Текст книги "Тыквенно-пряный парень"

– Ты?!

Что-то в его облике меня смущает. По нему сразу видно: замерз. Нос и щеки красные, на ресницах и волосах иней. Вид понурый, взгляд потухший, плечи словно опущены. Вовсе не тот Лукин, который одним своим видом выводил меня из себя. Потерянный и расстроенный.

– Что-то случилось? Ба?

– Аль, – бабушка выходит из ванной, – ты не спишь?

– Нет, уроки доделываю. А что происходит?

– Ничего, иди, делай.

– Ничего?! Ты привела домой Андрея и говоришь ничего?!

– Да, ничего, – с нажимом говорит Ба. – Иди, доучивай и спать. Андрей сегодня здесь переночует.

– А…

– Альбина! – Бабушка смотрит своим самым строгим взглядом. – Не лезь, пожалуйста, туда, куда тебя не просят. Все, я сказала. Прояви сдержанность и благоразумие. Спать!

Когда ба говорит таким тоном, лучше ее слушать. Это значит, Андрей не просто напросился на огонек. Что-то случилось, достаточно серьезное, чтобы бабушка разрешила ему переночевать у нас (при ее-то отношении к Лукину!).

Меня вдруг осеняет жуткой догадкой.

– Ба! – Я снова выглядываю из комнаты. – С Марией Январовной же все в порядке?

– С ней все хорошо. Со всеми все хорошо, все живы и здоровы. Можешь не волноваться. А теперь избавь, пожалуйста, молодого человека от своего любопытства.

Да, если бабушка защищает Андрея и своим учительским тоном просит не вмешиваться, значит, дело серьезное.

«У нас ночует Лукин», – пишу я Киру.

Написала бы Ритке, да, боюсь, после этого она меня окончательно везде заблокирует.

«???»

«Сама не знаю. Бабушка вернулась из книжного клуба с ним. Грустный, тихий. Попросили не лезть не в свое дело».

«Думаешь, это связано с его отцом?»

«Возможно. Он плохо отреагировал на новость. Поогрызался и свалил. Может, ушел из дома?»

«И попросился к твоей бабушке?»

«Ну не знаю. Встретил ее по дороге».

«Интересно. Лукин, похоже, крепко влип».

«Кстати. Тот парень объявился. Организовал нам в кофейне концерт “Золушка и Крыс”. В выходные выступят. И я снова почти убедила себя, что это Лукин. Но тут он пришел, и я опять не уверена. Не то состояние, чтобы скидывать мне переписки и радовать сюрпризами. Что думаешь?»

«Хз, Аль. Странно это все. А ты уверена, что он не прикалывается? Или не мстит тебе? Аноним, я имею в виду. Вспомни порезанную куртку».

«Мстит, сливая кучу денег в кофейню? Пусть мстит подольше)))».

«Нет, я имею в виду, что тыквенно-пряный парень может специально втираться к тебе в доверие, чтобы ты не подозревала его в обмане. А потом вдруг подставит. Не знаю, например, ты развесишь везде афиши и дашь рекламу приезда группы, а окажется, что это фейк. И что делать?»

«Я проверю, разумеется. Завтра же напишу их менеджеру и все уточню. Не думаю, что парень втирается в доверие. Слишком много потрачено. Надо как-то уговорить его открыться. Знаешь, иногда я думаю, что это ты».

Кир долго молчит, и я затаиваю дыхание. Что я буду делать, если получу сейчас ответ «да, Аля, это я». Что почувствую? Благодарность? Радость? Разочарование?

«Ахахах. Нет. Если бы у меня было столько денег, я тратил бы их на что-то более интересное. И не торчал бы второй год в одиннадцатом классе».

«Тогда это Рита. Других кандидатур нет. Раскаялась и посвящает всю себя друзьям».

На этом я умолкаю, ставлю телефон на зарядку и отправляюсь чистить зубы, переодеваться и пытаться уснуть. Пытаться, потому что спокойно лежать, не вслушиваясь в приглушенные голоса на кухне, выше моих сил! Я с трудом заставляю себя быстро прошмыгнуть в комнату, не пытаясь подслушать. Бабушка тогда окончательно во мне разочаруется.

