Текст книги "Время динозавров"

До конца недели Дуги водил нас по своим охотничьим угодьям. Мы нашли много юрских окаменелостей: челюсть крокодила, который был размером с собаку, зубы и позвонки рептилий – ихтиозавров, которые походили на дельфинов и жили в океанах, когда динозавры заполонили сушу, но никаких гигантских завропод. В течение последующих нескольких лет мы приезжали снова и снова.

Наконец, весной 2015 г. мы нашли то, зачем пришли, хотя и поняли это не сразу. Большую часть дня мы проводили на четвереньках, высматривая крошечные рыбьи зубы и чешуйки, торчащие из юрских пород, которые уходили в ледяные воды Северной Атлантики возле руин замка XIV в. Это была идея Тома: он изучает ископаемых рыб, и я пообещал помочь ему собирать остатки рыб в обмен на помощь в поисках динозавров. Несмотря на три слоя водонепроницаемой одежды, мы мерзли, но часами пялились на камни. Приближался прилив, послеполуденный свет тускнел, а на горизонте маячил ужин. Поэтому мы с Томом собрали снаряжение и сумки с рыбьими зубами и двинулись назад к его тюнингованному фургону, припаркованному с другой стороны пляжа. Тут что-то привлекло наш взгляд. Это было неровное углубление в скале размером с автомобильную шину. Мы не заметили его раньше, потому что были сосредоточены на поиске гораздо меньших рыбьих косточек и такие большие предметы просто не замечали.

Вскоре мы заметили и другие подобные углубления, которые теперь стали видны в косых лучах света. Они были примерно одного размера, и, приглядевшись, мы увидели, что они простирались вокруг во всех направлениях. В них угадывалась закономерность. Впадины располагались длинными рядами, своего рода зигзагом: слева-справа, слева-справа, слева-справа, – и пересекали большую часть скальной платформы, на которой мы работали весь день.

Мы с Томом переглянулись. Это был понимающий взгляд между братьями, связь без слов, которая возникает после многих лет совместных приключений. Мы видели такое и раньше, но не в Шотландии, а в Испании и на западе Северной Америки. Мы знали, чтó перед нами.

Впадины были окаменевшими дорожками следов, причем огромных. Следов динозавров, разумеется. Приглядевшись, мы увидели следы и передних, и задних лап, а кое-где сохранились даже отпечатки пальцев. У них была характерная форма следов, которые оставляют завроподы. Мы нашли «танцпол» динозавров возрастом 170 млн лет, отпечатки лап колоссов длиной около 15 м и весом с трех слонов.

Следы были оставлены в древней лагуне, среде, которую обычно не связывают с завроподами. В нашем воображении эти чудовищные динозавры обычно топают по суше, сотрясая землю на каждом шагу. Так они и делали. Но к середине юры завроподы стали настолько разнообразными, что в своем вечном поиске растительного топлива обратили взгляд и на другие экосистемы. На участке, который мы нашли на Скае, есть как минимум три отдельных слоя следов, оставленных разными поколениями ящеров, которые бродили по соленой лагуне бок о бок с более мелкими растительноядными динозаврами, редкими хищниками размером с пикап и множеством крокодилов, ящериц и водоплавающих млекопитающих с плоскими хвостами, как у бобров. Шотландия в те времена была намного теплее, там было полно болот, песчаных пляжей и широких рек, и располагалась она посреди растущего Атлантического океана, между громадами Северной Америки и Европы, которые отодвигались все дальше и дальше друг от друга по мере раскола Пангеи. Этими землями единовластно правили завроподы и другие динозавры, которые теперь – наконец-то – стали глобальным явлением.

