Текст книги "Охота на Смерть. Кризис веры"

13

Комната, в которой оказался Смерть, в его представлении должна была быть иной. Более радужной что ли, все-таки перерождение, новая жизнь. Эта же была сопоставима, скорее, с комнатой для допросов: небольшое невзрачное помещение, тусклое освещение, стол, два стула, зеркальное окно на стене. Разве что наручниками не пристегивали, но обстановка и без того угнетала.

И хотя Смерть не знал, что конкретно ждет его дальше, поскольку работой Службы реинкарнации сверх служебной необходимости никогда особо не интересовался, переобустройство данного подразделения уже вошло в его планы на будущее. В части интерьера уж точно. И пристава он поменял бы на более сговорчивого, а то ни здрасьте тебе, ни добро пожаловать, ни рады вас видеть, ни чашку кофе не предложил, ни свежий выпуск «Хейвен ньюз», ни на один вопрос не ответил, молча затолкал его в комнату и захлопнул дверь. Понятно, что такое отношение, скорее всего, регламентируется должностной инструкцией, но здесь, в отличие от Чистилища, не такой большой «душепоток», чтобы настолько сильно устать отвечать на одни и те же вопросы и начать неукоснительно следовать уставу. Наверняка, основополагающим здесь является фактор личности, поэтому по возвращении Смерть твердо решил взять этого «товарища» на перевоспитание, а на его место посадить, например, Синеуса. Тем более, что тот давно просил найти ему работенку поспокойнее. Не открыто, конечно, но всем своим поведением.

Ожидание затягивалось.

Может, и не затягивалось, может, здесь это было в порядке вещей, но, в понимании Смерти, затягивалось, поскольку он привык к более интенсивному режиму работы. В глубине души он понимал, что повода для беспокойства нет, и вся эта ситуация для него просто в новинку. Более того, теперь все ситуации будут для него в новинку и реагировать на всё нужно спокойнее и вести себя сдержаннее… но ожидание затягивалось.

Вдобавок замкнутое пространство делало свое дело. Медленно, но верно. В какой-то момент Смерти даже показалось, что время не просто остановилось, а пошло в другую сторону: тик-так-тик-так… тик-так…тик…так…кат…кит… и он психанул.

– Да вы издеваетесь?! Сколько можно ждать?!

Озираясь по сторонам в поисках ответа, душа вскочила с места. Однако ответа не последовало. Что, к слову, было в порядке вещей, но откуда ей было об этом знать, поэтому она подошла к двери и настойчиво подергала ручку. Дверь оказалась запертой снаружи, что также было неудивительно. Душа постучала. Затем постучала сильнее. И еще сильнее. И еще, и еще – до тех пор, пока просто не начала тарабанить руками и ногами в дверь, после чего с яростным выкриком ударила по ней со всей силы кулаком. От отчаяния, нежели просто выпустить пар, но от этого резкая боль, прострелившая руку, снисходительней не стала.

Душу это не остановило.

– Значит, немой, тупой, еще и глухой? – сквозь зубы процедила она, потирая ушибленную руку. – Ну ничего, ты у меня еще и на зрение жаловаться начнешь!

Подойдя к зеркальному окну на стене, она помахала туда «здоровой» рукой:

– Эй, есть там кто-нибудь? Сколько можно ждать? Целая вечность уже прошла!

А налюбовавшись своим отражением, постучала:

– Вы, вообще, понимаете, что вы творите?! Здесь с ума можно сойти! Эй! Я жаловаться буду!

Тут Смерть поймал себя на неутешительной мысли, что на этот счет ему некому жаловаться. И на еще более неутешительной, что, судя по всему, «кукушечка» у него сдает. И что, если ему здесь так тошно, то каково приходится тем, кто еще только дожидается своей участи в Чистилище, где ожидание куда более продолжительное…

«Не зарекайся, еще не понятно, сколько тебя тут продержат. К тому же им там хотя бы поговорить есть с кем. Хотя, кого я обманываю, конечно же, им там фигово! И где уверенность, что после Чистилища души попадают на Суд уже не шизанутые!»

