Текст книги "Медвежонок. Новые волшебные сказки для маленьких детей"

X. Ферма, замок, кузница

После часа пути Медвежонок подошел к большой и красивой ферме, где надеялся найти работу. Издалека он увидел владельца фермы и его семью, сидевших перед домом за трапезой.

Стоило ему подойти поближе, как один из детей, десятилетний мальчик, заметил его, вскочил со стула, вскрикнул и убежал в дом.

Восьмилетняя девочка, услышав крик брата, обернулась и тоже пронзительно закричала.

Вслед за детьми повернулись и остальные. При виде Медвежонка женщины разразились воплями ужаса, дети убежали, а мужчины похватали палки и вилы, ожидая нападения от пришельца, принятого за чудовищное животное, которое сбежало из зверинца.

Медвежонок при виде всеобщего страха и ненависти заговорил, пытаясь рассеять их испуг:

– Я вовсе не медведь, как вы, кажется, подумали, господа, а несчастный парень, который ищет работу и был бы очень счастлив, если бы вы соблаговолили ее дать.

Фермер был удивлен, услышав говорящего медведя.

Не зная, что делать – убежать или расспросить его, он решился заговорить:

– Кто ты, откуда пришел?

– Я с Лесной фермы, я сын крестьянки Овечки, – отвечал Медвежонок.

– А-а-а-а! Это ты в детстве забредал на рынок и наводил страх на наших детей! Жил в лесу, обходился без нашей помощи – а теперь что тут понадобилось? Убирайся и живи себе медведем, как жил до сих пор!

– Наша ферма сгорела. Мне нужно содержать мать и сестру трудом моих рук; вот почему я пришел попросить о работе. Вы будете довольны: я сильный и здоровый, я хочу трудиться и буду делать все, что прикажете.

– Ты считаешь, парень, что я возьму на службу дикое животное, вроде тебя? Да при одном твоем виде жена и служанки помрут со страха, а детей хватит родимчик! Я не такой дурак, парень, я не дурак… Короче, хватит болтать. Убирайся отсюда, дай нам поесть спокойно.

– Господин фермер, смилуйтесь, убедитесь в моих умениях; позвольте работать в одиночку: я никого не напугаю, буду прятаться, чтобы дети меня не увидели.

– Ты все не уймешься, мерзкий медведь? Убирайся немедленно; а то мои вилы попробуют на зуб твою волосатую спину!

Несчастный Медвежонок опустил голову; глаза заблестели слезами унижения и горя. Он удалился медленными шагами, провожаемый громким смехом и улюлюканьем фермера и его слуг.

Скрывшись из их вида, он не пытался больше сдерживать слезы; но даже в таком унижении, в такой печали ему и в голову не пришла мысль, что Фиалка могла бы освободить его от мохнатого обличья. Он пошел дальше и вскоре увидел замок, в окрестностях которого было полно народу, сновавшего туда и сюда в разнообразных занятиях. Одни сгребали, другие косили, кто чистил лошадей, кто копал, кто поливал, кто сеял.

«Вот где я наверняка найду работу, – подумал Медвежонок. – Ни женщин, ни детей не вижу: думаю, мужчины меня не испугаются».

Медвежонок подошел незамеченным, снял шляпу и приблизился к человеку, имевшему вид управляющего работами.

– Сударь… – начал он.

Человек поднял голову, попятился, увидев Медвежонка и уставился на него с необычайным удивлением.

– Ты кто? Чего хочешь? – спросил он грубым голосом.

– Сударь, я сын фермерши Овечки, хозяйки Лесной фермы.

– Ну и что? Зачем приперся?

– Наша ферма сгорела, сударь. Я ищу работу, чтобы прокормить матушку и сестру. Надеюсь, что вы соблаговолите мне ее дать.

– Работу? Медведю?

– Сударь, я не медведь по рождению; под этой оболочкой, которая внушает вам отвращение, бьется сердце человека, сердце, способное на признательность и привязанность. Вам не придется пожаловаться ни на мою работу, ни на усердие.

