Текст книги "Обломки нерушимого"

– Меня облили мочой, Тоша, – спокойно ответила Искра.

– Чего?! Кто облил?!

– Одноклассники. Меня так поздравили с днем рождения.

Тоша помогла Искре снять испорченную верхнюю одежду и приказала ей принять душ, сказав перед этим:

– Забудь обо всем, ладно? Они – моральные уроды. Родители придут, тортик поедим. Я свечки красивые купила.

Пока Искра мылась, Тоша разогревала ей обед и думала о том, что произошло. Она давно предчувствовала это. Искра идеально подходила для гадких насмешек и более серьезной травли. Защититься она не могла, и никто не хотел за нее заступиться. Отец вечно занят, приходит с работы еле живой, какие уж там школьные разборки? Ну а про Павлу и говорить нечего. «А мне впрягаться есть смысл? – задалась вопросом Тоша. – С малолетками бесполезно выяснять отношения. Никто для них не авторитет. Может, я даже хуже сделаю…»

Искра, помывшись и переодевшись, заглянула в зал. Там на ковре распластался парень Тоши и по совместительству ее одногруппник из техникума.

– Леша Чилим, – представился он, заметив на себе изучающий взгляд Искры.

– Как водяной орех.

– А? – не понял Леша.

– Твоя фамилия… как водяной орех… Чилим.

– А-а-а… – Леша сел в кресло и позвал к себе Искру. – Что будешь делать со своими одноклассниками?

– Буду учиться с ними в одном классе.

– А за «поздравление» ничего им предъявить не хочешь? Я бы их всех урыл.

– Урыть – это значит наказать?

– Наказать, да.

– Зачем их наказывать?

– Потому что они тебя обидели. И обидят еще, – вкрадчиво объяснял Леша. Тоша рассказала ему вкратце о том, какая Искра и как с ней нужно вести себя. Точно не смеяться и не злорадствовать. Леша это хорошо усвоил и потому разговаривал с Искрой как со своим трехлетним братом. – Если тебя кто-то обижает, ты не должна это хавать… то есть терпеть. Да и тебе станет легче, если ты быканешь в ответ. То есть накажешь.

– Я не хочу наказывать, я хочу дружить.

– Не получится у тебя подружиться с теми, кто тебя обижает.

– Я не умею наказывать.

– Надо научиться. Иначе до конца жизни будешь захлебываться чужой мочой.

– А как бы ты их наказал, Леша?

– Ну-у не знаю… Они мне мочу плесканули в лицо, а я… бензин, например. Кинул бы спичку в харю, и гори, сука, ясно, пока не погасло, ха-ха! – Леша, конечно, говорил все это в шутку, но Искра этого не понимала.

Бензин раздобыть ей не удалось, зато нашла керосин в кладовке, там же и спички обнаружила. В школу явилась Искра во всеоружии.

– Ева, – позвала она одноклассницу.

– Чего тебе, Ссанина?

Искра быстро достала из своего рюкзака бутылочку с керосином, открутила крышку и плеснула опасную жидкость в лицо ничего не соображающей Евы.

– Ева!!! – подбежала Варя, оттолкнула подругу в сторону, затем повернулась лицом к Искре. Та уже зажгла спичку. – Держите ее!!!

Мальчики схватили Искру за руки, девочки завизжали. В класс ворвался учитель, увидел зажмуренную, рыдающую, облитую чем-то Еву, рядом с ней трясущуюся Варю и в нескольких шагах от них Искру, которую с трудом сдерживали донельзя перепуганные одноклассники.

* * *

Искру поместили в психоневрологический интернат. Необходимо было установить причину, из-за которой она чуть не покалечила одноклассницу, определить диагноз, если таковой имелся. Искра большую часть времени проводила у зарешеченного окна, за ним шумела тусклая жизнь в клеточку… Искра всё вела счет проезжавших мимо интерната машин, с их помощью она подсчитывала время, потраченное на ожидание Павлы и Мити. Она верила, надеялась, каждый день ждала, что ее заберут или хотя бы навестят. Но прошло уже три недели, а никто из Белларских так и не явился. Врач-психиатр, Тамара Касьяновна Колышева, женщина с мягким нравом, с очень добрым, шаровидным лицом и ласковым голосом, ежедневно опрашивала Искру. Она выяснила, что ее пациентка подверглась нападению со стороны одноклассников. Также Колышевой стало известно, что зачинщицей была потерпевшая, Ева. В свою очередь, последняя поддалась подстрекательству своей матери, которая весьма яростно восприняла тот факт, что в одном классе с ее дочерью будет учиться цыганка.

