Текст книги "Тыквенно-пряный парень"

– Ну что стряслось? Кто тебя обидел? Опять Лукин постарался?

– На этот раз в роли Лукина я, – всхлипнув, отвечаю я. – Тяжело испытывать к себе отвращение.

– Даже так. – Бабушка качает головой. – Что натворила?

Мне стыдно. Впервые в жизни мне так стыдно, что тяжело говорить. Я и раньше стыдилась: плохих оценок, резких слов, глупых поступков. Но впервые мне противно самой от себя.

Но ба не отстанет. Пока не выпытает все подробности и не убедится, что мои беды – всего лишь преувеличенные проблемы подростка, она не оставит меня наедине с совестью. Слишком много бабушка повидала за время работы в школе. И уяснила: детские проблемы ничуть не уступают по серьезности взрослым. А иногда и превосходят, ведь мы уже научились чувствовать всем сердцем, а справляться с этим только предстоит.

– Обвинила Андрея в воровстве, – тихо признаюсь я.

Даже звучит отвратительно.

– Без оснований?

– Ну… да. Из кассы пропали деньги. Именно в тот момент, когда Андрей подошел туда под выдуманным предлогом. Я решила, что он это сделал, чтобы выиграть спор. Пошла скандалить и…

– И?

– Поняла, что он этого не делал. Просто почувствовала. Он так посмотрел… ужасно! Я никогда никого ни в чем не обвиняла. Не знаю, что на меня нашло. Вспомнила, как он сломал кофемашину, разозлилась…

– Он сломал кофемашину?

– Угу. Прямо перед буккроссингом.

– Ну и паршивец.

– Сегодня я его переплюнула. Он еще и заболел! Из-за меня, понимаешь? Из-за того, что дал мне куртку. Лежал в подсобке с температурой, а я…

Нервы окончательно сдают, я роняю голову на руки и реву с новой силой, хотя еще пару минут назад казалось, что слез не осталось.

– Ну что ж ты рыдаешь-то так, горе. Сглупила. Нельзя так. Хорошо, что сама поняла. Без доказательств – никаких обвинений. Там у кассы только Андрей был?

– Да… нет… не знаю! Со мной попросили сфоткаться, и…

Меня внезапно осеняет догадкой.

– Игорь был занят, делал кофе, там собралась целая толпа. Меня попросили сделать селфи. Наверное, отвлекли. А я, как дура, поверила, что маркет всем понравился.

– Ох, Алька, беда с вами, – вздыхает бабушка. – Ну что теперь плакать? Бог с ними, с деньгами. Много там хоть пропало?

– Четверть от выручки.

– Ну и наплюй. Урок тебе. Когда ты за кассой – не отвлекайся! Никаких селфи, автографов, надуманных предлогов. Убедилась, что сменщик принял кассу, – отходишь. Поняла?

Я киваю, пытаясь отдышаться, но от слез нос наглухо забит.

– А что теперь делать с Андреем?

– Да выпороть! – в сердцах фыркает бабушка. – За дурацкие споры и детские игры. Ему бы о поступлении думать, а не о том, кто лучше в бизнес играет.

– Он меня уволит, и будет прав. Спор – не оправдание, чтобы обвинять невиновных в воровстве. А если бы я подумала на кого-то другого? На Игоря? На Риту? На Кира?!

– Полагаю, если бы так случилось, то тебе удалось бы сдержаться.

Я поднимаю голову и удивленно смотрю на бабушку.

– Что ты имеешь в виду?

Но она явно не настроена давать пояснения.

– Вот что, Аля, ты уже взрослая. Если чувствуешь, что виновата, – пойди и извинись. Неприятно, самолюбие страдает. Может и не простить, обвинение обидное и серьезное. Но навык признавать ошибки и просить прощения тебе пригодится. Впрочем, настаивать не буду. Можешь сидеть и рыдать, оправдывать себя тем, что Андрей и без воровства не подарок…

– Неправда! – возмущенно восклицаю я. – То есть… он, конечно, идиот, хам, выскочка и мажор, настоящая Луковая Башка… Что ты улыбаешься? Что смешного, ба?!

– Беги, – бабушка поднимается, – извиняйся. Вон, захвати печенья, я тебе испекла. На сытый желудок, знаешь ли, мужчины становятся добрее.

Она тут же серьезнеет:

– Но чтобы к девяти была дома! Никаких докладов по биологии!

