Текст книги "Смерть приходит не оттуда"

– Я не смогу посадить на планету шаттл, – заявил он, чем мгновенно огорчил добровольцев, стерев с их лиц радостные улыбки.

– Почему? – спешили спросить они.

– Во первых, это займет слишком много времени. Во вторых, посадка на планету уничтожит огромное количество топлива, а нам следовало бы беречь его, коли мы вышли из червоточины целыми и невредимыми. В третьих это просто очень небезопасно – рисковать нашим единственным домом и убежищем ради того, что пока нам даже неизвестно.

Как вы видите, пилот привел слишком много убедительных аргументов, и добровольцы замерли в раздумьях, решая, что же ответить капитану.

– Отправимся на аварийном шаттле! – воскликнул Давид, и лицо его в тот момент сияло от радости.

– Ты прав, – улыбнулся Кожевников, которому Давид крайне симпатизировал. Он находил в этом на первый взгляд неотесанном раздолбае исключительно умную и разностороннюю личнось, скрытую от неразборчивых глаз, – Я могу отправить вас на аварийном шаттле.

– Отправить нас? – удивилась Лиза, делая акцент на последнем слове, – А ты что, не полетишь с нами?

– Я не могу оставить шаттл. Я должен постоянно контролировать его работу. Да и тем более, мало ли что может произойти здесь, в космосе. Как капитан, я не имею права даже думать о том, чтобы покинуть корабль.

– И как мы полетим? Кто будет управлять аварийным шаттлом? – спрашивала Кира.

– Никто. Я поставлю программу автопилота, а вам надо будет только включить ее. Первый раз здесь, в начале полета, второй раз – когда соберетесь взлететь обратно. Также я установлю связь между А1 и аварийным шаттлом, и вы, находясь в нем, без проблем сможете поговорить со мной.

Космонавты одобрили получившийся план действий и начали приготовления к полету: немного перекусили, собрали с собой необходимую еду (добровольцы планировали провести на Таласе около двенадцати часов), переоделись в подходящие для исследования костюмы, что в любой момент по указанию хозяина могли трансформироваться в защитный костюм для воды, фильтрующий кислород и позволяющий без затруднения дышать на глубине. Такой костюм был необходим, поскольку высадка планировалась на воду. По словам Кожевникова, мелкие островки суши не представляли особого интереса, и исследование следует начать с океана.

Когда добровольцы окончательно собрались и были готовы к полету, их всех собрал Кожевников у себя в центре управления. Космонавты замешкались, не подозревая, зачем их сюда пригласили, но когда пилот, держа в руках ключи подошел к высокому черному шкафу, все встало на свои места. Отворив тяжелые железные дверцы, он достал электрошокеры, по одному на человека – ведь пока неизвестно, с чем могут столкнуться космонавты на Таласе.

– Они очень мощные. Так что осторожно, – посоветовал Кожевников, после чего подозвал к себе Давида и двое мужчин на некоторое время удалились из комнаты, оставив ребят гадать, зачем же они ушли.

Пока космонавты ожидали возвращения Кожевникова, последний отвел Давида на аварийный шаттл. Оказавшись внутри, капитан объяснил парню принцип работы центра управления, показал какие кнопки могут понадобится в ходе экспедиции и объяснил основные моменты, касающиеся приземления на Талас.

– Я запрограммировал шаттл так, что как только вы соприкоснетесь с водой, он сразу надует подушки и спустит якорь. Как только ты поймешь, что якорь зацепился за дно, тебе надо будет отстегнуться и посмотреть на панели управления, какую глубину измерил компьютер. Я изучил подводную карту предполагаемого места высадки. Там не глубоко. Порядка двадцати пяти – тридцати метров. Ваши костюмы отлично вынесут подобное погружение.

Давид кивал головой, соглашаясь с каждым словом капитана. Парень внимательно наблюдал за объяснениями о работе панели управления, готовясь взять на себя ответственность за полет. В целом, Кожевников не ошибся, сделав Давида главным в высадке на планету. Правда он не учел небольшую деталь: парень временами становился слишком вспыльчивым.

