Текст книги "Выигрывать любой ценой"

Мы не переставали одерживать волевые победы. Пропустив в начале игры гол от Карлоса Тевеса, мы обыграли «Манчестер Юнайтед» со счетом 2:1 на «Энфилде». 5 октября 2008 года, всего через пять недель после того, как «Манчестер Сити» перешел к денежному мешку из Абу-Даби, мы переломили ход игры, изменив счет 2:0 с помощью двух голов Торреса и решающего мяча, забитого Кёйтом на последней минуте. Это была важная победа над новым титаном футбольной Премьер-лиги. Через неделю мы вновь уступали в матче с «Уиганом» и выиграли с тем же счетом 3:2. На этот раз решающий гол Кёйта случился на восемьдесят пятой минуте. Потом, 13 декабря, в домашнем матче с «Халлом» мы проигрывали 2:0. Через десять минут счет стал 2:2. Оба гола забил я. Все же мы потеряли два очка в домашней ничьей, а я знал, что такие результаты дорого обходятся. В этом месяце «Манчестер Юнайтед» отправлялся играть в турнире Клубного чемпионата мира ФИФА. В Рождество они отставали от нас на семь очков, но это было обманчиво, потому что они сыграли на два матча меньше. Мы не могли себе позволить потерять хоть одно очко в Ньюкасле. В предыдущем сезоне Торрес был в ударе и забил 33 гола. Затем он забил решающий гол в финале Евро-2008, когда Испания обыграла Германию 1:0, впервые победив в крупном турнире. Фернандо говорил мне, как этот гол, который завершил длительный кризис испанской сборной, вдохновил его на то, чтобы повторить что-то подобное для «Ливерпуля» и помочь клубу вернуть титул после девятнадцатилетнего перерыва. За несколько недель до матча с «Ньюкаслом» он занял следующее место за Роналду и Месси в голосовании за игрока года ФИФА.

Но второй его сезон в «Ливерпуле» был испорчен из-за травмы. В третьем для нас матче Лиги, который мы играли с «Астон Виллой», он повредил подколенное сухожилие, а пытаясь вернуться в игру, перенес два обострения. Когда время подошло к Рождеству, он играл так мало, что забил всего пять голов. У меня к тому времени было шесть. Я убежден, что, если бы нам удалось вернуть его в полноценную форму, мы бы выиграли Лигу.

Торрес отсутствовал еще неделю, а Бенитес удивил всех, когда снова не вывел Робби Кина в матче с «Ньюкаслом». В предыдущих матчах Робби забил три гола. Сначала я был в восторге, когда мы подписали контракт с Робби, потому что в «Тоттенхэме» он справлялся потрясающе, наряду с Димитаром Бербатовым. Но в «Ливерпуле» ему хотелось быть номером 10. Мне казалось, что на этой позиции он нам не нужен, раз я так хорошо справляюсь с этой ролью. Он неплохо дополнял команду, но я опасался, что в борьбе за одну и ту же позицию или у меня, или у него могут возникнуть неприятности. Но Рафа в большинстве случаев номером 10 ставил меня. В команде Рафы не было места для нас обоих. Я понимаю, почему у Рафы возникали сомнения, ставить ли Робби впереди меня. Он не обладал скоростью Торреса. Робби проявлял себя гораздо лучше, когда у него была возможность забежать назад и удерживать разумную дистанцию, с которой он мог выполнять голевые передачи и бить по воротам. Однако, очевидно, его отношения с Рафой никогда не пойдут на лад. Вместо того чтобы позволить Робби быть тем, с кем он подписал контракт, Рафа пытался изменить его. В результате Робби предпринимал попытки, от которых ему явно было не по себе. Под началом у большинства тренеров, с которыми я играл в «Ливерпуле», у Робби все заладилось бы. Но Рафа воспринимал это очень близко к сердцу. Я не понимал, почему Рафа пытался изменить отличного игрока. Пусть бы он играл как играет – ведь поэтому мы его и подписали.