А теперь я знаю и ощущение, как камень падает с души.

Меня не надо уговаривать, я подскакиваю собираться. Наспех заплетаю волосы, натягиваю джинсы с толстовкой и выбегаю из подъезда в распахнутой настежь шубе, прижимая к груди контейнер с печеньем.

– Оденься, дурная! – вслед мне кричит бабушка, прежде чем захлопнуть дверь.

От моего дома до дома Лукина всего несколько остановок, и, на мое счастье, почти сразу, как я подхожу к остановке, подъезжает троллейбус.

Наверное, мне никогда еще не было так страшно в сознательном возрасте. Я, конечно, волновалась перед контрольными, иногда нервничала на работе, волновалась за бабушку, когда она болела. Но ни разу еще я не чувствовала такого глупого страха маленькой девочки, которая боится, что ее не простят.

Бабушка всегда прощала. Всегда учила, что даже самые обидные слова, сказанные в пылу ссоры близкому, можно взять назад. И тебя простят, обнимут, не перестанут любить.

Но семья – это одно, да даже на прощение друзей еще можно надеяться. А как извиниться перед тем, кого ненавидишь ты и кто не менее сильно ненавидит в ответ?

Стоя у порога его квартиры, я долго не решаюсь позвонить. Хочется развернуться и бежать, сделать вид, что ничего не было. Обиделся? Да плевать! У меня есть десятки поводов обидеться сильнее за все время издевательств в детстве.

Но я упрямо стою, пока, наконец, дрожащей рукой не касаюсь звонка.

Дверь открывает Мария Январовна. При виде меня она удивленно поднимает брови.

– Альбина? Ты что здесь делаешь? Что случилось?

– Здравствуйте, Мария Январовна, а Андрей дома? Я на минуту.

– Андрей болеет.

– Можно мне к нему на пару слов? Пожалуйста!

– Альбин, у него температура. Давай ты побережешься. Вдруг ковид? Опять всем классом пойдете на карантин. А у вас экзамены. И в кофейне Игорь один не справится.

– Ну пожалуйста-а-а! Мария Январовна! Мне очень-очень надо! Я болела ковидом, честно, у меня иммунитет! Два раза болела, совсем недавно, вы же помните!

Она с сомнением качает головой, но я почти победила. Когда надо, я могу быть убедительной.

– Мария Январовна, мне очень надо извиниться. Правда.

– Извиниться? Так Андрей сегодня такой мрачный, потому что вы снова поскандалили? Я уж думала, ему совсем плохо. Ладно. Пять минут, не больше! И если заболеешь – пеняй на себя.

– Спасибо!

Я несусь в комнату Лукина, едва не роняя по дороге печенье и даже не сняв шубу. А когда захожу в небольшую, но со вкусом обставленную спальню, обнаруживаю, что Андрей спит.

Когда он не язвит и не делает гадости, он даже красивый. Светлые волосы падают на лицо, ресницы чуть подрагивают. Одной рукой он мило обнимает подушку. Я стараюсь не смотреть на его обнаженную грудь, но это довольно сложно – посмотреть есть на что. Лукин – один из немногих отлично сложенных старшеклассников. В нем нет присущей нашему возрасту нескладности. Наверняка ходил в какую-нибудь дорогущую частную секцию.

Я вздрагиваю, когда он открывает глаза и смотрит прямо в упор.

– Тыква? Чего тебе?

– У меня есть имя вообще-то.

– Рад за тебя.

Стоп, Альбина, ты пришла извиниться, а не поругаться еще раз.

– Как ты себя чувствуешь?

– Пока ты не пришла, было ничего.

– Слушай… Я пришла попросить прощения. Я знаю, что это не ты взял деньги. Я вспылила и несправедливо обвинила тебя.

– И как же ты до этого дошла, Шерлок? Сняла отпечатки пальцев?

– Просто поняла. Догадалась. Одна из посетительниц специально меня отвлекла. Ее подружка забалтывала Игоря, а третья, наверное, взяла деньги. Прости, что подумала на тебя. Иногда мои эмоции берут верх над разумом, и я обижаю хороших людей.

– А, я уже хороший, – мрачно усмехается Лукин.