Лучше и не скажешь: завроподы, которые оставили следы в той древней шотландской лагуне, были поразительными существами. Поразительными в прямом смысле слова – впечатляющими, устрашающими, поражающими воображение. Если бы мне дали чистый лист бумаги и ручку и попросили придумать мифического зверя, мое воображение не смогло бы сравниться с тем, что эволюция создала в облике завропод. Но они существовали на самом деле: рождались, росли, двигались, ели и дышали, прятались от хищников, спали, оставляли следы и умирали. Сегодня нет абсолютно ничего похожего на них – нет животных с такими длинными шеями и гигантскими телами, и ни одно наземное существо даже близко не сравнится с ними по размеру.

Завроподы настолько поразительны, что, когда в 1820-х гг. были найдены первые кости, ученые оказались в тупике. Некоторых первых динозавров нашли примерно в то же время, например хищного мегалозавра и растительноядного игуанодона. Несомненно, это были большие животные, но только не по сравнению с гигантскими костями завропод. Поэтому ученые не провели аналогию с динозаврами. Вместо этого они решили, что кости принадлежат единственным животным, которые, по их мнению, могли быть настолько огромными, – китам. Эту ошибку исправили только через несколько десятилетий. Удивительно, но поздние открытия показали, что многие завроподы были даже крупнее большинства китов. Это самые крупные животные, которые когда-либо ходили по суше, они раздвигали пределы возможного для эволюции.

Тут мы приходим к вопросу, который больше века завораживает палеонтологов: как завроподы стали такими большими?

Это одна из величайших загадок палеонтологии. Но, прежде чем пытаться найти ответ, нужно решить более фундаментальную задачу: а насколько велики были завроподы? Насколько они были длинными, как высоко могли вытянуть шею, а главное, сколько они весили? Ответить на эти вопросы нелегко, особенно когда дело касается веса, ведь нельзя просто посадить динозавра на весы и посмотреть на шкалу. Открою профессиональный секрет палеонтологов: многие фантастические числа, которые вы видите в книжках или музеях (бронтозавр весил 100 т и был больше самолета!), по сути, просто выдуманы. Обоснованные предположения, а иногда и не очень обоснованные. Тем не менее в последнее время палеонтологи придумали два разных подхода, чтобы точнее вычислить вес динозавра по его костям.

Первый на самом деле довольно простой и опирается на элементарную физику: более тяжелым животным нужны более прочные кости для поддержания веса. Этот принцип отражается во всем устройстве животного. Ученые измерили кости конечностей у многих современных животных, и оказалось, что толщина основной кости в конечности, которая поддерживает животное, – бедренной кости у двуногих животных или бедренной плюс плечевой у четвероногих – хорошо коррелирует с весом животного. Другими словами, есть уравнение, которое работает почти для всех современных животных: если измерить толщину кости конечностей, то с небольшой, но известной погрешностью можно рассчитать массу тела – несложный подсчет, для которого достаточно простого калькулятора.

Второй метод более трудоемкий, но он гораздо интереснее. Ученые строят трехмерную цифровую модель скелета динозавра, в специальных программах добавляют к ней кожу, мышцы и внутренние органы, а затем компьютер рассчитывает массу тела. Этот метод впервые применили молодые британские палеонтологи Карл Бейтс, Шарлотта Брасси, Питер Фалкингем, Сьюзи Мэйдмент и их коллеги – начиная от биологов, специализирующихся на современных животных, до специалистов по информатике и программистов.

Несколько лет назад, когда я заканчивал кандидатскую, Карл и Питер пригласили меня поучаствовать в изучении размеров и пропорций тела завропод с использованием цифровых моделей. Задача была амбициозная: построить подробную компьютерную анимацию всех завропод с достаточно полными скелетами и выяснить, как велики были эти животные и как изменялось их тело, когда они вырастали до поистине титанических размеров. Меня позвали из чисто практических соображений: одни из лучших в мире скелетов завропод выставлены в Американском музее естественной истории в Нью-Йорке, где я в то время занимался, а им нужны были данные по одному из них – позднеюрскому барозавру. Меня проинструктировали, как собрать данные для построения модели. К моему удивлению, понадобились только обычная цифровая камера, штатив и линейка. Я сделал около сотни фотографий смонтированного скелета барозавра со всех сторон, установив камеру на штативе и убедившись, что на большинстве изображений есть линейка. Затем Карл и Питер ввели изображения в компьютерную программу, которая сопоставила эквивалентные точки на фотографиях, замерила расстояния между ними по линейке и в итоге из исходных двухмерных изображений построила трехмерную модель.

