Текст книги "Школа Добра и Зла. Рассвет"

Глава 5

Райен решил, что стеклянный за́мок – отличный выбор для нового здания школы.

Легкий и воздушный, блестящий и лучащийся. Свежее, сверкающее начало его правления.

За день до переезда Райен стал фантазировать, как отреагирует его брат, когда увидит школу. Его злой близнец увидит улыбки на лицах всех учеников новой школы и поймет, что по нему никто не скучает.

Ну…

Оказалось, что в теории стеклянный замок куда лучше, чем на практике.

Новый замок оказался жарким – слишком жарким. Солнечные лучи поджаривали детишек внутри, словно жуков в теплице. Ученикам Школы Добра очень не понравилось, что теперь любой учитель, обходящий территории, мог за ними подглядывать – учитывая, как часто всегдашники тайком бегали друг к другу в комнаты после отбоя. Никогдашникам не нравилось видеть солнце и природу, не нравилось видеть свои отражения в стекле, не нравились новая кремовая мебель и мягкие белые ковры – и больше всего им не нравилось отсутствие Злого Директора, которому можно было бы на все это пожаловаться.

Вскоре деканы школ Добра и Зла нанесли Райену визит в новом кабинете.

– Вы нечасто приходите ко мне вместе, – пробормотал Добрый Директор, не поднимая глаз от документов.

– Декан Хамбург и я пришли к согласию, – пропыхтела профессор Мэйберри, обмахиваясь веером и утирая пот со лба. – Никогдашники считают, что вы помогаете Добру. Всегдашники плавятся от нестерпимой жары. Еда на кухне портится. А учителя школ Добра и Зла расстроены из-за того, что решение не обсудили с ними.

– В том числе и с присутствующими здесь, – проворчал Хамбург.

– Все привыкнут, – нетерпеливо ответил Райен, даже не поднимая головы.

– Если согласятся зайти обратно, – сказал Хамбург.

Райен поднял глаза. Деканы кивками показали на окно.

На большой лужайке мальчики-всегдашники разделись до трусов, а девочки до белья и загорали, устроив пикник с мясной нарезкой, сыром и охлажденным сидром. С другой стороны лужайки ученики Школы Зла разбили пыльный палаточный городок; никогдашники, добровольно ставшие бездомными, повесили снаружи гигантские транспаранты: «НЕТ ЗАСЕЛЯЦИИ БЕЗ ПРЕЗЕНТАЦИИ».

– Это что еще значит? – спросил Райен, совершенно сбитый с толку.

– Это значит, что нам грозит настоящая революция, – ответил Хамбург. – Революция, которой не случилось бы, если бы ваш брат по-прежнему был здесь.

– Вы вините меня в его отсутствии? – возразил Райен.

– Я виню вас в том, что никому не понравился ваш пафосный архитектурный проект, который вы затеяли воплощать, хотя у нас и так была вполне хорошая школа, и то, что сейчас в этой школе нет вообще ни одного ученика, – лучшее тому доказательству.

– Тогда, может быть, нам нужен новый декан Школы Зла, который поддерживает решения Директора, а не критикует их! – вспыхнул Райен.

– Или новый Директор школы, который считает, что голоса Зла заслуживают того, чтобы их слышали, в не меньшей степени, чем голоса Добра, – ответил Хамбург.

– Перебранки ничем нам не помогут, – раздраженно вставила Мэйберри. – Райен отлично справляется с управлением школой в одиночку…

– Вот видите? – Райен самодовольно взглянул на Хамбурга.

– Тем не менее, – продолжила Мэйберри, – с тех пор, как Рафал ушел, все постепенно начинает идти кувырком. Пока вы занимались строительством нового замка, предприятием, которое явно не было лучшей тратой вашего времени, результаты никогдашников резко снизились, а моральное состояние и вовсе рухнуло – они считают, что и Сториан, и Директор школы теперь на стороне их соперников. И всегдашники тоже так думают – считают, что они неуязвимы, – а из-за этого скучают и тревожатся. Теперь они сидят на лужайке вместе и просят, чтобы все стало как раньше, когда ваш брат был здесь. Несмотря даже на то, что я хочу, чтобы Добро побеждало во всем, я должна признать, что без Рафала школа действительно кажется крайне разбалансированной.