Десять недель назад, после того как Джо Киннер сменил Кевина Кигана на посту главного тренера, в «Ньюкасле» разгорелась совершенно иная битва. На «Сент-Джеймс Парке» шла междоусобица между страстными болельщиками и Майком Эшли, владельцем клуба. Эшли объявил, что он выставляет клуб на продажу, а наутро перед матчем передумал. Клуб продаваться не будет. Он пообещал открыть новую, успешную эпоху для «Ньюкасла».

Я не был настроен на что-то иное, кроме грандиозного матча за «Ливерпуль». После 30 минут абсолютного превосходства Карра, Маскерано и Йосси Бенаюн разыграли комбинацию на правом фланге, и снаряд перелетел ко мне в районе одиннадцатиметровой отметки. У меня было много места, чтобы закрутить удар мимо Шэя Гивена. Мяч стукнулся о внутреннюю поверхность штанги и отскочил в сетку. Сами Хююпия довел счет до двух, отправив мой угловой головой в ворота. Счет был 3:1, когда мы с Лукасом сыграли в стенку, после чего он отдал мне прелестный пас. Совершив длинный забег, я ловко перебросил мяч через Гивена и забил свои второй и четвертый для «Ливерпуля» голы. Я изобразил руками ножницы, словно говоря, что мы начисто срезали их и матч завершен. Но это было не совсем так. Рафа заменил меня. В газетах говорили, что это было сделано для того, чтобы весь стадион мог поприветствовать меня овацией стоя. Я оценил этот знак внимания от болельщиков из Ньюкасла, но задумался, не хотел ли Рафа таким грубоватым образом намекнуть мне, что не стоит терять аппетита. Затем Райан Бабел заработал пенальти. Я мог бы впервые сделать хет-трик в «Ливерпуле», но забил Алонсо – я же, улыбаясь, наблюдал со скамейки запасных.

Джо Киннер, несмотря на то, что на него обрушился шквал насмешек, высказался философски:

– «Ливерпуль» показал совсем иной класс. Мы были банальны, они же играли в очень интересный футбол. А Джеррард был великолепен. Это была лучшая индивидуальная игра, какой я давно не видел.

Нет нужды восхищаться тем, как проявил себя я. Самое главное, что «Ливерпуль» выиграл 5:1, и мы вышли в лидеры с отрывом в четыре очка. Кроме того, мы играли с настоящим натиском и стилем и совершенно разбили «Ньюкасл». В интервью после матча я не стал заострять внимание на своем вкладе, а вместо этого подчеркнул свою уверенность в том, что я, пожалуй, играю в лучшем составе «Ливерпуля» за всю свою карьеру. Чтобы оправдать ожидания, я обратился к привычным футбольным штампам и пообещал, что мы «не будем задирать нос, будем оставаться спокойными и невозмутимыми и продолжим усердно работать». После такой крупной победы и очень трезвого Рождества Рафа дал нам двухдневный перерыв. Я был готов к вечеринке, если не в городе, то хоть в Саутпорте.

Ранним утром следующего дня я очнулся в полицейском участке. Так началось мое двадцатитрехчасовое заключение. Помню, я удивлялся, как там оказался. И тут охранник принес мне утренние газеты. Я смотрел на свое лицо, напечатанное на самом видном месте на первой и на последней полосах. На спортивной странице меня хвалили за два забитых гола и универсальную игру против «Ньюкасла» во вчерашнем матче. Первая же полоса была беспощадна. Здесь меня отделывали за то, что я нахал, затеявший стычку в баре. Я горел от стыда, но было и обидно. Меня поймали на истории, какие каждый день случаются в барах многолюдных городов по всему миру. Если бы я был каким-нибудь Джо Блогзом, меня бы не стали задерживать на 24 часа. Поэтому меня расстраивало, как полиция обставила мой арест. Но во всей этой заварушке мне было некого винить, кроме самого себя.

