Текст книги "Сквозь фиолетовые глаза"

Глава 15
Далекие передачи

Человек в грязно-сером «камаро» ждал, пока пройдет достаточно времени с трех часов ночи – час спустя после того, как ушел последний бандит, – прежде чем выйти из машины.

В ожидании своего часа он откинулся на переднем сиденье, скрывая свой профиль и расположив зеркало заднего вида таким образом, что в нем отражался вход в заброшенный магазин через дорогу, который пестрел полосками порванной желтой ленты с надписью «ПОЛИЦЕЙСКАЯ ЛИНИЯ, НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ». Надев пару наушников фирмы «Panasonic», он просунул длинный черный нос направленного микрофона в угол опускающегося стекла и начал вертеть его влево и вправо, вслушиваясь в ночную жизнь Вайн-стрит.

Клемент Эверетт Мэддокс был осторожным человеком, и проникновение в бывшую резиденцию Артура Маккорда являлось для него сложной задачей. После убийства полиция повесила на дверь цепь и опечатала магазин как место преступления. Клем мог бы справиться с этими препятствиями самостоятельно, но он был уверен, что полиция могла установить наблюдение за магазином, по крайней мере, на неделю. Лучше позволить кому-то другому сделать грязную работу и раскрыть копов, которые могут вести наблюдение, решил он.

В ночь после того, как копы ушли, собрав улики, Клем отправился на бульвар Голливуд покупать наркотические таблетки у одного из торговцев, мясистого бульдога по имени Педро. Клем не употреблял наркотики – он спустил таблетки в унитаз, вернувшись в свой крошечный мотель, – но сделка была предлогом разговорить дилера.

– Эй, ты слышал, что случилось с этим заклинателем мертвых на Вайн? Дико, а?

– Ага. – Едва ли убийство было чем-то из ряда вон выходящим в бизнесе Педро. Он смотрел на улицу в ожидании нового покупателя, не обращая внимания на Клема.

– Убийца наверняка искал свои деньги.

– Угу. – Педро так и не взглянул на него. – А ты откуда знаешь?

– Доставлял этому парню продукты. – Это была ложь, но она пробудила в Педро интерес. – Сумасшедший ублюдок. Никогда не выходил из магазина и платил мне за то, чтобы я приносил ему все это. Всегда наличными. А я точно знаю, что он никогда не ходил в банк. Если бы подвернулась возможность, я бы сам полез за его добром.

Дилер повернулся; полуночные тени скрывали выражение его глаз.

– Почему ты думаешь, что оно еще там?

– Потому что копы не могут найти мотива преступления. Так сказали на полицейской частоте моей автомагнитолы. Если бы магазин ограбили, они бы представили это по статьям 187 и 460 – убийство и взлом. – Это тоже была ложь, но Педро об этом не знал. – Хотя, не важно. За пару дней копы перероют магазин вдоль и поперек и отдадут все, что найдут, государству.

– Да. Дерьмо, это верно. – Педро ушел, даже не оглянувшись.

Клем не мог сказать, купился ли Педро на эту выдумку, поэтому составил план, как самому вломиться в магазин, если дилер спасует. Тем не менее следующей ночью Мэддокс остановился через дорогу от магазина Маккорда, просто на всякий случай. Он рассчитывал на то, что наркодилеры обычно сами были наркоманами и вряд ли бы упустили возможность добыть деньжат для очередной дозы.

Клем уже готов был оставить надежды, когда около двух часов ночи наконец показался Педро. Они вместе с двумя приятелями прошлись по улице и остановились перед магазином Маккорда, где встретили пару товарищей, которые случайно проходили мимо. Клем восхищался их действиями: они пожали друг другу руки с энтузиазмом встретившихся чисто случайно друзей. Педро и его два самых высоких и широкоплечих приятеля закурили и начали разговаривать друг с другом, случайно заслонив собой дверь магазина. Одетые в мешковатые, чересчур толстые для теплой ночи куртки, два друга поменьше исчезли за их спинами. Клем услышал в наушниках заглушенный хруст, когда они выбили стекло в нижней части двери.