Спустя пятнадцать минут остальные добровольцы разместились в аварийном шаттле и пристегнулись к местам. Многие вновь не могли скрыть волнения, однако держались теперь куда лучше, чем перед полетом в кротовую нору. Исход данной экспедиции был предрешен: они живыми и невредимыми доберутся до Таласа. Теперь пугала неизвестность, тревожащее ожидание встречи с планетой, так похожей на горячо любимую Землю.

Когда все пристегнулись и вслух выразили готовность, Кожевников покинул аварийный шаттл. Пилот пробежал до центра управления, придвинул стул поближе к компьютеру, и дал пуск программе автопилота, а Давид подтвердил его. И через десять секунд внутри аварийного шаттла на экране всплыло предупреждение о том, что полет начинается.

Дальше космонавтам пришлось покрепче вцепиться в сидения и ремни безопасности, когда шаттл, резко дергаясь вправо-влево, начал отсоединятся, сопровождая это действие значительным шумом. Стоило только аварийному шаттлу отсоединится, как он тотчас стремительно направился к Таласу, и не успели добровольцы и глазом моргнуть, как на экране появились дымки облаков, окутывающие корабль со всех сторон. Внутри, по ощущениям, стало гораздо теплее, и пот ненадолго прошиб космонавтов, заставляя крупные капли, подобно граду скатываться по носу и ударяться об пол. Корабль замедлил ход, иначе загорелась бы обшивка, и совсем скоро вместо облаков на экране появился прекрасный океан, стремительно приближающийся к шаттлу.

И вот, молниеносное сближение, последний рывок могучих двигателей, жесткий удар, чуть не вырвавший сиденья вместе с болтами – и шаттл сел в гигантский океан. Оказавшись на воде, добровольцы поняли, что полет был не самым опасным что ожидало их при приземлении на Талас. По необъятному океану гуляли волны невиданной мощи. Сплошные грозовые тучи, черные, как смоль, разъяренными молниями плевались в океан, озаряя отрывистыми вспышками страшную картину разразившегося шторма. Смертоносный ветер свистел отовсюду. Казалось, у него нет направления, и он набрасывается на корабль со всех сторон света, безжалостно стегая обшивку, которая в час приземления начала протяжно скрипеть. Но не ветер и не молнии были главными убийцами в тот день. Волны – вот что несло разрушение. Гигантские пенистые бураны вздымались ввысь, поднимая на своем гребне шаттл словно игрушку, словно спичечный коробок пущенный в погожий апрельский день по ручейку, а после яростно бросали вниз, в бездну океана, накрывая сверху многотонной тяжестью. Шаттл крутило и кидало в разные стороны. Его то поднимало едва ли не к небесам на гребне волны, то бросало вниз, в пучину, желая расплющить, избивая ударами разноцветных, переливающихся при вспышках молний волн. Происходящее вокруг действие напомнило добровольцам картину известного художника, где в роли старенького деревянного корабля выступал космический шаттл с ними на борту, а вместо бушующего моря бесновался свирепый океан Таласа.

Казалось, сам шаттл и тот впал в ступор от того, в какое враждебное место он попал, и никак не торопился выпускать якорь. Возможно, это было связано с тем, что корабль крутило и переворачивало вверх тормашками, и все же, когда сил терпеть подобную пляску уже не оставалось, якорь коснулся дна океана и шаттл застыл. Теперь его не переворачивало бураном шторма, а только волны неистово бросались, кусая за бока. Внутри кабины люди приходили в себя.

Чудовищная картина отображалась на экране. Бушующий шторм, где небо и море слились воедино, где волны так же мрачны как и грозовые тучи, где рокот шторма едва не заглушает гулкие раскаты грома, где невозможно понять расположение неба и кажется будто все пространство вокруг на тысячи миль занимает водоворот цунами. И среди этого, среди бескрайнего океана, дикого и безжалостного находился несчастный корабль с семью добровольцами на борту, которые вмиг ощутили симптомы морской болезни.