– Где-то в глубине души…

– Значит, мне повезло, что ты вспомнила девиц. Хорошо хоть, не вызвала полицию. Думаю, сидеть в отделении было бы грустнее, чем лежать в теплой постельке. А уж какая это честь – иметь судимость…

Я виновато опускаю голову, чувствуя, как слезы подкатывают к горлу. А ведь он прав. Я могла вызвать полицию, изложить им свои подозрения – и сломать ему жизнь. Вряд ли я бы так поступила, все-таки это и его кофейня. А может, по закону Андрей даже имеет право брать деньги из кассы в любой момент. Но сейчас логические доводы вылетели из головы.

– Прости, – выдыхаю я, чувствуя, как слезы все-таки проливаются на щеки. – Я не права. Я доработаю смены, пока вы не найдете нового бариста.

– Тыква, ты какого фига ревешь?! Ты… ты ненормальная! Хватит рыдать!

Одним движением он поднимается с постели и направляется ко мне. Я не знаю, что собирается сделать Андрей, зачем он тянет руки. Стараюсь не думать об объятиях, хотя какая-то часть меня была бы совсем не против. Но в тот момент, когда он касается моих плеч, открывается дверь.

– Куда?! – возмущенно интересуется Мария Январовна. – Я тебе дам! Андрей! Не маленький же, врач что сказал? Ни с кем не контактировать! Альбина допущена к тебе на пару минут. Альбина, ты зачем пришла?

– Извиниться…

– Извинилась?

– Да…

Мария Январовна смотрит на племянника.

– Простил?

Андрей тяжело вздыхает и морщится. Наверное, он действительно сильно болеет.

– Простил.

– Тогда нечего цеплять заразу. Шуруй домой, пока бабушка не разволновалась, темень такая!

– Да, я пойду. Я… выздоравливай.

Я разворачиваюсь к двери, потом спохватываюсь и сую в руки Андрею контейнер.

– Это тебе. Пока!

Щеки почему-то пылают, словно температура вовсе не у Лукина, а пальцы путаются в шнурках ботинок. Я копаюсь в коридоре так долго, что, кажется, никогда не уйду из этой квартиры. Мария Январовна выходит, чтобы проводить меня, и, когда наконец шнурки побеждены, вздыхает:

– Аль… ты меня тоже прости, пожалуйста.

Я замираю. Мало мне стрессов за сегодня!

– За что?

– За то, что отругала тебя, когда сломалась кофемашина. Ты извини, я просто расстроилась. Ты не виновата, ты молодец, что пытаешься заработать. Навалилось все сразу. Андрюша вот приехал. Он, конечно, мальчик сильный, умный, позитивный. Но все равно переживает, скучает. И я себе места не нахожу. Но я тебе очень благодарна, правда. И за кофейню, и за…

Мария Январовна как-то загадочно кивает в сторону комнаты Лукина, и я не до конца понимаю, что она имеет в виду. Но теперь мне вовсе не кажется, что наступил конец света. На душе легко и приятно.

– Я не обиделась, все в порядке. Спасибо, что разрешаете экспериментировать в «Магии кофе». Я ее очень люблю. Буду бережно относиться.

– Не сомневаюсь. Ну, беги. Напиши сообщение, как доберешься до дома. И давай не разболейся, а то скоро Новый год.

Она вдруг совершенно неожиданно мне подмигивает.

– И спор надо выиграть.

Я выхожу из подъезда прямо в снежную бурю. В детстве на Новый год я обожала ставить и разыгрывать сценки из сказок. Иногда брала свои любимые зимние истории (изображала то Герду в поисках Кая, то княжну Анастасию из диснеевского мультфильма), а иногда придумывала сама. Отважные принцессы спасали снежные королевства, веселились на балу девяти месяцев, творили чудеса и неизбежно встречали первую и единственную любовь.

Сейчас я словно героиня тех сказок.

Падающий снег искрится в мягком теплом свете фонарей. Вокруг меня нетронутые сугробы. На красивой снежной улочке ни одной живой души, и только укрытые зимой деревья напоминают купол сказочного дворца из декораций к фэнтези-фильму.

Я неспешно бреду к остановке, кружась вместе со снежинками, наслаждаясь ощущением грядущего праздника.

И почему-то чувствую себя особенно счастливой.

Глава 8
Освежающе холодный кофе

Какое-то безумное утро.

Одновременно происходят сразу три странности.

Первая: Ритка удивляет с утра креативом.