Этот метод называется фотограмметрией – настоящая революция в изучении динозавров. Сверхточные модели, которые при этом получаются, позволяют достигать очень точных данных. Кроме того, их можно загрузить в анимационное ПО и заставить бегать и прыгать, чтобы определить, на какие виды движений и какое поведение были способны динозавры. С их помощью можно даже анимировать фильмы или документальные передачи, гарантируя, что на экране появятся самые реалистичные существа. Эти модели буквально оживляют динозавров.

Наше цифровое моделирование, как и более традиционные исследования, основанные на измерениях конечностей, позволило прийти к одному и тому же выводу: завроподы были очень, очень большими. Примитивные протозавроподы вроде платеозавра достигали относительно больших размеров еще в триасе, некоторые весили по 2–3 т. Это примерно как жираф или два. Но когда Пангея начала распадаться, вулканы – извергаться, а триасовый период сменился юрским, истинные завроподы стали куда крупнее. Следы в шотландской лагуне оставлены животными весом 10–15 т, а еще позже знаменитые создания – бронтозавр и брахиозавр – стали весить более 30 т. Но и это ерунда по сравнению с меловыми видами, такими как дредноут, патаготитан, аргентинозавр, входящими в подгруппу с очень точным названием «титанозавры», которые весили более 50 т – больше, чем «Боинг-737».

Сегодня самые большие и тяжелые наземные животные – это слоны. Они бывают разного размера, в зависимости от того, где живут и к каким видам относятся, но большинство весит по 5–6 т.

По-видимому, самый большой задокументированный слон весил около 11 т. Слоны – ничто против завропод. А значит, возвращаемся к вопросу на миллион: как эти динозавры сумели достичь размеров, настолько превосходящих все, что когда-либо порождала эволюция?

Для начала нужно понять, что вообще нужно животному, чтобы стать действительно большим. Во-первых, пожалуй, самое очевидное: нужно много есть. Судя по размеру завропод и питательной ценности самой распространенной пищи юрского периода, считается, что крупные завроподы вроде бронтозавра должны были съедать около 45 кг листьев, стеблей и веток каждый день, а то и больше. Поэтому им нужно было как-то собирать и переваривать такое огромное количество зелени. Во-вторых, нужно быстро расти. Расти не спеша, год за годом, прекрасно и замечательно, но если вам нужно больше 100 лет, чтобы стать большим, у хищников появится масса возможностей съесть вас, у деревьев – упасть на вас во время бури, а у болезней – убить вас задолго до того, как вы дорастете до полного взрослого размера. В-третьих, нужно дышать очень эффективно, чтобы иметь достаточно кислорода для всех метаболических реакций в огромном теле. В-четвертых, нужно, чтобы скелет был надежным и прочным, но при этом не громоздким и неподъемным. Наконец, нужно избавляться от избытка тепла, ведь в жару крупные животные легко могут умереть от перегрева. Завроподы все это умели. Но как? Многие ученые, которые задумывались над этим вопросом несколько десятилетий назад, соглашались на простейший ответ: возможно, в мезозое сама физическая среда была другой. Может, сила тяжести была слабее, поэтому крупным животным было легче расти и передвигаться. Или в атмосфере было больше кислорода, поэтому неуклюжие завроподы дышали, а значит, росли и функционировали более эффективно. Эти предположения, может, и звучат убедительно, но они не выдерживают пристальной проверки. Нет данных, что в эпоху динозавров гравитация сильно отличалась от современной, а уровень кислорода тогда был примерно таким же или даже немного ниже.

