Текст книги "Кукла для Палача"

Глава двадцать вторая. Ярослава

– Проходите, милая моя. Я ещё вчера хотел с Вами поговорить, но коллеги рассказали мне про Вашу ситуацию. Как дома? Удалось со всем справиться? – настолько фальшиво, что меня мутить начинает.

Удалось ли мне справиться с выдуманной протечкой? Была б моя воля – я бы ещё несколько дней безвылазно ждала дома «сантехника», который, паразит такой, постоянно переносил бы свой визит.

К сожалению, во взрослой жизни такое не прокатывает. Здесь за каждый пропуск приходится отчитываться.

А как хорошо было в детстве, когда ранним утром настолько не хочется топать по сугробам в школу, что мгновенно активируется вся твоя фантазия: растираешь лоб и щёки ладонью до красноты, прикладываешь градусник к батарее, а после охаешь и ахаешь, когда мама разглядывает ртутные результаты.

В обед происходит чудесное исцеление. Ребёнок доволен, мамочка улыбается, головой качает, смотря с лёгким укором, но всё-таки пишет записку в школу. Иногда так хочется вернуться в те времена.

– Да, благодарю. Всё в порядке. Прошу прощения за столь неожиданное исчезновение, – занимаю предложенное Альбертом Николаевичем место и комкаю пальцами листочек с речью.

Может, он мне всё-таки не понадобится?

– Ничего страшного, иногда такое со всеми нами случается. Я рад, что Вы в порядке. Расскажите в таком случае, зачем Вы довели моего секретаря до слёз?

Ничего такого я не хотела. Просто резко высказалась на предложение Людмилы из приёмной подписать распечатанное заявление. Наш директор решил свалить всю грязную работу на вчерашнюю школьницу, которая в слёзы ударяется, если с ней не сюсюкать, а говорить чуть строже обычного.

– Мне показалось, что она перепутала Ваши указания. Я ей не грубила, всего лишь настаивала на личной встрече с Вами.

– На самом деле, Ярослава Викторовна, у меня для Вас не очень хорошие новости. К сожалению, нашему центру урезали финансирование, мы не можем больше себе позволить столь расширенный штат педагогов, а Вы у нас работаете не так долго… Я думаю, Вы понимаете, к чему именно я клоню. Это вынужденное решение, мне самому не нравится всё происходящее, – гаденькая улыбка, которой он якобы меня поддерживает, а у самого уже, как в мультиках, значки доллара перед глазами.

Не зря я сегодня шерстила всемирную паутину. Чувствовала.

Откашливаюсь, делаю маленький глоток из предложенного мне стакана с водой и начинаю по памяти воспроизводить заранее приготовленную информацию, лишь изредка поглядывая в записи.

– Вы отлично подготовились, Ярочка. Ответственный подход к делу всегда был Вашим профессиональным качеством, я ценю подобное в своих сотрудниках. Только это ничего не меняет. Я ведь кто, Ярослава Викторовна? Просто наёмный работник. Как и Вы. Только мы с Вами на разных ступенях находимся. Я это к чему? Мне поступила задача, которую я должен выполнить, – кончиком ручки по столу стучит, а я раздражаюсь от этого навязчивого звука.

Хочется её вырвать из мужских рук и как-нибудь кровожадно воткнуть в него. Потому что нельзя так с людьми поступать.

– А если я не стану исполнять Вашу «просьбу»? Если я не уйду добровольно?

– Прошу Вас по-хорошему написать заявление, потому что в ином случае мне придётся уволить Вас по статье.

В этот момент под строгим взглядом директора нашего центра я чувствую себя мелкой букашкой, у которой забирают последнее. Мне хочется зарыться под одеяло и больше никогда не вылезать в этот несправедливый жестокий мир, но я просто не имею права сдаться

Нельзя.

От меня зависит один маленький человечек, которого я не могу подвести. Ни за что на свете.

