Текст книги "Цивилистическая наука России: становление, функции, методология"

Научные исследования в области частного права, осуществляемые по договорам на проведение научно-исследовательских работ, как правило, проводятся в связи с рассмотрением в суде (третейском суде) конкретного спора между субъектами преимущественно предпринимательской деятельности. При проведении такого исследования исполнитель связан с заданием заказчика, которым выступает одна из сторон конкретного спора, при этом результаты, не соответствующие правовой позиции стороны в таком споре, обычно не включают в научный результат, представленный в виде научного заключения. В этом случае публикации научного результата, которые представляют научному сообществу после завершения исполнения договора на базе подготовленных в его исполнение заключений, не всегда соответствуют стандартам научной этики (недолжным образом обеспечивается беспристрастность, объективность исследователя). Такие научные результаты оказывают влияние на правовую систему, причем такое влияние не всегда полезно. Кстати, заметим, что такая особенность характерна именно для цивилистической науки, и некоторых иных юридических наук, задачей которых является исследование тех областей законодательства, споры в связи с которыми чаще всего рассматриваются в арбитражных и третейских судах (особенно иностранных), – именно там чаще всего используются научные заключения (пожалуй, помимо цивилистической науки, такая черта свойственна еще науке налогового права).

Не нужно думать, что проблемы с финансированием научных исследований возникли только сейчас. Вопрос выбора приоритетных научных проектов для финансирования всегда возникал, по тем или иным критериям проводился отбор тем и научных результатов, таким образом, финансирование научной деятельности сказывается и на его содержании. Советскому периоду развития цивилистической науки был характерен тоталитарный контроль за ресурсами, направляемыми на правовые, в том числе цивилистические, исследования, научные результаты и на их внедрение в экономику[138]138
  См.: Конин Н. М., Манохин В. М., Залесский В. В. Правовое пространство науки // Известия вузов. Правоведение. 1993. № 1.


[Закрыть]. Это обеспечивалось системой закрепления тематики научных работ за кафедрами, утверждения тематик диссертаций. Практически полностью отсутствовали возможности для самостоятельной инициативной творческой научной деятельности. А если таковую ученый и мог вести в свободное от работы время, то научный результат не мог был быть опубликован. Это достигалось посредством публикации через научное рецензирование. Сегодня такой тотальности нет, но тенденции мы можем наблюдать и сегодня. Соответственно о спонтанном движении отечественной цивилистической науки по собственным путям говорить не приходится. Конечно, это сказывается отрицательно на научном результате.

Научная деятельности в области цивилистических исследований ведется в различных организационных формах.

Можно выделить:

– индивидуальную исследовательскую деятельность;

– исследования во временных авторских коллективах;

– исследования в постоянных авторских коллективах (кафедры, секторы);

– исследования в рамках научных школ.

Индивидуальная исследовательская деятельность. Отношение к индивидуальной исследовательской деятельности и публикации ее результатов различалось на разных этапах развития науки. Считается, что на ранних этапах научные исследования в основном были индивидуальными[139]139
  См.: Осипов А. И. Наука как социальный институт.


[Закрыть]. Исследование дореволюционного этапа цивилистической науки приводит к выводу о значительном числе анонимных публикаций или публикаций под псевдонимами. Их было много и в первые годы после революции. Постепенно уменьшается число анонимных работ. К 70-м гг. XX в. анонимными остаются только передовые и редакционные статьи, остальные публикации имеют указание авторов. В научных работах более практически не используются псевдонимы. В современных условиях не удается обнаружить даже передовых анонимных статей. Можно сделать вывод о тенденции персонализации научных исследований в области цивилистической науки.

Исследования во временных авторских коллективах. Выборочное исследование библиографических указателей привело к выводу, что в дореволюционной цивилистической науке исследований, проводимых в коллективах, результаты которых выражались бы в произведениях, созданных в нераздельном соавторстве, было немного (менее 1 %[140]140
  По материалам Систематического указателя русской литературы по гражданскому праву 1758–1904 гг. / Сост. А. Ф. Поваринский. М., 2001.


[Закрыть]). В 1997 г. в нераздельном соавторстве было опубликовано около 7 % произведений[141]141
  Исследованы указатели журналов «Законность», «Российская юстиция».


[Закрыть], в 2016 г. доля таких произведений составляет около 21 %[142]142
  Исследованы публикации в журналах «Российская юстиция», «Закон».