Есть лишь одно правдоподобное объяснение: у завропод было что-то, благодаря чему они смогли разорвать кандалы, сковывающие всех прочих наземных животных – млекопитающих, рептилий, земноводных, даже других динозавров – и не дающие им достичь гигантских размеров. Похоже, разгадка кроется в их уникальном строении тела – сочетании признаков, которые появились по отдельности в триасе и самом начале юры и в итоге создали животное, прекрасно приспособленное, чтобы стать гигантом.

Все начинается с шеи. Длинная, веретенообразная тонкая шея, вероятно, самая узнаваемая черта завроподовых. Более длинная, чем обычно, шея появилась у самых древних триасовых протозавропод, со временем она пропорционально увеличивалась, по мере того как завроподы наращивали количество шейных позвонков и к тому же удлиняли каждый отдельный позвонок. Как броня Железного человека, длинная шея давала суперсилу: она позволяла завроподам, в отличие от других растительноядных животных, дотягиваться до более высоких деревьев, что открывало доступ к совершенно новому источнику пищи. Кроме того, они могли встать в одном месте на несколько часов и двигать только шеей вверх, вниз и по сторонам, как сборщик ягод, с минимальными затратами энергии поедая растения. А значит, они могли поглотить больше пищи и таким образом запасать энергию эффективнее конкурентов. Это адаптивное преимущество номер один: шея позволяла поедать огромное количество пищи, необходимое, чтобы набрать огромный вес.

Посмотрим, как они росли. Вспомним, что динозавроморфы, предки динозавров, достигли более высокого метаболизма, более быстрых темпов роста и более активного образа жизни, чем многие из амфибий и рептилий, которые тоже активно развивались в раннем триасе. Они не были сонными, им не нужна была вечность, чтобы дорасти до взрослого размера, как игуанам или крокодилам. То же можно сказать и об их потомках, динозаврах. Исследования роста костей свидетельствуют, что детеныши большинства завропод, выбираясь из гнезда, были размером с морскую свинку и дорастали до взрослой особи размером с самолет всего лишь за 30–40 лет – невероятно быстро для такой метаморфозы. Это преимущество номер два: завроподы получили от своих далеких предков размером с кошку быстрый рост, необходимый для достижения больших размеров.

От тех же предков завроподы унаследовали кое-что еще: высокоэффективные легкие. Легкие завропод были очень похожи на легкие птиц и сильно отличались от наших. В то время как легкие млекопитающих циклично вдыхают кислород и выдыхают углекислый газ, у птиц так называемое однонаправленное легкое: воздух проходит через него только в одном направлении, а кислород извлекается и во время вдоха, и во время выдоха. Легкое птичьего типа гораздо эффективнее, ведь каждый вдох и выдох приносит кислород. Это поразительное достижение биоинженерии стало возможным благодаря воздушным мешкам, соединенным с легкими, в которых на вдохе запасается часть обогащенного кислородом воздуха, а потом он проходит через легкие на выдохе. Если звучит непонятно, не расстраивайтесь: биологам понадобились десятки лет, чтобы разобраться, как работает это странное легкое.

Мы знаем, что завроподы обладали такими легкими, потому что во многих костях их грудной клетки есть большие отверстия (они называются пневматическими), которые образуются, когда воздушные мешки глубоко проникают внутрь костей. Точно такие же структуры есть у современных птиц, и они образуются только от воздушных мешков. Так что это адаптация номер три: у завропод были ультраэффективные легкие, которые могли усваивать достаточно кислорода, чтобы поддерживать активный метаболизм в их огромных телах. У тероподовых динозавров тоже были легкие птичьего типа, что могло стать одним из факторов, позволивших тираннозаврам и другим гигантским охотникам стать такими большими, а вот у птицетазовых динозавров легкие были не такие. Вот почему утконосые динозавры, стегозавры, рогатые и бронированные динозавры так и не стали столь же огромными, как завроподы.