– Ты рассказала кому-нибудь о том, что с тобой сделали Ева Аверьянова, Варвара Кравченко и другие?

– Да. Тоше.

– Тоша – это Антонина Белларская, дочь твоего отчима? – Искра кивнула. – Рассказав обо всем Антонине, ты решила отомстить Еве, правильно?

– Леша Водяной орех, парень Тоши, сказал, что я должна наказать их. Я не знала, что их нужно наказать, а если и знала бы, то не знала, как их наказать. Хорошо, что Леша подсказал. – Когда Искра нервничала, она говорила быстро, с многочисленными повторениями, вот как сейчас.

Тамара Касьяновна все записывала в свою толстую тетрадь. Искра была ей симпатична. Колышевой нравилось то, что девочка легко идет на контакт, не замыкается, не молчит, хотя такое поведение было бы ожидаемым в ее случае.

– Искра, среди твоих вещей я обнаружила вот эту фотографию. – Колышева показала фото с Искрой и Анхелем. – Она меня очень заинтересовала. Скажи, пожалуйста, кто этот мальчик?

– Анхель. Племянник моего папы. Значит, он мой двоюродный брат.

– Ты так бережно хранишь фотографию с ним. Он дорог тебе?

– Он серьезно болен. Он самый слабый в стае. Я помогала ему, а потом нас разлучили.

– Значит, ты заботилась о нем? – Тамара Касьяновна была приятно шокирована.

– Это была моя роль в его судьбе.

– А сейчас ты скучаешь по нему? Беспокоишься за него?

– Не могу сказать «да». – Стало заметно, как Искра еще сильнее заволновалась: глаза забегали, дыхание участилось. Она залепетала: – Он болен, он слаб, он был в моем расписании. Я помогала ему, это моя роль.

– Он умер, Искра. Анхель умер.

Искра, до этого избегая прямого взгляда Тамары Касьяновны, тотчас уставилась на нее. Руки ее вцепились в сиденье стула, губы крепко сомкнулись и задрожали, в глазах набухли слезы.

– Спокойно, – спохватилась Колышева, добившись своего. – Я проверяла тебя. С Анхелем все в порядке.

– Вы… вы плохой человек, Тамара Касьяновна! – Искра выбежала из кабинета врача. Колышева с довольной улыбкой сделала очередную пометку в своей тетради.

* * *

Спустя два месяца Митя все-таки приехал в интернат.

– Жена не хочет забирать ее. Боится, – сообщил он Тамаре Касьяновне. – Да и мне как-то, знаете, тоже не по себе. Что у нее? Шизофрения? Или просто какие-то припадки? Как это называется?

– Дмитрий Валерьевич, я побеседовала с Искрой, понаблюдала за ней, показала ее другим специалистам и могу с уверенностью сказать вам, что она не опасна. Искра даже способна проявлять эмпатию, что интересно. – Колышева вспомнила о нежной привязанности Искры к Анхелю. Эта привязанность стала очень важным открытием для врача. – И опять же хочу обратить ваше внимание на то, что Аверьянова первая напала на Искру. Оказывается, она не раз так поступала, вместе с Кравченко постоянно унижала девочку. Искра думала, что так с ней пытаются завязать дружбу. Ее беда в том, что она слишком наивна. Если бы парень вашей дочери…

– Что?! – почти пискнул Митя. – У Тоши есть парень?!

– Сожалею, что огорошила вас такой новостью и напоминаю, что сейчас речь идет о вашей падчерице, – строгим тоном высказалась Тамара Касьяновна.

– Да-да… извините, – опомнился Митя, хотя на лице его до сих пор играли желваки из-за сдержанной ярости.

– Так вот, если бы парень вашей дочери не посоветовал ей «наказать» Еву, то этой ужасной ситуации не было бы. Искра делает то, что ей велят. Она не задумывается о последствиях. Да она и не знает, какие могут быть последствия. Ей чуть сложнее, чем нам, разобраться в тонкостях этого мира.

