Текст книги "Сопрано. Закулисная история легендарного сериала"

Аида: Вы хотите услышать историю Нэнси Марчанд? Это второй эпизод в мой первый год. Я собираюсь сыграть сцену, смотрю в план и вижу, будто сбрасываю ее с лестницы. Это была очень странная сцена в стиле Хичкока.

Стив: Дженис смотрит на табличку «В случае пожара» с фигуркой, бегущей по ступенькам, а потом представляет, как Ливия падает с лестницы.

Майкл: Ливия упоминает «Поцелуй смерти»[61]61
  «Поцелуй смерти» (Kiss of Death) – американская нуар-драма Генри Хэтэуэйя, выпущенная в 1947 году. В главных ролях: Виктор Мэтьюр, Брайан Донлеви, Колин Грэй и другие. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], картину с Ричардом Уидмарком. Оказалось, что это один из любимых фильмов Сирико. Уидмарк играет в нем Томми Удо, который сталкивает с лестницы старушку в инвалидном кресле. Вот о чем говорит Ливия.

Аида: Да, точно. И, клянусь богом, я читаю описание и думаю: «Боже мой, я ничего не понимаю, но кто я такая, чтобы возражать? Это мой второй эпизод, мне лучше заткнуться». Мы немного порепетировали, и Нэнси говорит: «Я не понимаю, какого черта?» Спасибо, Нэнси. Я подумала: «Ладно. Все не так уж плохо». А она: «Что это за хрень? Я не понимаю, что за дерьмо». Я говорю: «Я тоже», а сама подумала: «Слава богу».

Стив: Эпизод, где вы убиваете Ричи, а потом Джим сажает вас в автобус, был потрясающим, но вы не знали, вернетесь ли, это правда?

Аида: Верно. Дэвид Чейз позвонил мне прямо перед Днем благодарения и сказал: «Эй, у нас есть для тебя отличный эпизод». Он рассказывает мне о серии, я говорю: «О боже, это здорово, Дэвид». Он рассказывает: «Тогда ты садишься в автобус и едешь в Сиэтл». Я спрашиваю: «О, а я вернусь?» Он признается: «Знаешь, Аида, этого я не знаю». Я все выяснила только в июне. О боже мой! Это было мучительно, потому что ты получаешь работу, знакомишься с людьми, реализуешь фантастическую возможность стать частью целого мира, а теперь не знаешь, вернешься ли. Это было очень, очень тяжело.

Стив: Вам нужно было продержаться с ноября по июнь? Вы жили, не зная, есть у вас работа или нет?

Аида: Я понятия не имела и не могла найти другую работу, пока они полностью не отпустили меня.

Майкл: У вас был контракт.

Аида: Да.

Стив: Но потом вы, конечно, вернулись и стали моей экранной женой. Аида, из всех ваших любовников в сериале, я знаю, Бобби был фаворитом. Я в этом уверен.

Аида: Безусловно.

Майкл: Бобби был самым милым, это точно.

Аида: Позвольте сказать вам, что в сексе он казался маленьким котенком, но был настоящим животным. [Смеется.]

Стив: Я знал вас до того, как нас свела судьба, но не слишком хорошо. Вы позвонили мне, и я приехал в вашу квартиру в Грамерси, мы пробежались по сценарию, и вы были само очарование. Потом мы пошли на Вторую авеню в парк. Сидели там и читали сценарий. Так мы лучше узнали друг друга.

Аида: Верно. Да, это было здорово.

Стив: Позже была одна сцена на кухне. Когда вы хотели, чтобы я съел последнюю порцию пасты, которую приготовила Карен. Вы сказали: «Это чертовски тяжелая сцена». Из-за того что там было столько эмоций, которые мы должны были изобразить, чтобы добраться до нужных высот. А потом мы все сыграли, и это было здорово. Когда ты выучил свои реплики, это не значит, что все пройдет легко, и сцена была трудной.

Но если вы помните, мы сняли эту сцену, а потом Дэвид отредактировал ее и решил изменить диалог, и нам пришлось вернуться через несколько месяцев, в июле, и снять ее снова. Дэвид увидел меня и закричал: «Ты загорел?!» – потому что это не соответствовало другим сценам. А я ответил: «Нет, нет!» Но, конечно, я был загорелым. Стоял гребаный июль. И тогда я побежал в гримерку и сказал: «Осветлите меня! Осветлите меня!»

Аида: Так что не настолько была трудная сцена, как надобность потом ее переснимать.