– Я знаю способ, как раскрутить кофейню! Безотказный! Просто мегапиар!

Вторая: приходит странная СМС из банка.

Третья: в классе новенький. Еще один.

Я мечусь, не зная, за что схватиться, но, к счастью, от необходимости обсуждать мегаидею избавляет звонок, а об СМС заставляет забыть новенький.

Строго говоря, он таковым не является. Слепцов учится в параллельном классе, и мы частенько занимаемся вместе на физ-ре. Но он впервые приходит на геометрию. Ходят слухи, что у Слепцова серьезный конфликт с половиной класса, и переводом в наш его пытаются дотянуть до конца года, чтобы выдать аттестат и перекреститься.

– Здесь занято, – говорю я, когда он бросает рюкзак на пустующий стул Андрея.

– Че? – Слепцов смотрит на меня, как на насекомое, и, честно говоря, мне становится немного неуютно.

Народ притихает, с любопытством наблюдая, во что перерастет конфликт.

А я сама не знаю, зачем защищаю место Андрея. Разве не лучше сидеть рядом с незнакомым парнем, чем ждать, когда Луковая Башка вернется в школу после болезни?

– Здесь занято. Здесь сидит Андрей. Он болеет, но скоро вернется. Это его место.

– Слышь, толстуха, я тебя вообще не спрашивал про места, в маршрутке будешь за проезд передавать, без тебя разберусь.

Я даже не нахожу что ответить. Всегда теряюсь, когда меня давят не интеллектом или эмоциями, а примитивными оскорблениями. Оскорблять в ответ я не умею, мат и ругательства от меня звучат максимально кринжово, а спокойный тон такие, как Слепцов, воспринимают как слабость.

Поэтому я сгребаю с парты учебники, чтобы пересесть. Но не успеваю. Над Слепцовым вырастает фигура Лукина. На его лице мрачное, я бы даже сказала, зверское выражение. Судя по всему, Андрей еще явно не поправился, но нашел в себе силы приползти на контрольную.

– Тебе что сказали? Занято. Болеет человек.

– И что?

– А ничего, сейчас эстафету перехватишь. Свалил, я сказал. Это мое место.

Никогда не была так рада Лукину!

Ну и пусть он хам, заноза, сноб и мажор, зато не матерится через слово, никому не угрожает и вообще ведет себя так, что даже в приличное общество вывести не стыдно.

– Ну давай, рискни здоровьем, – фыркает Слепцов.

Я мысленно сжимаюсь, ожидая потасовки, но Андрей лишь склоняется к самому уху парня и что-то ему говорит. А потом Слепцов, бросая последний, полный презрения, взгляд на меня, хватает рюкзак и садится на «галерку» в гордом одиночестве.

– Что ты ему сказал?!

– Да так. В основном правду. Кажется, я теперь понимаю, что имела в виду твоя подружка, когда говорила, что у Слепцова конфликт с классом. Удивительно, что не со школой. Хотя это временно.

– Почему ты называешь Риту моей подружкой? Она же твоя девушка!

– Согласись, Тыква, – Андрей явно намеренно игнорирует мой вопрос, – оказывается, я не такой уж плохой сосед.

– О-о-о, тебе что, выписали вместо антибиотиков принимать пафос три раза в день?

– Нет, витамины для поднятия иммунитета против твоих тупых шуток.

– Тимошина, Лукин, – тяжело вздыхает Ирина Сергеевна. – Вы в своем репертуаре. Лукин, ты когда болел, в классе так тихо было. И Тимошина не отвлекалась. Урок начался, сидите тихо, а то рассажу!

Я открываю рот, чтобы сказать «так нам того и надо!», но почему-то в последний момент решаю этого не делать. Для себя у меня есть простое объяснение: Ирина Сергеевна вполне может посадить меня со Слепцовым, и вот тогда я точно удостоверюсь в правоте слов Андрея.

Сегодня у нас последняя контрольная в четверти. Для тех, у кого спорные оценки, это последний шанс качнуть маятник в свою сторону, а для тех, кто сдает профильную математику, – дополнительная тренировка. Я отношусь к последним, так что про СМС, взволновавшую меня перед уроком, вспоминаю, лишь сдав работу на десять минут раньше.

«Зачисление банк “Вершина”, перевод денежных средств». И сумма. Четыре тысячи рублей, примерно столько пропало на смене во время маркета.