– Не понимаю. Так она здорова или нет? Что нам с ней делать вообще?

– У Искры есть нарушения… Это не болезнь. У нее так называемый «синдром пришельца». Она словно оказалась на незнакомой планете среди странных, опасных существ. Среди нас, то есть. Мы пугаем ее, говорим на непонятном ей языке. В свою очередь, мы тоже боимся и не принимаем ее. Искра, мужественно перебарывая свой страх, стремится вклиниться в наш мир. Чтобы стать похожей на нас, она нам подражает. Таким образом, Искра слишком подвержена влиянию своего окружения. Она легко управляема. Вот в чем опасность.

Митя долго молчал, потирая вспотевшие ладони.

– Тамара Касьяновна, я, кажется, тоже пришелец, потому что никак не могу врубиться. Объясните по-человечески! Это повторится, если мы заберем ее домой? У меня дочка… Тоша часто остается с Искрой одна, я боюсь за нее, да и жена себе места не находит. Как нам быть?!

– Поймите, угроза – не Искра, а общество, которое ее окружает. Она лишь отражает его действия. Я советую вам перевести девочку на домашнее обучение. Дети, к сожалению, не изменят свое отношение к ней, все только усугубится, Искра будет страдать. Ее покалечат, и из-за этого потом будут страдать другие… Необходимо изолировать Искру от посторонних людей на некоторое время, для ее же безопасности. Искра – необычный ребенок и к ней нужен необычный подход. Если вы не готовы взять на себя такую ответственность, то тогда оставьте ее в нашем интернате.

«Ее покалечат, и из-за этого потом будут страдать другие» – эти слова еще долго не могли выйти из головы. Митя хотел уточнить, что конкретно означает эта фраза, но побоялся. И так уже довольно страшно было после беседы с Колышевой. Митя твердо решил, что девочке будет лучше в этом месте, под контролем врачей. Он уже намеревался покинуть интернат, но вдруг остановился, столкнувшись в коридоре с караулившей его Искрой. Она, как всегда, казалась испуганной и на чем-то сосредоточенной. Взглядом она как будто спрашивала: «За что вы так со мной? Что я здесь делаю?» Искра в самом деле напоминала пришельца, заплутавшегося гостя из другого мира. Но даже невзирая на все ее странности, она выглядела самой нормальной среди всех остальных пациентов, что прыгали, мычали, кричали возле нее, угрюмо смотрели и хищно улыбались ей. Митя совсем запутался. Кровь толчками подгоняла к его сердцу щемящую жалость. В тот же день Искра вернулась к Белларским. Тошу ее появление не огорчило, но относилась она теперь к ней с настороженностью. Павла же была возмущена. Митя кое-как успокоил жену:

– Павла, в сто первый раз говорю тебе, доктор Колышева поклялась, что Искра безвредна! Бояться нечего, хватит психовать!

Искра сидела на ковре в зале с закрытыми глазами, пропускала мимо ушей доносящийся из кухни разговор родителей. Она представляла, как идет к Еве с открытой бутылочкой керосина, выливает его ей в лицо, поджигает спичку и бросает в нее. Ева начинает истошно кричать, бегать, а Искра стоит и с улыбкой наблюдает за своей одноклассницей. Все это время, пока Искра пребывала в интернате, она рисовала в своем воображении эту страшную картину. Тамара Касьяновна, увы, ничего не ведала о том, что творится в голове ее пациентки, полагая, что она и так исследовала ее достаточно, и продолжала убеждать всех, что Искра не представляет угрозу для общества.

Искра так и сидела в зале с застывшей кровожадной улыбкой на лице. По ее телу расползлось неизведанное ощущение. Очень приятное. Она рассуждала: «Леша сказал, что после того как я накажу ее, мне станет легко. Значит, сейчас я испытываю легкость. Мне нравится легкость… Надеюсь, она со мной надолго, а если нет, то я сделаю все необходимое, чтобы вновь заполучить ее…»