Стив: Но у нас с вами никогда не было проблем. Ни одной секунды.

Аида: Нет. Потому что, когда кто-то работает честно и является хорошим человеком, неприятностей не возникает. Большие проблемы возникают у людей с большим эго.

Майкл: Да. На нашем сериале это не прокатывало. Если люди пытались так себя вести, они очень быстро понимали, что здесь не место для такого.

Аида: О да. Это не пройдет.

Есть еще один человек, с которым мы должны поговорить, прежде чем перейдем к конкретным эпизодам второго сезона. В сюжете и персонажах произошло так много поворотов и изменений, сценарий стал глубже, постановка сложнее, но ничто не могло продвинуть сезон вперед с большей силой и ужасом, чем появление Ричи Априле. Сила и сдержанная опасность, которую Дэвид Провал привнес в эту роль, были, на мой взгляд, одними из самых убедительных элементов сезона, если не всего сериала.

– Майкл

Майкл: Вы снимались в «Злых улицах»[62]62
  «Злые улицы» (Mean Streets) – американский криминальный триллер Мартина Скорсезе, выпущенный в 1973 году. В главных ролях: Харви Кейтель, Роберт Де Ниро, Дэвид Провал и другие. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], играли Тони, были одним из основоположников, отцом-основателем всего современного жанра фильмов о мафии. Мы говорили о том, что «Злые улицы», возможно, вдохновили создание «Сопрано». Я смотрел эту картину сотни раз.

Дэвид: Согласен с вами. Дэвид Чейз, наверное, смотрел «Злые улицы» столько же, сколько и вы. Я думаю, что они послужили ему источником вдохновения.

Майкл: Весь вопрос в том, как совместить то, что делают мафиози, жизнь, которой они живут, и католические убеждения и как с этим справиться?

Дэвид: Именно. Точно. Я имею в виду, что люди почему-то не замечают этого. В «Злых улицах» есть сцена за бильярдным столом, где мой герой говорит всем персонажам, что церковь – это бизнес. Ее служители предлагают тебе убежище и все такое, и если ты хочешь спастись, то должен стать таким, как они. Мы играем в бильярд, и Джонни Бой говорит: «Ну, я никогда не пойду ни в какие убежища». Это ключевой момент в фильме, то, как персонажи борются с католичеством.

Стив: После этого вы работали без перерыва, но потом действительно пробовались на роль Тони Сопрано. Как и все, кого они прослушивали, вы были итальянцем или, по крайней мере, частично итальянцем, верно?

Дэвид: Да, в нашей семье есть итальянцы. Но моя мать и бабушка воспитали меня евреем, им я и являюсь.

Стив: И что произошло после того, как вы пришли на прослушивание на роль Тони?

Дэвид: Потом мне позвонили и предложили почитать роль Ричи. Это было в Silvercup Studios, в Квинсе. Я прочитал, а они сказали: «Не могли бы вы задержаться на минутку? Мы хотим позвать Джимми со съемочной площадки». Джима Гандольфини.

Они позвали его со сцены, в которой он снимался внизу, в Silvercup, и привели в офис, чтобы он почитал со мной. Он подходит, жалуется кому-то на что-то: «Я не знаю, какого хрена им надо!» – и я понял, что у этого парня плохое настроение, но ему придется читать со мной. Я труп.

Стив: Вы никогда не встречали его раньше?

Дэвид: Никогда не встречал. Звезда в плохом настроении. Я думаю: «Я не справлюсь». Он садится, мы немного читаем, заканчиваем, и произошло еще вот что.

В тот день я намеренно надел рубашку… особенно безвкусную одежду мафиози. Эта клетчатая вещица была ужасна. Он смотрит на меня и говорит: «Где вы взяли эту рубашку?» Я спрашиваю: «А что, вам не нравится?»

Он: «Дело не в том, что мне не нравится рубашка». Я: «А почему вы так спросили? Вы говорите так, будто она вам не приглянулась». Он успокаивает: «Нет, Ричи, мне нравится рубашка, она смотрится отлично». Я продолжаю: «Нет, не морочьте мне голову. Если вам не нравится, так и скажите. Вы что, боитесь сказать мне, что вам не по вкусу рубашка?» Мы начали импровизировать, это было здорово – прямо как джазовые музыканты: один подстраивается под другого. У него отлично получалось.

После этой читки я ушел. Я остановился в отеле через дорогу от Музея естественной истории. Я зашел в музей, и – вы помните большого динозавра впереди?