А вот в комнате происходит нечто странное. Вместо привычной светло-серой пижамы, в которой я привыкла спать, я достаю из шкафа небольшую крафтовую коробку. В ней – мой подарок себе на Новый год. С детства я обожала наряжаться в свой любимый праздник. Когда была маленькой, бабушка покупала мне платья и украшала мишурой. Когда стала постарше, перестала маяться глупостями, ведь мы все равно всегда празднуем Новый год дома. Перед кем наряжаться?

А в этом году захотелось. Посмотреть в зеркало и увидеть не праздник вокруг себя, а себя в этом празднике. Стать его частью. Сделать тысячу селфи и никуда их не запостить. Смотреть новогодние фильмы, любуясь размытым отражением в стеклянной дверце шкафа.

И я купила себе красную атласную новогоднюю пижаму. Недорогая, но аккуратная, с забавными вышитыми елочками, пижама словно сошла с рекламного плаката фотографа. В таких обычно позируют на фоне роскошных елок, сжимая в руках фальшивые коробки с подарками. В таких пьют какао с маршмеллоу.

Я собиралась встречать в ней Новый год, но сейчас испытываю непреодолимое желание надеть. И вовсе это не потому, что у нас ночует Лукин. И не потому, что утром мне придется столкнуться с ним на кухне, а может, и пойти вместе в школу. Лукин здесь совершенно ни при чем. Он невоспитанный, наглый, заносчивый и пафосный. Я просто устала и хочу праздника. Эта неделя последняя, в пятницу – концерт, затем выходные и два дня до Нового года! Там и спор закончится. Если группа выступит, то моей победой, определенно!

Только вот какой приз в этом соревновании? Публичные извинения Лукина, его раскаяние (неискреннее, надо заметить) и… что?

«“Магия кофе” будет приносить прибыль», – отвечаю я сама себе.

Даже если мне не разрешат в ней работать до конца учебного года, у кофейни есть все шансы выжить.

В голове слишком много мыслей.

Травля под постами от подписчиков Мег.

Таинственный незнакомец у крыльца школы, назвавшийся отцом Лукина.

Тыквенно-пряный парень.

Грядущий концерт.

Ритка и ее обиды.

Лукин, о чем-то беседующий с бабушкой на кухне.

И еще тысяча каких-то воспоминаний, надежд, сомнений и страхов! Это одна из тех ночей, когда уснуть совсем не выходит. Несколько часов я бессмысленно ворочаюсь в постели, потом еще час играю в дурацкую игру на телефоне. Потом понимаю, что страшно хочется пить.

Я вслушиваюсь в тишину квартиры. Кажется, разговор давно закончился. Бабушка и Андрей ушли спать. Интересно, где она его положила? У нас есть надувной матрас, который мы обычно кладем в гостиной, если приезжает бабушкина двоюродная сестра. А может, ба уступила гостю свой диван? Хотя нет, это уж вряд ли.

Наконец я решаюсь тенью проскользнуть на кухню, налить немного воды и вернуться к себе. Никто ничего не увидит и не услышит, я знаю квартиру как свои пять пальцев и даже не стану включать свет.

Затаив дыхание, я приоткрываю дверь, убеждаюсь, что все спят, и тихонько крадусь на кухню.

А потом наступаю на что-то мягкое, не удерживаюсь на ногах и падаю прямо на Лукина, развалившегося на матрасе на полу возле стола.

– Тыква? – сонным шепотом спрашивает он. – Ты специально на меня упала?

– Да, полночи с духом собиралась.

Я радуюсь, что в кухне темно и не видно, как я покраснела.

Андрей очень теплый и твердый. Лежать на нем не слишком-то удобно, особенно чувствуя, как его ладонь по-хозяйски покоится у меня на пояснице. Типа все как задумывалось. Упала, лежу, а он придерживает – чтобы еще раз не упала.

– Может, ты меня отпустишь?

– А ты зачем пришла?

– Воды попить! Откуда я знала, что бабушка тебя положит здесь?

– А где она должна была меня положить? С тобой или с собой?

– На коврике у двери! Пусти уже, сейчас ба на шум придет, увидит – и будешь спать на скамейке у подъезда.

– Хватит ворчать. У тебя бабушка и то не такая занудная, – бурчит Лукин, но все же меня выпускает.

