Текст книги "Песнь Сюзанны"

– Я ничего тебе не выговариваю, – возразила Сюзанна, – только спрашиваю.

Миа нетерпеливо взмахнула рукой, как бы говоря: «Хватит толочь воду в ступе», – и чуть повернулась, встав вполоборота к Сюзанне. А потом пробормотала: «Я не пошла ни в больше-чем-дом, ни в никакой дом. И в любом случае я выношу моего малого, ты слышишь? Как бы ни легли карты. Выношу и выкормлю».

И вот тут Сюзанна поняла многое, если не все. Миа насмехалась, потому что боялась. Пусть знала она многое, но очень уж значительная ее часть была Сюзанной.

«Я не пошла ни в больше-чем-дом, ни в никакой дом», например. Это фраза из «Невидимки», романа Ральфа Эллисона[39]39
  Эллисон Ральф Уолдо (р. 1914) – афроамериканский прозаик, эссеист. Единственный его роман, «Невидимка», был опубликован в 1952 г. и получил множество литературных премий.


[Закрыть]. Когда Миа проникла в Сюзанну, она приобрела две субличности по цене одной. Это Миа, и никто другой, вытащила из небытия (или из глубокой заморозки) Детту, и именно Детте особенно нравилась эта фраза, в которой выражалось глубокое презрение и подозрительность негров к тому, что иногда называлось «усовершенствованное послевоенное образование для негров». Ни в больше-чем-дом, ни в никакой дом; я знаю, что я знаю, другими словами, до меня дошли такие слухи, мне шепнули об этом на ушко, дорогая, сорока принесла на хвосте.

– Миа, а от кого у тебя ребенок? Какой демон стал ему отцом, ты хоть знаешь?

Миа ухмыльнулась. И ухмылка эта очень не понравилась Сюзанне. Слишком много в ней было от Детты. Она уже понимала, что ответ ее не порадует.

– Да, женщина, знаю. И ты права. Это демон накачал тебя, действительно, великий демон, ты говоришь правильно. Человеческий демон! И по-другому просто быть не могло, ибо ты знаешь, что настоящие демоны, те, что остались на берегах всех этих миров, вращающихся вокруг Башни, после того, как Прим[40]40
  Термин Prim, используемый С. Кингом, скорее всего сокращение от primary – первоначальный, исходный.


[Закрыть] пошел на убыль, бесплодны. И по очень веской причине…

– Тогда как…

– Твой дин – отец моего малого, – ответила Миа. – Роланд из Гилеада, ага, он. У Стивена Дискейна наконец-то появится внук, хотя он сам давно сгнил в могиле и не узнает об этом.

Сюзанна таращилась на нее, напрочь забыв о холодном ветре, дующем со скал Дискордии.

– Роланд?.. Этого не может быть! Он находился рядом со мной, когда демон был во мне, «извлекал» Джейка из дома на Голландском холме и физически не мог трахаться со… – Она замолчала, подумав о младенце, которого видела в «Догане». Вспомнила его глаза. Эти голубые глаза воина. Нет. Нет. Я отказываюсь в это верить.

– Тем не менее Роланд – его отец, – настаивала Миа. – И когда малой родится, я назову его именем, взятым из твоей памяти, Сюзанна из Нью-Йорка, которое ты узнала, изучая крепостные зубцы, внутренние дворы, подъемные мосты и навесные башни. Почему нет? Это хорошее имя, и ему оно подойдет.

«Введение в средневековую историю» профессора Мюррея, вот о чем она говорит».

– Я назову его Мордред, – продолжила Миа. – Расти он будет быстро, мой дорогой мальчик, быстрее любого человека, благодаря его демонической природе. Он вырастет сильным. Станет воплощением всех стрелков, когда-либо существовавших. А потом, как и Мордред твоего сказания[41]41
  Речь идет о легендах о короле Артуре.


[Закрыть], убьет своего отца.

И с этим Миа, дочь, не знающая отца, вскинула руки к сверкающему звездами небу и закричала; Сюзанна так и не смогла понять, был ли то крик печали, ужаса или радости.

2

– Подкрепись, – предложила Миа. – Вот что у меня есть.