Оказывается, у воздушных мешков также имеется и другая функция. Помимо запасания воздуха при дыхании они облегчают скелет, когда проникают в кости. В сущности, они делают кости полыми, сохраняя прочную внешнюю оболочку, но снижая вес. По той же причине надутый баскетбольный мяч легче, чем камень такого же размера. Хотите знать, как завроподы удерживали свои длинные шеи и не опрокидывались, как неуравновешенные качели? Просто их позвонки были настолько заполнены воздушными мешками, что по сути представляли собой соты – прочные, но легкие, как перышко. Это преимущество номер четыре: воздушные мешки позволили завроподам иметь скелет, одновременно прочный и достаточно легкий для передвижения. Млекопитающим и птицетазовым динозаврам не так повезло, ведь у них не было воздушных мешков.

А что насчет пятой адаптации, способности сбрасывать избыток тепла? Тут тоже помогали воздушные мешки и легкие. Воздушных мешков было так много, и они так широко распространялись по телу, входя в кости и между внутренними органами, что создавали большую поверхность для рассеивания тепла. Горячее дыхание охлаждалось этой центральной системой кондиционирования.

Соединив все это, можно построить динозавра-сверхгиганта. Если бы у завропод отсутствовала хотя бы одна из перечисленных особенностей – длинная шея, быстрый рост, эффективные легкие, система воздушных мешков для охлаждения и облегчения веса, – то они, вероятно, не смогли бы стать такими исполинами. Это было бы физиологически невозможно. Но эволюция собрала все части, упорядочила их, и, когда в поствулканическом юрском периоде мозаика сложилась окончательно, вдруг оказалось, что завроподы могут делать то, чего не смог сделать никто ни до, ни после них. Они стали библейски огромными и заселили весь мир; началось их великолепное правление, которое продлилось еще 100 млн лет.

4
Динозавры и дрейфующие континенты

Среди усыпанных листвой улочек Нью-Хейвена, штат Коннектикут, на северной окраине кампуса Йельского университета находится «святилище». Большой зал динозавров в Музее Пибоди, может, и не место духовного паломничества, но для меня это как раз оно. Меня пробирает дрожь, как в детстве во время мессы. Это не обычное святилище – никаких статуй божеств, мерцающих свечей, ни следа фимиама. Да и вид у него не особенно представительный, по крайней мере со стороны: оно спряталось внутри неприметного кирпичного здания, которое сливается с остальными корпусами университета. Но здесь хранятся реликвии, которые для меня столь же священны, как реликвии религиозных храмов, – динозавры. Для меня нет лучшего места на планете, чтобы погрузиться в чудесный доисторический мир.

Большой зал был построен в 1920-х гг. для размещения несравненной йельской коллекции динозавров, которую десятилетиями собирали профессиональные коллекторы по всему Западу и за немалые деньги отправляли ископаемые сокровища на Восток, чтобы их могли изучать элитные студенты Лиги плюща. Залу скоро 100 лет, но экспонаты не утратили ни капли очарования. Это не какая-то новомодная экспозиция с мерцающими экранами компьютеров, голограммами динозавров и ревущим саундтреком. Это храм науки, где скелеты самых знаменитых динозавров стоят в торжественном бдении, свет приглушен и вокруг тишина, которую скорее можно ожидать в церкви.

