Текст книги "Примерные девочки"

Софи де Сегюр
Примерные девочки

© Г. Хондкариан. Литобработка, 2011

© А. Власова. Иллюстрации, 2011

© ЗАО «ЭНАС-КНИГА», 2011

Предисловие от издательства

Творчество французской писательницы Софи де Сегюр (1799–1874) ныне причислено на ее родине к памятникам национальной культуры. Она до сих пор остается одной из величайших детских писательниц Франции.

Свой первый контракт де Сегюр заключила с издательством Луи Ашетт в сентябре 1855 года, когда ей было 56 лет.

Успех превзошел все ожидания – книги распродавались сотнями миллионов экземпляров. Графиня де Сегюр, урожденная Ростопчина, как она неизменно подписывала все свои произведения, стала известной, а ее «Новые сказки феи», проиллюстрированные молодым и талантливым художником Гюставом Дорэ, определили дальнейшую судьбу писательницы.

Софи де Сегюр французы с уважением называют «бабушкой “Розовой библиотеки”», в которую вошли более 20 романов для детей, подростков и взрослых: «Сонины проказы», «Каникулы», «Маленький горбун», «Воспоминания ослика», «Злой гений», «Судьба Гаспара» и другие.

Писательница положила начало жанру детской литературы. Простота и строгость стиля придают особую красоту ее творческому почерку. В своих произведениях ей удалось передать милую детскую непосредственность, утраченную взрослыми.

Большинство произведений де Сегюр, посвященных детям, экранизированы во Франции и других странах.

«Примерные девочки» – одна из малоизвестных повестей для российского читателя.

В предместьях Парижа живут четыре подруги – Соня, Камила, Мадлен и Маргарита. Их разные характеры и взгляды на жизнь нередко приводят к размолвкам и недоразумениям. Но жизненные перипетии лишь укрепляют нежную привязанность девочек друг к другу, а разумное воспитание и забота матерей делают их лучше и добрее.

Глава I
Камила и Мадлен

У госпожи Флервиль были две дочки, добрые, милые, любезные и нежно любившие друг друга. Часто сестры и братья ссорятся, спорят и бегут жаловаться друг на друга родителям, когда перессорятся до того, что невозможно решить, кто первый виноват. Камила и Мадлен никогда не ссорились. То та, то другая уступала желанию сестры.

А между тем характеры у них были неодинаковые. Камиле было восемь лет, и она была на год старше сестры. Она была живее, ветренее, предпочитала резвые игры тихим, любила бегать и шуметь. Особенно весело ей было, когда собиралось много детей и она могла затевать свои любимые игры сколько душе будет угодно.

Мадлен, напротив, больше любила кукол, чем шумные игры. Она занималась не только своими куклами, но и сестриными, последним без нее часто приходилось бы спать в кресле и переменять белье и платье через три или четыре дня.

Но это различие во вкусах не мешало девочкам жить в согласии. Мадлен тотчас оставляла куклу или книгу, когда сестре хотелось побегать или погулять. Со своей стороны, Камила жертвовала своей любовью гулять и ловить бабочек, едва Мадлен изъявляла желание играть в куклы.

Обе сестрицы были очень счастливы, и мама нежно любила их обеих. Все, кто знал девочек, также любили их и старались доставить им удовольствие.

Глава II
Прогулка и случай

Мадлен причесывала свою куклу, Камила подавала ей гребенки, убирала платья, башмаки, перемещала куклину постель, переносила шкафы, комоды, кресла. По ее словам, она перевозила их на новую квартиру, барыни (то есть куклы) переезжали в новый дом.

– Уверяю тебя, Камила, куклам было удобнее в старом доме, там просторнее и было где расставить мебель! – заметила Мадлен.

– Это правда, но старый дом им порядком надоел. Кроме того, им было жарко в маленькой комнате, – отозвалась Камила.

– Ну, это не совсем так. Сидели они всегда у самой двери, их продувало, а постели так просто стояли прямо против окна, там тоже не жарко.

– Ну, хорошо! – кивнула Камила. – Поживут они немного в этом новом доме, мы тогда перевезем их опять, отыщем квартиру поудобнее. Ведь тебе они не мешают?

– Ничуть! Тем более, если тебе так хочется.