Начиналось все безобидно. В автобусе по дороге домой из Ньюкасла, в эйфории от победы, я писал сообщения лучшим друзьям. Мне никогда не удается выбраться с ними куда-то, и, похоже, это редкий случай повеселиться. Все до единого были готовы расслабиться и отпраздновать. Нас собиралось восемь человек, и оставалось лишь условиться, где мы встретимся. Мы знали, что я не могу отправиться в центр Ливерпуля. Эти деньки и ночки прошли. Мне было двадцать восемь, я еще молод, и было жаль, что я не могу повеселиться в центре родного города. Но едва ты становишься в Ливерпуле знаменитым, тебе приходится менять свою жизнь. В центре даже днем бывает сложно появляться и умудряться делать обычные дела, например, сходить с Алекс по магазинам или выпить чашку кофе, не привлекая внимания. У меня это не получалось долгие годы. Повсюду фанаты «Ливерпуля». И я понимаю, почему после матча им хочется подойти и сказать «Привет» или «Молодец». Чаще всего люди очень любезны со мной. Но на половине «синих» я не столь популярен. Порой болельщики «Эвертона» вправе пожаловаться на меня. Большинство из них вежливы и сдержанны, а вот меньшинство затрудняет для меня выход в город. И все же время от времени мне это удается. Но приходится изворачиваться, передвигаясь мелкими перебежками, по большей части оставаясь в машине. Много лет назад, еще до того, как я стал постоянным членом основного состава, я мог выйти в город в девять утра и оставаться там до пяти. Сейчас же я даже не представляю, куда бы пойти в родном городе. Такова жизнь футболиста. Приходится тщательно выбирать места.

А ночью еще хуже. Днем, по крайней мере, подавляющее большинство – трезвые. От выпивки настроение ухудшается, и некоторые люди становятся агрессивными. Немного странно, когда кто-то совершенно незнакомый начинает на тебя кричать. Тебе приходится просто проглотить это и смириться, что в моем положении нужно прекращать выходить куда-либо в Ливерпуле. Но если сложить все, чем приходится жертвовать, и сравнить с тем, как щедро мы вознаграждены взамен, то жаловаться не годится. Нам платят непомерно, до неприличия хорошо, а еще нам достаются поклонение и слава. Оскорбления и нападки – это оборотная сторона медали, точно так же, как и отсутствие социальной жизни – неизбежное следствие звездного статуса ведущих профессиональных спортсменом. И все же мы бываем очень довольны, выходя в свет из своего привилегированного мирка.

Однако, когда ты молод, тебе порой хочется просто сходить в клуб с приятелями. Тебе нужно расслабиться. Именно так я и был настроен в воскресенье вечером, 28 декабря 2008 года. Так что я допустил классическую ошибку, оказавшись не в том месте не в то время. На следующее утро, сидя в камере, я думал:

– Ну почему я просто не остался дома?

Бывает, что вечером ты идешь куда-нибудь и никто тебя не трогает – и все отлично. Время от времени это позволяет расслабиться – и как игроку, и как обычному человеку – и на пару часов отвести душу. Но если что-то случается – будь это хоть незначительное происшествие, – об этом приходится от души пожалеть.

Я не святой, как и все простые смертные. Я совершал не слишком много ошибок, но из каждой я извлекал урок. Мне было всего одиннадцать, когда мы с дружками – глупые шалопаи – пытались стибрить какую-то канцелярию в магазине «Вулворт». Мне это нужно было к школе, и мама с папой дали мне денег. Но у нас были другие планы: на эти деньги мы купили кока-колу и бургер в «Макдоналдсе». Разумеется, мы были неудачливыми воришками, и, когда я запихивал ручки в карман, а бумагу под куртку, охранники в магазине тут же нас засекли. Он заставил нас назвать свои фамилии и рассказать, в какую школу мы ходим и где живем. Я так боялся, что отец узнает, что я солгал и дал адрес своей тети. Из «Вулворта» я помчался домой к тете Линн и рассказал ей, что натворил. Я умолял ее пойти к папе и сначала все ему объяснить. Мне хотелось, чтобы он знал, как мне плохо. Но было слишком поздно. Из «Вулворта» уже приходили в школу, а оттуда позвонили папе. Он рвал и метал. Я, наверно, никогда не видел его таким злым. Чем это я занимаюсь – подворовываю в магазинах? Мама была неподалеку, она бы не позволила отцу слишком сурово обойтись со мной, даже если я этого заслуживал. Но еще она хотела, чтобы я понял, как плохо поступил. Я знал, что отец был прав, предупреждая меня, что я могу вылететь из Академии «Ливерпуля». Если Стив Хэйвэй узнает об этом, сказал отец, он может выгнать меня. Я сильно распереживался. Я бы вытерпел побои, какие достались от отца моему приятелю. Отшлепанная задница недолго поболит. Но что, если я все испортил с «Ливерпулем»? Это было бы катастрофой.