Пошатываясь, я поднимаюсь и одергиваю рубашку. Наливаю в стакан воды из фильтра и…

– Тыква! – шипит Лукин, которому я снова наступила на живот. – Ты что, не видишь, куда идешь?

– Не вижу! Темно вообще-то!

– Так включи свет!

– Бабушка проснется. И неизвестно, кому вломит. Мне за то, что тебя разбудила, или тебе за то, что деточку облапал.

– Чего-о-о?

– Того! Лежи молча и спи!

Лукин отворачивается с забавным возмущенным сопением. В небольшой кухне высокий парень едва помещается, и мне его даже жалко. Хотя какой смысл жалеть того, кто чуть что огрызается и издевается? Нет, кто бы ни был тыквенно-пряным парнем, это точно не Андрей.

Я уже собираюсь выйти из кухни и вернуться в постель, как невидимая сила заставляет меня остановиться. Что-то словно не дает вот так молча уйти, оставив Андрея угрюмо лежать между столом и духовкой.

– Ты как? – спрашиваю я. – Сильно паршиво?

Проходит много времени, прежде чем Андрей решает ответить.

– Не знаю. – От тоски и усталости в голосе сжимается сердце. – Он правда мой отец.

– Я поняла. Если не хочешь, можешь не рассказывать.

Но Андрей молча пододвигается на матрасе, и я сажусь рядом. По полу немного тянет холодом, поэтому мы кутаемся в одно одеяло. И хоть от непривычной близости мне ужасно неуютно, я не могу пошевелиться, вслушиваясь в тихий размеренный голос. Даже не знала, что Андрей умеет так говорить.

– Они с мамой разошлись, когда мне было десять. Мама его бросила. Он изменял ей, игнорировал, даже будто злился, что весь наш достаток обеспечен ее родителями. Когда шел развод, отец возмущался, что его лишают сына. А как только получил свидетельство, исчез. Не выходил на связь, не писал, не звонил. Маме было тяжело, мы переехали. И она встретила дядю Мишу. Долго скрывала, но однажды все-таки нас познакомила. Хороший мужик. Отвел меня на разговор и спросил, не против ли я буду, если они с мамой будут жить вместе. Я был не против. Так и жили. Потом была авария, со мной долго думали, что делать. Они знали, что где-то есть отец, но не смогли его найти. Отправили к тете Маше.

– А теперь он объявился, – вздыхаю я.

– Ага. Говорит, не знал. Был за границей, не слышал про аварию. От обязанностей не отказывается, предлагает переехать к нему.

– А ты злишься?

Андрей пожимает плечами.

– Конечно. Кто бы не злился? Его столько лет не было. Посторонний мужик какой-то. У него новая семья. Зачем я им там?

– А из дома зачем ушел? Мария Январовна заставляла общаться?

– Ага. Она считает, я должен простить его. Потому что «этожеотец». – Он забавно передразнивает тетю. – Притащила его домой и устроила чаепитие. И я свалил. Несовершеннолетних не селят в гостиницы без родителей, я собирался переночевать на вокзале, но наткнулся на твою бабушку, и шансов ускользнуть просто не было.

– Да, – улыбаюсь я, – если ба решила причинять добро и наносить радость, то проще смириться. Я думаю, Мария Январовна просто хочет, чтобы у тебя были родные.

– Не в этом дело. – Лукин мотает головой, и светлые пряди падают ему на глаза.

Я отчаянно борюсь с искушением поправить ему волосы.

– Ее можно понять. Навязали взрослого парня. Заставили воспитывать. Бросить совесть не позволяет, а оставить вроде как не нужен.

У меня екает сердце. В темноте я не вижу Андрея, но даже в голосе чувствую страшную тоску, смешанную со смирением. Мне сложно понять его чувства, я всегда была любимым ребенком. Да, сироткой, но ба давала мне любви за всю семью сразу. Каково это, вдруг оказаться везде лишним, я не имею ни малейшего понятия. И оттого Андрея еще жальче.

– Мария Январовна любит тебя.

– Любит. Но любить не равно взять на попечение. Она жила себе без забот, приглядывала за кофейней, наслаждалась законной пенсией. И тут появился я. Да, в деньгах нужды нет, я ее не объедаю. Но тетя Маша не может мне позволить жить отдельно, а в ее квартире я ее явно стесняю и напрягаю.