Из-под мексиканской шали она достала гроздь винограда и бумажный кулек с оранжевыми ягодами физалиса, раздутыми от наполняющего их сока, как ее живот. И откуда только, задалась вопросом Сюзанна, взялись эти фрукты? Неужто их общее тело ходило по «Плаза-Парк» само по себе, как лунатик? А может, в номере стояла ваза с фруктами, которую она не заметила? Или эти фрукты – плод воображения?

Ответы не имели ровно никакого значения. Если чуть раньше ей и хотелось есть, то бомба, взорванная Миа, начисто отбила аппетит. А невозможность того, о чем она говорила, только подчеркивало чудовищность самой идеи. Но из головы не выходил младенец, увиденный in utero на одном из телевизионных экранов. Эти голубые глаза.

Нет. Этого не может быть, ты слышишь? Этого не может быть!

Холодный ветер, врывающийся в проходы между колоннами, пронизывал до костей. Она слезла с тележки и уселась на каменный пол, спиной к колонне, рядом с Миа, слушая завывания ветра и вглядываясь в звездное небо.

Миа набивала рот виноградом. Сок тек из одного уголка рта, тогда как из другого она выплевывала косточки со скоростью пулемета. Она проглотила то, что было во рту, вытерла подбородок, повернулась к Сюзанне:

– Может. Еще как может. Более того, так оно и есть. Ты все еще рада, что пришла, Сюзанна из Нью-Йорка, или теперь жалеешь о том, что уступила своему любопытству?

– Коли я собираюсь родить ребенка, которым меня не брюхатили, то должна знать о нем все, что только возможно. Ты это понимаешь?

Миа поморщилась от этой нарочитой грубости, потом кивнула.

– Как угодно.

– Скажи мне, как Роланд может быть его отцом. И если ты хочешь, чтобы я хоть в чем-то тебе поверила, начни с того, чтобы я поверила в этом.

Миа взяла плод физалиса, ногтями содрала кожицу, жадно съела. Хотела снять кожицу со второго, передумала, начала катать между ладонями (этими ставящими в тупик белыми ладонями), согревая. Сюзанна знала, что таким образом кожица лопнет сама. А Миа тем временем начала.

3

– Сколько всего Лучей, Сюзанна из Нью-Йорка?

– Шесть, – без запинки ответила Сюзанна. – Во всяком случае, было. Теперь, полагаю, осталось только два, которые…

Миа нетерпеливо махнула рукой, как бы говоря: «Не трать попусту мое время».

– Шесть, ага, и когда Лучи появились из большей Дискордии, что некоторые (включая мэнни) называют Оувером, а другие – Примом, что их создало?

– Я не знаю, – ответила Сюзанна. – Ты думаешь, их создал Бог?

– Может, Бог и есть, но Лучи поднялись из Прима благодаря магии, Сюзанна, истинной магии, которая исчезла давным-давно. Бог ли создал магию или магия – Бога? Не знаю. Это вопрос для философов, а мое дело – материнство. Но когда-то давно не было в мире ничего, кроме Дискордии, и из нее поднялись шесть Лучей, мощные, крепкие, пересекающиеся в одной точке. Существовала магия, она могла целую вечность поддерживать их, но когда магия ушла отовсюду, за исключением Темной Башни, которую некоторые называли Кан каликК, Зал возвращения, люди впали в отчаяние. Когда эпоха магии закончилась, ей на смену пришла эпоха машин.

– Северный центр позитроники, – пробормотала Сюзанна. – Диполярные компьютеры, слотрансные двигатели. – Она помолчала. – Блейн Моно. Но не в нашем мире.

– Нет? Ты говоришь, твой мир исключение? А как насчет объявления в вестибюле? – Кожица плода лопнула. Миа очистила его и бросила сердцевину в рот, брызжа соком сквозь знакомую ухмылку.

– Мне почему-то казалось, что ты не умеешь читать, – ответила Сюзанна. К делу это не относилось, но ничего другого на ум не пришло. Потому что мыслями она то и дело возвращалась к младенцу с яркими голубыми глазами. Глазами стрелка.

– Ага, зато умею кое-что другое, поэтому с помощью мыслей могу читать очень даже хорошо. Так ты говоришь, что не помнишь объявления в вестибюле отеля? Ты мне это говоришь?

