Текст книги "Кукла для Палача"

Глава четырнадцатая. Ярослава

Машину мне оплатил до самого подъезда в прошлый раз. Нашелся добренький самаритянин.

Только вот он забыл уточнить, что из клуба меня поперли с волчьим билетом. Внесли мои данные в общую базу, наврали там в таких масштабах, что меня теперь даже уборщицей в самый захудалый бар не возьмут.

Я пробовала.

Администратор в лицо рассмеялась и сказала, что если бы они захотели пустить деньги на ветер – занялись бы благотворительностью. Она хотя бы репутацию может повысить, в отличие от всяких побирушек в штате.

Да-да, именно так меня и назвали.

Вылетела я из этого гадюшника краснее спелого помидора под отвратительный для моих ушей смех пытающейся молодиться женщины с километровыми вульгарными ногтями. Очень хотелось позаимствовать их на пару минут и выцарапать этой грымзе глаза, чтобы она так свысока больше не могла ни на кого смотреть.

Домой я шла, яростно разбрызгивая ногами воду из маленьких водоемов, которые образовались в неровностях асфальта после дождя. Кроссовки все равно были безнадежно испорчены шоколадной жижей, которую мне в общественном транспорте наглого вида ребёнок пролил на носки. Мамаша его сделала вид, что к этому испорченному засранцу не имеет никакого отношения.

Я её отчасти понимаю.

Тёмка как-то мороженое уронил в автобусе на дорогущий, если верить особенно крикливому мужику, костюм. Мне в тот раз тоже хотелось от брата откреститься, но, увы, концентрация наглости в моём организме не позволила пройти мимо. Пришлось оплачивать химчистку.

На нос что-то упало.

И ещё раз.

Спасибо, небеса, мне для полного счастья сегодня не хватало только ливня непроглядной стеной.

Дождь закончился так же резко, как и начался. Только меня всё равно можно было выжимать. А лучше бы засунуть в барабан сушилки, где я ещё и согреться смогу.

Морозило меня после холодной воды до мурашек и скрошенных от дрожи частичек зубной эмали.

– Создателя прогневала, Ангелочек? – вещи положила на лавочку, сама пыталась отжать хоть по минимуму одежду с волосами, когда знакомый голос раздался за спиной.

Молния его разрази.

Я даже заплатить готова.

Ну, как заплатить. Это слишком громкое слово для пары моих сотен, которые в кошельке болтались.

– Решила меня игнорировать? – намека в виде моего молчания упёртому типу недостаточно, надо прямо говорить.

– Да, – поёжилась, когда струйка дождевой воды с волос попала на запястье, а после устремилась по руке к локтю.

– Провалился план, – он позволил себе дотронуться тыльной стороной ладони до моей щеки, чтобы поправить так некстати вывалившуюся из общей массы мокрого сена прядь, а я позволила себе по этой самой ладони ударить своей.

Нечего руки распускать, когда разрешение не получено.

А особенно нечего, когда объект посягательств воротит от одного твоего вида.

– Характер показываешь, Куколка? Бегать ещё не устала? Судя по твоему виду – жизнь так и треплет, – усмешка его губы трогает, взгляд мужской по моему телу скользит, а я краснею, потому что действительно больше сейчас на пугало смахиваю.

Хотелось бы на уверенную в себе независимую женщину. Только у таких тушь на пальцах не остается, когда они дождевые капли с ресниц смахивают. Водостойкой надо было с утра красить. Хоть какой-то шанс появился бы сейчас.

– Благодаря кому она меня по голове бьет? Не подскажете, дорогое бывшее начальство?

Только сейчас в его руках замечаю какую-то коробку. Мужчина настолько выше меня, что моя голова все это время была запрокинута, а взгляд не опускался ниже уровня его шеи.

– Рычишь, тигрица?

– А мы так и будем вопросами обмениваться? – шаг вправо, он за мной, влево – Марат снова преграждает мне путь.

Гора, которую не получится обойти, потому что она с мозгами.

– В качестве моральной компенсации, – протянутую коробку не беру, мужчина хмурится. – Можешь не переживать, там не граната.

– Вместо выходного пособия? Можете себе оставить, я на всю эту Вашу мишуру не куплюсь. Мне подачки не нужны.

Вновь пытаюсь пробраться к железной двери с кодовым замком, но меня на этот раз останавливает жёсткая хватка пальцев, которые за одну секунду оказываются обёрнутыми вокруг предплечья.