– Ты поедешь к отцу?

Я почему-то этого боюсь.

Стыдно признаться, но мысль, что Лукин вот так возьмет и уедет, пугает до дрожи. Он уедет, а мне останутся осиротевшая «Магия кофе» и обиженная Рита, обвиняющая меня во всех грехах.

– Постараюсь дотянуть до совершеннолетия. Потом сниму квартиру. Доучусь и поеду поступать. Единственный нормальный вариант.

– Хочешь, я спрошу ба, можно ли тебе пожить у нас?

– Она со мной уже провела воспитательную беседу. Придется вернуться к тете Маше, иначе у нее будут проблемы с опекой. Но спасибо за предложение. Буду помнить твою доброту вечно.

Я несильно тыкаю его в бок.

Понятия не имею, что говорить в таких случаях. Все серьезные разговоры в моей жизни происходили с бабушкой и в основном касались каких-то абстрактных вещей. Нехватки денег, вреда наркотиков, важности оценок. Если вдуматься, бабушка никогда не показывала слабость. Не жаловалась на здоровье, на тяжелую жизнь, не переживала из-за денег и никоим образом не давала понять, что я для нее обуза. У меня было самое обычное счастливое детство.

– Все будет хорошо, – вздыхаю я. – Скоро школа закончится. Можно будет уехать.

– Хочешь отсюда уехать?

– Наверное. Надо же как-то учиться.

– А кофейня?

– Она же не моя. Я там – временный сотрудник. Которого легко уволить одним движением. Нужно искать что-то свое.

– А что?

– Пока не знаю.

В одеяле тепло и уютно. Я прислоняюсь к плечу Андрея, лишь на секунду закрыв глаза, и понимаю, что проваливаюсь в сон. Попытка подняться и уйти в комнату не увенчивается успехом. Не помню, как мы делим одеяло и матрас, помню только, что получается это интуитивно быстро и удобно.

Ну а наутро нас находит бабушка.

– Да-а-а… Пусти козла в огород.

– Я ничего не делал!

– Ба, – я морщусь, – не ругай его. Это я пришла пытать, почему Андрей у нас остался. И уснула.

– Да, я так и подумала, – мрачно отвечает бабушка. – Будь добра, Альбина, поднимись и иди досыпать в свою комнату. Андрей, ты можешь подремать на диване в зале, пока я делаю завтрак. Твоя тетя уже звонила, просит тебя подойти для разговора.

– У нас школа, – зеваю я.

– Нет у вас школы, на улице минус тридцать. Актировка.

– Ура-а-а! – сонно, но радостно кричу я.

Потом все же заставляю себя подняться и плетусь в ванную.

– Ба, а где мои сапоги, которые похожи на валенки?

– Зачем тебе? Куда собралась?

– На работу. У Игоря зачетная неделя, просил подменять его по возможности. К тому же у нас скоро концерт, мне надо подготовиться.

– Какой еще концерт? – совершенно искренне и удивленно интересуется Лукин.

Впрочем, быстро забывает, направляясь в гостиную досматривать сны.

Одевшись, я напоминаю себе пингвина, замотанного в шарф. Под шубой лонгслив и свитер поверх, на ногах теплые сапоги из валяной овечьей шерсти, горло крепко замотано шарфом. Розовая шуба смотрится несуразно, и я рада, что Лукин дрыхнет и не видит меня в таком наряде.

Немного стыдно за то, что уснула рядом с ним на матрасе. И что бабушка это увидела. Теперь ее невозможно будет убедить, что между нами ничего нет!

Вскоре мысли о прошедшей ночи сменяются тревогами о грядущем. Едва выйдя из ванной, я написала менеджеру группы, якобы просто уточнить требования артистов (вдруг им нужно подать особые эклеры или минеральную воду?). Но на самом деле я втайне боюсь увидеть «извините, но вы ошиблись, к нам никто не обращался по поводу концерта».

Мой бюджет на рекламу иссяк. Денег больше нет, и даже если я вложу свои, отбить уже не успею. До Нового года меньше недели, концерт – мой единственный шанс вырваться вперед.

Когда я выхожу из подъезда в зимнюю сказку, окруженную застывшими во льду деревьями, в кармане вибрирует телефон.