«Значит, по возвращении с этим тоже нужно будет разобраться».

«Каком возвращении?! Еще неизвестно, сколько ты тут проторчишь, реформатор!»

Закончив внутренний диалог, душа снова постучала в окошко:

– Эй! Есть там кто-нибудь?

В ответ тишина.

– Ладно, – с презрением произнесла она. После чего отошла на некоторое расстояние назад, схватила предмет скудного интерьера и метнула в окно.

Отпружинив, стул с металлическим лязгом упал на пол в полутора метрах от стены. Однако на зеркальной поверхности не осталось даже царапины.

С минуту душа простояла посреди комнаты неподвижно, затем в сердцах пнула ногой второй стул. Тот с грохотом составил компанию первому.

– Ну и черт с вами!

Опечаленный собственным бессилием, Смерть сел на стол, поджал колени к животу и, обхватив их руками, уткнулся головой вниз.

В оконном проеме за его спиной зажегся свет.

14

С того момента, как Бравус видел хозяина в последний раз, прошло почти десять лет. Не то чтобы он сильно скучал, но беспокоился: реинкарнация все-таки. Не каждый способен вот так все бросить и начать новую жизнь, даже вынужденно. Правда, он и сам начал новую жизнь, но это другое. Быть судьей Страшного Суда Бравусу нравилось. Он в одночасье получил практически безграничную власть, полную свободу действий, а главное, уважение. Теперь он мог делать, что хотел и когда хотел, не боясь быть осужденным, а тем более наказанным.

Конечно, статус Судьи был обременен целым рядом обязанностей, но они ни в какое сравнение не шли с теми обязанностями, которые угнетали его в бытность слуги. К тому же у него была Кларисса: умная, ответственная, она без лишних слов ввела его в курс дела, как только он передал ей записку от Смерти, а в дальнейшем не раз выручала советами.

Что и говорить, без нее песенка Бравуса была бы спета уже на первом судебном заседании, когда он то ли от волнения, то ли от переоценки собственных сил и возможностей, а может, и от чрезмерного рвения кому-то что-то доказать, решил пригласить сразу пятьдесят душ и устроить им перекрестный допрос. Уже на втором десятке Судья поплыл, напрочь все перепутав: свидетельские показания, показания самих душ и что как соотносится со сведениями, содержащимися в отчетах жнецов; и только оперативные действия секретаря предотвратили отправку тех душ, для которых предназначался Ад, в Рай и наоборот. И, надо заметить, это чуть не стоило Клариссе карьеры, поскольку она не только приостановила судебное заседание, сославшись на техническую невозможность дальнейшего ведения протокола, но и на время устранения этих причин выгнала всех из Зала заседаний, что на данной стадии судопроизводства было недопустимо, немыслимо и строго наказуемо. Оставшись с Бравусом наедине, она вправила ему мозги и на конкретных примерах объяснила, что и почему он делает неправильно, а также какие действия стоит предпринять для того, чтобы ситуация нормализовалась, и справедливость судебных решений не вызвала нареканий. Однако лично для нее это обернулось строгим выговором с занесением в личное дело, что не только мгновенно отразилось на ее профессиональной репутации, но и в дальнейшем, в случае повторения, грозило отстранением от занимаемой должности.

Кстати, именно тогда Бравус понял, что ради своего начальника, истинного начальника, эта особа пойдет на многое. И еще он понял, что хочет стать этим самым истинным начальником. Чтобы ради него эта крайне соблазнительная особа была готова на многое. Настолько соблазнительная, что при ее виде меркли все данные им Смерти обещания на ее счет, а лазейки и возможные пути отступления в них наоборот становились все очевиднее и очевиднее.

С каждым днем Кларисса нравилась Бравусу все больше и больше, и он ничего не мог с этим поделать.

15

– Вы почему безобразничаете? – раздался недовольный голос в комнате ожидания.

От неожиданности душа аж подпрыгнула и взволнованно осмотрелась по сторонам. В комнате кроме нее по-прежнему никого не было, а входная дверь оставалась закрытой.