Я смирился с наказанием – меня хорошенько отчихвостили и три дня не выпускали из дому. Потребовалось какое-то время, чтобы я преодолел в себе чувство вины, но по крайней мере больше у меня не возникало соблазна совершать какие-нибудь глупости.

Другую ошибку я совершил, когда уже был молодым профессиональным спортсменом, в самом начале, еще во время непродолжительной работы с Жераром Улье. Тогда я не прошел тест на алкоголь, и меня лишили прав. Я ненамного превысил допустимый уровень, но Жерар, почти как мой отец, по-настоящему рассвирипел. А немного успокоившись, он высказался:

– Если твоим приятелям хочется в ночной клуб, пусть идут. Когда покончишь со спортом, сам себе купишь клуб.

Я глубоко сожалел, и со временем избегать соблазнов мне становилось все легче. Соблюдать дисциплину было несложно, ведь футбол так много значил для меня. Я знал, что стану играть лучше, если никуда не пойду и вместо вечеринки с приятелями лучше пораньше лягу спать. Кроме того, я понял, что несколько раз в год могу ходить куда-нибудь и делать, что хочу. Совсем необязательно много пить. Достаточно отправиться куда-то с ближайшими друзьями. Для меня было достаточно, что есть какое-то разнообразие.

ЕСЛИ ТВОИМ ПРИЯТЕЛЯМ ХОЧЕТСЯ В НОЧНОЙ КЛУБ, ПУСТЬ ИДУТ. КОГДА ПОКОНЧИШЬ СО СПОРТОМ, САМ СЕБЕ КУПИШЬ КЛУБ.

Так что после матча с «Ньюкаслом» я веселился в Lounge Inn, престижном баре в Саутпорте, когда вдруг откуда ни возьмись возникла такая ситуация. Я вступил в спор. Завязалась потасовка. Спустя несколько лет это превратилось в шутку. Говорили, что я ударил этого парня, потому что он был диджеем и не хотел ставить песню Фила Коллинза. Какая чушь! Спор был не по поводу Фила Коллинза, и парень этот вовсе не был диджеем. Но людей забавляла мысль, что я пойду колотить диджея оттого, что он не стал ставить мою песню. Дело было совсем не в этом. Парень был обычным посетителем, и все мы разгорячились совершенно по-пустому. После двадцатитрехчасового пребывания в полицейском участке меня обвинили в применении насилия и нарушении общественного порядка. Такое обвинение предъявили большинству из нас. Выглядело это не очень, особенно когда в газетах начали, как всегда с истерикой, строить догадки о том, что мне может грозить пять лет тюрьмы, если меня признают виновным. Это была полная ерунда, и я был полностью уверен, что меня оправдают в суде. Я был готов предстать перед судьей и рассказать, как было дело. Я был убежден, что, если говорить правду перед лицом двенадцати посторонних людей, они поймут, как развивались события в баре.

Для меня было очень важно, что это происшествие никак не отразилось на моей физической форме. И, как оказалось, остаток того сезона я, по-моему, отыграл еще лучше. Я просто выбрасывал это из головы во время тренировок или матчей. На протяжении всей этой истории клуб поддерживал меня. Рафа относился ко всему с практической точки зрения и с пониманием. Он не применил ко мне дисциплинарных наказаний, а помог разобраться с ситуацией. Рафа нанял человека по имени Оуэн Браун, чтобы тот неофициально помогал мне. Тот сопровождал меня на суд и обратно. Кроме того, у меня был лучший адвокат, Джон Келси-Фрай, который меня защищал. При поддержке таких специалистов я был уверен, что мое дело будет достойно оспорено и обвинения с меня будут сняты, так что я не слишком волновался о его исходе. И даже когда бывали трудные времена, футбол давал мне отдых. На поле я чувствовал себя свободным, даже несмотря на то, что дело тянулось очень долго. Когда следующим летом, в июле 2009 года, мы, наконец, оказались в зале суда, с меня сняли все обвинения единодушным решением жюри присяжных. Это произошло после того, как и я, и второй участник представили свои версии событий того вечера. Сидя на скамье подсудимых, я сказал, что очень сожалею о том, что случилось, и заявил, что ударил того человека, защищаясь, но я пытался договориться с ним на словах, а не с помощью силы. Я объяснил, что привык сталкиваться с агрессией, даже на светофорах.