[Закрыть]. Причины постепенного увеличения доли научных результатов, публикуемых в нераздельном соавторстве, и сочетание этого увеличения с уже описанной тенденцией персонализацией, неясны. Возможно, это связано с условиями договоров о предоставлении грантов, в этом случае соавторы оказываются соисполнителями по соответствующему договору; это может быть связано с требованиями публикационной активности; особенностями тематики исследования и пр. Не удалось также выявить особенностей научного результата в таких произведениях.

Исследования в постоянных авторских коллективах. В настоящее время в постоянных авторских коллективах готовятся кафедральные учебники (например, по гражданскому, предпринимательскому, коммерческому, корпоративному праву и пр.), и это основной научный результат такого рода творческих объединений. В советский период одной из форм представления научного результата таких коллективов была публикация научных статей без поименного указания участников творческого коллектива. Например, статья «Пути систематизации законодательства о хозяйственной деятельности в СССР» подготовлена сектором гражданского права Всесоюзного научно-исследовательского института советского законодательства[143]143
  Пути систематизации законодательства о хозяйственной деятельности в СССР // Советское государство и право. 1974. № 10. С. 69–75.


[Закрыть]. С юридической точки зрения подобные статьи можно рассматривать как анонимные, поскольку физические лица, творческим трудом которых созданы произведения, не указаны, а «сектор гражданского права» ничего создать не может.

В советский период коллективные работы рассматривались как проявления особого качества и эффективности научных исследований, позитивно оценивались комплексные исследования, подготовленные с участием специалистов смежных областей, особенно экономистов и юристов[144]144
  См.: Иванов С. А. Высокое призвание юридической науки // Советское государство и право. 1968. № 1. С. 8, 12.


[Закрыть].

Исследования в рамках научных школ. Научная школа – неформальное, складывающееся на добровольных началах самодостаточное объединение исследователей, сформированное под эгидой авторитетного ученого-лидера, сформированных им научных идей, создающее определенную традицию в науке, которое обеспечивает приращение новых знаний в определенной научной области и трансляцию особого типа научной культуры в несколько поколений ученых[145]145
  См., например: Бабосов Е. С. Роль научных школ в развитии мотивационной ориентированности молодежи на научную деятельность // Социологический альманах. 2010. № 1. С. 204–205; Астафьева О. Н. Формирование научных школ и научно-исследовательских направлений в современном вузе: коммуникативные стратегии // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2010. № 23. С. 6.


[Закрыть]. Критерии, по которым выделяется научная школа, не имеют формальной определенности. Принято говорить об: а) общности научных интересов; б) единстве оригинального исследовательского подхода; в) осуществление совместной исследовательской деятельности несколькими поколениями в связке «учитель – ученик»; г) общепризнанном в научном сообществе авторитете лидера; д) соблюдении принципов научной этики и правил данной школы; е) наличии концентрированной научной коммуникации в рамках научной школы с активным включением молодежи. Роль научной школы в институциональной структуре науке по-разному оценивается учеными. Так, Т. Кун полагал, что существование множества научных школ характеризует незрелую науку допарадигмального периода развития. С появлением парадигмы в период нормальной науки существует только одна научная школа[146]146
  См.: Кун Т. Структура научных революций. С. 39–44. Правда, следует отметить, что сам Т. Кун полагал, что у юриспруденции специальное основание к существованию связано с социальной необходимостью, поэтому его идеи о развитии науки для юриспруденции (а также медицины и технических наук) могут не в полном объеме подтверждаться при исследовании развития этих направлений.


[Закрыть]. К. Поппер критиковал в этой части концепцию Т. Куна, отмечая, что существование научных школ возможно и в период нормальной науки, именно разные научные школы позволяют, по мнению К. Поппера, проводить критический анализ тех или иных научных концепций, поэтому отсутствие научных школ приводит к отсутствию критически мыслящих ученых[147]147
  Поппер К. Нормальная наука и опасности, связанные с ней // Философия науки. Вып. 3. Проблемы анализа знания. М., 1997. С. 49–57.


[Закрыть]. В цивилистической литературе к вопросу о научных школах подходят по-разному. В. А. Белов выделяет научные школы в зависимости от того, «в чем тому или иному исследователю видится сущность права»[148]148
  В представленной в настоящей монографии концепции данный фактор включен в один из значимых при определении актуальной парадигмы и соответственно включен в критерии выделения нормальной и отклоняющейся науки.