– Здесь двадцать семь метров! – прокричал Давид, держась за стол с панелью управления. На экране молнии беспощадно били по волнам недалеко от шаттла, кажется, намереваясь подобраться ближе.

– Надо срочно попасть под воду! – отвечал Святослав, крепко вцепившись в свое сидение. Добровольцы легко могли представить, какая тишина и легкое прохладное течение ждет их на дне океана.

На аварийном шаттле никого не пришлось уговаривать спуститься. Все здесь присутствующие не тратя времени перевели костюмы в подводный режим, сцепились между собой тросом, и едва держась на ногах от бешеной качки последовали за Давидом к входному люку. Как только послений открылся – люди бесстрашно прыгнули в воду, рассчитывая на то, что их костюмы и трос достаточно тяжелы, чтобы быстро утянуть их на дно.

Но шторм считал иначе. Как только добровольцы оказались без защиты шаттла, коварная волна закрутила человеческие тела. Давид, идущий первым, едва успел зацепиться за якорь, перед тем как на космонавтов обрушилась вода, переворачивая их волнами и перемалывая кости. Счет шел на секунды. Никто не задумывался о товарищах. Люди яростно бились со стихией, напрягая мышцы до предела, цепляясь за борт шаттла и хватаясь за якорь, ведущий к безмятежному дну. Схватка – и пятеро побеждают, а шторм довольствуется двумя трофеями – Женей и Денисом, чьи тела уносятся дальше в открытый океан…

Еще минус один

Первые секунды под водой все еще были тяжелыми, но чем дальше спускались добровольцы, тем спокойнее становилась вода и обстановка вокруг. Впереди космонавты заметили странное салатовое свечение, и не на шутку испугались: что же там, внизу, может излучать такое необычное сияние? Однако, не желая возвращаться и уповать на милость стихии, космонавты продолжили спуск и совсем скоро оказались на дне.

К своему удивлению, добровольцы обнаружили что свечение издает вовсе не нечто пугающее, и не ужасающая подводная тварь, а непосредственно само дно, устланное салатовым песком, освещающим пространство, и делая толщу воды практически прозрачной, что позволяло видеть на расстоянии девяти-двенадцати метров.

– Куда вы так торопитесь? – спросила Кира, наблюдая за тем как товарищи нагнулись и набрали в руки песок, желая разглядеть это чудо природы, – Вдруг он радиоактивный?

– И что? – обернулся Давид, – В таком случае мы уже получили огромную дозу радиации, спустившись сюда.

Такой ответ живо поменял отношение Киры, и она присоединилась к ребятам. Кажется, дно выстилал не совсем песок, а скорее некая взвесь цветной пыли, которая к тому же прилипала к одежде. Давид, заметив это, тотчас натер свой костюм песком, а затем пояснил:

– Так меня будет видно вдалеке, да и в темном месте я не заблужусь.

Вдоволь налюбовавшись сияющим песком, добровольцы обратили внимание на якорь, поскольку очень боялись что из-за мощного шторма его вырвет из дна и шаттл унесет дальше в открытое море. Парни внимательно осмотрели якорь, непосредственно сам трос, и убедились, что подобного произойти не должно, поскольку он крепко засел в песке.

– Океан “Яростный”, – произнесла Лиза, поглядывая наверх. К счастью, песок был не настолько ярким для того чтобы можно было с глубины увидеть беснующуюся поверхность.

– Верно подмечено, – ответил Давид, – Предлагаю так его и называть. Никто не против? – парень огляделся и увидел согласие на лицах товарищей, – Вы заметили, что двоих не хватает? Кажется, Жени и Дениса? Куда они могли подеваться?

– Да, они действительно пропали. Мой трос оборвался и их унесло в океан, – ответил Эдуард, поднимая из песка волочащийся за ним обрывок, – Боюсь, что теперь мы им ничем не сможем помочь.

– Плохие новости. Что мы скажем Кожевникову, когда вернемся на шаттл?