Должно быть, для В&Е[9]9
  В&Е (амер.) – аббревиатура «Ломай и Входи» («Break and Enten»). (Прим. ред.)


[Закрыть] ребят оказалось проблемой пробраться через слои проволочной сетки и изоляции, которыми Маккорд покрыл магазин, потому что стоявшие на входе парни сделали целую очередь затяжек, ожидая, пока их приятели закончат свои разрушительные поиски в недрах магазина. Наконец, двое мужчин посубтильнее вынырнули из-за мясистых спин своих друзей; их лица не выражали никаких эмоций. Клем направил на них микрофон.

– Они у вас? – спросил Педро в наушниках Клема неразборчивым и надтреснутым голосом.

– Не здесь, парень. Расскажу позже.

Если мужчина и злился из-за того, что не нашел никаких денег, то не показывал этого. Кто знает? Клем размышлял. Может, у старины Артура действительно завалялась пара баксов?

Педро и его приятели затоптали сигаретные окурки, пожали друг другу руки и разошлись так же спокойно, как и встретились, оставив огромную темную дыру в нижней части магазинной двери.

Клем остался в машине, наблюдая. Копов не было. Он проверил улицу микрофоном, насколько мог, но не услышал ничего похожего на полицию. Служащий пирожковой вышел на тротуар покурить. Покупатель, держащий в руках жареный пирожок и кофе, присоединился к нему, и они стали обсуждать наступающий сезон «Лэйкерс»[10]10
  Имеется в виду баскетбольная команда «Los Angeles lakers». (Прим. ред.)


[Закрыть]. Не сыщики, решил Мэддокс.

Он вытащил правый динамик наушников из уха, прибавил громкость на автомагнитоле и прослушал полицейскую частоту. Никаких 460-х[11]11
  Вероятно, имеются в виду переговоры полицейских по рации. BayStack460 – известная марка коммутатора, стоящая на службе у полиции. На «460» начинаются также номера городских телефонов, расположенных на бульваре Сансет в Лос-Анджелесе. (Прим. ред.)


[Закрыть] в этой области. Если кто-то и заметил взлом, они не стали сообщать об этом. Неудивительно – в конце концов, это Западный Голливуд.

Почувствовав, что опасности нет, Клем отложил микрофон и вышел из «камаро». Хотя в такой час он мог перейти дорогу где угодно, он побрел к ближайшему перекрестку и пересек улицу по пешеходному переходу. Со своими косматыми волосами, небритым лицом и в грязной свободной армейской курткой он легко мог сойти за бездомного ветерана. Если бы в магазине его поймал коп, он бы настаивал на том, что просто искал место, где можно приютиться на ночь.

Друзья Педро выбили почти все стекло из двери магазина, затем прорезали проволочную сетку и изоляцию и загнули ее, чтобы не пораниться о зазубренные края дыры, пролезая внутрь. Не видя на улице никакой угрозы, Клем полез через отверстие в черную, как угольная яма, тьму.

Оказавшись внутри, он достал из кармана куртки фонарик размером с ладонь и осмотрел покрытые фольгой стены прихожей. Затем поднялся на ноги, усмехнувшись. Клетка Фарадея, устроенная Маккордом, очаровала Клема, и он смаковал мысль сделать такую же.

Проходя сквозь дверь в комнату сеансов, Мэддокс слегка вздрогнул, когда на витой веревке зазвенел колокольчик, потом улыбнулся собственной пугливости. Конечно, беспокоиться не о чем.

Он обвел лучом стены. Парни Педро немало потрудились здесь. Полотнища ткани были содраны со стен, а находящаяся под ними изоляция разрезана.

С возрастающим восхищением Клем взял в зубы фонарик, вытащил из кармана дешевый радиоприемник «Sony» и надел наушники. Включив радио, он начал медленно прокручивать колесико по всему диапазону. Клетка Маккорда действовала хорошо: Клем слышал только статический шум, как будто стоял под металлическим мостом.

Однако он искал не музыку. Пройдя весь диапазон, он сменил направление, прослушивая радиоспектр, ища шепот разума среди бесформенного шипения белого шума. И снова, меряя шагами комнату и покачивая радиоприемником из стороны в сторону, словно лозой или счетчиком Гейгера. Ничего.