[Закрыть]. По данному критерию он выделяет естественно-правовую, историческую, философскую, позитивистскую, социологическую и психологическую школы[149]149
  См.: Белов В. А. Гражданское право. Общая часть. Т. 1. Введение в гражданское право: учебник для бакалавриата и магистратуры. М., 2014. С. 97–101.


[Закрыть]. Иногда научные школы выделяют по территориальному признаку, говоря, например, об «уральской школе цивилистики»[150]150
  См.: Гражданское право: В 2 т.: Учебник / Под ред. Б. М. Гонгало. М., 2016. Т. 1. Введение. Режим доступа из СПС «КонсультантПлюс». О том же см.: Хабриева Т. Я. Представление о кризисе в правовой науке несколько преувеличено // Закон. 2016. № 11. С. 13.


[Закрыть]. Все это иллюстрирует размытость критериев выделения научных школ. Более обоснованным представляется подход, основанный на вышеназванных понятиях и критериях научных школ, в соответствии с которым научные школы образуются вокруг научного лидера – выдающегося ученого. В связи с этим можно выделить научные школы, образованные отдельными учеными, имеющими четко распознаваемую концепцию, оригинальное научное объяснение либо всего частного права, либо значительной его части (например, О. С. Иоффе, О. А. Красавчиков, Б. И. Пугинский и др.).

Среди научных исследований принято выделять фундаментальные, прикладные и поисковые. В соответствии с Законом, фундаментальные научные исследования представляют собой экспериментальную или теоретическую деятельность, направленную на получение новых знаний об основных закономерностях строения, функционирования и развития человека, общества, окружающей среды; прикладные научные исследования направлены на применение новых знаний для достижения практических целей и решения конкретных задач, а поисковые научные исследования направлены на получение новых знаний в целях их последующего практического применения (ст. 2 Федерального закона «О науке и государственной научно-технической политике»). Часто цивилистическую науку прямо относят к прикладным[151]151
  См.: Алексеев С. С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М., 2001. С. 20; Обзор позиций на этот счет см.: Семякин М. Н. Цивилистическое правоведение и юридическая практика // Российский юридический журнал. 2014. № 4. С. 7.


[Закрыть]. Вместе с тем вопрос о соотношении теоретической и эмпирической части цивилистики неоднозначен. По этому поводу высказываются разные суждения. Так, отмечают, что «цивилистическая наука… не может успешно развиваться, не обогащаясь новыми эмпирическими данными правоприменительной практики, не обобщая их в системе цивилистических форм, средств и методов правового познания»[152]152
  Семякин М. Н. К вопросу о свойствах цивилистики как отрасли научного знания // Алтайский юридический вестник. 2014. № 8. С. 107.


[Закрыть]. И напротив, научные обобщения воспринимаются судебной практикой, отражаясь в постановлениях Пленумов, обзорах судебной практики[153]153
  Там же.


[Закрыть]. Еще Г. Ф. Шершеневич отмечал, что цивилистическая теория должна служить потребностям действительной жизни, юридического быта. Работы по юридической догматике предполагают непременно возможность применения их результатов в жизни[154]154
  См.: Шершеневич Г. Ф. Наука гражданского права в России. С. 80.


[Закрыть]. О. А. Красавчиков писал, что одной из важных задач цивилистики, как и любой другой юридической науки, является оказание «всемерной помощи юридической практике в деле правильного применения новейшего законодательства»[155]155
  Красавчиков О. А. Советская наука гражданского права (понятие, предмет, состав и система). С. 117.


[Закрыть]. Это же обстоятельство отмечал О. С. Иоффе[156]156
  Иоффе О. С. Развитие цивилистической мысли в СССР. С. 169.


[Закрыть]. По мнению Ю. Б. Фогельсона, правовая теория должна решать задачи, встающие перед судом: «Правовые теории, не позволяющие решать проблемы в суде, никому не нужны»[157]157
  Фогельсон Ю. Б. Избранные вопросы общей теории обязательств: Курс лекций. М., 2001. С. 19–20.


[Закрыть]. О том же пишет и В. И. Леушин, отмечая, что «исследования, не имеющие практической ценности, нельзя считать научными»[158]158
  Леушин В. И. Юридическая практика в системе социалистических общественных отношений. Красноярск, 1987. С. 118.


[Закрыть].