Камила перевезла кукол, а Мадлен тем временем причесала и одела их. Потом старшая из девочек предложила позвать няню и отправиться погулять. Мадлен с удовольствием поддержала сестру. Позвали Лизу.

– Нянюшка, – сказала Камила, – пойдете гулять с нами?

– Отчего же нет? Куда же мы пойдем? – улыбнулась Лиза.

– На большую дорогу, смотреть на проезжающих, – предложила Камила. – Хочешь, Мадлен?

– Хорошо, – согласилась та, – а если встретим бедных женщин или детей, подадим им. Я возьму пять су[1]1
  С у – французская разменная монета.


[Закрыть].

– Хорошая идея, Мадлен, – обрадовалась Камила. – Я возьму десять су.

Довольные девочки побежали впереди нянюшки и дошли до решетки, отделявшей дорогу в замок от большой дороги. Проезжающих не было, и дети стали рвать цветы, чтобы наделать веночков для кукол.

– Карета едет! – закричала Мадлен.

– Да, и как быстро! Пойдем поближе, посмотрим.

– Послушай, Камила, слышишь, кто-то кричит?

– Нет, только карета гремит, больше ничего не слышу.

Мадлен не ошиблась: как только Камила замолчала, послышались резкие крики, и через мгновение девочки и няня остолбенели от ужаса. Мимо них тройка почтовых лошадей несла во всю прыть карету, почтальон никак не мог сдержать лошадей.

В карете сидели дама и четырехлетняя девочка, они ужасно кричали.

Шагах в ста от решетки почтальон упал с козел, и карета переехала через него. Лошадей никто не остановил, и они понесли с новой силой, бросились в сторону, прямо в глубокую канаву между дорогой и полем. Как раз напротив решетки, где стояли бледные от испуга девочки и няня, карета перевернулась в канаву. Лошади упали, кто-то страшно вскрикнул, застонал от боли, и все затихло.

Первой от испуга опомнилась няня и поняла, что надо помочь даме и ребенку. Криков не было слышно. Не убились ли они до смерти? Надо помочь и бедному раздавленному каретой почтальону.

Лиза решилась, наконец, подойти к опрокинувшейся карете. Камила и Мадлен пошли за ней.

Одна из лошадей была мертва, другая сломала заднюю ногу и дрыгала ею, стараясь подняться, третья, оглушенная падением, тяжело дышала и не двигалась.

– Я попробую отворить дверцы, – сказала няня, – только вы, детки, не подходите. Не дай Бог, лошади дернут и покалечат вас.

Лиза отворила дверцы: дама и ребенок лежали без чувств, все в крови.

– Боже мой! Они обе убились или тяжело ранены.

Камила и Мадлен заплакали. Лиза, надеясь, что, может быть, мать и дочка только в обмороке, попробовала взять девочку из рук матери, которая крепко прижала ее к груди. После некоторых усилий ей это удалось. Ребенок был бледен и в крови. Лиза не хотела класть малышку на сырую землю и спросила сестер, хватит ли у них силы и смелости перенести девочку на скамейку по ту сторону решетки.

– Да, да, нянюшка, – живо откликнулась Камила, – давайте, мы отнесем, мы поднимем ее. Бедняжка, она вся в крови! Но она не умерла, она жива. Наверняка жива. Давайте, нянюшка! Мадлен, помоги-ка мне.

– Не могу, – вздрогнула Мадлен, – тут кровь… И мама ее умерла, и бедная девочка, кажется, тоже… И у меня совсем нет сил теперь. Я могу только… плакать.

– Ну, я понесу одна, – решила Камила. – У меня хватит силы, а Господь мне поможет.

И с этими словами она взяла малышку на руки – казалось, ей не по силам такая ноша – и стала подниматься из канавки, но поскользнулась и чуть не выронила дитя. Мадлен, поборов страх и отвращение, подбежала и помогла сестре. Девочки выбрались из канавы, пересекли дорогу и с трудом донесли малышку до скамейки.

Камила села на скамейку и положила кроху к себе на колени. Мадлен принесла воды, зачерпнув в канавке. Камила смыла платком кровь с лица ребенка и радостно вскрикнула, заметив, что девочка не ранена.