Глава 16

«Хороша… Действительно, хороша», – глядела Диана на Искру. Брандт не понимала себя, свое желание посещать тренировки в качестве зрителя. Раньше это приносило ей удовольствие с налетом светлой грусти по минувшим годам ее славы. Теперь же всякий раз, когда она видела великолепную езду Героевой, в ее сердце разбухал комок из паршивой жалости к себе и трусливого волнения за свое будущее. Диана ощущала себя бестолковой, мелкой, всеми забытой. Каждый день она приходила к Вассаго, все такому же безжизненному. Постоянно ловила себя на мысли, что ее конь – это кристальное олицетворение того, что происходит в ее душе. Потому Диана и не могла отказаться от Вассаго. Какая-то ее часть уже была привязана к нему. Причем привязана прочно, болезненно. Другой бы жеребец, здоровый, покладистый, победоносный, не вызвал бы в ней такого азарта, такой напористости. Не любила Диана ничего простого. Как же ей хотелось покорить Вассаго!.. Ну а пока она еле-еле вывела его из конюшни. Конь, как всегда, не был рад встрече со своей всадницей и всячески показывал это.

– Искра, ты снова удивляешь меня, – восторгалась Иоланда. – Девочки, вы тоже молодцы! Работаем! До перерыва еще далеко! Диана… – тренер тотчас отвлеклась от учениц, увидев, как Брандт ведет своего жеребца в сторону парка.

– Решила прогуляться, – ответила Диана.

– Шоно только что привел его с выгула. – Иоланда чувствовала, что бывшая всадница что-то задумала.

– Миссис Барклай, я – хозяйка Вассаго. Я плачу за его содержание и имею право проводить с ним время когда угодно и сколько захочу, – с расстановкой парировала Диана.

Иоланда понимала, что та права, повлиять она на нее никак не сможет. Вот еще одно сходство Дианы с Вассаго: оба неуправляемы, даже под страхом смерти никому не подчинятся.

– Диана, если я увижу тебя в седле… – назидательно начала Барклай.

– Не увидите, клянусь! – заверила девушка, а когда отошла от тренера, тихо добавила: – Мы далеко уйдем. Потому и не увидите.

Долго Диана и Вассаго гуляли по громадной территории парка «Греджерс». Конь казался спокойным, но все равно был отстраненным, в себе. «Никакая я ему не хозяйка…» Сил и власти над ним у Дианы было не больше, чем у жалкой мошки, что тыкалась в зад этого непокорного черногривого красавца. Дошли до вересковой поляны. Серое холодное небо смотрело, как они мнут окоченевшую от зимних бурь траву и вздрагивают от порывов зябкого ветра.

– Деймос любил это место, – улыбнулась Диана. – Здесь просторно… и тихо.

Вассаго застыл, услышав ее голос. Диана восприняла это как добрый знак. Подошла к нему осторожно, погладила, всунула ногу в стремя. Вассаго резко шагнул вперед.

– Стой! – испугалась Диана. Благо нога не зацепилась, иначе, Диана в этом не сомневалась, конь воспользовался бы этим шансом и протащил бы ее вверх тормашками по всей поляне.

Диана снова погладила его. Жеребец недовольно перебирал копытами.

– Вассаго, давай дружить, а? – с мольбой обратилась она к существу, которое при всем желании не способно было понять ее. – Тебе плохо, я знаю… Я не обижу тебя, честное слово. Я доверяю тебе, а ты доверься мне, договорились? Мы нужны друг другу.

Вассаго тупо глядел на нее черными как смоль глазами. Диана продолжала гладить его и говорить с ним успокаивающим голосом. Она пыталась быть ласковой, но внутри нее кипел гнев, жар его уже раскалил ее алебастровые щеки. Вассаго словно чувствовал ее неискренность, с отвращением откликался на ее напускное дружелюбие. Диана вновь решилась оседлать его. В этот раз обошлось без конфуза. Сердце ее безумно колотилось. Диана испытывала то, что одолевает впервые оказавшегося в седле человека: страх и неуверенность, даже стыд оттого, что она находится не там, где должна быть. Диана слабо воздействовала шенкелями. Команда больше походила на унизительную просьбу. Конь, однако, сжалился над неуклюжей всадницей, вальяжно пошел вперед.

– Кажется, я разучилась ездить, – рассерженно констатировала Диана. Тело совершенно не слушалось, руки то импульсивно, то вяло обходились с поводьями, ноги просто болтались, позабыв о своей функции, иногда даже выскальзывали из стремян. Вассаго вилял из стороны в сторону. Бывало, резко останавливался, наклонялся, чтобы пожевать травку, затем продолжал путь, то ускоряясь, то замедляясь. – Ты пьяный, что ли? – еще больше злилась Диана. Вассаго в ответ встал на дыбы, заржал, а после поскакал самовольно рысью. – Надо было все-таки усыпить тебя!