– Хорошо, если все вернемся. А то может быть и с нами что нибудь случится, – оглядела товарищей Лиза, – Всего десять минут на планете, а двоих из нас уже нет.

– Да ладно тебе, брось, – подбадривал Эдуард, – Внизу нет шторма, переждем его здесь, а как там утихнет, поднимемся и улетим обратно.

– Отличная идея, правда мне хотелось бы прогуляться, – перебил Давид.

– Куда? – спрашивали добровольцы.

– Туда, – Давид показал рукой направо, – Туда, – налево, – Туда или туда, – он повернулся и указал вперед и назад, – Без разницы. Во всех направлениях одна и та же картина.

– Обратно вернемся по датчику шаттла? – Кире очень интересно было узнать ответ на этот вопрос.

– Да, как кстати в наших костюмах присутствует такой датчик. Думаю, трос можно отстегивать и оставить его пока здесь.

Убедившись, что ни при каких обстоятельствах они не заблудятся, а датчики, стрелкой указывающие на направление к шаттлу, словно компас показывающий на север, полностью исправны, добровольцы двинулись вперед, бросив трос у якоря. Шаг за шагом космонавты перемещались по дну Яростного, озираясь по сторонам. Несмотря на теплую воду, ни единой живности не было замечено вокруг, ни одна рыба или инопланетная тварь не проскользнула мимо. Казалось, что они идут через мертвый океан, такая безжизненная картина встречалась им. Вокруг также не было подводной растительности, так привычной на плодородной Земле. Только абсолютно ровное дно океана, покрытое странным светящимся песком. Может быть, это только недавно зародившаяся планета? И может быть, пройдет еще миллиард лет и только тогда буйный океан порастет причудливыми водорослями, обзаведется когтистыми скалами рифов, меж которых будут сновать туда-сюда акулы, мурены и прочие прожорливые твари. А пока на добровольцев безжизненное дно Яростного навевало только тоску и уныние.

К тому же, космонавты начали замечать, будто их ноги тяжелеют. Каждое движение давалось со все большим трудом, и когда ощущение лишнего груза в области стоп стало слишком явным, космонавты взглянули на свои ноги. Оказывается, пока добровольцы бесцельно брели по дну океана, коварный песок безостановочно прилипал к ногами и окутывал их салатовым свечением, превращая людей в кислотные дорожные знаки. Он оседал на икры, делая их громоздкими, и с трудом отцеплялся, когда добровольцы принялись его стряхивать. Некоторые песчинки настолько склеились между собой, что никак не хотели сваливаться, оставаясь и дальше частью костюма.

– Черт побери! – ругался Святослав, понимая что проще будет разорвать костюм, нежели снять оставшиеся куски.

– Поворачиваем обратно! – вскричала Лиза с тревогой в голосе, – Иначе на нас налипнет столько песка, что мы не сможет идти! Надо возвращаться, пока не поздно!

– Стойте! – резко оборвал остальных Давид. Он замер и кажется что-то внимательно разглядывал впереди, – Что это?

Добровольцы настороженно начали вглядываться в ту же сторону, куда смотрел Давид, но сколько бы они не напрягали и не щурили глаза, ничего кроме темной толщи воды, мрачнеющей с каждым метром, разглядеть не смогли. Однако Давид, обладающий более острым зрением ринулся вперед, будто что-то манило его в темноте.

– Подожди! – кричали космонавты, однако не остались на своих местах и побежали вслед за парнем, – Куда ты?

Давид продолжал двигаться вперед, невзирая на крики товарищей и песок, налипающий на ноги. Цель становилась все более и более четкой, и теперь ясно вырисовывалась перед парнем. Замедлив шаг, он остановился чтобы оглядеть то место, куда так стремился.

