Текст книги "Выигрывать любой ценой"

История с Луисом Суаресом вновь повторялась. Она не желала становиться чуть менее пикантной, и поэтому первый матч после окончания срока дисквалификации Суарес неизбежно играл с «Манчестер Юнайтед» на «Олд Траффорде». Наверно, могло быть и хуже: это мог быть решающий матч в гонке за титул с «Челси», а не матч за Кубок Английской лиги. Игру Луиса против Бранислава Ивановича, когда только-только закончилась дисквалификация на десять матчей за укус защитника «Челси», можно считать даже еще более радикальным вариантом. Но отношения Суареса с «Юнайтед» были испорчены еще раньше, после другого случая и дисквалификации.

Почти два года назад, 15 октября 2011 года, во время, как всегда, напряженного и сложного матча между «Ливерпулем» и «Манчестер Юнайтед» в чемпионате на «Энфилде» я направился пробивать угловой перед фанатской трибуной. Я сконцентрировался исключительно на том, чтобы послать убойную передачу, которую Суарес или Дирк Кёйт могли бы переправить в сетку «Юнайтед». Я и не подозревал, что между Суаресом и Патрисом Эвра, защитником «Юнайтед» французского происхождения, разгорелась перепалка. Позже Луис сказал, что Эвра, который якобы в течение всего матча задевал его, перед угловым направился прямо к нему. Эвра спросил, почему Суарес только что пнул его. Это обычное дело, такое случается во время матчей, не считая того, что Суарес решил называть Эвра по-испански – negro. Перепалка продолжалась, игра шла своим ходом, а я ни о чем не догадывался. Я не знал и того, что, едва мы вернулись в раздевалку, Суареса вызвал Дамьен Комолли, тогдашний футбольный директор «Ливерпуля», и сказал, что Эвра обвиняет Луиса в расизме.

Игроки принялись обсуждать это. Но лишь позже вечером, посмотрев телевизионные материалы и заметив общую реакцию, я действительно понял, почему этот эпизод так раздули. Мы с Луисом никогда не говорили об этом. Разумеется, мне как капитану и как его товарищу хотелось бы оказаться рядом с Луисом тогда, но, думаю, ему было бы неловко обсуждать это. Этот случай расстроил его, а кроме того, в это вмешались вышестоящие представители клуба. Единственным игроком, которого привлекли к делу, стал Дирк Кёйт. Он стоял рядом с Луисом на поле и видел, что у того неурядица с Эвра. Когда они явились на разбор дела в Футбольной ассоциации, Дирк поддержал Луиса. Я же старался отстраниться от этой ситуации. Я был убежден, что Луис не расист, и мое мнение подтверждалось тем, что наш темнокожий товарищ Глен Джонсон поддерживал его. Однако налицо была проблема: слова Суареса против слов Эвра. Ни один из них не отступится от своей трактовки. Луис сказал, что «негр» в английском языке, где оно является оскорблением, совсем не то же самое, что испанское слово negro (произносится «негро»). Он даже заявил, что его жена порой называет его negro, потому что это слово по-испански значит всего лишь «черный», и она называет его «черным» из-за его черных как смоль волос.

Думаю, что ни «Ливерпуль», ни Луис не очень-то контролировали ситуацию, а вот Кенни Далглиш, наш тренер в то время, оказался в очень сложной ситуации. Я знаю, что многие посторонние критикуют Кенни за то, что он слишком защищает Луиса, и, пожалуй, так и есть. Но как капитан я понимаю, почему Кенни отказался идти против Луиса. Он, разумеется, верил ему, но, кроме того, был риск поссориться с лучшим игроком, а тот затем потребует выхода из клуба. Тогда обвинят Кенни.