– С какого рода агрессией? – спросили меня.

– Я же футболист, – ответил я. – Ко мне подходят болельщики, фанаты «Ливерпуля», «Эвертона» или «Манчестер Юнайтед». Иногда их замечания бывают унизительными или оскорбительными. Поэтому я пытаюсь разбираться с этим как могу. Стараюсь поговорить с ними и все сгладить.

Я вновь принялся объяснять, что лишь пытался уладить спор между нами и выяснить, почему этот человек будто бы предъявляет мне какие-то претензии. После того как меня признали невиновным, судья Генри Глоуб сказал мне в зале суда:

– Приговор признается достоверным на основе всех имеющихся в деле показаний, и вы выходите из зала суда с незапятнанной репутацией. Не вы первый начали применять силу… и вы неизменно утвержаете, что действовали лишь исключительно в тех пределах, которые считали разумной самообороной в ответ на действия, которые вы оправданно, хоть и, по вашему признанию, ошибочно, принимали за попытку напасть на вас. То, что на первый взгляд стороннему наблюдателю могло показаться бесспорным проявлением неправомерного насилия, по тщательном анализе показаний оказалось вовсе не таким однозначно трактуемым.

Я же даже сейчас считаю, что это оставило пятно на моей репутации. Мне до сих пор неприятно говорить об этом. Даже несмотря на то, что меня оправдали, я вышел из зала суда без торжествующих жестов. Я не чувствовал гордости или собственного превосходства. Я вышел в смущении от того, что я вообще был в этом замешан. Я и до сих пор жалею об этом, как жалею о том, что втянул второго парня. Но теперь все закончилось. Все прошло, и я не таю никакой обиды. Я лишь рад, что никто серьезно не пострадал и все мы можем продолжать жить дальше. Я еще год не ходил по ночам ни в какие многолюдные места. Я решил, что лучше оставаться дома. Особенно я переживал за Алекс и своих родителей. Мне бы не хотелось, чтобы Алекс участвовала в этой истории, но мне, конечно, пришлось ей все рассказать. Когда я звонил ей из полицейского участка и сообщал о том, что произошло, мне было так неловко. Она поняла и поддержала меня. Ей тоже все время приходилось быть начеку. Алекс любит вечеринки, и она, бывает, ходит в определенные места, но, к сожалению, мы живем в такие времена, когда немногие избегают причинять другим беспокойство и затевать скандалы. Благодаря этому случаю я понял, что в нашем положении нам приходится быть очень-очень осмотрительными. Когда я впервые заявил о себе в составе «Ливерпуля», отправляясь на вечеринки, всегда приходилось прятаться от журналистов и камер. Парочка таких проныр с камерами непременно поджидали за кустами или за машинами, пытаясь застать тебя врасплох. Сейчас же любой, у кого есть смартфон, может стать папарацци, делая снимки, которые либо неприглядны, либо вводят в заблуждение. Так что выход на вечеринку уже не приносит никакого удовольствия. Всегда есть шанс оказаться в чьем-либо Твиттере или Инстаграме, а на следующее утро и в прессе, прежде чем доберешься домой. Сейчас многие молодые спортсмены убеждаются в этом на своем горьком опыте. Это было и со мной. Я совершал ошибки. Но мы – лишь простые смертные, которым посчастливилось хорошо играть в футбол. Отчего бы нам время от времени не хотеть повеселиться? При нашей чрезвычайно напряженной работе небольшое развлечение помогает лучше играть на поле. Я не курю, не употребляю наркотики, я противник всего противозаконного. И все же после одной-единственной вечеринки оказался в зале суда. Каждые выходные в ночных клубах в разных концах страны происходят драки, и обо всех этих потасовках забывают на следующее же утро. Мне же в 2009 году пришлось отмывать свое имя в Высшем суде. Я убежден, что это произошло лишь потому, что я – знаменитый футболист. 30 декабря 2008 года новости о ночи, проведенной мною в камере, расползлись по всему Интернету и просочились в газеты. Когда сейчас вспоминаешь об этом, все кажется невероятным, но всего через десять дней, 9 января 2009 года, Рафа Бенитес и сам попал впросак. Наш последней матч в Лиге окончился разгромной победой над «Ньюкаслом» со счетом 5:1, и с тех пор мы сыграли еще всего один матч, победив «Престон» 2:0 в третьем этапе Кубка Англии. В этом матче вернулся Фернандо Торрес, который еще и забил гол, а в выходные нам предстоял, по-видимому, рядовой матч лиги со «Сток Сити» на их поле.