– Мадлен, няня, идите сюда, девочка не ранена… Она жива. Жива!.. Она вздохнула… Дышит, открыла глазки.

Мадлен подбежала, малышка действительно пришла в себя и испуганно оглядывалась вокруг.

– А маменька? – проговорила она. – Мама! Я хочу к маменьке.

– Мама сейчас придет, крошка, – поцеловала ее Камила. – Не плачь, побудь пока со мной и с моей сестрицей.

– Нет-нет, я к маме хочу! Злые лошадки унесли ее.

– Нет, душечка, злые лошадки сами свалились в канаву, они не унесли маменьку, право, не унесли. Погляди, видишь? Вот наша няня Лиза несет твою маму, мама спит.

Няня при помощи двух прохожих вытащила из кареты мать девочки. У женщины не было никаких признаков жизни, на голове виднелась широкая рана, лицо, шея, руки были в крови. Но сердце билось, она была еще жива.

Няня послала одного из помогавших ей прохожих к госпоже де Флервиль – просить, чтобы та поскорее прислала людей. Нужно было перенести в замок даму и ребенка, поднять почтальона, который все еще лежал на дороге, и распрячь лошадей, которые бились на земле и лягали карету.

Прохожий пошел. Через четверть часа госпожа де Флервиль приехала сама в коляске, следом за ней явилось много слуг. Пострадавшую даму уложили в коляску. Малышка между тем совершенно оправилась, ран на ней не было, обморок был только следствием испуга и сотрясения при падении.

Мадлен и Камила боялись, что девочка испугается, увидев, как течет кровь из головы ее мамы, и просили у своей маменьки позволения идти с ней до замка пешком. Девочка уже привыкла к сестрам и, думая, что ее мама спит, согласилась пройтись пешком.

По дороге Камила и Мадлен разговаривали с малышкой.

– Как тебя зовут, крошка? – поинтересовалась Мадлен.

– Маргарита, – отозвалась девочка.

– А как зовут твою маменьку? – вступила в разговор Камила.

– Маменьку зовут мамой, – последовал ответ.

– Но как ее фамилия? Имя какое у нее? – настаивала Камила.

– Так ее и зовут мамой.

– Как, и слуги ее мамой зовут? – засмеялась Мадлен.

– Нет, слуги зовут ее сударыней, – серьезно ответила малышка.

– Хорошо, сударыней. Они называют ее госпожой, а дальше как? – продолжала допытываться Мадлен.

– Дальше никак. Просто сударыней.

– Не приставай к ней, Мадлен, – вмешалась Камила. – Видишь, она еще маленькая, не знает. Скажи нам, Маргарита, куда это вы ехали?

– К тете, – отозвалась Маргарита. – Я не люблю тетю, она злая, все сердится. Мне лучше с мамой и… с вами, – прибавила она, целуя девочкам руки.

Камила и Мадлен в свою очередь поцеловали малютку.

– А как вас зовут? – спросила Маргарита.

– Меня Камилой, а сестру – Мадлен.

– Отлично. Вы будете моими маленькими мамами. Мама Камила и мама Мадлен.

Болтая таким образом, дошли они до замка. Госпожа де Флервиль тотчас же послала за доктором и приказала уложить госпожу де Розбур в постель. Имя раненой женщины прочли на маленьком ларчике в коляске и на чемоданах, привязанных сзади. Рану перевязали, чтобы остановить кровь, и госпожа де Розбур стала понемногу приходить в себя. Через полчаса она попросила позвать дочку, девочку привели.

Маргарита вошла потихоньку, потому что ей сказали, что мама больна. С нею вошли Камила и Мадлен.

– Бедная маменька, – сказала крошка, входя, – у вас голова болит?

– Да, дружок, очень болит.

– Я останусь тут, мама, с вами.

– Нет, милая, только поцелуй меня и ступай с этими милыми девочками, я по лицам вижу, что они добрые.

– Ах, маменька, очень добрые! Камила мне дала куклу – такую хорошенькую! А Мадлен принесла кусок хлебца с вареньем.

Госпожа де Розбур улыбнулась, видя, как весело дочке. Маргарита продолжала болтать. Госпожа де Флервиль, находя, что больной это вредно, посоветовала Маргарите идти гулять с маленькими мамами и дать большой маме поспать.

