Текст книги "Охота на Смерть. Кризис веры"

12

Внимательно выслушав хозяина, слуга подтвердил свое согласие помочь. Когда выяснилось, что именно Смерть ставит на карту, Бравус понял, что уже не имеет морального права все переигрывать и отказываться, пусть внутренне и чувствовал, что изначально соглашался, не столько добровольно, сколько поддавшись на грамотно завуалированную манипуляцию. Все-таки осознание того, кто его на такую манипуляцию вынудил, давало о себе знать. Не в плане вины, виноватым себя Бравус ни коим образом не чувствовал, а по принятии того факта, что инициатива как всегда оказалась безжалостна к инициатору.

К тому же Смерти без его помощи было не обойтись. Ну никак. Что, с одной стороны, Бравусу, конечно же, льстило: высшая степень доверия и все такое, но с другой – навивало грусть: за такую долгую жизнь можно было обзавестись парой-тройкой верных друзей, тогда бы не пришлось тратить столько времени на обычного слугу, в надежде на его адекватность и способность выполнить то, чего от него хотят.

Но, как говориться, чужая душа – потемки. Идти в чулан за фонарем Бравусу не особо хотелось, он вполне понимал, что от него требуется и почему, остальное – лирика. И пусть меры, к которым собирался прибегнуть Смерть, виделись экстраординарными, лишенными смысла они не были, а потому исхитряться с самоотводом, к примеру, «включать дурачка», он не стал. Наоборот, старался как можно более полно проникнуться теми опасениями и страхами, которыми руководствовался хозяин, выстраивая у него голове теорию заговора. Порой из абсолютно бредовых элементов. Однако Бравус понимал, что в данном случае, лучше перебдеть, чем недобдеть, а посему смиренно принял судьбу, уготованную ему Смертью. Плюс все то, что к ней прилагалось… например, одежду.

Любуясь новым отражением в зеркале, Бравус не верил своим глазам:

– Как такое возможно?! Один в один, не отличить.

– Помни, мантия делает тебя «Судьей» только внешне, и тот, кто знает меня получше, в миг раскусит, что ты не я, – предостерег его Смерть. – Однако вот это, – он протянул «близнецу» компактный дугообразный предмет, переливающийся холодным лунным светом, – при необходимости, поможет снять большую часть подозрений.

– Это то, о чем я думаю? – уточнил слуга с волнением в голосе.

– Оно самое, – кивнул хозяин. – Смотри не потеряй.

Бравус охотно схватил артефакт. И тут же вскинул вверх руки. Внутренняя энергия предмета, взяв свое начало в кончиках его пальцев, вмиг распространилась по всему телу и вызвала непроизвольное сокращение мышц. Дугообразная вещица взмыла в воздух.

– Ого! – вскрикнул он от полной неожиданности.

Смерть среагировал молниеносно. Словно хоккейный вратарь, зафиксировавший в ловушке неберущуюся шайбу во время буллита. В его случае, в костлявой руке самую ценную для себя материальную вещь, исключая для нее любые негативные последствия от действия естественных физических законов. Однако напрашивающихся аплодисментов не последовало. Слуга был настолько поражен случившимся, что не обратил внимания ни на чудесное спасение предмета, за который хозяин, не раздумывая, вырвет ему руки и ноги и забьет ими его до смерти, ни на его «кричащее» об этом выражение лица. Лишь по голосу, с которым ему возвращали артефакт, он понял, что повторно ему такое не простится:

– И НЕ СЛОМАЙ!

Госпитализация в планы Бравуса на вечер не входила, а потому он не торопился принимать повторно протянутое на нее «направление». Вместо этого он возбужденно воскликнул:

– Это что сейчас было?!

– Вот и мне интересно узнать, что за мошки совокупляются у тебя в руках?! – укоризненно рыкнул Смерть.

– В смысле, мошки? – обиженно буркнул Бравус. – Меня, вообще-то, только что током шандарахнуло!