Всюду, вокруг, справа, слева и далеко впереди прямиком из салатового песка возвышались причудливые сталагмиты, разбросанные друг от друга на расстоянии метра-двух. Они также полностью состояли из песка, и представляли собой колонны разного диаметра. Какие то были совсем тонкими, не толще ладони взрослого мужчины, другие же невозможно было бы обхватить руками. В этом месте океана стояло практически ослепляющее сияние, поскольку сталагмиты тоже излучали его, как и песок под ногами. Давид крутил головой, разглядывая песчаные изваяния, возвышающиеся над ним, и пытался понять, как они образовались и зачем они здесь? Подоспевшие добровольцы с не меньшим восторгом глядели на лес сталагмитов, удивляясь столь яркому сиянию. Казалось, вода вокруг них становилась кристально прозрачной, кружась молекулами вокруг возвышений.

– Невероятно, – медленно проговорила Кира, – Что это за чудеса?

Девушка начала сновать между колоннами, обходя их по кругу и разглядывая со всех сторон. Увлекшись процессом, она с интересом протянула руку вперед и дотронулась до одного сталагмита. В ту же секунду с резким хлопком колонна упала, а почти весь песок, из которого она состояла, взвился высоко в воде, а затем стремительно рухнул на ближайших людей. Послышались крики.

Кира с ног до головы оказалась в песке. Подводная пыль Таласа окутала девушку, осев большими комками на голову и плечи. Однако еще сильнее досталось Святославу. На него рухнула большая часть колонны, вдавив в дно, и бедняга упал прямиком на липкий песок, а сверху спустилось наверное еще килограмм пятьдесят. Добровольцы тотчас бросились к пострадавшему, который едва был виден из-за песка, и общими усилиями помогли встать. Бедный Святослав еще хуже чем Кира оказался облеплен пылью. Целые комья осели на его спине, руках и голове, и даже фильтр, пропускающий через себя воду и снабжающий космонавта кислородом забился. Поняв, что воздух перестал поступать, Святослав неистово закричал, и сорвав с рук перчатки ногтями начал выскребывать из решетки фильтра песок. Подоспевший Эдуард бросился на помощь пострадавшему, тоже снял защитные рукавицы и ринулся очищать фильтр. Лицо Святослава превратилось в окаменевшую гримасу ужаса, и только глаза хаотично бегали по кругу. Наконец общими усилиями удалось немного освободить решетку, и в костюм парня вновь поступил воздух. Он немного отдышался, и испуг сменился невиданным гневом.

– Идиот! Идиотка! – закричал он, обращаясь к Кире и Давиду, – Один завел нас неизвестно куда, другая обрушила на меня тонну песка! Посмотрите, я весь в нем и едва не задохнулся!

– Святослав, все закончилось! Я правда не думала, что так получится, – оправдывалась Кира, но Святослав не обращал внимание на ее слова. Он полностью переключился на Давида, решив сделать его главным виновником последних событий.

– Вот куда тебя понесло?! Ты не думал о нас! Мы застрянем благодаря тебе! – раздраженно протараторил Святослав, вырывая из дна одну стопу. Теперь, под тяжестью груза, налипшего на него, парень по щиколотку уходил под песок.

– Я что, просил тебя бежать за мной? Ты сейчас занимаешься тем, что пытаешься переложить на меня ответственность за свои действия!

Несмотря на вполне справедливый ответ, Святослав ничуть не успокоился. Наоборот, он замахал руками, издавая что-то нечленораздельное про то, что он весь в песке, а затем перечислил почти все матные слова, известные людскому роду, добавляя что это его личное мнение касательно необразованного, невоспитанного и неотесанного Давида. Более того, Святослав не забыл добавить какое неудовольствие и неудобство он испытывает благодаря тому, что ему приходится находится в космосе, так далеко от дома неразлучным с Давидом, которого между прочим вообще не следовало брать в полет.