– Вы ведь сами хвалили меня несколько недель назад. Предлагали увеличить количество моих групп, Альберт Николаевич…

– Давайте будем откровенны друг с другом? – киваю. Что ещё мне остаётся. – Вы перешли дорогу не тому человеку, Ярослава. Сами посудите: как я могу отказать одному из наших главных спонсоров? Мне гораздо проще убрать Вас из штата, чем терять такой ежемесячный финансовый поток, – мужчина встаёт со своего новомодного кресла, которое, подозреваю, было приобретено как раз на эти самые деньги, наливает воду в стакан из кувшина и протягивает мне. – Выпейте, успокойтесь. Я не хочу портить Вам карьеру, поэтому пишите, Ярочка, – чистый лист появляется перед моими глазами. – Пишите.

– Я Вам не Ярочка, – бросаю излишне грубо и сжимаю зубы с такой силой, что становится неприятно. Мужчина лишь усмехается и продолжает давить на меня взглядом. Он не хочет заработать себе проблем. Ни с моей стороны, ни с Его.

Представить себе не могла, что в итоге одна случайная встреча разрушит до основания всю мою жизнь. Если бы я в тот день всё-таки не ответила на звонок и отключила бы телефон, если бы Оксана не подхватила простуду, если бы я не выбрала этот чёртов костюм для выступления…

Одни сплошные «если».

Пора принять реальность, где я осталась с огромными долгами и без работы, где мой крохотный мирок разрушили забавы ради.

Просто потому, что Он может это сделать.

Вот она, правда жизни: важны лишь деньги и связи.

Он, наверное, упивается своей властью, в то время как я по косточке ломаю себя изнутри. С каждой долгой секундой тишины я всё больше хочу принять его предложение, мысль сама в голове выскакивает.

Нет, не так. Я не хочу. Мне нужно это сделать из-за отсутствия другого выхода. Переступить через собственные моральные принципы, чтобы одно маленькое солнышко смогло выжить и встать на ноги.

– И стоило сопротивляться? Людочку мне напугали, пришлось валерьянкой отпаивать, – и улыбается гаденько так, ещё раз перечитывая моё заявление. «Ярочка», «Людочка»… Чтоб его «Альбертиком» всю жизнь называли.

Документы забираю через несколько часов вместе с расчетом. Хорошо хоть, совести хватило выплатить мне официально положенное.

Вечером гипнотизирую взглядом купленную бутылку вина. Задерживаю дыхание и давлюсь большими резкими глотками, пока в пустом желудке не оказывается примерно половина. Достаю ранее спрятанную в шкаф коробку с известным логотипом и раскладываю бельё на постели.

Его подарок.

То, что он хочет видеть на моём теле.

Хотела ведь оставить на лавочке в тот раз, когда Марат меня около дома поймал. Уже почти юркнула в тёплый подъезд, как моё любопытство заскребло сильнее.

Один только раз глазами по содержанию пробежалась, визитку его с адресом «на случай, когда я поумнею» – именно так под номером дома написано было – порвать хотела в первые секунды, но это всё равно не изменило бы его отношение ко мне.

Спрятала и думать забыла. А теперь вот пригодилось. Мне кажется, он был на сто процентов уверен в моём падении.

Влезаю в туфли, которые одолжила у подруги, накидываю сверху лёгкий плащ. Плевать, что погода совсем не располагает – я такое видела в кино, довольно эффектно выглядело. Мне нужно произвести впечатление, чтобы на моём банковском счёте появилась как можно более внушительная сумма.

Белый – даже символично – автомобиль привозит меня к нужному дому. По дороге я окончательно уничтожила содержимое бутылки, так что мне теперь не так страшно ступать в логово человека, чьей марионеткой я собираюсь стать.

Сигнал открытия двери звучит ещё до того момента, как я вдавливаю пальцем кнопку звонка. Конечно, у него здесь установлены камеры. Всё продумывает до мелочей.

Пошатываюсь на длинных тонких шпильках, взбиваю волосы для большего объёма, слизываю с горлышка последние капли терпкого, жгущего язык вина и уже заношу сжатую в кулак ладонь над входной дверью, чтобы постучать, как мои глаза фокусируются на чётком мужском образе.

Пути назад нет. Он выиграл.

– Надеюсь, предложение ещё в силе? Не хотелось бы узнать, что зря потратилась на такси.

Сегодня в этом доме я потеряю себя.