Дёргаю на себя, но Марат не отпускает. Крепко держит. Впился так, что после десятка секунд такого давления становится больно.

Ноет под его подушечками, пульсирует неприятными тупыми ощущениями, вынуждая меня шипеть в ответ на не слишком джентльменские повадки.

– Больно, – ещё раз руку на себя, от чего мужчина свою ладонь сильнее сжимает.

Мне остаётся лишь жалобно пискнуть и губу прикусить.

– На рефлексах. Прости, – шаг назад делаю, когда он извиняется и отпускает. Надеюсь, взгляд мой сейчас не кажется затравленным. Я себя ощущаю именно так. – Не получается у нас с тобой по-человечески.

– И не получится. Я вообще не привыкла что-то общее иметь с людьми, которые мне омерзительны.

Злится.

Едва не рычит в ответ, когда я слишком резкие слова бросаю.

Взвизгнуть не успеваю – Марат расстояние между нами сокращает и лапищу свою мне на шею прямо поверх волос мокрых кладет.

Что за привычка такая?

Пальцы сжимает, чтобы подчинить, но боли я не чувствую. Он контролировать себя пытается, а я замираю, потому что по чёрным вспышкам в его глазах видно: прямо сейчас лучше не шевелиться и засунуть подальше все язвительные комментарии.

– Омерзительны, говоришь? Боишься, что замараю, а, Кукла? Я думал, умная девочка всё осознала, а ты продолжаешь свою линию гнуть. Ну-ну. Так даже интереснее, – дыхание горячее по моим губам мажет, а в следующую секунду его язык слишком быстро в мой рот проникает. Нёбо щекочет, по моему скользит, пока рука с шеи ниже перемещается.

Под свитер объёмный пальцами забирается, поглаживает осторожно, будто спугнуть боится.

И в этот момент, когда его шершавые подушечки кожу немного царапают, я прихожу в себя.

Мой туман оцепенения рассеивается.

Отталкиваю этого наглеца, напоследок зубы сжимая до металлического привкуса, губы нарочито тщательно вытираю рукавом свитера и в глаза его смотрю настолько злым взглядом, что любой другой на его месте точно пополам бы от такой тяжести согнулся.

А этот выстоял.

Брови только слегка к центру свёл, костяшками кровь с прокушенной губы стирая.

Ничего не говорит. Коробку свою на лавочке оставляет, ещё раз меня «сканирует», реакции прощупывая, и хлопком двери автомобильной заставляет мою душу вернуться в застывшее от шока тело.

Война продолжается.

Глава пятнадцатая. Марат

Сколько раз я слышал отказы женщин, когда ещё был зелёным пацаном, теперь и не вспомнить.

Чаще всего они велись на фамилию, которая в нашем городе была на слуху, пытались какими-то своими путями найти фотографии со мной, чтобы точно знать кому именно придётся строить глазки.

До смешного доходило.

Девчонка как-то под колёса бросилась. Надо отдать ей должное, играла хорошо, смогла бы пробиться не только во второсортных сопливых мелодрамах, если б желание было получить не всё и сразу, а постепенно своими силами дорожку себе прокладывать. Слово за слово, зацепились языками.

Навешала мне лапши о том, что ночевать негде. Причину я тогда мимо ушей пропустил. Оказались дома у меня – реакция её меня веселить начала ещё по дороге. Девочка явно не понимала, почему я везу её не в обустроенный квартал элитного жилья, а на вполне обычную хрущевскую окраину.

Нога у неё прошла, как только она ей ступила не на эксклюзивное дубовое покрытие, а на потрёпанный жизнью ковёр со вполне отчётливыми пятнами, которые уже невозможно было вывести. Всё-таки срок годности есть у всего. Пофукала, пальцы позаламывала да и развернулась на своих двоих, оставив меня наедине с холостяцким пельменным ужином.

Я особо не расстроился.

Только вот проблема заключалась в том, что отказы начали сыпаться на меня всё чаще. Городок-то маленький. Одна рассказала подружке, другая ещё двум. Так и сложилось, что друзья с наших встреч уходили с дамами, а я в тачку прыгал в гордом одиночестве.

Иногда обламывалось, конечно, но я привык к регулярному сексу – что такое пару раз в месяц, когда раньше даже самая принципиальная готова была к тебе прибежать по первому щелчку?