Вместе с тем, несмотря на такое единодушие, пожалуй, не было в течение всего развития цивилистической науки времени, когда ее бы не обвиняли в отсутствии связи с практикой. Это тот упрек, который предъявлялся вне зависимости от тех функций, которые эта наука выполняла.

К. Неволин отмечал, что «если… теория и представляется как бы результатом практики, а практика результатом теории, тем не менее, однако, каждая из них существует самостоятельно»[159]159
  Неволин К. Речь о соединении теории с практикой в изучении законов и в делопроизводстве. Б.м., 1835. С. 13.


[Закрыть]. Ему вторит Г. Ф. Шершеневич, сетуя на слабую востребованность научных результатов практикой. «Теория и практика шли у нас каждая своей дорогой, самостоятельно заботились о своем существовании и чуждались друг друга»[160]160
  Шершеневич Г. Ф. Наука гражданского права. С. 238.


[Закрыть]. В 1963 г. отмечали, что «многие труды, выходящие из стен институтов общественных наук, крайне слабо связаны с жизнью или просто бесполезны». Этот упрек в отношении общественных наук принимали в отношении работ по юриспруденции. Отмечали, что «за последние годы появилось немало бесполезных работ и таких, теоретический и идейный уровень которых очень низок»[161]161
  За высокую идейность, принципиальность и действенность правовой науки: Передовая статья. С. 6.


[Закрыть]. И сегодня звучит тот же упрек: «Современное российское право существует, применяется и развивается не только без какой бы то ни было помощи со стороны юридической науки и представляющих ее ученых-юристов, но и зачастую вопреки ее «усилиям»»[162]162
  Белов В. А. Наука права (правоведение или юриспруденция): кризисное состояние и пути его преодоления. С. 34.


[Закрыть].

В литературе последнего времени (в работах Е. Г. Комиссаровой, М. Н. Семякина) высказываются сомнения в целесообразности абсолютизации связи теории с практикой. Критически оценивается тезис, согласно которому «научность» теоретической концепции определяется исключительно на основании ее связи с практикой[163]163
  См.: Семякин М. Н. Указ. соч. С. 108; Комиссарова Е. Г. К вопросу о функциональности гражданско-правовой науки. С. 79.


[Закрыть]. Е. Г. Комиссарова отмечает, что задача теоретической цивилистики состоит в исследовании внутренней природы гражданского права, при этом «познание идет не за счет привлечения жизненных факторов извне, а за счет абстрагирования от них»[164]164
  Комиссарова Е. Г. К вопросу о функциональности гражданско-правовой науки. С. 79.


[Закрыть].

Представляется, что ответ на вопрос о природе связи цивилистической науки с практикой лежит в плоскости рассмотренной проблемы сущности цивилистической науки. Если это естественная наука, то выявление и описание закономерностей права и объяснение имеют значение отражения сущности права, и в этом смысле должны быть полезны практике, например, для большей предсказуемости развития права[165]165
  Несмотря на избранный способ максимально нейтрального изложения материала, здесь должна заметить, что мне видится такой подход к цивилистической науке основанным на избыточной идеализации права.


[Закрыть] при принятии бизнес-решений; если это общественная (гуманитарная) наука, то польза для практики должна состоять в выявленном понимании права, а если относить ее к техническим наукам, то преобразование права – тот полезный результат, который практика может получить от науки.

Научная дискуссия как форма институционального взаимодействия

Все время существования цивилистической науки существовало множество научных дискуссий как по фундаментальным, так и по частным научным вопросам. Научная дискуссия оказывает влияние на развитие представлений о предмете исследования, в ней наиболее рельефно находят отражение функции науки в тот или иной период. При проведении исследования, результат которого представлен в настоящей монографии, было очень любопытно наблюдать за изменением аргументов, используемых для подтверждения своей позиции или опровержения доводов противника (в зависимости от текущих задач данного этапа цивилистической науки).

Цивилистическая наука в тоталитарном государстве не являлась свободной. Как справедливо отмечает Т. Я. Хабриева, в советский период «хотя и велась научная дискуссия, но была и система общепризнанных устоявшихся понятий и теорий»[166]166
  Хабриева Т. Я. Представление о кризисе в правовой науке несколько преувеличено. С. 7.