– Слава Мэйберри, – проворчал Хамбург.

– Вы оба можете идти, – тихо сказал Райен.

– Райен… – начала было Мэйберри.

– УХОДИТЕ! – рявкнул он. Когда он поднял голову, они уже исчезли из виду.

Сидя в одиночестве в кабинете, Райен задумался о своих отношениях со злым братом-близнецом. Рафал особенно злобно накидывался на него тогда, когда Райен говорил ему правду. Правду, которую его брат не мог принять.

Он точно так же набросился на Мэйберри.

Потому что она была права. И Хамбург тоже был прав. Из-за отсутствия Рафала он стал беспокойным, неуравновешенным и склонным к поспешным решениям. С того момента, как сбежал Рафал, Райен не удосужился ни узнать имен никогдашников, ни встретиться с ними, ни даже объявить, что он теперь Директор и в их школе, а не только в Школе Добра. Он просто бросил учеников Школы Зла на произвол судьбы. Неудивительно, что они не доверяют ему! А сейчас ему уже не доверяют и всегдашники, потому что когда Зло сбивается с пути, Добро тоже сбивается. Даже в моменты самых натянутых отношений с Рафалом не было ничего подобного: всегдашники прогуливают уроки… никогдашники живут в палатках, как бездомные… открытый бунт против школы. В груди Райена разливалась темная пустота. Новый замок. Весь этот проект. Он занялся им по неверным причинам. Потому что злился на Рафала. Потому что скучал по Рафалу. Он просто пытался таким способом отвлечься. Найти замену любви. Только сейчас он уже не просто в одиночестве. Он еще и плохо выполняет свой долг.

Что-то нужно делать.

Но что?

Рафала нельзя просто взять и вернуть – по крайней мере, не сразу. Но если бы он мог как-то его на время заменить какой-нибудь «говорящей головой», которая будет помогать Райену управлять школой и создаст видимость равновесия между Добром и Злом…

В голову ему пришло только одно имя.

Вулкан из Нижнего леса.

Рафал собеседовал его на вакансию декана Школы Зла, прежде чем нанять вместо него Хамбурга. Райен успел мельком увидеть этого человека, и его заинтриговал высокий, крупный незнакомец – не мрачный и не дряхлый, как Хамбург или большинство профессоров Школы Зла, а стильный, красивый, привлекательный. Он вспомнил, что от Вулкана хорошо пахло – в отличие от большинства преподавателей, которых нанимал Рафал, – и тот даже подмигнул Доброму Директору, прежде чем Рафал увел его на собеседование. Почему Рафал нанял именно Хамбурга, Райен так и не понял – они с братом ведь на сто процентов контролировали работу деканов. Но если Райен ненадолго пригласит Вулкана, то, возможно, сможет доказать никогдашникам: он хочет, чтобы они чувствовали себя такими же важными и нужными, как и всегдашники. Помимо прочего, Вулкан сможет приструнить Хамбурга… а еще Райен, если честно, нуждался в помощи – ему нужно было управлять сразу двумя школами, а в замке царил беспорядок… Чем больше он об этом думал, тем больше в сердце пробуждалась надежда. Вот что ему было нужно на самом деле – чувствовать себя не таким одиноким. Он хотел, чтобы рядом был друг.

Еще одна замена братской любви.

На этот раз – во имя равновесия.