Всю восточную стену покрывает роспись размером 33 м на 5 м. Четыре с половиной года над ней трудился человек по имени Рудольф Заллингер, который родился в Сибири, переехал в Соединенные Штаты и профессионально занялся иллюстрацией во время Великой депрессии. Будь Заллингер жив сегодня, вероятно, он работал бы раскадровщиком в анимационной студии. Он мастерски ставил сцену из множества разных персонажей, рассказывая грандиозные истории мазками кисти. Его самая известная работа, несомненно, «Марш прогресса». Это схема происхождения человека, которую часто пародируют: на ней обезьяна, опирающаяся на руки, постепенно превращается в человека с копьем. Пожалуй, один этот образ помог представить суть эволюции большему числу людей, чем все учебники, школьные лекции и музейные экспонаты

Но до того как начать рисовать людей, Заллингер был одержим динозаврами. Роспись Большого зала под названием «Эпоха рептилий» – венец этого этапа его карьеры. Она изображена на американских почтовых марках, ее репродукцию публиковали в журнале Life, и до сих пор ее можно увидеть на всевозможной атрибутике, связанной с динозаврами. Это Мона Лиза палеонтологии, безусловно, самое известное художественное произведение, посвященное динозаврам, из всех когда-либо созданных. Хотя правильнее было бы сравнить ее с гобеленом из Байё[4]4
  Памятник средневекового искусства – вышивка шириной от 48 до 53 см и длиной 68,38 м. На ней изображена подготовка Нормандского завоевания Англии и Битвы при Гастингсе. Создана в конце XI в. – Прим. пер.


[Закрыть], потому что роспись рассказывает эпическую историю завоевания. Это сага о том, как морские существа впервые вышли на сушу, колонизировали новую среду и превратились в пресмыкающихся и земноводных; затем эти пресмыкающиеся отделились от млекопитающих и ящериц, протомлекопитающие пережили расцвет, а ящерицы впоследствии породили динозавров.

На второй половине росписи, через 18 м и 240 млн лет от ее начала, после долгого путешествия через незнакомые пейзажи с первобытными чешуйчатыми чудовищами картину, наконец, заполоняют динозавры. Это происходит постепенно, по мере перехода от ящериц и протомлекопитающих. И вот динозавры оказываются повсюду, всех форм и размеров, одни огромные, другие сливающиеся с фоном. Внезапно роспись начинает походить на нечто совершенно иное – советский пропагандистский плакат, на котором Сталин приветствует толпу крестьян, или одну из тех нелепых самодовольных фресок во дворцах Саддама. В динозаврах с одного взгляда чувствуется мощь. Сила, контроль, власть. Динозавры были у руля, и мир принадлежал им.

Эта часть росписи Заллингера прекрасно показывает мир, в котором динозавры поднялись на вершину эволюционного успеха. Чудовищный бронтозавр нежится в болоте на переднем плане, поедая папоротники и вечнозеленые деревья на берегу. В стороне аллозавр размером с автобус терзает окровавленную тушу зубами и когтями, попирая ее ногами для большего оскорбления. На безопасном расстоянии мирно пасется стегозавр, демонстрируя полный арсенал костяных пластин и шипов на случай, если хищнику что-то взбредет в голову. На заднем плане, где болото исчезает среди заснеженных гор, другой завропод вытягивает длинную шею и объедает кусты на суше. Между тем пара птерозавров – летающих рептилий, тесно связанных с динозаврами, которых часто называют птеродактилями, – гоняются друг за другом в вышине, выписывая пируэты в мирном голубом небе.

Скорее всего, нечто подобное представляют многие из нас, когда речь идет о динозаврах. Динозавры на пике развития.