Вассаго начал галопировать. С каждой секундой скорость увеличивалась. Диана кое-как держалась, не бросала попытки остановить его.

– Стой! Стой!!! – закричала она, когда заметила впереди пруд. Диана хотела еще что-то крикнуть, но не успела. В одно короткое мгновение она оказалась в воде. Сначала Диана почувствовала, как больно захлопнулся ее рот. Зубы заскрипели, заныли. Затем застонало все тело, ему было очень холодно, а еще что-то острое уперлось ему в бок. На дне водоема, по всей видимости, покоилась коряга. Диана с трудом выбралась на вязкий берег. Раньше она и не предполагала, что человеку может быть так холодно, что он способен так сильно дрожать. До такой степени ей хотелось согреться, что, если бы у нее была такая возможность, она с удовольствием прыгнула бы в огонь. Казалось, что уж лучше пузыриться от адского пламени, кричать, пока плавятся конечности, чем дрожать от такого жуткого холода.

– Васс-сса-г-го!

Жеребец давно ускакал. Диана заставила себя подняться и идти к школе. Она так замерзла, что уже совсем ничего не чувствовала. Думалось ей, что в таком состоянии, она могла бы с легкостью, не пикнув, отрезать себе руку, ведь все ткани будто омертвели, боль им не страшна. Диана добрела до старой конюшни. Больше сил, чтобы идти, не было. Не смогла она даже зайти внутрь. Упала у порога, обняв себя посиневшими руками.

– Диана?!

От неожиданности девушка резко вжалась позвоночником в деревянный косяк конюшни. Возле нее стоял Джераб.

– Чтоб в-вас, мистер Э-эв-веретт… Что вы здесь за-абыли?

Джераб смотрел на нее, дрожащую, испуганными глазами и сам задрожал. Впопыхах снял с себя куртку, закутал в нее Диану.

– Почему ты мокрая?

– В-вас у-ув-видела… – Джераб внес Диану в конюшню. Внутри не было тепло, но хотя бы от ветра можно было спрятаться. – Вас-саго скин-нул меня в п-пруд, – объяснила Диана. Джераб прижал ее к себе, одновременно растирая ее скрюченные, ледяные ноги.

– Если миссис Барклай увидит меня в таком виде, то она больше не подпустит меня к конюшне. Мне запрещено тренироваться с Вассаго. И нельзя, чтобы нас с вами увидели вместе. Доложат Голди, а та… не поверит. Больше не поверит нам… – сказала Диана. Ей стало гораздо лучше. Она поняла, что Джераб, разволновавшись и позабыв обо всем на свете, в частности о недавнем скандале-разоблачении, уже готов доставить ее в школу на своих руках.

– Я добегу до резиденции. Кто-нибудь из твоих подруг сможет принести мне сменные вещи для тебя и сохранить все это в тайне?

– Каких подруг? – с грустью усмехнулась Диана.

Джераб негодовал из-за нелепости всей этой ситуации. Из-за нескончаемых подозрений, сплетен и тягостных воспоминаний об осуждении за их отношения, они теперь вынуждены выдумывать, как бы решить эту простую проблему… содрогаясь от холода и страха.

– В раздевалке, в моем шкафчике, есть теплый костюм.

– И как мне туда пробраться? – запаниковал Джераб.

– Сейчас все на тренировке. Вас никто не заметит.

И правда. Тренировка до сих пор была в самом разгаре. Никто не увидел, как Джераб проник в раздевалку. Шкафчиков было много. Пока Джераб искал нужный, не заметил, как кое-кто еще оказался с ним в одном помещении.

– Мистер Эверетт?

Джераб сразу узнал этот голос. Старая добрая трусость напомнила ему о своем существовании, натянув каждый нерв.

– Мисс Кинг, что вы здесь делаете?

– Что я делаю в женской раздевалке? Интересный вопрос. – Элеттра с любопытством рассматривала растерявшегося учителя.

– Я… я, кажется, заблудился… Я пойду.

Эл проводила Джераба взглядом, повеселела немного. Потом услышала далекий голос тренера:

– Подожди, Шоно, я ничего не понимаю! Диана же была с ним! Почему Вассаго вернулся без нее?!