Глава III
Маргарита

– Поиграй нашими куклами, Маргарита, – предложила Мадлен. – Бери, какую хочешь.

– Какие миленькие! – восхитилась малышка. – Эта большая, с меня ростом!.. А вот еще две, тоже хорошенькие!.. А эта на кровати лежит… Она больна, как бедняжка маменька… Собачка какая замечательная! Малюсенькая, шерстка гладенькая! Точно живая… И ослик!.. И тарелочки, чашечки, ложечки, вилки! И ножечки есть!.. И судочек, и солонка! Ах, какой дилижанс миленький!.. Ав комоде… сколько куколкиных платьев, чепчиков, чулок, рубашек!.. Как все хорошо уложено!.. И книжечки! Картинки маленькие какие! Целый шкаф!

Камила и Мадлен смеялись, видя, как Маргарита бегает от одной игрушки к другой, не зная, какую взять, ведь все сразу взять нельзя. То положит, то опять возьмет, то опять отложит… Стоит посредине комнаты, и не может решить, куда идти, вертится то направо, то налево, прыгает, от радости хлопает в ладоши. Наконец она взяла дилижанс, запряженный четверкой лошадей, и спросила Камилу и Мадлен, можно ли пойти с ними в сад.

Из дома выбежали все вместе и принялись возить дилижанс по дорожкам и по траве, как вдруг он перевернулся. Все пассажиры попадали друг на друга, стекло в дверце разбилось вдребезги.

– Боже мой! Боже мой! – заплакала Маргарита. – Я сломала вашу карету, Камила. Ах, как мне досадно!

– Не плачь, Маргариточка, ничего страшного, – принялась утешать девочку Камила. – Мы отворим дверцы, рассадим пассажиров по местам и попросим кого-нибудь вставить новое стекло.

– А у пассажиров голова не будет болеть, как у маменьки? – забеспокоилась малышка.

– Нет, душечка, они все крепкоголовые, – улыбнулась Мадлен. – Гляди, они все уже расселись по местам и выглядят вполне здоровыми.

– Слава Богу! Я так испугалась…

Маргарита стала опять возить дилижанс, только гораздо осторожнее. У девочки было доброе сердце, она не хотела снова расстроить своих подруг.

Через час позвонили к обеду, а после трапезы Маргариту тотчас уложили спать, она очень устала.

Глава IV
Гости остаются навсегда

Пока дети играли, приехал доктор. Он нашел, что рана не опасна, и полагал, что крови вытекло достаточно, а потому открывать ее не надо, воспаления и так не будет. Он наложил на рану мазь, приказал менять повязку каждый час, сообщил, что больной нужен покой, и обещал приехать завтра.

Маргарита навещала маму несколько раз в день, но недолго оставалась в комнате: живость и болтливость девочки хоть и были приятны матери, но беспокоили ее. Госпожа де Флервиль, почти не отходившая от больной, кивала дочкам, и те уводили малышку.

Внимательность и заботы госпожи де Флервиль трогали за сердце ее больную гостью. Выздоравливая, она часто говорила, как ей будет жаль расставаться с женщиной, которая выказала к ней столько заботы и участия.

– А зачем нам расставаться, милый друг? – сказала однажды госпожа де Флервиль. – Отчего нам не жить вместе? Ваша Маргарита совершенно счастлива с Камилой и Мадлен, и им, будьте уверены, так же будет грустно расстаться с нею. Я буду в восторге, если вы меня не оставите.

– Но что скажут ваши родные? – засомневалась госпожа де Розбур.

– О, на этот счет не беспокойтесь. После смерти мужа я живу очень уединенно. Я рассказывала вам, что он был убит в сражении с арабами шесть лет назад. С тех пор я живу в деревне. У вас тоже нет мужа, или, вернее, нет известий о нем после крушения корабля, на котором он уплыл.

– К несчастью, да. Он, наверное, погиб вместе с кораблем. Вот уже два года, как о нем ни слуху ни духу. У меня брат моряк, он объехал за это время вокруг света и не смог найти даже следа ни моего мужа, ни тех, кто с ним отправился. Но раз вы так дружески настаиваете, станем жить одним хозяйством, а Маргарита останется на попечении своих маленьких мам.