Не успела речь Святослава окончиться, как противник, доведенный до белого каления публичными оскорблениями, собрав силы, со скоростью молнии ринулся в сторону Святослава, и подобравшись ближе вытянул руки вперед и толкнул парня. С оглушительным визгом Святослав оторвался от дна, немного пролетел в воде, а затем разорвав один из самых больших сталагмитов головой, полностью скрылся в нем, оказавшись заживо похороненным под песками Таласа. Удивленные и взволнованные возгласы раздались среди добровольцев, когда они увидели как тело парня исчезло в песке, и никакая его часть, ни рука, ни кончик подошвы обуви не высовывались наружу. Так же как и потревоженный Кирой, сталагмит мгновенно обрушился, окончательно уничтожив добровольца всей своей многотонной массой.

– Господи! Что ты наделал! – Эдуард сначала гневно взглянул на Давида, а затем бросился к тому месту, где недавно находилось возвышение, – Святослав! Где он?! – Эдуард оббежал место крушения по кругу, пытаясь понять, где находится Святослав, но поскольку рухнувший сталагмит был слишком огромен, то теперь, когда он упал образовалась горка песка, шириной в несколько метров, и Эдуард совершенно не мог предположить, с какой стороны искать пострадавшего. Он порыл тут, там, и немного дальше, но Святослав не находился. Наконец Эдуард забрался на вершину горки, но и там не нашлось никаких признаков Святослава, и лишь коварный песок напрочь склеил голые пальца парня, превратив ладони в две недвижимые лопатки.

Чего ожидать на планете Талас?

Когда не осталось больше надежды, ни единой зацепки, Эдуард уселся на вершине горки и протяжно зарыдал, а звуки плача далеко разносились по океану Таласа. Лицо его вмиг покраснело а глаза опухли, внутренняя часть костюма намокла, и стекло, отделяющее физиономию от воды запотело так, что едва были заметны очертания лица, издающего такие грустные звуки. Сердце Давида сжалось от скорби и ненависти к себе, ведь он даже не подумал о том, к каким серьезным последствиям может привести его поведение. Не в силах больше терпеть нахлынувшее раскаяние, парень сорвался с места и побежал куда глаза глядят, дальше в глубь рощи сталагмитов.

Кира и Лиза остались меж изваяний в полном оцепенении от происходящего: только что они лишились, как им казалось, троих из команды. Первый, Святослав, мучительно погиб. Эдуард впал в забытие и не видит ничего вокруг себя, полностью отдавшись в распростертые объятия эмоций, а номер три, под именем Давид, и вовсе сбежал, хотя он наверняка самый решительный и находчивый из них, а так легко оставил пост лидера неизвестно кому. Достаточно было переглянуться между собой – и вот девушки, понявшие друг друга без слов, направились в сторону Давида, силуэт которого светился далеко впереди, забыв про песок, усталость и шаттл.

Адреналин отдавался гулким сердцебиением в ушах, и погрузившись в свои мысли Давид смог буквально пробежать по вязкому морскому дну несколько сотен метров, потеряв оставшихся из вида. Датчик шаттла настойчиво пищал, пытаясь указать, что парень отошел слишком далеко от корабля, но Давид попросту не замечал этих звуков. Он погрузился в мысли о том, что вовсе не хотел убивать Святослава, даже не думал об этом, и вот сейчас, когда его мозг немного пришел в себя, казалось Давиду, будто в тот момент он неожиданно для себя опьянел. Стоило только Святославу начать высказывать претензии, как в голове что-то щелкнуло, и дальше Давид совершил поступок, будто в него вселился кто-то чужой, кто-то очень злой и жестокий, кто-то, кто может убить себе подобного. Может быть, он сделал это только потому, что знал о безнаказанности? Кто тут будет судить его, на потерянной планете в созвездии Змееносца, на расстоянии сорока световых лет от Земных законов? Кто отомстит за умершего? Может быть, низкорослая Кира? Лиза, которая в своей жизни привыкла иметь дело только с безвольными трупами? Или Эдуард, свихнувшийся от горя, полностью охваченный рыданиями?

Давид вспомнил свои былые победы, многочисленные драки в барах и грязных кафешках. В те минуты он чувствовал тоже самое: словно так поступает совсем не он, и даже если драка происходила на трезвую голову, он с трудом мог вспомнить свои слова, звучащие в те моменты, и действия, а в голове сохранялась только общая картина произошедшего, факт свершившейся драки и имя победителя.