Эл вышла из раздевалки, надеясь расслышать ответ конюха, но тут ее внимание снова привлек Джераб, что притаился в тени, у двери.

– Мистер Эверетт, вам подсказать, где находится выход? – с беззлобной улыбкой уставилась на него Эл.

– Да я… – Джераб почесал затылок, раздумывая над убедительным ответом. Ничего в голову не пришло. – …Что-то я сегодня совсем странный.

Вдруг Элеттра посмотрела на него как-то иначе. В глазах ее мелькнуло прозрение, и губы растянулись в ядовитой усмешке. Она скрестила руки на груди и спросила прямо:

– У Дианы беда, и вы хотите ей помочь, верно?

– Я прогуливался по парку… Встретил Диану. Вассаго скинул ее в пруд. Ей нужна сухая одежда, – ответил Джераб понуро.

Элеттра молча кивнула в сторону раздевалки.

– Вот ее шкафчик, – указала Кинг.

Джераб достал костюм, кинул на Эл умоляющий взгляд:

– Элеттра, пожалуйста… это чистая случайность.

В ее руках его свобода и достоинство, честь и будущее Дианы. Как много от нее зависело. Элеттра наслаждалась своей значимостью, страхом Джераба и беззащитностью Брандт.

– Перестаньте оправдываться, мистер Эверетт, – снисходительно произнесла она. – Я все понимаю. Торопитесь. Она, наверное, околела уже.

Диана вцепилась в принесенные Джерабом теплые вещи, как в последний шанс выжить.

– Боюсь, миссис Барклай скоро обо всем догадается. Вассаго прискакал обратно.

– Черт…

– И меня видела Элеттра.

– Черт, черт!

– Она пообещала, что никому не расскажет.

– Не расскажет, разумеется. Она прокричит об этом всем.

Диана стала снимать с себя мокрую одежду, Джераб всё смотрел на нее. Заметив ее грозный взгляд, смутился.

– Прости… – Он хотел было отвернуться, как вдруг увидел на ее боку, когда Диана приподняла кофту, солидных размеров ссадину с ореолом разлитой цианотичной гематомы. Тревога за девушку мигом перекрыла всякое смущение. – Диана, тебе нужно срочно показаться Леде!

– Из-за какого-то пустяка? – Джераб решительно подошел к ней, одной рукой приобнял здоровый бок, а другой нежно коснулся поврежденной кожи, желая оценить серьезность травмы. Диана напряглась всем телом. Вдох застрял где-то глубоко. Дышать в этот момент было невозможно. Казалось, даже сердце покрылось мурашками, как и ее тело. Тепло через его ненавязчивые, заботливые прикосновения просочилось в нее, оживило, напомнило ей, что кроме холода и боли она способна чувствовать что-то еще. Что-то очень приятное. Хотелось, чтобы он и дальше исследовал ее голое тело… Диана отшатнулась. – Пустите.

Джераб сделал шаг назад.

– Так вы не ответили на мой вопрос. Зачем вы пришли сюда? – как можно строже спросила Диана, переодевшись.

– Тянет, – просто ответил он.

– Странно.

– Ничего странного. Людей всегда тянет в те места, где они были счастливы.

Перед тем как расстаться, они посмотрели друг на друга с особой тоской и глубоким сожалением. Так смотрят люди, убедившиеся на личном примере, что в этой жизни, вопреки распространенному мнению, есть кое-что пострашнее безответной любви – это любовь запретная, невозможная. Она, как назло, самая сильная. И приносит намного больше боли.

* * *

– Не дергайся. Скоро закончим.

– Никки, нас накажут за это?

– За что?

– За побег.

– Это не побег. Это… попытка разнообразить наш унылый школьный досуг. Джефферсон сказала, что у Фригиды мигрень разыгралась. Значит, она сейчас торчит в резиденции, не следит ни за кем. Это наш шанс.

– В правилах «Греджерс» не предусмотрены никакие попытки…

– Так, Искра! Не беси меня! Я не могу больше тут торчать, мне на волю надо! Тем более мы с тобой должны отметить твой успех в «Греджерс». Барклай обожает тебя, одноклассницы пищат от восторга, стоит тебе лишь посмотреть в их сторону, а Брандт, Арлиц и Кинг с ума сходят от злости. У нас столько поводов! Если б можно было, неделю из клуба не вылезала бы.

