуслове.

– Не имеет значения.

– Ты сейчас со мной, а не там с ней, и только это имеет значение.

Его друг прав. Тони вздохнул.

– Иногда мне кажется, что она тоже хочет. Но не позволяет себе этого, не знаю почему.

– Так выясни. – Финн допил остатки своей пинты и стукнул стаканом о стойку. – Если хочешь изменить условия соглашения, выясни, почему она не хочет. Какие у нее на это причины.

– А если мне не понравятся эти причины?

– Тебе все равно придется уважать их. – Финн хлопнул его по плечу.

Тони удалось выдавить из себя улыбку. Финн прав. Он уважал бы любые причины Отэм. Хотя если вспомнить, как смягчились и потеплели ее глаза во время приватных бесед у двери спальни, как она подалась навстречу его прикосновениям, когда он вел ее вверх по лестнице…

Ему нужно знать, почему она не согласится на это. Он оставил бы решение за ней, но ему нужно знать все, что можно, об Отэм Блайт. Не потому, что она его жена, а потому, что с каждым днем очаровывает его все больше и больше.

– Отправляйся домой, Тони.

Он уехал в Лондон. Без нее. Отэм была раздражена, потому что ей хотелось увидеть Лондон и потому что персонал смотрел на нее с жалостью, будто она брошенная жена.

А хуже всего то, что она скучала по нему. Это определенно не было частью их плана. Она не планировала, что их совместные обеды станут главным событием ее дня. И уж точно не подозревала того, как будет сжиматься сердце от его пожеланий спокойной ночи. А как он вторгался в ее сны…

Тони не вернулся прошлой ночью. Отэм поужинала с Викторией, избегая обеспокоенных взглядов невестки, и отправилась спать. Одна.

С тех пор как переехала в Вегас и до той ночи, когда Тони втянул ее в брак, Отэм была одна. Она испытывала облегчение оттого, что после Робби не нужно было делить свою постель и жизнь с кем-либо.

Но теперь… Она делит свою жизнь, свои дни с Тони. Они даже делят постель, хотя и несколько необычно, странно. Становилось все труднее вспомнить, почему это так. Почему бы не провести эти два месяца, отрываясь по полной?

Да потому, что этого мало. А влюбиться и снова пораниться – больно. Да и Тони считает их сделку только бизнесом.

Но он хочет ее. Она почти уверена, что он борется с теми же фантазиями. По крайней мере, если судить по их случайному поцелую, случившемуся после его кошмара. Отэм гнала это воспоминание. Оно не имеет значения. Решив выбросить мужа из головы до конца дня, она отправилась в свое любимое место Уишклиффа, фруктовый сад.

Старый Гарет уже был там с корзиной в руках. Собирал низко висящие яблоки.

– Планируешь сделать собственный сидр? – крикнула Отэм, перелезая через стену со стороны сада. Так намного быстрее, чем пешком до официальных ворот.

– Жена хочет испечь яблочный пирог.

– Я люблю яблочный пирог, – заметила Отэм.

– Помоги мне нарвать еще яблок и получишь кусочек.

Улыбаясь, Отэм спрыгнула со стены. Да она вполне может сама приготовить яблочный пирог, только не решается наведаться в кухню. Приходится полагаться на доброту жены Гарета.

Вскарабкавшись на ближайшее дерево с помощью шаткой деревянной лестницы, она залезла на ветви, проверяя их прочность, пока не нашла безопасное местечко, чтобы собирать яблоки. Некоторое время прошло в дружеском молчании. Отэм бросала яблоки Гарету, он их ловил в корзину. Прохладный октябрьский ветерок шелестел листьями и ветвями деревьев, небо было голубым, по нему неслись пушистые белые облака. На какое-то время Отэм удалось полностью забыть о муже и его поездке.

Настолько, что, когда старый Гарет вдруг сказал: «Доброе утро, мой господин», она тут же свалилась с дерева.

Лестница с грохотом упала на землю. Отэм услышала крик Гарета. Он отпрыгнул с ее пути, правда, к тому времени она уже падала. С резким криком схватилась за ветку, на которой сидела, и повисла, не касаясь земли.

– Отэм?

Она не могла точно сказать, беспокойство или удивление сквозит в голосе мужа. Но его руки потянулись вверх, обхватывая ее ноги. Она решила, что это все-таки беспокойство.

– Отпускай ветку, я держу тебя.

Разжав пальцы, Отэм почувствовала, как его хватка сместилась, захватывая ее в объятия, пока ее пульсирующая голова не уперлась в его крепкую грудь, а ноги снова не оказались на твердой земле. Однако он не отпустил, руки по-прежнему крепко обнимали ее, несмотря на то что дальше падать было некуда. Разве что на землю. Она слегка отстранилась, покачнулась. Тони снова схватил ее и прижал еще крепче.

– Ты в порядке? – прошептал он ей на ухо.

Она покачала головой, уткнувшись в его рубашку.

– Пока нет, но сейчас буду.

Она посмотрела на него, и у нее перехватило дыхание. Страх в его глазах выглядел так же, как страх, который она увидела в лунном свете, когда разбудила его от кошмара.

Его хватка на секунду усилилась, притягивая ее еще ближе. Его губы были так мучительно близко к ее собственным. Если бы она просто немного приподнялась на цыпочки, они бы поцеловались. Прямо как в ту ночь. Когда он в ужасе отстранился от нее. Он не хотел этого. Он мог хотеть ее тело, но не ее.

Отэм подумала, что могла бы полюбить Тони. А поэтому не стоит рисковать, подходя к нему достаточно близко.

Отэм покачнулась на пятках, делая его губы недосягаемыми, и объятия Тони ослабли. Она увидела, как его взгляд метнулся в сторону и остановился на корзине с яблоками.

– Ты ведь понимаешь, что мы платим людям за то, чтобы они собирали яблоки, верно?

Он приложил немало усилий, чтобы казаться веселым, не взволнованным их близостью. Если только Отэм не поняла его неправильно.

– Я имею в виду, для приготовления сидра. Это бизнес.

Старый Гарет неловко кашлянул. Отэм впервые задумалась, с чьего разрешения он берет яблоки из сада для пирогов своей жены.

Наверное, виконтессы Уишклифф. К счастью для него.

– Я сказала Гарету, что было бы неплохо, если бы он взял несколько яблок для пирога своей жены.

Она отвернула лицо от груди Тони и увидела, как загорелись его глаза.

– На фестиваль огня?

– Ну конечно, сэр, – старый Гарет будто слегка оборонялся, – она всегда печет пироги для фестиваля.

Отэм хмуро посмотрела на Тони:

– Что такое фестиваль огня?

– Лучшее, что есть в Уишклиффе.

Он отпустил ее, обняв рукой за талию, чтобы они стояли рядом, а не лицом к лицу.

– Давай я расскажу тебе об этом на обратном пути.