Пока Медвежонок говорил, а управляющий его насмешливо слушал, лошади испугались и принялись лягаться и вставать на дыбы. Конюхи едва могли с ними справиться; некоторые даже убежали и спрятались в поле.

– Медведь, медведь! – закричали конюхи. – Он пугает лошадей! Гоните его прочь!

– Убирайся! – крикнул управляющий.

Ошеломленный Медвежонок не шевельнулся.

– А! Не хочешь убираться! – завопил управляющий. – Погоди, злой бродяга, я угощу тебя охотой! Эй! Бегите за собаками… Спустите их на этого зверя… Давайте, поторопитесь… Ух как он улепетывает!

Действительно, Медвежонок, ни жив ни мертв от такого жестокого приема, кинулся бежать куда глаза глядят, подальше от бесчеловечных и злых людей.

Так неудачно закончилась вторая попытка. Несмотря на огорчение, Медвежонок не пал духом.

– До конца дня еще три-четыре часа, – сказал он. – Есть время продолжить поиски.

И он направился к кузнице, которая находилась в трех или четырех километрах от Лесной фермы.

На службе у хозяина трудилось множество рабочих; он давал работу всем, кто об этом просил, не по милосердию, а ради выгоды, чтобы без него нельзя было обойтись. Его боялись, но не любили; он создавал местное благосостояние, но не вызывал благодарности, ибо один лишь этим и пользовался, а ненасытную жажду все большего богатства удовлетворял за счет бедных рабочих, которые могли найти работу только у этого новоявленного маркиза де Карабаса.

Итак, бедный Медвежонок подошел к кузнице; хозяин стоял в дверях, браня одних, угрожая другим, пугая всех.

– Сударь, – сказал Медвежонок, приблизившись к нему, – не могли бы вы дать мне работу?

– Наверняка. У меня ее всегда сколько угодно. Какую работу проси… – при этих словах он поднял голову и перевел взгляд на Медвежонка. Глаза запылали гневом, он споткнулся на полуслове и разразился сбивчивыми воплями:

– Это что еще за забава? Что тебе тут, карнавал, что ли, – являться на работу в маскарадном костюме? Будь любезен, или скидывай свою мерзкую медвежью шкуру, или я тебя пропущу через горн моей кузницы, чтоб хорошенько укоротить шерсть!

– Никакой это не маскарад, – грустно ответил Медвежонок, – это, увы, настоящая шкура, но я работник не хуже других, и если соизволите дать мне работу, то сами убедитесь и в моей силе, и в усердии.

– Я задам тебе работу, гнусное животное! – вскричал хозяин кузницы, вскипев от злобы. – Я сейчас упрячу тебя в мешок и отправлю в зверинец; пускай-ка тебя бросят в яму к собратьям-медведям. Вот и будет тебе работка – защищаться от их когтей. Вон отсюда, каналья! Убирайся, коли не хочешь попасть в зверинец!

И, замахнувшись палкой, он ударил бы Медвежонка, если бы тот не успел увернуться.

XI. Жертва

Опечаленный, упавший духом возвращался Медвежонок домой. Он шел медленным шагом и поздно пришел на ферму. Фиалка выбежала ему навстречу, взяла за руку и, не говоря ни слова, привела его к матери. Там она опустилась на колени и сказала:

– Матушка, я знаю, что наш возлюбленный Медвежонок выстрадал сегодня. В его отсутствие фея Зловида все рассказала, фея Чудесница все подтвердила… Матушка, когда вы считали Медвежонка навсегда потерянным для вас и для меня, вы открыли мне то, что, по своей доброте, он хотел от меня скрыть. Я знаю, что могу, приняв его облик, вернуть красоту, которая принадлежит ему по праву рождения. Счастливая, стократно счастливая, что мне предоставилась возможность выразить таким образом нежность, преданность моему возлюбленному брату, я прошу произвести обмен, позволенный доброй феей Чудесницей, и умоляю ее сделать это незамедлительно.