Наконец, Смерть увидел – холодный свет в глубине оконного проема, а главное, силуэт того, кто с ним разговаривал. И выдохнул. В первую очередь, из-за того, что столь долгожданный контакт не являлся слуховой галлюцинацией.

– Кто? Я? – удивленно тыкнула себя пальцем в грудь душа, стараясь тем временем получше разглядеть незнакомца. Однако в силу недостаточного освещения с той стороны и избыточного с этой дальше темного силуэта дело не пошло.

– Да вы, конечно, – послышался ответ, видимо, из где-то встроенных динамиков.

– Вообще-то, если что я и делаю, то выражаю свое крайнее несогласие с творящимся здесь произволом, – огрызнулась душа, – а безобразничают в детском саду.

– Произволом? Каким произволом? Никакого произвола здесь нет! – заявил голос.

Но для Смерти эти слова прозвучали недостаточно твердо, чувствовались в них и сомнение, и неуверенность, а стало быть, фальшь.

– Тогда, может, объясните, почему меня здесь так долго держат?! – возмущенно воскликнула душа. – И под «здесь», я подразумеваю это богом забытое место.

В принципе, Смерть понимал, что закипает, и как оно не кстати, но воспротивиться этому то ли не смог, то ли не захотел. Выплеск негативной энергии снова нашел свое отражение в предмете скудного интерьера. Только на этот раз под горячую руку попал не стул.

– Оооу! – вырвалось из динамиков, как только в воздух взмыл стол. И хотя сила, с которой он был опрокинут, была явно недостаточной, чтобы долететь до окошка, и уж тем более, чтобы его разбить, силуэт все равно резко отпрыгнул назад. – Не нервничайте, уважаемый! Разве вы не знаете, что нервные клетки не восстанавливаются?

– Не буду, если перейдем к делу.

– К какому делу? – подзвизгнул голос.

– Не знаю. – Душа демонстративно развела руки в стороны. – Вам виднее для чего мы здесь собрались.

– Ах, к этому. Хорошо. К делу так к делу. В ящике стола есть анкета, возьмите ее, пожалуйста, и заполните.

– В каком еще ящике? – фыркнула душа. – Нет там никакого ящика.

– Уверены?

– Уверены!

Смерть облазил эту комнату вдоль и поперек, и если грамотно встроенные динамики, он еще как-то мог пропустить, то «слона» – нет.

– А если глазки разуть?

– Что-о-о-о?! – возмущенно воскликнула душа и метнулась к столу.

Сказать, что Смерть негодовал в этот момент, ничего не сказать, он был в ярости. Первозданной, животной, неконтролируемой ярости. Ему хамили, откровенно над ним издевались, а он должен был спустить это с рук?! Нет!

– Уважаемый! Уважаемый! Остановитесь! Что вы делаете? – разнеслось по комнате в интонации «голоса разума». Удивленного, растерянного, в какой-то мере даже испуганного, но все же призывающего к благоразумию.

– Сейчас ты узнаешь, что я делаю! – сквозь зубы процедила душа, изо всех сил упираясь в стол ногами и руками, стараясь извлечь свой «эскалибур».

– Это цельнолитой стол! Ножку от него отломать невозможно. Да и что вы с ней планируете делать? Здесь все абсолютно ударопрочное, одним словом, вечное.

– А вот это мы сейчас и проверим! – ехидно улыбнулась душа, сантиметр за сантиметром раскачивая ножку стола в разные стороны. – И на ударопрочность… и на вечность… и стекло… и твою голову.

– Если вы сейчас же не прекратите хулиганить, я вызову охрану! – взвизгнул в ужасе голос. – Вас посадят под арест, а ваше дело будет передано на пересмотр!

Душа замерла.

– Какой пересмотр? Я ни разу… То есть разве такое возможно?

– Еще как!

– Что-то я ни о чем подобном никогда не слышал.

– А кто вы такой, чтобы об этом слышать?! – надменно повысил тон голос.

«Действительно!» – подумал Смерть.

– И, вообще, чего это я тут перед вами отчитываюсь! Охрана!

– Да хорош! – усмехнулась душа, разведя руками.

– Охрана! – настойчивее позвал голос. – Здесь дебошир! В карцер его!