Сначала я думаю, что тот, кто взял деньги, раскаялся и перевел мне по номеру с таблички для чаевых. Но к переводу прикреплено сообщение, и оно разносит эту версию в пух и прах.

«Теперь касса сойдется. Цену ты знаешь – тыкв.-прян. капуч. в 16:00».

Украдкой я кошусь на Андрея, сосредоточенно решающего задачу.

Покупку кофемашины я свалила на него, но, похоже, все чуть сложнее. Кто бы ни купил ее, это тот же человек, что перевел мне сегодня деньги. Причем человек в курсе всех моих бед.

И это не Андрей. Вот он, сосредоточенно решает задачи, изредка почесывая кончик носа колпачком ручки. Если бы Лукин полез за телефоном, заметила бы не только я: Ирина Сергеевна как коршун кружит над всеми и мгновенно видит телефоны в чужих руках.

Тогда кто?

Кир? Самая вероятная кандидатура.

Но кофемашина?! Это дорого! И деньги я взять не могу.

– Ау-у-у, Тыква, чего зависла? Говорю, циркуль дай, у моего грифель сломался. Уснула, что ли? Ты и на работе спишь?

– На! – Я шиплю на него, как заправская змея. – Сейчас нас опять выгонят!

– Зануда, – бурчит в ответ Андрей.

Нет, точно не он. Он вообще не способен на романтичные поступки. Если бы анонимом был он, то вместо кофемашины прислал бы самовар, а вместо денег – билеты банка приколов.

Вернуть перевод никак нельзя, написать СМС в ответ – тоже. Мой единственный шанс связаться с анонимом – это стаканчик с капучино, который он вновь попросил в качестве платы за помощь. В прошлый раз я не смогла увидеть, кто взял стаканчик, но уж в этот не спущу со столика глаз! И народу сегодня не должно быть много.

Оставлю записку и попрошу реквизиты для возврата средств. Мне до сих пор немного стыдно из-за того вечера. Не хватало еще компенсировать убытки от собственной дурости за чужой счет.

– Эй, ты меня слушаешь?! – Рита возмущенно топает ножкой.

– Прости, устала. Да, слушаю. Ты нашла классную блогершу. Она живет в нашем городе и теперь с ней ты тусуешься чаще, чем со своим парнем. Когда будешь рыдать у меня на диване, что он тебя бросил, я, как и подобает настоящей подруге, утешу и назову его козлом (тем более что совершенно с этим согласна), но посмотрю очень многозначительно.

– Я говорю о том, что Мег может сделать рекламу твоей «Магии кофе». Смотри, как круто, у нее ник «Meg_Beauty», а рекламную кампанию можно запустить как «Meg&Magic». Мег и магия кофе! Круто?

– М-м-м…

– У нее очень хорошие охваты! И аудитория активная. Не будь ты такой неподъемной, Аля! Все сейчас рекламируются у блогеров. Это лучший способ!

– Спорить не буду. Я почти не слежу за блогерами. Не видела, чтобы хоть один рекламировал кофейни.

– Вот! А она рекламирует. У нее целая рубрика «Куда пойти». Там всякие мастер-классы, интересные места и все такое. Ты угостишь ее кофе, заплатишь немного денег и дашь промокод для ее подписчиков. На скидку или на печеньку в подарок к кофе. Купи, вон, в «Ашане». Народ повалит!

Может, Рита и права. Когда я читала десятки статей о рекламе, видела упоминания блогеров. Сейчас они вместо СМИ. Гораздо эффективнее заказать рекламу у местного блога, чем у интернет-газеты. Хотя бы потому, что некоторые блоги я все же читаю, а вот газеты совсем нет.

– Пусть напишет мне в телеграме, – говорю я. – Обсудим.

Рита закатывает глаза.

– Ты что, из деревни, подруга? Такие не пишут сами! У них куча предложений, очередь на рекламу. Она готова всунуть тебя вне очереди, потому что я попросила. Она не будет за тобой бегать. Боже, Аля, чтобы ты продула спор, тебе даже не надо мешать! И сама хорошо справляешься. Ты будешь писать или нет? Мне скидывать?

– Скидывай.

Я чувствую легкое раздражение, хотя должна быть благодарна за заботу подруги. За много лет пора бы уже привыкнуть, что Рита всегда так волнуется. Слегка свысока, словно делая одолжение неразумному дитю, снисходит до помощи. Но я все равно немного злюсь. Могла бы и сдерживать немного характер.