[Закрыть]. Действительно, дискуссия являлась формальной, касалась дозволенных вопросов и во всяком случае не приводила к расшатыванию фундаментальных представлений о праве. Такой эффект достигался путем использования системы ограничений науки, которые выражались в ряде явлений, характерных для того времени. Это и цензура, и ограничение числа юридических изданий с жестким отбором научных статей для публикации, и утверждение научных тем в специальном порядке. При этом видимость свободной науки поддерживалась путем дозволения и поддержания нескольких научных дискуссий, в основном не имеющих практической направленности и не подрывающих ни сущности государственного регулирования имущественных отношений, ни подхода к праву и государству. Даже в такой дискуссии цивилистическая наука продолжала выполнять свою идеологическую, пропагандистскую и воспитательную функции, которые будут подробно рассмотрены далее в монографии, целью сохранения возможности для ведения таких дискуссий являлось поддержание научного интереса к области гражданского права. Таковы основные сохранившиеся в течение всего периода развития цивилистической науки дискуссии: а) о сущности гражданского права; б) о дуализме частного права; в) о сущности юридического лица; г) о природе договора.

Яркой иллюстрацией такого создания видимости научной дискуссии в тоталитарном государстве была дискуссия между П. Стучкой и Е. Пашуканисом о сущности гражданского права[167]167
  Дискуссия представлена в статьях: Пашуканис Е. Основные проблемы марксистской теории государства и права // Советское государство и революция права. 1931. № 1. С. 11–40; Стучка П. За единый фронт // Там же. № 5–6. С. 41–50; Он же. Мой путь и мои ошибки // Там же. С. 67–97; Пашуканис Е. Вынужденный ответ // Там же. С. 98–102.


[Закрыть]. Дискуссия проходила в начале 30-х гг., нашла выражение в ряде выступлений на конференциях, в также в ряде публикаций. П. Стучка и Е. Пашуканис познакомились на совещании о правовой программе Свердловского университета, нашли, что имеют сходные взгляды на ключевые вопросы советского государства и права и с 1922 г. начали совместную работу по теории права при Комакадемии. Через пять лет П. Стучка написал курс советского гражданского права, который вызвал жесткую критику со стороны Е. Пашуканиса за основную идею о цели гражданского права, названную в нем и состоящую в том, что гражданское право выступает формой опосредования общественного обмена товаров или, иначе говоря, снабжения населения товарами. По мнению Е. Пашуканиса, такой подход не сообразуется с пониманием текущих задач социалистического строительства. Оба ученых входили в редколлегию журнала «Советское государство и революция права», где Е. Пашуканис был ответственным редактором. Ни обсуждаемый вопрос, ни доводы сторон не могли повлиять на правовое регулирование имущественных отношений, на рассмотрение ключевых категорий гражданского права. Вместе с тем дискуссия велась оживленно, даже, можно сказать, ожесточенно, привлекала к себе внимание общественности, т. е. создавалась видимость полноценной науки, выполняющей критическую функцию.

Еще одна широко известная дозволенная дискуссия в нормальной цивилистической науке – дискуссия о дуализме частного права. Вопрос о том, нужен отечественному праву один (гражданский кодекс) или два (гражданский и торговый) возникал при каждой попытке кодификации гражданского законодательства. Один из таких опытов связан с кодификационными работами, проводимыми М. М. Сперанским в 1809–1812 гг. Тогда было принято решение о необходимости кодификации торгового законодательства. Затем к этому вопросу вернулись при формировании Свода законов, а затем при работе редакционной комиссии по подготовке Гражданского уложения[168]168
  См. об этом: Томсинов В. А. Разработка проекта Гражданского уложения и развитие науки гражданского права в России в конце XIX – начале XX в. Статья вторая // Законодательство. 2015. № 3. Режим доступа из СПС «Гарант».


[Закрыть].

При обосновании решения обычно приводятся ссылки на зарубежный опыт кодификации законодательства, а также на особенности торговых сделок и торгового права.

Исследование периодической печати привело к выводу, что вопрос о дуализме частного права обостряется в периоды, предшествующие кодификациям, после состоявшейся кодификации споры затухают, но постепенно начинаются с новой силой.

Типичной иллюстрацией ведения этой дозволенной дискуссии о дуализме права является серия публикация 1959 г. в журналах «Советское государство и право» и «Социалистическая законность». В преддверии принятия Основ гражданского законодательства 1961 г. разгорелся спор между В. Лаптевым, сторонником выделения хозяйственного права, обосновавшим нецелесообразность единой правовой регламентации любых имущественных отношений Основами гражданского законодательства СССР[169]169
  См.: Лаптев В. О советском хозяйственном праве // Советское государство и право. 1959. № 4. С. 71.