Стив: Да.

Дэвид: Я стоял перед этим динозавром и понимал, насколько я мал. Смотрел на него и думал: «Так, ладно, я не могу дотянуться до такого».

Я чувствовал, что на тот момент был актером-подмастерьем в течение многих лет, начиная с 1973 года и заканчивая 1999 годом, когда пришел на пробы. Внутри меня было нечто, что на 100 процентов давало мне право на участие в сериале. Это очень трудно выразить словами, но во мне слились воедино право, ярость и гнев. Есть фраза, которую они написали для Ричи: «Ты не можешь дать мне то, что уже и так мое». Это отличная фраза, и Ричи полностью ее понимал, как и я. Я всегда чувствовал: мы отдали кино всю свою жизнь, оно нам нравится. В жизни наступает момент, когда ты говоришь: «Я имею право на эту работу. Она драгоценна. Заниматься ею – привилегия, но у меня есть на это право. Я люблю ее, и она моя».

И вот я поднимаюсь в номер после визита к динозавру, стою у двери, за которой звонит телефон, и пытаюсь ее открыть. Чертова карточка не срабатывает. Наконец я открываю дверь и подхожу к телефону. Это мой агент: «Эй, ты получил!» Я спрашиваю: «Что я получил?» Он: «Ты в сериале “Сопрано”. Они дали тебе семь серий, Дэвид».

Я плакал? Конечно, я рыдал, как гребаный ребенок.

Стив: Работая с Джимом, вы сталкивались с ним нос к носу – ему шестьдесят один год, он весит двести пятьдесят с лишним фунтов, он намного крупнее вас, но вы и глазом не моргнули. Ричи Априле не моргает. Он его ни капельки не боится. Я уверен, что вам, должно быть, понравилось выходить на площадку и сниматься в тех сценах с Джимом.

Дэвид: О, это было прикольно: классическое противостояние Давида и Голиафа. В первый съемочный день – первый день, когда я работал с Джеймсом Гандольфини, – мы подъехали к его трейлеру. Мы припарковались у торгового центра в Джерси, так что нужно было подойти к его трейлеру, чтобы позвать его. Парень выходит из фургона, стучит в дверь, возвращается, и мы ждем пять-десять минут. Парень снова выходит, стучит в дверь, Джимми не выходит. А я сорвался. Не спал всю ночь, не мог заснуть. Знаете, как это бывает: на следующий день на работу, а спать не получается. Я сижу там, а потом он выходит и кричит: «Неужели никто не имеет права спокойно посрать утром?» Он кричал на всех. Я сказал: «Ладно, правильно. Все супер».

Стив: О чем это было? Он шутил или настраивался на сцену, на вхождение в образ?

Дэвид: И то, и другое. Это была частично шутка и частично Тони Сопрано. Он кричал на всех, потом мы приехали на место, долго шли и разговаривали. Это мой первый гребаный день на площадке. Я стою там в одежде только для членов клуба, и на мне штаны с высокой талией. Смотрю на себя, потом на проходящих мимо людей, которые идут за покупками, поднимаю глаза на Джимми и говорю ему – никогда не забуду, потому что я всегда так себя чувствую – говорю: «Вы ощущаете себя сейчас немного глупо? Будто мы сейчас идем придуриваться?» Он просто обернулся ко мне и сказал: «Всегда. Я всегда чувствую себя очень глупо, делая это». А потом режиссер сказал: «Мотор!» – и мы начали.

Стив: В этом весь Джим. Он мог быть безумно суровым, а в следующую секунду сказать что-то смешное, а потом снова стать серьезным. Он был удивительным. Но позвольте спросить. Этот персонаж, Ричи Априле, он такой напряженный. Такой злой. Как вы создали этого героя? Как вы в него вжились?

Дэвид: Я вырос в Бруклине, в районе Браунсвилл – Восточный Нью-Йорк. Я просто наблюдал за парнями на улицах. На самом деле я знал двух пацанов, которые всех пугали. Я называл их разносчиками страха. Они умели напугать вас, не произнося ни слова; просто тем, что происходило с ними, яростью, кипевшей внутри них. Такие люди считают, что мир им что-то должен или в чем-то им отказал.

Майкл: Мы тоже много говорили об этом – о том, что в «Сопрано» все чувствуют, что их так или иначе обделили или обманули. Эти конкретные парни, были ли они связаны с мафией? Были ли они бандитами?