Оказалось, джинн вылетел из бутылки. Какая жалость.

Все же Клем не уйдет с пустыми руками. Обычно он искал какую-нибудь личную вещь покойного, но на сей раз он мог добыть кое-что намного более действенное.

Сняв наушники, Мэддокс встал на колени и направил фонарь на пятно засохшей крови, покрывавшее резиновый пол в центре комнаты. Полиция забрала многочисленные следы как доказательство, но оставалось еще много.

Кровь идеально подходила целям Мэддокса. Кровь была резонансной.

Он отложил плеер, нырнул рукой в очередной карман и вытащил швейцарский армейский нож, карточку «три на пять» и конверт. Держа фонарик в зубах, он отделил хлопья крови от пола одним из лезвий ножа. Он наскреб на карточку небольшую кучку ржавой пыли и высыпал ее в конверт, который осторожно запечатал и положил обратно в карман.

Охваченный внезапным вдохновением, Клем подобрал плеер и снял заднюю крышку с помощью плоской отвертки ножа. Собрав еще немного коричневой, как коньяк, пыли на карточку, он посыпал порошком открытую электросхему радиоприемника и вернул крышку на место.

– Скоро, Эми, – прошептал он. – Теперь недолго осталось...

Клем рассовал по карманам приемник и остальные предметы, оставив только фонарик, чтобы найти дорогу к дыре во входной двери. Ему хотелось проверить радиоприем, как только он выберется из клетки Маккорда на открытый воздух Вайн-стрит, но он заставил себя подождать, пока не вернулся под прикрытие «камаро».

Откинувшись на переднем сиденье с надетыми наушниками, он снова прослушал диапазон. На этот раз в его ушах раздавались взрывы музыки и обрывки ди-джейской болтовни по мере того, как он попадал на разные станции. Однако Мэддокс не остановился ни на одной из этих станций, а наоборот, делал паузу на мертвых пространствах интерференции между ними вслушиваясь в туман статики.

Он прошел почти весь спектр, когда в шипение белого шума вплелось едва слышимое бормотание, словно трансляция с далекой звезды.

Клем с удовлетворенной улыбкой убрал большой палец с колесика плеера, словно слушая любимую мелодию.

Глава 16
М.Б.П.

Улицы района Сан-Франциско Пацифик Хейтс напоминали переполненные полки кондитерской. Викторианские дома крыша к крыше стояли вдоль тротуаров, будто пряничные сладости. Дом Люсинды Камэй вписывался в эклектичную архитектуру соседей. Украшенный круглой башней в левом углу и покрытый бургундской краской и кружевной, белой, словно свадебный торт, отделкой, он выглядел вычурным и одновременно прелестным.

Обочины улиц уже были забиты машинами, поэтому Дэну и Натали пришлось припарковать арендованный бьюик на несколько кварталов дальше. Хоть и немного отдохнувшая, Натали все же казалась удрученной и не поднимала глаз, когда они шли обратно к дому. Насколько Дэн ее знал, она не разрешила себе плакать о смерти Артура. Или Эвана, если уж на то пошло.

Тогда они были всего лишь детьми... она должна была уже забыть о нем, думал Дэн, гадая, почему ее бывший любовник неожиданно стал так важен для него.

Краем глаза он старался прочитать, что скрывалось за мрачным, застывшим выражением ее лица.

– Ты в порядке?

Она вздохнула, расправив плечи.

– Я только что осознала... прошло почти шесть лет с тех пор, как я последний раз видела Люси. Когда она преподавала в Школе, она была мне как старшая сестра. Я не знаю, просто не могу поверить, что прошло столько времени.

– Да. Время летит, даже когда ты не веселишься.

Мужчина с коротко остриженными черными волосами сидел в шезлонге на крыльце дома, и когда они подошли, встал, спустившись на несколько ступенек, чтобы встретить их.

– Эй, кто там! – широко улыбнулся он. – Чем могу помочь?

Дэн отметил свободную гавайскую рубаху, которую мужчина носил поверх белой футболки. Он был готов поспорить, что под ней находилось убранное в кобуру автоматическое оружие.