Глава двадцать третья. Марат

– Надеюсь, предложение ещё в силе? Не хотелось бы узнать, что зря потратилась на такси.

А кто это у нас тут пьяненький такой?

Глаза в расфокусе.

Пошатывается странно.

Бутылка початая, подозреваю, в руке болтается.

И в голове пустота.

Какая вообще разумная девушка в такое время одна шататься будет по поселкам загородным? Увезли бы в лесок да сделали бы свои грязные дела. Она во вменяемом состоянии отпор дать не сможет, а здесь шансы вообще не нулевые, я бы сказал, а отрицательные.

– Впустишь? Или мне прямо здесь начать извиняться? – слова мои припоминает, которые я ей на эмоциях после пощечины прилюдной бросил.

Язва маленькая. Так и напрашивается ведь. Через колено перекинуть и пару раз от всей души ладонью по заднице пройтись, а потом загладить до стонов громких.

– Проходи, – ухмыляюсь и чуть в сторону двигаюсь, Куклу внутрь впустив.

Каблучищами своими по камням цокает, пока я дверь запираю, телефон в кармане пряча.

А в следующую секунду резкий звон и стон болезненный оглушают.

Поворачиваюсь и вслух ругаюсь, потому что девчонка на тропинке растянулась между осколками от разбитой бутылки. Ладонью упирается, подняться хочет, а в итоге руку себе режет стеклом острым, тут же всхлипывая и к груди ту прижимая.

Тридцать три несчастья, блять.

– То-овар пов-реж-ден, – выдаёт между всхлипами растянуто, туфли скидывает. Я же в два шага расстояние между нами преодолеваю и на руки Куклу подхватываю, чтобы она ногами ещё куда не вляпалась нечаянно. – Но это ведь не так важно, правда? – руку свою в свете фонаря около крыльца разглядывает. – Трахать всё равно не помешает.

– Конечно, Куколка. В дом зайдём и сразу тебя нагну, чего время тратить, – пошутить хотел, но девчонка не оценила.

Дрожать начала, губы трясутся, глаза по сторонам бегают.

Ёрзает и пытается из рук моих вывернуться. Растрёпанная такая после падения, смешная, в шею мне сопит. Ладонь её, конечно, жаль, но это мы сейчас решим.

– Смирно сиди, а то я тебя уроню. Одного раза мало было? – затихает сразу. Только иногда дыхание её теплое по уху мажет, а сама девочка глаза прикрывает на очередном длинном выдохе.

Чего она ожидала, интересно?

Думала, мне плевать куда, лишь бы засунуть?

Баб в пьяном виде я трахал по молодости, когда сам не далеко от них уходил и когда согласие заранее было получено.

Гормоны бушевали, о процессе особо не задумывался. Слить, отвернуться и до утра дотянуть, чтобы хоть немного в голове прояснилось для дороги домой.

Перепих ради галочки меня больше не интересует.

Реакции. Только они действительно важны.

То, как девочка раскрывается постепенно.

Как характер её меняется. Даже самые высокомерные девицы умолять готовы, лишь бы ты их разрядкой обеспечил.

С любовницами я на берегу договариваюсь: нахер все эти вздохи наигранные ради бабла, я и без того дам – покажи мне себя настоящую. Попробуем, узнаем друг друга. Не понравится – разойдёмся, чтобы никто никого не насиловал.

Жалоб еще, правда, не поступало. Все довольными просыпались и ещё просили.

Ярославу сразу в ванную несу. На машину стиральную усаживаю и к ящикам за аптечкой тянусь, краем глаза за ней приглядывая: скользнет ещё на пол нечаянно, головой ударится.

На вату какую-то жидкость от заразы лью, ладонь девичью перехватываю и осторожно прижимаю средство к порезу, выдерживая необходимое время под шипение Куклы. Отнимаю вату, дую, вспоминая, как таким же образом племяхе коленки обрабатывал, когда она летом с самоката навернулась. Аура у меня, что ли, женщин с плохой координацией притягивает.

– Зачем ты это делаешь?

– Очевидно, чтобы стереть кровь, – плечами пожимаю, продолжив потёки бордовые с кожи ватой собирать.