– Током? – усомнился Смерть.

– Током! – подтвердил Бравус.

– Странно, – задумчиво протянул Смерть, – должно было быть по-другому. – После чего он призывно вытянул перед собой артефакт: «Давай-ка попробуем еще раз».

Слуга с опаской уставился на источник крайне неприятных и непонятных ощущений:

– Может, позже? Меня что-то подташнивает.

– Меня тоже! Бери, я тебе сказал!

– Ну хорошо-хорошо! – Вздрогнув, Бравус неохотно потянулся к артефакту. Застыл на финальной четверти пути и попросил: «Может, сначала из ваших рук?»

– Как скажешь. – Хозяин схватил его за руку и насильно притянул к себе.

– Ваша Ч-е-е-е-ееееееесть…

– Ничего не понимаю. – Глядя на то, как «колбасит» слугу, словно он действительно схватился за оголенный высоковольтный провод, Смерть дивился тому, что с ним самим при этом ничего подобного не происходит.

– П-о-м-о-г-и-иииииииите… П-о-ж-аааааааааааааалуйста…

Через минуту Смерть ослабил хватку, но не из жалости, а потому что в помещении начал улавливаться запах жареного бекона. Убрав артефакт обратно, во внутренний карман запасной мантии, он невесело констатировал:

– Нда, видимо, придется вернуться к плану «А».

– Какому еще плану «А»? – прохрипел измученный слуга.

– Ты меня все это время не слушал что ли? – возмущенно кинул Смерть, раздеваясь.

Бравус промолчал. Но, когда раздевать стали его, засопротивлялся:

– Ваша Честь, что вы делаете?!

– Мантию тебе свою отдаю.

– Зачем?

– Твоя пришла в негодность, ты разве не видишь?

– Вижу, но раздевать меня для этого зачем?

– А как по-другому?

– Так, что я и сам могу раздеться! – Бравусу наконец-то удалось вырваться из цепких объятий Смерти.

– Действительно, чего это я? – Дополнительно сделав шаг назад, он кинул ему свою мантию. – Извини.

Слуга ее без труда поймал, но переодеваться не спешил. «Голый» вид хозяина вновь вогнал его в ступор. И пусть в первозданном виде он его уже видел, ни тогда, ни сейчас, понимания, почему так происходит, у него не прибавилось. Он догадывался, почему мантия «превращает» их обоих в «Судью», но вот почему «без мантии» Смерть выглядит как обычная душа, которых в последнее время на Небесах развелось как собак нерезаных, вообще не догонял. Ни он сам, ни те, кого он здесь хорошо знал, при расставании с одеждой свой истинный облик не теряли. И это, сцуко, было абсолютно ненормальным!

Пока Бравус размышлял, как бы поделикатнее удовлетворить свое любопытство, Смерть подошел к нему и сам накинул ему на плечи мантию. Момент для расспросов был упущен. Еще и потому, что ему сразу обозначили, что торопятся:

– Пожалуйста, Бравус, хорош тормозить, у меня не так много времени!

– Что?

– Ничего. Во внутренний карман, говорю, не залезай, если не хочешь, чтобы тебя снова шандарахнуло, и начинай уже внимательно меня слушать. Мне нужно рассказать тебе с кем и как себя правильно вести.

– Ой, да это не то чтобы сложно, – усмехнулся слуга.

Хозяин неодобрительно на него посмотрел. Однако для Бравуса это теперь выглядело не так устрашающе. Совсем не устрашающе – безобидная, полупрозрачная субстанция, к тому же ниже его ростом.

– Я давным-давно выучил все ваши повадки, Ваша Честь, – невозмутимо похвалился он. – И уж что-что, а как следует нахамить, я смогу.

– Я смотрю, ты уже начал, да?

– Только если в качестве наглядного примера.

После незначительной паузы Смерть направился к выходу:

– Раз с этим ты справишься, остальное и что передать Клариссе, объясню тебе по дороге.