[Закрыть], и Б. Антимоновым, отмечавшим единство отрасли права, регулирующей имущественные отношения, ссылавшимся при этом на существующее регулирование отношений Гражданским кодексом 1922 г., положениями Конституции СССР. Кроме того, Б. Антимонов ссылался в подтверждение своей позиции на резолюцию научной сессии Всесоюзного института юридических наук, позиции ряда ученых, на количественное меньшинство противников единства отрасли гражданского права, а также на отсутствие согласия между сторонниками хозяйственного права по ключевым вопросам[170]170
  См.: Антимонов Б. К разработке проекта Основ гражданского законодательства СССР // Социалистическая законность. 1959. № 7. С. 15–18.


[Закрыть]. После принятия Гражданского кодекса дискуссия продолжилась[171]171
  См.: Братусь С. Н. Предмет и система гражданского права. М., 1963; Лаптев В. В. Предмет и система хозяйственного права. М., 1969. Систематизация хозяйственного законодательства / Под ред. С. Н. Братуся. М., 1971; Он же. К кодификации хозяйственного законодательства // Советское государство и право. 1974. № 10. С. 75–81; Иоффе О. С. Общая часть и систематизация хозяйственного законодательства // Советское государство и право. 1974. № 10. С. 82–87.


[Закрыть], причем новые аргументы у сторонников той или иной позиции не появились.

Складывается впечатление, что дискуссия относительно кодификации хозяйственного законодательства в определенные периоды науки даже яростная, сила которой совсем не адекватна самой проблеме, имела целью создание видимости плюрализма и свободы научного творчества даже и в те периоды, когда в действительности такой свободы не было.

О динамике цивилистической науки

Зададимся вопросом, как происходит процесс приращения научного знания в отечественной цивилистике. Выявленная и описанная подробно далее в настоящей работе периодизация, когда каждый этап развития цивилистической науки сопровождался собственной генеральной функцией и основной решаемой задачей, вокруг которых выстраивалась вся научная деятельность, ставит вопрос о том, осуществляется ли вообще накопление научного знания или действительно прав прокурор Кирхман, полагавший, что законодатель росчерком пера в макулатуру превращает все научные исследования в области юриспруденции. Отмечу, что проведенное исследование дало доводы, как подтверждающие, так и опровергающие этот тезис.

Интересны рассуждения на сей счет О. С. Иоффе. Он полагал, что по фундаментальным вопросам, без разрешения которых невозможно приступить к разработке отдельных научных проблем, цивилистическая наука шла от общего к частному. К таким вопросам ученый отнес определение понятия гражданского права, выявление его предмета и отграничение гражданского права от смежных отраслей. Вместе с тем по иным частным вопросам, по мнению О. С. Иоффе, наука движется поступательно от частного к общему – сначала разрабатываются отдельные аспекты, а затем – целые институты[172]172
  См.: Иоффе О. С. Развитие цивилистической мысли в СССР. С. 180–182.


[Закрыть].

Справедливо замечание о том, что в разных случаях используется дедуктивный и индуктивный способы доказательства.

Мы приходим в наших рассуждениях к одной из ключевых проблем эпистемологии – проблеме развития научного знания. Среди множества различных концепций, разработанных в философии XX–XXI вв., мы остановимся на двух основных подходах: идеях К. Поппера и Т. Куна.

Для К. Поппера знание наращивается постепенно: каждый следующий шаг в развитии науки основан на предыдущих научных результатах, поступательное движение постепенно приближает науку к истине, понимаемой как соответствующее реальности научное объяснение картины мира.

Для Т. Куна наука развивается скачкообразно: через смену этапов «нормальной науки» и научной революции, в ходе которой изменяется парадигма.

Идеи, подобные отраженным в широко известной концепции Т. Куна о динамике науки, парадигмах и научных революциях, задолго до этого были высказаны в размышлениях Г. Ф. Шершеневича относительно развития науки гражданского права. Он писал, что «наука двигается вперед толчками, которые ей дают гениальные люди. В брешь, образованную новым движением мысли, немедленно бросается масса добросовестных, но посредственных работников, которые трудятся над разработкой нового пути, над выравниванием шероховатостей, сноской обломков, образованных толчком»[173]173
  Шершеневич Г. Ф. Наука гражданского права в России. С. 49.


[Закрыть]. Чем не краткое изложение теории научных революций?