Разумеется, она помнила. Согласно объявлению месяцем позже отель «Плаза-Парк» переходил под контроль некой организации, называющейся «Сомбра/Северный центр». Но, говоря «не в нашем мире», она думала о 1964 годе, мире черно-белого телевидения, огромных, размером в комнату, компьютеров и алабамских полицейских, которым не терпелось спустить собак на чернокожих борцов за права избирателей. За минувшие тридцать лет многое изменилось. Взять, к примеру, гибрид телевизора и пишущей машинки, которым воспользовалась женщина смешанных кровей за регистрационной стойкой. Могла ли Сюзанна утверждать, что это не диполярный компьютер, приводимый в действие слотрансным двигателем? Не могла.

– Продолжай, – попросила она Миа.

Та пожала плечами.

– Вы предопределили свою судьбу, Сюзанна. Что бы ни делали, все сводилось к одному: вы теряли веру и восполняли ее рациональным мышлением. Но в мышлении нет любви, в дедукции нет вечного, в рационализме – только смерть.

– Как все это связано с твоим малым?

– Я не знаю. Многого не знаю. – Она подняла руку, останавливая Сюзанну, порывающуюся что-то сказать. – Нет, я не тяну время, не пытаюсь увести от того, что тебя интересует. Лишь озвучиваю, что говорит мне сердце. Будешь слушать или нет?

Сюзанна кивнула. Она послушает… во всяком случае, еще чуть-чуть. Но, если Миа в самом скором времени не вернется к младенцу, она повернет разговор в нужном направлении.

– Магия ушла. Мейрлин удалился в свою пещеру в одном из миров, меч Эльда уступил место револьверам стрелков в другом, и магия ушла. С течением времени великие алхимики, великие ученые и великие… кто? Думаю, инженеры… Короче, люди большого ума, вот что я хочу сказать, великие мастера дедукции, собрались вместе и создали машины, поддерживающие Лучи. То были великие машины, но машины смертные. Они заменили магию машинами, ты понимаешь, а теперь машины ломаются. В некоторых мирах эпидемии выкосили все население.

Сюзанна кивнула.

– Мы побывали в одном из них. Они назвали болезнь супергриппом.

– Разрушители Алого Короля лишь ускоряют процесс, который идет и так. Машины сходят с ума. Ты сама это видела. Создатели машин верили, что всегда будут люди, такие, как они, могущие создавать новые машины. Никто из них не предвидел того, что произошло. Этого… этого вселенского истощения.

– Мир сдвинулся.

– Да, женщина. И не оставил никого, чтобы заменить эти машины, удерживающие остатки магии творения, ибо Прим давно уже отступил. Магия ушла, и машины ломаются. Очень скоро рухнет и Темная Башня. Может, еще будут мгновения расцвета рационального мышления, прежде чем навеки воцарится власть тьмы. Чудесная перспектива, не так ли?

– Разве Алый Король не погибнет, когда упадет Башня? Он и все его прислужники? Парни с кровавыми дырами во лбу?

– Ему обещано собственное королевство, где он будет править вечно, предаваясь своим, особым удовольствиям. – В голос Миа прокралась неприязнь. Может, еще и страх.

– Обещано? Обещано кем? Более могущественным, чем он?

– Женщина, я не знаю. Возможно, это королевство пообещал себе он сам. – Миа пожала плечами. А глаза всячески избегали взгляда Сюзанны.

– Может что-нибудь предотвратить падение Башни?

– Даже твой стрелок не надеется это предотвратить, – ответила Миа, – освободив Разрушителей и, возможно, убив Алого Короля. Спасти Башню! Спасти ее. Это ж надо! Он хоть раз говорил, что его цель – спасение Башни?

Сюзанна задумалась и покачала головой. Если Роланд такое и говорил, то она не помнила. А наверняка запомнила бы, если услышала.

– Не говорил, – продолжила Миа, – ибо не лжет своему ка-тету без крайней на то необходимости, таков его принцип. Он хочет только одного – увидеть Башню. А потом добавила, прямо-таки проворчала: – Или, возможно, войти в нее, подняться на вершину, его честолюбие может простираться и так далеко. Он мечтает встать на галерее, как стоим сейчас мы, и выкрикивать имена своих погибших друзей и всех своих предков, до самого Артура из Эльда. Но спасти? Нет, добрая женщина. Если Башню и может что-то спасти, так это возвращение магии, а дело твоего дина, как ты хорошо знаешь, свинец.