В выходные же состоялся важный матч Премьер-лиги между «Манчестер Юнайтед» и «Челси» на «Олд Траффорде». По крайней мере, одному из двух наших важнейших противников в борьбе за титул предстояло потерять очки. Я до сих пор не понимаю, что нашло на Рафу, но на пресс-конференции перед матчем со «Стоком» он решил разразиться своими пресловутыми «фактами» против Алекса Фергюсона. В ту пятницу я приехал из Мелвуда, чтобы пообедать дома, и включил телевизор. Я всегда так делаю в дни пресс-конференций, чтобы узнать, что говорил тренер. Рафа сидел, как обычно, улыбаясь уголком рта. Казалось, предстоит обычная пресс-конференция, но тут он вытащил из кармана листок бумаги. Он расправил его на столе и начал зачитывать один «факт» за другим. Рафа не переставая повторял «факт… факт… факт». Я не верил своим ушам. Я хватался за сиденье, впивался ногтями в руки – мне было неловко за него.

Рафа начал с заявления о том, что «Манчестер Юнайтед», должно быть, «так нервничают, потому что мы наверху турнирной таблицы». Я тут же закатил глаза, подумав: «Ох-хо-хо, что же это такое?» Казалось, это так не похоже на Рафу – начинать свою речь так эмоционально. Я видел, что он злится.

– Я хотел бы поговорить о фактах, – сказал Рафа. – Я хочу, чтобы меня правильно понимали, я не желаю преждевременно кем-то манипулировать, хотя манипуляции, по-видимому, вот-вот начнутся. Но у меня перед глазами кое-какие факты.

Тут Рафа выдал какой-то бред по поводу того, что «Манчестер Юнайтед» вместе с «господином Фергюсоном» не понесли должного наказания за различные мелкие нарушения. Он перечислил даты и происшествия и заключил, что «господин Фергюсон – единственный главный тренер в Лиге, которого нельзя наказать за такие проступки». Затем он выступил с заявлением о том, что календарь встреч и расписание матчей составлено в пользу «Юнайтед». Слова Рафы были сбивчивыми, обиженными, будто у него была мания преследования. Мне хотелось залезть под диван и закрыть уши ради самого же Рафы. Он сам себя позорил. Я не мог взять в толк, чего он пытается добиться, а поток его «фактов» все не иссякал:

– Если ему хочется обсудить встречи, есть и другой вариант: господин Фергюсон в своем кабинете составляет календарь встреч, присылает его нам – и всем все известно и нечего возразить. Все просто. Мы знаем, что происходит всякий раз, когда мы приезжаем на «Олд Траффорд». Представители «Юнайтед» всегда шепчутся с арбитрами, особенно в перерыве, когда они подходят к ним, – и они разговаривают и разговаривают. Об этом факте нужно знать тренерам всех клубов. Только господину Фергюсону позволено говорить о встречах, говорить об арбитрах – и ничего не будет. Нужно помнить, что я привожу только факты.