– Фиалка! Фиалка! – вскричал ужаснувшийся Медвежонок. – Фиалка, возьми назад свои слова! Ты не знаешь, на что себя обрекаешь! Ты не представляешь жизнь в тоске и нищете, муку одиночества и отчужденности, к которым себя приговариваешь, нескончаемое отчаяние, которое испытываешь, видя себя ужасом всего человеческого рода! Ах! Фиалка, Фиалка, умоляю тебя, откажись от своих слов!

– Дорогой Медвежонок, – сказала Фиалка спокойно, но решительно, – исполняя то, в чем ты видишь большую жертву, я исполняю самое главное желание моего сердца, я делаю это для собственного счастья. Я уступаю горячей, непреодолимой потребности выразить тебе мою нежность, мою признательность. Совершая это, я уважаю себя, – отказавшись, буду себя презирать.

– Погоди, Фиалка, еще минуту! Поразмысли, подумай о моем горе, когда я не увижу больше мою прекрасную, мою очаровательную Фиалку, когда мне придется страдать из-за насмешек над тобой, из-за людского ужаса… О, Фиалка, не обрекай твоего бедного Медвежонка на эту муку!

Очаровательное лицо Фиалки опечалилось; страх неприязни Медвежонка заставил ее вздрогнуть; но это себялюбивое чувство миновало; оно не могло одержать верх над самоотверженной нежностью.

Вместо ответа она кинулась в объятия Овечки и сказала:

– Матушка, поцелуйте в последний раз вашу красивую и милую Фиалку.

Пока Овечка, Медвежонок и Мальва целовали ее, глядя с любовью; пока Медвежонок на коленях умолял ее оставить ему медвежью шкуру, к которой он привык за двадцать лет, что ее надел, Фиалка воззвала громким голосом:

– Фея Чудесница! Фея Чудесница! Явитесь получить плату за здоровье и жизнь моего дорогого Медвежонка.

В тот же миг появилась фея Чудесница во всем своем блеске, на массивной золотой колеснице, влекомой ста пятьюдесятью жаворонками. Она была одета в платье из бабочкиных крыльев самых блестящих расцветок; с плеч спадала мантия из бриллиантовой сети, влачившаяся на десять шагов позади нее и столь тонкой работы, что была легка, как газ. Волосы, мерцающие, подобно золотым шелкам, были увенчаны короной из карбункулов, блестящих, как маленькие солнца. Каждая из туфелек была застегнута крупным рубином. Ее милое, нежное и веселое лицо дышало довольством; она устремила на Фиалку любящий взгляд:

– Итак, ты решилась, дочь моя? – сказала она.

– Сударыня! – вскричал Медвежонок, бросаясь к ее ногам, – снизойдите выслушать меня! Вы так мне благодетельствовали, вы внушили мне столь нежную признательность, вы так добры и справедливы, – неужели вы исполните бессмысленную волю моей дорогой Фиалки? Неужели вы хотите совершить несчастье моей жизни, заставив меня принять подобную жертву? Нет, нет, очаровательная фея, дорогая фея, вы не захотите этого сделать, вы этого не сделаете!

Не слушая мольбы Медвежонка, фея легонько коснулась жемчужной палочкой до Фиалки, затем до него и произнесла:

– Да исполнится желание твоего сердца, дочь моя!.. Да исполнится это против твоего желания, сын мой!

В тот же миг лицо, руки, все тело Фиалки покрылись длинной шелковистой шерстью, покинувшей Медвежонка; в то время как гладкая белая кожа во всем блеске явила его необыкновенную красоту. Фиалка взирала на него с восхищением, в то время как он, опустив глаза, полные слез, не осмеливался взглянуть на несчастную, так ужасно преобразившуюся Фиалку; наконец взглянул, кинулся в ее объятия, и оба заплакали. Медвежонок стал волшебно красив; Фиалка же стала тем, чем был Медвежонок, без формы, без красоты, но и без уродливости.

Когда Фиалка подняла голову и посмотрела на Овечку, та протянула ей руки.

– Спасибо, дочь моя, благородное и великодушное дитя! – сказала Овечка.