– Подожди, давай поговорим! – резко посерьезнев, попросила душа.

– Поговорили уже. Хватит! – отрезал голос. – Охрана!

– Да постой! Я прошу тебя! – взмолилась душа.

– Что? – переспросил голос.

– Не надо охраны.

– Что-что? Я не расслышал.

– Ну извини, – кинула душа.

– А без ну.

– Извини.

– Это все? – поинтересовался голос.

– Извини, пожалуйста, – выдавила из себя душа. – Был не прав. Вспылил. Вел себя неблагоразумно.

– Уже лучше. Продолжай.

– У меня все, – растерянно произнесла душа.

– Как все? – искренне удивился голос.

– А что ты от меня еще хочешь? – в непонимании развела руками душа. – Чтобы я на колени перед тобой встал? – предположила она. – Не дождешься!

– На колени вставать, конечно, не надо, – уточнил голос, – но пояснить причину вашего поведения не мешало бы, иначе мы не сможем продолжить.

– Продолжить что? – переспросила душа, снова не понимая, о чем идет речь.

– Заполнять анкету, – пояснил голос.

– Какую анкету? – повысила голос душа.

– Которая лежит в ящике, – спокойно ответил голос.

– Да в каком еще ящике?! – вскрикнула душа. – Нет тут никакого… – Она запнулась. – Сссс-у-к-а!

– Что простите?

По самодовольному тону Смерть понял, что тип на той стороне – гребанный энергетический вампир, который не только в курсе причины, по которой он вспылил, но сам же это все и спровоцировал. Ему, видимо, доставляет удовольствие наблюдать за тем, как души цепляются за остатки рационального. Единственное, не понятно, как ему удалось провернуть этот трюк с ящиком, ведь его на самом деле раньше не было.

«Или был?»

«Н-е-е-е-ет! Не было! В дурку мне еще рано!»

– Да ящик у вас, скотина такой: не было, не было, раз – появился, – ответила душа. – Собственно, из-за него-то и весь сыр-бор.

– Как это не было, не было и раз – появился?! – усомнился голос. – Он там всегда был.

– А, может, и был, – улыбнувшись, пожала плечами душа. – Значит, я его просто не заметил. Тогда еще раз приношу свои глубочайшие извинения. – Она перевернула стол и поставила его на ножки. – Конечно, глупо все получилось. Но вы поймите, замкнутое пространство и все такое!

Чтобы закрыть тему, душа быстренько открыла ящик и выложила на стол содержимое. После чего замерла в нерешительности.

– Какие-то проблемы? – поинтересовался голос.

– Умм… я не совсем понимаю, что мне с этим делать…

– Заполнять.

– Это как?

Повисла пауза, но незначительная.

– Не могу понять, вы сейчас шутите или серьезно? – в явном недопонимании нарушил тишину голос.

– Нет, что вы, – без какого-либо намека на сарказм ответила душа. – Я действительно не понимаю, как это заполнять.

– Для начала возьмите стул и сядьте, стоя писать неудобно.

Душа беспрекословно выполнила требование.

– Что дальше?

– Теперь возьмите в руку ручку.

– Вот эту? – подняла душа у себя над головой продольный предмет.

– Да, эту. Только переверните ее другой стороной.

– Так? – уточнила душа, изменив положение малознакомого для себя продольного предмета, именуемого «ручка», на прямо противоположное.

– Так, – теряя сдержанность, подтвердил голос. – Теперь начинайте заполнять анкету, а я на минуточку отойду.

Душа пододвинула к себе лист бумаги, посмотрела на него, перевернула, снова посмотрела и снова перевернула. Затем, сильно надавив, провела по нему «ручкой». Остался «синий след» – фантастика!

– Так, а что вы делаете?! – тут же раздался раздраженный голос из динамиков.

Душа вздрогнула и перевела взгляд на окошко – темный силуэт был там.

– Думаю, как это использовать. А вы разве не ушли?

– Нет, не ушел! Уйдешь тут с вами! – фыркнул голос. – И, что значит, думаете, как это использовать? Вы что не умеете писать?