– Итак, милый друг, это дело решенное? – спросила госпожа де Флервиль.

– Да-да, станем жить вместе, – кивнула госпожа де Розбур.

– Как я рада, что вы согласились! И так скоро! Надо сказать об этом дочерям, они так рады будут.

Госпожа де Флервиль вошла в комнату, где Камила и Мадлен прилежно занимались уроками, а Маргарита потихоньку играла в куклы и рассказывала им шепотом разные историйки, чтобы не мешать старшим заниматься.

– Дети! Я пришла к вам с новостью, с очень веселой: госпожа де Розбур и Маргарита не уедут от нас, чего мы так боялись, – объявила госпожа де Флервиль.

– Как, маменька, они навсегда останутся с нами? – воскликнула Камила.

– Да, милая госпожа де Розбур дала мне слово.

– Какое счастье! – в голос закричали все три девочки.

Маргарита бросилась целовать госпожу де Флервиль, которая, приласкав малютку, сказала дочерям:

– Если хотите, чтобы я была всегда счастлива, как теперь, будьте прилежны, слушайтесь меня и никогда не ссорьтесь. Маргарита младше вас. Вы должны заняться ее воспитанием под моим и ее мамы руководством. Чтобы она была доброй и умницей, надо ей давать хорошие советы, а главное, хорошие примеры.

– Ах, мама, милая, будьте покойны! – уверила ее Камила. – Мы станем заботиться о Маргарите, как вы о нас. Я буду учить ее чтению и письму, а Мадлен – работе, чтобы у нашей дорогой малышки все было на месте и в порядке. Правда, Мадлен?

– Конечно, она такая милая, ласковая, послушная, нам нетрудно будет с ней, – поддержала ее сестра.

– Я буду всегда умницей, – пообещала Маргарита, целуя то Камилу, то Мадлен. – Я буду вас слушаться и стараться, чтобы вы всегда были довольны мною.

– Отлично! – кивнула Камила. – Ну, Маргариточка, если хочешь быть умницей, докажи же мне дружбу: иди гулять. Я тебе это уже говорила. С тех пор как мы засели за уроки, ты все время сидишь в комнате. Если так будет продолжаться, ты станешь бледной и заболеешь.

– Ах, Камила, пожалуйста, позволь мне остаться с тобой! – возразила малышка. – Я так люблю тебя!

Камила чуть было не согласилась, но Мадлен вовремя догадалась, что если раз уступить Маргарите, придется всегда уступать и делать все, как ей захочется. Потому она взяла Маргариту за руку, отворила двери и сказала:

– Душенька, Маргарита, Камила уже дважды тебе говорила, чтобы ты шла гулять, а ты все просишь остаться еще на минуточку. Камила не хотела настаивать, но теперь мы хотим, чтобы ты пошла гулять. Будь же умницей, иди. Раз обещала, надо слушаться. А через час, моя хорошая, вернешься к нам.

Маргарита умоляющими глазами взглянула на Камилу, но та чувствовала, что сестра права, а потому стояла, опустив глаза, боясь уступить Маргарите. Малышка поняла, что придется послушаться, потихоньку вышла и пошла в сад.

Госпожа де Флервиль, за все это время не сказавшая ни слова, теперь подошла к Мадлен и поцеловала ее.

– Хорошо, Мадлен, – похвалила она дочь. – И ты, Камила, крепись, бери пример с сестры.

И с этими словами вышла из комнаты.

Глава V
Цветы

«Господи! Как мне одной скучно! – думала Маргарита, побродив с четверть часа. – Зачем только Мадлен велела мне идти гулять?.. Камила разрешила бы мне остаться, я видела… Когда мы с Камилой вдвоем, она мне позволяет делать все что угодно… Как я люблю Камилочку!.. Я и Мадлен люблю, только с Камилой мне веселее… Что бы мне такое придумать? Так скучно… Ах, придумала! Пойду прополю цветы у них в садике».

И девочка побежала в садик Камилы и Мадлен, выполола траву, убрала сухие листики и стала рассматривать цветы. «Не нарвать ли Камиле и Мадлен букет? – пришло ей в голову. – Как они будут довольны! Я все-все цветочки сорву. Какой чудный букет выйдет! Они войдут в свою комнату, а там так хорошо будет пахнуть!»