А самое главное – Кенни будет стоять горой за своих футболистов. Возможно, порой такая благосклонность неразумна, но за это-то он мне и нравится. Меня всегда вдохновляла его любовь к клубу и то, на что он готов ради него. Игроков очень воодушевляет сознание того, что у него такая поддержка тренера. Это – еще один пример того, как «Ливерпуль» инстинктивно защищает свое. Кое-кто из игроков во главе с Пепе Рейна решил перед намеченным на середину недели, на 21 декабря 2011 года, матчем с «Уиганом» надеть футболки с лицом Луиса впереди и его номером на спине. У меня была травма, и поэтому я и не догадывался, что затевается, пока не увидел это по телевизору: игроки разминались в этих скандальных футболках всего через сутки после того, как Суареса признали виновным в оскорблении Эвра по расовому признаку.

Одним из тех, кто раскритиковал этот поступок, был Пол Макграт, один из немногих темнокожих футболистов прежних лет.

– На месте Глена Джонсона, – сказал Макграт, – я бы швырнул эту футболку на пол.

Глен не замедлил ответить ему. Он недвусмысленно написал в Твиттере, со множеством восклицательных знаков: «Я буду поддерживать кого хочу и когда хочу!!! Есть множество причин, почему я защищаю Луиса Суареса!!!»

Алан Хансен, еще одна легенда «Ливерпуля», тогда совершил ошибку, заговорив в передаче Match of the Day о «цветных» футболистах. Он извинился, но это было далеко не все. Я не могу наверняка сказать, что в точности произошло между Суаресом и Эвра. Думаю, только сам Луис знает, виноват он или нет. Если да, как считали многие, то я не могу поддержать его. Я никогда не приму расизма в какой бы то ни было форме. Но поскольку нет никаких способов выяснить точно, правда это или нет, мне придется прислушаться к своей интуиции и поверить товарищу.

Луиса отстранили на восемь матчей. Но мы все понесли наказание, потому что на поле нам его не хватало, и в конце концов эта история стала плохой рекламой для каждого в клубе. Поэтому мы все немного пострадали, хотя Суарес и Эвра, разумеется, были главными потерпевшими.

Затем вмешались футбольные боги, словно им нравилась эта дешевая «мыльная опера». После завершения дисквалификации за проявление расизма, 11 февраля 2012 года, первой игрой Луиса стал матч с «Манчестер Юнайтед» на «Олд Траффорде». В раздевалке я спросил Лукаса Лейву, который переодевался рядом с Луисом, известно ли ему, что будет, когда мы выстроимся против футболистов «Юнайтед» для рукопожатия перед матчем. Лукас заверил, что проблем не возникнет. Луис говорил ему, что готов пожать руку Эвра.

Однако, когда я повел команду вдоль строя игроков «Юнайтед», возник очередной скандал. Далеко позади меня Суарес в конце концов не пожал руки Эвра. Алекс Фергюсон назвал поступок Суареса «позорным» и заявил, что того нельзя больше выпускать играть за «Ливерпуль». Ерунда.

Полтора года спустя, в сентябре 2013 года, после очередной дисквалификации Суарес вновь оказался против «Манчестер Юнайтед». Накал был не таким сильным благодаря тому, что Фергюсон ушел, а у Эвра была травма. Но «Юнайтед» были в еще большем затруднении, в предыдущие выходные их со счетом 4:1 разгромили «Манчестер Сити». Луис выходил из туннеля последним. Местные болельщики освистали его. Но Луис поцеловал татуировку на правом запястье в честь своей семьи, и наши фанаты взревели, выкрикивая его имя. Он показал им поднятые вверх большие пальцы. Луис казался непринужденным, он даже улыбался в ожидании рукопожатия. На этот раз никто не убрал руки. Все обменялись рукопожатиями, и мы, наконец, вновь вышли как футбольная команда с Луисом Суаресом во главе. Уэйн Руни также вернулся на поле после травмы. Вокруг его головы была повязана черная защитная лента, закрывавшая рану, которая не позволила ему играть в матче на «Энфилде». Первый тайм был ничем не примечательным, однако Руни помог сдвинуться с мертвой точки, когда мы вышли на поле после перерыва. Он выполнял угловой и, когда все наши защитники собрались на месте, нашел Хавьера Эрнандеса, который, просто перенаправив мяч, забил. Для «Юнайтед» это оказалось до смешного просто.