Дэвид: Они ими стали. Один из парней стал мафиози.

Стив: Терри Уинтер говорил, и многие люди упоминали, что первое, на что натыкаешься в вашем образе, так это взгляд. Позвольте спросить, вы делали его сознательно или все происходило изнутри, от внутренней ярости? Вы когда-нибудь тренировались перед зеркалом?

Дэвид: Нет, никогда. Это было на 100 % внутреннее – я никогда не репетировал перед зеркалом. И на самом деле, когда на это указали, когда я начал слышать: «Глаза, глаза, глаза», то спросил: «О чем, блядь, они говорят?» Дэвид назвал их «огнями Мэнсона», что я, кстати, ненавидел. Терпеть не мог, когда меня сравнивали с этим парнем, и те двое с улицы, которых я знал, тоже бы от такого взбесились. Я имею в виду, у них было не настолько аномальное поведение, ну, знаете, гребаное насилие.

Майкл: Интересно. Итак, внутренняя ярость – откуда она взялась? Как вы создали ее для Ричи Априле?

Дэвид: Моя семья жила в трудных условиях. Мы были очень бедными, находились на социальном обеспечении. И я вернулся к этим чувствам, к ощущению себя «меньше, чем…». Когда к тебе домой приходят инспекторы из службы социального обеспечения и ты должен вежливо сидеть на диване. А они смотрят в твой ящик со льдом, чтобы убедиться, что там нет стейка или дорогой еды. Моя мать дрожала, когда инспекторы приходили в дом.

Стив: Я понимаю, о чем вы, приятель. Я рос так же, как вы. Это было унизительно. Особенно то, что ты знал, как другие дети, другие люди смотрят на тебя.

Дэвид: Точно. Уполномоченные. Я помню, как богатые люди с Лонг-Айленда возили меня в магазин за школьной одеждой. Это была акция благотворительной организации. Я ходил с ними и их детьми. Они брали меня с собой, и я стоял там и слушал, как их ребятки жалуются по поводу пиджаков, которые они хотят. И я говорил себе: «Боже, я был бы так благодарен, если бы мои мама и папа могли купить мне форму».

Стив: Что ни скажи о вашей игре, все будет мало. Вы снимались всего один сезон, но никто никогда не забудет этого персонажа. Вы знали, что будете только в одном сезоне? Знали? Вас предупредили об этом?

Дэвид: Нет. У меня была встреча с девушкой из НВО. Она сказала: «Знаете, у нас есть идея, чтобы Ричи Априле переехал в Филадельфию, у него есть банда в Фили, и каждые несколько серий он будет приезжать», и я подтвердил: «Эй, я в восторге». Но Дэвид сказал «нет» и был прав; я его уважаю. Слушайте, хочу ли я его придушить? Да, конечно, хочу [смеется], но понимаю его принципы и отношение к сериалу.

Одна из сценаристок, Робин Грин, написала эпизод, где меня убивают, и призналась: «Мне ужасно неудобно это делать, потому что нам нравится твое исполнение». Был ли это правильный выбор? Не знаю. Они продолжали еще четыре сезона, пять сезонов и неплохо справлялись без Ричи.

Стив: Вам было трудно смотреть сериал после того, как вы его покинули?

Дэвид: Да, очень, я не слишком хорошо к этому отнесся. Когда Дэвид позвонил мне, чтобы сказать – ну, он обычно так делает, – я спросил его: «Я получил отсрочку?» А он ответил: «Извините, Дэвид, отсрочки нет». И я поблагодарил: «Что ж, спасибо за работу. И, может быть, когда-нибудь мне доведется снова произнести написанные вами слова». Потом я положил трубку, посмотрел на телефон и сказал: «Да пошел ты!» И это осталось со мной. Я был очень расстроен тем, что меня сняли с сериала.

Стив: И когда вы смирились с отказом?

Дэвид: Вчера. Думаю, я решил эту проблему вчера. [Смеется.]

Итак, давайте перейдем к сериям. Это был потрясающий сезон – начиная с длинной кадровой нарезки, открывающей первый эпизод, «Парень заходит в кабинет психиатра».

– Стив

Майкл: Я думаю, что монтаж – это феноменальный способ показать ход времени, представить персонажей и ввести всех в курс дела. Песня «AVery Good Year» Фрэнка Синатры.

Стив: Фантастическая песня.

Майкл: Это был очень хороший год для сериала, с одной стороны, верно? Очень хороший год для персонажей и для нас как актеров.