И Маргарита в восторге от своей выдумки, принялась рвать гвоздичку, левкои, маргаритки, розы, георгины, резеду, жасмин – словом, все, что было в садике. Она срывала цветы почти без стебельков и собирала их в передник.

Когда цветов больше не осталось, малышка с сияющим лицом вбежала в комнату к девочкам.

– Камила, Мадлен! Смотрите, что я вам принесла! Как чудесно!

Маргарита открыла передник и показала цветы – смятые, завядшие, с облетающими лепестками.

– Я это для вас нарвала, – гордо объявила она, – мы поставим их в вашу комнату – как славно пахнуть будет!

Камила и Мадлен переглянулись. Нельзя было не улыбнуться, глядя на груду увядших цветов и веселое личико Маргариты. Они расхохотались, когда личико Маргариты покраснело, надулось и стало оскорбленным. Малышка уронила цветы на пол и изумленными глазами смотрела на Камилу и Мадлен, не понимая, что смешного нашли они в ее поступке.

Наконец Камила заговорила.

– Где это ты нарвала столько цветков?

– В вашем саду.

– В нашем садике! – воскликнули обе сестры, и им вдруг стало не до смеха. – Как? Ты оборвала все цветы у нас в садике?

– Да, все-все, даже распукалок[2]2
  Р а с п у́ к а л к а – бутон, почка (устаревш.).


[Закрыть] не осталось.

Камила и Мадлен с отчаянием и грустью посмотрели друг на друга. Маргарита невольно принесла им великое горе. Эти цветочки они берегли, чтобы преподнести маменьке на именины. То есть послезавтра. И вот ни одного цветка не осталось! Но ни у той, ни у другой сестры не хватило духа пожурить Маргариту, ведь девочка хотела доставить им удовольствие.

Маргарита думала, что ее расцелуют и расхвалят за цветы. Но теперь она увидела, как сестры огорчены, и догадалась, что, видимо, сделала глупость. Девочка тут же расплакалась.

– Маргариточка, – сказала Мадлен, – сколько раз мы говорили тебе, чтобы ты ничего не трогала без позволения. Ты сорвала все цветы, и очень нас этим огорчила. Мы думали послезавтра подарить маменьке на именины букет из выращенных нами цветов. А теперь по твоей вине нам нечего ей преподнести.

Малышка разрыдалась еще громче.

– Мы тебя не браним, – попыталась утешить ее Камила, – мы знаем, что ты сделала это без злого умысла. Но видишь сама, как нехорошо не слушаться.

Казалось, слезам Маргариты не будет конца.

– Не плачь, моя дорогая, – поцеловала ее Мадлен, – ты же видишь, мы вовсе на тебя не сердимся.

– Оттого, что… что вы… добрые, – рыдая, лепетала Маргарита, – …но вам… вам грустно… И мне тоже… Камила, Мадлен… простите… Я больше не буду… Уверяю вас.

Сестры были тронуты горькими слезами малышки, они стали целовать и обнимать ее. В это время вошла госпожа де Розбур; увидев покрасневшие глазки и распухшее личико Маргариты, она остановилась.

– Маргарита, что с тобой, милая? Уж не напроказничала ли ты?

– Нет, – ответила Мадлен, – мы утешаем ее.

– В чем же вы ее утешаете?

– Она… мы… – Мадлен покраснела и замолчала.

– Мы утешали ее, – подхватила Камила, – мы… она… мы…

И она тоже покраснела и замолчала. Госпожа де Розбур удивилась еще больше.

– Маргарита, о чем ты плакала? В чем тебя утешали подруги?

– Ах, я была злой девочкой, я нехотя огорчила их, – сказала Маргарита, бросаясь обнимать мать. – Я сорвала все цветочки в их садике, и теперь им нечего подарить маменьке на именины. И вместо того чтобы бранить меня, они меня утешали. Мне так стыдно!

– Хорошо, что ты призналась в своих проказах, девочка, я постараюсь исправить твою вину. Подруги даже не рассердились на тебя. Будь же такой доброй и снисходительной, как они, и ты станешь хорошей девочкой, все будут любить тебя, а Бог благословит.