«Альбина, здравствуйте. Особых требований нет, нужно, чтобы была чистая питьевая вода, лимонно-имбирный чай и что-то перекусить (без болгарского перца). Все остальное решим на месте».

Я выдыхаю. Концерту быть. В «Магии кофе» выступит один из моих любимых дуэтов, и все негативные отзывы от Мег останутся в прошлом.

– Кто же ты, чудо? – спрашиваю я, в очередной раз перечитывая переписку с тыквенно-пряным парнем.

Потом, повинуясь внезапному порыву, я смотрю наверх, выискивая взглядом свои окна. На секунду мне кажется, будто у окна виднеется силуэт.

И на всякий случай я машу ему рукой.

Глава 11
Перечно-пряный капучино

Весть о концерте «Золушки и Крыса» разносится по городу мгновенно. У меня несколько сотен репостов афиши из канала, бурные обсуждения во всех городских пабликах и ажиотаж в школе. Взрослые не очень интересуются современными группами, а вот молодежь в экстазе: звезды тик-тока у нас, в затрапезной кофейне с экстремально низким рейтингом. Есть что обсудить.

Все столики забронировали буквально в первые минуты после объявления. Кир усиленно советовал не делать свободный вход, а продавать билеты, но я, подумав, идею отвергла.

– Не мы оплатили выступление. Неправильно будет взять и продать результат чужого труда. Чужих переговоров. А главное – денежных вложений. Думаю, наш аноним не для этого оплатил группу.

– Ага, а для чего?

– Помочь справиться с хейтом. Чтобы перебить отзыв Мег, нам нужно что-то громкое. «Золушка и Крыс» – очень громко! Гости будут приходить, заказывать напитки, покупать десерты. Я еще взяла на реализацию немного товаров у самых популярных мастериц с маркета, так что можно будет купить блокнот и взять автограф, например. Должно быть выгоднее, чем продавать билеты.

Кир явно имел на этот счет другое мнение, но благоразумно промолчал.

И вот в день Х мы с самого утра в кофейне. Освобождаем место для музыкантов, расставляем штативы для трансляции (это просто невозможно не запостить!), проверяем все расходники и выкладываем на разморозку десерты.

Я так волнуюсь, словно от успешности концерта зависит моя жизнь. Клиенты все звонят и звонят, в успешности сомневаться не приходиться, но я почему-то не перестаю нервничать.

Третий трек. Мне нужно дождаться третий трек и поставить для парня его капучино.

– Третий трек, третий трек, – бормочу я себе под нос, нарезая круги по залу.

– Может, елку уберем? – задумчиво спрашивает Кир.

– Зачем?

– Место освободится. Вдруг танцевать пойдут?

– Без елки не то. – Я с гордостью смотрю на самый популярный декор в кофейне. Если у нас кто-то изъявляет желание сфотографироваться, то делают они это возле елки.

«Магия кофе» преображается. Столики выстраиваются перед импровизированной сценой, освобождая пространство у входа и стойки.

Как же здесь не хватает ремонта! Если поставить небольшой подиум, можно визуально разграничить пространство. В обычное время поставить туда столик со свечами для романтических свиданий, а вечерами в выходные проводить поэтические вечера, концерты, конкурсы. Или даже организовать книжный клуб. Почему у пенсионеров есть, а у молодежи ни одного? Книги и кофе – очень круто.

А еще у меня есть секрет. Я никому о нем не рассказываю, но жутко волнуюсь. Даже сильнее, чем по поводу концерта.

– Может, вам договориться с мэрией и поставить летом столики на улице? – спрашивает Кир.

– Идея отличная, но это точно не ко мне. Всеми документами занимается Мария Январовна, да и летом я уже вряд ли смогу работать. Надеюсь все же куда-нибудь поступить. Ты, кстати, определился?

– Ну, – Кир пожимает плечами, – если случится чудо, и я-таки закончу школу, то думаю про колледж.

– А почему не ушел после девятого класса?

– Мама сказала: закончи одиннадцать – и делай, что хочешь. Я, правда, вообще ничего не хочу, мне нравится спорт. Думаю, пойду в физкультурный, попробую выучиться на тренера. Им физика ни к чему.