Потом начали сыпаться шуточки в компании на посиделках. Совершенно идиотские, которые вроде бы и не должны цеплять, но накатывало снежным комом.

Кукла меня поведением своим будто в те времена вернула. Самому себе доказывал, что поднялся давно, что любую могу в свою постель заполучить – положение позволяет.

Глупые детские комплексы.

Иногда кажется, что психиатр смог бы по мне не одну научную работу написать.

– О чём задумался? – сестрёнка из мыслей вырывает. Костяшки мои разглядывает, пока я меню детского ресторанчика разглядываю, куда их с племяшкой привёл. – Марат… Что мне стоит знать об этом?

– Не переживай. Не слишком удачные перчатки купил. Пока по груше колотил, не замечал на адреналине. Ты же помнишь, что на мне как на собаке, – стараюсь улыбнуться и быть как можно более убедительным. Ни к чему ей это. С собственными разборками я как-нибудь сам справлюсь.

Ну, пришлось потолкаться в прошлый раз, когда гориллы эти офис разнесли. Подумаешь.

Живой же. И на том, как говорится, спасибо.

– И почему я тебе не верю? – головой качает, смотрит исподлобья и что-то там в своей голове анализировать пытается.

– Лучше скажи, Мирка у нас опять потребует все десертные позиции? – с темы быстро съезжаю. Не люблю, когда сестра меня на путь истинный пытается наставить. Всё равно ведь ничего не выйдет, а мы ругаемся каждый раз.

К чему день портить?

– Нет, – смеётся, взгляд смягчается. – В прошлый раз она выучила урок, больше не жадничает. Она потом неделю не могла на сладкое смотреть. А когда я ей на завтрак предлагала любимые сырники, просила меня сделать омлет. Даже сок не пила.

Помню, Мирослава нам такую истерику закатила, что в соседнем здании, наверное, слышно было. Захотела всё и сразу.

Мы с сестренкой спорить не стали, заказали ей несколько разных десертов. Остальное, по нашим весьма убедительным заверениям, должны были принести позже. Мирка сдалась на половине четвертого. Отодвинула тарелку от себя, нахмурилась, когда я об остатке напомнил.

Порции были щедрые, даже очень, так что желудок она от всей души набила.

Всю дорогу фырчала, а в конце прощение у нас попросила за своё поведение. Про её неделю воздержания я не знал.

Зато теперь знает, что никто её ни в чём ограничивать не собирается и мы не «злодеи, которые лишают ребёнка сладкого». В пределах разумного, разумеется. Во всём нужна мера.

– Какие люди, – ладони непроизвольно в кулаки сжимаются, когда знакомую наглую ухмылку вижу.

– Шёл куда-то? Советую не делать остановок, – встаю резко, стул отодвигая. Терпеть не могу, когда надо мной возвышаются.

В любой ситуации нужно быть готовым. Пусть и в детском кафе. Время – самый лучший учитель.

– Что ж ты так грубо со старыми друзьями? Так и не научился манерам приличного общества? Хоть бы милой леди меня представил, – руку Дарии ловит и к морде своей тянет.

Несколько сантиметров остается, но мне удаётся вовремя перехватить его и щекой к столу приложить. Больно, должно быть, если судить по тому, что Алиев шипит после резкого выдоха.

Официанты тут же суетиться начинают. Краем глаза охранника цепляю, который уже в нашу сторону идёт с довольно суровым выражением лица.

Хреново получилось. Дарьку напугал, внимание лишнее привлёк.

– Отпусти. Выйдем, поговорим, пока нас обоих в обезьянник не загребли. Я до сих пор помню, как там воняет. Не думаю, что за эти годы запах изменился.

А ему всё весело. Ни капли не изменился за это время. Всё такой же мальчишка с гонором, только бороду удалось отпустить.

Чего он только на рожу не мазал, когда мы молодыми были. С пацанами как-то подшутить над ним решили. Под видом забугорного чудо-средства подсунули ему жижу на основе навоза.

Жаль, спалились после первого же нанесения. Невозможно было смех сдержать, когда он кривился, но тщательно эту гадость по щекам размазывал с абсолютной уверенностью, что завтра у него пробьются первые волосы.

Персонал удалось убедить, что всё нормально, ущерб в виде разбитой вазы мы возместим.

– Красотка, присмотришь за пацаном в жёлтой футболке? – сестра лишь растерянно кивает, переводя взгляд на детский уголок, где моя племяшка делит карандаши с этим самым ребёнком и приветливо ему улыбается. Этого ещё не хватало.