Госпожа де Розбур поцеловала Камилу, Мадлен и Маргариту, вышла из комнаты, позвонила слуге и приказала сейчас же заложить карету.

Через полчаса карета была готова. Госпожа де Розбур велела ехать в город, от усадьбы до города было всего четыре версты. В цветочной лавке она выбрала самые хорошие, самые красивые цветы.

– Пожалуйста, – сказала она торговцу, – доставьте сами все эти горшки с цветами к госпоже де Флервиль. Я покажу вам, где их нужно посадить, и вы присмотрите за работой. Сделать это нужно ночью, мне хочется приготовить девочкам сюрприз.

– Будьте покойны, сударыня, все исполним. Вечером все цветы, которые вы изволили выбрать, я погружу в тележку, а ночью все будет сделано, как вы сказали.

– Сколько я должна вам за цветы и за работу?

– Сорок франков[3]3
  Ф р а н к – французская золотая или серебряная монета.


[Закрыть], сударыня. Вы изволили выбрать шестьдесят горшков, да еще работа. Как, по-вашему, сударыня, недорого?

– Нет, вполне справедливая цена. Вы получите сорок франков, когда закончите работу.

Госпожа де Розбур села в карету и быстро вернулась в замок Флервиль, так что никто не заметил ее отсутствия. Она приказала слуге подождать цветочника и сказать ему, чтобы тот посадил цветы в садике Камилы и Мадлен.

А все три девочки в это время пошли в садик.

– Может быть, – надеялась Камила, – осталось хоть несколько цветов, хоть на маленький букетик?

Увы! Ни одного не осталось. Камила и Мадлен с грустью посмотрели на опустевшие клумбы. Маргарита чуть опять не расплакалась.

– Что делать, – сказала Мадлен, – слезами горю не поможешь. Посадим новые, они расцветут попозже.

– Мадлен, возьмите все мои деньги, купите цветов! У меня есть четыре франка! – предложила Маргарита.

– Спасибо, милая, только лучше побереги их для бедных, – улыбнулась Мадлен.

– Но если у вас, Мадлен, не хватит денег, вы возьмете у меня, да? – настаивала малышка.

– Да, голубчик, будь спокойна. Не станем больше говорить об этом, лучше вскопаем грядки и посадим новые цветочки.

Девочки принялись за работу. Маргарите приказали вырывать старые стебли и отвозить их на тачке в рощу. Камила и Мадлен лопатами вскапывали и рыхлили землю. Когда госпожа де Розбур, вернувшись из города, вошла в садик, со всех трех пот лил градом.

– Какие славные работницы! – сказала она. – Вот всю землю уж вскопали. Я уверена, цветочки теперь сами вырастут.

– Вы увидите, у нас скоро будут цветочки.

– Не сомневаюсь, Господь всегда вознаграждает того, кто прилежно трудится.

Окончив работу, Камила, Мадлен и Маргарита положили на место заступы, тачку и прочее и пошли играть на лужайку. Тут зазвонили к обеду, и дети пошли в дом.

На следующий день после завтрака девочки отправились в садик, чтобы закончить работу. Камила побежала вперед. Ей показалось, что садик утопает в цветах, а цветы – больше и красивее прежних.

Она остановилась в изумлении. Подошли Маргарита и Мадлен, и теперь все трое молча рассматривали свежие хорошенькие цветочки, не веря своим глазам.

Наконец, оправившись от удивления, дети бросились в сад, стали нюхать, гладить, целовать цветы – словом, потеряли головы от радости. Однако никак не могли объяснить, откуда взялись цветы.

– Это Господь послал, – предположила Камила.

– Нет, это Богородица сжалилась над нами, – возразила Мадлен.

– А по-моему, наши ангелы-хранители вырастили цветочки, – высказалась Маргарита.

Вскоре к девочкам подошли обе матери.

– Вот кто вырастил цветочки, – сказала госпожа де Флервиль, указывая на госпожу де Розбур. – Она была тронута вашей добротой, съездила в город и накупила цветов.

Вообразите, как рады были дети, как они были благодарны! Маргарита просто светилась от счастья: ведь шалость, так огорчившая ее подруг, лежала у нее на сердце как камень.

На другой день дети преподнесли букет не только имениннице, но и госпоже де Розбур – в знак благодарности.