– Умею.

– Тогда в чем дело?

– Ни в чем. Я как раз только что разобрался с принципом действия «ручки».

– То есть вы хотите сказать, что прежде ей не пользовались?

– Нет. Но уже разобрался – ничего сложного.

– Разобрался, ничего сложного… – Послышался тяжелый вздох. – Тогда с анкетой вы что сейчас делали?

– А что я делал? – недопоняла душа.

– Крутили ее туда-сюда, – ответил голос.

– Ну да, – подтвердила душа.

– Зачем?

– Данная письменность мне не совсем знакома.

– Что значит, не совсем знакома? – напрягся голос.

– Ну я ее где-то раньше видел, но не могу вспомнить где. На другом языке, случайно, анкеты нет?

– На каком другом?! – возмутился голос. – Это Хинди!

– И что? – пожала плечами душа.

– Как что?! Здесь написано, что вы Рабиндранат Тагор, вы не можете не знать Хинди!

– Равин… Гранат… кто я? Топор? – усмехнулась душа.

– Какой топор?! – Темный силуэт за стеклом заметался из стороны в сторону. – Тагор! Рабиндранат Тагор!

«Ты чего взъерепенился-то?»

– Простите, я тогда не расслышал, – извинилась душа.

– А теперь расслышали?!

– Теперь расслышал.

– Повторите!

– Тагор.

– Полностью! – не унимался голос.

– Ра-бин-гра…дра… Рабин…

– Рабингранат Тагор! Тьфу ты! – По ту сторону стекла что-то громыхнуло. – Рабиндранат. Рабиндранат Тагор. Повторите!

– Ты бы пустырничку что ли попил, – обеспокоенно предложила душа.

– Какого еще пустырничка?! – еще больше разозлился голос.

Душа пошла на попятную:

– Никакого. Это я так предложил, разрядить ситуацию.

– Ч-Т-О?!

– Рабиндранат Тагор! Рабиндранат Тагор! Рабиндранат Тагор! Только успокойтесь, пожалуйста, а то вы меня пугаете.

– Я СПОКОЕН! – «брызнула слюна» из динамиков, а по ту сторону стекла что-то разнесли вдребезги. – НО БОЛЬШЕ ИЗДЕВАТЕЛЬСТВ НАД СОБОЙ НЕ ПОТЕРПЛЮ!

«Да что я такого сделал-то?»

Душа в недоумении развела руками:

– Хорошо, я молчу.

Голос тоже молчал.

– Извините, а можно еще один вопрос? – первым нарушил молчание Смерть.

В ответ тишина.

– Возможно, он вам покажется глупым, но для меня это действительно важно выяснить.

Молчание.

– И если я вас чем-то обидел, я приношу свои глубочайшие извинения.

– …

– Знайте, я это не со зла, просто иногда…

– Да задавай уже свой вопрос! – наконец, отреагировали с той стороны.

– Ааа, хорошо. Вы сказали, что здесь написано, что я Рабиндранат Тагор. Здесь – это где?

– Здесь!

Раздался глухой стук, и по ту сторону оконного проема Смерть сумел разглядеть лист бумаги, исписанный вдоль и поперек разноцветными чернилами, а также часть чьей-то руки.

Душа подошла вплотную и присмотрелась:

– Если честно, видно очень плохо. Что это?

– Ваше личное дело, – последовал ответ на удивление спокойным голосом. – Где написано, что вы Рабиндранат Тагор. Вы же, ведь, Рабиндранат Тагор, не так ли?

Вопрос в сознании Смерти прозвучал, как приговор. Получалось, что Бравус вписал совсем не те данные, которые они с ним оговаривали. Или конкретику они с ним не оговаривали? Оговаривали, как же иначе! Тогда как он мог такое вписать? А может…

– Вы мистер Рабиндранат Тагор? – повторили вопрос.

– Да-а-а, – неуверенно протянула душа.

– Тогда, скажите на милость, как вы, многоуважаемый мистер Рабиндранат Тагор, родившийся в Индии и удостоенный Нобелевской премии по ЛИТЕРАТУРЕ, не можете заполнить анкету, составленную на вашем родном языке, тем самым предметом, без которого и дня в прошлой жизни не могли обойтись?

