Текст книги "Узнать, хранить, не умереть"

Эпилог

Отец Михаил аккуратно расправил обе ленты епитрахили у себя на груди. Он готовился к утешительной молитве – единственное, на что он получил благословление в ответ на просьбу Павла Максимовича. Был он торжественен и печален. Утешение – есть надежда на милость Божию.

– Владыко Господи Милостивый и Человеколюбивый, к Тебе взываем: согрешихом и беззаконовахом пред Тобою, преступихам спасительныя Твоя заповеди и любве евангельския отчаявшемуся брату нашему Евгению не явихом… – голос батюшки на мгновение дрогнул, но он продолжил смиренно и светло. – Ослаби, исцели сердечную скорбь нашу, да победит множества щедрот Твоих грехов наших бездну и Твоея бесчисленные благости пучина да покроет горькое слез наших море.

Павел Максимович стоял в боковом нефе у столба, на котором висел вновь писанный лик Спасителя, и слушал приглушенный голос отца Михаила.

Внутри церкви шла реставрация куполов, стен и декора. Половина храма была в лесах, затянутых строительной тканью. В солнечных лучах, льющихся из-под купола, висела строительная пыль, и световые потоки, словно писанные на холсте божественной рукой, переливались зыбкой светотенью. Временами вступал хор, и редкие прихожане, стоящие рядом с ним, крестились неторопливо и степенно. Уваров слушал отстраненно, погруженный в далекие от молитвы мысли. Его кажущееся равнодушие к происходящему объяснялось просто. Достигнув цели, он принимал её без сердечного трепета, зачисляя свершившееся в прошлое и погружаясь мыслями в следующее для себя испытание. Тягостное, возможно, волнующее, но чаще и то, и другое. Согласившись, что утешительная молитва – единственное, что он смог сделать для своего боевого товарища, он успокоился.

По завершению службы пожилой мирянин из местного прихода, выполнявший обязанности алтарника, подошел к отцу Михаилу и сообщил, что того поджидает какой‐то господин. «Не из прихожан», – доверительно прошептал он.

– Представьте, отец Михаил, их там человек шесть. Два шофера, я видел, стоят возле своих машин. Плюс ещё какие‐то люди. Вежливые, прямо мороз по коже, – алтарник покачал головой, то ли осуждая, то ли удивляясь, – сказали, мол, из администрации президента.

Отец Михаил провел руками по своей неавторитетной бородке, разгладил епитрахиль и вышел в боковой неф к посетителю.

– Благодарю вас, отец Михаил, – кивнул, подходя к нему, Павел Максимович и повторил, – благодарю.

– Господь укрепляет терпение скорбящих, – смиренно произнес батюшка, – Апостол Павел говорил, от скорби происходит терпение.

Павел Максимович был не согласен с апостолом, но промолчал, решив не развивать эту тему. Он посмотрел на уходящие высоко вверх леса:

– Что говорят, до осени закончат?

– Да-да, – спохватился отец Михаил, – спасибо вам, Павел Максимович! Строители, как говорится, крест не целовали, но заверили меня честным словом, что все идет строго по плану, и закончат они к октябрю непременно. – Он помолчал, потом, вспомнив, радостно продолжил: – Отец настоятель передает вам сердечную благодарность за хлопоты и радение о нашем приходе.

Наступила пауза. Павел Максимович не знал, как закончить разговор, а батюшка всегда робел перед этим странным стариком. Наконец он набрался храбрости и прервал молчание:

– Как вы, как вам новое служение? – глубокие его глаза смотрели добро и бесхитростно.

Уваров нахмурился. После пожара в хранилище он собрал Бюро и вывел из состава Заикина. Изложил факты: Заикин, пусть из благих намерений, но допустил к хранилищу невменяемого охранника, который устроил огненное цунами. Катастрофы удалось избежать, продолжил он, благодаря самоотверженным действиям Льва Михайловича и персонала охраны. Что ж, Лев Михайлович, долг платежом красен. Бурдт всё понял и молча поддержал предложенное перемирие, а заодно и все последовавшие предложения Уварова.

В Бюро ввели новых членов. Свежая кровь, со значением поддакнул Бурдт на предложение Павла Максимовича. «Свежая кровь» была представлена региональными промышленными группами. Хранителем назначили дальневосточника – человека опытного, несмотря на молодость.

Вынужденное бездействие Уварова никак не повлияло на саму операцию в Онежске. Клим Андреевич, сам выходец из краевого центра, хорошо знал местные условия, понимал элиту, их неочевидные мотивы и интересы. За несколько дней до смерти он завершил подготовку акции, а также успел привлечь к ней силовиков и директоров-производственников. Бандитов, контролировавших часть элиты, нейтрализовал, тупо их подкупив.

Планируя саму операцию, они с Уваровым предусмотрели возможное вмешательство следившей за ними враждебной группы банкиров. Последние месяцы те настойчиво вели дело к поглощению «Трастинвеста». Кроме того, недавние события раскрыли роль Заикина – информатора и агента.