– Мы хотим поговорить с мисс Камэй пару минут.

– Она немного занята сегодня. Могу я поинтересоваться, кто вы?

– Дэн Этуотер, ФБР. – Он вручил мужчине свое удостоверение. – А это Натали Линдстром из САКЗС.

Мужчина просмотрел удостоверение и отдал его обратно.

– Ах, да... Мы слышали, что вы придете.

Он протянул руку, которую по очереди пожали Дэн и Натали. – Джон Руэл из отдела безопасности Корпорации. Посмотрим, чем занимается мисс Камэй.

Он наклонил голову в сторону, направляя голос к воротнику гавайской рубахи и поднес руку к правому уху.

– Эй, Стеф, у меня тут Этуотер и Линдстром. Можно им войти? – Он засмеялся над каким-то неслышным ответом. – Да, я предупрежу их. Позже, детка!

Поднявшись по ступеням крыльца, он сделал Дэну и Натали жест следовать за ним.

– Мисс Камэй сейчас за работой, и неизвестно, когда она закончит. Попробуйте отвлечь ее на свой страх и риск. – С кривой улыбкой он открыл им дверь.

Дом внутри встретил их лимонно-масляным запахом полированного дерева. Персидские и китайские ковры разных размеров образовывали на паркетном полу мягкие дорожки, а богато украшенные викторианские шкафы и столы из вишни и ореха с мраморными столешницами щеголяли нефритом и слоновой костью, покрытыми изысканной резьбой. Над выложенной паркетом лестницей сияла хрустальная люстра, и стеклянные капли отбрасывали на стены крошечные радуги.

Дэн удивленно присвистнул, когда Руэл закрыл за ними дверь.

– Да, твоя Люси точно знает толк в декоре.

– Одно из достоинств работы в отделе искусств Корпорации. Она получает дань с каждого музыкального произведения, которое записывает.

Дэн заметил завистливые нотки в голосе Натали. Он подтолкнул ее локтем и улыбнулся.

– Ты же не купишь на это счастье, верно?

– Может, и нет, но это делает несчастье намного более удобным.

Они шагнули вперед, с открытыми ртами рассматривая окружавший их антиквариат, равный по ценности музейным экспонатам, но к ним с поднятой рукой поспешила низкорослая женщина в джинсах и черном пиджаке.

– Стойте!

Дэн обменялся с Натали взглядом.

Женщина указала на их ноги.

– Снимите обувь.

Находясь в легком замешательстве, Дэн снял свои ботинки и подобрал их, заметив, что женщина тоже была без обуви. Она указала на резиновый коврик справа от входной двери, где уже стояла пара женских кроссовок.

– Туда.

Когда они с Натали поставили свою обувь в обозначенное место, женщина расслабилась.

– Извините за это – вы не поверите, насколько стары некоторые из этих проклятых ковров. – Она пожала им руки. – Стефани Корбетт, служба безопасности Корпорации. Мисс Камэй в передней гостиной.

Она отвела их к двойным скользящим лакированным дверям слева. В комнате за ними кто-то играл на пианино, снова и снова повторяя одну и ту же бурную минорную тему с неуловимыми изменениями в ее темпе и фразировке.

– Если она спросит, это была ваша идея, – прошептала Корбетт, стуча в дверь.

Мелодия оборвалась с громогласным диссонансным аккордом, полным ярости игравшего.

– Майн Готт!

Гортанный голос больше минуты продолжал ругаться на немецком, прежде чем настала тишина. Корбетт склонилась к двери.

– Мисс Камэй?

Она подняла кулак, чтобы снова постучать, но дверь приоткрылась на несколько дюймов, открывая взгляду силуэт женщины. Свет обрисовывал бледные очертания ее лысой головы.

– Разве я не говорила, чтобы меня не беспокоили? – огрызнулась женщина на отличном английском, срывая с головы «узду души». Напоминающая пару миниатюрных наушников, электронная узда выполняла ту же функцию, что и «кнопка паники» на корпусе сканера души. – Это ужасно, что вы вторглись в мой дом. Теперь я даже не могу спокойно поработать!