Не знал, что у Алиева ребёнок есть.

На улице за угол заворачиваем, каждый к своему карману тянется. Взглядами сверлим друг друга, дым серый вдыхаем, чтобы успокоиться. Повзрослели оба, разборки в общественных местах больше не устраиваем

– Ты за брата извини. Не знал, что он придурков этих к тебе пошлёт. Я ему уже объяснил, что так дела не делаются, – шею он ему намылил, небось.

Алиев-младший никогда особо умом не отличался. Мужику почти тридцатник, а он до сих пор не умом своим пользуется, а приёмами из дешёвеньких боевиков.

Я ещё в салоне у шестёрок его выяснил, что это дело рук младшенького.

– Проехали, – злит, конечно, что в офисе убытков штук на сто, но семью не выбирают. Косяков и без моего, думаю, хватает.

– Слушай, я понимаю, что мы с тобой давно не ладим, но сейчас такое время, что друг другу глотки рвать бессмысленно. У нас есть проблема серьёзнее. Я предлагаю разобраться с ней общими усилиями. Ты же хочешь за мать отомстить?

Ради этого я пойду на всё.

Глава шестнадцатая. Марат

– Спасибо, красавица. Буду должен, – Алиев продолжает сверлить мою сестру взглядом, а я наигранно кашляю за его спиной, потому что нечего ему облизываться на Дарьку. Не светит ничего. Она умная, с такими мужчинами никогда связываться не станет.

Мой образ жизни терпит только из-за крови одной, а в этом случае и говорить не о чем. Смущает только сестрёнку.

– Не стоит. Мне было несложно, – ещё немного и я пинками его выпроваживать начну за самый дальний столик.

Вовремя малец его подбегает и тянет Алиева-старшего в сторону стойки с десертами.

– Всё хорошо? – Дария переводит взгляд на меня и слегка краснеет, когда очевидную усмешку в моих глазах замечает.

– И даже лучше. Забудь о нём. Тебе нужен другой мужчина, – улыбаюсь несколько снисходительно, словно сестрёнке моей лет пятнадцать и она только что флиртовала со старшеклассником.

Всё время забываю, что Дарька моя давно уже взрослый человек с собственными мозгами в голове. Столько между нами упущено.

– И какой же? Может, любимый братец, мне в монашки податься? Как думаешь, ещё не поздно? Надо только уточнить, берут ли туда с детьми, – смеётся, зараза мелкая, но во взгляде такое тепло, что я удержаться не могу: ладонь её своей накрываю и ощущаю, как сердце моё уже давно почерневшее редкие признаки жизни подаёт.

Мирослава в этот момент подбегает и на колени ко мне забирается, меню к себе подтаскивает и начинает изучать страницы с деловым видом, хоть мы уже и сделали заказ.

Две эти девочки – моя семья. Единственная, которая у меня есть и будет, и настоящая.

У племяшки занятия в центре вечером, так что после кафе я закидываю её маму домой, а Мирку везу в местную развлекаловку с детскими игровыми автоматами, где в конце посещения она просто тонет в цветных билетах, меняя их на самую большую куклу из предложенного ассортимента.

Этот ребёнок даже меня уговорил пару раз к ней присоединиться. Представляю, как взрослый солидный мужик в костюме со стороны выглядел с розовым молотком в руках, которым он мышей, внезапно выпрыгивающих из отверстий, гасил.

Почемучка маленькая всю дорогу до центра мне вопросы разные задавала. Иногда они простыми были, а иногда приходилось подвисать, а потом вытягивать из дошкольницы информацию о том, откуда она знает о существовании понятия «любовница».

Да, нынешние дети точно взрослеют раньше нас.

В её возрасте я о таком не догадывался даже. Пожалуй, единственное, за что отцу можно было бы спасибо сказать. Лет до десяти у меня было вполне нормальное детство. Всё самое интересное началось уже в средних классах.

До сих пор понять пытаюсь, что именно послужило спусковым механизмом. Из-за чего нормальный человек мог превратиться в домашнего тирана?

Отчётливо помню, как кровью захлёбывался из в первый раз разбитого носа. Потом уже наловчился, перестал в состояние шока впадать. Чуть позже уворачиваться научился. Десяток лет мне понадобился, чтобы суметь силы накопить и ответить.

Убить в себе мысль о том, что родного отца обязательно надо боготворить.