Павел Максимович предложил провести отвлекающий маневр, чтобы пустить Заикина по ложному следу. Они со Снегирёвым разработали операцию, где все было ложным – место проведения протеста, сроки, исполнители. С очевидной «секретностью» была организована подготовка лидеров уличных бойцов. Чтобы все выглядело правдоподобно, Уваров встретился с Лианой и передал ей деньги на вербовку. Привлекли консультанта, а местом проведения определили дебаркадер, где был свой человек – лодочник. Семинар должен был отвлечь внимание и Лианы, и Заикина, тем самым сковав их действия. Бурдта задействовали «втемную», чтобы у того не появилось искушение проявить инициативу. Впрочем, они оба, как считал Уваров, рисковали.

– Тогда лишь двое тайну соблюдают, когда один из них её не знает[31]31
  В. Шекспир, «Ромео и Джульетта».


[Закрыть], – вспомнил он слова великого англичанина, но вслух не произнес.

Реальные исполнители рекрутировались прямо на месте, в краевом центре – это были «спящие» ячейки, созданные местной элитой под свои нужды. Те сработали без сучка и задоринки. «Народное возмущение» сопровождалось, как они и планировали, скандалом, мордобоем и телевидением. Уваров, сидя в ИВС, был лишен всякой информации о происходящем. Даже о Климе он узнал, выйдя из изолятора, уже после смерти товарища.

Уваров понял, что всё получилось, ещё позже, когда его пригласили на беседу в один высокий кабинет. Многоходовка удалась – губернатор смещен, по коридорам власти пробежал легкий освежающий бриз, перевернувший не одну лодку, и этот ветерок открыл ему дорогу к их с Климом цели – он влился в группу государственников в администрации президента. Как обожают говорить специалисты по личностному развитию, это открыло ему дорогу к новым горизонтам.

То, что произошло с Чеботарёвым и Анной, стало непредвиденным, но лишь побочным эффектом всей операции. Артефакт, посчитал Уваров, никак не затронувший главного. Поведение Анны, невыполнение ею задания огорчило Павла Максимовича. «Делай, что должен, – любил он говаривать, – и свершится, что суждено». По непонятным ему причинам она на сей раз не последовала этому принципу.

Уваров навестил крестницу в районной больнице. Их встреча получилась странной. Ей уже разрешили выходить из палаты. Они устроились на лавочке во внутреннем дворе больнички. Временами то он, то она произносили какие‐то слова, но в основном оба молчали. Словно зная о прослушке, они не решались сказать главного, чтобы не погубить друг друга.

Павел Максимович делил людей – не важно, кто это был, враг или не враг, – на тех, кто способен совершать поступки, и тех, кто такого дара лишен. Анна во всем этом деле оказалась из тех, из первых. Её взросление, как для любого родителя, оказалось неожиданным, и оттого, сидя рядом с ней, он немного терялся. Поразмыслив, Уваров, чтобы не усложнять для себя оценку причин её поступка, посчитал её метаморфозу отбытием в «запас». Придет время, он призовет Анну снова.

Павел Максимович посмотрел в добрые глаза батюшки.

– Работы много, – не вдаваясь в детали, ответил Павел Максимович.

– Крестница ваша такая умница! Светлая душа! – расплылся в улыбке отец Михаил. – Матушка игуменья не нарадуется на послушницу. Конечно, потребуется время, чтобы монашество стало осознанным выбором. Пока трудница, но это пока…

Заметив, что Уваров рассеянно слушает его, направляясь к выходу, заторопился.

– А монастырь стоит в чудесном месте. Без мирской суеты, да и откуда ей взяться‐то! Остров! Как поэт сказал, обитель дальняя трудов и чистых нег. Километра два от большой земли. Покой и умиротворение! Лучшего места для единения с Господом не найти. Бывают, правда, бури, ветра. Недели две тому назад шторм налетел, ураган просто! Так представляете, дебаркадер с людьми к острову прибило. Сорвало с якоря и носило его несколько дней! Люди совсем отчаялись! Только молитвою и спаслись от гибели! Прямо чудесное спасение!

– Дебаркадер, говорите? – оживился Уваров.

– Да! – батюшка обрадовался, что Уваров заинтересовался его рассказом. – Три дня в страхе и в отчаянье! Уж как они радовались, как радовались, не передать! Матушка игуменья МЧС вызвала. На катерах примчались. Пришлось полицию звать – усопшего нашли. Не убиенный, нет. Видно, время пришло, призвал Господь… Только знаете, Павел Максимович, – они уже вышли и стояли на высоком церковном крыльце, – матушка игуменья говорит, не быть ей Христовой невестой. Я про крестницу вашу. Не отпускает её мирское. Ездит к ней все время один. Молодой такой, её лет. Что ни воскресенье, садится в лодочку и плывет на остров. Сначала оба на литургии стоят, а потом… потом ходят по бережку, за руки держатся. Говорят, целуются.