Текст книги "Цивилистическая наука России: становление, функции, методология"

Исследование образца позволяет заключить, что он является типичным для соответствующего периода развития науки. Во-первых, обращает на себя внимание, что статья написана еще до отраслевого деления права, которое связывают с выступлением Вышинского в ходе первой дискуссии о системе права несколькими годами позже. Поэтому в статье автор свободно оперирует нормами Конституции, Гражданского и Уголовного кодекса. Во-вторых, явно прослеживается выполнение идеологической функции цивилистической науки. Соответствующие рассуждения пронизывают статью. В сравнении с приведенными образцами начала этого периода, теперь фактически ни описания, ни объяснения гражданского права не дается. Предметом исследования стали статьи советского и буржуазного права, позиции, выраженные в трудах К. Маркса, Ф. Энгельса, В. Ленина, И. Сталина. Использованные методы: статистический, исторический, сравнительно-правовой. Интересно отметить практически полное отсутствие догматического исследования норм действующего Гражданского кодекса. Значение этого метода снизилось в начале периода, к его середине метод полностью потерял актуальность. Как представляется, это еще раз подтверждает гипотезу о зависимости предмета и методов исследования от функции цивилистической науки на конкретном историческом этапе. Достоверность сделанных выводов подтверждается теперь исключительно ссылками на авторитеты и на другие работы нормальной науки. Ссылки на произведения отклоняющейся науки не используются. Очень своеобразна стилистика работы и способ ведения дискуссии с оппонентами (путем объявления их классовыми врагами без всякой аргументации). Отметим полное отсутствие рефлексии, отсутствие использования формально-логического метода для обоснования выводов, отсутствует критика действующего законодательства, не высказываются предложения по его совершенствованию. Анализируемый образец относится к середине данного периода, когда законодательство устойчиво, объективной потребности в его изменении нет, зато есть насущная потребность в пропаганде отечественного права, что в статье и делается. Об этом отчетливо свидетельствует данный образец. Исследование образца, в частности, позволяет понять причины провала попытки кодификации гражданского законодательства, которая задумывалась в период, соответствующий публикации анализируемого произведения, а реально предпринималась десятью годами позже – в конце 40-х – начале 50-х. гг. Отсутствующая потребность не может быть восполнена извне. К этой тенденции мы еще вернемся при исследовании следующих образцов данного периода.

В период Великой Отечественной войны юридические журналы, согласно библиографических указателей, в СССР не издавались. Фактически единственное юридическое издание, которое выходило до окончания войны, – журнал «Социалистическая законность», у которого перерыв в выпуске составил всего чуть больше двух лет (часть 1941, 1942 и 1943 гг.). С января 1944 г. журнал возобновил работу. Первый, январский, номер журнала подписан в печать 18 апреля 1944 г., содержал всего 3 п.л. и вышел тиражом 10 000 экз. Для сравнения: первый номер 1959 г. содержал 12 п.л. и вышел тиражом 62 000 экз. В первом после перерыва номере журнала ни одной статьи, имеющей хоть отдаленное отношение к предмету цивилистической науки, не было. Первая статья интересующей нас тематики была опубликована в № 2 – это статья В. Рясенцева «Ведение чужого дела без поручения в условиях Отечественной войны»[275]275
  Рясенцев В. Ведение чужого дела без поручения в условиях Отечественной войны // Социалистическая законность. 1944. № 2. С. 23–24.


[Закрыть]. По критериям, изложенным в настоящей работе, статья не может исследоваться в качестве образца нормальной науки и тенденции развития цивилистической науки по ней определяться не могут, однако из научного интереса обратимся к ее содержанию. В статье автор анализирует содержание положений Гражданского кодекса, приводит примеры судебной практики, описывает основания применения законодательства по аналогии. Приводимые примеры актуальны текущему периоду: например, определяется порядок возмещения лицом, фактически осуществлявшим уход за детьми, чьи родители погибли на фронте, расходов, которые он понес, опекуном. Сделан вывод, что в основе отношений – исполнение общественного долга, а не корысть, поэтому труд исполнителя не оплачивается, лишь возмещаются расходы.

По подобной схеме построена следующая гражданско-правовая публикация – статья Г. Амфитеатрова «Расторжение договора за неплатеж квартирной платы»[276]276
  Социалистическая законность. 1944. № 3–4. С. 25–26.