Не все родители достойны такого. Далеко не все.

Взять хоть, вон, Миркиного. Ребёнка моей сестре сделал и слинял в далёкий горизонт. Я вообще не уверен, что он о её существовании знает.

А если предположить, что лет через пятнадцать он придёт к уже взрослой дочери с повинной? Должна ли она будет его простить и в жизнь свою принять лишь потому, что он биологическим отцом является?

Нет.

Вот и я своего вычеркнул. Да, отложились в памяти какие-то ранние светлые моменты, но хоронил я абсолютно чужого мне человека.

На парковке Мирослава едва не на ходу готова выпрыгнуть. Дело у малышни какое-то с подружкой важное, под строжайшим секретом. Даже дяде любимому рассказывать нельзя.

Я лишь смеюсь, когда она со всех ног в раздевалку бежит, тормозит около двери, разворачивается и обратно возвращается за рюкзаком своим, который я всё это время в руках держал. Воздушный поцелуй мне на прощание отправляет и ладонью машет, взяв перед этим с меня обещание заботиться о её новой кукле – мы её в машине забыли.

В лифт почти зашёл, когда в коридоре знакомый силуэт появляется. Кукла бумаги какие-то в руках перебирает, каблуками своими цокает по плиточному покрытию, внимание к себе привлекая.

Запереться бы сейчас с ней в кабинете каком отдалённом и взять у девчонки несколько уроков языка. Во всех позах.

Юбку эту задрать – вроде бы прилично выглядит, но фантазию разжигает быстрее любой мини – и прямо на парте разложить, пока она что-нибудь на английском лепетать будет. Что-нибудь особенно неприличное.

Картину чуть покачивающихся бёдер и длинных ног мне закрывает мужик, который внезапно из-за угла появляется. Вероятнее всего, папаша чей-то – бейджика у него нет фирменного на груди.

А Кукла сразу расцветает вся, щебечет с ним о чем-то с улыбкой искренней на лице, ладонь позволяет поцеловать свою, когда они расходятся каждый в своём направлении.

Ощущение создаётся, что она под каждого с удовольствием стелется, только я один ей не угодил. Рожей не вышел? Так вроде не урод, некоторые женщины, бывало, красивым называли.

Злит до сумасшествия. Ещё сильнее от её отказов выворачивает.

Ноги сами к директору несут, где я увольнение Куклы меняю на новую порцию спонсорской помощи, часть которой лично этому хмырю в кресле довольному пойдёт. Он и вопросов лишних не задаёт – как только нули перед глазами высветились, так вопрос сразу был решён. Быстро и просто.

Не хотел я Куклу сегодня трогать, но судьба иначе распорядилась. Девчонка мне на пути попалась, когда я уже почти из здания вышел.

– К начальнику своему зайди. Что-то мне подсказывает: у него к тебе разговор есть, – она сначала не понимает ничего. Смотрит на меня глазами своими большими, ресницами часто хлопает.

– Ты не посмел… – выдаёт шокировано, когда догадка в голове всплывает.

Всё верно, девочка. Посмел. И даже удовольствие получил, представляя, как ты будешь в постели моей смотреться, потому что нет больше выбора.

Уже очень скоро.

– Заодно и проверишь, Куколка.

Пощёчина жжёт. Девчонка слабая, замаха почти не было, но неприятные покалывания щёку всё равно простреливают, когда она вместо ответа эмоции свои выплёскивает на меня.

Челюсти разминаю и к чертовке наклоняюсь, чтобы шёпотом по ушку её.

– Это я запомню, малыш. Извиниться придётся. На коленях.

Она взрывается, когда зубами мочку её оттягиваю. Толкает меня в грудь ладонями, смотрит несколько секунд так, будто тысячу проклятий наслала в этот момент, и скрывается в лабиринтах центра.

Злобная фурия.

Глава семнадцатая. Ярослава

Я сбежала.

Позорно сбежала из центра, попросив знакомую девочку взять мою группу.

Наплела что-то про батарею, которую у меня якобы прорвало, чтобы избежать посещения кабинета нашего директора, потому что…

Потому что я не была готова к этому разговору. Прекрасно понимала, что именно меня там ждёт.

Мне казалось, что Марат не зайдёт так далеко. Да, он вышвырнул меня из клуба. Сделал так, что в другие в нашем городе меня не возьмут, но я уже успела смириться с этим. Надеялась брать больше заказов на перевод в связи с появившимся свободным временем. Хотела попытаться выйти на тот же уровень дохода в месяц.