Стив: Тони снова был боссом, у всех все было хорошо. Все вернулось на круги своя. Вы видите, что Эй-Джей повзрослел, он больше не пухлый малыш и заботится о своем внешнем виде. Нарезка начинается с того, что Ливия в больнице, а Тони раскладывает пасьянс в Bada Bing!. Поли Уолнатс там, Кармела готовит – вы видите, как она живет обычной жизнью. Джуниор в тюрьме. Поли занимается сексом со стриптизершей.

Майкл: Его прическа не рассыпается, даже когда он занимается сексом.

Стив: Они, наверное, спросили его: «Не могли бы вы снять рубашку?» или что-то в этом роде, и он, вероятно, ответил: «Нет». Я почти уверен, что он отказался. Он полностью одет.

Майкл: Возможно, потому, что он не хотел портить прическу.

Стив: Наверное, да.

Майкл: Нарезка действительно задает тон сезону – в ней чувствуется эпичность персонажей. Даже несмотря на то, что мы прожили с ними всего один сезон, возвращаясь вот так, мы чувствуем, что все стало масштабнее, чем в жизни, в смысле того, как успех сериала повлиял на отношение зрителей к персонажам. Монтаж действительно сделан фантастически.

Второй эпизод, как я уже сказал, включает мое великое появление. Многие не знают, что самым важным человеком в моей жизни в тот день была Джульетт Полкса, художник по костюмам. В тот же день Дэвид Чейз спас мою задницу. В буквальном смысле.

– Стив

Стив: Джульетт, не знаю, помните ли вы, но в первом эпизоде мне позвонили в последнюю минуту и сказали, что я должен надеть костюм толстяка. Даже не знаю, были ли вы в курсе, потому что в сценарии встречались всякие шутки про жирдяев: Тони называет Бобби кальцоне с ножками или «этот дирижабль», рекомендует «подумать о салатах» и так далее и тому подобное. В реальной жизни я был не сильно объемнее Джима – немного крупнее, но не слишком. Мне пришлось надеть костюм толстяка. Я поднялся к вам наверх. Думаю, вам было жаль меня.

Джульетт: [Смеется.] Да. Это было ужасно.

Стив: Не знаю почему, но там были Лоррейн Бракко и Дэвид Чейз. Костюм толстяка, который вы подготовили, был самодельным, с футболкой и набивкой, и я расхаживал вверх и вниз по проходам, где висела вся одежда, а вы мне очень сочувствовали. Я никого не знал; не знал и вас. Никогда раньше не работал в Нью-Йорке. Но вы были очень милы. Я оценил это. Потом вы подобрали мне костюм толстяка.

Джульетт: Я была потрясена, типа: «Вы должны носить ЧТО?» Сценаристы описывают детали, и им действительно нужно подчеркнуть это. Думаю, они реально хотят убедиться, что шутки попали в цель. Визуально это подходило персонажу, так что мы должны были все сделать.

Стив: А какова судьба этого костюма толстяка?

Джульетт: У нас была распродажа гардероба в конце сезона, и одна из наших гримеров, Карен Рейтер, упокой Господь ее душу, купила его и сказала, что ее дети поиграют с ним. Они надевали его и представляли себя борцами сумо. Было безумно смешно.

Стив: Для третьего сезона вы сделали мне отличный подарок. Мы пошли в бродвейский костюмерный магазин и купили настоящий костюм толстяка. Он у меня до сих пор. Но изначально – не знаю, помните ли вы это, а я помню – вы надели на меня поддельную задницу, просто огромную. Это выглядело комично.

Джульетт: Простите!

Стив: Нет, все в порядке, помню, я носил ее, а Дэвид Чейз проходил мимо и сказал: «Нет, избавьтесь от задницы».

По стечению обстоятельств, это был не только мой первый эпизод, но также первая серия, снятая Мартином Брюстлом, одним из главных продюсеров сериала. Позже мы еще поговорим с Мартином о музыке в сериале, потому что он приложил руку к ее отбору. Но я хотел уточнить у него, как мы начинали вместе.

– Стив

Стив: Я всегда чувствовал некоторую связь с Мартином, потому что это был ваш первый эпизод в качестве режиссера. Очевидно, что для вас это было очень страшно. Это был и мой первый эпизод, и я боялся.