[Закрыть], однако по тем же причинам мы не можем эту статью анализировать в качестве образца нормальной науки. В этом году была также опубликована статья С. Н. Братуся «Некоторые вопросы науки гражданского права и судебной практики по гражданским делам в период Отечественной войны[277]277
  Социалистическая законность. № 11. С. 30–37.


[Закрыть], к этой статье мы еще неоднократно обратимся в настоящей монографии, однако образцом нормальной науки она также не является.

В качестве образца за 1944 г. (конечно, с рядом сомнений и оговорок) была отобрана статья К. Яичкова «Споры о перевозках в военное время»[278]278
  Яичков К. Споры о перевозках в военное время // Социалистическая законность. 1944. № 7–8. С. 12–15.


[Закрыть]. Актуальность автор обосновал тем, что хотя война не вызвала изменений в законодательстве о перевозке, но «она породила ссылку на войну, как на обстоятельство, влияющее на разрешение споров о перевозках», в частности, требует прояснения вопрос о том, когда война может служить основанием для освобождения от гражданской ответственности. Автор исследует содержание законодательства и делает вывод об отсутствии в нем соответствующих норм и приводит ссылку на Пленум Верховного Суда СССР 1942 г. Автор детально сопоставляет соотношение распоряжений Совнаркома об освобождении от ответственности за невыполнение плана, которые могут издаваться специально по конкретному случаю и выявляет ситуации, когда основания для освобождения от ответственности оценивает суд.

Исследование образца показывает, что предметом исследования стали только нормы права, причем снова мы можем обнаружить использование догматического метода, что не было характерным для начала данного периода. Приведенный образец является единственным в данном периоде, в котором идеологическая функция слабо проявлена, зато много внимания уделено объяснительной и описательной функциям. Никаких иных методов, кроме догматического, не использовалось. Отсутствуют характерные для данного периода элементы стиля изложения. Научный результат – комментарий законодательства. Строго говоря, данная работа, как и ранее названные, не может быть отнесена к нормальной науке периода. Получается, что в период Великой отечественной войны нормальная наука не формировалась. По всей видимости, основанная на стандарте научной деятельности и стандартном подходе к актуальности и предмету исследования, нормальная наука не может складываться при существенном резком изменении потребности в исследованиях. Такие стандарты складываются, как мы увидели, медленно, за десятки лет, и быстро приспособиться к изменившейся реальности нормальная наука не может.

К сожалению, по упомянутым причинам практически полного отсутствия цивилистических публикаций в годы войны нельзя заключить, идет ли речь о выделении особого периода внутри пятого, когда нормальные тенденции цивилистической науки не появлялись, или это пример отклоняющейся науки. В пользу второго предположения говорит анализ, проведенный С. Н. Братусем. Он отмечал, что хотя война предъявила к науке гражданского права «новые требования», однако «испытания военного времени не поколебали основных принципов и институтов советского гражданского права», все изменения гражданского законодательства «не внесли каких-либо принципиальных новшеств»[279]279
  Братусь С. Н. Некоторые вопросы науки гражданского права и судебной практики по гражданским делам в период Отечественной войны // Социалистическая законность. 1944. № 11. С. 30–37.


[Закрыть]. Он перечислил ряд законченных докторских диссертаций, подготовленных в военное время, – это работы В. К. Райхера, В. И. Серебровского, С. Н. Братуся, Б. Б. Черепахина, а также ряд работ, продолжающихся в это время, к каковым отнес работы С. И. Аскназия, А. В. Венедиктова, а также ряд монографий, работа над которыми продолжалась, – это работы М. В. Зимелевой, Г. Н. Амфитеатрова, П. Е. Орловского, Л. А. Лунца и др., отметил, что за годы войны был опубликован сборник статей, посвященных 20-летию Гражданского кодекса.

Вместе с тем С. Н. Братусь отметил и новую тенденцию. По его мнению, Великая Отечественная война «усилила интерес к прошлому нашей Родины», в связи с чем наметилась тенденция изучения передовых демократических взглядов по важнейшим вопросам гражданского права дореволюционной русской цивилистической науки. Он отметил сохранение тенденции критического освоения иностранного буржуазного теоретического наследия и изучения действующего иностранного права, в первую очередь англо-американского. Наука продолжает оказывать посильную помощь органам юстиции путем обобщения судебной практики[280]280
  Там же. С. 30–31.