Но с другой стороны… Если бы не этот песок? Боже, да он даже не успел подумать о нем! Тогда как можно считать, что он убил Святослава? Если бы не этот проклятый песок, Святослав просто упал бы и хорошенько приложившись спиной больше не позволял бы себе негативных высказываний в сторону Давида. Точно! Это то, чего хотел Давид – чтобы Святослав просто упал. Он даже и не думал об убийстве.

А может быть, если бы Святослав не попал под сталагмит, то Давид продолжил бы? На что он способен на планете без законов? Вдруг парень выдвинул перед собой умозаключение о том, что он совершенно сумасшедший и неадекватный. Но разве такое рассуждение избавит его от навязчивых мыслей, от воспоминаний, успокоит воспалившийся мозг? Да он должен был броситься к рухнувшему сталагмиту чтобы вытащить бедного парня и не дать ему оказаться погребенным на дне далекого океана.

Давид обернулся. Сзади – колонны сталагмитов, и ни единой живой души вокруг. Только метры гладкого морского дна, тонны светящегося песка и тихое движение воды. Он точно не вернется обратно. Побоится, как бы странно это не звучало. Как посмотрят на него добровольцы? Ответ известен: как на убийцу. Что скажет Кожевников при встрече? Убийца! И все начнут думать о том, что он сможет проделать это еще раз с кем нибудь из них. Эх, если бы Давид знал, что девушки упорно идут в его сторону, идут, несмотря на то, что потеряли его из виду, это дало бы парню надежду на прощение.

Пятьюдесятью метрами левее по дну океана брели, периодически отряхивая ноги от песка две девушки, хорошо известные нам Кира и Лиза, что оставили несчастного Эдуарда наедине с горем. Пейзаж вокруг не менялся, разве что количество растущих из дна сталагмитов уменьшилось. Временами девушки окрикивали Давида. Но то ли их голоса были слишком слабыми, то ли толща воды не желала пропускать слова – никто не отвечал. И только датчик неумолимо пищал, предупреждая об ослаблении сигнала, идущего с шаттла.

– Кстати, вода-то пресная! – внезапно воскликнула Лиза, взглянув на рукав костюма, где на маленьком экранчике выводилась некоторая информация об окружающем мире, – А мы раньше не обращали внимания.

Девушки к тому моменту успели прийти в себя от произошедшего, а начало разговора, положенного Лизой, окончательно разрядило обстановку.

– Как жаль, что нам не взять ее на Землю! – ответила Кира, поднимая руку и пропуская воду через раскрытые пальцы ладони, – Хотя… Нам неизвестно, какие микробы обитают в водах Таласа.

– Это точно.

– Знаешь… Я люблю ходить вот так, как сейчас, медленным размеренным шагом оглядывая пейзажи природы. В такие моменты я всегда отчего-то вспоминаю свое детство.

– И что же в нем? – поинтересовалась Лиза, пытливым взглядом рассматривая задумчивый вид собеседницы.

– Пока я была еще совсем маленькая, лет до семи, я ведь жила с бабушкой. Потом она умерла, и я отправилась в приют. А вот в ее квартире я, просыпаясь по утрам, когда солнечные лучи прокрадывались через шторы и игриво разбегались по стенам солнечными зайчиками, любила звать бабушку. Она в это время суток по обыкновению готовила на кухне, а я кричала, потому что мне очень нравились моменты когда она заходила в комнату и желала мне доброго утра, одновременно подшучивая над моей неуклюжестью и полной несамостоятельностью. И я ведь только сейчас понимаю, что готовила она лишь для меня, а сама ела монокорм, от того и была худая, прям как я теперь. Какая самоотверженность! А в детстве я воспринимала это как должное… Знаешь, а ведь ее образ, ее физический облик практически стерся из памяти, и вспоминая сейчас те дни, я начинаю сомневаться – а бабушка ли это была? Отчего-то кажется мне, что это была моя родная мама. Ведь она была ничуть не менее заботливой и любящей, чем настоящая мать. Так вот, я лежала на огромном диване, на котором могли бы уместиться десять таких Кир, как я тогда, широко разбросав руки и ноги, и протяжно кричала: “Ба-бу-ля! Ба-бу-ля!”. И несмотря на то, что голос у меня как иерихонская труба, бабушка или действительно не слышала, или притворялась тугоухой, поэтому повторять призыв приходилось много раз. Рано или поздно мне надоело длинное слово бабуля, и я придумала сокращенное “Баля”. Ей богу, никогда не слышала чтоб кто-то так называл свою бабушку. Однако оно так приелось к ней, что до самой смерти я называла бабулю только так.