Современная эпистемология исходит из того, что научно-познавательная деятельность осуществляется всегда в определенной системе когнитивных координат, определяемыми стилями мышления, парадигмами, темами, научными программами, определенными картинами мира, составляющими исходные предпосылки формирования конкретного содержания научных концепций, теорий и объяснений[174]174
  См.: Швырев В. С. Анализ научного познания: основные направления, формы, проблемы. М., 1988. С. 3.


[Закрыть].

В исследованиях отдельных отраслей юридических наук мысль о цикличности и смене периодов нормального развития и научных революций, подтверждающих концепцию Т. Куна, неоднократно высказывалась. Так, Р. С. Белкин через смену парадигм описывает развитие криминалистики[175]175
  См.: Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. Злободневные вопросы российской криминалистики. М., 2001. С. 13.


[Закрыть], ту же концепцию применительно к науке уголовного процесса поддерживает Ю. П. Боруленков[176]176
  См.: Боруленков Ю. П. Юридическое познание. М., 2014. С. 24–25.


[Закрыть].

Вопрос о том, что можно считать сменой парадигм в цивилистической науке неоднозначен. Исходя из того, что практически все развитие этой науки за истекшие полтора столетия пронизано дискуссией о дуализме частного права, кажется, что именно в этом можно обнаружить различные парадигмы. И действительно, в юридической литературе описывают две концептуально разных системы представлений о праве, различающиеся настолько, что можно заподозрить смену парадигм. В этом смысле можно предполагать существование двух парадигм в развитии отечественной цивилистической науки. Так или иначе эти две антагонистические идеи (единства и дуализма частного права) можно обнаружить на протяжении всего развития науки.

Кроме того, исследование цивилистической науки позволяет обнаружить еще две противоположные системы взглядов. Первая из них основана на идее свободы, персоноцентризма, частноправового регулирования дозволительным методом, когда провозглашается свобода договора, свободное усмотрение субъектов для реализации прав личности. Отражение существования этой парадигмы можно обнаружить в работах дореволюционных авторов, в частности, она хорошо описана у И. А. Покровского.

Вторая связана с социалистическим периодом отечественной экономики и соответственно социалистической наукой. Эту систему взглядов можно назвать теорией социальной солидарности – когда права, свободы, потребности личности подчиняются идеям строительства коммунистического государства и кодекс строителя коммунизма (этический свод правил) является основным ограничителем свободного усмотрения субъектов. В этой парадигме нет места свободному договору, ответственность на началах вины заменяется ответственностью на началах профессионального риска[177]177
  Размышления об этой идее можно найти еще в работах М. М. Агаркова. См., например: Агарков М. М. Ценность частного права. С. 45–48.


[Закрыть]. На базе этой парадигмы получает развитие концепция хозяйственного кодекса и хозяйственного права, в настоящее время эта парадигма объединяет множество ученых в стадии «нормальной науки». Соответствующие положения можно встретить в работах Е. П. Губина. Эти две концепции описывались М. М. Агарковым как два полюса, на одном из которых человеческая личность и ее свобода, а на другом – общественное начало[178]178
  Агарков М. М. Ценность частного права. С. 46–47.


[Закрыть].

Особенностью развития отечественной цивилистической науки является то, что указанные системы взглядов не сменяют друг друга, как это описано для теории парадигм у Т. Куна, а существуют параллельно друг с другом как альтернативные реальности, альтернативные понимания частного права. В настоящее время активно развиваются и теория персоноцентризма, и теория социальной солидарности, при этом каждая из них наращивает свой эмпирический материал, обогащается знаниями и научными выводами. При этом результаты таких исследований, основанные на разных системах постулатов и выстроенные в разных парадигмах, кардинально отделены друг от друга – все дальше с развитием научных исследований, однако при этом несколько настораживает то обстоятельство, что «глубокие расхождения сказываются главным образом на вершинах мысли, при формулировании самых общих, основных принципов миросозерцания. Когда дело доходит до отдельных практических проблем, с которыми преимущественно имеет дело юрист, эти разногласия часто теряют свою остроту»[179]179
  Там же. С. 50.


[Закрыть].

На протяжении всего развития отечественной цивилистики явно прослеживаются и еще две кардинально различающиеся системы взглядов. В параллель с известной исторической классификацией В. М. Сырых поделил представителей дореволюционной отечественной юридической науки на «западников» и «славянофилов»[180]180
  См.: Сырых В. М. История и методология юридической науки: Учебник. М., 2016. С. 183.