[Закрыть]. Замечу, что такая рефлексия над тенденциями современной науки, к сожалению, нечасто проводится в цивилистической науке, тем ценнее приведенная статья С. Н. Братуся. Все тенденции, обнаруженные С. Н. Братусем, находят подтверждение и в процессе проведенного исследования образцов нормальной науки. Так, интерес к истории реализовался в нескольких фундаментальных работах, посвященных истории советского гражданского права[281]281
  См.: Генкин Д. М., Новицкий И. Б., Рабинович Н. В. История советского гражданского права. 1917–1947. М., 1949; Новицкий И. Б. Указ. соч.


[Закрыть], а фундаментальные работы по отдельным проблемам гражданского права действительно содержали исследования дореволюционной юридической мысли и критическое осмысление зарубежного буржуазного права, подробно иллюстрации этому будут приведены далее.

Послевоенные публикации продолжают тенденции, отмеченные для довоенного периода, основаны на тех же стандартах и тех же задачах науки.

Образец 1949 г. Азов Л. «Пересмотреть типовой издательский договор»[282]282
  Азов Л. Пересмотреть типовой издательский договор // Социалистическая законность. 1949. № 11. С. 32–33.


[Закрыть]. Актуальность обоснована со ссылкой на то, что типовой издательский договор, имеющий силу закона, утвержден 20 лет назад и устарел, поскольку не отвечает последним партийным решениям, направленным на «улучшение качества идеологической продукции». В статье автор останавливается на основных недостатках типового издательского договора, выразившихся в практике его применения. К такому недостатку, в частности, он относит форму одобрения рукописи путем молчания, если нет возражений о непригодности рукописи в установленный срок. Он пишет: «Можно ли оправдать оплату идеологически вредной литературной продукции только на том основании, что порок рукописи не был своевременно обнаружен издательским редактором?» Автор квалифицирует выплату гонорара автору идеологически вредного произведения в качестве неосновательного обогащения. Если же произведение качественное, то автор все равно рано или поздно получит свой гонорар. Автор предлагает прекратить оплату недоброкачественных рукописей. Кроме того, автор указывает, что правила о выплате авансов авторам при заключении договора заказа устарели. Автор критически оценивает и нормы типового договора о соавторстве.

Предваряя исследование образца, отметим особенности формы публикации. За ранний послевоенный период в юридической печати статей по вопросам, относящимся к сегодняшнему предмету цивилистической науки, практически не встретилось. Исследуемый образец стал единственной в 1949 г. публикацией по вопросам гражданского права в журнале «Социалистическая законность». Статья распечатана мелким шрифтом, отличающимся от текста остальной части журнала – этим же шрифтом в журнале печатались фельетоны, загадки, обзоры конференций. Статья сопровождается редакционным примечанием: «Печатается в порядке обсуждения». Все это иллюстрирует отношение к цивилистическим проблемам в ранние послевоенные годы, которые, по всей видимости, воспринимались как малоактуальные. В статье реализуется типичная для данного периода идеологическая функция, соответствующая часть работы является основной. Критически оценивается текущее законодательство именно в связи с его несоответствием актуальным политическим и идеологическим задачам. Догматический, исторический и сравнительно-правовой метод не применяются. Предметом исследования послужила только судебная практика, на которую автор смотрит исходя из текущих задач правового регулирования. Адресатом статьи является законодатель, которому предлагается уточнить положения типового издательского договора.

Образец 1954 г. Пушкин А. А. «Правовое положение трестированного промышленного предприятия»[283]283
  Пушкин А. А. Правовое положение трестированного промышленного предприятия / Ученые записки Харьковского юридического института. 1954. Вып. 5. С. 25–63.