Бравус устремился за ним.

– Кому? – переспросил он.

– Секретарю Небесного Суда. Уж кто-кто, а она точно по манере поведения раскусит тебя в два счета, так что ей лучше сразу сказать всю правду. К тому же, она всегда поможет.

– Уверены?

– Уверен. Она единственная кому я, помимо тебя, полностью доверяю, так что и ты ей можешь полностью доверять. Понял?

– Понял.

– Тогда в чем сомнения?

– Никаких сомнений, просто решил уточнить. Кстати, почему вы решили, что она меня вот так вот легко раскусит?

Смерть остановился.

– Потому что с ней… с ней… – Он замялся. – В общем, с ней я вел себя чуть иначе, нежели с остальными.

– Ай-я-яй, Ваша Честь, – расплылся в улыбке слуга.

– Ой, Бравус, завали! – фыркнул Смерть, недовольный еще и тем, как нелепо смотрится на нем улыбка, и возобновил шаг. – И веди меня уже в Службу Реинкарнации.

Слуга поспешил за хозяином, по-прежнему широко улыбаясь. Он однозначно дал ему понять, что не намерен развивать эту тему, но почему бы молча не посмущать его своей довольной физиономией.

– И, к твоему сведению, я так глупо никогда не улыбаюсь!

– Как скажите, Ваша Честь, – отозвался Бравус, продолжая радоваться своей проницательности.

За что душа тут же ткнула его в бок:

– Ты чего такой довольный?! Совсем страх потерял?

– Вы такой забавный, когда злитесь, – не придавая этому значения, отозвался Бравус.

– Забавный? – последовал новый тычок.

– Ну да, – с прежней невозмутимостью ответил Бравус и немного ускорился.

– Когда злюсь? – нагнал его очередной тычок.

– Ну да, – перешел на совсем быстрый шаг Бравус.

– Я тебе сейчас покажу забавный!

– Не надо, Ваша Честь, я пошутил! – задорно воскликнул Бравус и, подобрав полы судейской мантии, пустился наутек.

Но не пробежав и десяти метров остановился. Шаги за спиной прекратились, поэтому он обернулся и позвал резко помрачневшего хозяина:

– Ваша Честь…?

– Не называй меня больше так, – отрезал Смерть, не отрывая взгляда от одного из немногочисленных зеркал, висевших в коридоре. – Теперь Ваша Честь это ты, то есть вы. Привыкай…те.

– Ваша Честь… – сделал шаг в его направлении Бравус.

– Ты слышал, что я тебе сказал! – повысил голос Смерть.

– Да, Ваша… Простите… А как мне теперь вас называть?

– Как хочешь.

– Простите?

– Что простите?

– Я вас не понимаю.

– Не понимаешь, как меня называть?

– Да.

– Ну хочешь, можешь называть меня смешным, а хочешь, никчемным.

Сократив разделяющее их расстояние, Бравус по-отечески (в силу того, что в новых реалиях он был на две головы выше) приобнял Смерть в облике души за плечи:

– Зачем вы так, Ваша Честь?

– Не знаю, – словно извиняясь, ответил тот. – Наверное, стресс.

– Если вам станет легче, мне, как и вам, также некомфортно в своем новом образе.

– Да, чтобы свыкнуться с этой мыслью требуется время, – тяжело вздохнул Смерть.

– Которого у нас нет, – напомнил Бравус.

– Которого у нас нет, – задумчиво покачал головой Смерть, после чего в его настроении произошла очередная резкая смена. – Ну что, идем? – довольно весело воскликнул он и устремился на выход. – Хуже-то все равно уже не будет!