Я фыркаю, вспоминая давнюю подругу. Когда-то мы жили в одном подъезде и очень дружили, она возилась со мной, как с младшей сестренкой. Соня была старше на пять лет и с детства серьезно занималась фигурным катанием. Так вот, когда она поступила в университет, то щедро делилась впечатлениями: оказывается, помимо прочих непростых предметов им преподают теоретическую механику.

Но я решаю оставить Киру надежду. Вдруг он станет гениальным тренером? Он действительно умеет находить общий язык с людьми. Несмотря на репутацию среди учителей.

– Почему ты вдруг решил со мной дружить? – спрашиваю я.

Кир пожимает плечами.

– Захотел. Уважаю тех, кто не прогибается под мажоров.

– А почему ты не любишь Лукина? Помог мне тогда, и сейчас дружишь против него.

– Да ничего особенного, Аль. Просто соперничество. Я вырос в среднестатистической бедной семье, с боем вырывал себе место под солнцем в школе. Парням вообще сложнее, только дай повод побить друг другу рожи. Лукин был из другой компании, весь такой нагловатый мажорчик. Вот мы периодически и сталкивались. То его компания отпинает наших, то мы подкараулим и поваялем их в грязи. А тут такой удачный повод его слить появился. Короче, я ему завидовал.

Я смеюсь. Сегодня прямо вечер откровений. И это дает мне надежду на то, что план, так тщательно подготовленный, выстрелит. И я узнаю, кто этот тыквенно-пряный парень.

– Но мы уже переросли детские ссоры. Нормально общаемся. Андрюха стал адекватнее, и я попроще. Так что можешь не париться. Кстати, он больше не спит у тебя на кухне?

– Нет, вернулся домой. Не знаю, чем все кончилось, но вроде отъезд не планируется. Так что пока можно выдохнуть.

– Да уж, – фыркает Кир, – выдыхай.

Я хмурюсь, не до конца понимая, что он имеет в виду, но парень уже убегает в подсобку, чтобы принести заканчивающиеся стаканчики.

Этот вечер я жду сильнее, чем Новый год. В подсобке висит платье, старенькое, но нежно любимое. И туфли на высоченном каблуке, честно выклянченные у ба на день рождения пару лет назад. Тогда я больше всего на свете мечтала о таких туфлях, а когда получила, обнаружила, что кеды в разы удобнее и милее. Но для особых случаев вроде этого хранила. Еще в кармане сумки лежит припрятанная афиша. Мы сделали рекламки, чтобы всегда лежали на стойке, и на одной из них я планирую попросить автограф.

Я просто обязана вычислить нашего благодетеля и причинить ему какое-нибудь добро. У каждого из подозреваемых есть мотив, возможность и… алиби.

А у меня – секретный план, который уже скоро откроет мне главную тайну последнего месяца.

Если бы не Кир, я бы не справилась. Рита больше не приходит помогать (даже не знаю, придет ли на концерт), Игорь сдает зачеты и ходит на сессию, едва успевая работать, пока я в школе. Мария Январовна занята личными проблемами племянника, а ба я напрягать не хочу, возраст уже не тот, чтобы работать физически. Андрей тоже куда-то пропал, но я даже не могу злиться. В последнее время он явно загружен внезапно объявившимся отцом, и у меня не хватает наглости его дергать.

Пора уже признать: Лукин не такая сволочь, каким я его считала. И ненавидеть его вечно за травлю в младших классах глупо. Хотя было бы круто услышать извинения, конечно. Но, думаю, он повзрослел не настолько.

Вокруг царит атмосфера праздника. Елка сверкает огнями, гирлянды переливаются на окнах и барной стойке. На каждом столике – по электрической заснеженной свече. Когда начнется концерт, мы погасим основной свет, оставив лишь прожекторы (которые пришлось взять в аренду) у сцены. И огни вокруг засияют магией.

Пахнет кофе, корицей и хвоей. За окном – настоящая снежная зима, с хрустящими сугробами и звездным небом.

Этот вечер намного круче любой школьной дискотеки. Еще никогда я не чувствовала себя героиней рождественского фильма. Никогда не чувствовала себя почти счастливой в Новый год.