[Закрыть]. Актуальность исследования обоснована традиционно в соответствии со стандартами научной деятельности – ссылкой на директивы XIX съезда партии по пятому пятилетнему плану, в которых указывается на необходимость мобилизации внутрихозяйственных источников для дальнейшего роста социалистического накопления. Указывается, что гражданско-правовое регулирование деятельности предприятий является серьезным фактором, воздействующим на экономику предприятия. Исследуется отечественное регулирование правового положения предприятий, начиная с 1923 г., приводится объяснение теоретических сложностей с признанием треста самостоятельным субъектом права, описывается текущее законодательство о трестах, приводится ссылка на речь И. В. Сталина, констатирующего наличие новых условий развития промышленности, требующих внедрения новых способов руководства, делается вывод о том, что «полная безраздельная победа социалистического уклада во всем народном хозяйстве и достигнутый уровень планирования всего хозяйства в целом поставили вопрос о перестройке всей системы имущественных взаимоотношений». Автор находит в судебной практике, а также в практике кредитования подтверждения того, что предприятие рассматривается самостоятельным субъектом имущественных отношений, из чего делает вывод, что на практике трестированные предприятия становятся в один ряд с автономными предприятиями. Далее автор исследует основания участия трестированного предприятия в обороте, критически определяет квалификацию выдаваемой ему доверенности в качестве полномочия представителя, для этого обращается к нормам Гражданского кодекса о представительстве. Исследуя положения об отдельных трестированных предприятиях, автор обнаруживает признаки возникновения у них права собственности на закрепленное за ними имущество и самостоятельной имущественной ответственности по обязательствам. Признавая наличие самостоятельности у предприятия, автор критически оценивает возможность признания отношений между трестом и предприятием гражданско-правовым. Он делает вывод об административном характере этих отношений ввиду их основанности на административном акте. Определяя природу ответственности треста по обязательствам предприятия, автор приходит к выводу о ее дополнительном характере, основанном на законной гарантии.

Исследование образца приводит к выводу, что предметом исследования стали нормативные правовые акты, уставы и положения (внутренние документы юридических лиц), судебная практика, практика кредитных организаций. В целом стилистика и аргументация статьи сходны с другими образцами этого периода, однако в сравнении с более ранними образцами появляется критика существующего гражданско-правового регулирования, т. е. можно обнаружить признаки появления потребности в изменении законодательства и кодификации. Дальнейшее развитие нормальной цивилистической науки покажет усиление этой потребности. Ее все большее осознание и отражение в публикациях постепенно достигнет критической массы, которая приведет к кодификации, изменению функций науки и переходу науки в связи с этим к другому этапу. Основные использованные методы – наблюдение и исторический. Отметим отсутствие сравнительно-правового исследования, присутствовавшего в более ранних работах этого периода. По всей видимости, к этому моменту задача обоснования преимуществ советского гражданского права в сравнении с буржуазным была успешно решена. Вновь появляются некоторые признаки использования исчезавшего на время из стандартов исследовательской деятельности нормативного и догматического методов. Потребность в описании и объяснении действующего права снова присутствует. Из анализа статьи можно заключить, что причина этого в существенном увеличении числа нормативных правовых актов, регулирующих рассматриваемые отношения. Значительный объем некодифицированных источников гражданского права снова актуализировал задачу его описания. В связи с этим неудивительно, что работа содержит описание и объяснение действующего права, обоснование политики государства, проводит идеологию советского государства. Однако любопытно отметить ослабление идеологической и пропагандистской функций. Да, эти мотивы сохраняются, однако теперь они не являются основными в публикации, как мы это наблюдали в довоенных образцах. Автор пытается в первую очередь объяснять право, сопоставить его с реальной жизнью. Критерием достоверности получаемого научного результата является практика (судебная и правореализационная) и соответствие выводов основным идеям, отраженным в партийных документах и высказыванием И. В. Сталина.

Образец 1959 г. Ефимочкин В. «Не допускать ограничения ответственности за нарушения обязательств»[284]284
  Ефимочкин В. Не допускать ограничения ответственности за нарушения обязательств // Социалистическая законность. 1959. № 12. С. 37–42.


[Закрыть]. Актуальность проблемы автор обосновывает ссылкой на принятие мер Комитетом КПСС и Советом Министров СССР по усилению ответственности за невыполнение планов и заданий, особенно по поставке продукции на общесоюзные нужды, установив запрет «неправильных» условий договоров, ограничивающих ответственность сторон. Автор указывает на общеобязательность принципов единой социалистической законности для всех независимо от того, к какой системе относятся поставщики и покупатели. Свое исследование автор основывает на изучении практики формирования договорных условий в отдельных случаях, приводит в статье тексты вариантов условий об ограничении ответственности, критикует каждое из них и делает вывод о незаконности большинства из них. Завершает статью ссылка на доклад Н. С. Хрущева, отмечающего необходимость обеспечения строгой материальной ответственности поставщиков и делает вывод, что проанализированные в статье условия не только не обеспечивают такой ответственности, но и создают условия для ее ослабления. Автор рекомендует судам при рассмотрении споров анализировать условия договоров и признавать недействительными те из них, в которых ограничивается ответственность сторон. Он отмечает существование права государственного арбитража обязывать стороны изменять условия своих договоров.