Уже шестой матч подряд с начала сезона нам вновь не удалось забить во втором тайме. На «Олд Траффорде» мы скопировали наше поражение «Саутгемптону» 1:0, если не считать того, что в последние двадцать пять минут мы в основном владели мячом. Суарес приблизился вплотную, начиная после сбивчивого старта входить в ритм. На семидесятой минуте он обошел Джонни Эванса и послал закрученный мяч, который едва не попал в створ. Через минуту он попал в штангу со штрафного. Кроме того, он старался изо всех сил, как я всегда и предполагал. Я уверен, что Луис будет меняться только в лучшую сторону, и матч прошел по крайней мере гладко, без всяких столкновений.

При финальном свистке Дэвид Мойес явно испытал облегчение. Он изобразил радостный жест рукой, пожал руки всем игрокам и преувеличенно похлопал трибуне Стрэтфорд-энд. Мы только что вылетели из Кубка Английской лиги, и наши цели в этом сезоне – и так без европейского турнира – сузились до Премьер-лиги и Кубка Англии. Мы не имели права раскачиваться или отвлекаться. Заполучив обратно Суареса, и «Ливерпулю», и мне было уже пора браться за дело.

Первый прорыв был сделан через четыре дня, 29 сентября, в матче против «Сандерленда». И так продолжалось и дальше, несмотря на одно поражение и следующую за ним сомнительную игру, до самого Рождества 2013 года. Наши победы вовсе не были заурядными – мы изматывали противников или сматывались домой с очередным счетом 1:0. А дни становились все холоднее и дождливее, короче и темнее. Но нам все казалось иначе – будто стоит жара и шпарит солнце.

Разумеется, мы осуществляли натиск и бежали, и вновь атаковали, жали до последнего, при необходимости шли на сближение с противниками, вынуждая их ошибаться. Мы выжимали из них все соки, а затем до смерти пугали их мощной дозой снадобья, которое зовется Суаресом. Они со Старриджем излучали мощные, головокружительные волны волшебства, а потом вернулся и Коутиньо, еще один маленький волшебник. Вскоре в стартовом составе каждый раз стал выходить Стерлинг, лучащийся надеждой и мощью, а противники ничего не знали о нем. Малыш удивил их – точно так же, как когда-то удивил нас, – своей силой и сноровкой. Хендерсон заряжал команду живой энергией. От него исходила уверенность, которая сливалась с командной верой.

Я забивал голы, отдавал голевые пасы с игры и со стандартных положений, а между делом иногда бил по воротам. Все это мне не в новинку, и все же я не устаю от этого. Было столько трепетных, впечатляющих моментов, что они начали складываться в нечто более значительное. Наша игра была цельной и яркой.

Неустойчивой была защита. Миньоле иногда делал ошибки и пропускал голы, но при этом он продолжал зрелищно защищать ворота. У нас были и автоголы, позиционные ошибки в центре защиты, но Шкртел – настоящий боец, стойкий и жесткий, а Аггер с Джонсоном и остальные, особенно милый ливерпульский малыш Джон Флэнаган, показали, что мы можем и защищаться, а не только ломиться вперед, когда противники склоняются перед сноровкой, упорством и скоростью Суареса. И он, и Старридж забивали голы.

Суарес и Старридж задавали тон, и каждый старался не отставать. Брендан развернулся в тренерской работе. Лучших тренировок я до того не видал, и с людьми он работал отлично, был добр и подходил творчески. Мне и вправду кажется, что с возвращением Луиса после его дисквалификации во время предсезонья у нас были тренировки самого высокого уровня за все время моего пребывания в «Ливерпуле» с той поры, когда был Торрес и Рафа. А их интенсивность, пасы в одно касание были, пожалуй, даже выше. Бывали у нас матчи «пять на пять», когда противники даже не успевали коснуться мяча. Мы их разбивали наголову. Потом перемена – и то же происходило с моей командой, и нас выбивали из соревнований «пятерок».

И такое исключительное качество игры наблюдалось у всего состава команды. Больше не было такого, что есть стартовый состав, а остальные выходят время от времени или сидят на скамейке запасных. Брендан руководил командой так ловко, что каждый всегда считал, что у него есть шанс попасть в стартовый состав. Перед матчами и во время игры нас подбадривали и воодушевляли. Да и между играми в клубе царила здоровая атмосфера.