– А мог бы просто поиметь и сэкономить нам обоим время, – философски заключает и дёргает пояс на своём плаще, открывая мне вид на белье, которое я же ей и подарил.

Не подвели консультанты – сидит отлично. Подчёркивает всё, округлости приподнимает, создавая ложбинку, по которой языком провести хочется, до шеи добравшись.

А если в комплекте с потерянными по дороге туфлями посмотреть – ещё твёрже стану.

Особенно когда чертята её наружу выбираются: смущения никакого, ведёт себя раскованно, пытаясь плащ окончательно стянуть, и губу нижнюю прикусывает, с которой я сам хочу то же самое сделать.

Не сегодня.

Не в тот момент, когда в ней целая бутылка градусов одиннадцати.

– Мог бы, – соглашаюсь, завязывая бинт так, чтобы он держался на её ладони.

– А почему не делаешь?

– Предпочитаю, Куколка, чтобы сознание у женщин плыло от меня, а не от вылаканного до этого алкоголя, – на ухо ей шепчу, заметив мгновенную волну мурашек на светлой коже.

Отвлечься надо.

Полотенце с держателя стаскиваю, воду тёплую включаю, а после влажной тканью по телу девчонки вожу, чтобы пыль ее падения недавнего стереть. В душ её сейчас тащить не вариант, она потом укором это против меня обернет: воспользовался, раздел, облапал…

Сама она, чувствую, на ногах в нём не устоит.

Приходится выкручиваться.

Чулки разорванные снимаю, по ссадинам поверхностным осторожно полотенцем веду, стараясь сильно не надавливать.

Проснется Кукла завтра и подумает после такой дозы спиртного, что это я всё с ней сделал.

М-да, неудобно выйдет, если мои догадки правдой окажутся.

– Да хватит уже добренького из себя строить! – девчонка внезапно шипеть начинает в мою сторону. Отталкивает ладонями в грудь, на пол спрыгивает, пальцы за спину уводя и застёжкой лифа щёлкая, позволяя тому между нами скользнуть с плеч её острых.

Красиво.

Что называется: и в обёртке, и без.

Без зазрения совести разглядываю полный второй размер с розоватыми вершинками, пока его от меня скрещенными на груди руками не прячут.

Логика нервно машет ладонью и удаляется куда-то в закат.

Это что, истекло время пробной версии? Для следующей мне пачку денег ей в трусы засунуть? Больше всё равно прятать некуда.

– Силы на будущее побереги, девочка. Член мой ты сегодня не увидишь, как бы ни просила, – брови возмущённо хмурит, а я лишь забавляюсь реакцией такой. – Я за день вымотался так, что уже с ног валюсь. Давай без этих перепадов настроения, Ангелочек. Будь паинькой, проглоти всё, что хотела сказать, и за мной иди.

Если бы девчонка всегда была такой послушной – мне стало бы скучно уже через час. А в данный момент её покорность лишь подстёгивает наблюдать за поведением малышки, которая действительно закрыла свой ротик и мирно шлёпает босыми ногами по ступенькам на второй этаж.

В спальню, где мы будем просто спать. Без подтекста.

– Прикрой свои прелести, бесстыдница, – бросаю ей первую выпавшую из шкафа футболку, а сам на балкон иду, захватив с подоконника пачку сигарет.

Пары минут хватает для удовлетворения старой привычки.

Девчонка оделась уже. Натянула серую ткань поверх остатков белья и стоит с растерянным выражением лица около комода, взгляда с меня не сводя.

– В кровать иди.

А дальше я натурально смеюсь.

Потому что эта Дева улеглась на спину с раздвинутыми ногами в самый центр, приготовившись, насколько я понял, терпеть грязные посягательства на её честь.

– Детка, если ты привыкла спать именно так – у нас проблемы, – она на это лишь на локтях приподнимается и продолжает глазами своими дырки во мне сверлить. – Двигайся, а то мне действительно придётся сверху забраться, – и пока она медлит в непонимании, сам на бок её осторожно перекатываю и со спины к телу женскому прижимаюсь, одеялом нас обоих укрыв.

А после глаза закрываю, почти моментально в сон проваливаясь, перед этим лишь одно единственное слово ей на ухо шепнув.