Мартин: Да, я полностью согласен. Я работал над тремя сериалами – «Тридцать-с-чем-то»[63]63
  «Тридцать-с-чем-то» (Thirtysomething) – американский мелодраматический сериал Маршалла Херсковица и Эдварда Цвика, выходивший в эфир на телеканале АВС с 1987 по 1991 гг. В главных ролях: Мел Харрис, Кен Олин, Полли Дрэйпер, Питер Хортон, Мелани Мейрон и другие. Дважды удостоен премии «Золотой глобус». – Прим. науч. ред.


[Закрыть], «Северная сторона» и «Сопрано» – с самого начала. Когда ты работаешь над чем-то с самых истоков, тебе везет, потому что тогда не приходится сталкиваться с тем, что люди говорят: «У нас все иначе. Мы так не делаем». Приятно быть там с начала и задавать тон всему.

Стив: Вы были там с начала, потому что хотя вы не были режиссером до второго сезона, но уже были продюсером. Но как вам понравилось быть режиссером?

Мартин: Мне понравилось. Я храбрился. Было прикольно. Аллен Култер, один из постоянных режиссеров-продюсеров «Сопрано», сказал мне нечто, что действительно успокоило меня во время подготовки. Он сказал, что можно прийти на съемочную площадку немного пьяным, и серия будет снята.

Стив: Вы пробовали?

Мартин: [Смеется.] Нет. Я вообще не пил.

Стив: Но, по сути, он говорил: не волнуйся, все вокруг – профессионалы, они знают, что делают.

Мартин: Точно. Сродни чувству, что тебе не нужно заново изобретать колесо. Это был просто замечательный опыт. Но самое забавное, что когда ты режиссер, то не можешь даже дойти до магазина без помощника, который следует за тобой и сообщает по рации, где ты находишься. Как только твоя серия закончена, ты никого не интересуешь. Можешь сесть в машину и уехать в аэропорт.

Стив: Вы участвовали в кастинге?

Мартин: Участвовал. Я пришел на кастинг, и у меня было несколько идей на роль Бакалы, но Дэвид просто положил на стол глянцевый портрет Стива Ширрипы размером 8 на 10 и сказал: «Вот Бакала. Не ищите никого на эту роль».

Я был рад за Стива, что он получил роль в «Сопрано». Впервые мы вместе снялись в сцене большой драки на строительной площадке в той же серии, где мы разнимаем забастовщиков. Мы познакомились в тот день и с тех пор остаемся хорошими друзьями. Но, скажем так, наша первая встреча запомнилась нам… немного по-разному.

– Майкл

Стив: Когда я встретил тебя в первый раз, ты демонстрировал безразличие.

Майкл: Я был отстраненным?

Стив: Очень отстраненным. Кто-то представил тебя: «Ты знаешь Майкла?» Ты ответил: «Э-э», как будто тебе это было не слишком интересно.

Майкл: Нет, я так не делал.

Стив: Ты как бы унизил меня, проявив высокомерие.

Майкл: Ни в коем случае.

Стив: Это единственный раз, когда я увидел тебя за весь второй сезон. Я никогда не видел тебя, не работал с тобой. Может, ты был сосредоточен. Возможно. Был очень жаркий день.

Майкл: Очень жаркий и очень хаотичный. Снимать сцену было нелегко. Возник какой-то бардак.

Стив: В сериале «Сопрано», когда приходила приглашенная звезда, все старались сделать так, чтобы он/она чувствовала себя как дома. Все, кроме тебя, когда я пришел.

Майкл: Возможно, ты заслужил это, Стив. У меня не было с тобой реплик. Я не помню, был ли я в курсе, что ты там делал. А что я знаю? Ты мне ничего не сказал.

Стив: Я сказал: «Привет. Приятно познакомиться», – и пожал твою руку, получив рыбье рукопожатие[64]64
  Синоним низкой самооценки. – Прим. перев.


[Закрыть] в ответ

Майкл: Убирайся отсюда.

Стив: Ты внес меня в игнор-лист.

Майкл: Может быть, мне нужно было немного тебя расшевелить.

Стив: Мы уже говорили об этом раньше. Ты всегда отрицаешь вместо того, чтобы просто признаться и сказать: «Знаешь, что, Стив? В тот день у меня было плохое настроение». Или что-то в этом роде.

Майкл: Нет, у меня не было плохого настроения. Я не знал, как долго ты собирался там находиться. Что ты хочешь, чтобы я сделал? «О, привет. Присоединяйтесь. Рад вас видеть». Ты этого хочешь?