– Как остроумно! – удивилась Лиза, – Баля-Галя. Действительно отлично сочетается!

В ответ Кира посмотрела на собеседницу взглядом, которым смотрят на полных идиоток.

– Ее звали Тоня.

Лиза напряженно насупилась, узнав имя бабушки, но Кира, недолго думая продолжила рассказ.

– Вообще, ты не первая кто подумал что слово Баля рифмуется с именем бабушки. Помню однажды пошли мы с ней в торговый центр, “Колизей”, такой допотопного вида рыночек без роботов, с целью купить для меня обувь на зиму. Продавщица крутилась вокруг нас аки пчела, всячески расхваливая свой товар, словно лучше него на всем свете не сыскать. И естественно, женщина слышала как я называю бабушку. А когда мы решились на покупку, продавщица, протягивая мне коробку с обувью сказала: “Как же хорошо ты придумала, соединить вместе имя Валя и слово бабушка”. Тут то Баля оскорбленно стрельнула зрачками и немедля сообщила, что ее, между прочим, зовут Тоня. Лицо у продавщицы стало ополоумевшим, а когда Баля, не спрашивая разрешения, представила меня Калей, работница магазина, наверное посчитав нас совсем сумасшедшими личностями, молниеносно скрылась в подсобном помещении.

Лиза рассмеялась и сказала что теперь будет называть Киру не иначе как Калей.

– Да она как-то раз обиделась, что я ее не называю бабулей, и логически заключила, что раз она – Баля, то мне быть Калей, – пояснила Кира.

Немного посмеявшись, и еще пару раз повторив друг другу слова “Баля” и “Каля” девушки двинулись дальше. Лиза – впереди, Кира чуть в стороне, отстает на три шага, весело болтает ногами в воде, будто и вправду вернувшись в детство. Внезапно впереди появился резкий обрыв, и когда девушки остановились у его подножия, то увидели что перед ними открывается небольшой крутой склон, ведущий к в точности такому же лесу сталагмитов, что расположен за плечами. Без раздумий девушки уселись, и позволяя песку хорошенько налипнуть на пятые точки, съехали по склону.

Оказавшись внизу, Кира и Лиза с новой позиции оглядели местность. Опять новая пустошь, и нет конца и края непонятным сталагмитам, успевшим так надоесть за время хождения.

Несколько раз окрикнув Давида, Кира приблизилась к одному из возвышений, и совершенно не замечая его присутствия, вновь игриво взмахнула ногой в воде, поправ прямиком по тотчас рухнувшему изваянию. Успев вовремя отскочить, девушка замерла и прислушалась: на этот раз упавший сталагмит издал новый звук. Словно брошенное на пол блюдце крутиться юлой, перед тем как остановиться с характерным попискиванием на прощание. Ультразвук, недоступный человеческому уху, мгновенно разнесся по морскому дну на сотни метров, выдавая присутствие чужаков.

Когда Кира опрокинула очередной сталагмит, Давид находился десятью метрами правее. Он несколько минут как остановился после спуска в овраг, желая перевести дух, а когда услышал грохот падающего сталагмита, подобрался к девушкам и замер у них за спиной. Девушки же совершенно не замечали космонавта.