– Простите, мэм, но пришли люди из ФБР.

Корбетт отступила назад, позволяя Камэй увидеть ее гостей.

– Бу?

– Здравствуй, Люси. – Натали приветственно подняла руку. – Давно не виделись.

– Боже, простите меня! Заходите, заходите. – Камэй раскрыла двойные двери. Дэн взглядом поблагодарил Корбетт, вернувшуюся на пост снаружи.

Они вошли в прямоугольную комнату, отделанную золотистым дубом. Кружевные занавески смягчали солнечный свет, проникающий сквозь закругленные окна, где основание башни образовывало один из углов комнаты. Температура здесь была заметно ниже, чем во всем доме, и на столе в углу стоял дышащий паром увлажнитель. Причина этого была очевидной: в гостиной обитали по меньшей мере полдюжины старинных музыкальных инструментов. Здесь было старое фортепиано с самшитовым треугольным корпусом и даже более древний клавикорд, выложенный перламутром и слоновой костью и украшенный золотым листом. Стеклянный шкаф заключал в себе виолончель и две скрипки, которые, как подозревал Дэн, были либо «Страдивари», либо что-то равноценное. В контраст другим предметам, находившимся в комнате, на стене рядом с дверью властвовала обожженная электрогитара «стратокастер» со сломанной декой, окруженная подсвеченными гравюрами рисунка танцующего человека работы Кейт Харинг и шелкографированного портрета Мэрилин Монро работы Энди Уорхола.

Две фиолки обнялись, словно потерявшиеся близнецы.

– Артур предупредил меня, – произнесла Камэй, когда Натали открыла рот, собираясь заговорить.

Так же, как и ее дом, Люсинда Камэй являла собой интригующую смесь явных противоречий. Дэн читал ее файл, где было сказано, что ей сорок шесть, но он не смог бы угадать ее возраст по безволосой голове и гладкой, цвета соевого молока, коже. Японские черты заставляли ее фиолетовые глаза выглядеть еще более поражающими, поскольку каждый ожидал, что они должны были быть карими. Хоть и окруженная старинной элегантностью, она носила концертную футболку «Лед Зеппелин» без рукавов и пару черных лосин.

– Простите за беспокойство, мисс Камэй, – сказал Дэн. – К сожалению, наши вопросы не могут ждать.

– Понимаю. А вам в свою очередь придется извинить Людвига[12]12
  Великий немецкий композитор Людвиг ван Бетховен. (Прим. ред.)


[Закрыть] за его темперамент. – Люсинда произнесла имя с немецким акцентом. – Он иногда бывает ужасно сердитым.

Эта случайно оброненная фраза заставила его на секунду оцепенеть. Агент указал на фортепиано, на котором стояло старомодное каллиграфическое перо, чернильница и разбросанные листы незаконченной музыкальной партитуры.

– Вы говорите о... – изумленно начал он.

– Да. Людвиг хочет продолжать работу сейчас, когда снова может слышать музыку. Пианино принадлежало ему – я использую его в качестве «камня преткновения», когда мы сотрудничаем. Вы, должно быть, агент Этуотер. – Контактер улыбнулась, глядя на его удивленное лицо. – Артур сказал, что вы, вероятно, зайдете.

– Ах... да. – Когда-нибудь, подумал он, я привыкну к тому, что мертвые говорят обо мне за моей спиной. – Что мистер Маккорд рассказал вам о своей смерти?

– Примерно то, чего вы ожидаете.

– Он сказал, что вы, Натали и его брат были единственными оставшимися в живых, кто знал, где его найти.

Камэй нахмурилась.

– И? Конечно, вы не думаете, что мы...

– Я думаю, Дэн хотел сказать, что убийца мог узнать об Артуре от одного из нас, – вмешалась Натали. – Ты не можешь вспомнить кого-нибудь, кто мог бы шпионить за тобой, когда ты писала ему или навещала?

Поразмыслив, Камэй вздохнула и покачала головой.

– Возможно, Корпорация или Школа, но они бы не стали убивать Артура. Он был нужен им живым.

– Если они выследили его, мог кто-либо в Корпорации или Школе узнать об этом? – спросил Дэн. – Скажем, служащий?