Хотя не мне предъявлять за характер. Что-то с выдержкой у всех в последнее время беда. Может, Лукин проклят?

Не уверена, что готова писать по поводу сотрудничества, но, кажется, выбора нет. Я вообще не люблю просить. Договариваться, записываться, выбивать скидку или удобное время. Если мне говорят «нет», я воспринимаю это как нет, а не как «нет, но если хорошо попросить, то да». Если мне дорого, я говорю «спасибо, не нужно», а не «скидочку дадите?». Если мне не пишут с предложениями сотрудничества, я не пишу сама.

Плохо для человека, мечтающего заниматься бизнесом, согласна.

Но мне семнадцать. Еще есть время научиться. И почему бы не начать сейчас?

«Здравствуйте…»

Я зависаю. Как обращаться? На страничке нет ни имени, ни указаний, только ник «Meg_Beauty». Но обращаться по нику как-то глупо.

А плевать.

«Здравствуйте! Меня зовут Альбина, я – управляющая кофейней “Магия кофе”…»

Ну да, я не управляющая, а бариста с временными полномочиями управляющей. Но звучит солидно.

«Маргарита, моя подруга, сказала, что у вас есть место на рекламу для нашей кофейни. Была бы рада посотрудничать. Подскажите, какие условия?»

Вроде бы неплохо. Вежливо, нейтрально, вполне профессионально. Для первого раза неплохо.

Первые минуты я судорожно обновляю страничку в ожидании ответа, но Мег нет в Сети. А потом, закончив с уроками и чувствуя, как от голода кружится голова, я несусь в кофейню.

– О, Алька, – фыркает Игорь. – Ты чего тут? Я думал, выходная.

– Так, заглянула на часок, наделать фоток для телеграма и все такое. Не против?

– Не вопрос.

Я действительно делаю несколько фото, просто чтобы обновить ленту. В одной лекции по ведению телеграма я прочла, что канал – это онлайн-трансляция жизни бренда. И теперь старательно транслирую все, что происходит у нас в кофейне.

«Новый год все ближе. В детстве этот праздник – маленькое чудо, создаваемое нашими родными и близкими. Во взрослом возрасте мы создаем его сами. Позвольте ощущению праздника стать ярче с нашим новогодним меню.

Чашечка ароматного кофе согреет в декабрьские морозы. А мы поможем маленькому чуду случиться: подарим милую открытку и скидку на один из новогодних десертов».

По-моему, неплохо. Вкупе с милой фоткой стаканчика с кофе и прислоненной к нему открыткой – почти как в подборках на пинтересте.

Чем ближе время к четырем, тем сильнее я нервничаю. Ровно без десяти я неспешно начинаю готовить кофе.

– Сейчас у нас никого, – бормочу я, – не уйдешь, тыквенно-пряный парень.

Почему я вообще решила, что это парень? Насмотрелась мелодрам, похоже. Или наслушалась Риткиных пересказов всех любовных романов, что она смогла найти в Сети.

Но не Мария Январовна же откровенно флиртует, заказывая капучино. Или я принимаю за флирт обычную вежливость?

Как сложно быть семнадцатилетней девушкой!

– Это чего? – Игорь кивает на стакан, который я ставлю, как аноним просил, на столик у входа.

– Интернет-заказ.

– Мы теперь принимаем заказы через интернет?

– У постоянных клиентов.

– А мне говорить об этом не надо? – злится Игорь.

Ему наш спор видится игрой. Игорь старше, давно учится в универе и свысока смотрит на все эти школьные интриги. Ему надо зарабатывать на, как он выражается, зачеты и курсачи, что бы это ни значило. А никто, кроме Марии Январовны, не готов давать такой свободный график. Повезло, что Игорь учится во вторую смену. Мы справляемся вдвоем.

– Я пока тестирую. И не афиширую. Если постоянный клиент собирается к нам, он может написать в телеграм, и мы приготовим кофе к его приходу.

– А если он не придет?

– Так оплата по QR-коду заранее.

То, что должно стать отмазкой, звучит на самом деле интересно. А если ввести такую услугу? Человек оплачивает кофе заранее и говорит, что подойдет к семи часам. Мы делаем кофе, пишем имя и выставляем на стойку. Клиент показывает переписку – и забирает кофе.