И вот одним промозглым дождливым утром Вулкан из Нижнего леса прибыл в замок. Учителя наблюдали за его приездом из окон, всегдашники и никогдашники – из протестного палаточного лагеря Школы Зла, который давал убежище и тем, и другим от дождя. Все, кроме Райена, увидели, как прибыл Вулкан. Добрый Директор был слишком занят Сторианом, который перестал писать после того, как юный Джеймс Крюк встретил таинственного незнакомца на скалах возле Блэкпула – незнакомца, которого перо упорно не называло по имени. Они сели на корабль с экипажем из кровососов – Ночных Упырей… а затем Сториан просто уснул, потому что ему больше нечего было рассказать. Райен хорошенько постучал по перу, чтобы убедиться, живо ли оно…

– Ах, значит, Добро жульничает! – послышался грубый, тяжелый голос.

Райен повернулся и увидел в дверях молодого мужчину с золотистой кожей, мощно сложенного, с длинной черной бородой, татуировкой с изображением черной летучей мыши под левым глазом и бровями, подведенными кайалом[10]10
  Кайал – специальный карандаш для подводки глаз. Мягкий, с масляной текстурой, оставляет яркий широкий след.


[Закрыть]. Его красно-черный дублет был расстегнут на груди, и из-под него выглядывала еще одна татуировка – символы, которые Райен не смог прочитать. Он так пристально посмотрел на Доброго Директора, что Райен не сразу сумел ответить.

– Нет… э-э, я просто… оно перестало пи…

– Да я просто смеюсь, – сказал Вулкан, усаживаясь прямо на стол Райена. – Спасибо, что пригласил. Я был весьма польщен, получив твое письмо. Твой брат – трус, который сбежал, и тебе нужен Злой Директор. Вот поэтому ты и позвал Вулкана.

– Подожди… нет… мне нужен не Директор, – возразил Райен, путаясь в словах. – Мне просто нужно немного помочь, пока Рафал не вернется…

– Тебе нужен помощник, равный тебе. Директор. Поэтому я и здесь. И, судя по тому, что я уже увидел, тебе на самом деле нужен равный партнер. Перо не пишет… ученики не ходят на уроки… дурацкий стеклянный замок… Из нас выйдет хорошая команда. Проблема братьев-близнецов в том, что они семья, а значит, не могут быть друзьями. Еще в близнецах есть что-то жутковатое. А вот у нас с тобой? У нас с тобой таких проблем не будет.

Еще один испепеляющий взгляд.

Щеки Райена горели.

– Слушай, мы можем потом это все обсудить? Одна ученица-лгунья заявила, что она ясновидящая, и я вызвал ее к себе в кабинет во второй раз, чтобы определить наказание…

– Убей ее, – сказал Вулкан.

Райен заморгал.

– Да я опять просто шучу, – объяснил Вулкан. – У тебя забавное выражение лица. – И подмигнул Райену.

Райен приготовился к тяжелому разговору.

И тут увидел, что из коридора за ними наблюдает Мариалена.

– О-о-о, ваш брат та-а-а-а-ак разозлится, – протянула она.

Глава 6

Раз в день, прямо после обеда, юному Джеймсу Крюку приходилось погружать ноги в ведро с пиявками, которые высасывали его странную кровь. Вода в ведре от этого становилась голубой, а молодой пират все слабел.

Джеймс договаривался совсем не об этом.

– Ты сказал «несколько капель крови в день, чтобы добраться до Садеров», – простонал он, опираясь на одну из мачт на палубе. – А вместо этого отдаешь этим жутким кровососам все содержимое моих вен.

– Ночные Упыри – единственные, кто может найти тюрьму, где держат Садеров, – напомнил ему Рафал. Он стоял на носу, прямо под бесконечной россыпью звезд. – Восемь дней пути. Восемь дней крови. Вот какая у нас сделка. Это ты подумал о «нескольких каплях». Небольшая цена за то, чтобы получить нужные нам ответы. Нужные тебе.

– Тебе легко говорить. Это не твоя кровь! – возразил Джеймс, тяжело опускаясь на палубу. – Первые несколько дней я терпел. Я думал, боль стоит того, чтобы Садеры рассказали мне, как победить Пэна. Но сейчас я даже сидеть прямо не могу. Почему они не могли взять твою кровь? Ты волшебник. Для них этого недостаточно?