С той самой поры, как Сюзанна пересекла границу между мирами, она не слышала более пренебрежительного отзыва о ремесле Роланда. Грусть и злость охватили ее, но она, как могла, попыталась скрыть свои чувства.

– Объясни мне, как твой малой может быть сыном Роланда, я хочу это услышать.

– Ага, это ловкий трюк, который смогли бы объяснить тебе старики из Речного Перекрестка, я в этом не сомневаюсь.

Сюзанна даже вздрогнула.

– Откуда ты так много обо мне знаешь?

– Потому что ты одержима демоном, – ответила Миа, – и я – тот самый демон. Я могу просматривать все твои воспоминания, какие только захочется. Я могу видеть все, что видят твои глаза. А теперь помолчи и слушай, если хочешь что-то узнать, потому что я чувствую: наше время истекает.

4

И вот что рассказал Сюзанне ее демон.

– Лучей шесть, как ты и сказала, но Хранителей двенадцать, по два на каждый Луч. Этот, ибо мы все еще на нем, Луч Шардика. Если бы мы перенеслись на другую сторону Башни, то оказались бы на Луче Матурин, великой черепахи, на чьем панцире покоится мир.

– Соответственно, есть шесть первородных демонов, по одному на Луч. Под ними находится весь невидимый мир, создания которого остались на берегу существования после того, как отступил Прим. Есть говорящие демоны, демоны дома, называемые призраками, демоны нездоровья, которых создатели машин и последователи великого ложного бога рационализма полагают болезнями. Много маленьких демонов, но только шесть первородных. Однако поскольку у шести Лучей двенадцать Хранителей, то демонических начал тоже двенадцать, потому что каждый первородный демон един в двух лицах: и мужчина, и женщина.

Сюзанна начала понимать, к чему клонит Миа, и внезапно у нее засосало под ложечкой. Из нагромождения голых скал под галереей, что Миа называла Дискордия, донесся жуткий, лающий смех. К невидимому хохотуну присоединился второй, третий, четвертый, пятый. Создалось ощущение, будто весь мир смеется над ней. И может, не без причины, ибо шутка-то была хороша. Только как она могла это знать.

И пока гиены – или кто-то еще – заливались лающим смехом, она высказала свою догадку: «Ты говоришь мне, что первородные демоны – гермафродиты. Потому они и бесплодны, что объединяют в себе оба начала».

– Ага. И в круге Оракула твой дин совокупился с одним из первородных демонов, чтобы получить информацию, которая зовется пророчеством на Высоком Слоге[42]42
  Подробнее в главе «Оракул и горы» романа «Стрелок», первой книги цикла «Темная Башня».


[Закрыть]. Он предполагал, и вполне логично, что Оракул – всего лишь суккуб, какие иногда встречаются в пустынных местах…

– Точно, – кивнула Сюзанна, – обычная дьяволица, изнывающая от желания.

– Можно сказать и так. – Миа предложила Сюзанне плод физалиса. Сюзанна взяла его и начала катать между ладонями, согревая. Есть ей не хотелось, но во рту пересохло, ужас как пересохло.

– Демон взял сперму стрелка, как женщина, а отдал ее тебе, как мужчина.

– Когда мы были в говорящем круге[43]43
  Подробнее в главе 3, «Дверь и Демон» романа «Бесплодные земли», третьей книги цикла «Темная Башня».


[Закрыть], – печально вздохнула Сюзанна. Она вспоминала, как проливной дождь барабанил по ее вскинутому к небу лицу, ощущение невидимых рук на плечах, член демона, заполняющий ее и одновременно рвущий на части. Наибольшее отвращение вызывал холод, идущий от его огромного члена. Тогда она еще подумала, что ее трахают сосулькой.

И как она это пережила? Разумеется, призвав Детту. Обратившись к этой сучке, победительнице сотни секс-стычек, проходивших на автостоянках двух десятков придорожных ресторанчиков или на обочинах отходящих от трассы дорог. Детту, которая заловила демона…

– Он пытался вырваться, – сказала она Миа. – Как только понял, что его конец попал в китайскую машинку для выдергивания ногтей, он попытался вырваться.