– Может быть.

Он достал несколько бумаг из внутреннего кармана пиджака и развернул их. Это были ксерокопии фотографий некоторых служащих Школы, которые дал ему Кларк.

– Вы узнаете кого-либо из этих людей?

Женщина просмотрела листы, которые он ей дал.

– Я, конечно, помню некоторых из них, но с тех пор прошло много времени. Я не была в Школе с тех пор, как закончила преподавать там музыку два года назад.

– Вы не помните кого-нибудь, кто вел бы себя странно? Кого-нибудь, кто мог бы иметь что-то против мистера Маккорда или фиолов в целом?

– Нет. Корпорация всегда проверяет служащих с помощью психологических тестов, а также интересуется их семьями и жизненным опытом.

– Вы когда-нибудь говорили кому-то, где был мистер Маккорд?

– Никогда.

Натали с сомнением закусила нижнюю губу.

– Как насчет Саймона?

Камэй наградила ее полным негодования взглядом.

– Артур был его братом. Он не имеет к этому никакого отношения.

Дэн ждал, что одна из них продолжит тему, но обе женщины, казалось, не желали это обсуждать.

– Саймон Маккорд что-то имел против Артура?

Камэй резко вздохнула.

– У Артура и Саймона были очень разные взгляды на свою карьеру...

Натали фыркнула.

– Можешь повторить это еще раз. Саймон – религиозный фанатик.

Камэй скривилась, но не стала ей возражать.

– Саймон верит, что контактерам дан дар свыше и что наша священная обязанность – использовать наши способности для просвещения человечества. Артур впал в его высшую немилость за то, что ушел из Корпорации.

Дэн посмотрел на Натали.

– Думаешь, Саймон мог выдать Артура Корпорации?

– Нет. Как бы там ни было, Саймон завидовал тому вниманию, которого удостаивался Артур. Он считает себя высшим фиолом, и ему всегда казалось, что он живет в тени своего брата. Саймон бы не хотел, чтобы Артур вернулся в Корпорацию. – Натали настороженно взглянула на Камэй. – Но... он мог захотеть дать через Артура урок для других фиолов, желающих убежать.

Дэн вздохнул.

– Это бы подошло по профилю, верно. Но как насчет других жертв?

– Ну, мать Лори Гэннон забрала ее из Школы. И я знаю, что Эван и Сондра ненавидели свою работу в Квантико. У работы там дурная репутация, потому что сводит контактеров с ума. Что касается Джема, Гиг и других, я не знаю – среди нас было много недовольных работой.

– А бомба в Школе? Зачем убивать всех этих детей?

Натали пожала плечами.

– Саймон преподавал там до того, как Корпорация разрешила ему начать собственную программу тренинга для контактеров в своей коммуне в Нью-Мексико. С тех пор он подталкивает Корпорацию к тому, чтобы она позволила ему контролировать образование всех фиолов. Взрыв Школы мог бы решить эту проблему.

Камэй покачала головой.

– Саймон странный, но я не верю, что он смог бы совершить нечто подобное.

– Может, и так, но мы лучше все же поговорим с мистером Маккордом. Вы понимаете, мисс Камэй, что пока мы не найдем убийцу, вы в ужасной опасности? Вы уверены, что будете здесь в безопасности?

Люси улыбнулась с оттенком пренебрежения.

– Не беспокойтесь обо мне. Я под домашним арестом, пока все это не кончится. Стоит мне чихнуть, как Стеф и Джон тотчас прибегут.

– Как скажете. Но если захотите перебраться в более безопасное место, позвоните мне. – Дэн дал ей свою визитку. – Спасибо за помощь.

Она кивнула, на ее лице внезапно появились морщины беспокойства.

– Если я могу еще как-то помочь...

– Будем на связи.

Натали обняла Камэй на прощанье.

– Люси.

– Бу. – Она провела рукой по спине Натали. – Знаешь, не обязательно ждать чьей-то смерти как предлога прийти в гости.

– Я знаю.

Они разжали объятья, обе с влажными глазами, но, как обычно, не желающие плакать.