Сидеть вечером дома по вторникам и средам и смотреть матчи Лиги чемпионов, разумеется, было мучительно. Но, в свете Премьер-лиги, это – идеальная подготовка.

В «Ливерпуле» был четко заведенный порядок. За четыре дня до предстоящего матча был день силовых тренировок: только прокачка квадрицепсов и задней поверхности бедра. Потом за три дня до игры – день упражнений на выносливость, когда задания более продолжительные и нужно работать на износ. За два дня до матча мы концентрировались на скорости, когда все упражнения – только на быструю реакцию и подготовку к матчу. За день до игры мы возвращались в Мелвуд и почти ничего не делали, так что во время матча готовы были летать. Благодаря этой неделе, когда мы готовились, не отвлекаясь на матчи европейского турнира и переезды, у нас было преимущество перед всеми остальными лидерами таблицы.

Вот поэтому-то поражение в кубковом матче на «Олд Траффорде» значит для меня гораздо меньше, чем то, как мы ответили в очередном матче лиги. «Сандерленд» недавно уволил Паоло Ди Канио, своего вспыльчивого тренера, но, уверен, им не начать с нуля, когда Суарес появится на поле, готовый затмить огни «Стэдиум-оф-лайт». Я-то знал, как он жестко тренировался, и можно было не переживать за то, что после такого долгого перерыва ему понадобится четыре-пять матчей, чтобы вернуться на прежний уровень.

Луис был спокоен и до ужаса сосредоточен во время тренировок перед этим матчем. Было видно, что он на самом деле загорелся. Думаю, он сильно винил себя за то, что его дисквалифицировали и он не может помочь команде. И он был решительно настроен загладить свою вину. Тут же после тренировок я звонил приятелям и отцу и сообщал:

– Суарес завелся. Говорю тебе, он был словно одержимый, когда первый раз вышел тренироваться. И теперь он перешел совсем на другой уровень.

Если у Луиса появится хоть один шанс против «Сандерленда», я уверен, он забьет. То же было и со Старриджем. Не забывай подпитывать его, и он непременно будет забивать. Отправляясь на северо-восток, я был настроен поистине оптимистично.

Солнечным днем в Сандерленде я выполнял угловой в первом тайме. Туре не удалось сделать передачу головой, но у дальней штанги Старридж головой отправил снаряд в ворота. Это был скорее случайный удар по мячу: он послал его не столько головой, сколько плечом, грудью и лицом, однако снаряд все же отскочил в сетку.

И тогда я, из глубины нашей половины поля, но имея пространство для движения и время оглядеться, послал один из своих «фирменных» длинных попереченых пасов. Этот приземлился точно там, где мне и было нужно, – в тридцати пяти метрах, у самых ног Старриджа на правом фланге. Он побежал к воротам, угрожающе виляя, а затем резким движением внешней поверхностью правой стопы направил его в створ ворот, куда плавно подоспел Суарес и добил его: 2:0 – Старридж и Суарес.

В ликовании убегая прочь, Суарес поднял вверх надетую в честь своего сына, который родился за два дня до того, футболку с надписью: «Добро пожаловать, Беньа! Los Amo!» Я добежал до него первым, но поскользнулся на дерне позади ворот, чуть не свалив Луиса. Я вмиг поднялся и обнял его. Фанаты Сандерленда наблюдали за нами в гробовой тишине, не считая отдельных выкриков, чтобы мы проваливали. Болельщики «Ливерпуля», столпившиеся в гостевом секторе, были просто вне себя и распевали: «Луис Суарес… покусает, кого захочет… Луис Суарес… покусает, кого захочет…»

А нас покусали, когда Симон Миньоле не удержал многообещающий дальний удар Ки Сон Ёна. Он отбил его прямиком на ногу Эмануэле Джаккерини: 2:1. И «Стэдиум-оф-лайт» засветился неожиданной надеждой на победу своей команды.