А если меня уволят с официальной работы…

Представить сложно.

Я бродила по улицам города, старалась подобрать хоть какие-то варианты дополнительного заработка такого же уровня, но в голове всё чаще мелькала пустота.

Взгляд упал на вывеску довольно популярного банка. Решила зайти и узнать о возможностях получения кредита для Тёмкиного лечения. Ещё одна проблема, которую мне нужно срочно решить.

– Подскажите, у Вас есть имущество, которое банк может взять в залог? – девушка за стойкой примерно моего возраста раскладывала передо мной цветные буклеты с условиями и процентными ставками.

– У меня есть квартира… – я замялась, потому что изначально не хотела использовать этот вариант. Нам с Тёмой нужен свой угол, куда в случае чего можно будет прийти.

Других направлений у меня не было, пришлось называть адрес и примерную стоимость, стараясь игнорировать пыхтящего за моей спиной мужика, который, если судить по довольно ядерному амбре этилового спирта, пришёл точно не по адресу.

– Да… Я поняла Вас. К сожалению, это гораздо ниже запрашиваемой Вами суммы. Думаю, мы сможем одобрить половину под залог квартиры. В лучшем случае – на пару сотен тысяч больше, – ей было неловко сообщать мне плохие новости, но я не собиралась создавать проблем.

Кивнула, сгребла в сумку все эти бумажки и молча вышла на улицу, где сделала несколько глубоких вдохов.

Знаете, когда на вас с небольшим интервалом падают плохие новости, перестаешь биться в истериках. Ты просто сжимаешь кулаки и ищешь лазейки. Вьешься ужом и пролезаешь там, где раньше казалось невозможным протиснуться.

– Оксан, ты работаешь сегодня? – я решила позвонить подруге, чтобы просто посидеть на её уютной кухоньке и послушать очередную веселую историю из её жизни. Меня это всегда успокаивало.

– У меня клиентка последняя должна через час подъехать, клуб сегодня мимо меня. А чего? Мне твой голос не нравится.

Вот как она это делает?

По одному только вопросу улавливает моё состояние.

– Хотела побыть наглой подругой и напроситься к тебе в гости, но если ты занята…

– Стоп. Я сейчас отменю всё. Мы будем тебя ждать.

– Мы?

– Самая лучшая подруга в мире и лазанья. Всё, приезжай.

До Оксаны мне удалось добраться довольно быстро.

Сама не поняла, как это произошло, но я сразу выпалила ей весь сценарий фильма по превращению моей жизни в ад, сценаристом которого являлся Марат. Практически со всеми подробностями наших с ним встреч, во время пересказа которых я мучила бедную подушку в виде собачьей жопки с круглым хвостом.

Мне её в руки сунули, когда я принялась рвать бумажные полотенца, стопочкой складывая перед собой кусочки с неровными краями.

– Из солидарности я должна уволиться и со злорадством подкинуть в его кабинет какую-нибудь сатанинскую чепуху на прощание, но…

Деньги. Всё завязано на них.

Я это понимала.

– Очень мило, спасибо за поддержку. Только с его характером, думаю, чего только ему не подкидывали. Не проймет, – в предложенный ужин я вгрызаюсь, как только мой нос улавливает аппетитные пары.

Последнее время я практически не ела из-за стресса. Так, закидывала в себя какую-нибудь сухомятку для поднятия глюкозы, чтобы с ног не валиться от головокружения.

– Послушай меня, малышка, никто тебя не уволит. За что? Ты отличный работник, дети к тебе привязаны, от родителей постоянно восторженные отзывы слышишь. Может, он просто хотел испугать, чтобы ты тут же к нему кинулась? Или тебя там премия ожидает, ты же сама говорила, что он купить тебя пытается, – Оксана пытается меня успокоить, подбирает нужные слова.

– Или на столе будет лежать заявление в ожидании моей подписи, – подруга стреляет в меня недовольным взглядом.

Она приободрить пытается, а я тут в сопли ушла.

– Изучи сегодня трудовой кодекс, выпиши себе номера статей, которые могут подойти под твою ситуацию. Поверь, никто не захочет связываться с судами, а уж если ты начнешь сыпать непонятными терминами – директор точно заднюю даст. В случае чего ведь всё на него обрушится. Кому нужно, чтобы его имя полоскали?