– Это ты должен мне объяснить. Они, оказывается, долго охотились за кровью семьи Крюк, – сказал Рафал. – Почему твоя кровь голубая? Что в ней такого, что так нужно Ночным Упырям?

– Легенда гласит, что Королева Русалок однажды родила ребенка от кого-то из Крюков, и с тех самых пор наша родословная испорчена, – пробормотал Джеймс. – Это все глупости…

Рафал задумчиво постучал по подбородку.

– Я не был бы так уверен…

Джеймс был слишком измучен, чтобы настаивать.

– Слушай, ты сказал, что тебе нужен капитан. Я. Капитан Джеймс Крюк. А не заложник для скармливания кровососам. Ты со своим братом тоже так поступаешь? Сначала договариваешься с ним, потом жульничаешь? Неудивительно, что Сториан больше любит его. Тут и Садеры не нужны, чтобы все объяснить!

Рафал усмехнулся.

– Вот теперь ты особенно напоминаешь мне брата. У тебя есть братья или сестры, Джеймс?

– Сестра, – сказал Крюк, прислонившись головой к мачте. – Эльза хочет стать одним из Пропавших ребят Пэна. Это как? Она думает, он герой, а я – злодей, потому что хочу его убить. Когда я спрашиваю, почему он ей нравится, она отвечает: потому что он милый, добрый и просто хочет, чтобы его любили. Как будто это вообще ответ. В этом дьяволе нет ничего милого и доброго, и он не может никого любить. Особенно девочек. Пэн играет только с мальчишками. Но она все равно по нему сохнет.

– Твоя сестра тоже похожа на моего брата – они оба доверяют не тем, – пробормотал Рафал. – Был тут один из Нижнего леса, я хотел нанять его деканом Школы Зла. Райен решил, что с ним можно завести дружбу. Чего мне совсем не хотелось, так это того, чтобы мой брат выбирал в друзья подобных людей. Именно в этом проблема таких душ, как он и твоя сестра: когда они сталкиваются со своей противоположностью, с душой, которая лучится тьмой, которая уверена в своем злодействе, это сбивает их с толку. Вместо того чтобы видеть в этом Зле врага, они поддаются обману… манипуляциям… со стороны того, кем сами не являются. Они проигрывают, даже не поняв этого.

– Моей сестре просто голову прикрутили не с той стороны.

– Нет, дело не только и не столько в этом, – напряженно сказал Рафал. – Твоя сестра и мой брат думают, что их души настолько чисты, что их просто не может привлекать тьма. Но у всех нас есть две стороны. Даже у лучших из нас. Признаться, даже я иногда творю добро. Но почему тогда Добро так боится признать, что иногда может быть злым? Отрицая свои порывы, ты делаешь их только сильнее. Возьмем, к примеру наших родных. Эльза встала на сторону преступного, дьявольски коварного Пэна; Райен хочет дружить с кандидатом в деканы Школы Зла… Они действительно хорошо к ним относятся? Или, может быть, они просто хотят стать ими? Вот чем ты напоминаешь мне моего брата. Своей одержимостью правилами хорошего тона. Порядком. Справедливостью. Хотя на самом деле ты хочешь быть таким же, как я.

Но Крюк уже перестал слушать. Он обернулся к выходам из кают – оттуда на палубу вышли Ночные Упыри. Их было двенадцать. На них не было шляп с вуалями, и их лица были настолько бледны на фоне черных одеяний, что напоминали крохотные луны в ночи.

– Они вернулись за мной, – прохрипел Джеймс.

Но вместо этого Упыри четко потянули за канаты, поворачивая паруса в другую сторону. Крюк вообще не представлял, что они делают. На море стоял мертвый штиль, но через мгновение подул ветер, натянул паруса, и корабль продолжил ход. Ночные Упыри встали в ряд и, не говоря ни слова, ушли обратно внутрь.

– Откуда они знали, что сейчас будет ветер? – спросил Крюк.