Оставалось две минуты, когда Адам Джонсон выполнял угловой «Сандерленда». Миньоле реабилитировался. Он вышел из ворот и без труда отбил его. Симон показывал, что наступил переломный момент, и подгонял нас, прежде чем послать мяч прямиком на правый фланг Суаресу, который был у центральной линии поля. У «Сандерленда» было лишь двое защитников, которые со всех ног пятились назад, против четверки, состоявшей из Суареса, Лукаса, Старриджа и Стерлинга, которые шеренгой неслись к воротам. Суарес контролировал мяч, а Лукас мчался впереди в ожидании паса. Суарес решил перевести мяч поперек поля на Старриджа. Трое сандрелендских защитников пустились назад к штрафной площадке, а Суарес уже вовсю махал Старриджу. Он хотел получить мяч назад, хотел еще раз забить. Старридж вовремя сделал передачу, возвращая снаряд в зону, и Суарес пальнул с левой ноги: 3:1. Луис поднял футболку, вновь приветствуя Беньямина, целуя правое запястье и приплясывая в лучах солнца, а затем обернулся, демонстрируя признательность Старриджу.

В автобусе по пути домой я спокойно проговорил Крису Моргану:

– Думаю, мы сыграли неплохо, но давай просто попробуем продержаться и посмотрим, что будет.

Никто из нас не верил, что у нас действительно есть шанс выиграть Премьер-лигу. Дело скорее было в том, чтобы, если получится, на этот раз удержаться в четверке лидеров. Но раз уж мы после десяти матчей не сошли с трассы, кто знает, как далеко нам удастся зайти? Я чувствовал спокойную уверенность в том, что мы способны потягаться с любой командой.

Следующими мы обошли «Кристал Пэлас», выиграв у них 3:1 на «Энфилде». Голы забили Суарес, Старридж и я. Я реализовал пенальти, направив вратаря, Хулиана Сперони, в другую сторону. Но я не праздновал, как Луис или Даниэль. Я выполнил свою работу, и, если честно, всякий раз, исполняя пенальти, я рассчитываю забить. В отличие от Суареса с его взмахами футболкой и поцелуем запястья или Старриджа, который танцует, как робот-серфер, я лишь вытер пот с лица. Никто на меня не напрыгивал. Думаю, они знают, что я слишком стар для таких вещей после обычного, предсказуемого гола с пенальти. Кто-то потрепал меня за волосы – вот и все. Мы продолжали – лидеры лиги в конце этого теплого субботнего дня.

На следующей неделе сборную Англии ожидали два решающих отборочных матча на «Уэмбли»: с Черногорией и Польшей. Победа в обоих обеспечивала нам путевку на чемпионат мира, который состоится следующим летом в Бразилии. С играми в составе сборной всегда связаны давление, напряжение, нападки и неопределенность. Я уже начал больше задумываться о привычной, но непростой задаче – мне предстояло играть за свою страну и быть капитаном сборной.

Шла только первая неделя октября, и мы только что обыграли «Сандерленд» и «Пэлас». Я буду праздновать только что-то по-настоящему важное, когда пройдет это напряжение от матчей за сборную Англии, а «Ливерпуль» начнет обходить ближайших соперников. Впереди меня ждал еще долгий путь. Я пока не мог представить себе ни битву за чемпионство, ни чемпионат мира в Бразилии.

Глава четвертая. Отборочные этапы и позиции

На Айронсайд-роуд некоторые попадания я праздновал так, будто только что забил победный гол за сборную Англии в финале чемпионата мира. Обычно я был Газзой, надевая футболку сборной с его именем на спине и выписывая зигзаги с мячом, прежде чем влепить его между двух мусорных контейнеров, служивших воротами. Еще я бывал Гари Линекером, который бьет пенальти на самой последней минуте финального матча на «Уэмбли», и едва мяч проскакивал между стальных контейнеров, я пускался в безумный торжествующий забег. Пробегая по Айронсайд-роуд, вопя от радости и потрясая руками в воздухе, я был национальным героем, чемпионом Англии, который упивается всеобщим обожанием.