Стив: Если появляется актер, который, как ты думаешь, не будет рядом, ты не потрудишься узнать его поближе?

Майкл: Мы не играли вместе. Ты был на другой стороне протеста. Мы были заняты в одной сцене, но не взаимодействовали.

Стив: По крайней мере, я признаю, когда ошибаюсь. И я не так уж часто ошибаюсь.

Майкл: Вот что я тебе скажу, я даже не помню тот день. Ты вспоминаешь его как некое важное событие, которое ты не можешь пережить. Я уже забыл. Все уже в прошлом.

Стив: Потому что это произошло не с тобой.

В любом случае, мы с Майклом стали хорошими друзьями. Но у нас было не так много сцен вместе. Больше всего их у меня было с дядей Джуниором – Домиником Кьянезе. Когда я только пришел в шоу, то работал с ним в тесном контакте, и он был сама доброта. Я был совсем зеленым, но знал достаточно, чтобы понять, что некоторые актеры не так щедры и легко могут похоронить новичка. Но не Доминик. Он был очень добр ко мне, и я никогда этого не забуду.

Не то что этот чертов Империоли, скажу я вам.

– Стив

Стив: С Домиником было так здорово работать! Он действительно стал для меня наставником.

Майкл: Ты можешь вспомнить что-нибудь конкретное, что сказал Доминик и это помогло тебе в работе над ролью?

Стив: Много чего. Я расскажу конкретно одну вещь: на мне был костюм толстяка, но я пытался обойтись без него, а он говорил: «Используй его. Используй его. Используй свой живот».

Майкл: Используй его как актер. Да.

Стив: Двигаться так, как будто у меня действительно большой живот. Знаете, как в фильме «Ирландец»[65]65
  «Ирландец» (The Irishman) – криминальная драма Мартина Скорсезе, выпущенная в 2019 году на стрим-платформе Netflix. В главных ролях: Роберт Де Ниро, Аль Пачино, Джо Пеши и другие. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] они с помощью цифровых технологий сделали лицо Де Ниро молодым, но он все равно двигался как 76-летний старик, которым, собственно, и является? Вот и я выглядел так, будто прибавил 75 килограммов, но двигался по-прежнему, как обычно. Так что Доминик научил меня: используй живот. Я начал его обыгрывать: изображал, будто с трудом выхожу из машины. Он действительно помог мне подчеркнуть физические особенности этого персонажа.

Майкл: Джиму очень нравилось работать с Домиником.

Стив: Ему нравилось. Всем нравилось работать с Домиником. У нас будет большое интервью с ним позже в книге. Если вы не фанат Доминика Кьянезе, то с вами что-то не так.

Хорошо, Майкл, теперь позволь спросить тебя об актерской игре во втором сезоне. К тому времени мы видим, что Кристофер принимает кучу наркотиков. Один из фанатов написал и спросил – мы часто получаем такой вопрос: «Вы когда-нибудь пили или курили что-нибудь перед съемкой для большего реализма или все происходило естественно? Кроме того, всегда ли Кристофер стремился идти по такому пути или это подчеркивалось в сценарии по мере продолжения сезонов?»

Майкл: Я не знаю, каким было намерение с самого начала. Думаю, что Дэвид Чейз счел это интересной сюжетной линией, и она зашла для персонажа. В той сцене в первом сезоне, когда он говорит Тони, что в жизни нет гармонии, он в действительности говорит о зависимости. Во втором сезоне мы впервые видим, как он принимает героин, это означает, что его употребление наркотиков явно прогрессирует. Прежде он брал кокаин, травку, много пил и, возможно, ел спиды. Героин – это, очевидно, большой шаг в опасном направлении.

Но нет, я бы никогда не стал пить и употреблять наркотики, чтобы играть такие сцены. Я бы никогда не стал использовать какие-то вещества, изменяющие сознание, чтобы сыграть наркотическое опьянение.

Стив: Я тоже не думаю, что кто-то может сыграть лучше, будучи под кайфом или бухим. Не верю в это ни на секунду. Ни на секунду.

Майкл: Говорят, что Рок Хадсон[66]66
  Рок Хадсон – американский киноактер и продюсер, известный по фильмам «Приходи в сентябре», «Второй раз», «Гигант», сериалу «Я люблю Люси» и другим. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] был в нетрезвом состоянии три дня, когда снимался в пьяной сцене в фильме Джона Франкенхаймера «Второй раз» в 1960-х. Иногда такое можно услышать. Но нет, я не знал ни одного человека, который мог бы это сделать или сделал.