Когда они уже собирались уйти, Дэн задержал свой взгляд на водруженном на стену обожженном «стратокастере».

– Вы работаете и с Джимми[13]13
  Легендарный рок-музыкант 60-х годов Джимми Хендрикс (Jimmy Hendrix), основатель стиля «хард-рок». Свою гитару Stratocaster Sunburst фирмы Fender он дважды поджигал на сцене: в Лондоне в 1967 году и в Майами в 1968 году. Осенью 2002 года она была продана на аукционе за 600 тысяч британских фунтов. (Прим. ред.)


[Закрыть]? – поинтересовался он у Камэй.

– Нет, Джимми не подходит по правилам Корпорации – он не М.Б.П., – горько улыбнулась она.

– Не что?

Натали захихикала.

– Мертвый белый парень.

Камэй подошла к гитаре и пробежалась пальцами по темному пятну, где Хендрикс разбрызгал на «стратокастер» горючее и окунул его в пламя.

– Я купила это для себя на аукционе Кристи. Пришлось перебить цену Пола Аллена и «Хард-Рок Кафе». Я пробовала использовать ее, чтобы вызвать Джими – сама, не сообщая об этом Корпорации. Но он никогда не приходит. – Люси опустила руку. – Это дает мне надежду.

Дэн взглянул на Натали, которая глазами ответила на его молчаливый вопрос: да, это была одна из историй, которые она слышала.

– Спасибо, – попрощался он с Камэй охрипшим голосом.

Когда они вышли из ее дома и начали долгую прогулку к машине, Дэн сжал руки в кулаки, чтобы Натали не заметила, как они дрожат.

– Ты готова лететь в Сиэтл? – спросил он, чтобы подбодрить ее.

– Это имеет значение? – сказала она.

– Нет. Но по крайней мере мы можем сначала перекусить. Я помню один отличный маленький ресторан суши...

Когда Дэн поворачивал голову к своей спутнице, в поле его зрения попали машины, припаркованные на противоположной стороне улицы. Окно стоящей на полквартала дальше «тойоты камари» было опущено. Когда они прошли вперед, отблеск на ветровом стекле уменьшился, позволив Дэну бросить быстрый взгляд внутрь.

Человек на переднем сиденье опустил камеру, выдувая большой розовый пузырь жвачки, пока он не лопнул.

Дэн вспомнил Школу и прилипшую к его ботинку свежую жвачку.

Натали забеспокоилась, когда он замедлил шаг.

– Что такое?

– Не знаю. – Мужчина старался не смотреть на машину, чтобы не спугнуть водителя. – Но почему бы тебе на минутку не составить компанию агенту Руэлу?

Дэн легонько подтолкнул ее в сторону дома. Она нахмурилась, но сделала, как он сказал.

Искоса наблюдая за «камари», Дэн перешел улицу, смотря на часы, чтобы создать впечатление, что он занятой человек, спешащий на встречу. Достигнув противоположного тротуара, он продолжил идти таким же целенаправленным шагом – живым, но не торопливым.

Машина оставалась на месте.

Дэн ускорил шаг. Он был меньше чем в двадцати футах от «кэмри», когда мотор завелся.

Бросившись бежать, Дэн вытащил удостоверение Бюро и вытянул его перед собой в открытом виде.

– ФБР! НЕМЕДЛЕННО выйдите из машины!

Машина подалась на фут назад, а затем отъехала от обочины. Дэн постарался преградить путь, прежде чем она сможет разогнаться, но водитель объехал его. За рулем был неопределенного вида белый мужчина в бейсболке.

Дэн инстинктивно вскинул свой Т-38, но замер, не успев нажать на курок. Выругавшись, он побежал за «камари», которая с визгом мчалась по улице, дымя резиной. Он не выпускал ее из вида достаточно долго, для того чтобы разобрать номер, который повторял про себя, смотря, как машина исчезает.

Положив пистолет в кобуру, он записал номер в карманную записную книжку и вернулся к дому Камэй, чтобы забрать Натали. Должно быть, по его лицу она поняла, в какой он был ярости.

– Что случилось? – спросила она.

– Кажется, я только что позволил уйти нашему главному подозреваемому.