– Матушка, – отвечала Фиалка тихим голосом, – будете ли вы меня любить по-прежнему?

– Буду ли я тебя любить, моя дорогая дочь? В сто раз, в тысячу раз больше, чем прежде!

– Фиалка, – сказал Медвежонок, – не бойся казаться уродливой в наших глазах! Для меня ты в тысячу раз красивее, чем тогда, когда ты обладала всей своей красотой; для меня ты сестра, несравненный друг, ты всегда будешь подругой моей жизни, идеалом моего сердца!

XII. Битва

Не успела Фиалка ответить, как раздалось жуткое завывание, и все увидели, как с небес медленно опускается карета из крокодиловой кожи, запряженная пятьюдесятью огромными жабами. Они шипели, плевались и все вокруг забрызгали бы своим смрадным ядом, если бы фея Чудесница это не запретила.

Карета шлепнулась на землю, и из нее вылезло толстое тяжелое чудовище: это была фея Зловида. Огромные глаза выкатывались из орбит; широкий приплюснутый нос завешивал сморщенные увядшие щеки; пасть тянулась от одного уха до другого, а когда открывалась, то показывался острый черный язык, беспрерывно облизывавший мерзкие обломанные зубы, покрытые налетом зеленоватой слюны. Она была неповоротливой, ростом едва в три фута; дряблые складки желтого жира скрывали живот, широкий, как барабан; сероватая кожа была липкой и холодной, как у слизня; редкие рыжие волосы неровными прядями спадали со всех сторон на длинную морщинистую зобоватую шею; красные плоские руки походили на плавники акулы. Платье было сделано из слизи, а мантия – из жабьей кожи.

Зловида медленно подползла к Медвежонку, который отныне нам известен под его настоящим именем – ПРИНЦ ДИВЕН, – остановилась перед ним, метнула разъяренный взгляд на фею Чудесницу, торжествующе-насмешливый – на Фиалку, сложила толстые липкие руки на огромном животе и проквакала резким хриплым голосом:

– Сестрица восторжествовала надо мной, принц Дивен. Однако и для меня есть утешение; не быть тебе счастливым! Красота твоя оплачена за счет счастья этой дурочки, она стала ужасной, нелепой, и ты, конечно, не захочешь к ней даже приблизиться! Да, да, плачь, моя славная Медвежечка! Долго тебе теперь плакать, и ты еще горько пожалеешь, если уже не жалеешь сейчас, что отдала принцу Дивену свою красивую белую кожу!..

– Никогда, сударыня, никогда! Я жалею лишь о том, что раньше не узнала о возможности таким образом выразить мою признательность.

Суровость и необычайный гнев выразились на лице феи Чудесницы; она взмахнула палочкой и воскликнула:

– Замолчите, сестра! Недолго вам торжествовать над несчастьем Фиалки! Я найду средство от этого; ее преданность заслуживает награду.

– Я запрещаю вам помогать ей под страхом моего гнева!

– Я не боюсь вашего гнева, сестрица, и и примерно накажу вас за это!

– Наказать меня? Ты смеешь мне угрожать?

Зловида издала зловонный вздох, кликнула экипаж, заползла в карету, взлетела в небеса и кинулась с высоты на Чудесницу, собираясь удушить ее ядом своих жаб. Но Чудеснице было известно коварство сестры; ее верные жаворонки придерживали дверь кареты, и она мигом вскочила вовнутрь. Жаворонки взвились в воздух, пронеслись над жабами и стремительно кинулись на них; те, несмотря на свою тяжесть, увернулись от атаки, бросившись в сторону. Им удалось даже мгновенно убить ядом ближайших жаворонков; но Чудесница молниеносно отцепила их от упряжки, снова взметнулась ввысь и устремилась на жаб с такой скоростью, что жаворонки вырвали им глаза коготками раньше, чем Зловида могла спасти свою армию. Вопли жаб и верещанье жаворонков подняли оглушительный шум; так что фея Чудесница не преминула позаботиться о своих друзьях, с ужасом наблюдавших за боем, крикнув им: «Отойдите подальше и закройте уши!». Что они и выполнили незамедлительно.