Никки вздохнула облегченно. Более часа она возилась с Искрой: укладывала ее жиденькие, непослушные волосы, наводила марафет на лице, подбирала одежду. Наконец, все было готово. Искра, с забранными в пучок волосами, нарисованными стрелками и пережатой коротеньким красным платьем талией, глядела на нее покорно и ждала следующей команды.

Набросив на себя курточки, девушки выбрались из резиденции и побежали в парк. Вот они уже добрались до тайного хода, преодолели все препятствия на пути к свободе. Направились к дороге. Там, в машине, их должен был ждать Элай.

– Главное, все делать тихо, – предупредила в очередной раз Никки, оглядываясь назад. – Если спалимся, то нам проще удавиться, чем пережить наезд от Голди.

Громкий взрыв в нескольких шагах от дороги заставил девушек упасть на землю и закрыть руками голову. Никки вскрикнула от страха, Искра молча тряслась. Потом что-то снова загромыхало, уже высоко. Светло стало на мгновение. Никки подняла голову к небу. Это был салют.

– Ну что, обделались, леди «Греджерс»? – прозвучал неподалеку насмехающийся голос Элая.

Никки вскочила, пнула легонько Искру, чтоб та тоже поднялась, затем побежала к появившемуся из-за кустов Элаю. Тот, оказывается, все это время сидел в засаде, и когда девушки подошли к машине, запустил фейерверк в их честь, чтобы встреча с ним стала еще эффектнее и точно запомнилась надолго.

– Придурок ты безмозглый, Элай Арлиц!!! – заорала Никки.

Элай отвез их в «Джиттс». Ребята сразу кинулись к бару. Выпили, покурили. Знакомых, что в тот вечер тоже зависали в клубе, расцеловали. Выдохлись быстро, даже на танцы сил не осталось.

– Хочу свалить через неделю.

– А как же учеба? – спросила Никки, потягивая коктейль через трубочку.

– Меня все-таки отчислили.

– А родители что?

– Письмо из колледжа придет как раз через неделю, поэтому я и решил…

– Сбежать, пока папочка не надавал по попочке? – договорила Никки, рассмеявшись.

– Острячка ты беспонтовая, Никки Дилэйн. Ты со мной?

– Не, я пас.

– У тебя же проблемы в «Греджерс»? Кое-кто умолял меня забрать его оттуда, – напомнил Элай.

– Все устаканилось благодаря моей новенькой подруженьке. – Никки перевела довольный взгляд на Искру. Героева сидела рядом с ними, смотрела перед собой, не шевелилась, точно за любое движение ее могли расстрелять. Прожектор с желтым лучом мигал совсем близко. Искру это нервировало. Дребезжащая клубная музыка тоже напрягала.

– Привет. – К Искре подсел поддатый паренек. Оглядел ее завлекающе. – Вижу, тебе скучно. Мне тоже. Давай развлечем друг друга?

– Что с твоим голосом? – беззастенчиво спросила Искра. Никто прежде не говорил с ней таким расслабленным, сексуальным тоном. Парни не один год тренируются так говорить, чтобы за считаные секунды расположить к себе понравившуюся девушку. – Ты говоришь так, будто находишься в процессе акта дефекации.

Незнакомец ошалел, даже покраснел слегка. Вскоре смылся. Никки и Элай тихо хихикали в стороне.

– Да, она с придурью… немного. Но уж лучше быть с ней, чем совсем одной. К тому же мне удалось сделать ее звездой «Греджерс», – похвасталась Никки.

– Каким же образом? – не поверил Элай.

– Самым банальным. Подсказывала ей, направляла. Она устроила громкую вечеринку для наших куриц и показала высший класс в конном клубе. Теперь я подружка популярной девчонки, а значит, неприкосновенна. Меня снова все обожают.

– Хорошо, что у тебя все наладилось… – озадаченно проговорил Арлиц.