К моменту, когда начинают подтягиваться первые гости, я уже при параде. Чувствую себя немного неловко на каблуках и в длинном платье, но в то же время испытываю приятное предвкушение. Когда в мессенджер приходит сообщение «мы у служебного входа», я несусь, забыв одеться, встречать артистов. Надеюсь, они не обидятся на то, что вместо гримерки и комнаты отдыха у нас подсобка с коробками. Хотя мы перенесли туда один диван со столиком, поставили воду и все, что просили ребята, не забыв добавить презент от кофейни: термостаканы и связанный чай с имбирем и лимоном. Мне дико страшно, что «Магия кофе» покажется им убогой и скучной. Я люблю кофейню всем сердцем, и пусть сейчас нет возможности сделать модный ремонт, главное – атмосфера. И хороший кофе. И рейтинг, который нам, кстати, кое-где восстановили, убедившись, что негативные отзывы оставляют люди, не посещавшие заведение.

«Золушка и Крыс» – вокальный дуэт блогеров-близнецов. Брат и сестра, Аня и Сергей, были обычными школьниками из провинциального вокального кружка. Поначалу они просто записывали свои репетиции и выступления, выкладывали короткие ролики в тик-ток. Потом стали писать и исполнять песни собственного сочинения, и однажды «выстрелили» в Сети. Я с удовольствием следила за улыбчивой эмоциональной блондинкой Аней и ее братом, совершенно противоположным по характеру: спокойным, флегматичным, уверенным в себе. Они идеально дополняют друг друга в жизни и в творчестве.

Обожаю. Просто обожаю.

– Здравствуйте, вы Альбина? – с легкой улыбкой спрашивает Сергей.

– Да. Очень приятно познакомиться, я управляющая.

– Вы так молодо выглядите, мы даже удивились, – хихикает Аня.

– Я только заканчиваю школу. Подрабатываю в свободное время. Честно, я дико рада, что вы у нас выступите! Обожаю вас! Я подписчица еще с первых роликов. Пойдемте, а то замерзнете.

– Мы тоже рады, – отвечает Аня. – Мы всегда рады выступать. Особенно за хороший гонорар. Еще и авансом перед Новым годом. Для нас пока это в новинку.

– Кстати, а кто с вами договаривался?

– Он предупреждал, что вы будете задавать вопросы, и очень просил не рассказывать, – отвечает Сергей.

Я вздыхаю. Попытка была хороша. Нет, конечно, у меня есть запасной план вычисления тыквенно-пряного парня. Но вдруг и он не сработает?

– Прошу прощения за то, что размещаем вас в техническом помещении. К сожалению, кофейня маленькая. И у нас еще не было концертов.

– У вас уютно. И мы видели елку, такая клевая! – радуется Аня.

Ее позитив невольно передается мне.

– В общем, Сережа сейчас все настроит, и можем начинать. У нас всего семь песен в репертуаре, но я могу спеть какие-нибудь каверы. Если вы не против.

– Я буду ужасно благодарна. Вы действительно нас спасаете. Если честно, я ужасно боялась. У меня был неудачный опыт работы с популярным блогером. Спасибо вам большое за отзывчивость!

– Ой, чай! Супер!

– Тогда оставлю вас, чтобы вы могли переодеться и все подготовить.

– Спасибо, Альбина! – кричат мне вслед.

Не взяла автограф. Так переволновалась, что совсем о нем забыла. Вспомнить бы прежде, чем они уедут!

Я возвращаюсь к гостям. Все столики уже заняты, народ толпится посреди зала в ожидании начала. Среди пришедших я замечаю Риту, но она, поймав мой взгляд, отворачивается. Пора возвращаться за стойку и продавать кофе, но прежде…

Выйдя на середину пространства, огороженного для группы, я беру микрофон.

– Кхм… минуточку вашего внимания, дорогие гости. Меня зовут Альбина, я временно исполняю обязанности управляющей в кофейне. Через несколько минут для вас выступит популярный дуэт «Золушка и Крыс». Прежде чем это случится, я должна поблагодарить человека, который сделал этот вечер возможным. Хочу, чтобы он знал, что это лучший подарок на Новый год. Исполнение моей маленькой мечты. Ну а для вас мы готовы предложить авторские напитки, специальные новогодние десерты и атмосферу праздника в нашей кофейне. С наступающим и спасибо, что пришли сегодня к нам!