Может, я сходил с ума по «Ливерпулю», но после чемпионата в Италии в 1990 году я помешался на сборной Англии. Это был Кубок мира, когда блистал мастерством Пол Гаскойн и забивал голы Линекер, когда вечерами мы всей семьей визжали у телевизора, когда Газза лил слезы и во время полуфинала с Западной Германией сжималось сердце. Я смотрел этот матч дома, когда мне едва исполнилось десять, и у меня комок подкатил к горлу, когда Газза получил желтую карточку и заплакал, понимая, что его отстранят на финальный матч. А получилось, что Стюарт Пирс и Крис Уоддл не забили в смертельной серии пенальти. Англия была подавлена. Жестокое разочарование в Уитоне и по всей стране.

А на улице я придумывал другие ошеломительные концовки. Маленький Стиви Джеррард выходил на шаг дальше Газзы, своего героя из сборной, и шел прямиком к финалу Кубка мира, где забивал столь же выдающийся гол, какой я только что запустил между контейнеров на Айронсайд. Эти мечты были не менее реальны, чем мои фантазии о том, чтобы «Ливерпуль» выиграл в лиге, не считая того, что я был побольше.

На улицах Уитона я часто играл за сборную Англии и в дождливые, промозглые зимние дни, и душными летними вечерами. Совершенно неудивительно, что мы с моим старшим братом Полом, которого я называл Газзой за его пухлые щечки, боготоворили Гаскойна. Даже не представляю, сколько раз я пересматривал «Gascoigne’s Glory», распаляя свое воображение.

Прежде моим любимчиком в сборной Англии был Брайан Робсон. Капитан «Чудо» играл на центральной линии поля, совсем как я. Когда он надевал белую форму, я начисто забывал, что Робсон – игрок «Манчестер Юнайтед». Я ненавидел «Юнайтед», но любил Робсона. Однажды отец вернулся домой и увидел, что я на улице играю в футбол в футболке сборной с фамилией «Робсон» на спине. Он позвал меня домой на пару слов. О чем я только думаю? Носить футболку с этой фамилией! В Уитоне! Что подумают соседи? Отец терпел это дома, потакая мне и тоже понимая, какой Робсон выдающийся игрок для сборной Англии. Но на улице нужно иметь голову на плечах. Я кивнул, переоделся и вернулся на улицу в красной форме «Ливерпуля». И все же мне нравилось воображать себя Робсоном, а когда стал постарше – уроженцем Ньюкасла, вроде Газзы, или Линекером из Лестера, хоть он когда-то и играл за «Эвертон».

Сборная Англии жутко много для меня значила. Когда мне, казалось, представилась возможность перейти в Национальную футбольную школу в Лиллшолле, я решил, что, наверно, отправляюсь в рай. Джейми Каррагер уехал в Лиллшолл за два года до того. Майкл Оуэн уже был там, и Джейми Кэссиди тоже, а еще другой юный защитник «Ливерпуля», Томми Калшо. Я был уверен, что мое место в Лиллшолле вместе с другими ребятами, чье будущее – в сборной Англии. После испытания для мальчиков младше 15 лет мне казалось – я сыграл так хорошо, что непременно получу красивое приглашение. Я был капитаном юношеской команды «Ливерпуля» и шел к райской жизни ученика футбольной школы в Лиллшолле.

Когда на почту пришло письмо, были слезы. Там говорилось, что я прекрасный игрок, но при выборе учитывается множество других факторов помимо футбола. Я понятия не имел, о чем идет речь, потому что это было всё – не считая жестокой правды о том, что меня отсеяли, и, ох, я не должен сдаваться. Это меня добило. Я помчался наверх и бросился на постель, закрыл лицо подушкой и рыдал. Отец изо всех сил старался утешить меня. Он напомнил мне, как хорошо я справился с испытанием. Отец сказал, может быть, они считают, что мне нужно немного подрасти или стать поувереннее, прежде чем они решат увезти меня так далеко от дома на два года.

Я сквозь слезы взглянул на отца. Когда я, наконец, смог говорить, из меня полился целый поток слов.

– Я так больше не могу, – сказал я между очередными всхлипываниями. – Хватит с меня футбола.