– Ну… почти все. – Никки допила коктейль. – Спасибо, что угощаешь. Ты знаешь, я не люблю быть в долгу. Просто пока не решу вопрос с матерью, я…

– Забей, Никки. Если хочешь, могу еще кое-чем угостить. – Элай распахнул свой пиджак. Взгляд Никки сразу воткнулся в пакетик с порошком, что выглядывал из внутреннего кармана. У Никки аж дыхание перехватило от радости, челюсти свело. Кто-то трусливый, падлючий, писклявый внутри нее воскликнул: «Наконец-то! Да-да! Бери! Тебе это нужно, нужно!»

– Нет… обойдусь сегодня, – ответила Никки, отвернувшись. Она даже вспотела вся. В груди что-то больно трепетало, требовало. Желание росло с каждым стуком ее сердца.

– Никки Дилэйн, ты меня неприятно удивляешь.

– Да я просто… никак не могу отойти от Тайса.

Теперь и Элай взмок и напрягся.

– А что… что не так? – тихо спросил он, боясь при этом услышать ее ответ. «Неужели вспомнила?..»

– Почему ты спрашиваешь? Ты же знаешь, что там произошло. – Элай утратил самообладание, рассеянно покосился на Искру, словно та знает, что он сделал с Никки, поддерживает его и потому непременно защитит. Искра же безразлично буравила его глазами в ответ. – То, что случилось на пирсе… это помешательство. Я не допущу, чтобы это повторилось.

Элай чуть было не расплакался от облегчения, когда понял, что Никки имела в виду свою неудачную попытку самоубийства. Только и всего.

– Вот так и теряют друзей, – нервно улыбаясь, сказал он.

– Не расстраивайся, доходяжечка моя кокаиновая. Вон, Лунет идет. Она точно оценит твое «угощение».

Рядом с их столиком действительно маячила Лунет. Она тоже была завсегдатаем клуба «Джиттс». Элай поплелся к ней, чтобы отвлечься.

– Ну, как тебе наш досуг? – спросила Никки у Искры.

– Голова болит… Элай твой парень?

– Нет, ты что? Мы друзья. Хотя… иногда мне кажется, что он уже не просто мой друг. Между нами что-то странное… Тебе неинтересно, да?

Искра сидела с отсутствующим видом.

– Неинтересно.

– Ха… а я продолжу, мне все равно. Доля такая у подруг: слушать нытье про бывших и давать советы, к которым никто никогда не прислушается. – Никки выпила ровно столько, сколько обычно требуется для начала откровенного разговора. – Короче, я любила одного парня. Очень сильно любила… Но он бросил меня ради другой. Порой я уверена, что все мои чувства к нему прошли. Но потом вспомню о нем ненароком, и сердце схватывает. Так больно схватывает, словами не передать! Джел говорила мне, чтобы я перестала замахиваться, выбирать тех, кого не достойна. Я так обиделась на нее… А ведь она была права. Арджи идеальный. Когда я была с ним, мне хотелось стать хорошей, правильной. Без него я – грязь. Мне никогда не дотянуться до него. А вот до Элая очень может быть. – Элай и Лунет танцевали. До этого они уже успели отойти куда-то, чтобы всосать ноздрей по дорожке. Теперь веселые были, безмятежные. – Мы – два шалопая. Я знаю, что он никогда не предаст меня, не сделает больно. Я не ревную его, не пытаюсь привлечь, не притворяюсь. Он не отвернется от меня, даже если я совсем поганой стану. Мне не хочется рядом с ним казаться лучше. Даже нравится становиться все гаже и гаже. Может, это и есть мое счастье? У каждого оно свое. У меня вот такое, белобрысое, ничтожное. А у Элеттры – высшее… настоящее.

– Почему ты упомянула Элеттру? – удивилась Искра.

– А… Та, на которую променял меня мой бывший, – это Элеттра. Везучая тварь. По-другому ее и не назовешь.

– Надо наказать ее, – неожиданно изрекла Искра.

– Я пыталась, но особой радости мне это не принесло. Сама пострадала.

– Ты не умеешь правильно наказывать.

– А ты умеешь?

– Я научилась.

– Искра… ха-ха!

– Расскажи мне побольше об Элеттре.

– У тебя какой-то нездоровый интерес к ней. Она что, и тебе уже успела напакостить?

– Да.

– Почему я ничего не знаю? – нахмурилась Никки. – Что Кинг сделала?

– Никки, я сама с ней разберусь. Твоя задача – рассказать мне все про нее. Если я буду знать все про нее, то смогу придумать такое наказание, которое точно подействует.