Слуга проследовал за ним, очень сильно в этом сомневаясь. Тем не менее личное мнение на этот счет он решил оставить при себе. Ему не хотелось лишний раз ненароком расстроить хозяина, учитывая его эмоциональный дисбаланс. При этом он поймал себя на мысли, что если сейчас на выходе с крыши на них что-нибудь будет падать, например, сейф или рояль, то черта с два он сдвинется с места. Поскольку это будет прекрасным, а главное, быстрым окончанием самого тяжелого и самого нескончаемо длинного дня в его жизни, несмотря на то, что солнце еще даже не достигло зенита. В общем, ему тоже требовалась эмоциональная перезагрузка.

В связи с чем всю дорогу по пути к Службе Реинкарнации Бравус шел молча, слушал все, что до него пытались донести, и кивал.

Смерть же, наоборот, взбодрился. То ли потому, что, оказавшись на улице, подвергся благоприятному воздействию свежего воздуха и первых дружелюбных лучей утреннего солнышка, то ли потому, что взял себя в руки перед последними наставлениями приемнику. Понимая их важность и чувствуя свою ответственность в правильной, не столько передаче, сколько подаче этой информации: и о правилах ведения судопроизводства, и о Ежегодных Собраниях Высших Сил, и о статусе Судьи, а также с кем и в каких он отношениях, как служебных, так и личных. И главное, какая роль во всем этом отводится Клариссе. Каждый блок информации имел свои определенные нюансы, которые порой проще было донести правильной интонацией. Что Смерть и делал – в полголоса, несмотря на то, что улицы в столь ранний час были пустынными. Самые последние инструкции он посвятил совсем уж малозначительным, по мнению слуги, но никак не его самого, деталям, ибо никто не знает, какая информация в какой момент пригодится.

Все так, но Бравус переживал, хватит ли у него свободного места в мозгу. И терпения. Раз не перечить, то хотя бы разложить все услышанное по полочкам. Поскольку до спасительного аншлага из душ, дожидающихся своей очереди на попадание в Чистилище, а также группы сопровождения в виде ангелов, демонов и мрачных жнецов возле здания Небесного Суда, где любые разговоры теряют конфиденциальность, им предстояло еще топать и топать. Благо, фонтан информационного изобилия заткнулся значительно раньше.

Откуда ни возьмись, перед ними вырос судебный пристав. Тот самый, о котором буквально несколько минут назад зашла речь. Косвенно, в контексте того, что нет ничего страшного в том, что их увидят вместе, поскольку в последнее время Судье частенько приходится самостоятельно сопровождать некоторые души на реинкарнацию, не столько в силу загруженности пристава, в чьи обязанности это входит, сколько для того, чтобы проветрить мозги перед очередным заседанием. И в целом Бравус уловил, что бояться этого товарища не стоит. Но его внезапное появление заставило его вздрогнуть.

– Доброе утро, Ваша Честь, – поздоровался пристав. – Что-то вы рановато.

Смерть, в отличие от Бравуса, со своей новой ролью справился мгновенно, и умиротворенно парящая душа никакого интереса у пристава не вызвала. Тогда как реакция Судьи его удивила.

– Ваша Честь, с вами все в порядке? – улыбнулся он.

Смерть, понимая, что пауза затягивается, тихонько пнул растерявшегося Бравуса ногой, очень надеясь, что данное действие останется незамеченным.

Судья перевел взгляд на душу.

Та сделала легкий кивок в сторону пристава с мысленным посылом: «Да твою ж родительницу, Бравус, ты чего творишь?!»

Но Бравус и без того понимал, чего от него хотят, просто никак не мог вспомнить имя пристава. Пытаясь безуспешно извлечь его из забитой под завязку памяти:

«…Сириус… Сифилис… Синтаксис» – Наконец, ему это удалось: «А! Синеус!»

Судья с невозмутимым видом ответил:

– Все в порядке, Синеус. А что?

– Да ничего, – пожал плечами пристав.

Смерть выдохнул.

– А что за душа рядом с вами?

Выдохнул рано. Поскольку этот вопрос прозвучал для него словно гром среди ясного неба. О том, что нет ничего страшного, если их увидят вместе, он Бравусу сказал, а о том, что это касается всех кроме пристава – забыл. Стало быть, о том, что вести себя в таком случае нужно совершенно иначе, тот не в курсе.