Отец успокаивал меня и деликатно удерживал. Он говорил о «Ливерпуле». В «Ливерпуле» меня любят. В «Ливерпуле» меня ценят. Ко мне проявляют интерес такие тренеры, как Стив Хайвэй, Дейв Шэннон и Хьюи Маколи. Они в меня верят. И это далеко не все. Пока у меня есть «Ливерпуль», есть и надежда.

И я продолжил играть. Через семь месяцев опередившие меня звезды Лиллшолла приехали в Мелвуд, чтобы сыграть против моей юношеской команды «Ливерпуля». Они прошествовали в спортивных куртках Национальной школы. Внутри меня все кипело. Я покажу им и тем, кто занимался отбором, что они потеряли, когда отказали мне. Я не мог дождаться начала матча.

Я СКВОЗЬ СЛЕЗЫ ВЗГЛЯНУЛ НА ОТЦА. – Я ТАК БОЛЬШЕ НЕ МОГУ, – СКАЗАЛ Я МЕЖДУ ОЧЕРЕДНЫМИ ВСХЛИПЫВАНИЯМИ.

Тремя самыми яркими их игроками были Майкл Оуэн, Уэс Браун и Майкл Болл, но я сделал их всех. Я превзошел самого себя. Оуэн уже тогда был забивным нападающим, и благодаря его хет-трику мальчишки из национальной школы урвали победу 4:3. Всем было ясно, что, если бы Майкл вновь был в нашей ливерпульской команде или если бы я был в команде Лиллшолла, вместе мы бы разбили противников наголову. Во всяком случае, потом ребята из Лиллшолла выстроились, чтобы пожать мне руку. За это я их уважал и, молча кивая, отвечал на их рукопожатия. Но пока ко мне не подошли тренеры из Лиллшолла, я умчался в раздевалку. Я не хотел ни выслушивать их чертовы речи, ни видеть кого-то из них. Это было выше моих сил.

Отказ молодежной сборной еще долгие годы преследовал меня. Я понимал, почему это так меня обидело. Я хотел играть за «Ливерпуль» и хотел играть за сборную. Когда вторая моя мечта, казалось, была разбита, я еще очень долго не мог прийти в себя. Но мне это удалось.

Мой полноценный дебют в составе сборной Англии состоялся 31 мая 2000 года, на следующий день после моего двадцатилетия, в матче против сборной Украины на «Уэмбли». Трудно было поверить, что я делю раздевалку с Тони Адамсом и Аланом Ширером. Я смотрел, как они играли на Евро-96, когда мне было шестнадцать, а Англия, принимавшая чемпионат, вновь добралась до полуфинала и снова проиграла Германии в серии пенальти. Это было безумное лето, когда, казалось, вся страна распевала про то, что «футбол возвращается домой», вслед за Бэддиелом и Скиннером, которые вместе с ливерпульской группой «Лайтнинг сидз» записали песню «Three Lions» про то, что после «тридцати лет забвения» «Кубок Жюля Риме сверкает, как прежде». Именно в этом матче Газза забил изумительный гол шотландцам еще до того, как мы выиграли в серии пенальти в четвертьфинале и выбили испанцев, которые тогда, похоже, были еще большими, чем мы, любителями продуть крупный турнир.

Я был таким тихим и робким, и тут в старой раздевалке на «Уэмбли» Адамс завопил мне прямо в лицо:

– Готов ты, черт возьми, к этому?

Кровь застыла в моих жилах. В горле все пересохло, но я выдавил из себя фирменное ливерпульское:

– Мы их сделаем!

Матч вмиг пролетел. Я был в полном восторге от того, что на мне белая футболка с моей собственной фамилией на спине. Я приходил в трепет от того, что мне довелось играть против Андрея Шевченко и мы вместе со сборной Англии во главе с Кевином Киганом, легендой Ливерпуля, выиграли 2:0.