– Если он хотел вырваться, ему бы это удалось, – ровным голосом ответила Миа.

– С чего ему взбрело в голову обманывать меня? – спросила Сюзанна, но чтобы получить ответ на этот вопрос, она могла обойтись и без Миа, во всяком случае, теперь, когда многое узнала. Потому что он в ней нуждался. Потому что она могла выносить ребенка.

Ребенка Роланда.

На погибель Роланду.

– Теперь ты знаешь все, что тебе нужно знать о малом. – Миа повернулась к Сюзанне. – Не так ли?

Сюзанна полагала, что да. Демон взял сперму Роланда, будучи женщиной, каким-то образом сохранил ее, а потом влил в Сюзанну Дин, как мужчина. Миа не ошиблась. Она знала все, что требовалось знать.

– Я выполнила обещание, – продолжила Миа. – Пора возвращаться. Такой холод вреден для малого.

– Еще минуту. – Сюзанна показала плод. Золотистый сок сочился сквозь трещины в оранжевой кожуре. – Кожица только что лопнула. Позволь мне съесть его. И я хочу задать тебе вопрос.

– Ешь и спрашивай, однако поторопись и с тем, и с другим.

– Кто ты? Кто ты на самом деле? Ты действительно этот демон? У нее есть имя? У нее и у него, у них вместе есть имя?

– Нет, – ответила Миа. – Первородные демоны в именах не нуждаются, они – те, кто они есть. Демон ли я? Это ты хочешь узнать? Йа-а, полагаю, я – демон. Или была им. Теперь все неопределенно, как сон.

– Так ты – не я… или я?

Миа не ответила. И Сюзанна поняла, что скорее всего она сама этого не знает.

– Миа?

Миа натянула шаль на колени, Сюзанна увидела, что лодыжки у нее опухли, и на мгновение ей стало жаль эту женщину. Но тут же она подавила жалость. Не было на нее времени, не способствовала она выяснению истины.

– А ведь ты всего лишь нянька, девочка.

Реакция даже превзошла ожидания Сюзанны. На лице Миа отразился шок, потом злость. Какая там злость – ярость.

– Ты лжешь! Я – мать малого! И когда он родится, Сюзанна, отпадет необходимость в поисках Разрушителей, потому что мой малой будет самым сильным из них, способным в одиночку сокрушить оба оставшихся Луча! – Голос наполняла гордость, но по интонациям чувствовалось, что его обладательница находится на границе безумия. – Мой Мордред! Ты слышишь меня?

– О да, – кивнула Сюзанна. – Я слышу. Так ты действительно собираешься прямиком пойти к тем, кто поставил перед собой задачу свалить Башню, не так ли? Они позвонят, ты пойдешь. – Она помолчала, а потом закончила мягко и вкрадчиво: – А когда ты придешь к ним, они заберут твоего малого, тепло поблагодарят и отправят обратно в тот самый суп, из которого ты вышла.

– Нет! Я буду его растить, они мне это обещали! – Миа обхватила руками живот, словно защищая своего малого. – Он – мой, я – его мать и буду его растить!

– Девочка, почему бы тебе не спуститься с облаков на твердую землю? Ты думаешь, они сдержат данное тебе слово? Они? Как ты можешь видеть так много и не понять очевидного?

Сюзанна, конечно, знала ответ. Материнство застлало Миа глаза.

– Почему они не позволят мне растить его? – пронзительно воскликнула Миа. – Кто с этим справится лучше? Кто справится с этим лучше Миа, созданной только для того, чтобы родить сына и вырастить его?

– Но ты – не просто ты, – указала Сюзанна. – Ты – как близнецы Кальи, да и практически все остальное, с чем мои друзья и я сталкивались на этом пути. Ты – одна из двойни, Миа! Я – твоя вторая половина, твоя связь с этим миром. Ты смотришь на него моими глазами, ты дышишь моими легкими. Ведь я должна вынашивать твоего малого, потому что ты этого не можешь, не так ли? Ты так же бесплодна, как те большие парни. А как только к ним попадет твой ребенок, этот Суперразрушитель, они избавятся от тебя, тем более что для этого им потребуется лишь избавиться от меня.