Смерти поплохело.

– Эта? – Судья подхватил душу за шиворот и приподнял, как нашкодившего котенка.

Пристав вздрогнул от такого бесцеремонного отношения к бесценной крупице мироздания, равно как и пожалел, что вообще об этом спросил, но кивнул.

– Да шальная какая-то! В парке встретил по дороге сюда. Главное, иду себе никого не трогаю, смотрю – между деревьев что-то скитается, присмотрелся – а там вот – она. Ну, думаю, может, потерял кто. Я по сторонам-то огляделся – никого…

Почувствовав тычок в колено, Бравус интерпретировал это как хороший знак: Смерть просит его закругляться, но главное, что он вышел из полуобморочного состояния.

– Вот я ее и подобрал, – закончил Судья, поставил душу на землю и улыбнулся.

– Понятно, – растерянно произнес пристав, пытаясь решить, как вести себя дальше. С одной стороны, он получил довольно развернутый и доброжелательный ответ, вместо обычного – сухого, в приказном тоне и зачастую в не самой вежливой форме, но с другой – он никогда ранее и не встречал Судью спозаранок. А что, если с утра пораньше, пока его не успели вывести из себя, он сама любезность? И тогда это прекрасная возможностью наладить более тесный контакт. – Ваша Честь, давайте дальше я сам сопровожу эту душу куда следует, а у вас тем временем высвободится немного времени, чтобы, например, выпить чашечку свежемолотого ароматного кофе.

– Я не люблю кофе, – ответил не за себя Бравус.

– Тогда, может быть, чаю.

– И чай тоже не особо.

«Да знаю я! Но не виски же мне предлагать вам накидаться с утра пораньше?»

– Молочный коктейль?

– Нет.

– Смузи?

– Какое к чертям кошачьим смузи, Синеус? – возмутился Судья. – Тебе что заняться больше нечем? Иди работай, я сам сопровожу эту душу куда следует!

– Вообще-то, Ваша Честь, это и есть моя работа, – расстроенно буркнул пристав.

– Что именно?

– Сопроводить эту душу куда следует.

– Тогда зачем…? – Судья запнулся, понимая, что уже не в силах выразить словами все то, что накопилось у него на душе за какие-то несколько минут общения с этим застарелым индюком, а вот свернуть ему шею очень даже в силах. Он не удержался и повысил голос: «Так, все, Синеус, иди уже отсюда, пожалуйста!»

Тяжело вздохнув, пристав повернулся и поплелся вперед.

– Я уж грешным делом подумал, что он только меня так выбешивает… – усмехнувшись, шепнул Бравусу Смерть, обратив внимание на то, с какой злобой тот в какой-то момент начал «душить» воздух.

– Блин, я думал, прямо здесь его придушу, а тело где-нибудь подальше в парке закопаем.

– Нельзя…

– Согласен, начнет вонять, рано или поздно его найдут, вопросы лишние начнутся…

– Нет, нельзя его вот так отпускать! – толкнул в локоть Бравуса Смерть.

– В смысле? – удивленно воззрился на него тот сверху вниз.

– В смысле, что действительно будет лучше, если пристав сопроводит меня до здания Небесного Суда. Так и у него самого вопросов будет меньше и у всех остальных, кого мы встретим по пути. А встретим, поверь мне, мы совсем скоро очень многих.

До Бравуса начало доходить, какую идею хочет донести до него Смерть, но не до конца, поэтому он уточнил:

– А что потом?

– Потом пошлешь его на хрен! – торопливо пробурчал Смерть. – Это вообще нормальная практика.

– Хорошо, как скажешь. – И Судья окликнул пристава: «Синеус, постой!»

Тот остановился, повернулся и с удивлением на него посмотрел.

– Ты куда втопил-то? – улыбнулся ему Судья.