Свой сотый матч за сборную Англии я сыграл через 12 лет, 12 ноября 2012 года, в Стокгольме. Мы проиграли 4:2. Златан Ибрагимович забил все голы за сборную Швеции, в том числе и невероятный мяч ножницами через голову, который пролетел 30 метров и проскочил над головой Джо Харта. Когда перед матчем меня попросили дать оценку своей игре за сборную Англии, я предположил, что это будет «шесть или семь». Я был честен, а не пессимистичен.

Если не считать победителей Кубка мира 1966 года, кто еще из игроков английской сборной может, не покривив душой, поставить себе восемь или десять? Пожалуй, я бы дал восемь баллов кое-кому из команды Бобби Робсона, добравшейся в 1990 году до полуфинала в Италии. Вот и все.

Когда наши раздутые «суперзвезды» опростоволосились и Англия выбыла раньше, чем ожидалось, оскорбления и нападки достигли другой крайности. Игроки стали «совершенно бесполезны» и «полным хламом». И все вернулось на круги своя, если не считать того, что за те 14 лет, что я играл на международном уровне, эти нападки стали более настойчивыми. Как бы хорошо ты ни играл за сборную, ты знаешь, что критика всегда наготове. Именно так чувствует себя игрок сборной Англии. Даже когда ты обыгрываешь сборную одной из «второстепенных» стран, тебя все равно критикуют, если только счет не 5:0.

Мне уже давно очевидно, что одна из проблем, поджидающих многих игроков, которые надевают футболку сборной, состоит в том, что из них слишком поспешно делают героев. В наши дни пресса и СМИ чересчур торопятся объявить какого-нибудь мальчишку великим футболистом, прежде чем тот достигнет каких-то долговременных результатов. Это вредит игрокам. Они начинают верить, что они выдающиеся футболисты, когда на самом деле их достижения весьма скромные.

Кроме того, в скрытых от общественности сферах английского футбола существуют такие моменты частного характера, когда с футболистами обращаются не лучшим образом. Эту жестокую правду открыл мне Стюарт Пирс в 2012 году. Пирс был важным игроком английских клубов, которые я боготворил на чемпионате в Италии в 1990 году и на Евро-96. Он был отличным фланговым защитником, целеустремленным игроком и страстным патриотом. Пирс очень огорчился, когда в конце незабываемого матча в Турине он промахнулся в серии пенальти, которая стоила сборной Англии места в финале Кубка мира 1990 года. Но для него очень характерно, что через шесть лет он настоял на том, чтобы пробить еще один пенальти в другой серии – против сборной Испании в четвертьфинале европейского чемпионата на «Уэмбли». Пирс забил, вызывающе взревел, а Англия выиграла в серии пенальти – единственный раз.

Так что к Стюарту Пирсу я относился с уважением, и он, конечно же, стал главным тренером молодежной сборной Англии и был назначен помощником тренера национальной сборной во главе с Фабио Капелло. Для меня было очень важно, когда он позвонил мне после матча Кубка мира 2010 года в Южной Африке. Я был в аэропорту Йоханнесбурга с большинством футболистов команды, которую я возглавлял как капитан. Мы собирались улетать домой после разгромного поражения 4:1 в матче с Германией в Блумфонтейне. Пирсу вовсе необязательно было звонить, но это было очень великодушно с его стороны. Он сказал мне, что я – один из немногих английских футболистов, который может покинуть чемпионат мира с высоко поднятой головой, и похвалил, как я держал себя в качестве капитана. Он сказал:

– Я знаю, ты расстроен и разочарован, как и все мы. Но и твое поведение, и уровень подготовки, и то, как ты играл во всех матчах, – все было на высшем уровне. Иначе и быть не могло. Ты был на уровне, так что тебе нужно гордиться тем, что было сделано.

Именно поэтому то, как он обошелся со мной полтора года спустя, казалось столь поразительным и огорчительным. После того как в феврале 2012 года Капелло ушел, а Рой Ходжсон еще не вступил в должность, Пирса назначили исполняющим обязанности главного тренера на время товарищеского матча с Голландией на «Уэмбли». Думаю, Пирс вообразил, что его назначат на эту должность, хотя его тренерские заслуги не идут в сравнение с богатым опытом Роя или Гарри Реднаппа, которого в прессе называли следующим тренером сборной Англии.