Осталось придумать, как решить проблему с заказами, когда я в школе. Давать доступ к каналу Игорю не хотелось бы. Он хороший парень и как коллега надежный, но не испытывает ко мне никаких нежных чувств. А значит, может принять сторону Андрея. И у меня не останется козырей.

Стаканчик все стоит нетронутый, стынет от каждого открытия дверей. Я делаю вид, что фотографирую десерты посреди новогоднего декора, но то и дело украдкой поглядываю на дверь. Хотя и не знаю зачем. Если кто-то войдет, я услышу.

И кто-то входит. Снимает капюшон, роняя на пол хлопья снега, хватает со столика стаканчик и делает большой глоток.

– Фу, а чего холодный-то?

– Лукин?! Так это ты?!

– Конечно, я. Ты циркуль у меня забыла.

– Нет, я…

– А на фига ты кофе сюда поставила? И почему он такой сладкий? Я же просил нормальный.

Все-таки он. Я чувствую разочарование, у него соленый привкус. Мой аноним – вовсе не романтичный влюбленный парень, а любящий издеваться Андрей. Обидно, но прозаично.

– Какой просил, такой и сделала. Тыквенно-пряный капучино всегда такой, – бурчу я.

– Тыква, ты меня пугаешь. Как ты собралась сдавать ЕГЭ, если не умеешь читать? Я просил американо. А-ме-ри-ка-но. Без сахара и молока, с трюфелем.

– Ты просил… – Я осекаюсь и лезу в телефон.

Там действительно, помимо какого-то спама, сообщения от бабушки и от анонима, светится непрочитанное от Лукина.

«Ты не просто тыква, ты хеллоуинская тыква: с дыркой в голове. Забыла у меня циркуль. Сейчас зайду. Сделай американо, холод собачий».

– Поразительно! – Я в сердцах бросаю телефон на ближайший диван. – Ты… Лукин, ты идиот!

– Потому что принес тебе циркуль? А как ты будешь делать домашку, если завтра опять геометрия, а смена до девяти? Где ты его собралась купить?

– Надо же, какой заботливый.

Я забираю из его рук циркуль.

– Это был не твой кофе!

– А что, чей-то особенный? Чего ты так распсиховалась? Кофейня пустая. Кому ты его готовила, Тыква?

Я краснею, и лучший способ это скрыть – сделать ему чертов кофе.

– Вот. Черный, как моя ненависть к тебе. Горький, как мое презрение.

С усмешкой Лукин пробует.

– И горячий, как твой подгорающий от осознания скорого поражения в споре зад.

– Только без драки! – Игорь едва успевает отобрать у меня рожок от кофемашины.

Однажды Лукин все же получит этим рожком в лоб! И пусть моя карьера на этом закончится, зато начнется спокойная жизнь.

Испытывая облегчение, я делаю новую порцию кофе, но увы: он сиротливо стоит на столике вплоть до шести, когда в кофейне час-пик выходящих с работы клиентов. Меня особенно радует, что теперь у нас берут десерты навынос, без кофе. Надо снова увеличить заказ.

– Что, Тыква, хочется не выпендриваться, но пока нет такой возможности? – с явным недовольством интересуется Лукин.

– Ты просто бесишься, что мои идеи работают. И «Магия кофе» зарабатывает больше.

– У тебя еще десять дней, чтобы все слить. Посмотрим.

Но сейчас мне не до Андрея с его издевками. Я одновременно радуюсь тому, что сегодня с выручкой все отлично, и грущу, потому что тыквенно-пряный парень не пришел.

Он не приходит и после, в спокойные часы, и до закрытия стаканчик сиротливо стоит на столике. Взбитые сливки давно опали, и стоит убрать его оттуда – вряд ли спустя несколько часов кофе безопасно пить.

Когда я беру стакан, чтобы вылить кофе и выбросить его в мусорку, рукой нащупываю что-то твердое сбоку.

Это крошечный прозрачный пакетик, в котором… Я не верю своим глазам. Это брошка. Та самая, с рождественского маркета, брошка из эпоксидной смолы. С блестящими красными ягодками, сверкающими зелеными листьями. Новогодняя и волшебная.

Брошь приколота к цветному стикеру, на котором знакомым почерком выведено:

«Вообще я просил капучино не для того, чтобы его кто-то выпил за меня. Завтра попробуй еще раз?»