Исследование образца позволяет его характеризовать как относящийся к нормальной цивилистической науке данного периода. В нем полностью находят отражение все ее специфические черты и функции. Основной функцией продолжает являться идеологическая, сильна связь цивилистической науки с государством, она выполняет задачу поддержания государственной власти, является опорой этатизму. Это явно обнаруживается по постановке проблемы и используемой системе аргументации. Предметом исследования послужили нормы нормативных правовых актов и правореализационная деятельность, выраженная в договорной практике. В работе не приведено ни одной ссылки на Гражданский кодекс 1922 г., автор ссылается только на свежие подзаконные акты, которые, по всей видимости, для хозяйственной практики имели большее значение. Особенностью Гражданского кодекса 1922 г., связанной с процессом его подготовки и решаемыми с его помощью задачами, является отсутствие детальной регламентации хозяйственных договоров, в частности договора поставки. Соответствующие пробелы восполнялись подзаконными актами, что, кстати, и являлось одним из доводов сторонников обособления хозяйственного права. В работе снова не используется догматический метод: приведенные положения подзаконного акта не осмысливаются, не комментируются, не определяется место этого акта в системе источников гражданского права. Отсутствуют также признаки использования сравнительно-правового и исторического метода. Эмпирический материал исследуется путем наблюдения. Адресатом научного результата стали органы государственного арбитража, которым даются рекомендации по разрешению споров из договора поставки. Продолжает сохраняться практика использования ссылок на авторитеты в качестве доказательства, что демонстрирует сохранение партийности науки.

Образец 1963 г. Петрищева Г. И. «Правовые вопросы бытового проката»[285]285
  Петрищева Г. И. Правовые вопросы бытового проката // Известия вузов. Правоведение. 1963. № 2. С. 40–50.


[Закрыть]. Актуальность исследования обоснована ссылкой на резолюцию XXII съезда КПСС и Программу КПСС, где указывалась необходимость создания совершенного обслуживания советского человека. Отмечается, что бытовой прокат позволяет гражданам пользоваться социалистической собственностью и не приобретать в личную собственность некоторые предметы культурно-бытового обихода. Отмечается большое число нормативных правовых актов, регулирующих отношения бытового проката. Критически оценивается такая множественность нормативных правовых актов, указывается на целесообразность включения соответствующих норм в гражданские кодексы. Автор анализирует правила проката в отдельных городах, указывает на необходимость исключения возможности дополнительных ограничений прав граждан в отдельных населенных пунктах и организациях проката. Автор проводит исследование характеристик и существенных условий договора проката, дает рекомендации по правильному его заключению и оформлению.

Исследование последнего образца данного периода позволяет сделать вывод о его переходном характере. К моменту опубликования работы были приняты Основы гражданского законодательства Союза ССР, велись работы над Гражданским кодексом РСФСР, однако в статье нет упоминаний ни об Основах, ни о процессе кодификации. Получается, что в отличие от третьего периода отечественной науки, который был посвящен решению задачи кодификации законодательства, соответствующий советской кодификации законодательства период науки практически не изменился по содержанию и стандартам в связи с происходящим процессом систематизации. Некоторым отголоском происходящего процесса является появившаяся критика некоторых положений действующего законодательства о прокате, однако эта критика носит не системный характер (как можно было бы ожидать для кодификационного периода), а касается отдельных частных положений правового регулирования проката. Вместе с тем на образце можно наблюдать изменение стандартов получения научного результата. Сохраняются ссылки на акты КПСС, однако теперь они носят формальный характер, развития по тексту работы не получили, не служат аргументами в системе доказательств выводов автора. Идеологической и пропагандистской функций работа не выполняет. В работе активно используется не только нормативный, но и догматический метод в том понимании, какое ему придавалось в дореволюционных работах – с его помощью исследуются положения нормативных правовых актов: их содержание описывается и объясняется. В работе представлены некоторые результаты анализа правореализационной деятельности – практики отдельных прокатных организаций.

Проведенное исследование образцов цивилистической науки указанного периода приводит к выводу о разительном контрасте между подробно разобранным образцом 1917 г., представляющим собой концентрированное выражение всего богатства дореволюционной цивилистической науки, и образцами советской цивилистической науки, которые зачастую не удается назвать собственно научными исследованиями. Особенно это касается образцов сталинского периода цивилистики, которые приведены выше в настоящем разделе работы. Приходится согласиться с оценкой, данной В. М. Сырых, по мнению которого «первые 57 лет советской правовой науки (1917–1964) составляют наименее плодотворный и наиболее трагичный период российского правоведения»[286]286
  Сырых В. М. История и методология юридической науки. С. 188.