– Дыши.

Глава двадцать четвертая. Ярослава

Мне снятся чьи-то руки на моём теле.

Горячие мужские ладони, которые забираются под футболку и сжимают грудь до сладкой истомы между ног.

Так бывает?

Неужели об этом мне рассказывали подружки? Теперь я хотя бы могу понять, почему они странно косились в мою сторону, когда я говорила, что секс переоценивают.

За основу я всегда брала свой первый опыт выпускного класса: неловко, больно и без звёзд перед глазами. А ведь парень слыл тем ещё героем. Я ведь, правда, решила, что просто не способна испытывать удовольствие – решимость на вторую попытку никак не хотела набираться, потом мне стало совершенно не до этого.

Глупости какие. Во мне живёт желание, которое просто нужно разбудить. Даже забавно, что это происходит во сне.

Чужие пальцы выкручивают соски, заставляя меня выгибаться и лишь сильнее вжиматься бёдрами в твёрдость за моей спиной.

Не хочу просыпаться. Это настолько хорошо ощущается, что я могу лишь слабо постанывать ответными реакциями и, кажется, сжимать уголок подушки пальцами, когда рука исчезает с потяжелевшей от возбуждения груди и скользит по слегка впалому животу ниже.

Ещё ниже.

Туда, где я сейчас больше всего на свете хочу получить порцию ласки хотя бы в десяток секунд.

– Пожалуйста… – меня сильнее выгибает, стоит пальцам нырнуть за резинку дорогого кружева. Они скользят по гладкой коже всё ближе к чувствительному месту, а я отчаянно хватаюсь за широкое мужское запястье и удивляюсь реальности ощущений под подушечками.

Обжигает.

– Какая нетерпеливая девочка, – хриплый голос где-то в районе шеи, а после влажные губы на впадинке между горлом и плечом, сменяющиеся успокаивающим лёгкие покусывания языком. – Приподнимись немного, снимем с тебя лишнее.

А мне остаётся лишь царапать постель, когда тонкие трусики со следами моего желания скользят по бёдрам и остаются болтаться где-то в районе коленей, когда моя самая горячая эротическая иллюзия вновь прижимается к спине своими кубиками.

Моя нога на его бедре, к влажным складочкам прижимается что-то очень твёрдое и пульсирующее.

– Расслабься. Слишком туго, – ягодицу жалит грубой хваткой, а приятные волны во всём теле сменяются слегка болезненным давлением внизу живота.

Меня осеняет внезапно.

Это не сон.

События вчерашнего вечера лавиной обрушиваются на моё сонное спутанное сознание.

Сама пришла в логово зверя, себя ему предложила и даже грудь успела засветить. Как же стыдно…

Открываю резко глаза в подтверждение: это не моя постель, не моя комната и не моё воображение.

Мужчина из плоти и крови сейчас пытаются толкнуться внутрь моего тела, сжимая своими сильными руками, из которых не так просто выбраться.

Мне даже приходится вскрикнуть.

– Отпусти!

Резко спрыгиваю с кровати, путаюсь в собственных трусах, которые тут же возвращаю на место, краснея каждой чёртовой клеткой кожи. То ещё зрелище, должно быть.

Ошалело пялюсь – иначе просто не скажешь – на полуголого Марата: мужчина с недовольным видом заправляет всё ещё твердый член в спортивные штаны и подтягивается на кровати, руками хватаясь за обтянутую кожей спинку позади себя.

Он в отличной форме.

Нет, правда.

Я не знаю, как себя нужно убивать на тренажёрах, чтобы иметь бицепсы настолько внушительного обхвата и вот этот косой рельеф пониже рёбер, от которого я не могу оторвать глаз.

Сфотографировать и на рекламу фитнес-клуба. Прибыль сделает такую, что в бухгалтерии не будут успевать считать хрустящие купюры.

– Да не трясись ты так. Ночью твой внешний вид уж явно не на светские беседы намекал во втором часу ночи. А я на рефлексах проснулся: тёплая полуобнажённая женщина рядом, задница – что надо, кстати – ко мне прижимается.  Не смотри на меня загнанным волчонком, – а сам меня взглядом таким пожирает, что в пору цензуру ставить.