Зловида кинулась в последнюю атаку; она направила ослепших жаб на жаворонков, чтобы столкнуться и обдать их ядом; но Чудесница взлетала все выше и выше; Зловида оставалась все ниже и ниже.

Наконец, не в силах сдержать ярость, она вскричала:

– Тебе помогает Королева фей, эта старая мерзавка, чтоб ей в ад провалиться!

Не успела она произнести эти слова, как свалилась на землю. Жабы тут же сдохли, карета исчезла; Зловида осталась одна, в обличье огромной жабы.

Она пыталась говорить, но могла лишь мычать и шипеть; она с яростью глядела на Чудесницу и ее жаворонков, на принца Дивена, на Фиалку и Овечку, но ее власти пришел конец.

Фея Чудесница спустилась с небес в своей карете, сошла на землю и сказала:

– Королева фей наказала тебя за дерзость, сестра. Раскайся, если хочешь заслужить помилование!

Вместо ответа жаба плюнула ядом, который, к счастью, никого не задел.

Чудесница протянула к ней свою палочку.

– Повелеваю тебе исчезнуть и никогда более не показываться на глаза принцу, Фиалке и их матери!

Не успела она это сказать, как жаба бесследно исчезла, так же как и упряжка ее кареты.

Несколько минут фея Чудесница стояла молча; затем приложила руку ко лбу, словно избавляясь от печальной мысли, и, подойдя к принцу Дивену, сказала ему:

– Принц, титул, которым я вас именую, означает ваше происхождение: вы – сын короля Кровожада и королевы Любиметты, скрывавшейся до сих пор в облике скромной крестьянки. Имя вашего отца соответствует его характеру; когда ваша мать помешала ему убить брата Беспечена и невестку Беззаботту, он обернул свою жестокость против нее: я спасла ее, спрятав в тучах вместе с верной Мальвой. Вы, принцесса Фиалка, равны происхождением с принцем Дивеном; ваши отец и мать – те самые король Беспечен и королева Беззаботта, которые, будучи спасенными вашей матушкой, стали жертвами своей неосторожности. Вскоре и сам король Кровожад был убит своими подданными, которые не могли более выносить его жестокое иго; они ждут вас, принц, на царство; я открыла им ваше существование и пообещала, что вы возьмете в супруги особу, достойную вас. Вы можете остановить свой выбор на одной из двенадцати принцесс, которых ваш отец удерживал в плену, после того, как зарезал их родителей; все красивы и умны, и каждая принесет вам в приданое королевство.

Изумление лишило принца Дивена дара речи; при последних словах феи он обернулся к Фиалке и увидел ее слезы:

– Почему ты плачешь, Фиалка? Ты боишься, что мне придется краснеть за тебя, что я не посмею свидетельствовать перед всем двором нежность, которую ты мне внушаешь, что я забыл все сделанное тобой для меня, что я потерял нити, навек связавшие меня с тобой? Ты считаешь, что я способен на такую неблагодарность, как искать иную привязанность вместо твоей и заменить тебя одной из этих принцесс, удерживаемых в заточении моим отцом? Нет, дорогая Фиалка; до сих пор я видел в тебе только сестру; отныне ты будешь спутницей моей жизни, моей единственной подругой, одним словом, моей женой.

– Твоей женой, дорогой брат!.. Это немыслимо! Как можно возвести на трон столь уродливое создание, как твоя бедная Фиалка? Осмелишься ли ты пренебречь насмешками подданных и соседей-королей? Да и как мне самой решиться показать себя на праздниках по поводу твоего возвращения? Нет, мой друг, мой брат, позволь мне жить вблизи тебя, рядом с матушкой, в одиночестве, в неизвестности, скрывшись под покрывалом, чтобы никто не увидел меня и не осмелился порицать тебя за такой неудачный выбор!