Я скажу, что было очень прикольно играть героя под кайфом. Я многое узнавал про эффекты наркотиков и видел их в реальном мире. В данном случае нужно еще больше контролировать себя, чтобы изобразить очень специфическое физическое и психическое состояние. Вы должны быть максимально трезвым, чтобы сыграть пьяного как надо. Кроме того, вы можете сниматься в сцене четыре-пять часов и четко соображать.

Для меня одним из важных событий, начавшихся со второй серии второго сезона, было мое первое знакомство с главным предсъемочным мероприятием: читкой.

– Стив

Стив: Я помню свою первую читку. Прежде я никогда на них не присутствовал. У нас был большой квадратный стол, за которым мы проводили некоторое время, разговаривая перед началом, знакомясь друг с другом. Это было приятно, потому что я никогда не работал с большинством из этих людей. Затем вы садитесь к столу. Приходят актеры, занятые в одной сцене. Я слышал истории о том, как людей увольняли во время читок.

Майкл: О, правда?

Стив: Да. По тем или иным причинам, когда они приходили и оказывались не теми, кого ожидали продюсеры. У меня была паранойя, что меня уволят. Цель читки – чтобы сценаристы услышали, как звучат роли. Во многих случаях вы получаете какие-то замечания, мы собираемся изменить то-то и то-то. У нас были читки перед каждой серией.

Майкл: Это было обязательно. Даже если они приходились на твой выходной.

Стив: Все продюсеры были там, все сценаристы.

Майкл: Джим Гандольфини всегда был там. Он был больше похож на капитана, чем на босса. Хотел, чтобы все чувствовали себя комфортно и были желанными гостями.

Стив: Я отлично проводил время на читках.

Майкл: Со временем, когда сериал набирал популярность, читки становились все более секретными. Пресса пыталась выведать сюжетные линии, и тогда актерам и съемочной группе приходилось подписывать соглашения о конфиденциальности.

Стив: После читок мы сидели и болтали, потом часто выходили на улицу. Именно тогда я впервые начал общаться с вами, ребята. Это началось в вашем баре в Челси. Я провел там много ночей.

Майкл: В нашем распоряжении был мой бар, а еще мы тусовались в Pastis, который находился в районе Митпэкинг. Был еще Peter's в Верхнем Вест-Сайде. У нас имелись свои места, где владельцы и бармены знали нас, так что мы могли сидеть за стойкой и нас особо не беспокоили.

В Трайбеке был Edward's, который находился рядом с моим домом. The Ear Inn на Спринг-стрит. Рао, тоже на Спринг-стрит, где работал барменом мой брат Джон. И, как я уже говорил, Spring Lounge в Маленькой Италии, где по какой-то причине каждый раз, когда мы заходили, всегда возникала какая-то проблема, начинался какой-то спор. Не знаю почему.

Стив: Но было весело. В основном там были ты, я, Джим и Джон Вентимилья. Мы были основной четверкой.

Майкл: Роджер Хейбер, наш адвокат, тоже часто с нами тусовался. Иногда, если было какое-то мероприятие, мы собирались после него, и тогда к нам примыкали Тони Сирико, Винни Пасторе, может быть, Стив Бушеми и Дэвид, Дреа де Маттео и все, кто оказывался неподалеку.

Стив: Я был самым слабым звеном в группе. Я нечасто использую слово «слабый» по отношению к себе, но тут я был легковесом и часто рано уходил домой.

Майкл: Ты был вполне хорош и почти всегда уходил домой рано. Я обычно задерживался. Как правило, мы с Джимом оставались где-то до четырех утра. Мне нравилось возвращаться домой перед восходом солнца. Иногда Джим уходил раньше, но обычно мы с ним засиживались до рассвета.

Стив: Да, вы, ребята, любили, чтобы веселье продолжалось.

Майкл: Ну слушай, это был Нью-Йорк. Никто не водил машину, и все было безопасно. Я бы точно не стал такого делать, если бы мне пришлось просыпаться в семь утра. Я так поступил только один раз и очень быстро понял, что мне нужен отдых. Хорошо, что в те времена у людей не было айфонов, поэтому никто никого не снимал на видео. Слава богу. Можно было находиться в баре, будучи знаменитым. Люди подходили, здоровались, но все проходило как бы незаметно. В наше время нужно быть начеку, потому что кто-то может снимать тебя на видео без твоего ведома, а потом это попадет в New York Post.