[Закрыть]. Интересно отметить, что большинство дореволюционных ученых, преимущественно занимавшихся вопросами, относящимися к понимаемому сегодня предмету цивилистической науки, относились к «западникам», причины такой ситуации лежат в особенностях становления цивилистической науки, влиянии римской и немецкой доктрины. Это разделение сохраняет актуальность и применительно к современной отечественной цивилистической науке, представителей которой сегодня тоже можно разделить на эти категории в зависимости от системы их убеждений, уверенности в самобытности отечественного гражданского законодательства и отечественной цивилистической науки, или отрицающих такую самобытность и ратующих за повсеместное внедрение лучших западных образцов правового регулирования, либо отрицающих таковое. Соответственно в зависимости от идентификации с той или иной группой по-разному определяется предмет исследований, их метод, ожидаемый научный результат.

Можно констатировать одновременное существование по меньшей мере трех ключевых для взглядов того или иного ученого систем убеждений. В зависимости от того, к какой группе примыкает ученый в этих трех ключевых аспектах, строятся его представления о предмете исследования.

На основании такой параллельности различных систем взглядов М. Ван Хук делает вывод, что в юридической науке вовсе нет никакой парадигмы, поскольку нет единства ответов на ключевые вопросы[181]181
  Ван Хук М. Право как коммуникация. СПб., 2012. С. 247–248.


[Закрыть]. Вместе с тем складывается впечатление, что такой вывод слишком категоричный применительно к цивилистической науке. Действительно, нельзя говорить о существовании единой парадигмы отечественной цивилистической науки, однако можно говорить о параллельном существовании нескольких таких парадигм, построенных исходя из разных постулатов, соответственно оперирующих разными категориями. Отсюда можно предположить параллельное существование нескольких учений («цивилистических наук», рассматриваемых как учение, система взглядов), по-разному оценивающих собственный предмет. В каждой из таких отдельных цивилистических наук есть собственная парадигма.

Как видим, применительно к цивилистической науке скорее всего находит подтверждение попперовская концепция научного познания и развития науки.

В рамках названных трех ключевых вопросов (единство или дуализм частного права; персоноцентризм или теория социальной солидарности; «западничество» или «славянофильство») и строится развитие отдельных направлений цивилистической науки. В отдельные периоды тот или иной ответ на ключевые вопросы преобладает, и наука, развивающая ответ, признаваемый «правильным» на такой вопрос в текущий исторический момент, является нормальной цивилистической наукой. Правильность ответа обусловлена совокупностью факторов, в том числе отношением между наукой и государством (институциональная характеристика), текущими актуальными функциями науки (подробно будут рассмотрены ниже). Получение такого принципиально «правильного» для текущего периода ответа достигается путем применения стандарта научной деятельности, нормальной исследовательской программы.

Помимо нормальной науки цивилистическая (как и любая иная) наука включает в том числе и отклоняющиеся научные результаты, которые хотя и не позволяют выявлять тенденции, но, несомненно, образуют саму эту науку, зачастую являясь предтечей будущих тенденций. Задача нормальной науки, соответствующей стандарту, нормальной исследовательской программе состоит в обеспечении своей целостности, для чего она должна избавляться от отклоняющейся науки; задача отклоняющейся науки – «пробиваться» через нормальную. Здесь нельзя не вспомнить известный принцип «упорства», предложенный Полом Фейерабендом. Фейерабенд сформулировал «принцип упорства», согласно которому для развития науки необходимо, чтобы ученые держались за свои взгляды и теории, даже если они на первых порах не выдерживают столкновений с экспериментами и конкурирующими научными теориями, поскольку без этого данные теории никогда не достигнут зрелости и силы, никогда не смогут развернуть свои эвристические возможности[182]182
  См. об этом: Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.


[Закрыть]. По всей видимости, этот принцип упорства является продолжением второй максимы Рене Декарта, который утверждал, что следует «оставаться настолько твердым и решительным в своих действиях, насколько это… в моих силах, и с неменьшим постоянством следовать даже самым сомнительным мнениям, если я принял их за вполне правильные»[183]183
  Декарт Р. Рассуждения о методе. Электронный ресурс. Режим доступа: http://psylib.org.ua/books/dekar01/


[Закрыть]. Для юридической вообще и цивилистической в частности науки характерна эта борьба нормальной и отклоняющейся науки, через которую и происходит ее развитие.