Рафа принялся вслух задавать вопросы:

– Может, на них давят? Может, они не думали, что в январе мы окажемся наверху турнирной таблицы? Но мы наверху, и они нервничают. Я не указываю чиновникам, что нужно делать. Но я здесь уже пять лет и знаю, как все происходит. Я буду смотреть игру «Юнайтед» с «Челси».

И он еще не закончил. Надежды не было – Рафа был в ударе:

– В Манчестере у нас была встреча с тренерами и представителями Футбольной ассоциации по вопросу кампании «Уважение». И я высказался ясно – забудьте об этом, потому что господин Фергюсон расправляется с арбитрами, расправляется с господином Аткинсоном, расправляется с господином Хэкеттом. Но его не наказали. Как можно говорить о кампании «Уважение» и каждую неделю критиковать арбитров? Можете проанализировать эти факты и прийти к собственным решениям и выводам.

Это была катастрофа. Речь Рафы с его «фактами» сравнивали с тирадой Кевина Кигана, когда в 1996 году он словно сошел с ума перед объективами телекамер и заявил по поводу «Юнайтед» и Фергюсона:

– Честно скажу вам, я был бы в восторге, если бы мы обыграли их. В полном восторге.

К концу сезона, когда надежда завоевать титул для «Ньюкасла», который на одном из этапов лидировал с отрывом в 20 очков, угасла в матче с «Юнайтед», эмоции захлестнули Кигана. Я не понимаю, о чем думал Рафа, решив обрушиться на Фергюсона, мастера манипуляций, когда мы так мирно устроились наверху турнирной таблицы в самом начале года. Он выбрал совершенно неподходящее время и тон. Когда я встретился со сборной Англии, все игроки «Юнайтед» сказали, что Ферги лишь посмеялся над Рафой со словами: «Я его достал. Я достал его».

На пресс-конференциях Рафа обычно никогда не говорил лишнего. Он честно и с достоинством отвечал на множество вопросов, особенно если предстоял важный матч. Ему важно было не увеличивать давления, которое оказывалось на команду. А тут он сыграл на руку Фергюсону. Тот любит все это. Зачем ввязываться? Сидел бы тихонечко в лиге и думал о сложном матче на поле «Стока», а не рассуждал об Алексе Фергюсоне и «Юнайтед». Пусть бы они сами разбирались со своими делами. По-моему, Рафа принял для себя множество решений. Он жаждал влияния и власти. Мне это не нравилось, потому что в «Ливерпуле» было не принято воевать с директорами, тренерами других клубов и журналистами. Рафа поссорился с владельцами, Томом Хиксом и Джорджем Джиллетом. У всех нас начали возникать сомнения по поводу них, но Рафа обсуждал с журналистами проблемы со своим контрактом.

Рафа рассредоточил внимание команды. Нас постоянно спрашивали об этом журналисты:

– Что все это значит? Зачем он это сделал?

Нам было ничего не известно, потому что Рафа нам ни слова не сказал об этом. Думаю, ему было неловко, потому он знал – последствия были неприятными. В те выходные «Манчестер Юнайтед» наголову разбили «Челси» со счетом 3:0. Мы встречались со «Стоком» и вышли с ничьей. Ближе к концу матча я попал в штангу, а Рафа позже предположил, что если бы я в тот раз забил, то впоследствии мы бы не потеряли темпа. Он ошибался. Что-то более серьезное не заладилось. В январе и феврале мы сыграли семь матчей Премьер-лиги и набрали всего десять очков. За то же время «Юнайтед» сыграли восемь матчей, выиграли их все и заработали 24 очка. Именно тогда мы ощутили отсутствие бывшего помощника Рафы, Пако Айестарана, который всегда успокаивал нас. Это-то и было ключевым фактором.

Мы многого лишились, когда в 2007 году Рафа рассорился с Пако. Всем нравилось тренироваться с Пако и нравились его методы. Выходя на матч под началом Пако, я всегда чувствовал себя таким свежим и воодушевленным. Кроме того, он обеспечивал отличную связь с главным тренером. Рафа был таким безучастным, а Пако Айестаран служил между нами связующим звеном и буфером. Он был забавным парнем и, бывало, объяснял игроку, почему он, возможно, начнет матч на скамейке запасных или почему важно пропустить дневную тренировку ради сохранения физической формы. Под началом Айестарана общение проходило без запинок. А когда он ушел, оно сократилось. Я чувствовал, что Рафа изменился, и я не доверял его новым помощникам.