– В смысле? – растерялся пристав. – Вы же сами сказали…

– Сказал. Но нам же в любом случае по пути. Можем вместе дойти, поболтать.

«Поболтать?! – пронеслось „бегущей красной строкой“ в голове у Смерти. – Ты ж его только что был готов придушить!»

«Поболтать?! – мысленно переспросил у себя пристав, не послышалось ли. – О чем? Ты ж меня только что был готов придушить!»

Тем временем Судья с душой его нагнали.

– Например, о погоде. Классная же сегодня погодка, не правда ли?

– Она всегда классная, – согласился пристав.

И все трое начали движение в унисон. Судья посередине, душа справа, пристав слева.

– Вот видишь, все настолько привыкли, что она классная, что даже не обращают уже на это внимание, а представляешь, если бы сейчас поднялся шквалистый ветер, начался ливень, с неба посыпался град с куриное яйцо?

– Нет, не представляю.

– А ты представь. Вот чтобы бы ты в таком случае делал?

– Даже не знаю, надо подумать.

– Вот, слишком долго думаешь! За это время тебя давно бы уже зашибло вырванным с корнем деревом, либо раскроило бы черепушку градиной, после чего твое бездыханное тело потоком воды смыло бы в сточную канаву, а там его до костей обглодали бы крысы.

«Что за неуемное желание его убить?! – недоумевал Смерть. – Он только-только с ним познакомился!»

«Что за неуемное желание меня убить?! – недоумевал Синеус. – Мы столько лет уже вместе!»

А Бравус тем временем подытожил свою мысль:

– Так что, Синеус, нужно всегда быть готовым к самому неожиданному повороту судьбы.

– Вообще-то мне совсем скоро на почетную пенсию, – испуганно возразил пристав.

– До которой нужно еще дожить, – без злого умысла улыбнулся ему Судья.

– До которой нужно еще дожить? – Пристав замер на месте как вкопанный.

– Да расслабься, Синеус, я пошутил, – хлопнул его по плечу Судья. – Кстати, насчет нее тоже. – Он передал ему душу. – На – веди!

Слегка потрясывающейся рукой пристав принял душу и потянул за собой. Стараясь не отставать от Судьи, он тем не менее держался чуть позади. От шуточек Смерти у него кровь стыла в жилах.

Так, молча, они до здания Небесного Суда и дошли, продираясь через великое множество особо любопытных глаз, не вызывая подозрений. После чего Судья сказал:

– Ну все, Синиус, спасибо, дальше я сам ее сопровожу. А тебе пора на службу.

Пристав хотел было возразить, что сопровождение душ за пределы Суда это тоже часть его работы, а заодно, выяснить, куда собирается сопроводить ее Судья, если не в Чистилище, которое они также благополучно миновали, но решил, что раз ему предлагают распрощаться, не стоит щекотать судьбу за яйца. Поклонившись, он быстренько ретировался с глаз долой.

Убедившись, что они с Бравусом остались в относительном одиночестве, Смерть восторженно воскликнул (не громко, естественно):

– Красавчик!

И еще раз оглядевшись по сторонам, добавил: «Единственное, потом объяснишь приставу, что поскольку тех, кто меня потерял, дабы их наказать, найти не удалось, равно как и никакой сопроводительной документации при мне, дабы провести судебный процесс, не оказалось, то ты отвел меня на реинкарнацию».

– А если не спросит? – уточнил Бравус.

– Все равно объяснишь.

– Зачем?

– За хреном! – раздраженно прошипел на него Смерть. – Ты булки-то раньше времени не расслабляй, для тебя все только начинается!

– Да понял я все, понял! – фыркнул в ответ Бравус. – Просто хотел на всякий случай уточнить.

Данную реплику Смерть решил оставить без ответа.

– Раз понял, пошли дальше.

– Пошли.

В меру ускорившись, Судья и сопровождаемая им душа обогнули здание Небесного Суда и направились к куда менее помпезному, но не выбивающемся из общей архитектурной концепции строению, в котором базировалась Служба реинкарнации.