«Действительно, как это я мог забыть родную речь и навыки письма! – мысленно передразнил его Смерть. – Ну, Бравус, чтоб тебя!.. Стоп! А почему нет?»

– Потому что я ничего не помню, – соврала душа.

– Что?! – усомнился голос. – Это невозможно!

– Тем не менее это так, – пожала плечами душа. – Видимо, меня тут так долго держали, что я все позабыл.

– Не так уж и долго, – парировал голос. – Всего лишь десять лет, три месяца, две недели и три часа. Зачастую ожидание гораздо более длительное. Некоторые души ждут своей очереди на реинкарнацию сотнями лет. Ваш срок один из самых наименьших на моей практике, поэтому это никоим образом не могло привести к полной амнезии, как вы мне тут утверждаете.

Смерть редко врал, не любил это дело, а потому был плохим лжецом, пожалуй, худшим среди всех членов своей семьи, но кое-чему жизнь его вынудила научиться.

– Почему полной амнезии? – изобразила удивление душа. – Не полной. Кое-что я все-таки помню.

– И что же вы помните, мистер Рабиндранат Тагор? – потребовал деталей голос.

– Нет, как раз об этом господине, как я уже говорил, я ничего не помню, – не повелась на такую постановку вопроса душа, – зато прекрасно помню о другом.

– И о ком же?

– О Тите Флавии, – ответила душа. (Смерть прекрасно знал латынь и наковырять ответы на восковой дощечке для него было раз плюнуть). – Вернее, пока вы не заговорили про Рабиндраната Тагора, я был в полной уверенности, что я Тит Флавий и есть, а теперь даже не знаю…

– Тит Флавий говорите? – задумчиво протянул голос. – Сейчас проверим.

Силуэт незнакомца удалился из поля видимости Смерти. Ему оставалось только догадываться, насколько это было плохо. Благо, долго себя этим накручивать не пришлось.

– Я думаю, вы не Тит Флавий, – донеслось из динамиков минут через десять, когда темный силуэт занял свое привычное местоположение за стеклом. – По крайней мере, в наших списках такового не числится.

«Конечно, не числится. Он в Аду!» – усмехнулся про себя Смерть.

– И что все это значит? – «включила дурачка» душа.

– Это значит, что я не знаю, что за игру вы тут затеяли, мистер, – более уверенно заявил голос, – но обязательно выясню.

В воздухе запахло жареным, однако Смерть верил, что ему все же удастся выйти сухим из воды.

– Да ничего я не затевал! – обиженно вскрикнула душа. – И, вообще… я могу доказать, что я Тит Флавий.

– Даже так! – явно заинтересовался голос. – Ну попробуйте.

Еле заметно улыбнувшись, душа выставила перед собой стул спинкой вперед, села, облокотившись на него локтями, глубоко вдохнула и начала давать развернутый ответ. Настолько развернутый, что даже если бы сейчас здесь сидел сам Тит Флавий, то, вряд ли бы, у него получилось рассказать о себе лучше.

Дело в том, что Тита Флавия Смерть судил еще в те времена, когда можно было никуда не торопиться, поэтому допросы тысячелетних давностей помнились им куда лучше, чем те, которые проводились «вчера». Особенно если личность подсудимого была любопытной. Личность Тита Флавия оказалась крайне любопытной, всю его подноготную Смерть вывернул дважды. Он без зазрения совести сделал бы это и в третий раз, но подсудимому не терпелось получить распределение в Ад. Настолько, что он ползал для этого перед Судьей на коленях и истерично его об этом умолял. Вернее, Тит Флавий молил поскорее закончить допрос и оставить уже его грешную душу в покое, а Смерть, будучи благородных кровей, не смог ему в этом отказать, но суть в другом. Смерть выполнил эту просьбу, невзирая на то, что в обозримом будущем собеседника интереснее, чем Тит Флавий, не предвиделось. Стало быть, он отдавал себе отчет в том, что ему заново придется искать не кем, а как коротать рабочее время в те темные и скучные времена; а все потому, что ни в его правилах отказывать слезно просящему, даже если это не женщина.