Рафа перестал доверять Пако и сказал, что тот действует у него за спиной. Но я и до сих пор поддерживаю связь с Пако. Он – хороший парень, и сейчас он тренер в тель-авивском «Маккаби». В мае 2015 года они выиграли первый в истории израильского футбола требл. Так что он проделал хорошую работу, однако для меня он остается идеальным вторым номером.

Рафа привел Сэмми Ли, но на самом деле больше ответственности возложил на другого испанца по имени Пако де Мигель. Это был некрупный парень, который, насколько мы понимали, был подпевалой Рафы. Игроки совершенно не уважали его, а тренировки его были ужасны. Мы пытались по большей части придерживаться методов Пако Айестарана, но это было уже не то. Новый Пако не имел ничего общего со старым. Никакой индивидуальности. После ухода Аейстарана остались и другие испанцы. Все они были неплохие ребята, но было бы лучше, если бы Пако остался.

Однако Рафа был очень упрям. И при этом очень хорош. Он многое вытянул из Торреса, потому что подталкивал его. То же было и со мной. От Фернандо Рафа требовал большего. От того, что с Рафой ты не знал, где окажешься, хотелось произвести на него впечатление и сыграть для него. Во всяком случае, я так и делал. Другие футболисты просто не выносили его.

И все же у нас были моменты, когда мы казались претендентами на титул. На той же неделе мы разбили «Реал Мадрид» со счетом 4:0 на «Энфилде», выиграв по сумме двух матчей последний матч в 1/16 Лиги чемпионов 5:0. Мы отправились на «Олд Траффорд». После 23 минут мы уступали, когда Криштиану Роналду забил с пенальти.

В составе «Юнайтед» есть несколько игроков мирового класса: Эдвин ван дер Сар, Фердинанд, Неманья Видич, Роналду, Руни и Тевез. Но играют они как команда из отдельных игроков. После того как Торрес через пять минут сравнял счет, мы разгромили их. Видич допустил ошибку, и Торрес наказал его за это. Видич – отличный игрок, но мы с Торресом донимали его. Ему с нами было просто не справиться, а Торрес всегда был его ночным кошмаром. Я сделал счет 2:1 как раз перед перерывом, забив с одиннадцатиметровой отметки после того, как Эвра уронил меня.

Обманув Ван дер Сара, я побежал вдоль боковой линии перед болельщиками «Юнайтед», пальцем показывая своим товарищам, чтобы они держались подальше. Я не планировал праздновать – это получилось экспромтом. Во-первых, я поцеловал эмблему в честь нашего соперничества с «Юнайтед», а затем побежал прямиком к телекамере возле углового флажка. Я оставил на объективе смачный поцелуй, сложив губы бантиком и приветствуя миллионы телезрителей, наблюдающих за матчем по всему миру. Этот матч и этот гол так много значили для меня.

«Ливерпуль» сыграл действительно хорошо, и Рафа готовил нас к игре, будто это была еврокубковая игра. В тот день он начисто перехитрил Фергюсона и, используя весь свой холодный тактический расчет, построил вокруг нас с Торресом схему из Маскерано, Лукаса и Кёйта, которые в течение всего матча помогали нам разбить «Юнайтед». Рафа, не хуже самых бесстрастных гроссмейстеров, производил блестящие расчеты, а мы с Торресом играли с напором и страстью. В тот день мы чувствовали себя непобедимыми, особенно потому, что наша защита обеспечивала нам по-настоящему прочную опору для контратаки. Сначала мы испытали натиск, но потом начисто срезали их ответным ударом – еще и еще. Видич попросту не смог справиться со скоростью, силой и напором Торреса. В конце концов на семьдесят шестой минуте его удалили за то, что он оттеснил меня. Позже мы забили еще два гола и прикончили их. 4:1 на «Олд Траффорде» – это одна из приятнейших побед над «Юнайтед».