Роспись Заллингера – не выдумка. Как любое хорошее произведение искусства, она позволяет себе пару вольностей тут и там, но в ее основе лежат факты. Она основана на знаниях о тех же самых динозаврах, которые выставлены в Большом зале: старые знакомые вроде бронтозавра, стегозавра и аллозавра. Эти динозавры жили в позднем юрском периоде, около 150 млн лет назад. К этому времени динозавры уже стали доминирующей силой на суше. Победа над псевдозухиями виднелась «в зеркале заднего вида» на расстоянии 50 млн лет, и не меньше 20 млн лет длинношеие гиганты плескались в лагунах Шотландии. Динозавров больше ничто не сдерживало. Мы много знаем о динозаврах поздней юры, потому что из этого времени есть много ископаемых в разных частях света. Причуда геологии: некоторые периоды представлены в летописи окаменелостей лучше других. Как правило, происходит это из-за того, что в некоторые периоды формируется больше горных пород, или же породы лучше переживают эрозию, наводнения, извержения вулканов и другие катаклизмы, которые словно сговорились, чтобы помешать нам найти окаменелости. Что же касается поздней юры, нам повезло даже дважды. Во-первых, в те времена очень разнообразные динозавры жили вдоль рек, озер и морей по всему миру – то есть в идеальных местах для захоронения окаменелостей. Во-вторых, эти породы сегодня выходят на поверхность в местах, удобных для палеонтологов, – в малонаселенных засушливых районах Соединенных Штатов, Китая, Португалии и Танзании, где досадные мелочи вроде зданий, дорог, лесов, озер, рек и океанов не мешают собирать ископаемые сокровища.

Самые знаменитые динозавры поздней юры, которых Заллингер изобразил на своей росписи, найдены в толстом слое отложений, который простирается по всей западной части Соединенных Штатов. Научный термин для его обозначения – формация Моррисон, названная в честь небольшого городка в Колорадо, где есть прекрасные обнажения ярких аргиллитов и бежевых песчаников. Формация Моррисон чудовищного размера: она охватывает 13 штатов, занимая около 1 млн км² американских пустошей. В ней много невысоких холмов и волнистых пустырей, классический фон, который вы видите в вестернах. Здесь же находятся некоторые из важнейших месторождений урановой руды. И да, она кишит динозаврами, чьи пропитанные ураном кости заставляют счетчик Гейгера петь.

Я работал в Моррисонской формации в течение двух лет, когда был студентом. Здесь я набивал руку на раскопках динозавров. Я был прикреплен к лаборатории Пола Серено из Чикагского университета. В прошлый раз мы встречали Пола, когда он возглавлял экспедицию в Аргентину, в ходе которой были найдены одни из древнейших динозавров, триасовые герреразавр, эораптор и эодромей. Но Пол, казалось, изучал все и копал везде: он нашел причудливых длинномордых рыбоядных динозавров в Африке, он проводил исследования в Китае и Австралии, он даже описал окаменелости крокодилов, млекопитающих и птиц, важные для науки.

Кроме того, как любому ученому-палеонтологу, Полу приходилось проводить время и в аудитории. Каждый год он читал у бакалавров популярный курс, сочетающий теорию с практикой, под названием «Наука о динозаврах». Поскольку в окрестностях Чикаго динозавров не найти, группа каждое лето выезжала на десять дней в Вайоминг, где студентам представлялась уникальная возможность откопать динозавра в компании знаменитого ученого. Несмотря на небольшой опыт, меня пригласили в качестве ассистента преподавателя, правой руки Пола, чтобы помочь вести студентов – самых разных, от абитуриентов до почти аспирантов, – через пустыню.

Места раскопок были недалеко от крошечного городка Шелл, между горами Бигхорн на востоке и Йеллоустонским национальным парком в паре сотен километров на запад. Во время последней переписи в городе насчитывалось всего 83 человека. Когда мы были там в 2005 и 2006 гг., на билбордах и вовсе было написано: «50 жителей». Но для палеонтологов это хорошо. Чем меньше людей на пути окаменелостей, тем лучше. И хотя Шелл – это неприметная точка на карте, он может с полным правом посоревноваться за звание столицы мира динозавров. Он построен на формации Моррисон, окруженной красивыми холмами, словно вырезанными из тускло-зеленых, красных и серых скал, наполненных динозаврами. Здесь нашли столько динозавров, что трудно сказать точно, но, наверное, уже больше сотни скелетов.