Мне впервые в жизни аплодируют (не считая унылых школьных выступлений, где аплодисменты – лишь формальность, чтобы не навлечь гнев учителей), и это оказывается приятно. Я возвращаюсь за стойку, переобуваюсь в удобные балетки, чтобы ничего не сломать, бегая от кассы к кофемашине, и начинаю принимать заказы. Конечно, большинство из пришедших – школьники, которые не планируют тратить деньги, но и тех, кто не прочь попробовать десерты и кофейные новинки, достаточно.

Когда аплодисменты раздаются вновь, я не вижу сцену, делая капучино для девушек за дальним столиком. Но улучаю момент, чтобы посмотреть на выход ребят. Они уже переоделись. Аня в блестящем платье Золушки прекрасна, а Сергей в образе пажа, превращенного из крыса, немного комичен. Впрочем, за это его и обожают девчонки. Он не боится показаться смешным.

– Всем привет, ребята! Вы даже не представляете, как мы счастливы для вас выступать. Как вас много! Все подписаны на наши каналы?

– Да-а-а! – раздается дружный хор.

– Супер! Тогда пока мой паж настраивает аппаратуру, давайте-ка снимем тик-ток для нашего аккаунта. По моей команде поздравляем подписчиков с наступающим Новым годом. А именно, включаем фонарики на ваших телефонах! Пожалуйста, выключите свет!

Я включаю освещение над барной стойкой, чтобы ненароком не насыпать в чей-нибудь кофе перец вместо тростникового сахара. А ребята, пока я готовлю, записывают ролик. И мне совсем не обидно, что в ролике не будет меня. Сегодня «Магия кофе» получит рекламу в аккаунте блогеров-миллионников.

С первых нот я словно оказываюсь в нереальности. В каком-то другом мире, героиней фильма или книги. Как будто все происходит не со мной. В жизни старшеклассницы из провинциального города не бывает таких вечеров. Они просто не могут случаться, ведь чудеса бывают только в наших фантазиях. Они не происходят один за одним, снова и снова.

Не со мной.

Не здесь.

Не такие.

Но все же это реальность.

Это я стою за стойкой, слушаю вживую любимые песни, любуюсь переливающимися новогодними огнями. Уже не важны спор и победа, я запишу для Андрея любые ролики, если не выиграю, и никогда не пожалею о том, что ввязалась во все это.

Завороженная атмосферой, я едва не пропускаю третий трек. Но столик с табличкой «забронировано» терпеливо ждет свой тыквенно-пряный капучино. В темноте, ослепленная светом фонариков, гирлянд, мигающей елки, у меня нет никаких шансов увидеть, кто забирает кофе, но сегодня это меня совсем не расстраивает.

Третий трек я встречаю с замиранием сердца, надеясь, что догадка верна, и…

– А сейчас мы исполним новую песню, специально для всех, кто верит, что грядущий год будет наполнен чудесами.

Да, это их новогодняя песня, о которой шла речь в переписке. Третий трек, во время которого тыквенно-пряный парень заберет свою благодарность.

Песня мелодичная и нежная. Несколько парочек танцуют, обнявшись, остальные раскачиваются в такт плавной мелодии. На время трека я перестаю делать заказы, чтобы не заглушать музыку шумом кофемолки. И просто наслаждаюсь, не отрывая взгляда от сцены.

А потом, когда кофейня наполняется овациями, пробираюсь между гостями к столику и обнаруживаю, что стаканчика с кофе нет. Губ невольно касается улыбка. Кофе я дополнила запиской.

«Лучший подарок сложно представить. Разве что твое имя».

Но я не рассчитываю, что парень на это поведется. Поэтому спрятала в ветвях елки смартфон с включенной камерой.

Может, так неправильно. И если человек хочет остаться анонимным, его решение должны уважать. Но это сильнее меня. Я лишь надеюсь, что на видео хоть что-то видно. И что кофе не выпил кто-то из гостей, решив поживиться бесплатным напитком. Если я приму за анонима кого-то, кто просто увидел бесхозный кофе и решил воспользоваться, это будет наглядной иллюстрацией слова «кринж». Как-то на уроке словесности нам давали задание объяснить современный сленг и проиллюстрировать ситуациями из жизни. Мне, правда, достались «флексить» и «краш», но вдруг в следующий раз повезет больше? Я могу вспомнить много кринжатины из реальной жизни.