– … так я оказался в этой комнате, – подытожила душа. – Чем я тут занимался все это время, рассказывать?

– Не надо, – отрезал голос, после чего на продолжительный промежуток времени замолчал.

Смерть понимал, чем вызвана эта пауза, поэтому смиренно сидел на своем месте, давая возможность незнакомцу на той стороне, спокойно разобраться во всем этом парадоксе самому. Ведь, после такого подробнейшего автобиографичного рассказа никаких сомнений в том, что в комнате ожидания находится душа, у которой с памятью все в порядке, быть не может. Значит, если она утверждает, что не знает или не помнит кто такой Рабиндранат Тагор, вероятнее всего, так оно и есть. Получается, она действительно Тит Флавий. Логично? Логично, если бы не тот факт, что ошибки во внутренней документации Службы реинкарнации исключены. И вот здесь в голове у любого сотрудника этой службы должен возникнуть резонный вопрос: что в этой ситуации делать? Смерть знал ответ на этот вопрос, как и знал то, что незнакомца тоже скоро осенит ответ на этот вопрос. Единственное, оставалось набраться терпения, чтобы все не испортить. И даже не столько набраться терпения, после десяти лет ожидания какие-то пять-десять минут ничего не решат, сколько не подавать виду, что ему это все было заранее известно. Вот где каждая секунда была на вес золота, поскольку желание покичиться своей правотой подкатывало к горлу похлеще любой тошноты.

– А знаете, мистер Флавий… – наконец-то заговорил голос.

«ДАААААААААААААА! ДААААААААААААА!» – мысленно возликовал Смерть (и все это под внезапно ворвавшийся в его сознание Rock-n-roll).

– …на моей практике, а стало быть, на практике всей Службы реинкарнации, такое случается впервые…

Соло на бас-гитаре.

– … поэтому вопреки инструкции я должен передать ваше дело.

Огни погасли; занавес упал.

Душа всполошилась:

– Простите, что вы сказали?

Голос заговорил громче:

– Ваше дело. Я вынужден передать его…

– Нет, – перебила его душа. – До этого.

– Это случай на нашей практике первый, – немного растерянно повторил голос, – поэтому…

– Не на нашей, а на вашей…

– Что простите?

– Изначально вы сказали, что этот случай первый на вашей практике. То есть на практике всей Службы реинкарнации, так?

– Так, – подтвердил голос. Растерянности в нем поприбавилось.

– Получается, вы Глава Службы реинкарнации?

– Ну да. А что?

– Изя, ты?! – радостно воскликнула душа.

– Откуда вы… Вы кто вообще?

Широко улыбнувшись, душа начала призывно размахать руками, давая собеседнику понять, что он знает правильный ответ.

«Изей» кроме Смерти Главу Службы реинкарнации никто больше не называл. Также как и «плешивым Агасфером». Но это случалось довольно редко и то только потому, что тот дразнил его…

– Дистрофокл? – осторожно предположил голос.

Вот именно так он его и называл, но сегодня Смерть был совсем не в обиде.

– Ну а кто?! Я конечно! – широко развела руки в стороны душа, открывая объятия.

– Как? Почему? Кто? То есть… Что ты тут делаешь? – терялся в догадках голос.

– Нууу… – печально протянула душа. – Если в ваших краях так нынче встречают старых друзей, тогда, конечно, слушай. Значит, дело было так…

– Вот зачем ты опять начинаешь?! – более узнаваемо проворчал голос. – Сейчас я тебя выпущу, потерпи минутку и никуда не уходи.

Наблюдая за удаляющимся темным силуэтом, Смерть усмехнулся и не одобряюще покачал головой:

– Интересно, куда, по его мнению, я могу пойти?

Он надеялся, что все изменения в его старом товарище с момента их последней встречи коснулись только голоса, преимущественно из-за искажения динамиками, не головы. Ему очень хотелось ускорить то, ради чего он здесь оказался. Раз уж все так благополучно обернулось, грех этим не воспользоваться.