– Спроси у них сам, – сострил Рафал.

Джеймс вздохнул. Ночные Упыри никогда не говорили и никогда не меняли выражений лиц – за исключением тех моментов, когда требовали крови Крюка. Тогда их глаза начинали подрагивать, они высовывали языки и начинали издавать странный гудящий звук, словно пчелиный рой, – будто чужая кровь – единственное, что еще поддерживало в них жизнь. Кровь Крюка имела для них какую-то особую ценность. Настолько особую, что они готовы были ради нее даже плыть к тюрьме на дне моря. Все дело в густом голубом цвете? Или еще в чем-нибудь? Может быть, у крови Крюка какой-то особый вкус, которого сам Джеймс никогда не узнает? Но каким бы ни был ответ, одно Джеймс знал точно: если он и дальше будет отдавать им кровь, долго не проживет.

– Завтра восьмой день – а это значит, что завтра мы погрузимся в море, – успокоил его Рафал, словно прочитав его мысли. – Все будет хорошо.

– О, да ладно. Тебе-то что до меня, – прохрипел Джеймс. – С тебя станется и убить меня сразу после того, как мы доберемся до тюрьмы.

Рафал скривил губы.

Джеймс резко выпрямился.

– Ты собираешься меня убить?

– М-м-м, вообще я так и планировал, – признался Рафал. – Ты был мне нужен только ради твоей крови. После того как Ночные Упыри доведут нас до подводной тюрьмы, я смогу выбраться. А Капитан Пиратов как-то особенно и не ждет твоего возвращения. Нам обоим будет легче, если ты просто исчезнешь.

Крюк не мог стать еще бледнее, учитывая, сколько крови уже потерял, но его лицо все же приобрело какой-то совершенно новый оттенок белого.

– Вся эта чушь про то, что я смогу спросить Садеров, как победить Пэна…

– Ты сам решил поверить Злому Директору, – пожал плечами Рафал. – Даже твоя сестра поняла бы, что не стоит этого делать.

Джеймс потерял дар речи.

– Но ты все же напоминаешь мне брата, – добавил Рафал. – И, хоть я и считаю своего брата безвольным и самодовольным нытиком – собственно, как и тебя… есть все-таки что-то очень милое в общении с ним…

Он отвернулся к морю. Пусть мальчик теперь сам разгадывает планы Злого Директора.

У Джеймса в голове была лишь одна мысль: «Говори дальше. Напоминай ему о брате».

– Почему корабль называется «Инагроттен»? – спросил Джеймс.

Рафал ответил не сразу, словно раздумывая, стоит ли дальше говорить с мальчишкой, которого он все равно собирался убить.

– Так называются все корабли Ночных Упырей, – наконец ответил он. – «Инагроттен» – это название их рая, страны вечной ночи, что ждет на другой стороне. Все думают, что Ночные Упыри – падальщики, но на самом деле они первооткрыватели. Разве что вместо того, чтобы идти на восток или на запад, они плывут вниз в поисках своей земли обетованной. Ну а пока они ее не нашли – питаются кровью молодых людей, накачивая сердца силой, чтобы пережить долгие и глубокие погружения. Вот почему они жаждали твоей крови – если она действительно отчасти русалочья. Представь, какую силу они получат, если смогут жить под водой…

– Ну, я не пью человеческую кровь, ты, насколько мне известно, тоже, – заметил Джеймс. – Как же тогда мы переживем погружение?

Рафал засмеялся.

– Я бессмертен, болван. В моих жилах течет волшебная кровь. Мне нужны Ночные Упыри, чтобы найти тюрьму, но погружение не представляет для меня никакой угрозы. Что же касается тебя… ну…

Джеймс пораженно уставился на Злого Директора, но Рафал скользящим шагом прошел мимо него и спустился в трюм, даже не обернувшись.