– Я… Я… – заикаться начинаю, стараясь футболку пониже оттянуть.

– Не знаю, как ты, а я вторым делом утром жрать хочу, раз уж первое мне обломалось, – улыбается и часы тяжелые вокруг запястья оборачивает. – Ванная за дверью, – кивает на серое массивное полотно с зеркальными вставками. – Я ту, что внизу, займу. Спускайся, как готова будешь. Нам определенно есть о чем поговорить, Куколка.

Опять это прозвище невыносимое. Напоминает мне лишний раз о месте, которое я заслуживаю в его глазах.

– Уж прости, «Ангелочком» тебя назвать сейчас язык не повернется. Они, как минимум, бутылку красного в одного не глушат. И бельё у них куда скромнее. Самой понравились тряпки?

Ответом ему становится хлопок двери. Я за ней позорно прячусь от комментариев, которыми Марат явно был намерен ещё сильнее вогнать меня в краску. Не дождётся.

Минут за двадцать мне удаётся привести себя в относительный порядок: приглаживаю волосы пальцами, стираю сероватые потёки под глазами и меняю довольно умело наложенную повязку, обнаружив на полках всё необходимое.

Надеюсь, что ничего серьёзное мне не грозит. Шрам, наверное, останется, но с ним я готова смириться.

– А я уже подумал, что ты по балкону к трубе пробралась и кофе тебя не дождётся. Садись. С доставкой сегодня перебои, пришлось импровизировать, – только моё внимание завлекает не довольно аппетитного вида омлет с зеленью, а уже начатая бутылка воды рядом со всё ещё полуголым мужчиной.

Он – сверху, я – снизу.

Отлично дополняем друг друга.

– Стоит ожидать, что когда-нибудь ты будешь смотреть так на меня? – прослеживает мой взгляд и достаёт из холодильника идентичную бутылку, которую я осушаю с первого захода.

Я уже предчувствую, как весь сегодняшний день буду ощущать себя желе не самого лучшего вида.

– Лучше? – киваю. – А теперь рассказывай. С чего вдруг я был удостоен чести видеть тебя, всю такую красивую и при параде, у себя дома? – бедром к тумбе приваливается, тарелку со своей порцией завтрака на весу держит и глазами своими бесстыдными продолжает меня разглядывать, пока я за барной стойкой не скрываюсь.

Теперь у него в доступе примерно сорок процентов моего тела от макушки и ниже. Прикрытые сорок процентов.

– Я осталась без работы, без перспектив в этом городе и с тремя тысячами на карточке, – остальное перевела на счёт Тёмкиного медицинского центра. – Мне надоело барахтаться в мире мужчин, я просто хочу спокойствия.

На самом деле, я хочу обратно мою прежнюю жизнь. До встречи с Маратом. Оказывается, она была не так уж плоха. Я бы предпочла спать по четыре часа в сутки на своём просевшем матрасе, чем просыпаться на несколько часов позже в объятиях этого мужчины, устроившись головой на идеально мягкой подушке.

– Спокойствия? – задумчиво переспрашивает, убирает уже пустую тарелку в раковину и скрещивает руки на груди. Я продолжаю ковырять слегка поджаренные яйца, потому что в горле собрался слишком тяжёлый комок: съем хоть кусточек и мне тут же понадобится отлучиться в уборную. – Ещё условия в твоём райдере будут? Хотелось бы ознакомиться с полным списком.

Собираюсь с духом и на одном порыве выпаливаю приблизительную стоимость полного комплекса лечения для брата.

У меня от такого порядка цифр голова кружится, а Марат и бровью не повёл.

– Солидно. Неплохие запросы у тебя, Куколка. Ты же понимаешь, что за гораздо меньшие бабки я могу обзавестись полностью укомплектованной девочкой с куда более приятным характером? Хотя бы с твоего бывшего места работы.

– Понимаю.

– И? – иронично приподнимает брови, ожидая услышать от меня аргументы «за».

Я знаю такие.

Вернее, один.

Только он настолько мощный, что Марату будет очень сложно противостоять моим словам.

– Меня. Ты хочешь именно меня.

И я очень надеюсь, что ставка сыграет.