[Закрыть]. Это в полной мере относится и к нормальной цивилистической науке[287]287
  Еще раз подчеркнем, что показательной в плане развития науки с учетом избранной и обоснованной во введении методики исследования является оценка образцов нормальной науки. Понятно, что советская цивилистическая наука включает труды М. М. Агаркова, И. Б. Новицкого, Л. А. Лунца, Д. М. Генкина, О. С. Иоффе, С. Н. Братуся и ряда других выдающихся ученых, вместе с тем о динамике науки нужно судить не столько по флагманам, сколько по обычным публикациям, развивающим отдельные направления гражданского права.


[Закрыть]. Даже в лучших работах этого периода прослеживается выполнение идеологической функции, существенное сужение предмета познания в сравнении с образцом 1917 г. и обеднение используемых методов.

Актуальность публикаций в этот период обосновывается, как правило, со ссылкой на решение партийных задач. Исследование норм права уступает место рассуждениям о целесообразности. Классический для дореволюционной цивилистической науки догматический метод почти не используется (появляется на несколько лет в военный и ранний послевоенный период, затем снова появляется в последние пару лет периода). Исторический и сравнительно-правовой методы используются только в той части, в какой с их помощью можно доказать преимущества советского гражданского права. Критическая функция цивилистической науки начинает проявляться в самом конце рассматриваемого периода. По ее появлению и усилению можно судить о возникновении потребности в кодификации. В связи с этим отсутствие явно выраженной критической функции науки в начале 50-х гг., когда предпринимались попытки кодификации (разработки проекта гражданского кодекса), служащее маркером отсутствия соответствующей потребности, явилось одной из объективных причин их провала.

В этот период ключевой проблемой цивилистической науки являлась проблема народнохозяйственного плана и его влияние на договорные отношения между социалистическими организациями. Пожалуй, весь советский период развития отечественной цивилистической науки пронизан попытками примирить во многом классические институты, закрепленные в Гражданском кодексе, например, институт договора как соглашения, институт сделки как волевого акта с существующими реалиями, где совершение сделок и заключение договоров между социалистическими организациями было подчинено выполнению плановых заданий. Во всех выдающихся работах отечественных советских цивилистов можно обнаружить отражение этой проблемы. Наличие у всех социалистических организаций единого фундамента – социалистической собственности делало сами эти организации своего рода ««подставными игроками», имеющими за спиной одного «хозяина» – государство»[288]288
  Маковский А. Л. О кодификации гражданского права. М., 2010. С. 36.


[Закрыть].

Если попробовать смоделировать стандартный ответ нормальной науки на три ключевых вопроса, которые были сформулированы в первой главе настоящей работы для выделения парадигм, то а) признавался дуализм частного права (активно развивалось хозяйственное право и проблемы правового регулирования деятельности социалистических предприятий); б) признавалась социальная солидарность (приоритет общественного над индивидуальным); в) признавалась автономность советского права (идея «славянофильства»).

Гражданский кодекс 1922 г. – Кодекс, который формально действовал самый продолжительный период времени среди всех отечественных гражданских кодексов (без малого 42 года), изначально он не был рассчитан на такое длительное применение, а задумывался как переходный акт ограниченного срока действия. Одной из причин столь длительного действия Кодекса, как ни странно, послужила слабая его легитимация. Проанализированные образцы нормальной науки всего периода его действия позволили сделать вывод, что при исследовании отдельных проблем частноправового характера, как правило, ученые даже не обращались к положениям Гражданского кодекса, не исследовали их, не пытались истолковать – это проявилось в практически полном отсутствии догматических исследований в этом периоде. Существенное количество подзаконных нормативных правовых актов по частноправовым вопросам исследовалось с применением нормативного метода, а политико-правовые документы заменяли собой аксиологическую часть цивилистической науки этого периода. Можно констатировать, что в пятый период в нормальной цивилистической науке не получили должного развития ни догматическая, ни социологическая, ни аксиологическая части.

Окончание этого периода связано с периодом кодификации гражданского законодательства, состоявшего из двух этапов – принятия Основ гражданского законодательства СССР 1961 г. и принятия Гражданского кодекса 1964 г. С этого момента перед цивилистической наукой встали новые задачи, изменились ее актуальные функции. Можно говорить о переходе цивилистической науки к новому этапу ее развития.