Крюк спал мертвым сном. Он был настолько слаб, что с трудом помнил, как его ноги в последний раз опустили в ведро с пиявками и как он вообще провел утро – вроде бы он думал, насколько быстро умрет, когда корабль погрузится в воду. Ночные Упыри и Рафал тем временем склонились над картой в одной из кают. Рафал что-то говорил им тихим голосом, Упыри отвечали молчанием. Как эти кровососы вообще общаются? Рафал договорился с ними об этом плавании. Заключил сделку с кровью Крюка. Они явно понимали его, а он – их. Его волшебные силы настолько велики, что он даже читает мысли?

Крюк снова уснул.

Когда Рафал разбудил его, солнце уже зашло. Злой Директор вытащил его на палубу, где Ночные Упыри рассыпались по парусам, словно труппа цирковых акробатов. Одни тянули канаты, другие висели на такелаже, третьи сидели на мачтах.

– Время пришло, – сказал Рафал.

Горло Джеймса жгла паника. Он попытался вырвать свою руку из руки Директора школы.

– Ты не можешь меня убить… Моя семья… Она тебе голову снимет…

– Ты в самом деле похож на Райена, – сказал Рафал, подталкивая его к мачте. – Вы оба такие доверчивые, такие открытые – даже перед теми, кто может вам навредить. Как вообще можно жить с таким большим сердцем?

Джеймс уставился на него, не в силах сказать ни слова. Директор школы привязал его к мачте крепким канатом.

– Ни в коем случае не дай ему развязаться.

– Я не хочу умирать! – закричал Крюк, но Злой Директор уже обвязал веревку и вокруг своего пояса.

– Приготовиться! – скомандовал Рафал Упырям. Их лица во тьме были белыми, как маски.

Ночные Упыри схватились за канаты и тихо загудели. Точно такой же зловещий гул они издавали, когда требовали крови Крюка…

– Нет! – выдохнул Крюк.

Они дружно спрыгнули с канатов, спустив паруса, повалив мачты набок и сильно накренив «Инагроттен». Соленая вода поглотила корабль и ворвалась в нос и легкие Крюка. Мальчик был слишком перепуган и слаб, чтобы выплюнуть воду, его тело начало тонуть изнутри. Размахивая руками, он глотал и глотал морскую воду, его ум затуманивался и чернел, отекшие руки и ноги обвисали, но он по-прежнему держался за веревку, хватая ртом воздух…

А потом он почувствовал на шее прикосновение холодных рук и, чуть приоткрыв глаза, увидел Рафала. Директора школы тоже держала веревка, обвязанная вокруг пояса. Он приподнял подбородок Джеймса, поднес его лицо к своему и вдохнул ему в рот морозный воздух – такой холодный, что он жег не хуже драконьего огня. Джеймс вдруг снова смог дышать – даже под водой. Его сердце забилось в странном новом ритме, медленном и апатичном, его чувства притупились. Внутри все словно омертвело. Сочувствие и сострадание испарились, и остался лишь холодный эгоизм. Все страхи и сомнения тоже исчезли. Он пришел за ответами: как убить Пэна и стать правителем Нетландии. И без них он не уйдет.

В темноте он увидел ледяные глаза Рафала. На его лице было странное выражение – вместо того чтобы убить, он словно бы сделал прямо противоположное, подарив ему новую жизнь.

– Что ты со мной сделал? – спросил Джеймс. Слова прозвучали под водой очень четко.

– Вдохнул в тебя немного себя, – сказал Рафал. – Это на время, не волнуйся.

А потом он ухмыльнулся.

– Если только тебе не понравится быть таким, как я.

Они стояли на палубе, меряя друг друга невыразимо долгими взглядами, и Крюк задумался: видит ли Рафал его или уже самого себя? Они застыли, словно зеркало и отражение, время и пространство исчезали в темных глубинах моря…

А затем их пробудил золотой свет.

Они посмотрели вниз.

Глубоко на дне сверкал гигантский золотой куб, укрепленный тысячью длинных железных кольев, каждый из которых сулил смерть.

Рафал улыбнулся.

Они добрались до тюрьмы.