Когда мы ехали на запад от Шеридана, по удивительно коварной дороге среди суровых гор Бигхорн, я чувствовал, что иду по следам гигантов. Возле Шелла найдены одни из самых крупных динозавров: длинношеие завроподы бронтозавр и брахиозавр и огромные хищные аллозавры, которые их ели. Но я также чувствовал, что иду по стопам гигантов другого рода: исследователей, которые нашли первые кости в этих местах в конце XIX в., железнодорожников и рабочих, которые начали динозавровую лихорадку и ухватились за возможность заняться сбором ископаемых на деньги блестящих учреждений, таких как Йельский университет. Это был сброд, хулиганы с Дикого Запада в ковбойских шляпах, с усами и нечесаными волосами, которые месяцами вырубали гигантские кости из-под земли, а в свободное время совершали набеги на чужие места раскопок, постоянно враждовали, мешали друг другу, напивались и ввязывались в перестрелки. Но эти малоприятные персонажи открыли доисторический мир, о существовании которого никто не знал.

Несомненно, первые ископаемые Моррисона замечали еще коренные американцы, кочевавшие по всему Западу, но первые задокументированные окаменелости были собраны разведывательной экспедицией в 1859 г. Настоящее веселье началось в марте 1877 г. Железнодорожник по имени Уильям Рид возвращался домой с успешной охоты, с винтовкой и тушей убитого вилорога, и вдруг заметил огромные кости, торчащие из длинного хребта под названием Комо Блафф, недалеко от железнодорожных путей в захолустье Юго-Восточного Вайоминга. Он не знал, что в то же время студент колледжа Орамель Лукас находил похожие кости в нескольких сотнях километров к югу, в Гарден-Парк, Колорадо. В том же месяце школьный учитель по имени Артур Лейкс нашел окаменелости возле Денвера. К концу марта слух об открытиях распространился по всему американскому Западу, вплоть до самых отдаленных деревень и железнодорожных полустанков.

Как и любая поисковая лихорадка, динозавровая привлекла в глубины Вайоминга и Колорадо орды сомнительных личностей. Многие из этих авантюристов хорошо умели делать только одно: превращать кости динозавров в наличные. Им не понадобилось много времени, чтобы понять, кто платит больше всех: двое ученых с Восточного побережья Канады, Эдвард Дринкер Коп из Филадельфии и Отниел Чарльз Марш из Йельского университета. Мы ненадолго встречались с ними две главы назад, они изучали первых триасовых динозавров, найденных в западной части Северной Америки. Некогда эго и гордость ученых переросли в полномасштабную вражду, настолько токсичную, что они были готовы на все, лишь бы опередить другого в безумной гонке за то, кто опишет больше новых динозавров. Коп и Марш тоже были авантюристами, и в каждом письме от владельца ранчо или железнодорожного смотрителя, сообщающем о новых костях динозавров из бесплодных земель Моррисона, они видели то, чего жаждали, но пока никак не могли достичь: шанс победить другого раз и навсегда. И оба хватались за этот шанс.

Коп и Марш воспринимали Запад как поле битвы; они нанимали бригады, которые часто действовали скорее как армии, собирая окаменелости где только можно и при первой возможности мешая соперникам. Верность была растяжимым понятием. Лукас работал на Копа, а Лейкс объединился с Маршем. Рид работал на Марша, но члены его команды перебежали к Копу. Поджоги, браконьерство, подкуп – в этой игре все средства были хороши. Безумие продолжалось более десятилетия, и, когда все закончилось, было трудно отделить победителей от проигравших. С одной стороны, в ходе этих так называемых Костяных войн были открыты знаменитые динозавры, чьи названия от зубов отскакивают у любого школьника: аллозавр, апатозавр, бронтозавр, цератозавр, диплодок, стегозавр и многие другие. С другой стороны, военные действия привели к сумятице: окаменелости беспорядочно раскапывались и изучались в спешке, новые виды ошибочно описывались по фрагментам костей, разные части скелета одного и того же динозавра считались принадлежащими совершенно разным животным.