– Они мне обещали. На мрачном лице читалось упрямство.

– Встань на мое место. Встань на мое место, прошу тебя. Представь себе, что я – это ты, а ты – это я. И что бы ты подумала, если я сказала бы о таком вот обещании?

– Я бы посоветовала тебе перестать трепать языком!

– Кто ты на самом деле? Где, черт побери, они тебя взяли? Или ты откликнулась на газетное объявление: «Требуется суррогатная мать, высокое вознаграждение, короткое время найма»? Кто ты на самом деле?

– Заткнись!

Сюзанна встала на колени, наклонилась вперед. Это положение всегда доставляло ей массу неудобств, но она забыла и про неудобства, и про недоеденную ягоду в руке.

– Давай! – В голосе зазвучали скрипучие нотки Детты Уокер. – Давай сними со своих глаз повязку, сладенькая, точно так же, как ты заставила меня снять ее! Скажи мне правду и плюнь дьяволу в глаза! Кто ты на самом деле?

– Я не знаю! – закричала Миа, и со скал под ними раздались ответные крики то ли шакалов, то ли гиен, только крики эти были смехом. – Я не знаю, не знаю, кто я, этот ответ тебя устраивает?

Конечно же, он Сюзанну не устроил, и она уже собралась надавить сильнее, когда заговорила Детта Уокер.

5

И вот что сказал Сюзанне другой ее демон.

Крошка, тебе нужно об этом немного подумать. Она-то, может, тупа как пробка, не умеет читать, едва умеет считать, не была в больше-чем-доме, не была в никаком доме, но ты-то побывала, мисс О-Детта Холмс училась в Колумбийском университете, жемчужина ты наша океанская, так что у тебя-то с мозгами полный порядок.

Во-первых, ты должна поразмыслить о том, как она забеременела. Она говорит, что трахнула Роланда, чтобы добыть его сперму, потом превратилась в мужчину, в демона говорящего круга, залила ее в тебя, вот так ты и начала вынашивать ребенка, жрать все дерьмо, которое она впихивала тебе в рот, но какую роль играла в этом она, вот что хотела бы знать Детта. Как получилось, что она сидит с толстым пузом, прикрытым этим грязным одеялом? Может, это тоже… как там ты его называешь… метод визуализации?

Сюзанна этого не знала. Но увидела, как вдруг сощурились глаза Миа. Она, несомненно, услышала часть монолога Детты. Какую часть? Сюзанна ставила на то, что небольшую. Словечко там, словечко здесь. Вот, пожалуй, и все. И в любом случае Миа действительно вела себя как мать младенца. Младенца Мордреда! Очень все это напоминало комиксы Чарльза Аддамса[44]44
  Аддамс Чарльз – американский художник, автор комиксов «Семейка Аддамс», которые публиковались в «Нью-Йоркере» с 1935 года и изображали семейство жутковатых, но смешных монстров.


[Закрыть].

Мало того, что беременна, мурлыкала Детта, она и ведет себя как заботливая мамаша, все ее мысли только о будущем ребенке, тут ты совершенно права.

Но, возможно, подумала Сюзанна, в этом она вся. Убери материнский инстинкт, и от Миа ничего не останется.

Холодная рука протянулась и сжала запястье Сюзанны.

– Кто это? Та, что со скрипучим голосом? Прогони ее. Она пугает меня.

По правде говоря, она все еще пугала и Сюзанну, но чуть-чуть, не так сильно, как раньше, когда ей впервые пришлось признать, что Детта реально существует. Они не стали друзьями, да и не могли стать, но не вызывало сомнений, что Детта Уокер может быть могучим союзником. Тем более что ей хватало не только силы, но и ума.

Эта Миа тоже может стать могучим союзником, если тебе удастся перетащить ее на свою сторону. Редко кто в этом мире может устоять перед разъяренной мамашей. Она все сметет на своем пути.

– Мы возвращаемся, – сказала Миа. – Я ответила на твои вопросы, холод ребенку вреден, да и злобы тут многовато. Посовещались, и хватит.

Но Сюзанна стряхнула ее руку со своего запястья и подалась назад, чтобы Миа не смогла до нее дотянуться.