Принц Дивен настаивал долго и упорно; Фиалка с трудом сдерживалась, но продолжала стоять на своем, обнаружив твердость, равную преданности.

Овечка не проронила ни слова; она хотела, чтобы сын принял эту последнюю жертву несчастной Фиалки и позволил ей жить рядом с ними, скрытой от взглядов. Мальва плакала и вполголоса поддакивала настояниям принца.

– Фиалка, – произнес наконец принц, – так как ты отказываешься взойти со мной на трон, то я отказываюсь от трона и королевской власти, чтобы жить с тобой, как прежде, в уединении и в счастье. Без тебя и скипетр стал бы мне слишком тяжелой обузой; с тобой и маленькая ферма будет мне раем. Скажи, Фиалка, ты так же хочешь этого?

– Ты победил, дорогой брат; хорошо, останемся жить здесь, как прожили столько лет, в наших простых радостях, в счастье нашей привязанности.

– Благородный принц и великодушная принцесса, – сказала фея, – вы достойны получить награду за столь преданную и столь редкую нежность. Принц, в колодце, куда я вас перенесла во время пожара, есть бесценное сокровище для вас и для Фиалки. Спуститесь туда, поищите, а когда найдете, принесите сюда: я открою вам его значение.

Принц не заставил просить себя дважды, кинулся к колодцу и проворно спустился по все еще стоявшей там лестнице; достигнув дна, он не обнаружил ничего, кроме ковра, как и в первый раз. Он исследовал стенки колодца: ничто не выдавало присутствие сокровища. Он заглянул под ковер и заметил черный камень с кольцом; он потянул за кольцо, камень приподнялся и обнаружил под собой шкатулку, блестевшую, словно скопление звезд.

«Это должно быть то сокровище, о котором говорит фея», – подумал принц. Он схватил шкатулку, легкую, как яичная скорлупа, и поспешил подняться, бережно держа ее в руках.

Все с нетерпением поджидали его появление; он протянул коробочку фее.

Овечка вскричала:

– Это та самая шкатулка, которую вы мне доверили, сударыня, и которую я считала утраченной во время пожара!

– Она самая, – сказала фея; – вот ключ, принц; откройте ее.

Медвежонок поспешил исполнить приказ.

Каково же было всеобщее разочарование, когда вместо ожидаемых драгоценностей глазам предстали лишь браслеты, которыми были украшены ручки маленькой Фиалки, когда кузен нашел ее спящей в лесу, да флакон душистого масла.

Фея посмотрела на всех по очереди, смеясь над общим недоумением, затем взяла браслеты и вновь надела их на руки Фиалки.

– Это мой свадебный подарок, дорогое дитя; каждый из этих бриллиантов защищает от колдовства лицо, которое его носит, и наделяет добродетелями, богатством, красотой, мудростью и счастьем. Подарите их вашим будущим детям от союза с принцем Дивеном.

Затем взяла флакон:

– Что касается душистого масла – это свадебный подарок вашего кузена; вы ведь любите духи, а эти имеют особенное свойство; воспользуйтесь им сегодня же. Завтра я приеду за вами и отвезу всех в ваше королевство.

– Я отказался от королевства, сударыня; я хочу жить здесь с моей дорогой Фиалкой…

– А кто же будет управлять королевством, сын мой? – вмешалась королева Любиметта.

– Вы, матушка, если соблаговолите принять эту обязанность на себя, – отвечал принц.

Королева намеревалась отказаться от сыновьей короны, но фея ее опередила:

– Завтра мы вернемся к этому разговору, – сказал она, – а пока, сударыня, не отказывайтесь от короны, но я запрещаю вам ее принимать, а вам, дорогой принц, – добавила она нежным голосом, сопровождая слова ласковым взглядом, – запрещаю ее предлагать до моего возвращения. Прощайте, до свидания. Когда к вам вернется счастье, дорогие дети, не забывайте о вашем друге – фее Чудеснице.

Она села в карету; жаворонки стремительно взвились ввысь, и Чудесница мгновенно исчезла, оставив тающий шлейф восхитительного аромата.