Перед входом они остановились.

– Когда зайдем, – решил еще раз проговорить этот момент Смерть, – скажешь, что эта душа приговорена к реинкарнации и передаешь меня приставу. Скорее всего, он ничего не спросит, но если спросит, скажешь, что документы на нее, как всегда в общей куче, будут позже. Он сделает соответствующую отметку у себя в журнале, поверх которой ты поставишь печать. Она, кстати, у тебя в правом кармане.

– Да помню я, помню, – торопливо проговорил Бравус.

– Очень хорошо, что ты помнишь. Главное, не забудь потом на самом деле подсунуть все документы на меня в общую кучу.

– Не забуду.

– Заполнишь, как я тебя учил, а лучше попросишь помочь тебе Клариссу.

– Хорошо-хорошо, все сделаю.

– После того, как поставишь печать, что делаешь?

– Разворачиваюсь и иду заниматься своими, то есть вашими… ну вы поняли…делами.

– До какого момента?

– До того момента, пока вы не подадите условный знак.

– Все верно, – удовлетворенно кивнул Смерть. – Кстати, ты его не забыл?

– Не забыл.

– Отлично. Тогда на этом все. Целую крепко ваша репка. Двинули!

– Стойте! Последний вопрос, – спохватился Бравус.

Смерть насторожился:

– Ну давай.

– Если кто спросит, где я, то есть где Бравус, или что-то Бравуса давно не видно, что говорить?

– Ты это к чему?

– К тому, что все это, – раскинул он руки в стороны и покрутился, – может затянуться на неопределенный срок и, естественно, моя пропажа в какой-то момент станет очевидной.

– Какая пропажа?! – не удержался от усмешки Смерть. – Ты слуга – кому ты нужен?

Бравус насупился.

Смерть подметил, что, когда обижается, он довольно мил.

– Да понял, я понял, – произнес он извиняющимся тоном. – Для начала узнай, с какой целью интересуются, а если не отвяжутся, придумай что-нибудь поправдоподобней.

– Например? – поинтересовался Бравус.

– Например, уехал по срочным долгосрочным делам, – с ходу ответил Смерть.

– Каким? – усомнился Бравус в приемлемости такого варианта. – Все срочные долгосрочные дела у меня здесь. Я же слуга.

Смерть задумался.

– Хорошо, тогда в отпуске, – тут же предложил он другой вариант.

– В отпуске? Я? Вы забыли, кто мой хозяин?!

– Ну не знаю… – нетерпеливо кинул Смерть. – Хорьки покусали – отлеживается у себя с лихорадкой.

– Здесь нет хорьков, – вздохнул Бравус.

– Впал в кому от укуса пчел.

– Вы серьезно? Вы хоть раз слышали, чтобы наши пчелы кого-нибудь покусали?

– Значит, для тебя сделали исключение! – отрезал Смерть. – Все, не беси меня, Бравус! У тебя есть своя голова на плечах и уйма времени, чтобы правильно ее использовать, а я тороплюсь. Так что пошли уже!

– Хорошо, пошли, – неудовлетворенно фыркнул Бравус.

Как и говорил Смерть, при входе их встречал пристав. Не такой старый как Синеус, а главное, совсем не любопытный. Оформление необходимых документов заняло не более минуты, после чего состоялась официальная передача души на реинкарнацию, которую пристав сопроводил в комнату для ожидания дальнейших процессуальных действий.

Проводив их взглядом, Бравус покинул здание Службы реинкарнации. И хотя двигался он по той же самой дороге, что и пришел, направление его движения было совершенно иным обратному. Ибо теперь его ждала абсолютно новая жизнь, а вместе с ней и новые горизонты, размышления о которых уже плотно засели у него голове.

Правда, засели у него в голове и размышления о повышенной ответственности, без которой теперь никуда; и еще неизвестно каких размышлений в ней было больше.