Это звучит логично.

Достаточно для того, чтобы я немного успокоилась и начала мыслить здраво.

Мне пытаются перекрыть кислород, но сейчас я чувствую себя так, будто нашла новую трубку, через которую могу дышать. Да, пока это искусственные вдохи, но я очень надеюсь, что вскоре вынырну из этого болота.

Вылечу брата – банк в городе не один, я буду пытаться, пока мне не одобрят нужную сумму. Встану на ноги и отброшу сомнительные способы заработков – оптимист во мне говорит, что внесение моей фамилии в стоп-лист сферы интимных, если уж откровенно, услуг пойдёт лишь на пользу. Я перестану наступать себе на горло перед каждым выступлением.

Представлю, что сейчас я ставлю мировой рекорд по погружению. Мне нужно потерпеть, чтобы достать рукой до дна, а когда я вынырну – начнется новая полоса. С улыбками, искренним смехом и счастьем в конце.

Я, правда, готова в это поверить.

С Оксаной время пролетело незаметно. За окнами уже давно непроглядная темень, так что мне пришлось потратиться на такси, чтобы не шугаться по дороге домой от каждого шороха. Фонари в наших дворах – непозволительная роскошь.

Экран телефона жжёт новое оповещение. Я замечаю перевод крупной суммы на свою карту, а в отправителях стоит имя подруги.

– Обратно закрывай, – Ксанка усмехается, когда я открываю рот для того, чтобы её поругать.

Она не получала наследство от дальнего, внезапно умершего родственника, не выигрывала в лотерею и уж точно не грабила валютное хранилище. Она – обычная девчонка, которая всего в этой жизни добивается своими силами.

– Прими как факт: этой мой вклад в жизнь маленького человека. Вы с Артёмом для меня не чужие. Я ещё хочу научить его всяким плохим вещам в тайне от старше сестры-наседки, – хихикает, явно представляя всё это в своей голове яркими красками. – Пусть у него будет шанс попробовать первую сигарету за школой и получить портфелем по голове от девочки, которая ему понравится. Но я всё-таки надеюсь, что мы научим его правильным подкатам.

– Спасибо тебе, – я едва не плачу. Губы дрожат, в уголках глаз немного мокро.

– То есть ты не против, если я Тёмку лет в семнадцать притащу на свою встречу выпускников и покажу курицам, которые меня травили, своего молодого любовника?

– Вряд ли он согласится играть роль для такой старушки, – Окси бросает в меня моим же шарфом и бормочет себе под нос что-то про «самый сок».

Мне нравится думать о том, что у брата есть это будущее.

Таксист высаживает меня на половине пути. У него в ноль глохнет машина – мужчина пытался несколько раз завести её, рылся под капотом, но в итоге она на последнем издыхании подозрительно хрюкнула и впала в кому.

Ветер неприятно кусает кожу, я кутаюсь в шарф до самых глаз и бреду к ближайшее остановке, мысленно составляя гневное послание для технической поддержки, потому что таксист отказался возвращать мне оплату, которая уже списалась с карты.

Из-за обиды на все машины с характерными шашечками я решаю преодолеть оставшееся расстояние с помощью общественного транспорта.

– Девушка, Вам куда? Садитесь, я денег не возьму, – около меня тормозит машина внушительных габаритов. Стекло опускается, а знакомый голос разрезает тишину пустой остановки.

– Натурой обычно оплачивают? – язвлю в ответ, вглядываясь в направление движения автобуса.

– Кукла? Не признал, – делаю вид, что пропустила его слова мимо ушей. Повернулась к нему боком и продолжила мирно ждать транспорт.

Мужчина хлопнул дверью со своей стороны, обогнул машину и появился перед моими глазами.

– Сядь в машину. Можешь назад забраться, если рядом со мной сидеть противно, – ухмыляется, намекая на ранее брошенные мной в его адрес слова, а я шиплю сквозь зубы.

– В услугах личного водителя не нуждаюсь.

– Уверена?

– Катись из моей жизни.

– Не получается, Ангелочек. Не получается… – тянет задумчиво, а потом исчезает из поля моего зрения.

Колёса с характерным звуком несколько раз быстро проворачиваются, сжигая драгоценные миллиметры и без того хреново положенного асфальта, машина слишком резво срывается с места.

А я и не заметила, что успела прокусить губу. Тёплая алая выступившая капля растворяется на языке.