Холодный ветер, врывающийся в галерею между колоннами, не только пронизывал до костей, но и прочищал голову, помогал думать.

Часть ее – я, потому что у нее есть доступ к моим воспоминаниям. Кольцо Эдди, жители Речного Перекрестка, Блейн Моно. Но она – нечто большее, чем я, потому что… потому что…

Продолжай, девочка, неплохо у тебя получается, но очень уж медленно.

Потому что она знает и многое другое. Знает о демонах, маленьких и первородных. Знает о том, как появились Лучи, знает об этом магическом супе творения, Приме. Но насколько я знаю, словом prim называют девочек, всегда прикрывающих юбкой колени. Другого его значения узнать от меня она не могла.

В голову пришла мысль о том, как этот разговор может выглядеть со стороны: родители изучают только что родившегося ребенка. Нового малого. У него твой нос, да, и у него твои глаза, но, скажите на милость, от кого он взял такие волосы?

И у нее есть друзья в Нью-Йорке, не забывай об этом, вставила Детта. Во всяком случае, она хочет думать, что это ее друзья.

Значит, она кто-то или что-то еще. Кто-то из невидимого мира призраков и демонов болезни. Но кто? Неужели она действительно первородный демон?

Детта рассмеялась.

Она так говорит, но тут она лжет, сладенькая! Я знаю, что лжет!

Тогда кто она? Кем была до того, как стала Миа?

И в этот момент начал звонить телефон, да так громко, что у Сюзанны едва не полопались барабанные перепонки. Телефонный звонок настолько не вязался с этим заброшенным замком, что поначалу Сюзанна даже не поняла, что это такое. Твари, живущие в Дискордии, гиены, шакалы, кем бы они ни были, уже затихшие, услышав этот звонок, вновь подняли гвалт.

А вот Миа, дочь, не знающая отца, мать Мордреда, сразу поняла, что это за звук. И перехватила контроль над телом. Сюзанна почувствовала, как окружающий ее мир туманится, из реального становится эфемерным. Превращается в картину, не очень-то, кстати, хорошую, отторгает ее от себя.

– Нет! – вскричала она и бросилась на Миа.

Но Миа, беременная или нет, поцарапанная или нет, с опухшими лодыжками или нет, справилась с ней без труда. Роланд показал им несколько приемов рукопашного боя (той ее части, которая являлась Деттой, приемы очень понравились), но против Миа они не помогли. Миа парировала каждый еще до того, как Сюзанна начинала его выполнять.

Оно и понятно, она же знает все твои приемы, как знает о тетушке Талите из Речного Перекрестка и моряке Топси из Лада, потому что у нее есть доступ к твоей памяти, потому что она, до какой-то степени, ты…

И вот здесь мысли ее оборвались, потому что Миа выкрутила ей руки за спину, и, о Боже, какую же она почувствовала боль.

Ты же у нас всегда была неженкой, презрительно бросила Детта, но прежде чем Сюзанна успела ответить, случилось удивительное: мир разорвался, как лист ломкой бумаги. Разрыв потянулся от грязных булыжников пола галереи к ближайшей колонне, а потом ушел в небо. Добрался до самых звезд, разломал надвое лунный серп.

В этот момент Сюзанна подумала, что разрушился один или оба оставшихся Луча и Башня рухнула. А потом в разрыве увидела двух женщин на одной из двуспальных кроватей в номере 1919 отеля «Плаза-Парк». Они лежали в обнимку, с закрытыми глазами. Обе в белых, с пятнами крови рубашках и синих джинсах. И лица у них были похожи, только у одной были ноги ниже колен, прямые шелковистые волосы и белая кожа.

– Не смей мне мешать! – прошипела Миа ей в ухо. Сюзанна почувствовала, как ее обдало слюной. – Не смей мешать мне или моему малому. Потому что я сильнее, слышишь? Я сильнее!

«Кто ж в этом сомневается, – подумала Сюзанна, когда ее утягивало в разрыв. – Во всяком случае, сейчас».

И когда она летела сквозь дыру в реальности, кожа ее одновременно горела огнем и синела от холода. Где-то далеко зазвучали колокольца Прыжка, а потом…