– Игорь! – Я поворачиваюсь к парню, который уже моет кофемашину.

– М-м-м?

– Ты видел, кто подходил к стакану?

– Аль, ты его выставила на пороге. Мимо него проходили все! И более чем уверен, кто-то да подумал, что мы принципиально не убираем со столиков. А что случилось?

– Нет, ничего. Все нормально.

– По тебе не скажешь. Иди домой давай. Уроки надо делать. Я тут приберусь.

– Спасибо, – устало улыбаюсь я.

Брошка красуется на шапке. Не самое стандартное использование, но мне нравится. Маленькая, аккуратная, она теперь добавляет новогоднего настроения не только мне, но и окружающим.

Итак, тыквенно-пряный парень – не Лукин.

Но это точно он, ведь в записке «просил».

Кир? Или кто-то другой, скрывающийся в тени? Может, Игорь? Неожиданный поворот, но вполне реальный.

Только вот откуда деньги на кофемашину у бедного студента, ворующего с работы просроченные печеньки?

И тут же я нахожу логичное объяснение: машину все-таки купил Лукин, а Игорь просто попросил его подыграть.

Тогда зачем согласился Лукин?

Кажется, я зашла в тупик.

На телефон приходит уведомление, и пока я достаю смартфон из кармана и снимаю варежку, надеюсь, что это снова парень.

«Добрый день.

Да, я могу сделать рекламу вашей кофейне, думаю, моим подписчикам зайдет. Мои расценки: рекламный пост – 2000 рублей, полноценная интеграция – 4000 + промокод на скидку для подписчиков + ваша продукция для обзора».

Мне не нравится эта идея. Интуиция говорит, что ввязываться в рекламу у Мег не стоит. Но я не хочу снова обидеть Риту. Для нее важно быть полезной. Для всех нас.

Поэтому я пишу:

«Хорошо, нас устраивает полноценная интеграция, но хотелось бы успеть до Нового года. У нас новое меню и тематические десерты. Подскажите, вас устроит заглянуть к нам в выходные?»

Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и винить потом себя. А еще в войне с Лукиным хороши все средства.

Ходить в школу зимой мне нравится больше всего.

Я вообще люблю эти утренние темные часы, когда город неохотно просыпается. Школьники плетутся учиться, студенты ждут транспорт на остановках, взрослые спешат в офисы. Эти несколько часов между ночью и рассветом – вдохновляющее время.

Я неспешно бреду по аллее в школу, в ушах играет новый плейлист. Впереди выходные, и хоть придется работать, я совсем не расстраиваюсь. Нам почти перестали задавать что-то на дом, пробные ЕГЭ прошли, четвертные контрольные – тоже. Приближение Нового года чувствуется все отчетливее.

Как только появится свободное время, я хочу подсчитать выручку и расходы, чтобы понять, есть ли у меня шанс выиграть спор. Расходы в этом месяце выросли: и на рекламу, и на мероприятия, и на новые закупки. Но и доходы по ощущениям должны быть больше. А если нет, у меня еще есть пара козырей.

Реклама у блогера, арт-завтраки в сотрудничестве с творческой мастерской и отчаянный шаг – акция удвоения, когда при заказе одного кофе и десерта вторые порции получаешь в подарок. К последнему способу я прибегать не хочу, все же должны быть границы. Но ради победы над Лукиным – все что угодно.

Сегодня у нас с утра химия, и это тот предмет, который я не понимаю от слова «совсем». Как бы ни старалась, ни сидела над учебниками, ни смотрела онлайн-уроки, в упор не понимаю, что написано в страшном учебнике. К счастью, учительница давно смирилась. У нас с ней негласный сговор: я учусь, как могу, не прогуливаю и честно сдаю все задания, а она ставит мне четверку и не пытается вырастить гениального (или хотя бы простого) химика.

Кира Витальевна, пожалуй, лучший учитель в нашей школе. Любимый так точно.

Она не ставит свой предмет выше прочих и спокойно принимает тот факт, что далеко не у каждого из нас есть талант к химии. Она всегда готова помочь и объяснить непонятную задачку, раз в неделю ведет курсы для отстающих и непонимающих. Регулярно устраивает веселые занятия с играми и викторинами, чтобы разгрузить мозги. И – это первое, что нас в ней покорило, – обращается к нам на вы.